О К Н О

«Умная женщина» - похолодало, рукой зажал виски – «умная женщина». Возникшая мысль; страх по отношению к « умной» женщине и к красивой тоже.

«Эта женщина - только умная». Последовал за теплотой, исходящей от женщины. Женщина ищет в нём только друга, а он сам - тепло.

-Арчил, если не желаете ехать с нами, не стесняйтесь. Из-за меня не мучайте себя, ведь не впервые я с ними.

«Она ясновидящая, говорил же я ясновидящая».

- Я соскучился по беседе с Вами. – он был откровенен.

- Я тоже. – женщина тоже говорила правду. Посмотрели друг на друга; неловкая пауза. Женщина провела рукой по платью. Платье, немного приподнятое от ветра, спустила на колени.

- После вчерашнего солнечного дня кто мог подумать, что погода так испортится.

«Ни у одного мужчины не развита интуиция так, как у женщины. По истине велик разум женщины».

«Чаликония», быстро стихнет.- «дедушка».

- «Чаликония» - это что?-армяночка слишком смелая.

- Ещё одно прекрасное слово западно-грузинского диалекта, означает ветер подувший с равнины, приблизительно так мне объяснили, дедушка так объяснил.

Женщина чего-то вразумила.

- У вас есть дедушка?

Дедушка друга.

Женщина так и подумала; не ошиблась.

«Чаликони, чаликони» - смех, шутки, как-будто во всём автобусе только они.

Писатель оглянулся назад: блондин закреплял волосы Тико приколкой на затылке. Девочка почувствовала взгляд писателя, склонила голову на бок, рука у парня соскользнула и легко упала на голые плечи девочки. Парень что-то сказал: приятное, ласковое. Тико покраснела, выхватила из рук приколку и подвинулась к армянке.

Писатель украдкой посмотрел на женщину: лицо спокойное, чуть улыбающееся, прозрачный взор вперёд, обращённый к пространству ограждённому стёклами автобуса. Микроавтобус сколзит по извилистой дороге, немножко накренится вправо, женщина тоже соскользнёт со стула и притиснется к мужчине, мужчина подставит руку, плечо прижимается к плечу, водитель теперь

повернёт руль влево, автобус покачнётся и накренится влево. У мужчины замирает дыхание, женщина только улыбается. Дорога немного выпрямилась. Женщина тоже поправилась на стуле.

Вправо – влево; вправо – влево, качается автобус, как танцор «гандагана». Женщина нашла выход – вцепилась в руку мужчины.

- Арчил, только так смогу удержаться, до ботанического сада скоро дойдём?

Стыд и срам! Больше двух лет живёт в этом городе и не разу не появлялось желание посетить.

- Всего неколько ...- автобус затормозил, кончик языка оказался между зубами. Во рту почувствовал мокроту, из прищимленного кончика языка просочилась кровь. «У лжи короткие ноги» - про меня сказано.

Рука, которая опиралась на локоть мужчины, давала почувствовать лёгкость тела. Писатель подставил руку, по ступенькам не спустилась, а соскользнула.

Зелень поглотила полегчавшее тело. Почувствовал, как в воздухе разлился благоуханный аромат, смесь нескольких растений, для него все незнакомые. Впервые позавидовал ботаникам. Последовал за резким запахом, издали заметил куст, стройный, как выросшее дерево, с наикрасивейшими красными цветами, только эта красота могла извергать этот необыкновенный запах. Красный цветок... красный цветок, чарующая красота; благоухание. Одурманенная женщина стремится к красоте. Провела рукой по скользким, удлинённым листьям, ткнула нос в красные цветы... выпрямилась. Разочарование; только сейчас поняла: странным ароматом воздух был пропитан, а этот же куст ... только красив. Наружный шарм, только шарм; обеими руками обхватила куст, красные цветы пристали к её бёдрам. Нагнулась, щекой коснулась цветка.

- Нашли? – рядом стоял писатель. – этот цветок искали?

Как поймёт этот мужчина, что она сейчас чувствует, как передать словами состояние души. Это только она переживает, это её, собственное, мужчина не может проникнуть в переживания женщины, объяснять - тоже не имеет смысла.

Как обяснить ему, что сюда привёл её этот цветок, а она даже имении его не знает, таинственность очаровывает и таинственность помогла найти этот цветок.

- Даже не знаю название этого цветка.

- Камелия.

«Камелия, камелия» - поражает знание человека, хотя почему?

- «Женщина с камелиями», - с вдохновением произнесла.

- Что-нибудь не так госпожа Хелга?

- Нет ничего. Только этот цветок разочаровал меня. Никакого запаха, только красота. Верила, только такая красота могла вызвать такое возвышенное чувство. Этот запах может иметь вот это дерево, к которому Вы прислонились и решили что оно пригодно только для прислонения или может быть вот это пихта или сосна, но только не это. Удивляетесь, Арчил? По природе я эстетик, ничего не могу

поделать с собой, считаю, что совершенство толко в красоте. Огорчил меня этот цветок, пойдём, поищем совершенство в другом растении.

В глубине сада нашли молодых. Позировали вокруг бассейна, почти высохшего без воды. Напарник армянки позвякивал фотоаппаратом, поза сменялась позой, то какая-то девица висела на шее какого-то парня, то группой стояли перед аппаратом.

Тётя Хелга, становитесь здесь, слева...Арчил, извините, господин Арчил, вы рядом с тётей Хелгой. Все поместимся в фокусе, немного притеснитесь, мальчики присядьте на корточки, Арчил...не обидитесь, если я так назову? Арчил, подвиньтесь к тёте Хелге, ещё ближе, хорошо, снимаю, снято.

- Прекрасна молодость, я тоже заразилась их вольностью.

Молодые отсеялись, осталась одна с писателем. Писатель следовал за женщиной, ему было необходимо вдохновение; вдохновение - ему не дала бы только зелень, какими прекрасными растениями не создавалась бы эта среда. Однажды он испытал себя, нашёл «прекрасное» высоко в горах (дедушка), но это восхищение было только мгновенным. Исчезла минута восхищения и его покинуло воодушевление.

Ещё раз углубился в себя: внешняя красота (тем более природы) не питала его разум, ему нужно было другое, даже знал, что ему нужно было больше всего. Догадался, разобрался в собственном «Я», в результате наблюдения; больше всего ему нужно было спокойствие, искал спокойствие... в грохоте водопада не нашёл спокойствия (только прелесть), море? Море – это сила, разрушительная энергия в воде, не может успокоить дух.

Глазом соизмерял море и думал: где кончается эта вода, имеет ли конец? - имеет, только мой глаз не достаёт его. Во что я не могу до конца проникнуть и соприкоснуться глазом, как это может принести мне спокойствие? Нет не люблю море! Пугает меня, по-моему не море, а безконечность страшит. Необозримое пространство пугает. В море нет ни восторга ни спокойствия, только энергия. Ему не нужна энергия, он писатель, ему необходимо спокойствие, ищет спокойствие, найдёт, должен найти, чтобы продолжить жить, кажется нашёл?

Посмотрел в сторону женщины. Она опять восторгалась красотой, обнимала какое-то дерево: с опущенными как у ивы ветвями, шуршащей почти до земли.

В этой женщине спокойствие.

- Прекрасно ! -встал рядом с женщиной.

- Больше странное, чем прекрасное. Зайдём в глубину сада, там найдём прекрасное. Женщина испытующе посмотрела.

- Мне кажется или правда так? Вас вообще не интересуют эти растения, просто стараетесь меня развлечь.

Мужчина не растерялся, его не пугало лаконичность ума, уже привык, а только прямота удивила.

- Прекрасность только в человеке.

Женщина оторвалась от плакучей ивы, или от чего-то другого, неизвестного, им подобного и гораздо более красивого.

- Вы, что не чувствуете красоты?

- Красота в душе человека. Гармония души и тела создаёт совершенство. Это дерево (протянул руку к плакучей иве или чему-то другому) только часть для заполнения совершенства человека.

- Как раз по-этому вы не счастливы, простите за откровенность, наблюдательный глаз сразу заметит. Не можете видеть красоту там, где она есть, а ищете там где её нет и не может быть. Эта Ваша трагедия. Ещё раз извиняюсь за откровенность.

Писатель заслонил плакучую иву , или что-то другое, встал перед женщиной.

- Что ещё думаешь обо мне?

- Извините, Арчил, сказала лишнее.

- Нет, вовсе нет, хочу знать что думаете обо мне. Ваше мнение имеет для мения большое значение. Прошу , госпожа Хелга, будьте откровенны, скажите кто я?

У женщины спрашивает мнение мужчина, о существовании, которого всего десять дней назад ничего не знала. Автор той книги, в замысел которой, несмотря на вторичное прочтение, не смогла вникнуть.

Разум этого человека является для неё непостижимым. Кто он сам? Знает самого себя? Простота в природе; видишь и воспринимаешь; воспринимаешь таким, каким видишь. Это – есть простота, это – есть жизнь; обсужение обессиливает разум, обессиливший разум убивает тело. Прочь обсуждение. Смысл жизни в простоте, простота породилась в природе.

- Кто Вы? Неужели не знаете, кто Вы. В Вашем возрасте, если ещё не знаете, тогда как Вы вообще живёте? Я сказала только то, что увидела: одинокий мужчина. Кто я есть, чтоб советовать Вам, как жить, или какое я имею право обсуждать. Вы для меня писатель, хороший писатель. Вашу книгу я читаю второй раз, причём сравниваю. Я только одно могу сказать, только не спорьте со мной, всё равно не сможете переубедить. Дачи это Вы! Не должны отрицать, знаю, что это Вы. Я сомневалась, но сейчас, вот в эту минуту догадалась, предчувствие меня не подводит, знаю, что это правда. Но Эли ... существовала или Вы её выдумали?

Кто эта женщина по какому праву она копается в его жизни?

- Я писатель, знаю предел своих возможностей, если весь мир будет твердить, что я бездарный, никто не сможет меня переубедить. Не старайтесь меня обсужать, всё равно ничего не узнаете, только это скажу, я ни Дачи, ни Эли, ни Теа и никто-нибудь другой! Госпожа Хелга.

Где-то он вычитал или видел в фильме: в таком случае женщина поворачивается и без слов уходит. Так поступает женщина, перед которой повысили голос. Женщина слегка подтолкнула писателя, плакучая ива, тополь или что-то другое вновь возвысилась между ними.

«Это дерево есть грань между мной и разумом этого человека. Это правда... я не смогу вникнуть в разум этого человека. Мой разум ещё не состарился , а этот человек родился старцем».

- Поищем детей.

Мужчина без слов встал рядом. Пристыдился; женщина почти не замечает его. Остановилась возле желанного растения, вдыхает запах: резкий, иногда желаемый. Мужчина рукой отводит ветку; ещё лучше чувствует прелесть дерева. «Идиот».

Потеряла интерес. «Дети».

Парень держал Тико за руку. Детка.

-Тикоо !

- Искала, тебя, мама.

Обеими руками обняла девочку. Постеснялась ласки матери, отодвинулась чуть-чуть. Последовала за взором писателя: мама.

- Почему? Скучно?

Девочка кивнула.

- Не только Вы думаете так. – Чувствительная ирония в адрес писателя.

- «Спасибо Тико, моё оправдание перед матерью только тебе под силу».

Прислонился к кузову автобуса; слегка уставший, больше всегда готовый к сарказму женщины. Женщина беседует с водителем, что-то согласовывает. Время от времени посматривает на сад, ждёт и в ожидании постепенно начинает злиться. «Тико ох Тико!» автобусное время; наглые дети!

Мужчина возвращается в сад, женщина смотрит в след. Догадывается где могут быть: у бассейна. Соблазнить молодой разум может только развлечение.

Попарно расселить на краю бассейна. В отдалении друг от друга. Это и есть блаженство, когда чувствуешь, что кому-то нужен и они чувствуют существование друг друга. По детски чувствуешь радость: больше вдохновения, меньше разума. Чувство подкрадывающееся, как лунатик; больше развлечение чем наслождение свободой, очарование, больше эмоции – чем чувства. Поверхностность отношений, характерное для молодости.

И не думает их обсуждать, для него чужда поверхностность чувств, никога не был таким и не мог быть, так как в нём бог. Сам бог управляет его разумом и эти маленькие человечики, тени вокруг него, мутные взаимоотношения, которые охлаждают тренировку духа, не сможет задушить тот божий дар, что дано от бога ему одному, отличному от других, убеждённому в своей неповторимости.

Что общего у него с этими глупыми детьми, но женщина?

«Голые ноги отразились на лунном свете...как-будто шелестит лист...»

Женщина ...очарование или страдание; наказание души. Девочка, подобная матери, более красивая, молодая, юная, как росток того дерева, в тени которого поглатили мысли. Но женщина... её больше привлекает порочность (в каждой женщине проститутка, так как почувствовав один раз противоположный пол и страсть подчиняет тело, в ней мясо сильнее духа).

Дух? Был дух... оставил только боль и страдающее чувство одиночества.

Женщина – это страсть, страсть притягивает.

Был дух.

Девочка – призрак матери; сопровождающая её тень, сзади блондин.

- Господин Арчил, нас искали?

Страсть, страсть, зов плоти...женщина. Девочка - маленькая, тоненькая, нежная.

- Мама ищет, господин Арчил?

Девочка божество матери. Её руку сжал в кулак. Собственное испытание; сердце затрепетало в маленьком теле; опущенные к земле карие глаза. Близость матери дочь не заполнит, в женщине страсть, её плоть требует страсти. Дух? Дух уже был.

- Как ты похожа на мать, Тико! Вспотевшую руку положил в руку блондина. Присмотри за этой девочкой.

«Армяночка» помохала рукой, на что-то указала. Взглянул на Тико.

- Не хотите мороженное, батоно Арчил?

«Армяночка» лизнула мороженное от края стаканчика к посаженному вверху как бутон, провела языком, округлила, откусила крупненький кусок и вздохнула. Отвела глаз от слишком вульгарного для неё.

-Пошли, Тико, мать ждёт.

Ой, мама, мама, мама!

Девочка идёт впереди, одна, одиноко, блондину приставила место за собой.

Слегка задела за «язык мачехи». Укололола в палец шип. Скопившиеся у глаза слёзы нашли выход. Душевная боль сильнее физической.

С лёгкостью промчалась возле агавы, кипариса, кактуса, камелии... мама, мама, мама...подскользнулась, пошатнулась... почему, почему, почему? Мама, почему?

Отрывок из книги «Эли – одинокая госпожа»

Вернувшись из университета, обнаружил, что дверь заперта изнутри. Мамида, соскучившаяся по теплоте племяника, показалась похудевшей; глубокая морщинка, которая тянулась от тёмных складок вокруг глаз до челюсти была новой.

- Уже пришёл?... не успела приготовить еду.

Притянула голову Дачи поцеловала в щёку – один раз, два раза. Для мальчика время ласки слишком затянулось, отстранила руки женщины.

- Похудела. – только одним словом обмолвился. В комнате было холодно также, как на улице. Снял мокрое пальто. Тетрадь для лекций бросил на стол. Уставший ещё от одного обыденного дня, присел на тахту. Закрыл глаза, темнота успокаивала. Тётя присела рядом. Почувствовал запах лука.

- Твоя тётя навещает?

Открыл глаза.

В рождество приходила.

- Еда скоро будет, - погладила по волосам. – мой студент...

Вышла из комнаты за ней потянулся запаз лука.

Следы от его мокрой обуви тёмными пятнами остались на вычищенном полу. Рука женщины чувствовалась на каждой вещи. Толстый слой пыли на подоконнике был старательно вытерт (вытереть, который поленился мальчик больше от скуки, чем от лени).

Единственный комнатный цветок, который Дачи помнил ещё со счастливого детства, поставила на краю окна, выбившиеся из зимней стужи слабые лучи солнца, хоть время от времени дадут ему пропитание. Из сверкающего стекла шкафа исчезло лицо мальчика. Прилёг на тахту. Лицо его мечты стояло перед ним, каждую минуту, каждую секунду думал о ней.

- Вчера была на базаре, для дома хотела мясо, и для тебя хотела взять. Базар такой пустой и жалкий удивишься. Мясо выбирала, что выберешь, только у четверых было. Представляешь огромный базар и только у четверых. И они перепуганные были, несчастные. При виде стольких людей с автоматами ещё бы , как же не испортиться настроение. Знаешь кого я там заметила?... представить себе не сможешь, твоего друга из детдома.

Кажется Палико его звали?... да, Палико. Он тоже меня заметил...

-Какой Палико? – женщину остановили.

- Как какой, твой друг.

- Никого такого не знаю.

У женщины пропало настроение рассказывать. Показалось, что перед ней вместо мальчика сидел монстр, чудовище с окрававленными глазами. Дрожь пробежала по телу. Руками протёрла глаза, туман рассеялся.

- Те, кто отказываются от своего прошлого все несчастны, я так думаю.

Дачи очень близко подошёл к тётке. Подол её платья запутался у него между ногами. У женщины дрожал, пополам разделённый подбородок, тот же подбородок, фамильный символ.

Женщина не вынесла его взора, посмотрела на люстру.

- Посмотри, в глаза посмотри, хочешь скажу, когда я стал несчастным? Хочешь?

Лицо женщины зажал в руке. Заглянул в глаза: глубоко и холодно. В глазах выступили слёзы, искали причину вылиться.

Пусть плачет, плачет, а он насладится чужим страданием, страданием той женщины, которая отняла у него детство, вместе с детством разрушилось его будущее.

Она превратила его в голодного, несчастного мальчика и та вторая, сестра матери, ещё более чужая чем мамида.

- Знаешь, когда я стал несчастным? Когда ты сдала меня в детдом.

Женщина побледнела.

- Отпусти руку, я твоя тётя!

- Себе об этом напомни.

Отпустил руку.

Господи дай мне силу, господи! Дай мне спокойствие, господи! Бог всегда милостив, прощает страдания роду Адама. Затуманенный разум прояснился, божественное спокойствие пролилось в душу.

Звуки выстрела вывели из оцепенения. Слышались вблизи. Стёкла зазвенели. Автоматная очередь закончилась. Крик женщины перекрылся мужским голосом.

Опять выстрелы; крики, подошёл к окну: растерянный народ бежал по улице, автоматчики в масках брали его на прицел. Отошёл от окна. Колени подкосились, в первые видел кровь. Обречённый женский крик.

- Мамида?!

Оказывается она ушла; только сейчас заметил. Поспешил к двери, оставила открытой. Не помнит, как очутился на улице.

- Мамида!

Голос Дачи эхо переносит на противоположную сторону. Голоса смешались и исчезли в звуках стрельбы. Кровавый день, переполненный человеческим грехом. Грохочет бетеер, очищает улицу от митингующих. Комендант гордо смотрит на улицу, с честью выполнил объязанность, уже примеряет генеральские пагоны. Бежит маленький мальчик, к груди прижимает снимок, бежит вперёд, обгоняет бетеер. Спотыкается, снимок падает в дождевую лужу. Комендант заметил. Протянул руку к снимку.

- Наджибула! Наджибула! – Маленький мальчик бросает в будущего генерала камешки, хочет спасти дорогой снимок от осквернения. Напрасно. Гордый президент оказался под колёсами бетеера.

Толпа обескураженного народа внесла его в метро. Люди в масках стреляют и в фое метро. Люди рынулись к эскалатору. Люди превращённые в гурьбу выбросили его из вагона. Побежал по задумчевому Руставели., пробежал подъём улицы Эли, в конце улицы точно там где начинался подъезд Эли, увидел два силуэта, прилипших друг к другу. Один более высокий, мужского телосложения, пальцами расчёсывал длинные волосы второго. Дачи заметил, как покачивались волосы соломенного цвета на фоне бледного света уходящего дня.

Мужчина рукой ухватился за тонкую талию женщины, и притягивал к себе. Она ловко ускользнула от кавалера и забежала в подъезд, высунула голову...что-то крикнула: приятное для мужчины.

Наконец, волосы соломенного цвета развеялись на свете и исчезли в темноте подъезда.

- Чего тебе мальчик, почему следуешь за мной? – поздно заметил мальчика бежавшего за ним.

- Эли не хочет тебя видеть. Идущий впереди резко повернулся. Рукой ухватился за рукав пальто противника.

- Что ты сказал, а ну-ка повтори!

Эли не интересуется тобой, только забавляется... от скуки, надо-же время как-то провести.

Раскрытой лапой схватил лицо мальчика.

- Что, молокосос, влюбился в Эли? Влюбился – скажи, скажи... мать твою...

Песчанной водой заполнился рот. Шатаясь, поднялся на ноги. Левая часть лица жужжала. Сплюнул грязную воду, смешанную с кровью вытекшую из угла треснутой губы. Кавалер Эли теперь схватил его за шкирку. Натренированной руке не трудно было подбросить Дачи в воздух.

-Ты мне разборку устраиваешь, молокосос!

Тело раскачивающееся в воздухе прислонил к тополю.

- Слушай внимательно, молокосос! Никому не дам права вмешиваться в мои дела, тем более такому замухрышке как ты. Эли научила тебя жить, а ты что делаешь? Когда впервые увидел тебя, сразу заметил , по твоим глазам было видно, что у тебя лежало в грязном сердце. Если Эли это узнает, уничтожит, разгромит её горе... Она такая чистая, как тебе не жаль Эли, выкинь из головы эту грязную мысль, а то этот кулак ведь видишь, столько буду бить, пока не вышибу из твой головы всю дрянь.

- Эли знает.

Мужчина пошатнулся, чтобы не упасть, прислонился к дереву.

- Что знает Эли?

- Знает, что люблю.

- Врёшь.

- Знает.

- Врёшь.

- Знает.

- Врёшь.., врёшь.., врёшь...

Мужчина не жалея бил кулаками. Мальчик валялся на земле и закрывал лицо руками.

-Знает...знает...знает...

Бросил в темноте рыдающее тело. Быстро пересёк, освещённую прожекторами улицу и .. ушёл.

Стоя у дверей Эли, долго рыдал, знал, что Теи нет дома, уехала в район к родителям. Эли, оставшаяся дома одна, или смотрела телевизор, или читала, а иногда в кофейной гуще чертила контур неизвестного будущего, развлекалась, только это было её развлечением... и ещё, вычитанное в тонкой книге - несколько пасеансов – развлечение одиноких женщин. Дачи знал сейчас Эли будет занята раскладкой пасеанса.

Так развлекалась Эли, та Эли, которая мечтала о красивом будущем; каждый день ей представлялся началом счастливой жизни. Прошедщий день оставлял пустоту и печаль : ещё один разочарованный день. Такой была Эли. Сейчас, сейчас о чём она думает? Для чего ей мечтать, когда желаемый принц, в руке сжимал её талию. Прислонился спиной к двери.

Даже в такое опасное время не научилась Эли закрывать дверь, забывала, как всегда.

Лежавшая на тахте, подложив под голову подушку, на коленях разложила в четверо разелённые карты. Пиковая дама забрала бубновую, крестовая восмёрка – пиковую восмёрку, карты до конца биты. Эли помахала ему.

- Дачи все карты биты, также, как и вчера... вообще сложный пасеанс, хочешь и тебе разложу? Подложила ноги под себя, освободила место рядом с собой. В глазах Эли заметил тот луч, который появлялся только тогда, когда она хорошо себя чувствовала (а не кога была счастлива), как говарила Эли : в это время она не думала о смерти.

Дачи знал, Эли так часто думала о смерти, так привыкла думать о смерти, иногда мальчик задумывался, может быть Эли и не существует вовсе, она потустороннее существо, бог её прислал на землю, чтобы испытать Дачи. В ней была и бесконечная любовь и печаль. Её пугала даже малейшая борьба с жизнью, уставшая сопротивляться начинала думать о смерти. Часто говорила она Дачи, сколько человек почувствует себя несчастным, скольких побеспокоит совесть, что они не заметили Эли, не смогли уберечь и не дали ей столько любви, сколько она сама выдавала. Эли любила любовь (любовь любви, если это возможно) и ...любила думать о смерти. Лучезарная со сверкающим лицом Эли, вдруг напомнила обхваченную рукой талию.

- На улице убивают друг друга, а ты чему радуешься ?

- Ради бога, дорогой – только сейчас посмотрела на мальчика внимательно, - и ты был там ? не приближайся к ним не приближайся. Не могу понять чего они не поделили меж собой.