Педагог. Глава 6

Глава6. Неожиданный визит.

 В дверях маялся Николаев. Он опустил глаза и не смотрел на нее. Лиза молчала, молчал и он.
Она могла бы ему помочь и начать разговор первой, но нарочно не делала этого.
После продолжительного молчания ученик воскликнул:
"Елизавета Григорьевна, простите меня! Я не хотел! Я правда не хотел! Они случайно высыпались из рюкзака. Я просто хотел достать тетрадь, а они посыпались..."
"Петя, а зачем ты хотел достать тетрадь?"- перебила его учитель.
"Как зачем, чтоб записывать новую тему!" - изумился он.
"Ничего себе! Он хотел ЗАПИСЫВАТЬ то, что говорю! Значит, лед тронулся!"- ликовала она в душе, но вслух сказала иное: "Не вышло у нас с тобой позаниматься в субботу! Вот так строишь-строишь паны, а потом Бац, и в больнице! Как говорит кинематограф - шел, упал, очнулся гипс!"
"Вы сознание теряли?" - в ужасе воскликнул Петр.
"Я нет! Я про "Брильянтовую руку"
"Какую руку, у вас же нога сломана!"
"Типун тебе на язык, Николаев! Это не перелом. Всего лишь вывих. Самый обычный вывих! Придумаешь тоже! Я про фильм "Брильянтовую руку" Помнишь, где Миронов должен был на арбузной корке поскользнуться?" - спросила Елизавета.
"Нет. Не помню. Не смотрел, наверное!"
"Не смотрел "Брильянтовую руку? - изумлению учительницы не было предела. - Это же классика советского кинематографа! Непременно посмотри! Обещаю, тебе понравится!"
"Хорошо, Елизавета Григорьевна, если Вы советуете, то посмотрю!"
Он мялся, не зная что сказать еще, но и не уходил.
"Вам сильно больно было?- спросил он с невыносимой тоской в глазах. Его очень мучили угрызения совести. Ночью он никак не мог не уснуть, проклиная себя и свою жизнь. Кляня себя на чем свет стоит. Вечером он поругался с матерью. Сильно поругался. Так сильно, что теперь лучше бы всего ему было уйти из дома. Куда идти он не знал, но на всякий случай взял все свои деньги и паспорт. Мало ли куда его может занести.
Скандал произошел из-за разговора, который он подслушал позавчера. Мать упоминала фамилию Елизаветы, и грозила кому-то, что теперь ей жизни в этой школе не будет. Петр долго упрашивал ее не трогать Лизавету, но мать, как обычно была непреклонна.
Она твердо была намерена вырастить из Петра мужчину. Настоящего. Но растила нюню, не способного за себя постоять. Везде загораживала его от всех своей юбкой.
Петр долго пытался ей доказать, что уже не маленький, но мать не хотела его слышать.
И все-таки он надеялся. Утром же, после того как Лизавету увезла скорая, он случайно услышал разговор в учительской. Мать все-таки вышла на тропу войны. Несмотря на все его просьбы! 
Когда он пришел домой, злости его не было предела! Что он только не наговорил матери! Стыдно вспомнить! Но он уйдет теперь. Надо только было непременно проведать Лизавету.

Великовозрастный детина ерзал  на стуле возле, лежащей на кровати, Лизы. Она была такая хрупкая, беззащитная... у него сжималось сердце, глядя на нее. С этим ужасным гипсом, из которого выглядывали,  маленькие, трогательные  ноготки, покрытые розовым лаком. Нога покоилась на одеяле.
Николаев запустил обе руки в  свою густую шевелюру и опустил лицо. Уши его полыхали.
"Ну что, Николаев! Не печалься! Ты извинился, я тебя простила, честно простила. Нога пройдет. Врач сказал, что если я буду соблюдать режим, то все очень быстро пройдет. А я соблюдаю. Видишь, лежу. По этажам не скачу! Все пройдет!" - она притянула  к себе его голову, положив ее на свою грудь. Он был для нее ребенком. Совсем еще неразумным ребенком. Сделала она это инстинктивно, по-матерински. Именно так она притягивала голову Ритки.
Петька внезапно заплакал.
Он знал, что она тоже одна воспитывает ребенка, но какие же они разные с его матерью. Мама это танк! Она раздавит любого, в том числе и его, самого, если он однажды встанет на его пути. Лизвета же напоминала ему  живую и настоящую женщину, которая прижимала к себе сына. Он видел ее на кртине. От той женщины исходил свет. Он Лизаветы исходило тепло. Тепло и тела , но особенно души.
"Петя! - изумилась она почувствовав мокрое. Она не сразу поняла, что он плачет. - Петя! "- сказала она и ее глаза снова наполнились слезами.
"Наверное, дети правы! Предпенсионный возраст. Слишком я становлюсь сентиментальной!" - думала она, ласково перебирая его волосы. Лиза ничего не говорила. Разве в такие моменты нужны слова? Она давала ему возможность прийти в себя, а он все плакал и плакал. Уже не скрываясь, а громко шмыгая носом.
"Это признак высшей степени доверия, то, что мальчик не прячет от меня свою слабость!" - думала она.
Петька плакал о своей никчемной, потерянной жизни. О том, что никогда ему не выбраться из под гнета его матери, мамы, которую он бесконечно любил. Ради нее он терпел это. Ради нее губил свою жизнь. Ради нее стал посмешищем всей школы. Что ему оставалось делать? Только принять мамины правила игры и вызывающе вести себя в школе, иначе бы его съели! Дети очень жестоки, им малознакомо сострадание.
"Петя!" - только и повторяла она.
"Знаете, как она называет меня? Хотите я вам скажу? Петушок!
Понимаете, Петушок! Вы знаете, что это означает? И при гостях тоже так может назвать! Она, наверное, и директору на смех говорит: "Только попробуйте тронуть моего Петушка! Позор! Позорище на мою седую голову! Простите меня, Лизавета Григорьевна! "
"Е, Петя, Елизавета!" - привычно поправила она.
У меня бабушка Лизавета. Она и вправду в деревне живет, но она такая хорошая! Вы мне ее напоминаете. Я ведь не со зла вас так звал! Видите, даже вы и то, думали, что это стеб. Что я нарочно так говорю, вам назло!"- дрожащим голосом сказал ученик.
"В честь бабушки? Это в корне меняет дело. Положа руку на сердце, вправду думала, что мне назло!" - удивилась, но созналась во всем она.
"Елизавета Григорьевна, Е-лизавета, я пришел для того, для того ... чтобы...извиниться!"
"Спасибо! Я рада, что у тебя возникла такая потребность. Зла на тебя я не держу. Простила тебя. Искренне простила! Времени уже много, ты опоздаешь на уроки. Точнее, ты уже опоздал на два. Я благодарна тебе, что пришел, но тебе пора в школу!"
"Я в школу. ..- ("не пойду", чуть не вырвалось из него) приду позже. Кто меня хватится. Точнее увидеть, то увидят, что отсутствую, но они только обрадуются! Наталья только спит и видит, как бы меня половчее отчислить. Я всем одни проблемы приношу! Мама не смогла из-за меня свою жизнь устроить! Вы вот здесь лежите из-за меня!"
"Хорошо, хоть ты директора "жабой" не назвал!" - всплеснула руками Лиза
"Вы что, знаете ее прозвище?"- удивился ученик.
"Все знают!" - чуть было не сорвалось с ее языка. Но она удержалась. Ни к чему ученикам знать, что учителя все прозвища знают.
"А про личную жизнь... Не с кем ее устраивать, Николаев, жизнь-то личную. Повывелись настоящие мужчины, а те, что есть обмельчали, Петр. Вся надежда на вас, что вы другими вырастите! Я тебе скажу, а ты только не обижайся! Где это видано, чтоб депутат меньше влияния в городе имел, чем его помощница! Ненормально это, понимаешь, Петя! Он выше по статусу, а под женский каблук попал, и не только жены, но и помощницы. Жалок он, депутат мамы твоей. " холодея от своей смелости, говорила Лиза.
"Да, я говорил ей, говорил! Но моя мама это танк. Против нее не попрешь. Она сильная у меня. Слишком сильная. Но несчастная очень. Она ночами плачет. Все отца моего вспоминает. Говорит, очень красивый был! Говорит, у меня глаза папины!"
"Николаев, Николаев! Дитя ты еще! Расти тебе еще и расти. Взрослеть и взрослеть - Лиза потрепала его по щеке. -  А в школу все-таки иди! Это тебе надо, а не всем остальным. Ты же вроде хотел сам поступить? Не забыл еще?"
"Не забыл, Елизавета Григорьевна! И поступлю! Вот увидите!"- решительно заявил ученик.
"Молодец, Николаев! Хвалю! А то мало ли, чего только в жизни не бывает. Слетит со своего места ваш депутат и что тогда делать будешь? На себя оно надежнее надеяться!" - поучала довольная учительница.
"Я ведь зачем приходил, чтоб сказать, что это не я рассказал матери. Не я. Кто-то из класса матери сказал, а та моей передала. Мама не созналась кто! Только теперь вот у вас проблемы, Елизавета Григорьевна! Я предупредить вас хотел! Из-за меня!"- виновато произнес Петр.
"Ничего, Петя! Прорвемся! Спасибо, что предупредил и самое главное, спасибо, что оправдал мое доверие! Хороший ты, Петька, парень! Завязывай ты со своим поведением! Берись за ум! Ты все сможешь! А маме так и объясни, что ты теперь Петр, на крайний случай Петя. А из Петушка вырос. Покажи матери, что вырос. Прибери в квартире, посуду помой, а то ведешь себя как ребенок, вот мама  тебя так и воспринимает!"
- поучала его Лиза.
"Спасибо вам огромное! Что я могу для вас сделать?" - спросил Петр.
"Стань человеком, Петр Иванович!"- улыбнулась она.
"Это вам!" - Николаев извлек из кармана мятую и подтаенную плитку шоколада, не предназначенную для долгого лежания в джинсах, рядом с горячим телом.
"Ой!-  резко вздохнул он, увидев в каком она состоянии. - Я сейчас сбегаю, другую куплю!
"В школу беги, мне эта милей  тысячи других! Потому что она от чистого сердца!"
"Да! - закивал головой Николаев. От чистого сердца!"
Он ушел, а Лиза долго еще улыбалась. Ради этого разговора стоило все затевать! Не зря она не промолчала позавчера!
Сердце ее переполняла гордость за себя и свою работу.
"Нет! Никуда из этой школы не уйду! Будем бороться, Наташа! Будем! И победим! Говоришь, надо ехать в санаторий, значит поедем туда! Тебе видней. Ты столько лет у руля, значит знаешь, как нужно! Я буду молча исполнять твои приказы и просьбы. Глядишь и прорвемся!"- с энтузиазмом думала Лиза.

Продолжение  http://www.proza.ru/2017/10/16/605