Графика

Bad_Doctor / 03.11.2014 18:25

однажды я познакомился с человеком, для которого каждый шаг - маленькая победа, хочу пожелать ему миллионы легких побед.


моим друзьям.



...своими высотой и тонкостью башня опровергла бы законы физики, да только здесь они действовали в разных местах по разному, материальнось и детализация строений это ведь не главное в Повествовании, дома не парили в воздухе - и на том спасибо, за исключением островов и з;мков, которые, повинуясь воле Авторов, были летающими изначально...
Вырезанные из черной бархатной бумаги тучки проносились по желтой фаре луны, серебряные молнии беззвучно били в изломанный горами горизонт, ветер носил нечто, похожее то ли на серый снег, то ли на пепел сгоревших рукописей, невесомое, неправильное, с геометрией крыльев летучих мышей, не долетающее до земли.
Если взглянуть прямо сверху - верхушка башни похожа на гигантскую шестерню, с шестью зубцами-контрфорсами, в углублениях между ними шесть узких окон теснят ночь мягким желтым светом. Поселившиеся в ветре безумные существа сторонятся этого света, делают резкие виражи на подлете, уходят в тень.
Но нам с вами можно вовнутрь, в этом мире фантомов мы еще иллюзорней его обитателей, нас не заметят и мы не помешаем.
Свет давало гигантское деревянное колесо, часть колесницы титанов, утыканное сотней толстых свечей в извивах восковых потекушек на бронзовых плошках, подвешенное через блок к потолочной балке на прочном канате, второй конец которого хитрыми петлями обвивал крюк в виде растопыренной лапы хищной птицы, укрепленный в стене. Сколько хозяин башни себя помнил - канат никогда не развязывали и свечей не меняли, их даже не зажигал никто - они просто вспыхивали сами с приближение темноты, многое, чему Авторы не уделили внимания в своих Повествованиях, работало в этом мире именно так.
А вот дрова в камин у северной стены круглого зала, который рдел сейчас горой покрытых пеплом углей, приносить было нужно.
Старик в одном из кресел у камина именовался Тенью, мрачность балахона на неузких плечах, увенчанных седой головой с малоподвижным костистым лицом английского лорда и блестящими черными глазами, разделенными скорбной вертикальной складкой между бровей, разбавляли шелковые пижамные штаны и веселые турецкие туфли с загнутыми мысами и без задников на босых ногах. На коленях трость - трехфутовая рапира без гарды, вырезанные по стали клинка наполненные серебром руны спрятаны в футляре лакированного дерева. Бояться здесь некого, в башне ее Хозяин силен, как нигде, просто древний клинок посылает в ладони старика приятные успокаивающие вибрации. Тень опытный боец и руны ;;rr не один десяток раз светили сквозь красную, черную или зеленую кровь чудовищ, однако, против беды, которая постигла его мир сейчас, верный товарищ бессилен...
Человек во втором кресле тоже немолод, за сорок, высокий и худой, с волосами цвета перетоптанной тысячами конских подков бурой пыли Пустошей, глаза светлые, как пепел поверх углей в камине. Глаза, которые видели, как немало менее проворных, заслуживших этого и нет, раскидывая руки и выворачивая каблуки в последнем пируэте ложились, чтоб обнять Пустошь и слиться с ней навечно. Глаза Стрелка. В его Повествовании дорог было много, и когда Роланд из Гилеада ускакал навстречу Солнцу, Ракшас отправился на запад. Давно. Нереально давно...
А спустя несколько лет на главной улице казавшегося вымершим городишка в середине Нигде, под больным светом Луны, человек в балахоне с капюшоном и с клинком в руке и человек в линялом пыльнике, мятой шляпе, латанных джинсах и тяжелых сапогах, с двумя жуткими курковыми револьверами в кобурах на бедрах, сошлись спиной к спине и наблюдали, как из выбитых окон покосившихся домишек лезут бледные твари в полусгнившей одежде, обнажая слишком белые и слишком острые зубы в черных провалах ртов, нашептывая без слов, звоном крошащегося стекла, о своей Жажде. Один из мужчин тогда читал молитву, второй пересчитывал патроны, пробегая пальцами по поясу и перевязи на груди. А потом началось...
Так началась их дружба. Нереально давно, в середине Нигде.

А за окнами башни раскинулся их мир - Каэр Морхен, Готэм Грехов, Метро и Припять одновременно, мир, невидимой сепией наброшенный на реальность, недосягаемый и вездесущий, подвижное нечто, существующее на неосвещенных лестницах в подвалы ваших домов, под детскими кроватями, когда выключен свет, в подземных переходах мегаполисов в два часа ночи, загадочная радужная пленка и странный привкус в вашем кофе, голоса, которые слышны в выключенных телефонах и среди белого шума между частотами радиостанций...
Лост-Сити. Город - страна - измерение.

Мог ли этот мир быть иным? Мог ли он быть добрей©? Нам виднее, правда? Ведь это наши Повествования сделали его таким ... густонаселенным.

Многие искренне называли сидящих у камина мужчин спасителями и героями. Другие - убийцами. Северный клан Скаагерстром безутешно оплакивал девятерых Принцев, которых Тень, методично разыскивая одного за другим, вытаскивал вместе со свитой под солнечные лучи, а головешки от их вспыхивающих тел выбрасывал в море, и сулил за его голову награду, выросшую за годы противостояния до размеров, вскруживших голову не одному авантюристу из числа обычных людей, не принадлежащих к Ночному Народу, о деяниях Ракшаса тоже ходило немало толков, только из городка Джампинг Раббит, где проезжие путники попадали на ужин к гостеприимным горожанам в буквальном смысле, никто ничего не говорил, Ракшас истребил его полностью, найдя синие метки каннибалов даже на деснах младенцев, и когда он закончил, кожа кобур скрипела и дымилась от раскалившихся стволов.

Перемены от плохого к худшему произошли, как это часто бывает с явлениями масштабными, но неявными, тихо и незаметно. Вы обращали внимание на персонажей графических романов, находящихся на втором-третьем плане? Это такие силуэты, контуры в несколько быстрых штрихов, дуга бейсболки, веточка кисти, закорючка носа и пара глаз на троих, стенограмма человеческих особей, эрзац, который ваш мозг, однако, читает без ошибок - это люди.
Того, что достаточно вам для опознания, совершенно недостаточно в Лост-Сити для существования. Армада искалеченных Авторами парий просто исчезала из вида, уходила в тень, казалось - в небытие, но вышло, что до времени. Вся эта бракованная колода недолюдей, недозверей, недовампиров и недооборотней трансформировалась в две основные массы - полчища крыс и нечто, наполнившее ночной ветер. И теперь они пожирали саму плоть Лост-Сити, как миллионы маленьких лангольеров, превращали упорядоченные структуры в однородный прах, смешивали цвета, стирали грани, размывали границы, краски блекли, звуки теряли звонкость и ритм. Неявно, понемногу, но отовсюду. Вторжение Хаоса началось.

А сейчас два опаснейших охотника Лост-Сити сидели в креслах, грели в руках стаканы с едва тронутой выпивкой и смотрели на третьего персонажа мизансцены. Тень смотрел с умилением и подозрительным влажным блеском, в глазах Ракшаса, выплавленных из глаз самых прожженных циников и убийц Пустошей, поверх всего обозначилось удивление, слоем глубже - какая то недоуменная ошалелость, будто на улице ветхая старушка неожиданно ударила его ногой в голову, и едва различимая надежда в фундаменте пирамиды.
Объектом столь пристального внимания был лежащий на ковре джек-рассел-терьер, белый в общем, с коричневыми пятнами на морде и черными по телу, со свежими промытыми и подсыхающими царапинами и умотанной чистой тряпицей задней лапой. От усталости, ужина и тепла камина его клонило в сон, но он упрямо открывал глаза на голоса мужчин и дружелюбно колотил по полу купированным на треть коротким хвостом. А еще он выглядел сложным для этого места, слишком цельным, слишком подробным, со всеми своими блестящими шерстинками, быстрым шершавым языком, подвижными глазенками, он был превосходно реальной собакой в нарисованном мире. Даже лужа, которую он сделал, предварительно обегав, скуля, всю залу и бесплодно потыкавшись в закрытую дверь к лестнице, была сверкающей и нереально янтарной, запах, однако, быстро отвлек джентльменов от созерцания этой красоты и вынудил прибраться.

-Ракши, расскажи еще разок, поподробней - в голосе Тени можно было угадать несвойственные эмоции, пальцы левой руки нервно пробегали по лаку трости-ножен.
-Я выбрался в Рилм, как обычно, ночью...
Ракшас был одним из редких обитателей Лост-Сити, кто мог пробежаться в тенях Рилма, протомира, вулкана, дымкой над которым висел мир призрачный. Две пули ударили его в грудь в одной отчаянной передряге много лет назад, солнечный день свернулся в исчезающую монетку, зевнула тьма, а следующее, что он почувствовал - неимоверной густоты запах полыни и каких то других растений, названий которых он просто не знал, увидел страшное в своей черной прозрачности бесконечное небо-чашу-решето, где каждая сверкающая искра была далеким живым костром ушедших Королей и Стрелков... Рассвет Рилма стер его, лежащего навзничь на пустыре, и зашвырнул обратно на Пустошь Лост-Сити, поверженного рыцаря в панцире из запекшейся крови, хрипящего и синеющего, поверженного - но живого... На то, чтобы научиться посещать Рилм самостоятельно, ушло несколько лет.
-...вышел в тенях какой то недостроенной швейной фабрики, в промзоне на окраине Липецка, это Россия. Просто побродил там, дышал, курил...

Ты знаешь, там курится совсем иначе, здесь вроде всё правильно - сигарета помогает отвлечься, висит в пальцах, когда ты в баре, успокаивает что ли, но нет того чувства, как фиолетовый завиток затяжки прокатывается в горло, разбегаясь по легким тонкими ручейками... а там есть.
Тень сложил брови домиком, чуть провел в сторону собеседника раскрытой правой ладонью - не томи.
-А потом я увидел мальчишку, лет двенадцати, как он попал один в такое место в такое время - ума не приложу, в Рилме они опекают своих чад чуть не два десятка лет, а то и поболе - Ракши усмехнулся - там огромные белые стены, местами, правда, испохабленные всякой галиматьей, как у нас, но и чистого места хватает. Мальчишка выбрал стену, хорошо видимую в свете галогеновых софитов, освещавших стройку, и рисовал собаку, в сумке у него было несколько баллончиков.
-Эту собаку?
Ракшас вновь улыбнулся, по доброму - Не совсем, это более собака, чем та, что осталась на стене, но дар у пацана точно есть - точно схватил эти твердо стоящие ноги, широкую грудь, вздернутый хвост и голова чуть вбок, будто в раздумьях, куда половчей вцепиться. Я присел на ящик и смотрел за его работой, я же умею быть незаметным, пока небо не посветлело и я не увидел гравий сквозь собственные сапоги. У нас вышел за складами Дабл Танжерин, у самых отдаленных, где неработающий мостовой кран и сразу налетел на крыс.
-Много?
-Сотни полторы, может две, кран их чем то очень заинтересовал, облепили одну колесную площадку и жрали её, могу поклясться, она вся в дырах. Ну я подыскал арматурину потоньше и пошел делать из них шашлык. Забил не меньше двух дюжин, остальные кинулись врассыпную, но тут, Шейди, храни нас Белизна, раздался какой то гнусный свист и эти твари разом развернулись. Развернулись и пошли в контратаку.
-Это невероятно.
-Да и я не поверил вначале, уж больно дивно, чтоб эти трусливые твари сообща ринулись навстречу смерти. И эти мгновения любования чудесами едва не стоили мне жизни. Они накатились настоящей волной, я топтал их, но новые прыгали по телам мертвых, пришлось доставать стволы.
Тень не раз видел, как компаньон управляется со своим оружием, сам вплавлял в рукояти его револьверов серебряные кресты, чтобы расширить их возможности против определенной нечисти, Ракшас умел жонглировать своей артиллерией, раскручивая их в руках, вовремя перехватывая за стволы, немалый вес этих старинных пистолетов и мастерство Ракшаса превращали их в две смертоносные порхающие дубины. Если противник был достойного роста и силы - молниеносные удары перемежались выстрелами, учителя славного Гилеада ни разу не запятнали себя, выпуская в пустоши зеленых птенцов.
-Ты видел мой плащ, дружище, видел мои сапоги и видел мои руки, они были решительно настроены меня сожрать. Шли на убой с отчаяньем и визгом, как банши-камикадзе. Страха в них не было ни на йоту, а числом они, каким то непонятным образом, все прибывали.
-Они сожрали мою шляпу - в голосе стрелка послышалась искренняя обида на несправедливость мироздания - я любил эту шляпу, в ней мне хорошо думалось... Ну так вот, когда эта мерзость стала допрыгивать уже до шейного платка, явился наш герой.
Пес на полу открыл глаза, дернул тем ухом, что не было прижато к ковру.
-Как метла, ей-богу, газонокосилка и торпеда с зубами в одном флаконе! - грусть от расставания со шляпой улетучилась, эту часть рассказчик подавал с явным удовольствием - Не знаю, как там у него крепится голова, но со стороны выглядело, будто раскрытая пасть произвольно катается по телу, оказываясь во всех местах одновременно. Пес сшибал их грудью, давил лапами, перекусывал хребты и напрочь откусывал их мерзкие головешки. Мне сразу стало полегче, хоть на меня они по прежнему кидались без раздумий, а вот собаки заметно боялись, само ее присутствие внесло разлад в ряды атакующих. И этот свист, он раздавался время от времени, пес от него вообще приходил в неистовство, подпрыгивал и кусал воздух. Вслед за свистом набегали крысы, все меньше и меньше, пока не закончились совсем.
-Он не дал мне насладиться триумфом - со смехом продолжил Ракшас, салютуя собаке стаканом. Пес не открывая глаз подергал хвостом, да, мол, да. Стрелок отхлебнул и продолжил - Бросился к складским воротам, обернется - лает и рычит, и бежит дальше, я понял, дело еще не закончилось.

Раздвижные ворта склада приржавели к своим направляющим еще во времена, когда Флэш Гордон бился с Мингом Беспощадным, оставив такой проход, что Ракшасу с трудом удалось в него протиснуться только боком, опередивший его пес пулей влетел в темную щель и теперь стрелок тщетно пытался разглядеть его в неверных тенях заброшенного склада. Узкие грязные оконца под потолком впускали так мало света, что лабиринт разбитых ящиков, поваленных стеллажей и сгнивших брезентовых пологов выглядел непроходимым. Пес молчал. Револьверы опустились в кобуры, Ракшас волевым усилием успокоил дыхание и медленно двинулся по относительно просматриваемому проходу. Быстрый стук собачьих когтей послышался справа, человек, аккуратно обходя хлам, двинулся туда же. После десяти минут лавирования вышел на небольшую площадку, оставшуюся незахламленной и увидел пса. Черные губы уползли до ушей, демонстрируя весь впечатляющий набор зубов, шерсть на загривке встала дыбом, спина была похожа на выгнутую руками силача пластину рессоры, в горле клокотал вибрирующий рык. А в следующий миг он прыгнул. Прыгнул на то, что в сумерках помещения выглядело как высокая вешалка-стойка с накинутым на нее плащом и гнусной заплесневевшей шляпой сверху. Как бы ни была быстра собака, "вешалка" оказалась быстрее, плащ взорвался изнутри, взметнув облако пыли, невообразимая рука, тонкая, как швабра, с двумя изгибами локтей, метнулась навстречу псу, разворачивая жуткие тонкие пальцы с трехдюймовыми изогнутыми когтями. Прыжок был прерван в середине траектории, от жестокого удара у того лязгнули зубы, рык оборвался каким то щенячьим всхлипом, коротким и пронзительным, и тело бесформенным комком отлетело куда то во тьму. За это время Стрелок успел сделать три широких шага, иногда и немного для него растягивалось время, и опустить руки на рукояти револьверов. Вторая рука монстра молниеносно атаковала грудь человека, пыльник затрепетал лентами, брызнули патроны из разрубленной перевязи, полетели жилетные пуговицы, клочья рубашки, кровь за ними не поспевала, ей нужно было еще вытечь из ран. Стрелок падал навзничь, а его руки уже проделывали привычную работу и древние стволы из мастерских Гилеада начали свою гневную речь. Ни один человек не выжил бы после первых выстрелов, но тело уродца оказалось чуть толще его рук и пули лишь растрепали болтающееся на нем тряпье. До пола падающему Ракшасу оставалось около фута, когда он заметил под кромкой шляпы два слабо блеснувших глаза, кисти шевельнулись, делая поправку, выстрел из двух револьверов слился в один звук. Бам! На чем бы ни была одета шляпа, у этого ореха тут же испарилась верхняя треть. Бам. Стрелок приземлился, ударившись затылком об пол. Ба-бам. Приземлились руки с револьверами. Пауза. Потом с тихим ш-ш-ш-ш-ш осыпающейся в могилу земли сложилась неуклюжей угловатой кучкой похожая на богомола тварь, лишившаяся головы. А потом Стрелок услышал пса.

-Тот мешок, что ты притащил?
-Да, Тень, это оно.
-И ты считаешь, что это некий Дирижер?
-Да, я даже нашел дудочку, болталась у него на руке, привязанная шнурочком. Теперь мы знаем следующую ступень в их иерархии, знаем, что твари быстры и опасны и знаем, что они не бессмертны. И их чувствуют собаки. Вернее собака. Наш пес.
-Я вот о чем думаю, Ракши, много ли мальчишек из Рилма могут еще рисовать таких псов? И давай уже придумаем имя нашему.

Некоторые из маленьких собак никогда не узнают своих истинных размеров, такому знанию нет места в их душах, у некоторых из маленьких собак в груди бьется огромное Сердце, а по венам бегут Отвага, Преданность и Любовь.