М. М. Кириллов Бессовестность очерк

М.М.КИРИЛЛОВ

БЕССОВЕСТНОСТЬ

Очерк
    О нелюбимом обычно не пишут. Зачем? Но на самом деле мы многое не любим. Это даже некоторые города, в которых нам довелось бывать, и , конечно, многие люди и идеи. Почти все мои прежние книги были о чём-то хорошем. Но случалось видеть и плохое и даже очень плохое.
     Нелюбимые города это как в обычной жизни нелюбимые люди. Я, почему-то не люблю такие города,  как Харьков, Тула, Ставрополь. Не люблю и всё. Я обнаружил случайно, что их объединяет то, что на их территории нет рек. И действительно, городов, построенных не на реках, вообще мало, во всяком случае, в России. Отсутствие реки в городе - это, согласитесь, как если бы у внешне самодостаточного и благополучного человека, скажем, не было бы чего-то главного, к примеру, совести или другого обязательного качества. Правда, справедливости ради, надо сказать, что бессовестных людей на самом деле гораздо больше, чем безводных городов, а они, как известно, как и жабы в известном фильме, «водятся везде». Не люблю я и московских вокзалов, в отличие от вокзалов Ленинграда, но здесь дело в другом, в степени людского беспорядка и грязи.
      Во многих таких, нелюбимых, городах мне приходилось бывать, в Туле даже не раз, но мне бы почему-то не хотелось посетить их ещё. И вроде бы в них и красивые площади, и проспекты, и аэропорты, всё есть. Даже кое-какая старина. И живут же в них сотни тысяч людей и не жалуются. А всё-таки чего-то иному приезжему человеку там нехватает. Наверное, тёплого городского центра, где бы хотелось побыть и даже остаться. Безликое что-то, часто какой-то холодный беспорядок улиц и домов. Возвращаться в такие города было не за чем и не к кому. Конечно, всё это очень субъективно.
        Что касается бессовестности людей, которых я не люблю, то она более многолика, чем недостатки городов, хотя суть бессовестности, как минимум, одна: обязательное предпочтение себя дорогого всем остальным людям. Если города просто неудачно выделяются среди себе подобных, то бессовестные люди  непременно выделяют себя сами. Но и они, бессовестные, неодинаковы. Те, которых совесть всё-таки иногда мучает, это ещё не совсем пропащие люди. Бывает, что свои грехи они со временем даже искупают. Это значит, что у них в душе всё-таки сохранился собственный суд совести. Бывает, забьют в человеке ключи угасшей совести, и потечёт в иссохшей душе река добра.
        А у многих ключи совести вообще не бьют. И живут они, паразитируя на окружающем их человеческом плодородии, пожирая его. От таких уродов надо быть подальше. Чаще они заметны, как белые вороны. Но наблюдательность и здесь не помешает. Иногда «диагностика» этой душевной шизофрении требует времени, а «лечение» оказывается запоздалым и неэффективным даже после разоблачения. Шизофрения – «выжженное поле», по определению психиатров. Зло наступательно. Такие люди, по образному выражению одного из современных политических деятелей, бывает, «ухватившись за ляжку, дотянутся и до горла».
         С городами проще. Не любишь и не люби. Можно и перепроверить себя. Бывает, стерпится, слюбится. Здесь очень много субъективного. Можно, в крайнем случае, даже канал прорыть, чтобы своя река в городе появилась… Или построить пешеходную зону в городе, так, чтобы транспорту вообще ездить было негде. Сейчас это стало очень модным. С бессовестными людьми труднее. Я многое видел, но приведу лишь несколько таких собственных наблюдений.
         Помню, в Кабульском госпитале советских войск (в 1987 году я работал в нём профессором-консультантом) наблюдал такой случай. Старослужащий избил молодого солдата, соседа по палате. Сначала гонял его за водой, а когда тот отказался, избил. Избиение случайно прервала сестра, услышавшая сдавленное рыдание. Случись такое в Великую Отечественную войну — задушили бы выродка. Абсолютная бессовестность и безжалостность.
         И ещё одно моё наблюдение из Кабула. В реанимационное отделение госпиталя поступил здоровенный сержант с толстыми окровавленными повязками на голове. Агрессивен, сквернословит нещадно. Сестры, привязывая его к койке, покрикивают: «Молчи, выродок! Добрые люди гибнут, а таким везёт!» Дело необычное. Оказывается, он и раньше издевался над молодыми солдатами, издевался как-то особенно изощрённо. Один из солдат даже повесился. Прямых улик не нашли, и садист остался в подразделении, а переждав время, вновь занялся прежним. Стал заставлять молодых пить раствор хлорамина. В конце концов, кто-то из них не выдержал и, когда тот заснул на койке, схватил топор и нанёс ему шесть рубленых ран на голове... Ухо разрубил, щёку... но ни одна рана не оказалась проникающей. Вывернулся, бандюга. И самое главное — ещё неизвестно, кого судить будут. Какие уж тут комментарии? Это уже даже не бессовестность, а зверство.
        В армянском Спитаке (где в период землетрясения я тоже работал консультантом) мне довелось услышать рассказ очевидца. «Девушка в квартире, лежит, придавленная плитой, и стонет. Сосед, не обращая на неё внимания, крадёт её вещи. Она умоляет спасти её. Обшаривая углы, тот молча сталкивает на неё шкаф. Её спасли-таки, и она рассказала, что и где он брал. Через три дня она умерла».
    Хирург Ленинаканского военного госпиталя — азербайджанец Юсибов (наш, саратовский выпускник), который как был в тапочках в момент землетрясения, так в развёрнутой палатке и оперировал, начиная с первого раненого. Лишь спустя трое суток он сумел отлучиться с территории разрушенного госпиталя. На улице возле него остановилась легковая машина, и из неё вышли двое бородатых армян, хорошо одетых, с холёными руками и, подойдя к нему, сказали: «Мы знаем, что ты помогал нашему народу, оперировал и спасал наших детей, мы благодарны тебе, но, к несчастью, ты азербайджанец, враг наш, и мы вынуждены тебя убить. Даём тебе месяц, до 7.01.1989 года. Или тебя здесь не будет, или расстанешься с жизнью. Каждые пять дней мы будем напоминать тебе об этом». Сели в машину и уехали. Через 5 дней прибежал мальчик, передал записку-напоминание, спустя ещё 5 дней — другую. Доложили по команде в Округ. Ждём решения, сегодня 2.01.—остаётся 5 дней...» Пещерный, изощрённый национализм «продвинутых». Впрочем, звери не имеют ни национальности, ни совести.
        Это относится и к политической и человеческой бессовестности Ельцина и его подельников, расстрелявших в 1993 году из танков Дом Советов. Суть этих разных событий одна. Они отличаются только конкретными обстоятельствами и размерами.
       Именно отсутствие совести лежало в основе совершённого ими преступления и было характерно для этих людей задолго до указанных трагических ситуаций или обстоятельств. Просто это преступление стало особенно очевидным на фоне несчастья тысяч людей. Сказался эффект фона: пролитая кровь защитников советской власти в Доме Советов, по словам известного писателя-драматурга Виктора Розова, крупными пятнами выступила тогда на лацканах пиджаков этих государственных преступников.
       В основе нашего нравственного суда свидетельства очевидцев и кинематографа того времени. Их видел весь мир.
        А бессовестных людей помельче, пруд пруди. От обычного эгоизма до откровенного свинства. От брошенных детях и стариках до рейдерских захватов городских больниц или даже заколачивания фанерой по праздникам мавзолея Ленина и пантеона пролетарских вождей. Это те, кто хочет прожить лучше других за счёт этих других и даже за счёт народа.. Разглядеть это во всех случаях и, особенно, доказать - труднее. Здесь и кинематограф не всегда поможет.
        Я посетил и описал за свою жизнь десятки городов моей замечательной страны – Советского Союза, рассказал о десятках своих учителей, сослуживцах и учениках. Это всегда были люди совести. Свидетельство этому мои книги.
        В последние четверть века к власти в моей стране пришли люди из племени «купи-продай»- единоутробные братья Ельцина – «ельциноиды». В стране разлилась власть денег, коррупции и государственной бессовестности. Но борьба с этим злом с каждым годом нарастает, в антагонистическом классовом обществе она неизбежна, и в историческом смысле победоносна.
       Города и люди. Это, конечно, разные категории. Упоминание о нелюбимых городах использовано нами было лишь как калитка, ведущая к Очерку. Не более того. По-настоящему речь идёт, конечно, о людях, потерявших совесть и вызывающих чувство омерзения.
Саратов, октябрь 2017 года.