Безумный квартет

Саша станет известным дирижером, а может, и композитором. Миша будет известным писателем. Ирина прославится как хореограф. Она спрашивает меня: «А кем станешь ты?»

Мы лежим вчетвером поперек Сашиного дивана, в узкой Сашиной комнате, в трехкомнатной квартире Сашиных родителей. Три часа ночи. Напротив нас на полках над пианино стоит мощный музыкальный центр. Мы слушаем Концерт для фортепиано с оркестром №4 Сергея Рахманинова, потом «Трагедию в стиле рок» Сергея Курехина, потом «Выворотень» группы «Калинов мост», а сейчас - «Tyranny (For You)» группы «Фронт 242». Под последнее можно и поговорить.

Саша учится в Бийске, в музыкальном училище, он привозит новинки, знакомит нас с классикой и вообще с тем, что модно в мире искусства. Удивляет чудесами техники и ароматическими палочками. Я рассказываю о том, что прочитал в журнале «Иностранная литература». Миша отпускает язвительные замечания и противоречит любым утверждениям, звучащим в комнате. Для него все современное – новодел, только классика, только Джойс, Кафка и Фокнер, ну, и немного джаз. А Ирина восхищается нами. Всеми тремя. Мы познакомились в литературном клубе «Исток». Ира привела меня в гости к Саше. Я познакомил Сашу с Мишей. Теперь эта троица скорешилась настолько, что я чувствую себя - четвертым лишним. Это меня слегка напрягает, почему даже среди своих, близких мне по духу людей, я все равно аутсайдер?

Ира невеста Саши. Ира невысокая брюнетка с длинными роскошными волосами. Саша высокий рыжий с симпатичными веснушками по всем улицу. Миша кудрявый, нервный. Все они очаровательны и без ума друг от друга.

Родители Саши продвинутые люди, они увлечены эзотерическими учениями. Очень добрые, необычные и гостеприимные. Они строят дом и часто ночуют в нем же вместе с Сашиным младшим братом. Сашин дом - это и ювелирная мастерская, и логово композитора, и выставочный зал, место встреч и тусовок самых разных людей. Здесь почти все ночи принадлежат нашему квартету.

Мы покупаем вино, сливаем его в большую кастрюлю, бросаем туда нарезанные фрукты, пряности и подогреваем на газовой плите. Получается глинтвейн. Хватает почти на всю ночь. Едим мы мало. Миша и Саша курят. Причем не только табак. Они предлагают попробовать и мне. Я пробую. Меня не берет. После ряда испытаний решено больше на меня понапрасну траву не тратить. Мне опять немного обидно. Эти двое лежат поперёк дивана и периодически говорят, что трава на этот раз чертовски хороша. А мне остается только смотреть на красивые струйки дыма, уходящие в потолок.

Саша такой длинный, что под его ноги приходится подкладывать табурет. Ирина целиком входит поперек дивана, а Миша и я ставим ноги на пол. Саша и Миша говорят, что трава проявляет глубокий смысл музыки, мол, появляются иные толкования и планы, слушать музыку без травы, всё равно, что смотреть только на бутоны цветов, а вот с травой можно увидеть, как цветы раскрываются и источают аромат. Я им не верю. Мы спорим. Мы вообще часто дискутируем, повод любой, но чаще всего это искусство. Из мужчин никто ни с кем не соглашается, только Ирина согласна со всеми.

Мы проводим вместе почти все ночи, в которые Саша ночует в Горно-Алтайске, так как, вообще-то, он учиться в другом городе, но приезжает в пятницу на выходные до понедельника. Я не задумываюсь, что там у них за личная жизнь с Ириной. Мы с Мишей безжалостны, то есть нам так интересно вместе, что мы ходим в гости каждую ночь. Но жених и невеста всегда нам рады, когда бы и в каком состоянии мы не притащились в их дом. Не то что бы мы с Мишой были назойливы и хамоваты, просто мы лучшие друзья, а это уже предполагает определенную долю бесцеремонности.

На свадьбе Ирины и Саши нет гостей, но есть два свидетеля - это я и Миша. Я в жизни не видел больше свадьбу, где гостями были бы всего четыре человека, и где оба свидетеля -мужчины. Мы пьем глинтвейн, Саша и Миша вдыхают дым, который смешивается с ароматами благовоний. Мы с Ириной едим торт. Брачная ночь проходит стандартно: мы вчетвером лежим поперек дивана и слушаем музыку. Громко. Соседи привычны, они, видимо, знают, что за семья здесь живет, а может, тоже любят слушать музыку ночью сквозь стены. За всё время нашей дружбы, я ни разу не помню, чтобы Сашины соседи позвонили в дверь или хотя бы в милицию.

Иногда мы слушаем современную российскую эстраду и играем в игру: угадываем рифму в текстах песен. Тексты примитивны и угадать рифму легко.

Однажды мы устроили выставку наших рисунков, в основном моих и Мишиных. Не постеснялись репродукций Рериха на стенах зала Сашиной квартиры. У меня, в основном, романтическая галиматья: волнующие девушки, черепа и розы, а у Миши монстры: острые, зубастые, появляющиеся неожиданно из-за края листа, смотрящие живыми глазами. Миша талантлив во всём. Миша рисует исключительно шариковой ручкой. Посетителей выставки в основном два: Ирина и Сашина мама. Сашина мама хвалит меня, а Ирина Мишу.

Но все это отступает на второй план, когда в квартире появляются настоящие таланты. А они появляются периодически, часто проездом из Москвы, Питера, Новосибирска, Омска, Томска. Приходишь вечером в гости к Саше, а там художник-миниатюрист дает мастер-класс, или виртуозная скрипачка, или, не дай бог, конечно, настоящий поэт.
Мы восхищались гостями, теми, кто мастер своего дела. И мы себя чувствуем тоже хоть и не настоящими мастерами, но будущими точно.

Вообще будущее безгранично, страна огромная, мир бесконечен. Миша читает рассказы в духе Хармса, Саша исполняет на фортепиано свои сочинения, Ирина танцует, а я выкрикиваю стихи. И их слушают. Но почему-то о них не говорят так страстно, как о музыке, видимо даже трава не может раскрыть их бутона и аромата. Так и осталось непревзойдённым одно четверостишие, которое, единственное, просили повторить на бис, и даже строгий Миша снисходительно признавал, что в нем что-то есть: «Останься, милая, останься, Ещё так лёгок шаг минут, И нежность словно иностранка В стране, где все ботинки жмут».

Так-то вот! Одно четверостишье, которому я не придавал особого значения! Я был склонен к большой форме. Однажды на спор с Сашей я за час написал тридцать стихотворений, автоматическим письмом, это была дикий страшный абсурд, с  проблесками Бориса Поплавского и Александра Введенского. Понять это было невозможно, но Саше понравилось, Ирина была в восхищении, а Миша только крякнул и сказал, что не намерен это обсуждать. Может всё-таки волшебный дым действовал?

Иногда мы одевались и выходили гулять в осеннюю, зимнюю, весеннюю ночь. Нам нравились пустые улицы. Разговоры, споры не прекращались. Если бы не Ирина, возможно, мы бы давным-давно разругались.

Однажды мы подошли к котельной бывшей Ткацкой фабрики. И тут я предложил забраться на высоченную кирпичную трубу. Саша и Ирина отказались. А я полез через забор. Миша за мной. Мы стали подниматься по железным скобам, вбитым в кирпич. Кое-где скобы отлетали. В то время я не боялся высоты, наоборот, она опьяняла. Периодически я останавливался и спрашивал сквозь шум ветра: «Ну что, Миша, может, остановимся, может, хватит?» Нет, Миша готов был идти до конца. Мы выбралась на площадку из железных прутьев сваренную наверху трубы. Под ногами пустота, где-то далеко внизу бегают по серо-белому асфальту, как Пятачок в мультфильме про Вини-Пуха, Ирина и Саша и что-то кричат. Из-за ветра ничего не слышно. Миша весь перепачкан сажей. Я, видимо, тоже. Чумазые, как черти, мы смотрим на ночной город и сердца наши наполнены восторгом перед собственным безрассудством и бесцельностью наших поступков.

Сергей Решетнев ©