Здесь такого не случится Глава 30

Глава 30

Ему стало страшно. Липкий пот потёк по вискам. Крис пропал. В этом чёртовом тумане невозможно было ничего разглядеть, никаких очертаний. И звуки проваливались, ни от чего не отражаясь. Внезапно в его спину ударилось что-то тяжёлое и стремительное. Нил упал на землю и несколько секунд, задыхаясь, пытался освободиться от тяжести. Но в этот момент Нил услышал знакомое сопение, и сообразил, что Крис в тумане шёл вперёд и налетел на него. Он прижал к себе мужа и прошептал:
- Если бы ты пропал, я бы не пережил этого. Не мучай меня теперь, я без сил, перед врагами у меня нет и капли защиты. Мы обязательно поговорим, но потом.
Крис замер, не шевелясь, страшась спугнуть это мгновение. Объятья Нила были так нежны и так притягательны, что он через силу заставил себя высвободиться, и сел. Протянул руку, нащупал плечо Нила. Нил медленно сел тоже.
- Думаю, мы бы оба не пережили. В таком тумане и в таком опасном месте. Так ты сейчас беззащитен? Давай, пока туман, будем держаться за руки. Это необходимо.
Он взял холодную влажную ладонь Нила своими руками, согретыми в тепле и сухости карманов куртки, и сжал покрепче. Рука Нила была вялой и едва заметно дрожала. Тут Крису пришла в голову мысль, простая и ясная. Удивительно, что она не возникла раньше. Он обрадовался и решил, что раз уж так все сложилось, то он может поступиться своими принципами еще раз. Он притянул Нила к себе и тревожно заговорил:
- Погоди, Нил. Так ты просто без сил? Ты устал и боишься? Только в этом всё дело? Или ты теперь будешь относиться ко мне только как к другу? Или презираешь меня? Злишься? Может, ненавидишь? Что с тобой? Ответь сейчас, или до "потом" я с ума сойду. Я хоть буду знать, как быть. Только честно. Помнишь, мы ведь обещали говорить друг другу всё честно.
Крис говорил, не выпуская руку Нила, с тяжёлым сердцем вглядываясь в смутный, едва различимый абрис его лица сквозь ночной туман.
Нил сдался. Он всегда сдавался Крису. Чёрт с ней, с погоней. Неужели они так и будут мучить друг друга? Он расскажет всё и уснёт. Пусть даже у дороги. Если он не уснёт...
- Я люблю тебя, Крис. - Начал Нил тихим срывающимся голосом. - Но мы должны бежать. Обеты Храма нерушимы, ибо над ними тяготеет небо. То, что я тебе расскажу - третье смертное преступление. Меня оправдывает только то, что мы оба уйдём из этого мира и не вернёмся в него. Но если нас схватят храмовники, то обеих лишат памяти, а это значит - мы никогда не станем прежними и никогда не встретимся.
Он замолчал и руки его дрогнули. Крис сжал их сильнее, а потом поднёс к губам и поцеловал. Словно громадный маятник качнулся и пошёл в противоположную сторону. В груди Криса разлилось странное чувство одновременных стыда и великой радости. Нил только что дал ему уверенность, которой Крису всегда не хватало. Он только надеялся, что оправдает это доверие, желая, чтобы Нил мог ясно увидеть, что его любовь - настоящая. Крис не решился сказать ни слова. Он молчал и слушал так внимательно, как только был способен.
- Знаешь, любимый, храмовники ведь только на словах такие человеколюбцы, но они - власть этого мира. Власть жестокая и беспощадная. Удалив магию от каждого, Медон оставил её избранным. Нет, в нашем мире не убивают людей, простецов, у них просто отнимают память. Впрочем, для этого нужно серьёзно оступиться. Да только мне кажется, что убивать, верно, было бы куда человечнее. Страшно потерять себя. Тебя отошлют так далеко от твоих друзей и твоей родни и твоих привычек, но ты никогда не узнаешь, что это произошло. Ты будешь вечным Беспомником. А это страшно. Я вхожу... входил во второй круг посвящённых. Я обязан участвовать в допросах. Я должен усмирять голосом. Храмовником теперь просто так не стать. Даже если ты муж или жена Храмовника, то ты вовсе не храмовник. И никогда им не станешь. Но, тем не менее, если твой муж храмовник оступится, то ты лишишься памяти вместе с ним. Да и детей у вас никогда не будет. Вот почему Храмовники редко женаты на женщинах. Таково заклятье храма. Не многие женщины способны вытерпеть бездетность... - Нил замолчал, но потом продолжил, - Мне дали магию голоса. Не простые приемы и упражнения, хотя и их тоже, а именно магию. Как только я её получил - я не волен себе. Любое отступление от устава Храма - преступление. И самое главное, я могу передать Магию голоса тому, кому захочу, а отнять её может только Магистр.
Нил остановился и замолчал.
Крис не успел даже задаться вопросом - почему Нил решился на брак с ним. Ответ был ему очевиден. Потому что любит. Когда любишь, то связываешь жизнь с другим человеком, и веришь ему. Идёшь с ним куда бы он ни пошёл. Если решаешь отступиться от любви из благородных побуждений - значит, любишь и доверяешь недостаточно. Крис бессознательно всей душой хотел верить Нилу, а потому все слова мужа для него выглядели правдой. Он хотел найти оправдания для любимого человека, и нашёл их, потому что стремился к этому всем существом. Он впитывал его слова не умом, а душой, пропуская сквозь сердце. Он содрогнулся, поняв, что значит лишиться памяти. Не помнить ни себя, ни кого другого. Не помнить Нила. Это страшно. Такую пустоту и отчаяние ничем никогда не заполнить. А бездетность... наверное, ещё одно магическое заклятие для храмовников.
Певец замолчал, и будто ждал вопроса. Молчание затягивалось, увлекая их обеих в какую-то бесконечную воронку.
- Почему это самое главное, Нил? - спросил, наконец, Крис, отчаянно сочувствуя и не зная, как это выразить.
- Потому что только от этого за нами и гонятся. То есть, я уверен, что гонятся слуги Храма. Когда мы уходили... Бежали из Приморского города, я не посмел сказать тебе, что мы не просто сбежим, мы станем преступниками. Думаю, не обошлось без покровительства Неба, иначе нас бы давно поймали. Но теперь-то они на верном пути. Это усмирение было почти то же самое, что сказать - мы здесь, идите и берите! Вообще-то, я мог бы уйти с миром... Как уходят все служители. Но я должен был вырастить себе замену. На это обычно уходит двадцать лет. Лет пять Певец просто присматривается к младенцам, и тот, кого он сочтёт подходящим, становится учеником. Пятнадцать лет ученичества. Из которых пять лет он присматривается даже и к ученикам. К каждому слову и шагу. Чтобы не ошибиться. Чтобы не передать магию недостойному. Так растили меня. Двух певцов в храме быть не может. Если Певец умирает внезапно - а это случалось в нашем мире только один раз, и то слишком давно, в те времена, когда Певцы всё ещё боролись с магией - то магия его прерывается и другой Певец вынужден растить сразу двух учеников и делить магию на них обеих. Я никого не оставил за себя. Я преступник. А теперь я ещё и убил своей магией человека. Пусть дурного, но человека. - Нил задрожал всем телом и затрясся от рыданий. - Крис. Я не могу этого забыть. Это будет со мной всю жизнь.
За это раскаяние, за эти слёзы Крис простил мужа полностью и безоговорочно. Он обнял его и ощутил, как сильно намокла одежда Нила. Туман оседал на их плечи.
- И трава имеет уши. Боюсь, что я своим признанием накликал беду на наши головы. - Проговорил Нил. - Но я не могу никуда идти. Я без сил.
Голова Нила пошла кругом и он повалился на бок.
- Нил... - тихо позвал Крис. Попытался поднять его, но Нил повалился опять. - Нил, что с тобой?! - истошно закричал Крис, понимая со всей безысходностью, что случилось что-то, с чем он не знает, как справиться. Он приложил ладонь к губам Нила и ощутил его слабое дыхание. Он был без сознания, или спал. Эта речь вконец лишила его сил.
Причитая, Крис сначала пытался растолкать Нила, потом, поняв, что это бесполезно, остался сидеть на земле, с Нилом, лежащим у него на коленях. Туманная сырость пропитала каждую пору тела. Он не знал что делать.
Дрожа, он обхватил сам себя за шею. Что-то кольнуло в груди. Он думал, что это сердце, но это опять был чёртов амулет, который он забыл выкинуть.
Крис равнодушно дотронулся до косточки, и попросил неслышно, одними губами:
- Нил, проснись. Вставай и пойдём.

* * *
Старая Бат Шева жила в хижине у своего небольшого поля. Город она не слишком любила. С ранней юности ей нравились горы и она знала их так, что могла пройти в любое место с закрытыми глазами. Бывши помоложе, она охотилась на горных козлов и собирала травы. Теперь охотиться ей было трудно, но травами она заниматься не перестала. Очень тяжёлым был характер у Бат Шевы, взрывной и нелюдимый. А уж как померла её жена, так и совсем испортился. Из трав Бат Шева делала разные настойки и бальзамы. Колдуньей она не была, магии боялась, и каждый день медленно шла к Храму Неба в город, держась за согнутую спину и опираясь на клюку. Она с удовольствием слушала Певца Михиеля, потом немного разговаривала с ним, а после возвращалась домой. Эссы, несмотря на вздорный характер Бат Шевы, уважали её и ходили к ней за советом и лечением. А лечить Бат Шева умела не хуже любого доктора из Мисеха. Легко сращивала она переломы, вскрывала нарывы и принимала роды.
В это туманное утро Бат Шеву разбудил истошный крик. Она, кряхтя, слезла с теплой лежанки, накинула на плечи шаль и открыла дверь. Прямо на пороге её хижины сидел чужеземец в эсской одежде, на его руках лежал без чувств мужчина.
- Чего орёшь? - сердито спросила Бат Шева.


Нил всё не приходил в себя. Крис посмотрел по сторонам. Туман стал не таким плотным, Крис мог видеть дорогу. Нужно было идти, найти какое-то сухое место, может, пещеру, если повезёт. Он встал, с трудом поднял Нила, и закинул его руку себе на плечо, подхватив за поясницу. Но Нил даже не переступал ногами, как Крис ни уговаривал его. Тогда Крис закинул обе его руки на свои плечи, перехватил покрепче, и потащил, чувствуя, как ноги Нила скребут каменистую тропу. Несмотря на сырость, ему стало жарко. Он смотрел только на дорогу перед собой, считая шаги. Останавливался, переводил дух, и снова тащился дальше. Наверное, только оттого, что почти не поднимал глаз от дороги, он и увидел едва заметную тропинку, ведущую в сторону. Там, дальше, она заканчивалась у маленького каменного домика, старого даже на вид, и будто сливающегося с местностью. О том, что в домике могут быть враги, Крис даже и не подумал. Он закричал:
- Помогите!
Ответа не было. Он перехватил Нила поудобнее, и подтащил его к рассохшейся двери без крыльца. Крис повалился на каменистую почву у входа в дом, и снова позвал на помощь что есть сил. Он не думал ни о чём, он просто хотел, чтобы открылась дверь.
И дверь открылась. Высокая сухая старуха вышла к ним, склонилась над бесчувственным Нилом. Поджав губы, и, отчитав Криса за шум, она приказала занести его в дом. Там было тепло и сухо.
- Чего стоишь, раздевай его! - прикрикнула на Криса старуха. - Одежонка-то насквозь мокрая. А сам откуда нашу одёжу взял? Украл, небось?
- Нет, - пробормотал Крис. - Дали. - Он принялся раздевать Нила, и затем укрыл старым одеялом, которое ему протянула хозяйка. - Спасибо вам, бабушка. Спасибо, что помогли.
- Я тебе не бабушка. Зови меня Бат Шева. И не укрывай его, сначала вытри! - Она бросила ему сухую тряпку. - Вот так.
Пожилая женщина присмотрелась к Нилу:
- Э, да у него и губы пересохли.
- Он хотел пить. - пробормотал Крис.
- Ясное дело, хотел. - Она приподняла голову Нила, и приблизила к его губам чашку с водой, чуть смочив их. - Откуда вы взялись? Вижу, вы не из наших. Почему пешком и без еды?
Она зорко посмотрела на Криса. Тот пожал плечами, и опустил голову под её проницательным взглядом.
- Так получилось.
- Вижу, ты не из разговорчивых. Поди, злодейство какое учинили, да сбежали?
- Не бойтесь нас, Бат Шева. Мы вас не обидим, - только и нашёлся что сказать на это Крис, умоляюще посмотрев на неё.
- Старая Бат Шева никого не боится. Не хочешь - не говори. Всё равно я всё узнаю. В горах новости расходятся быстро, как эхо. - Она уперла руки в бока. - Да что это ты всё мне "вы" говоришь?! В глазах у тебя двоиться что ли? Пива облопался? Я тут одна!
Крис закрыл лицо руками, и тяжело вздохнул.
- Извини, меня так приучили - сказал он слабо. - Это для уважения.
Бат Шева прищурила левый глаз.
- Ишь ты! Чего только за горами не придумают! Для уважения... Ну да ладно. Слышала я вчера, что вернулся наш суал, и с ним два чужеземца. Так тебе, значит, дали эсскую одежду, а ему нет, - тут она кивнула на Нила. - Но ты не хочешь быть эссом. Плохо это, заставлять людей быть теми, кем они не хотят. - Она, казалось, рассуждала сама с собой. Потом помолчала, и сказала неожиданно:
- Странно, что вас ещё не догнали. Если придут ко мне, то не обессудь. Прятать от своих я вас не стану.
- Всё равно. Спасибо вам всё равно, - ответил Крис. - Можно мне тоже воды?
- Пей. - Бат Шева замолчала, и пошла на кухоньку, не отгороженную от комнаты дверью. Нил спал. Крис придвинулся поближе, и положил руку ему на лоб. Лоб был горячий, но пот больше не выступал. Нил дышал ровно и тихо.
Время тянулось медленно. Тишину нарушали только передвижения Бат Шевы по кухне. Один раз Крис поднял глаза, и увидел, что она смотрит на него.
- Ты, поди, есть хочешь? - спросила она, хмурясь.
- Хочу, - признался Крис. Он только вспомнил об этом, и почувствовал как засосало в пустом желудке. Он уже и забыл, сколько же не ел толком.
- Садись сюда. - Она указала на стол. Крис встал, и на затекших ногах пошёл на кухню.
На столе была еда. Мясо, молоко, лепёшки. Крис сглотнул слюну. Голова его закружилась от голода.
- Это всё вчерашнее, холодное, - предупредила Бат Шева.
- Ну и пусть. Спасибо.
- Ешь. И хватит всё время благодарить. Скажи лучше, как тебя зовут?
- Крис, - ответил он. - А его Нил.
Крис сел на табурет, оглядел стол, и, благодарно вздохнув, принялся есть. Бат Шева готовила какие-то резко пахнущие горьковатой травой снадобья, и, когда Крис наелся, не оглядываясь, сказала:
- А теперь иди отсюда, не мешайся. Можешь тоже пока поспать.
Рядом с постелью Нила стоял низкий топчан, Крис лёг на него. Он смотрел на мужа, и думал, что вот, он уснёт, и Бат Шева позовёт эссов. Или те сами придут, и она их выдаст. Впрочем, они могут побояться Певца. Они ведь не знают, что он растратил все силы. Однако, после еды Крис ощущал такую вялость, что, несмотря на печальные размышления, заснул крепко и без сновидений.

Нил открыл глаза и уставился в потолок. Потолок как потолок - деревянные неструганые доски, такой всегда бывает в бедных домах. Как они оказались в доме? Нил повернул голову. Рядом с ним на низком топчане спал Крис. Он по-детски причмокивал губами и постанывал. Нил считал, что помнил всё, что с ними случилось, но этого тихого домика не помнил вовсе. Нил принялся раздумывать над тем, как они сюда попали.
- Этот тебя сюда притащил. - Ответил скрипучий старческий голос. Нил вздрогнул, и посмотрел в ту сторону, с которой он шел.
На высоком стуле сидела худая смуглая старуха, одетая в серую сатру. Голова её, с растрёпанными седыми волосами, была непокрыта. В руках она держала каменную ступку, в которой беззвучно растирала что-то. Выглядела старуха грозно, но её сморщенное лицо ещё хранило следы былой красоты.
- Но как...
- Ты есть хочешь? - Перебила она Нила.
- Да. - Ответил он и беспомощно взглянул на старуху. Одежды рядом не было.
Старуха сгребла что-то рядом с собой и кинула Нилу. Это была его одежда, сухая и чистая. Он оделся под внимательным взглядом старухи. Как только Нил был готов, она довольно резво встала со стула и проковыляла в кухню.
- Садись, ешь и пей.
На маленьком столе стояло варёное дымящееся мясо, лепёшки и кувшин молока. Нил едва сдержался, чтобы не накинуться на еду. Старуха рассмеялась.
- Твой-то муж попроще будет, не церемонился со съестным. Видать, Прет и подумал, что они смогут спеться.
Нил чуть не подавился лепешкой.
- Откуда... - выговорил он, прокашлявшись.
- Слух летит стрелой, пока ты спишь.
Нил только вздохнул и низко опустил голову.
- Не думай, они не подступятся к тебе. Боятся. А ты и правда Певец? Как же теперь верить-то слугам Храма, если они посреди бела дня убивают людей? - Внезапно запричитала старуха.
- Как тебя зовут, добрая женщина? - спросил Нил тихо.
- Бат Шева. - Так же тихо ответила она.
- Бат Шева, Небо благоволит нам и не допустит посрамления. Все мы хранимы Небом, и Прета оно спасло, не дав ему больше совершать неправды. Помни об этом, Вирсавия, когда будешь сомневаться.
- Вирсавия... Так меня звала только мать. Давно. Так давно, что я уж и забыла. Почему только ты пришел тайком, Певец? Назвался другим именем...
- Я и уйду тайно. Наша цель - не это место. Скажи, Вирсавия, как нам добраться в долину Чомак?
- Я бы проводила вас, коли бы не была так стара.
- Тогда объясни, как туда добраться.
Бат Шеве так понравился Нил, что она решилась объяснить ему дорогу. И пока он ел и пил, рассказывала ему о том, как идти и что делать. День клонился к вечеру. Крис, утомлённый последними событиями, спал крепко, и не мешал Бат Шеве порасспрашивать Нила и порассказывать ему.

Иногда Крису хотелось, чтобы не было ни прошлого, ни будущего, одно лишь бесконечное настоящее. Чтобы время остановилось, и исчезло. Наверное, сон и был таким состоянием. Он дарил спокойствие и отдых. Оставалось лишь чувство гармонии, и никуда не надо больше идти. Во сне у него и так всё было.
Потом до него стали приглушённо доноситься голоса. Говорили о дороге. Один, высокий и ласковый, с нежной хрипотцой, был голосом, который он любил. И за это он простил, что сон прекратился. Второй был скрипучим, но звучал будто бы признательно и довольно. Это был голос Бат Шевы. С ним она не разговаривала с такой интонацией, подумал Крис. Казалось, она была очарована. Крис начал прислушиваться к разговору. Бат Шева, оказывается, сходила в город, пока они спали, и узнала новости, касающиеся их. Она была очень дотошной женщиной. Ей всё хотелось знать, чтобы тем более быть уверенной в том, что она помогает хорошим людям. Нил ей понравился, и Бат Шеве захотелось помочь ему. Тем более, что Прета она осуждала, и не была на его стороне. Пожалела она и Криса. Да и как было не пожалеть попавшего в ловушку человека.
Она решила, что эссы, хоть и заплатили за совершённое злодеяние жизнью Прета, всё же должны что-то сделать для этих людей.

А если они не хотят, так сделает она сама, Бат Шева, Вирсавия дочь Батольда, честная жена Караимы. Она складывала припасы для Нила и Криса в заплечные котомки, которые служили ей и Караиме много лет, и расспрашивала Нила. Нил же отвечал ей с охотой. Потом он стал рассказывать ей о том, как они присоединились к эссам в Мисехе.
- Как же ты не заметил, что Прет положил глаз на твоего мужа? Не запретил ему и думать об этом? Ты же Певец! Он бы не смог ослушаться, и остался бы жив.
Крис затаил дыхание, ожидая ответа Нила.
- Всё я видел, добрая Вирсавия, но, когда я ушёл из Приморского города, поклялся себе, что не применю магию для собственной нужды. И если бы Прет поступал честно, он бы остался жив. Но он загнал меня в ловушку. Я нарушил клятву и это так дурно, что и сказать нельзя. Небо видит всё. И оно видит так же, что я скорблю о Прете, хоть он и обидел меня.
Хотя Крис и не услышал ничего нового, он решил не прерывать их разговора, и продолжать притворяться, спящим, пока есть возможность. Почему-то он был уверен, что в его присутствии Бат Шева не будет столь общительна.
- Это для хорошего сна. Вот это сбор для чера, ну хоть на воде выпейте, а то кровь в голову бросится. Старайтесь поменьше есть в дороге, от еды может сделаться плохо и идти будет очень тяжело. А вот этот бальзам - от ран. Всегда может пригодиться. Тут кладу лепёшки. Их не очень много, я уже не та что прежде и много печь не могу. Вот тут вяленое мясо. Вот сюда кладу кремень и огниво. Сумки ваши я выручать не стала. Э-ээ! Где там. Но будь я хоть на десять лет моложе, дала бы жару этим молодцам. Кроличьи души, позорящие эсский род, покусились на чужого мужа. А сколько было эссов военачальников, сколько крепких молодцов стали Храмовниками, да что там, сам Изиах сын Криллы, Великий магистр Храма Спящей города Мисеха был эссом. Да ведь мы и сродни мисехцам. Да и байям тоже. Но байи уж очень чинные. Э-эх! Вижу я огонь в твоих глазах, Певец. Многое ты скрываешь от меня. Ну да ладно. Не обижай Путника. Он такой слабый. Не про тело я говорю, душой слабый. Он как ребёнок.
- Я знаю, Вирсавия. Знаю. Всё сердце его вижу.
- А всё же, вот пока не померла моя Караима, я и не узнала как люблю её. Э-эх! Бывало, мы уходили в горы, собирали травы и охотились на козлов. А после приходили с добычей и даже слово друг другу не говорили. Всё так понимали. А сейчас бы я, перед смертью и послушала как говорит Караима, как смеётся. Да что там. - Бат Шева махнула рукой.
- Хочешь, я тебе спою на прощанье, Бат Шева?
- А ты сможешь, Певец?
- Да. Смогу.

С одной стороны Криса расстроило и даже рассердило суждение Бат Шевы и Нила о его характере. Не такой уж он и безвольный, каким кажется. Он сдал сложные экзамены в архитектурный, и всегда успевал, несмотря на трудности, и в школе учился на отлично. Да еще и много чего успевал. А ведь он не богач и вынужден работать, чтобы платить за учебу. А это не так легко. Однако, с другой стороны Крис вдруг осознал, что, в общем-то, они не так уж и не правы, он действительно был инфантилен. А ещё ему стало приятно, что, раскрыв его сущность, Нил не разочаровался и не отдалился, а готов принять его таким, какой он есть. Нил видит в его сердце, как Крис того хотел.
Криса порадовало, что Нил решил спеть. Пение поможет Крису, как помогало в Приморском городе. Он не забыл чудного действия голоса своего мужа. Крис встал с лежанки и потянулся. Нил и Бат Шева сразу заметили это и позвали Криса к себе. Пока Крис жевал лепёшку, запивая её жирным молоком, Бат Шева рассказывала, как идти.

- Хоть и вечер, но вы успеете дойти до первого привала. Он совсем недалеко. Вы выспались. Луна будет стоять высоко, а путь до первого привала лёгкий. Не собьётесь. Но после него вам надо повернуть влево и идти по слабой тропинке. Мост вы переходить не будете. Пойдёте к Сонным вратам. Это так выход из гор называется. Всё время старайтесь держаться тропинки. Ночевать придётся четыре раза. На пятый день выйдете к Сонным вратам. Там небольшой ручей и три сосны. Уж точно не спутаете. А направо не ходите. Там вам не пройти. Старайтесь не сбиваться с тропки. - Бат Шева заставила Нила и Криса повторить несколько раз описание их пути. - Теперь пути свободны, ведь скоро Новый год и будет праздник. Самое время веселиться, а не блуждать в холоде.
Она подоила своих коз и подала им молоко в запечатанном кувшине. Крис смущенно поглядывал на старуху. Вот ведь какая боевая! Она сурово смотрела на него, однако теперь Крису казалось, что если бы при всей своей доброте Вирсавия обращалась бы с ними ласкательно, то это уж ей бы не пошло и сделало все её речи переслащенными. Он всё ещё боялся погони, но, увидав уверенность Нила и старухи, несколько успокоился. Бат Шева подала их меховые плащи, просушенные и почищенные, дала длинные кофты, вязанные из овечьей шерсти (Крис подумал про себя, что они, скорее всего, женские), которые супруги натянули на себя с удовольствием. Также она потребовала у Криса его бестолковые красивые сапоги и взамен дала меховые короткие ботинки.
- Откуда же у тебя мужские ботинки? - спросил Крис.
- Их носила моя Караима. Она была крупной женщиной и любила мужскую одежду. Теперь уж ей не понадобится.
Крис, ворча, надел тяжеленные ботинки, рассудив, что лучше пусть будут ноги в тепле, ведь красоваться в горах не перед кем. Сапоги Бат Шева оставила себе, чтобы продать.
Перед тем, как уйти, все они сели на краю дороги с котомками, и Бат Шева промолвила:
- Ну, пой, Певец!
Нил положил ружьё на землю и запел.
В этом пении было всё. И тревога, и печаль, и отчаянная надежда. И счастье, оттого что они вместе, несмотря ни на что. И желание преодолеть весь путь, каким бы сложным он ни был. И горечь обиды на несправедливость, и вслед за ней - утешение любви. Звучание голоса было таким же прекрасным, как и раньше, но всё же другим. В нём была нежность, охватывающая не только весь мир, она была обращена ещё и к Крису тоже. И от этого Крис готов был вытерпеть всё, над чем не властен. Он знал это и так, но, слушая пение Нила, ощутил тем яснее, что оно давало силу жить и воспоминание об этом пении помогало в трудную минуту. Освобождало от пут ежедневной рутины и неприятностей. Облегчало тяжесть и боль. Видимо, Вирсавия тоже чувствовала нечто подобное, потому что глубоко задумалась и слёзы бежали по её щекам и она не отирала их.
Крис закрыл глаза, наслаждаясь каждым мигом.
Нил закончил и встал. Он был опять опустошён, но опустошён приятно. Они попрощались, ещё раз поблагодарили Вирсавию и пошли по дороге, навстречу садящемуся солнцу. Горы были уже совсем близко, и через час Нил и Крис шли вверх по пологому склону первого отрога. Дорогу было хорошо видно в вечернем свете. Нил, улыбаясь, сказал Крису:
- Через несколько дней мы будем в долине Чомак.
- Да, - Пыхтя, ответил Крис.
Идти было довольно легко. Нил удивлённо раздумывал над тем, что вот они уже привыкли ходить по горам и долам. Ещё он размышлял о том как они придут в Город Восхода. Крис шёл весело и время от времени отставал от Нила, чтобы что-нибудь рассмотреть. В прохладном небе взошла луна, и дорога, и сами скалы стали серебристого оттенка. Пейзаж вокруг них не менялся. Зато стало ощутимо холоднее. Подул ветер. Их опять опалило дыхание зимы. Теперь уже нельзя было поверить, что всего в нескольких часах пешего пути есть цветущая весенними красками долина. А ещё он думал над тем, что это пение радости смыло все печали пения смерти. Словно то, что случилось с ними, отошло далеко-далеко назад, в один миг став легендой.