Твое будет всегда с тобой

Хочу представить мой новый рассказ. Это, пожалуй, эксперимент. Переплетение правды и вымысла и, конечно, в конце новый рецепт легкого супчика. Впрочем, придется дочитать до конца )))

Твое будет всегда с тобой.

Он.

Сложно сказать, что у мужчины в голове. Тем более, если он с детства спортивен. Умен, ловок и очень обаятелен. Залезть к нему в голову не удавалось никому. Девушки ограничивались лишь тем, что хотели залезть к нему в опочивальню. А уж до головы дело не доходило.

Поэтому точных причин: почему такой умник не пошел по стопам отца, назвать не могу. При всем богатстве и стабильности, он выбрал достаточно тернистый путь. Стал обычным полицейским.

Мать заламывала руки. Отец, молча, посмеивался в усы и один единственный раз, в момент особого накала истерики жены: Это невозможно! О, Господь! Это опасно. Скажи ему! - одобрительно подмигнул.
Конечно, мы все понимаем, что в Испании полицейские - это особая каста мужчин. Скорее всего, их и не рожают простые женщины. Их выводят в особых лабораториях из пробирок. Потому как все они одинаково хороши лицом и уж тем более телами.
Так вот наш Хоакин жил-не-тужил. Менял барышень не чаще чем раз в полгода. Расставался легко, на очереди уже ждала толпа воздыхательниц.
И вообще был бы до своих 90 лет счастлив полностью, как это часто бывает в стране с хорошим климатом, если бы ни одно утро.

Сон.

Утро, которое началось довольно заурядно. Но и не совсем. Ночью приснился странный для уверенного в себе человека сон. Он стоял перед закрытой дверью. И понимал, что за ней находится самое важное в его жизни. Грудь распирало от странного доселе неизведанного чувства, а из глаз текли слезы.
Так и проснулся в смятении, поскольку никогда прежде не испытывал ничего такого.
Он не мог подобрать слова для описания того, что почувствовал. Но лично я бы сравнила это с благодатью. Это когда абсолютно ясно, как божий день, что ты полон. Ты на своем месте и идешь в правильном направлении. Когда привычные вещи обретают простую ясность и красоту. И из тела исчезает гнев, боль, недоверие. Но об этом можно долго говорить.
Тем не менее сон произвел впечатление и запомнился. И чувство, пришедшее во сне, оставило легкую грусть и изысканное послевкусие.

Она.

Однако Хоакин не усложнял свой внутренний мир никогда. Любое теснение в груди снимается двадцатью подтягиваниями и 5 км трусцой. Не буду уточнять способ получения физической нагрузки, просто предположила. Но бег он любил и любит по сей день.
Работа как работа. Вызовы, патрулирование, в полдень бутерброд и кофе с напарником. Ближе к вечеру поехали проверить странные крики. Соседи взволнованы. Что-то не так.
Дом без лифта. Напарник нахмурился. У него колено третьего дня травмировано.
- Стой внизу. Я поднимусь.
- Спасибо.
Хоакину лишний раз взлететь на пятый этаж - лишь наполнение жизни. Движение, когда любишь, оно не изматывает, оно наполняет.
Последний пролет, четыре-пять. Застыл в немом изумлении.
Он стоял перед дверью из своего сна. Это совершенно точно была она. Даже смешная наклейка внизу. И чуть тронутые ржавчиной петли.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Сглотнул. Глаза закрыл, открыл.
Стук в дверь. Тишина.
Постучал сильнее.
- Откройте. Полиция!
Тихое едва слышное движение. Еле уловимое и снова тишина.
Он уже потянулся к кобуре, как дверь с испуганным скрипом отворилась и небольшую щель выглянула женщина.
Она смотрела на него прямо и не мигала. Светлые волосы убраны в крупный пучок и слегка пушились вокруг лица, напоминая нимб. Белая кожа и большие темно-графитовые глаза. Их нельзя было назвать темными или серыми. Они сверкали проблесками лазури и нежного пепла.
Она вопросительно смотрела на Хоакина.
- Добрый день, скажите, у вас все в порядке?
Она, не отводя взгляда, кивнула утвердительно головой.
- И все же я хотел бы взглянуть, - он сделал шаг к порогу.
Она не сдвинулась с места и только лишь моргнула раз.
- Все хорошо, хорошо, слегка покричали с мужем друг на друга. Так бывает. Спасибо, что спрашиваете.
Он, следуя инструкции, сделал успокаивающий жест рукой и заглянул ей в глаза. Громко на показ сказал:
- Я рад, что все хорошо. Ложный вызов, конечно, не наказуем. Но впредь ведите себя потише!
И шепотом в самое ее ухо добавил:
- Сеньора, вам действительно не нужна помощь?
Она, совсем шепотом, ответила:
- Если понадобиться - я позову.
В этот самый момент мир лопнул снежной радугой и престал существовать. Потому что облако энергии его личного наркотика заставило его перестать дышать и вообще находится в реальности. Все что имело значение - это крошечное нежное розовое ушко и божественный бисквитный запах испуганной и поэтому слегка возбужденной женщины.
Хоакин протянул руку, и женщина неожиданно пожала ее. Может так и не бывает. И, вполне возможно, что в квартире на тот момент весь пол был устлан синтетическим напольным покрытием, а женщина была в эбонитовых тапочках. Но его здорово шибануло током, и сердце пропустило свой удар.
Главное не то что это непрофессионально, а то, что объяснению никакому не подлежит.
Самое интересное, что женщина вытаращилась на него во все глаза и прерывисто сделала одиночный вздох.
Так и стояли монументами окаменевшими. Пока снизу не послышался окрик напарника.
Хоакин смутился, поспешно попрощался и оставил телефон полицейского участка. Напомнил, что с любым вопросом можно обращаться.
Опрометью бросился по лестнице вниз. Остановился, вернулся на несколько ступенек вверх. Спохватился и уже окончательно вышел из морока, что напал на него.

Быть рядом незаметно.

Вечером он должен был ужинать с семьей. Пришел вовремя, но отвечал невпопад и вызвал подозрения матери. Она трогала лоб двухметрового сынули и причитала, что тот совсем себя не бережет. Возвращаясь домой неожиданно сделал круг и проехал мимо того дома. Приостановился у обочины. Некоторое время делал вид, что смотрит в телефон.

Время позднее. На улице почти никого. С моря тянет свежим и влажным. Немного сладковатый привкус цветов в воздухе. Краем глаза заметил легкое движение. Кто-то идет. Высокий. И двое маленьких рядом.
Через некоторое время увидел ее. Она шла с двумя детьми и большим пакетом с продуктами. Что удивительно: она тихо пела какую-то детскую песенку. За спиной массивный рюкзак. Она поравнялась с его мотоциклом и не подала виду, что узнала, лишь открыла дверь во двор и вошла. На спине в детском рюкзаке спал ребенок. Его светлая кудрява голова слегка покачивалась в такт ее шагов.
Прошла мимо и оставила легкий запах за собой. Родной. Нежный. Вовсе не духи. Если бы он помнил, то точно знал бы, что так пахнет детство.
Но взрослые забывают этот запах очень быстро.
Патрулируя улицы, он выискивал взглядом знакомую фигуру. Иногда ему везло. Он наблюдал, как она говорит с продавцом фруктов. Или ведет детей в школу, качает маленького на качелях.
Это стало манией, забавой.
Он рассматривал ее. Он знал ее расписание и что под юбкой в пол скрываются невероятно длинные ноги. Ну, или она ходит на ходулях.
Как будто жизнь обрела тайный смысл.
Это не мешало его обычным делам. Мы же все немного зависимы от чего-то. Кто-то от соцсетей. Кто-то любит посплетничать.
Тем не менее легкий налет грусти был заметен близким друзьям.
Хоакин понимал всю глупость переживаний и в принципе не верил в сны и в прочую ересь. Возможно, несколько сильнее занимался спортом. Но настойчиво продолжал свои наблюдения.
За все время он успел привязаться к этой женщине. Ему нравилось, как она разговаривает с детьми тихим мелодичным голосом, как поправляет всегда убранные в тугой пучок волосы.
Иногда он видел, как она выходит из дома, заходит за угол и стоит в тени, не издавая ни звука. В эти минуты самое сильное желание было подойти и обнять, потому что он точно знал, что она плачет.
Муж этой женщины был пьющим человеком. Он часто видел его в баре, громко смеющимся. И потом провожал взглядом, пока тот, пошатываясь, шел в сторону дома.

Ты влюблен.

Вся семья Хоакина по выходным выезжала за город и навещала бабушку Хоакина.
В то воскресенье все, как обычно, собрались. Отец привез еды и вина. Бабушка испекла большой пирог с тунцом.
Как обычно ели, веселились. Уже после захода солнца бабушка попросила Хоакина проводить ее до спальни. Там она устало опустилась на кровать, но не отпустила его руку.
- В чем дело, дорогой?
- Ты о чем?
- Сам знаешь.
Он тяжело вздохнул, слегка мотнув головой. Она улыбнулась. Внук с детства так делал, когда подбирал слова. Словно молодой упрямый бычок мотал головой в такие моменты.
От бабушки особо ничего не скроешь.
Он рассказал ей. Все до самой крошечной подробности. Она внимательно смотрела на внука…
- Я так рада.
- Чему?
- Ты влюблен. И влюблен… по-настоящему.
- Она замужем. И я не стану. Мы вообще из разных миров.
- Что ж… иногда все чего нам так сильно хочется само собой происходит.
- Может быть.
Он поцеловал ее в теплую щеку и вышел из спальни.
Долго сидел на террасе, потягивая пиво.
Затем задремал в кресле качалке.

Сон.

Она смотрела на него своими огромными синими глазами, как тогда. Рот открыт в немом крике ужаса. Кругом кровь.
- Приходи сейчас же!!! Помогиии!
Испытание.
Проснулся как от толчка. И сразу сел на мотоцикл и поехал в сторону того дома.
Уже, подъезжая по знакомому адресу, увидел скорую и полицейскую машину.
Увидел своего напарника. Тот сухо поприветствовал.
- Хоакин, ты ж вроде выходной?
- Ехал мимо. Что случилось?
- Мужчина. Живет в этом доме. Переходил дорогу в неположенном месте. Не посмотрел вправо. Автобус не успел затормозить.
- Семья знает?
- Как раз собираюсь пойти по адресу. Кажется - это там.
- Схожу с тобой.
- Ты не при исполнении.
- Пожалуйста. Я знаю эту семью.
- Ну, хорошо, честно говоря, не люблю говорить плохие новости.
Они поднялись на пятый этаж. Вот эта дверь. До боли знакомая. Он не хотел верить в то, что снова смотрит на эту дверь.
Они постучали. Слышались детские голоса. Тихо работал телевизор.
Дверь открыл мальчонка подросток. Лет 14.
- Здравствуйте.
- Мама дома?
- Да. Она малыша кормит.
- Проходите.
Полицейские вошли в дом.
Она сидела на диване, слегка откинув голову и, кажется, задремала. Ребенок у груди тихо посапывал. Вся картина была настолько умиротворяющей. Нежной. Теплой.
Что у обоих мужчин пересохло во рту и горло сдавило намертво. Так и стояли молча.
Ребенок заговорил на странном гортанном языке. По-видимому, позвал мать и сказал, что в доме чужие.

Она тихо открыла глаза и посмотрела Хоакину в сердце.
Он ответил долгим взглядом, стараясь не дышать. Потому, что даже капля запаха этой женщины, скорее всего, лишит разума. И он все испортит.
Его напарник откашлялся и сухим языком изложил суть произошедшего.
Ее реакция была невероятной силы. Кровь отлила от лица, сделав его безжизненно-серым. Ни одного звука не прозвучало.
Где-то вдалеке раздался вой сирены кареты скорой помощи. Как будто прозвучал пусковой сигнал и все разом зашевелились, заговорили…
Черно-белое кино само собой передвигало кадры. Стакан воды. Сын заплакал. Пришла соседка, увела детей. Маленькая девочка лет пяти вышла из комнаты. Слегка сонная и ничего не поняла. Они с напарником отвезли женщину на опознание. Опросили. Документы. Подпись.
Он проводил ее домой обратно. Она трясущимися руками открыла дверь. Кивнула, поблагодарила. Закрыла дверь.
Он так и стоял перед закрытой дверью. А она ждала пока он уйдет. Минуты сыпались на дно часов и не верилось в произошедшее.
Он тихо стоял.
Она ждала.
Спустя полчаса. Он вздохнул и пошел вниз по лестнице. Именно в этот момент вспугнул стайку птиц нечеловеческий почти звериный продолжительный вой.
Горе докатилось до нее.
Он позволил ей быть одной.

Поиск.

Через некоторое время Хоакин нашел в себе силы признаться самому себе в том, что должен с ней поговорить.
Решил пойти в форме. Придумал повод: задать вопрос все ли в порядке? Дать телефон соцработника. Долго стучал в дверь. Никто не открыл.
Робко выглянула сухонькая старушка из соседней квартиры.
- Так уехала она. Взяла детей и уехала.
- Уехала?
- Да. Муж работал и снимал квартиру. Теперь она ей не по карману. Пособие пока оформишь, уже будешь должен много.
- А не сказала куда?
- Нет, не сказала. Простите. А что она натворила?
- Ничего. Ничего. До свидания.
Что ж все сон, показалось, не сбылось. Мне зачем вся эта канитель?
Он в тот вечер не пошел в зал, а долго ходил по ночному городу. И, в конце концов, напился как никогда.
Не твои.
Девицы целеустремленные не оставляют свою цель никогда. Это даже стало утомлять Хоакина. Тихие голоса шептали в трубку обещания нежного вечера и присылали сообщения.
Он был не против. Но каждый раз появлялся предлог, и Хоакин устремлялся в другую сторону. Ресниц взмах и ласка рук скрывала стальные стержни. Хотелось уберечь, спасти, увидеть слабость. Этого нет. Девицы нынче счастливые существа. Мотоциклы их боятся и боулинги стенают. Ногтями можно дикого вепря рвать живьем. Не поломаются.
Давние подруги были настойчивы. Хоакин мог уже подтягиваться, не считая разы. Первая сдавалась перекладина.
Он незаметно вел свое расследование. И уже стало навязчивой привычкой поиск глазами заметного силуэта в городском пейзаже.
Невозможно потерять то, что твое.
Самое главное достоинство его бабушки заключалась в том, что она никогда не выпытывала и не говорила лишнего.
Хоакин с радостью приезжал к ней в дом. Как и в тот теплый безветренный день.
Он с удовольствием почистил бассейн и помог ей обрезать кусты, растущие вдоль забора.
И вдруг отчетливо осознал, что приезжая на выходные, шумные и веселые, они не задумываются о том, как она живет в остальные дни.
Она прочитала его мысли.
- Я решила нанять помощницу. Не за дорого, но гостевой дом пустует, может, кто поселится. И мне веселее, что скажешь?
- Это хорошая мысль. Ты уже ищешь?
- Я говорила с ней по телефону. Она приедет в пятницу на собеседование.
- Хочешь, чтобы я ее проверил?
- Этого не потребуется. Я говорила с ней. Да и посоветовала ее мне одна приятельница.
- Но если ты считаешь нужным.
Он поцеловал бабушку в лоб и продолжил борьбу с кустами. В детстве под любым предлогом пытался увильнуть от работы по дому. А сейчас увлекся и не заметил, как настал вечер.
- Ты что-то потерял?
- Кажется да.
- То, что должно быть твоим, всегда находится.
- Я знаю. Но не в этот раз.
Ее лицо расцвело тихой улыбкой. Все наладится.

Дом. Милый дом.

Совершенно сошедшая с ума неделя вывела Хоакина из привычного режима, закрутила, завертела и заставила забыть обо всем. Волнения перед предстоящим референдумом. Манифестации. Дежурства были каждодневными и ночными. Хоакин засыпал, прежде чем его голова касалась подушки.
Он совершенно забыл, что обещал в пятницу приехать посмотреть на помощницу для бабушки. И очнулся только к воскресенью.
Она смеялась, когда говорила с ним по телефону. И хвалила свою новую помощницу.
Хоакин обещал приехать, как только сможет. Но это произошло не так скоро, как ему хотелось. Наконец, настал день, когда вся семья собралась в загородном доме. И он смог вырваться. Решил быть примерным внуком и поехал на машине. Мотоцикл угрюмо блеснул фарами ему на прощанье, грустно оставшись в гараже. Хоакин, по-дружески, махнул ему рукой.
Он подъехал на закате. Притормозил, не доезжая до ворот. Что-то неуловимое изменилось. В воздухе. Он стал насыщен чем-то новым. Вкусным.
Возможно, ничего не изменилось, но он слишком долго вдыхал воздух города. Временами тяжелый и дымный.
Здесь дышалось сладко, легко. Вечером травы раскрывают самые свои сокровенные ароматы.
Запах очагов низко плывет по долине и уходит в горы.
С моря неминуемо тянет прохладой и свежестью. Горячим феном сушило солнце весь день и теперь сжалилось, ушло за горизонт и настало время режима прохладно.
Он тихо вошел во двор. Вся семья ужинала на веранде. Слышались смех и неспешная беседа.
Это так зажигательно, внутри разливается теплое море счастья, потому, что ему рады. И смотрят тепло и с улыбкой.
На столе блюд более, чем обычно. Мясо, тушеное с морковью и луком. Запах хватает за живое и не отпускает, пока уже невозможно больше есть.
Бабушка без умолку хвалит свою помощницу. Как все почистила, как чердак разобрала. Нашла старую картину деда, что купил когда-то на барахолке. И утверждает, что это подлинный Пикассо.
- Представляешь? У нас Пикассо :)
Хоакин слушал, не перебивая. Но, все же задал вопрос:
- А сама-то она сейчас где?
- Так в домик пошла к себе. Детей положить.
- Детей?
- Я разрешила. Хорошие. Ей помогают. Да не цепляйся к словам. Мы все продумали, ну правда.
Хоакин не стал рубить с плеча сразу. Ни отец, ни мать не высказывали недовольства. Значит, все устроилось. Ну что ж. Он сам здесь бывает без году неделя.
Так закончился этот день. Как будто длинное описание скучной вереницы дел, наконец окончено. Можно открывать новую главу.
С этими мыслями обитатели милого дома уснули.
Сон.
Под утро снова ему приснилась эта женщина. Ее волосы были убраны по-другому и платье яркими цветами оживляло лицо. Она улыбалась и смотрела на него с тихой радостью.
- Вставай, соня. Завтрак готов.
Хоакин проснулся.
Нашел.
Утром Хоакин бодрым коником вскочил с кровати и, отжавшись несерьезное по его меркам количество раз от пола, рванул в бассейн.
Плавал долго, с удовольствием, на скорости. Выйдя из воды, пошел в сторону дома. Его манила кухня. Голод подгонял.
На кухне за столом сидели трое детей. Он узнал их сразу и непроизвольно стал улыбаться. Она стояла спиной к нему, в ярком цветном платье и льняном фартуке.
Что-то готовила. Он увидел огромное блюдо с только что приготовленными вафлями и магдаленами. Стойкий запах свежесваренного кофе отвлекал от мысли: что ОНА здесь делает?
Он стряхнул с волос оставшийся бисер капель воды.
И только и смог произнести:
- Я рад, что вы, впрочем, здравствуйте.
Она повернулась. Смутилась. Вытирая руки об фартук, тихо сказала:
- Все спят еще, а мои ранние пташки, привыкли в школу вставать затемно. Будете завтракать?
Хоакин смотрел на нее и не верил своему счастью.
Но не имел представления, как поступить дальше. А она мирно хлопотала у плиты. Погнала детей во двор поиграть.
А он смотрел на все происходящее, и краем сознания видел себя со стороны. Застывшего, с дебиловатой улыбкой.
Хорошо, что бабушка вышла к завтраку. И день вступил в свои права. В этом месте день начинается, когда хозяйка дома его попросит.
Завтрак прошел весело. Но новая помощница явно была не в своей тарелке. Он улучил минутку, когда она осталась одна кухне, прибирая со стола, и спросил:
- Вам нравится здесь работать?
- Да. Все очень добры к нам. С тремя детьми сложно устроиться.
Немного смутившись, все же спросила:
- Почему вы следили за мной?
Хоакин отвел глаза.
- Скажите. Если я не подхожу для этой работы, я уеду.
- Нет, нет что вы. Я хотел. Не знаю, как сказать, чтобы у вас все было хорошо.
- У меня все хорошо.
В голове Хоакина толпился рой мыслей. Одна сбивала другую. Сердце выскакивало из груди. Он даже на секунду подумал, что это сердечный приступ. И она стояла так рядом, спокойно смотрела ему в глаза. С завораживающим спокойствием и чистотой.
И этот запах, ему хотелось схватить ее, обнять, целовать, зарыться лицом в волосы.
Но он продолжал тупо улыбаться и переминаться с ноги на ногу.
Она терпеливо ждала. Сама не понимая чего.
Самый сложный вопрос в таких ситуациях, вопрос доверия.
Легко в рассказе написать. Они поняли друг друга с первой секунды и впились взглядами и что там еще? Нежное прикосновение и поцелуй.
Но в жизни все немного сложнее.
Пока он на нее смотрел, в ее голове крутились совсем другие мысли.
Ну, во-первых, она прекрасно осознавала, что пред ней стоит самый настоящий полицейский, хоть и не при исполнении. И он, заметьте, следил за ней. Конечно, может, и не за ней. Райончик, где она раньше жила, тот еще. Но все-таки.
Первое неосознанное желание было схватить детей и бежать без оглядки. Но работу терять не хотелось. Хозяйка относилась к ней, как дочери. И дети, наконец, могли побыть на свежем воздухе весь день и плавать в бассейне. Она его собиралась завтра почистить. Весь-весь. Слить воду и выдраить по-матросски, с размахом.
Затем она прислушалась к своим мироощущениям.
И отогнала мысли сразу же и подальше. Она не позволит себе усложнить и без того уже непростую жизнь.

Карельский суп.

Затянувшуюся паузу прервал голос бабушки Хоакина:
- Хоакин, я вижу, ты нашел, что искал, позволь я помогу немного?
Он обернулся к ней и сделал страшные глаза. Она, конечно, понимала, что вмешивается не в свое дело, но также она понимала, что предрассудки и собственная неуверенность решат за этих двоих, что и как правильно.
Он вылетел пулей из кухни и скрылся в своей комнате. Она пожала плечами и спросила, что приготовить на обед.
Бабушка вздохнула и пошла причесывать окружающую природу.
Через некоторое время Хоакин принял решение. Он вышел во двор и стал играть с детьми.
Он умел это делать, поскольку был дядей уже четырех племянников. Его старший брат и сестра давным-давно обзавелись семьями.
И сейчас веселая ватага его племянников и ее детей бегала за ним по двору, стреляя из водяных пушек и пистолетов. Она улыбалась открытой доверчивой улыбкой. Из кастрюлек тянулся мягкий божественный запах.
Бабушка Хоакина вновь зашла в кухню. Подошла к плите. Повела носом и замычала от удовольствия.
- Ммммм. Это что-то очень интересное.
- Это карельский суп. На основе лосося. Мои дети его очень любят. Готовится почти мгновенно и не тяжелый.
- Интересно. Научишь?
- Ой, - смутилась она, - в именитых рецептурных книгах он, наверное, представлен по-другому. Но я его так называю, потому что в детстве часто бывала в Карелии. И вкус получается, как из детства.
- Ну же, выдай секрет, - засмеялась бабушка.
- Я просто кладу в холодную воду картофель, порезанный мелко-мелко. На такие крошечные детали от Лего. Это конструктор такой детский.
- Я знаю, знаю, все же у меня есть внуки.
- Ах, точно, простите. Так вот, пока закипает и варится, я пассирую лук и морковь на сливочном масле до прозрачности первого и мягкости второй. Это, как в отношениях с мужчиной и женщиной.
- Конечно, Честность и Мягкость. Что еще может быть прекрасней в паре. Он прозрачный и она мягкая. Ты умничка.
- Ну что вы. Все сложнее. И когда уже картофель почти мягкий высыпаю овощи и уже в почти готовый суп, вы только не смейтесь кладу плавленый сыр, лосось, нарезанный крупными кубиками и много зелени. Укроп, петрушка.
- А специи?
- Соль, перцы, что угодно, что привычно по вкусу.
- Прямо-таки плавленый сыр?
- Да. Вы не поверите. В моем детстве бабушка. Моя бабушка делала просто сырный суп из плавленого сыра. А дед любил сыр есть с бутербродом. Он приходил с работы и начинал искать сыр, а его не было. Он кричал на бабушку, что та снова извела сыр на похлебку. А она отвечала, что извела и снова изведет, потому что накормить его внуков мучение, побольше адовых мук.
- Ты скучаешь по ним?
Она ласково погладила ее по щеке.
- Да. Но они уже давно ушли.
- Это очень печально. Знаешь, твой рецепт выглядит действительно странно.
- А вы попробуйте, суп готов уже, попробуйте.
Она налила немного супа в небольшую тарелку и поставила его на стол.
Бабушка чинно присела. Взяла ложку и показательно медленно подула и втянула в себя первую порцию супа.
- Ну как?
В ответ молчание.
- Простите, все так ужасно?
Бабушка хлопнула рукой по столу так, что зазвенели приборы в старинном серванте:
- Если этот идиот на тебе не женится! Я сама сделаю это. Тем более, что это теперь никакая не проблема.
- Не поняла? Вы о чем?
- Да он с ума по тебе сходит, как первый раз увидел. Потерял когда, я вообще думала, свихнется.
И если я не вмешаюсь, то вы вообще ничего никогда друг другу не скажите.
- Чего?
- Ну хоть один недостаток, туповатая ты, я смотрю.
- Простите?
- Твой суп вкусный. Можно подавать к обеду. Я бы еще обжарила ложку белой муки и развела бы в сливках и добавила для густоты. Так привычнее для нас. Но как хочешь.
Потом встала, подошла к ней и сказала, приобняв за плечи:
- Ты замечательная девочка. Замечательные дети. Приглядись к Хоакину, пожалуйста. Я не могу уйти в лучший мир, не оставив его в надежных руках.

Тихий вечер.

Застывшей статуей она смотрела на удаляющуюся спину бабушки. Пыталась вспомнить симптомы старческого маразма. Глянула в окно. Увидела, что Хоакин смотрит на нее. Помахал рукой. Поспешно задернула занавеску.
Яростно протерла и без того идеально чистый стол. Подошла к раковине и прополоскала тряпку под сильной струей воды. Снова протерла стол.
Титаническим усилием заставила себя накрыть к обеду и ушла гладить.
Весь остаток дня она даже боялась взглянуть в сторону Хоакина. Он старался вести себя тактично и ненавязчиво.
Уже совсем поздно вечером, когда родители сестра с братом уехали, положив на задние сиденья машин уже спящих племянников, она увела своих в летний домик. И все трое вырубились практически мгновенно.
Она вышла на крыльцо, и устало присела. Старый жасмин насытил воздух своим немного приторным ароматом. Витиеватый ствол почти скрыт свежими побегами. Крона куста высоко выросла, покрывая и часть летнего домика и забора. И уже на самом заборе переплетались побеги старого растения с молодой и резвой буганвеллией. Оба растения вьющиеся. Переплелись настолько тесно, что случись надобность ремонтировать забор, придется резать по-живому.
- Что же теперь делать?
Спросила она сама себя и так тихо, что вряд ли кто-нибудь услышал. Но в ответ раздался тихий нежный голос:
- Пожалуй, прогуляться со мной. Хоть немного.
Она подняла глаза и увидела Хоакина, держащего в руках небольшой букет луговых цветов.
- Это мне? Спасибо.
Она смутилась его открытого взгляда. Его поза, лицо, дыхание. Они выражали уверенность в своем стремлении, желании. Именно желание горело в глазах. И просьба. Мысленно он практически умолял ее согласиться.
- Это собрали дети. Я только курьер.
- Очень мило с вашей стороны, уважаемый курьер.
Они засмеялись.
Двое сидели на старой лавочке под пышным кустом жасмина и рассказывали друг другу маленькие истории. В жизни каждого есть трагедии и комедии. И это бескрайнее счастье испытать желание рассказать их. Если в жизни появился человек, которому хочется рассказать свои истории, не обижайте его. Держите и поощряйте. Старайтесь быть рядом.
Со временем это становится гораздо важнее того, что можно было бы делать с человеком. Важнее чем прикасаться к нему, чем вместе что-то делать.
Бабушка Хоакина смотрела на темный силуэт под жасмином и довольно улыбалась. Она только что навернула еще тарелочку Карельского супчика и довольно отметила про себя, что он стал кремообразный по сравнению с первой пробой.
- Будет толк из такой девочки, муку добавила. Уважила старуху.