Первые семейные радости молодого советского морско

Продолжение автобиографической повести Э.И.Бурмистрова "Тропа советского военного моряка".

 Наконец-то счастливая семья воссоединилась, но свадьбы так и не получилось. Перед приездом Дмитрия возвратился из отпуска офицер с семьёй, в квартире которого жила Алла, и, надо было искать квартиру. Помогли курсанты, которых обучала Алла, и нашли ей небольшую комнату в частном доме, недалеко от училища.

Буров в соединении, как молодой офицер, был на хорошем счету. В один из воскресных дней, его подчинённый рулевой матрос Трунтягин, напившись в увольнении, попал в комендатуру. В комендатуре решил не задерживаться, разобрал потолок в камере, куда его определили, и сбежал на корабль. Комендант заявил, что в его службе это первый такой случай. В тот же день, Дмитрий наказал матроса, а вечером организовал комсомольское собрание, он был комсоргом корабля. На собрание пришёл заместитель по политчасти соединения подполковник Калинин. Собрание прошло активно и хорошо, Трунтягина чуть не исключили из комсомола. Только защита Дмитрия спасла его от исключения. Калинину очень понравилась работа комсомольского вожака, и Буров сразу же был включён в состав комитета комсомола соединения. Подошло время присвоения очередного воинского звания и, командир, не задумываясь, написал представление. Через месяц, Буров был уже старшим лейтенантом. Старшему лейтенанту вскоре выделили одну комнату в коммуналке на троих. Это была первая семейная радость. Вся мебель семьи состояла из металлической кровати и одного стула, привезённых Аллой из Владивостока. В Петропавловске в то время мебельной фабрики не было, и вся мебель была привозной или самодельной. Дмитрий из материалов, выдранных из помещений старого парохода, к которому швартовались суда соединения, сколотил большой круглый стол и примитивный шифоньер. В дополнение к этому гарнитуру в комиссионном магазине купили радиолу «Восток», что было на Камчатке тоже большим дефицитом. Жить стало веселее.

Пошли трудовые будни, Алле стало далековато добираться на работу, на другой конец, хоть и небольшого, но города, а Дмитрий сутками пропадал на корабле, часто выходя в море на решение раз­личных задач. Корабль был уже староватый и для океанских плава­ний не годился. Да и в его назначение они не входили, поэтому плавания все были непродолжительными - 1-5 дней, не более. Несмотря на то, что Буров был ещё только командиром БЧ-1, ко­мандир корабля потребовал от него готовиться и сдавать зачёты на допуск к самостоятельному управлению кораблём. Дмитрий с усер­дием взялся за это дело и вскоре приказом командира соединения был допущен к самостоятельному управлению кораблём. Вскоре это и пригодилось. В бухте Крашенинникова в посёлке Советском ба­зировалась ТОГЭ (Тихоокеанская Гидрографическая Экспедиция), в которую входили четыре КИКа (контрольно-измерительный ком­плекс). Это большие суда с солидным экипажем. При стоянке у при­чала в зимнее время им требовалось отопление паром. Гонять свои котлы при стоянке у причала, видимо, было не целесообразно или по каким-то другим соображениям, им требовался, так называемый, отопитель. Корабли решали очень серьёзные задачи и могли требо­вать к себе такого же отношения, поэтому перед управлением вспо­могательного флота была поставлена задача - обеспечить их отопителем на зиму. Командир соединения решил бросить на решение этой проблемы «Баклан», корабль стоял у причала и спецработ на ближайшее время не планировалось. Командир корабля находился в отпуске, а старший помощник внезапно заболел, поэтому Буров был за командира. Одно дело стоять у причала своего родного со­единения, совсем другое где-то в отрыве. Командир соединения вызвал Бурова и поставил вопрос, сможет ли он самостоятельно перейти к месту базирования ТОГЭ и обеспечить положи­тельное решение поставлен­ной задачи. Буров в таких слу­чаях не имел привычки отка­зываться и, не раздумывая, от­ветил, что вполне справиться.

Вопрос был решён. Корабль дозаправился до полных запа­сов топливом и водой и пере­шёл в бухту Крашенинникова.

Отапливать надо было два корабля «Сибирь» и «Чукотку», зна­чит, стоять надо было между ними. Буров ошвартовался между этими кораблями. Условия не позволяли подать свой трап на при­чал, и сходить на берег надо было через КИК «Сибирь». Корабли эти были сверхсекретными и допуск на них строго ограничен, по­этому дежурный по кораблю сразу запретил членам экипажа «Бак­лана» ступать на их палубу. Буров вызвал дежурного и поставил ему задачу - передайте командиру корабля, что если через полчаса вопрос схода на берег экипажа нашего корабля не будет решён, то перекрою пар, а пар уже шёл на отопление, и возвращусь в своё соединение. Через пять минут дежурный пригласил Бурова к ко­мандиру «Сибири». Командир капитан 1 ранга извинился перед старшим лейтенантом, сказав, что это просто недоразумение, бе­зусловно, сход на берег будет урегулирован. Возвращаясь на свой корабль, Дмитрий уже увидел у своего трапа вахтенного старшину и матроса, которые сопровождали сходящих членов экипажа «Бак­лана» на берег.

Около двух месяцев корабль работал как отопитель, с этой про­стой для него задачей справился успешно. Единственным неудоб­ством было то, что офицеры и мичманы были оторваны от своих семей. Сообщение с городом было неустойчивым, можно было добираться сутками, поэтому сход офицерского состава опять орга­низовали сменами по несколько дней.

В трудах и заботах пролетело почти два года и летом 1961 года Алла пошла в декретный отпуск, и на семейном совете решили ро­жать ребёнка надо во Владивостоке, под крылом родителей. В июне Алла на пароходе убыла во Владивосток, а с рождением ребёнка, Дмитрий планировал уйти в отпуск за два года, и приехать во Владивосток. С Камчатки разрешалось отпуска со­вмещать за два года, продолжитель­ность с учётом дороги три месяца. Но... опять вмешалась судьба-злодейка. Вышел из строя один из важ­ных подводных кабелей, и требова­лось срочно его отремонтировать. До выполнения этой работы командова­ние соединения запретило команди­ру отпускать в отпуск штурмана.

8 июня у Дмитрия во Владивосто­ке появилась дочь и командир своим волевым решением, негласно, отпус­тил его на десять суток, забрать из род­дома свою первую дочь и к началу ра­бот по ремонту кабеля возвратиться на корабль. Дмитрий на крыльях самолёта и своих прибыл во Влади­восток и как раз вовремя - на другой день он забрал из роддома свою жену с ребёнком, которой дали имя Бэла. Девочка с первых дней была очень красивой, особенной и сразу стала любимицей всех родственников.

10 дней пролетели быстро, и Дмитрий своевременно возвра­тился на корабль в надежде на предстоящий в ближайшее время длительный отпуск. Кабель был успешно отремонтирован, но это была последняя работа Морского Кабельного судна «Баклан». Об­наружилась серьёзная поломка главного котла и по старости кораб­ля ремонт его был не целесообразен.

Корабль было решено списать.