de omnibus dubitandum 1. 1

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1. ПРЕАМБУЛА К ФАБУЛЕ


                ...и уже нет им воздаяния,
                потому что и память о них
                предана забвению.
                ...и Бог воззовет прошедшее.

                Екклесиаст.


    История еврейской общины на донской земле во всей сложности переплетения сюжетных линий, насыщенная драматизмом межнациональных отношений, до отказа наполненная множеством малоизвестных и совсем неизвестных рядовому читателю фактов, с тысячами лиц, как бы мелькающих перед глазами за окнами мчащегося во времени поезда, и все это на фоне событий российской и мировой истории, так или иначе касающихся евреев... Рассчитывая на интерес еврейских и нееврейских читателей, автор стремился к изложению занимательному и, возможно, более точному, чтобы сделать книгу похожей на популярную энциклопедию еврейской жизни.

    Книга, которую читателю, возможно, захочется прочитать до конца, писалась не профессиональным литератором, историком, краеведом, этнографом, а всего лишь, рядовым врачом, стремившимся как можно больше узнать и передать другим свои знания о жизни и судьбе еврейского народа и, в частности, той его части, что издавна поселилась на донской земле.
   
    Избранный автором для первой части книги жанр популярного историко-этнографического очерка позволил в занимательной и доступной форме наиболее полно изложить имеющуюся информацию об истории, быте, занятиях, культурных особенностях, религиозных традициях и мировоззрении евреев на донской земле, их взаимоотношениях с окружающими народами и вкладе в различные сферы общественной жизни.

    Рассчитывая на читателя любознательного, но мало осведомленного в истории евреев, автор старался хотя бы коротко остановиться на эволюции законодательства, регламентировавшего жизнь евреев в дореволюционной России, демографических показателях, личностях наиболее крупных представителей науки, культуры, финансового и промышленного капитала.

    В истории евреев после 1917 года наибольшее место уделено периоду гражданской и Великой Отечественной войн, в частности, боям на Миус-фронте и под Ростовом-на-Дону...

    Популярный характер историко-этнографического очерка позволил не отягощать изложение материала комментариями и большим количеством сносок с указанием источников. Однако автор считает своим долгом выразить благодарность ростовским историкам и краеведам, чьи опубликованные и неопубликованные материалы были использованы при написании книги. В первую очередь это относится к Э.Н. Красиловцу, В.А. Матецкому, С.А. Кислицыну, Е.В. Мовшовичу, М.Ю. Соколовой, С.А. Шпагину. Особо хочется отметить неиссякаемую энергию и огромное трудолюбие известного ростовского писателя, историка и краеведа Владимира Сергеевича Сидорова, собравшего и частично опубликовавшего большой материал по истории донского края и косвенно способствовавшего написанию книги об истории евреев на Дону.

Источник: М.А.Гонтмахер. Евреи на Донской земле. История. Факты. Биографии.

Глава 2. ЕВРЕИ ЖИЛИ НА ДОНУ, ЕЩЕ ДО ПОЯВЛЕНИЯ РОСТОВА

    ...Было только одно непреодолимое препятствие даже для теоретического воплощения наших исторических фантазий в действительность: ко времени формирования казачества на Дону евреев уже полторы тысячи лет не было на берегах Иордана. Вернее, они еще кое-где встречались там, как грибы в лесу, но этот лес уже был чужим для них.

    Подобно песку Аравийской пустыни, злой самум истории носил евреев по земле почти 2000 лет, нигде не давая надолго обрести покой и счастье. Евреи прозвали этот ветер «Галут» (изгнание). Чтобы хоть как-то объяснить себе причины уникальной и трагической судьбы еврейского народа, люди в средние века придумали легенду об Агасфере (Вечном жиде), обреченном за грехи свои перед Богом на вечное скитание и гонение.

    Каждый народ, как и каждая семья, имеют свою судьбу. Казаки ходили в поход «за зипунами», а евреи держали обеими руками лапсердак, чтобы не отняли последнего. Казаки завоевывали для России все новые и новые земли, а евреи всегда жили в страхе, что очередные «домовладельцы» выселят их из страны как нежелательных квартирантов.

    Первую весточку с Дона на берега Иордана принесли скифы. В VII-V вв. до н.э.
скифы, став важной силой в Передней Азии, направили своих коней и на Палестину.

    Скифские стрелы летели в селения филистимлян – давних врагов иудеев. Библейский пророк Иеремия в ужасе восклицал: «Вот идет народ из северной страны..., держит лук и короткое копье, жесток он, они не сжалятся! Голос их ревет, как море, скачут на конях, выстроились, как один человек... Лишь услышим весть о них, как опустятся у нас руки, туга* и горе охватывают нас, вражеский меч наводит ужас со всех сторон».
   
*) Туга — уныние, печаль, забота, томление, сердечное страдание…   Краткий церковнославянский словарь

    Только неумеренная тяга к хмельным зельям помогла остановить скифов. Мидийский царь Киаксар* – союзник и тайный недруг скифов, в 625 году до н.э. у себя в гостях споил и перебил скифских военачальников. После этого часть скифов разбрелась и растворилась в Азии, остальные вернулись в Причерноморье с грузом награбленного и воспринятыми элементами чужой культуры.

*) УВАХШАТРА (КИАКСАР) — царь Мидии в 625 — 585 до н.э. Увахшатра был сыном царя Фравартиша. Геродот описывает Увахшатру как гораздо более воинственного, чем его предшественники на мидийском троне. Он первым разделил мидийское войско по видам оружия и каждому отряду — копьеносцам, лучникам и всадникам — приказал действовать отдельно (до этой реформы войско мидийцев было смешанным). Укрепив таким образом войско, Увахшатра приступил к завоеваниям. Он выступил против Ассирийского царства, чтобы отомстить им за смерть отца — Фравартиша и разрушить Ниневию, столицу ассирийцев.
Но когда Увахшатра начал осаду Ниневии, в пределы Мидии неожиданно вторглись из-за Кавказского хребта полчища скифов под предводительством их царя Мадия. Мидийское войско было разбито, и Увахшатра был вынужден на несколько лет подчиниться Мадию. Скифы полностью разграбили страну и наложили на мидийцев тяжёлую дань. Однако Увахшатре удалось сбросить скифское иго благодаря хитрости — он пригласил вождей скифов на пир и напоил их допьяна, а потом велел всех предать смерти. Оставшиеся скифы, потеряв своих вождей, вскоре покинули Мидию.

    Точного времени появления евреев на донской земле не знает никто...

    Много сомнений породили и находки удачливого, но недобросовестного историка и археолога Авраама Фирковича*. С согласия новороссийского генерал-губернатора князя Воронцова он в 1839-1843 гг. проводил раскопки в Крыму и на Кавказе, собирал древние рукописи в Египте и странах Востока. Из его находок следовало, что евреи поселились в Крыму в VI веке до н. э. в эпоху персидского царя Камбиза*.

*) ФИРКОВИЧ Авраам Самуилович (Самойлович) (псевд.-акроним Эвен Решеф (др.-евр. метеор)(2 сентября 1787 - Луцк — 17 (29) июня 1874, Чуфут-Кале) — караимский писатель и археолог, собиратель древних рукописей, священнослужитель-газзан.

    Позднейшее изучение найденных А. Фирковичем надписей выявило ряд фальсификаций, сделанных перед началом переговоров с правительством России о продаже коллекции, чтобы создать ореол сенсационности и повысить ее стоимость. Ученые до сих пор спорят о том, что в коллекции А. Фирковича подлинно, а что – не более чем ловкая подделка.

*) КАМБИЗ -— царь персидский, времен власти мидян, отец великого Кира, по цилиндру Раулинсона (Cuneiform. Inscript., V, 35, 21; «Journal Roy. Asiat. Society» XII, 1880) — сын другого Кира, внук Теиспеса (Чаиспаса). Как все предшественники Кира, он называется царем Аншана, т.е. Элама или Сузианы. По легенде о Кире, передаваемой Геродотом и Ксенофонтом, К. был супругом Манданы, дочери Астиага мидийского.
   
    Немало интересных сведений о миграции евреев на Кавказ дают древние армянские источники. Мовсес Хоренаци, «отец армянской истории», живший в V веке н.э., в своей «Истории Армении» писал, что Вагарш (Аршак), первый армянский царь из династии Аршакидов (62-428 гг. н.э.), в награду за добровольное подчинение, преданность и храбрость Багарата, предком которого был еврей Шамбат, предоставил ему нахарарское (княжеское) право, назначил на высшие придворные должности венценалагателя и аспета (главнокомандующего), позволил носить при дворе головную повязку из жемчуга. «Но знай, что имя Смбат, которое Багратуни дают своим сыновьям, есть собственно Шамбат на их первоначальном, т.е. еврейском языке».

    О еврейском происхождении древней армянской аристократической фамилии Багратидов (Багратуни), царствовавшей в 886-1045 гг. н.э., и грузинской царской династии Багратионов (IX-XIX вв. н.э.) свидетельствуют и другие источники. Например, католикос Иованнес VI Драсханакертци, живший в IX веке н.э., утверждал, что Аршак Храбрый (Тиридат I), основатель династии Аршакидов в Парфии (250 год до н.э. г. н.э.), ведет родословную от потомков библейского патриарха Авраама и его второй жены Хеттуры. «Достигнув величия и расширив пределы своего государства, Аршак ставит Багарата, потомка еврея Шамбата, который согласно молве, был из рода царя Давида, венценалагателем, возлагающим на него корону, ибо он ранее всех предался ему всей душой. Он поставил его также спарапетом (верховным главнокомандующим) и начальником темен и тысяч».

    Правда, по свидетельству римского историка Аппиана, Багарат был назначен наместником Селевкидской Сирии другим царем – Тиграном II Великим (95-55 гг. до н.э.). Важно отметить, однако, что армянское предание именно еврея считает родоначальником княжеского рода Багратуни. Католикос Иованнес VI в своей «Истории Армении» приводит сведения, что во время царствования царя Аршака (около 200 г.
до н.э.) «кое-кто из евреев, живших в земле булкаров, что в ущельях Кавказа, отделились и пришли, поселились у подножья Кола, двое из них, подвергшиеся мучениям за то, что не поклонялись богам, были зарублены мечом за веру отцов по примеру св. Элеазара и сыновей Шамовоны».

    В отличие от древнего летописца, ученые считают царя Аршака лицом не историческим. Однако «земля булкаров» – реальное историко-географическое образование, включающее в себя расположенные к северу от Кавказа территории расселения многих болгарских племен: утургур, оногур и других.

    Гора Кола, у которой поселилась часть евреев из «земли булкаров», находилась у истоков реки Куры.

    В той же «Истории Армении» сказано, что Тигран II Великий, царь Великой Армении, «идет на Палестину и берет в плен множество евреев». О пленении и переселении евреев в Армению сообщают многие армянские историки, а также Страбон, Плутарх, Аппиан, Иосиф Флавий. В меньших масштабах переселение евреев в Армению повторилось при царе Артавазде II (55-34 гг. до н. э.) – преемнике и сыне Тиграна II.

    За событиями на Кавказе и благодатной земле Причерноморья евреи наблюдали и из далекой Иудеи. Историк Иосиф Флавий приводит слова иудейского царя Агриппы II (28-92 гг. н.э.) о том, что в 60-х годах н.э. причерноморские и приазовские племена, в том числе боспоряне, гениохи, колхи, тавры, «держатся в повиновении тремя тысячами легионеров, и сорок восемь военных кораблей полностью усмирили прежде неприступное и суровое море».

    Это относительное спокойствие снизошло на Понтийское царство после многих лет неудачных войн, которые вел с римлянами царь Понта Митридат VI Евпатор (132-63 гг. до н.э.). Горечь военных неудач честолюбивый царь вымещал на местных евреях, устроив им на древнепонтийский лад погром, напоминавший более известную в истории Варфоломеевскую ночь.

    С крымской землей тесно связывались евреи и в старинных русских народных легендах. При этом они в первую очередь характеризовались как враги Христа, а значит слуги дьявола. Об этом говорится, например, в «Былине о Кострюке»:

    В легенде о «Егории Храбром» сказано о том, что в Иерусалиме царица Софья родила царю Федору трех дочерей и сына Егория Храброго. Вот тут и подоспели враги-евреи. Верный христианин, стойкий борец с международным «мартемьянством», Егорий выдержал все традиционные еврейские пытки и поразил палицей царищу Мартемьянищу.

    Боспорское царство, созданное греками около 480 г. до н.э. на территории Керченского и Таманского полуостровов, Нижнего Прикубанья и Восточного Приазовья, имело несколько крупных центров торговли и ремесел. Купцы из столицы государства Пантикапея (ныне Керчь), городов Фанагория, Гермонасса (ныне Тамань), Феодосия, Горгиппия (ныне Анапа), Танаис в устье Дона вывозили хлеб, скот, рыбу, кожи, продавали рабов в Грецию и Малую Азию. Из стран Средиземноморья ввозили и выгодно перепродавали степным племенам Причерноморья – скифам, сарматам и другим - вина, оливковое масло, ткани, изделия из металла, керамику. Наиболее ранние достоверные известия о евреях в Крыму относятся к первому веку новой эры.

    На двух мраморных плитах, найденных в Керчи при раскопках, сохранились надписи, извещавшие, что некие рабы-вольноотпущенники будут находиться под покровительством еврейской общины и синагоги. Греческие надписи свидетельствуют, что в Горгиппии в 42 г. н.э. и в Пантикапее в 81 г. н.э. существовали еврейские общины и синагоги. Различные косвенные свидетельства позволяют отнести возможное время появления евреев в Крыму к IV веку до н.э.

    Уже первые контакты с евреями произвели на местное население неизгладимое впечатление. Евреи в числе немногих иностранцев (Соловей-разбойник, Калин-царь, Змей Горыныч) стали персонажами русских былин. Заезжий еврейский богатырь озадачил даже самого Илью Муромца. «Ездил в поле тридцать лет, – говорит Илья своим товарищам, – этакого чуда не наезживал!». Если учесть, что богатырь «тридцать лет и три года» копил силы, то после тридцати лет ратных подвигов ему должно стукнуть 63 года. Возможно, именно преклонный возраст объясняет возникшие у Ильи Муромца и Добрыни Никитича во время поединка трудности.

    Некоторые исследователи предполагают, что появление еврея в качестве персонажа русских былин связано с памятью народной о воинственных племенах хазар, исповедавших иудаизм. Современному читателю название некогда могучих хазар известно, скорее всего, лишь по хрестоматийному стихотворению А.С. Пушкина «Песнь о вещем Олеге».

    А.С. Пушкин в своем стихотворении касается того периода истории хазар, когда они уже находились в вассальной зависимости от русских князей, и последняя расправа с хазарами князя Олега Святославича в 1083 году была вызвана местью за предательство (а они иначе не могут?).

    Колыбелью хазар были прикаспийские степи Северного Предкавказья, то есть территория современного Дагестана. Впервые они заявили о себе в Восточной Европе в IV веке после гуннского нашествия. Большинство исследователей относит хазар к племенам тюркского происхождения. В середине VII века сложилось независимое царство, власть которого распространялась от низовьев Волги до Азовского моря. Уже в 20-х годах VII века начались опустошительные набеги хазар на Закавказье, которые продолжались в течение VII-VIII веков. Они временно захватывали Армению и Грузию, вторгались в пределы персидского государства Сасанидов.

    В период наибольшего могущества хазарский каганат занимал территорию от верховьев Северского Донца и Дона на севере до Восточного Крыма, Восточного Приазовья, Кубани и далее по предгорьям до Каспия на юге и от Правобережья Донца и Северного Приазовья на западе до Каспийского моря, левого берега Волги до нынешнего Саратова, междуречья Волги и Дона на востоке.

    Хазария стала своеобразным щитом для восточноевропейских стран, заслонившим их от арабов. Именно под давлением арабских войск началось постепенное переселение хазар и других кочевых племен на север – на широкие и обильные пастбища волжских, донских и донецких степей. В донских и приазовских степях появились их земледельческие поселения с зачатками ремесленного производства. Археологами уже найдено более 400 поселений, могильников и городищ на берегах степных рек, в оврагах, морских заливах.

    В Нижнедонской зоне особо плодородных земель находились земледельческие и даже специализированные виноградарские поселения. Здесь же были открыты развалины двух хазарских крепостей-городищ: Саркел и Семикаракорское городище, а также великолепная белокаменная крепость. «Правобережное Цимлянское городище» на месте нынешнего Цимлянского водохранилища.

    Член-корреспондент АМН СССР профессор Д.Г. Рохлин исследовал 350 скелетов из погребения Саркел-Белая Вежа. В своей книге «Болезни древних людей» он на основе рентгенопалеонтологических данных описывает массовую гибель жителей этих городищ от жестоких набегов врагов.

    В Приазовье найдены останки кочевий и оседлых поселений в 2-3 раза больших, чем донские. На восточной границе находилось зимовище кагана и столица всего государства Итиль, выросшая из замка кагана в дельте Волги, выше современной Астрахани. Еще более древний город и столица Хазарского каганата до 723 года Семендер был разрушен русами до основания, и точное местоположение его на Северном Кавказе не установлено.

    Жители каганата торговали с соседними странами рыбой, кожей, рыбьим клеем. Из Крыма и Нижнего Подонья расходились по каганату амфоры с местными виноградными винами. Правление в Хазарии напоминало нынешнюю британскую монархию. На самом верху находился каган, который был почитаем, но связан различными условностями – «табуирован». Реальной властью обладал хакан-бек, избираемый из среды богатейших знатных родов, – своеобразный вариант британского премьер-министра. В языческие времена каждый новый каган подвергался обряду сакрализации – приобщения к божественной силе. Приближенные должны были душить его шелковым шнурком и, доведя почти до состояния клинической смерти, спрашивали: «Как долго желаешь царствовать?». Каган называл первое, пришедшее на ум после реанимации, количество лет, что и считалось божественным откровением. Если на страну обрушивалось несчастье – засуха, разорение, поражение в войне, – кагана убивали, потому что в нем иссякла божественная сила, и вместо него выбирали нового кагана, которому начинали поклоняться.

    В середине X века придворный врач, дипломат, советник по еврейским делам при кордовском халифе Абд ар-Рахмане III Хисдай ибн Шапрут, заинтересовавшись слухами о существовании иудейского государства в восточных степях, направил кагану Иосифу в Хазарию письмо с вопросами. Ответ, написанный на иврите, стал практически единственным источником сведений о хазарах, сообщенных ими самими. Письмо это хранится теперь в библиотеке колледжа Крайст Черч в Оксфорде. Из него мы узнаем, что в 730 году каган Булан увидел во сне ангела и вскоре, вняв его увещеваниям, принял иудаизм. После этого он одержал ряд крупных побед над врагами.

    Реальнее предположить, что в разноплеменной Хазарии при дворе кагана находились бежавшие от притеснений в соседних странах евреи, и на этот раз они оказались сильнее мусульманского и христианского лобби. В 737 году религиознопридворный ветер изменил направление, что заставило кагана принять мусульманскую веру. Принятие иудейства в государственном масштабе произошло в Хазарии при кагане Обадии на рубеже VIII-IX веков. Известный востоковед П.К. Коковцев в книге «Еврейско-хазарская переписка в X веке» цитирует по древним источникам, что только каган Обадия «поправил царство и утвердил веру надлежащим образом и по правилу. Он выстроил дома собрания (синагоги) и дома учения и собрал мудрецов израильских, дал им серебро и золото, и они объяснили ему 24 книги священного писания, Мишну, Талмуд и сборники праздничных молитв». В письме каган Иосиф перечислил имена всех каганов-иудеев, правивших до него: Обадия, Хизкиягу, Менаше, Ханука, Ицхак, Звулон, Нисим, Менахем, Биньямин, Аарон.

    В городах Хазарии, особенно в Крыму, жило много евреев. Однако на окраинах каганата достаточно сильны были влияния христианства и мусульманства, зачастую исполнялись языческие обряды. Для наглядной демонстрации народу преимуществ иудаизма при дворе кагана устраивались публичные диспуты проповедников различных религий. В 860 году в Хазарию была послана специальная христианская миссия во главе со знаменитым создателем славянской письменности Кириллом для того, чтобы в диспуте с иудейскими и мусульманскими проповедниками доказать преимущества христианства.

    Кирилл специально изучал иудаизм, хорошо знал иврит и даже использовал для создания славянских букв «ш», «щ» и «ц» рисунок букв «шин» и «цади» ивритского алфавита. Однако глубокие знания ему не помогли и сделать христианство господствующей религией в Хазарии не удалось.

    Напротив, хазары пытались склонить к иудаизму соседние страны. Летописец Нестор сообщал о посольстве хазарских евреев к князю Владимиру Красное Солнышко в 986 году для пропаганды иудаизма: «Се слышавше Жидове Козарстии придоша, рекуще: слышахомъ, яко приходиша болгаре и хрестеяне, учаще тя кто же вере своей... Мы веруемъ единому Богу Аврамову, Исакову, Яковлю». В летописи сообщалось и о посольстве князя Владимира к немцам и грекам для испытания веры. Возможно, такое же посольство было послано к хазарскому кагану.

    Противоречия и интриги различных религиозных групп послужили одной из причин междоусобных войн, сильно ослабивших Хазарию. Ухудшились отношения с христианской Византией. Власть кагана постепенно слабела, границы государства сужались до размеров небольшого ханства. Хазария все больше становилась торговым государством, неспособным противостоять многочисленным врагам.

    Последний удар Хазарии нанесла Русь. В 965 году князь Святослав разбил ее войско, захватил Саркел, Итиль, Семендер, Таматарху (Тмутаракань, портовый город на Таманском полуострове), а на месте Саркела основал русский степной форпост на Дону «Белая Вежа». В 70-х годах X века остатки хазар вернулись в Итиль, приняли ислам, чтобы заручиться поддержкой мусульманских стран, но сын князя Святослава Владимир, а затем князь Олег Святославич довершили их истребление.

    После распада хазарского государства еврейские общины продолжали существовать в Крыму. В XII-XV веках даже наметился их рост и усиление влияния с приходом генуэзцев. Эта богатейшая торговая республика завоевала и скупила множество колоний в Северном Причерноморье и Приазовье, где создала укрепленные торговые центры-фактории для своих купцов.

    Хватило у Генуи денег и на то, чтобы купить в 1260 году у татарского хана город Кафу – будущую Феодосию, ставшую центром генуэзских колоний на Черном море. В XIV веке еврейская община имела в этом городе две синагоги и около 4000 домов в предместье, что дает возможность оценить ее численность минимум в 12000 человек. Продолжала существовать община и под властью турок. Евреи выращивали сады и виноградники, занимались торговлей и ремеслами.

    Считают, что был еврейский квартал и в Тане. Этот древний город на левом берегу Дона, в районе нынешнего Азова, известен с конца XII века как торговое поселение венецианских и генуэзских купцов на пути между Азией и Европой. Сохранившиеся древние надписи на иврите позволяют предполагать, что в XIII-XV веках евреи жили и в самом Азове, называвшемся тогда «Азак».

    Нашествие "монгольских орд" (кавычки мои - Л.С.) надолго установило в донских степях кладбищенскую тишину. Этот большой отрезок российской истории можно было бы опустить, как не имеющий связи с предметом нашего повествования. Однако известно, что в 1380 году эмир Золотой Орды Мамай, готовясь к битве на Куликовом поле на Дону, стал силой сгонять в свои войска представителей покоренных народов. В его огромном войске были черкесы и осетины (ясы) с Северного Кавказа, армяне и итальянцы (фряги), жившие в Крыму. Вместе с ними в войске могли оказаться и евреи (возможно потому и не оказались, что евреями не были).

    Тогда участь их была незавидной. Правда, летописи об этом умалчивают.

Источник: М.А.Гонтмахер. Евреи на Донской земле. История. Факты. Биографии.

Глава 3. САМАЯ ХАРАКТЕРНАЯ ЧЕРТА ЕВРЕЕВ В XIX ВЕКЕ – ЭТО «ЧЕРТА ПОСТОЯННОЙ ЕВРЕЙСКОЙ ОСЕДЛОСТИ»

    Современное продолжение истории евреев на Дону тесно связано с Екатеринославской губернией. В 1791 году Екатерина II распространила «права гражданства», которыми пользовались в России евреи отошедшей от Польши Белоруссии, на Екатеринославское наместничество.

    Этим указом земли наместничества (с 1803 г. Екатеринославской губернии) включались в черту постоянной еврейской оседлости. Современному читателю следует пояснить, кто и когда начал обводить евреев России этой «чертой».

    В 1762 году Екатерина II, только что вступившая на российский престол, ознакомилась в сенате с проектом указа о разрешении евреям поселяться в России.

    Подобный указ с мотивировкой его необходимости и ожидаемых выгод уже вносился на рассмотрение сената в царствование Елизаветы Петровны и удостоился ее знаменитой резолюции: «Я, не желаю интересной выгоды от врагов Иисуса Христа».

    Манифестом 4 декабря 1762 года Екатерина II разрешила жить в России всем иностранцам, «кроме жидов». Вновь с проблемой еврев Екатерина II столкнулась в 1772 году после раздела польских земель между Россией, Австрией и Пруссией. России вместе с Белоруссией досталось 68 000 евреев. В результате долгих обсуждений и родился упомянутый выше указ от 23 декабря 1791 года о том, что право «гражданства и мещанства» предоставляется евреям только на территории Белоруссии, Екатеринославского наместничества и Таврической области. Фактически этим указом было положено начало всем будущим ограничениям передвижения и места жительства для евреев.

    Сам термин «черта постоянной еврейской оседлости» появился в 1835 году и относился к 15 губерниям Царства Польского, Литвы, Белоруссии, Бессарабии, Курляндии, большей части Украины. Внутри черты оседлости в местах компактного проживания евреи были объединены в общины-кагалы, возглавляемые правлением из 5-6 человек. Члены общин были связаны коллективной ответственностью перед государством за выполнение плана поставки рекрутов на военную службу, выплату различных налогов, в том числе свечного и коробочного сборов для содержания казенных еврейских училищ, исполнения религиозных обрядов, продажи кошерного мяса и т.д.

    К началу XIX века на юго-востоке Екатеринославской губернии находился будущий «рассадник» евреев в Области Войска Донского (далее ОВД): Таганрогское градоначальство и Ростовский уезд. Правда, начиналось все с малого. В 1800 году в Ростовском уезде проживали всего 10 евреев-мещан и ни одного купца. Но уже в 1811 году еврейское население Ростова увеличилось до 20 семей. Первым известным нам еврейским купцом в Ростове был Г. Герберг.

    Современному читателю разделение людей на сословия может показаться ненужным и бесполезным, но для евреев принадлежность к купечеству в то время значила очень много. С 1775 года сословные объединения купцов стали делиться по размерам капитала на три гильдии. К 1-й гильдии причислялись купцы, оценивавшие свой капитал в 10 000 рублей, ко 2-й – от 1 000 до 10 000 рублей, к 3-й – от 500 до 1000 рублей. Со временем эти градации менялись, а по закону 1863 года вообще остались только две гильдии, и величина капитала уже не имела значения.

    Гильдейский сбор вырос в ещё большей пропорции (в сравнении с 1755 годом): с купцов первой гильдии со 100 до 3212 рублей, второй гильдии — с 10 до 1345 рублей, третьей гильдии — с 5 до 438 рублей.

    В 1824 году была проведена гильдейская реформа министра финансов Канкрина. Гильдейские пошлины были уменьшены в 1,4-2 раза, налогообложение купцов первой и второй гильдий вернулось к уровню 1812 года, составив соответственно 2200 и 880 рублей, а третьей гильдии (после ещё одного снижения пошлины в 1826 года с 220—132 до 150—100 рублей) — к уровню 1807—1810.

    Купец 1-й гильдии приобретал гильдейское свидетельство за 565 рублей и цена его с 1893 года была одинаковой для всех губерний России. Купец 2-й гильдии платил от 45 до 100 рублей в зависимости от места жительства. Всего «классов местности» существовало пять. Купцы платили гильдейские сборы и повинности, были приняты в состав купеческих обществ, пользовались преимуществами, предусмотренными законом, в частности, Положением о государственном промысловом налоге.

    Евреи стали записываться в купцы первой гильдии еще и потому, что таким путем они получали право повсеместного проживания в пределах Российской империи. Так в 1834 году поступили купеческие сыновья из Житомира Абрам и Григорий Рубинштейны, записавшись в Московское купечество. Семья крещеного еврея-купца Григория Романовича Рубинштейна подарила России знаменитых музыкальных деятелей Антона и Николая Рубинштейнов. После двенадцатилетнего непрерывного пребывания в 1-й гильдии купцы могли быть удостоены звания коммерции-советника, если преуспевали в торговле, или мануфактур-советника, если держали фабрику мануфактуры.

    Из справочного материала, приведенного Б. Милютиным в книге «Устройство и состояние еврейских обществ» (1850), следует, что к 1838 году количество евреев в Екатеринославской губернии достигло 6000 человек или, примерно, 0,59% всего населения, а к 1847 году снизилось до 4889 человек или, примерно, до 0,47% всего населения. По другим источникам, к 1864 году в Екатеринославской губернии уже проживало 26 069 евреев, существовало 11 синагог и 24 молитвенных дома.

    В Таганрогском градоначальстве, по данным того же Б. Милютина, к 1838 г. евреев еще не было, а к 1847 году их проживало всего 400 человек. Архивные материалы, найденные в последнее время, свидетельствуют, что первые еврейские семьи появились в Таганроге в первом десятилетии XIX века. Это же подтверждается датировкой старейших могил еврейского кладбища Таганрога. Больше того, некоторые краеведы указывают точную дату появления первых еврейских семей в Таганроге, и даже называют этих аборигенов поименно: Каплун Иосиф Соломонович, Искубовский Иона Аронович, Каста Яков Леонович. По другим данным, в 1806 году среди 816 русских в Таганроге жила одна еврейская семья Еноха Сертковича с женой Двойрой.

    Ни Таганрог, ни тем более Ростов того времени не имели ничего общего с их современным обликом. Если бы донская земля имела своего Шолом-Алейхема, то он совершенно справедливо мог назвать Ростов «Касриловкой городского типа», а Таганрог «Касрипецом», то есть чем-то средним между маленькой Касриловкой и большим городом Егупец. Хотя надо отдать должное Таганрогу как основному внешнеторговому порту России в первой половине XIX века, связывавшему ее со странами Ближнего Востока и Южной Европы. Отсюда вывозились за рубеж хлеб, паюсная икра, копченая рыба, балыки, коровье масло, сибирские меха, кожи, канаты и веревки. Но главное, что в Таганроге был тот «особенный еврейско-русский воздух», о котором писал когда-то поэт Довид Кнут в стихотворении «Кишиневские похороны».

    Уже в первых десятилетиях XIX века в Таганроге существовали начальная еврейская школа – хедер, еврейский молитвенный дом, а в 1848 году было выстроено здание синагоги. В 1838 году среди главных торговцев хлебом Таганрога фигурировал купец 1-й гильдии Осип Вельгейм.

    Чтобы читателю стало понятно, какими казались немногочисленные евреи Таганрога окружающим людям, следует посмотреть на них глазами современников.

    Вот свидетельства таганрогского лекаря Пантелеймона Работина: «По врожденной склонности, почти все евреи занимаются всякого рода мелочными торговыми спекуляциями и мелким кустарничеством. Евреи, живущие в Таганроге, сохранили свои национальные особенности. Тот же чистый азиатский тип, язык, вера, ветхозаветные нравы и обычаи, что резко их отличает от других народностей. Та же отсталость в образовании, хотя по природе они одарены большими умственными способностями.

    Почти все они являются последователями талмудского учения. Бедность, грязь и нечистоплотность в домашнем быту не только делает их жилища отвратительными, но и сильно влияют на здоровье. Как правило, евреи слабого телосложения, сухощавы, большей частью болеющие чахоткой и золотухой в виде отвратительных язв, струпьев и различного вида сыпи. Однако по нравственности и в общественных делах стоят много выше греков, на службе честны и бережливы, довольствуются самым необходимым, терпеливо переносят нужду, лишения и добросовестно выполняют возлагаемые на них общественные обязанности».

    Эти этнографические зарисовки продолжает историк-краевед Павел Петрович Филевский: «Массовое появление евреев в Таганроге началось в 40-х годах. Это были преимущественно ремесленники, многие кантонисты. За ними потянулась беднота с западных районов, которые занимались тем, что с корзиной в руках ходили по дворам и предлагали сапожную ваксу, сернички (спички), папиросную бумагу, продававшуюся маленькими книжечками с обложкой из красивой цветной или золотой бумаги, преимущественно для детей, чтобы те сказали маме и папе, что у них есть товар.

    Эти же евреи, называемые «шминдрики», покупали поношенные платья и обувь, мастерски их штопали, искусно накладывали заплатки и потом перепродавали. Особенно охотно они покупали игральные карты. За клубную, не очень поношенную игру (две колоды) платили более рубля, тогда как новые, запечатанные, стоили полтора рубля. Они же брали на себя обязанность посредников подыскивать поденщиков, квартиры и всякую мебель. Шминдрики держались до самого двадцатого века. Затем, получив возможность учиться, они стали искусными врачами, крупными торговцами, адвокатами, банкирами. Антагонизма между греческим и еврейским населением не наблюдалось».

    В 1843 году из Таганрога в Ростов часто приезжала на гастроли труппа актеров под руководством Кочевского, дававшая спектакли драматического и оперного репертуара в деревянном театре купца А.В. Садомцева. Директором театра был А.А. Цельнер. Комические роли удачно исполняли актеры Маркс и Дрейсих, а роли «наивных девиц», или, как потом говорили, «инженю» – госпожа Маркс. Немногие ростовские театралы – скудная местная интеллигенция, офицеры и просвещенное купечество – могли увидеть самые популярные пьесы тех лет: «Шельменко-денщик», «Бой-жинка», «Казак-стихотворец», «Дебютант», «Записки демона», «Симон – сиротинка», «Жена кавалериста», «Уголино», «Гамлет», «Серафима Лафайль», «Кетли», «Иоанн, герцог Финляндский», «Коварство и любовь». В труппе держали актера Чернявского, по-видимому, со специфической внешностью для исполнения ролей евреев, солдат и слуг.

Глава 4. КАНТОНИСТЫ, И ИХ ВЛИЯНИЕ НА СУДЬБУ РОССИИ   

    Таганрог, Ростов, Нахичевань. 160 лет назад Ростов во многом уступал даже маленькой Нахичевани. Правда, это «многое» не касалось евреев – «их там уже было», сказали бы в Одессе. По некоторым данным, к 1846 году в Ростове жили 289 евреев, что составляло около 3,2% всего населения. Были евреи и среди размещенных в крепости Димитрия Ростовского солдат и кантонистов*)...

*) КАНТОНИСТЫ – дети, набиравшиеся в армию в губерниях черты оседлости из семей еврейских простолюдинов (амхаарец) в возрасте 12-13 лет. Практика детских наборов применялась и в отношении русского населения, преимущественно сельского. Однако набор кантонистов имел вполне конкретную цель – оторвать закрепощенных по военному ведомству детей от иудаизма, способствовать их добровольному, а нередко и принудительному переходу в христианство. Правила о службе евреев в виде отдельных законов были изданы при императоре Николае 1 в 1827 г., в том числе касавшиеся кантонистов. Согласно этим законам Евреи, остающиеся в сем вероисповедании, производятся в унтер-офицеры только за военные отличия. Не принявшие христианства солдаты-иудеи, если и отличались в сражениях, то могли быть произведены в унтер-офицеры только с особого в каждом отдельном случае высочайшего, то есть императорского, разрешения.
         
    Царское правительство предоставляло различные служебные льготы пожелавшим принять крещение, включая право свободного жительства, которого не имели русские простолюдины. Начиная с 30-х годов Х1Х в. в русской армии появилось много офицеров, вышедших из кантонистов, сменивших иудейство на православие, но тайно сохранивших свою приверженность «юдентуму»: практика тайного иудейства известна издавна. Таковы, например, новые христиане, или мараны, иудеи внешне принявшие католичество в ХV в. в Испании. В Османской империи тайные иудеи, внешне принявшие ислам, назывались «денмё».
       
    Изначально кантонистами называли малолетних сыновей нижних воинских чинов, которые образовали особое сословие. Представители этого сословия со дня своего рождения принадлежащих к военному ведомству и, в силу своего происхождения, были обязанных нести воинскую службу.

    По сути, это были крепостные, принадлежащие воинскому ведомству. Институт кантонистов существовал с 1805 и до 1856 годов. Начинали свою службу кантонисты с гарнизонных школ (нечто вроде суворовских училищ). Вначале они обучались грамоте, а затем, наиболее способные — артиллерии, фортификации и тому подобное. То есть, из них готовили унтер-офицеров для тех родов войск, где требовались специальные знания. Менее способных же учили столярному, кузнечному, сапожному и другим ремёслам.

    По достижении 15 лет способнейшие оставлялись в школах ещё на 3 года для усовершенствования; остальные назначались на службу в войска. Теперь Указом Николая I о воинской повинности от 26 августа 1827 года в кантонисты стали брать еврейских детей. Причем, квота призыва для еврейских общин составляла десять рекрутов с одной тысячи мужчин (то есть 1% от населения) ежегодно. Православных же — только семь с одной тысячи (0,7% населения).

    Причем, этот призыв осуществлялся не ежегодно, а через год. То есть, формально, евреи в технические войска призывались на уровне 1% от численности, православные — 0,35% от общей численности. Но, кроме того, еврейские общины расплачиваться «штрафным» числом рекрутов за податные недоимки, за членовредительство и побег рекрута (по два за каждого) и, вообще, за все.

    В результате от 3 до 5% еврейских мальчиков в возрасте 12 лет с 1827 и по 1856 год становились кантонистами. (Освобождение солдатских детей от принадлежности военному ведомству было даровано императором Александром II коронационным Манифестом 26 августа 1856 года).

    Теперь, в черте оседлости (а это Польша, Украина, Белоруссия и Прибалтика) еврейское население составляло 10% от общей численности. Дети же евреев-ссыльнопоселенцев, а также и евреев-каторжан зачислялись в кантонисты автоматически в 100% случаев.

    Впрочем, когда родина была в опасности и супостат стоял у ворот, потребность российской армии в еврейских чудо-богатырях, естественно, возрастала. В частности, во время Крымской войны (1853–56 гг.) набор среди евреев проводился дважды в год, и брали по 30 рекрутов с одной тысячи лиц мужского пола. То есть, формально, 6% от общей численности населения. Реально — все 10%. Старшины кагалов (общин), ответственные за призыв, должны были непременно выполнить спущенный сверху «план», не то их самих в наказание забривали в армию.

    Впрочем, местные власти частенько проводили дополнительные призывы под разными предлогами. К примеру, когда в Бердичеве накопилась «недоимка» в сорок пять рекрутов, которых община не смогла представить и, губернатор потребовал в наказание 135(!) штрафников. И эти бывшие штрафники, «Николаевские солдаты», как впоследствии их стали называть, были мужественными, преданными царю и выносливыми воинами.

    В 1827 году император Николай I издал указ о введении натуральной воинской повинности. Каждая еврейская община должна была поставить на военную службу в три раза больше восемнадцатилетних юношей, чем христианская, – 10 рекрутов с 1000 мужчин ежегодно вместо 7 рекрутов с 1000 мужчин через год.

    В счет недостающих рекрутов забирали детей с 10 лет. Мальчиков отправляли в школы кантонистов или определяли на постой в села подальше от черты еврейской оседлости. Задачей наставников кантонистов было угрозами, посулами, физическими и моральными истязаниями выбить из еврейских детей все еврейское, заставить их принять христианство и даже сменить имена и фамилии.

    Достигнув восемнадцатилетнего возраста, кантонисты должны были еще 25 лет служить солдатами в различных воинских частях. Немногим из них после крещения удавалось дослужиться до младших офицерских званий. Правда, были единичные исключения. Например, бывший кантонист Герцль Цам, оставшись евреем, сумел за более чем сороколетнюю службу продвинуться до чина капитана. Другой бывший кантонист, крещеный еврей по фамилии Арнольди, дослужился до чина генерала от артиллерии. В 1892 году он позировал будущему академику живописи Моисею Львовичу Маймону в образе старого еврея для картины «Марраны и инквизиция в Испании».

    Ежегодный рекрутский набор сопровождался душераздирающими сценами прощания еврейских матерей со своими мальчиками, которых они оплакивали как покойников. Большинству из них уже не суждено было снова увидеться. Круговая порука членов еврейской общины заставляла содержать специальных людей, которых называли «хапунами» или «ловчиками», для вылавливания спрятанных детей. Нередко в кантонисты вне очереди попадали сироты, мальчики из бедных семей и семей, чем-то неугодных правлению общины.

    Богатый еврей мог за большие деньги нанять в рекруты вместо своего сына другого юношу, но если тот принимал православие, сделка автоматически признавалась недействительной. На этот сюжет Н.С. Лесков в 1876 году написал рассказ «Владычий суд», где отразил взгляд христианина и славянофила на трагическое положение евреев. Жалкий, полусумасшедший старик-еврей продал все имущество, чтобы нанять в рекруты вместо своего единственного сына другого молодого еврея, который оказался мошенником и, забрав деньги, крестился, дабы избежать призыва в армию. Только вмешательство киевского митрополита Филарета восстановило справедливость. Старик-еврей уверовал в Христа, принял православие и разбогател.

    Страшная реальность того времени превосходила все то, что может подсказать воображение современного человека. Как свидетельские показания в суде могут читаться страницы мемуаров А.И. Герцена «Былое и думы», посвященные его встрече в глухой деревне под Пермью с пожилым офицером, гнавшим по этапу еврейских детей: «...индо сердце надрывается;... не мы в ответе; а по-человеческому некрасиво... Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми-девятилетнего возраста.

    Во флот, что ли, набирают – не знаю. Сначала было их велели гнать в Пермь, да вышла перемена, гоним в Казань. Я их принял верст за сто; офицер, что сдавал, говорил: «Беда, да и только, треть осталась на дороге» (и офицер показал пальцем в землю).

    Половина не дойдет до назначения, – прибавил он... мрут, как мухи; жиденок, знаете, эдакой чахлый, тщедушный, словно кошка ободранная, не привык часов десять месить грязь да есть сухари – опять чужие люди, ни отца, ни матери, ни баловства;
ну, покашляет, покашляет, да и в Могилев (то есть: в могилу). И скажите, сделайте милость, что это им далось, что можно с ребятишками делать?...

    Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, – бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет... Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст.

    Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу... Я взял офицера за руку и, сказав: «Поберегите их», бросился в коляску; мне хотелось рыдать, я чувствовал, что не удержусь...».
   
    Великий русский хирург Н.И. Пирогов отмечал особенную стойкость, терпеливость солдат-евреев, раненых во время Крымской кампании. Наряду с ротами и батальонами, где обучали только грамоте, мастерствам и фронту, разновременно появились специальные школы кантонистов: аудиторская, артиллерийская, инженерная, военно-медицинская, школа топографов и другие. Общее количество воспитанников, в них составляло 40 тысяч человек.

    Другими словами, на протяжении 30 лет евреи представляли собой костяк вооруженных сил Российской империи — основу ее наиболее технически оснащенных родов войск (вот откуда она пошла-то, неугомонная военщина, все эти герои гражданской войны: Думенко, Сорокин, Дыбенко, Примаков, Чапаев, Буденный, Щаденко, Автономов, Миронов и пр.).

    Впрочем, они уже были не совсем евреями. После набора в кантонисты все еврейские рекруты в обязательно-принудительном порядке принимали православие. Противившихся крещению лишали еды, сна, пороли, окунали в холодную воду до обмороков, выставляли раздетыми на мороз… В общем, агитировали достаточно убедительно.

    Принявшие же христианство получали 25 рублей ассигнациями (корова тогда стоила 3 рубля) и ряд льгот, хотя первые пять лет были ограничены в получении должностей. Впрочем, после периода становления в 5 лет карьерный рост евреев-кантонистов обычно бывал успешным. Не редкостью для бывших кантонистов было даже получение личного дворянства.

    Любопытный портрет солдата из кантонистов, встреченного им на Кавказе, оставил нам Лев Николаевич Толстой. «На лучшем месте за ветром, на баклаге, сидел взводный фейерверкер Максимов и курил трубку. В позе, во взгляде и во всех движениях этого человека были привычки повелевать и сознание собственного достоинство. Он был ужасно учен, как говорили солдаты. Я помню, как раз на практической навесной стрельбе с квадрантом он объяснял собравшимся вокруг него солдатам, что ватерпас не что иное есть, как происходит, что атмосферическая ртуть свое движение имеет. В сущности, Максимов был далеко не глуп и отлично знал свое дело; но у него была несчастная странность говорить иногда нарочно так, что не было никакой возможности понять его и что, я уверен, он сам не понимал своих слов…

    Тут классик, несомненно, ошибается. Просто Максимыч, пребывая в скверном расположении духа, имел обыкновение обкладывать своих собеседников матюгами на идиш.

    …Солдаты же любили слушать его и подозревали в нем великий смысл, хотя не понимали ни слова. Но непонимание это относили только к своей глупости и тем более уважали Федора Максимыча».

    При крещении детям меняли имена на русские и давали фамилии по имени крестного отца (Максимов, Алексеев, Владимиров), иерея или его прихода (Дамианский, Косминский) или просто распространенные русские фамилии (Киселев, Кузнецов, Воробьев, Орлов).

    И еще, Императору на стол клали рапорты (которые, кстати, он требовал ежемесячно) о количестве обращенных в православие еврейских детей-кантонистов. На рапортах сохранились Высочайшие резолюции: «очень мало», «весьма неуспешно», «недоволен, малым успехом обращения в православие». Зато командиров, проявивших усердие, хвалил и награждал орденами и продвижением по службе.

    После принятия православия евреев-кантониствов направляли для прохождения службы исключительно в губернии, которые не входили в черту оседлости (обычно Пермскую, Вятскую, Казанскую, Симбирскую и т.д.), где, соответственно, не русифицированных евреев не было, да и быть не могло.

    И, в дальнейшем, всякое проявление еврейства (употребление в разговоре идиша и т.д.) считалось грубым дисциплинарным нарушением, и строжайше наказывалась. Выкрест — профессор Петербургской духовной академии В.А. Левисон составил для этой цели специальный «Катехизис».

    Возвращение же в еврейскую религию считалось уголовным преступлением. Судебный процесс с обвинением «За отпадение от православия» неизбежно заканчивался заключением в крепость.

    Кантонистам-евреям возбранялось также находиться в переписке с членами их семей (изменение имени вело к прекращению переписки с родными, ибо адресат с еврейской фамилией «выбывал»). Впрочем, с 1838 г. было разрешено евреям-мастеровым, сдавшим детей в кантонисты, жить в столице, а в 1843 г. при выселении евреев из округов военных поселений в Киевской и Подольской губернии по решению Николая I оставили там лишь те семьи, из которых сыновья до 15 лет были взяты в кантонисты. Так что в Киевской и Подольской губерниях евреев осталось жить достаточно много.

    Жениться перешедшим в православие кантонистам не возбранялось, естественно, лишь на девицах православного вероисповедания. После отмены крепостного права именно потомки кантонистов (или евреи-выкресты, которых тогда тоже было не мало) и стали дедушками Ленина, Мечникова, Менделеева… Среди потомков кантонистов был В. Каверин, на свое происхождение от кантонистов из евреев указывали академик А.А. Григорьев, гравер И.Н. Павлов, теоретик искусства Н.Ф. Чужак поэт Л.Н. Мартынов… а сколько не указывали… в том числе и потому, что сами этого не знали… Самое анекдотическое, что потомки кантонистов очень часто становились православными священнослужителями, в том числе и высшими иерархами церкви.

    По окончании службы «николаевские солдаты» и их потомки получали право селиться вне "черты оседлости". Это были уже 43-45-летние люди. Им предстояло начинать новую жизнь. Почти три десятилетия назад они покинули родные местечки, где теперь их никто не ждал: родители к этому времени уже умерли, братья, сестры и друзья почти ничего не знали о них — ведь переписываться с родными кантонистам не разрешалось. Они плохо помнили родной язык.

    Поэтому николаевские солдаты чаще всего оставались жить там, где их заставало окончание службы. Бывшие кантонисты получали пенсию — 40 рублей, что позволяло безбедно существовать их семьям, а многочисленным детям получать светское образование. Но, все-таки, обида, по всей видимости, у многих потомках евреев-выкрестов осталась. А, потому, однажды, в одной "русской" семье в глубине России старший брат хотел убить царя, а младший пошел другим путем.

PS. Конечно, институт кантонистов был направлен не только на подготовку квалифицированного унтер-офицерского состава для российской армии, но и на обращение евреев в православие и «слияние их в образе мыслей с русским населением». То есть утратой евреями-кантонистами национального самосознания с последующей их полной ассимиляцией. И, тем не менее. Около двух миллионов евреев служили между 1827 и 1914 годами в русской армии. И они, в подавляющем большинстве своем, мужественно и честно сражались за родину, которой была для них Российская империя.

Источник: Михаил Маковецкий. Кантонисты или они сражались за Родину

    Во время Крымской войны 1853-1856 годов набор рекрутов среди евреев проводился дважды в год и в количестве 30 человек с каждой 1000 мужчин. Всего за время существования института кантонистов с 1827 по 1856 годы еврейские общины отдали более 50 тысяч своих мальчиков. Те из них, кто отслужил полный срок, так называемые «николаевские» солдаты, получали право жить вне черты еврейской оседлости на всей территории Российской империи. Довольно много их осело в Ростове-на-Дону. В 1862 году они образовали Солдатское еврейское общество, сняли помещение для молитвенного дома. По разным подсчетам, Солдатское общество объединяло до 300 человек. Во всяком случае, их взносов и пожертвований хватило, чтобы к 1872 году выстроить специальное здание Солдатской синагоги, а затем и двухэтажную пристройку к нему по улице Тургеневской дом 82 на углу Казанского (ныне Газетного) переулка. Сейчас в этом здании находится единственная сохранившаяся в городе синагога.

    ...Все эти отставные солдаты составляли почти 2% иногородних евреев, купцов и мещан, проживавших в Нахичевани и не владевших недвижимым имуществом.

    Именно эти кантонисты и их потомки составили в дальнейшем так называемую «интеллигенцию», жившую одной верой, имеющей один «смысл жизни»; эту веру можно определить как веру в революцию. Проникнув сначала в солдатскую, а затем в дворянскую среду эта, злокачественная опухоль начала свою медленную, но настойчивую и терпеливую работу по подготовке сначала смуты или революции, а затем и захвата власти для «избранного народа».

    Внушалось всем окружающим, на «живых» примерах, что Русский народ страдает и гибнет под гнетом устаревшей, выродившейся, злой, эгоистичной, произвольной власти. Министры, губернаторы, полиция – в конечном итоге система самодержавия во главе с царем – повинна во всех бедствиях русской жизни: в народной нищете, в народном невежестве, в отсталости русской культуры, во всех совершаемых преступлениях.

    Достаточно уничтожить эту форму и устранить от власти людей, ее воплощавших и пропитанных ее духом, чтобы зло исчезло и заменилось добром, и наступил золотой век всеобщего счастья и братства. Но не только добро или нравственный идеал совпадал с идеалом политической свободы: наука, искусство, религия, частная жизнь – все подчинялось ему же. Лучшими поэтами были поэты, воспевавшие страдания народа, и призывавшие к обновлению жизни, под которым подразумевалась, конечно, революция.

    Появившиеся нигилисты 60-х годов и люди 90-х годов ощущали поэзию Некрасова гораздо лучше, чем поэзию Пушкина, мечтательно наслаждались бездарным нытьем Надсона, потому что там встречались слова о «страдающем брате» и грядущей гибели «Ваала». Сомнения в величии, умственной силе и духовной правде идей Белинского, Добролюбова, Чернышевского представлялись хулой на Духа Святого; тех, кто не понимал этого подвергали жесточайшему нравственному бичеванию и бойкоту общественного мнения.

    Научные теории оценивались не по их внутреннему научному значению, а по тому, клонятся ли они к оправданию образа мыслей, связанного с революцией, или, напротив, с «реакцией» и консерватизмом. Сомневаться в правильности дарвинизма, или материализма, или социализма значило изменять народу и совершать предательство. Не только религия, но и всякая не материалистическая и не позитивистская философия были заранее подозрительны и даже заранее были признаны ложными, потому что в них ощущалось родство с духом «старого режима», их стиль не согласовывался с принятым стилем прогрессивно-революционного мировоззрения.

    Впрочем, исключения допускались или, по крайней мере, терпелись: для этого только нужно было, чтобы автор еретической идеи либо доказывал, что эта идея согласуется с революционной верой и даже необходима для нее, либо, чтобы он вообще был настроен политически-благонамеренно и, еще лучше – чтобы он пострадал от правительства. Так, Владимира Соловьева терпели и даже немного уважали за его речь о помиловании террористов, за статьи о национализме и за сотрудничество в «Вестнике Европы». За это ему прощали, как странное личное чудачество, наивную и зловредную веру в Бога и церковь. А таких авторов как Е.П. Савельев «История Казачества», Григорий Котошихин, А. Филимонов и В.Ф. Соловьев и близко не допускали…
      
    Все эти партии и течения незначительно отличались друг от друга. Положительные идеалы и разработанные программы реформ, вообще взгляды на будущее были делом второстепенным; ибо в глубине души никто не представлял себя в роли ответственного, руководящего событиями политического деятеля. Главная, основная точка устремлений лежала не в будущем и его творчестве, а в отрицании прошлого и настоящего.

    Различие между партиями выражало отнюдь не качественное различие в мировоззрении, а, главным образом, различие в интенсивности ненависти к существующему и, отталкивания от него, - количественное различие в степени революционного радикализма. Сейчас, когда всякий мало-мальски здравомыслящий человек воочию видит уродливость и ложность этой веры, и то, как омертвевшие формулы ее губят жизнь и творят бесчеловечные, неправые дела, действенная и идейная борьба с ними есть Казачий долг.

    Но в области подлинной духовной жизни эта вера теперь уже столь мертва, ее горение в душах так основательно потухло, что изобличать ее и глумиться над нею, было бы делом слишком дешевым. Наше время тем меньше имеет права на это, что уродство этой веры продолжает в значительной мере жить в нем, лишь с обратным, противоположным содержанием. Сколько в наши дни Казаков, отравленных тем же узким политизмом – Казаков, для которых, добро и зло совпадает с правым и левым (как оно раньше совпадало с левым и правым) и которые на вопрос о смысле их жизни могут ответить только: «ненависть к большевикам»!
       
    Я описывал это прошлое для того, чтобы оживить в памяти невероятную силу над Казачьими умами и душами этого кумира справедливости, глубины и могущества веры в нее. Вспомним, что тысячи и десятки тысяч Казаков, между которыми было много подлинно талантливых, вдохновенных душ, жертвовали ради этой справедливости своей жизнью, спокойно всходили на виселицы, шли в ссылку и тюрьмы, отрекались от семьи, богатства, карьеры, даже от духовных благ искусства и науки, к которым многие из них были призваны.

    Со скорбью об их заблуждениях, но и с уважением, которого заслуживает даже самая ложная и зловредная вера, должны мы вспомнить об этой рати мучеников, добровольно приносивших себя в жертву молоху революции. Чтобы понять трагедию крушения этой веры, нужно, прежде всего, ощутить ее былую силу и обаятельность. Все ужасное, бушующее пламя революции разгорелось от огня этой веры, благоговейно хранимого в душах в течение веков.

    И когда в душах интеллигенции, начиная с 1905 г., этот пыл начал уже потухать и в особенности, когда интеллигенция в октябре 1917 г. в ужасе и смятении отшатнулась от зажженного ею же пожара, огонь этой веры перешел в души простых Казаков. Ибо сколько бы порочных и своекорыстных вожделений ни соучаствовало в русской революции – как и во всякой революции, - ее сила, ее упорство; ее демоническое могущество и непобедимость объяснимы только той пламенной верой, во имя которой тысячи «красных» Казаков шли на смерть, защищая свою святыню – «революцию».
       
    А сколько есть еще доселе интеллигентов, людей, считающих себя мыслящими и разумными политическими деятелями, которые и теперь еще, когда сама жизнь громко вопиет о ложности и гибельности этой веры, продолжают судорожно за нее цепляться, ибо боятся, утеряв ее, утратить смысл жизни. Одни, в рядах коммунистов, упорно слагают с себя ответственность за все сотворенное зло, погрязают в преступлениях, оправдываемых политической необходимостью, - только потому, что не имеют внутреннего мужества отречься от ложной веры, не в силах признаться, что они впали в роковое заблуждение. Другие, ужаснувшиеся зла, которое принесла революция, стараются ответственность за него снять с самой революции и перенести на отдельных людей или на отдельную партию.

    Так, некоторые отчасти в бессознательной слепоте, отчасти из упорного нежелания сознаться в банкротстве своей веры, продолжают во имя революции – геройствовать в борьбе с порядком, порожденным революцией, как они раньше геройствовали в борьбе со старым порядком. Все это – явления судорожного, отчаянного стремления искусственно раздуть потухающий огонь старой веры, обаяние которой было так безмерно велико и всевластно.
       
    Но все же – вера эта умерла и ничто уже не в силах воскресить ее. Кумир, которому поклонялись многие поколения, которого считали живым Богом-спасителем, которому приносились бесчисленные человеческие жертвы, - этот кумир, которому сейчас тупые фанатики или бессовестные лицемеры вынуждают еще поклоняться, во имя которого расстреливали людей, калеча Казачью жизнь, издеваясь над истинной религией – именно в силу этого потерял свою власть над душами, изобличен как мертвый истукан. Живые души в ужасе и омерзении отступились от него.
      
    Но что, собственно, здесь изобличено как ложное и злое начало, какая именно вера умерла в душах, какое божество раскрылось как мертвый кумир? Совершенная ясность здесь далеко еще не достигнута. Одни, наименее чуткие, думают, что достаточно внести в старую веру маленькие поправки, наложить заплаты на лохмотья старых знамен, подвести подпорки под разваливающегося истукана и подклеить его трещины, чтобы все сразу вновь увидали в нем прежнее, лучезарно-обаятельное божество.

    Другие, более глубоко потрясенные – такие, вероятно, преобладают – делают более радикальные выводы: они говорят, что жизнь изобличила ложность социализма или революционизма и что поэтому отныне надо начать служить прямо противоположным идеалам: надо провозгласить священность института частной собственности, надо восстановить монархию, уверовать в принципы консерватизма и т.п.

    Все это отрицательно вполне правильно, т.е. поскольку сводится к честному констатированию окончательного крушения старой веры. Но все это далеко не так радикально, как это кажется, и как это необходимо. Ибо опрокинут один кумир для того, чтобы тотчас же воздвигнуть другой и начать ему поклоняться с прежним изуверством, что не значит освободиться от идолопоклонства и окончательно понять смысл происшедшего его изобличения.

Глава 5. ЕВРЕЙСКАЯ ОБЩИНА РОСТОВА   

    О становлении и упрочении положения еврейской общины Ростова свидетельствует следующий факт. В ответ на Высочайшее повеление от 20 марта 1862 года «безотлогательно приступить к улучшению общественного управления во всех городах Империи», екатеринославский губернатор предложил организовать в Ростове-на-Дону комитет под председательством В.А. Ященко для выработки «Городового Положения».

    В этот комитет депутатами от еврейского общества вошли сразу шесть человек: И. Самойлович, Я. Розенштейн, Б. Кон, М. Шаш, С. Лейнберг, Я. Бронштейн. К 1866 году в Ростове уже жили около 2,5 тысяч евреев, что составляло примерно 6% всего населения. Вскоре стали ощущаться теснота и ветхость, построенной еще в 1855 году, первой ростовской синагоги. В 1863 году позади старой синагоги был выстроен кирпичный молитвенный дом, открылась талмуд-тора. 30 августа 1865 г. состоялось торжественное открытие на месте старой синагоги нового двухэтажного кирпичного здания Главной хоральной синагоги. Строительство этого здания на ул. Воронцовской (ныне ул. Баумана, 70) потребовало больших усилий еврейской общины. Только Ф.О. Гнесиным, исполнявшим обязанности ростовского казенного раввина в 1863-1888 годах, было собрано более 16000 рублей. Духовное правление ростовской Главной хоральной синагоги находилось на углу ул. Береговой и Богатяновского спуска, а его второе здание располагалось в доме на углу ул. Канкринской и Казанского переулка. В 1872 году открылась талмуд-тора при Солдатской синагоге.

    Не отставала от Ростова и еврейская община Таганрога. В 1837 году на территории современного НИИ связи было открыто Еврейское кладбище. Оно просуществовало более 100 лет, но в годы немецкой оккупации было разрушено и осквернено.
   
    На средства общины в 1840-1848 годах существовала талмуд-тора. В 1853-1855 гг. работало казенное двухклассное еврейское училище и при нем за счет частных пожертвований – талмуд-тора. Евреи входили в правление Общества взаимного кредита, владели фотомастерскими, страховыми обществами, торговыми заведениями.

    К 1872 году в Таганроге числилось 1087 купцов, среди которых русских было 334, евреев – 242, греков – 481 и немцев – 30 человек. В штат городских четырехклассных училищ, наряду с православными священниками, входили раввины. Еврейская община Таганрога содержала приют для бедных и престарелых евреев, 4 частных школы, синагогу, организовала благотворительное общество для выдачи пособий бедным евреям. Синагога в Таганроге находилась в переулке Тургеневском, 46, на углу улицы Розы Люксембург. Строилась она в 1859-1876 гг. по проекту архитектора Петрова. Первым старостой синагоги был отец будущей актрисы Ф. Раневской – Г.Х. Фельдман. 12 сентября 1910 года на Елизаветинской улице (ныне ул. Розы Люксембург) был открыт второй молитвенный дом. Однако 26 апреля 1923 г. здание синагоги Окрисполком национализировал и устроил там «Интернациональный клуб нацменьшинств». До нашего времени это здание не сохранилось.

    В пределах собственно ОВД, или, как ее именовали до 1870 г., Земли Войска Донского, еврейский вопрос долго не вставал из-за отсутствия самих евреев. В казачьих станицах, конечно, жили немногочисленные евреи, принявшие православие, сменившие имена и причисленные к казачьему сословию. Но эти случаи имеют большее отношение к истории казачества, чем евреев. Наиболее ранний подобный факт, известный из архивных материалов, относится кo Льву Михайлову Осипову.

    Отслужив полный срок в Донских батареях, этот солдат из бывших кантонистов в 59 лет за особые заслуги был приписан в 1836 году к казачьему сословию Миусского округа. В Новочеркасске к 1854 году проживало 20 отставных солдат, бывших кантонистов, но количество евреев среди них неизвестно. По другим сведениям, к середине XIX века около 200 отставных солдат-иудеев избрали местом жительства Новочеркасск и Грушевское горное поселение.

    Интерес отставных солдат-иудеев к Грушевскому горному поселению, конечно же, был обоснован. Евреи приняли заметное участие в разработке угольных месторождений ОВД и организации транспортировки угля внутри области и по всей России. В 1862 году между речками Аютой и Грушевкой инженером Вагнером была заложена шахта «Покровская» (ныне им. Петровского). Для вывоза все увеличивающегося количества угля вскоре понадобилось строительство железной дороги. В 1860-1864 гг. была построена первая на Дону железная дорога Грушевские шахты (ныне Контейнерная) – станица Аксайская протяженностью 66 верст (около 70 км). Грушевский уголь, таким образом, получил выход к Дону. В 1867 году было образовано Грушевское горное поселение, в 1881 году переименованное в город Александровск-Грушевск.

    Ко времени образования Грушевского горного поселения там уже проживало несколько десятков евреев: 24 мужчины, 12 женщин и их дети – 10 мальчиков и девочек. Кроме помощника управляющего, маленькую еврейскую колонию составляли доверенные лица купцов первой гильдии из Ростова, служащие конторы Я.С. Полякова, мелкие торговцы, цирюльники, жестянщики, кузнецы и даже один коновал.

    Некоторые читатели могут подумать, что речь идет о враче, пользовавшемся дурной славой, но, оказывается, в XIX веке так именовали вполне уважаемых народных лекарей лошадей.

    Все эти люди имели право лишь временно проживать на территории Земли Войска Донского. По закону 1867 года всем евреям в паспортах указывалось, что они действительны только в пределах черты постоянной еврейской оседлости. Евреям купцам и приказчикам по делам, выезжавшим в другие губернии, выдавались виды на жительство с указанием срока действия и устрашающей записью: «если владелец вида по истечении срока не явится, то с ним поступлено будет, как с бродягою».

    Полиция могла проверить документы у любого еврея и принять репрессивные меры в случае каких-нибудь нарушений. Евреи без документов или с просроченным видом на жительство насильно выдворялись из данной местности и наказывались арестом до трех месяцев или денежным штрафом до 300 рублей.

    Контора Я.С. Полякова появилась в самом центре угольных разработок не случайно. Братья Поляковы, особенно Яков и Самуил, многое сделали для финансового и промышленного развития экономики области. Правда, это, в конечном итоге, привело лишь к усилению ограничений в законодательстве о евреях. Однако масштаб их деятельности был столь значителен, что оставил свой след в истории России и даже русской литературе.

    Семья Поляковых происходила из маленького местечка Дубровна Оршанского уезда Могилевской области Белоруссии. Местечко было знаменито изготовлением талесов для евреев всей России. Современному читателю, в большинстве своем давно оторвавшемуся от религиозных корней, требуется разъяснять даже то, что когда-то было известно любому еврею с детства. Талес – это прямоугольное молитвенное покрывало из шерсти или шелка с черными или голубыми полосами по краям и кистями (по-еврейски – «цицит») на углах. Глава семьи Шломо (Соломон Лазаревич) Поляков не занимался этим почтенным и доходным промыслом, а был купцом первой гильдии. Достатка семьи хватило, чтобы дать трем братьям традиционное еврейское религиозное образование.

    В поисках лучшей доли семья Поляковых перебралась сначала в Оршу, а затем в Таганрог. С первых шагов самостоятельной жизни братья проявили железную хватку, предприимчивость и завидную интуицию. Яков начинал с винокуренного производства. Самуил работал десятником на прокладке железной дороги. Уже в конце 1860-х годов Самуил Поляков при поддержке братьев учредил в Таганроге Донской земельный и Азовско-Донской коммерческий банки, участвовал в строительстве железных дорог на территории ОВД, добыче, вывозе и продаже угля. Значительное и быстрое увеличение капиталов Азовско-Донского коммерческого банка позволило вскоре перевести его правление в Петербург, где на Большой Морской улице специально для него выстроили большое мрачноватое здание в стиле модерн.

    Якову Полякову принадлежали особняк на Греческой улице в Таганроге, конюшня беговых лошадей и знаменитое имение Поляковка в 15 км от Таганрога, известное ныне как Дом отдыха имени Красного десанта. Имение было выстроено на берегу Азовского моря и занимало около 2000 десятин земли. На территории усадьбы был высажен большой сосновый бор, устроена собственная электростанция, конный завод, разводивший особую породу выносливых и быстрых лошадей. В центре Поляковки стоял двухэтажный дом-дворец со множеством богато отделанных комнат, парадной лестницей, роскошными ванными и туалетными комнатами. Кроме того, Поляков открыл в своем имении на берегу Азовского моря спасательную станцию, бесплатную школу для крестьянских детей, содержал в течение 22 лет православного священника и других церковнослужителей в единственной сельской церкви на Азовском побережье, построенной в его имении, состоял председателем Таганрогского правления общества Красного Креста, во время русско-турецкой войны создавшего на свои средства пять лазаретов.

    За плодотворную экономическую и финансовую деятельность в России, многолетние занятия благотворительностью Яков Поляков был награжден высшими орденами Российской империи, произведен в тайные советники. Как тайный советник он приравнивался в Табели о рангах к генерал-лейтенанту, обладал рядом привилегий, в том числе, мог в случае суда, требовать выезда его состава к себе домой для снятия свидетельских показаний. 17 мая 1897 года Якову Полякову было пожаловано потомственное дворянство, но приписать его втихомолку согласились лишь в родном Таганроге, да и то после больших «пожертвований» предводителю дворянства войсковому старшине Клунникову и десятку влиятельных членов дворянского собрания. Горожане знали Полякова и как генерального консула Персии. В 1890 году ему даже удалось получить концессию на 75 лет, позволившую основать в Персии дочернее кредитно-финансовое общество и выдавать ссуды под залог имущества. Постоянные насмешки окружающих вызывали пристрастие Полякова к помпезному, шитому золотом консульскому мундиру и любовь к иностранным орденам.

    К уже имевшимся российским орденам св. Анны и св. Станислава 1-й степени ему очень хотелось добавить персидский орден «Льва и Солнца». Об этом не преминул намекнуть в своих рассказах А.П. Чехов. В рассказе «Капитанский мундир» (1885 г.) есть слова: «Шили мы раз, братец ты мой, на персидского консула. Нашили мы ему на грудях и на спине золотых кренделей на полторы тыщи». В рассказе «Лев и Солнце»
(1887 г.) красивый иностранный орден выпрашивает у заезжего персидского сановника местный городской голова.

    Другой брат, Самуил Поляков, банкир-миллионер, крупнейший в России подрядчик и железнодорожный концессионер, рязанский купец 1-й гильдии. В 1861 году он предложил Войсковому правлению ОВД и в том же году получил концессию на строительство двухколейной железнодорожной линии Аксай-Ростов протяженностью 12,6 версты (около 13,5 км), дополняющей железнодорожную линию Козлов-Ростов.

    Уже 4 февраля 1863 года состоялось официальное открытие железнодорожной ветки Аксай-Ростов, и началось регулярное движение поездов из Грушевского горного поселения в Ростов. Один из очевидцев этого Валериан Александрович Панаев, в то время директор-распорядитель «Общества Волго-Донской железной дороги и пароходства на Дону», лично сопровождал наследника престола в поездке по только что построенной Грушевской железной дороге и удостоился августейшего одобрения:
«Какая прекрасная дорога!».

    Чтобы увеличить объемы добычи донского угля и сделать ее более доходной, необходимо было значительно расширить рынки сбыта за пределами ОВД. В сентябре 1867 года правительство России с Высочайшего одобрения разрешило передать Грушевско-Аксайскую железную дорогу в аренду С.С. Полякову, а в марте 1868 года заключило с ним договор на строительство Курско-Харьковско-Азовской железной дороги до Таганрога и Ростова длиной 843 км и Воронежско-Ростовской железной дороги длиной 646 км. Таганрогское городское общество всех сословий на своем собрании 10 мая 1868 г. постановило уступить рязанскому купцу С. Полякову необходимое количество выгонной земли для проведения железной дороги, которая должна будет связать город Таганрог с Ростовом и Харьковом.

    26 ноября 1871 г. С.С. Поляков телеграфировал атаману М.Н. Черткову, что министр путей сообщения разрешил открыть всю Воронежско-Ростовскую железную дорогу.

    Таким образом, ОВД получила транспортные артерии для своих грузопассажирских потоков к Москве, а вся Россия – стратегические железнодорожные линии, соединившие южные губернии через Воронеж и Харьков с центром России. С.С. Поляков основал Акционерное общество Воронежско-Ростовской железной дороги, которой стала принадлежать и Грушевско-Аксайская железная дорога. Интенсивное железнодорожное строительство дало толчок ускоренному промышленному развитию всего Донбасса.

    За свою выдающуюся деятельность в области строительства железных дорог России, организацию многих банков, акционерных обществ, промышленных предприятий и постоянную крупную благотворительность Самуил Поляков, как и его брат, был награжден высшими орденами Российской империи, возведен в потомственное дворянство и получил чин тайного советника, который обычно присваивался высоким правительственным чиновникам, руководившим департаментом или министерством.

    В Москве почти до 1917 г. в доме Полякова на Воронцовской улице функционировала Еврейская больница имени Поляковых. О богатстве и известности С.С. Полякова свидетельствует использование его имени в качестве нарицательного в одном ряду с именами таких столпов международной и российской банковской системы, как барон Н. Ротшильд и барон Г. Гинцбург.

    А.П. Чехов, например, в юмореске «Домашние средства» (1885 г.) советует читателю верное средство от безденежья: «Возьми Ротшильда, барона Гинцбурга и Полякова, посади их играть с тобой в стуколку и валяй в крупную. Чем крупнее ставка, тем лучше. Если ты проиграл, то не отдавай, так как у твоих партнеров и без того много денег, если же выиграл, то твое счастье». Чехов упоминает Полякова и в рассказе «В вагоне» (1881 г.): «- Чтоб я заплатил когда-нибудь!? – бормочет старец. – Да никогда! Я плачу кондуктору. У кондуктора меньше денег, чем у Полякова!».

    Образ этого неординарного человека привлек внимание даже Л.Н. Толстого и был использован им в романе «Анна Каренина». Один из героев романа князь Степан Аркадьевич Облонский в 1870-е годы в поисках дополнительных доходов узнает о вакантном теплом местечке, которое писатель пародийно обозначил как «член от комиссии соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно-железных дорог и банковских учреждений». На пути к заветному месту стояли лишь два министерства, одна дама и два еврея. Толстой показывает переживания князя во время вынужденного ожидания «в приемной у жида», его попытки сочинить каламбур с обыгрыванием слова «жид»: «было дело до ЖИДА, и я доЖИДАлся». Евреем, посмевшим томить князя Рюриковича в своей приемной, был крупный банковский делец и железнодорожный концессионер Самуил Поляков, прозрачно именуемый в романе Болгариновым. Эдакий еврейский респектабельный комильфо в среде русского бомонда.

    При участии братьев Поляковых вдоль новых железных дорог стали селиться семьи евреев-ремесленников и горных мастеров. К 1873 году в Черкасском, Донецком и Миусском округах ОВД в узкой полосе у железной дороги на Москву жили евреи, или почти 97% всех евреев ОВД. Ускоренное промышленное развитие ОВД и участие в этом евреев имело довольно много противников.

    В 1874 году правление ОВД направило ходатайство в адрес существовавшей уже несколько лет при министерстве внутренних дел особой междуведомственной «Комиссии по устройству быта евреев» о введении дополнительных ограничений прав евреев на территории области. Мотивировалось это тем, что со времени передачи Грушевской железной дороги в распоряжение еврея-концессионера в области появилось много евреев-поставщиков, ремесленников, агентов и других, которые развили интенсивную деятельность, особенно в сфере добычи, транспортировки и продажи угля, вступают в разнообразные сделки с местными крестьянами, что значительно затрудняет торговую деятельность казаков и существенно уменьшает их доходы.

    Правление ОВД считало желательным сдерживать разработки месторождений угля и замедлить промышленное развитие края, что, по его мнению, должно было привести к росту благосостояния казаков, подорванного отменой крепостного труда крестьян и еврейской предприимчивостью. Для убедительности в ходатайстве рисовались мрачные картины будущего, когда казачье население «очутится как бы в тисках: сверху будут напирать на него евреи-землевладельцы, снизу – евреи-торгаши и промышленники, подавая, разумеется, друг другу руку для взаимной помощи». В основе всего было признание факта, что в развитии промышленности и торговли казачье население не может конкурировать на равных «с таким искони торговым племенем, как евреи».

    Ходатайство долго кочевало по высоким чиновничьим кабинетом, пока, наконец, 22 мая 1880 года не был опубликован новый закон «О воспрещении евреям права жительства и владения недвижимым имуществом в Области Войска Донского», временно приостанавливающий на территории ОВД действие общего закона. По новым правилам евреям запрещалось приобретать и арендовать в области недвижимую собственность и водворяться на постоянное жительство в крае. Исключение было сделано только для немногочисленных категорий: имеющих ученые степени доктора медицины, магистра или кандидата других факультетов российских университетов; назначаемых на государственную службу правительством; имеющих в области недвижимое имущество в личной собственности или на правах аренды до отчуждения его по суду или окончания срока аренды.

    Справедливости ради, надо заметить, что дискриминационные меры против евреев ОВД вовсе не были чем-то исключительным для России. Через 10 лет такая же участь постигла московских евреев. В Москве тогда проживало более 26 тысяч евреев, имеющих на это право по действующему законодательству: купцы первой гильдии, выпускники российских университетов, «николаевские» солдаты, уволенные с воинской службы, и их потомки, ремесленники, акушерки, фельдшеры, фармацевты, аптекарские помощники и т.д., лишь при условии занятия своей профессией, другие лица по специальному разрешению местной администрации (доверенные, приказчики и прочие). В 1891-1892 годах по Высочайшему повелению Александра III было одновременно выслано из Москвы в границы черты оседлости 20 тысяч евреев-ремесленников, в разряд которых попал даже великий художник Исаак Левитан.

Источник: М.А.Гонтмахер. Евреи на Донской земле. История. Факты. Биографии.

Глава 4. ПИР В ШИФОНЬЕРЕ – ЭТО ОТЛИЧНО, ПРАЗДНОВАТЬ МОЖНО, НО НЕ ПУБЛИЧНО!

    Усилиями местных властей количество «вредных элементов»-евреев в пределах ОВД постоянно сокращалось. В «Статистическом описании Области Войска Донского», которое составил в 1884 году член-секретарь Областного Войска Донского Статистического комитета коллежский советник Семен Номикосов, можно прочитать: «Горсть евреев, проживающих в области, не имеет своей синагоги, а ближайший раввин живет в г. Ростове. Но так как все они грамотны, то и могут читать свои молитвы. Что же касается до исполнения обрядов, то евреи буквально выполняют все предписания талмуда».

    Из этой же книги можно узнать, что на 1 января 1882 г. в пределах ОВД, в основном в Новочеркасске и Александровск-Грушевске, проживало 134 еврея, а на соседней территории Кубанского Казачьего Войска – 735 евреев.

    Интересные штрихи к скудной информации С. Номикосова добавляют сохранившиеся в архиве документы тех лет. Первый из них относится к ноябрю-декабрю 1878 г. и озаглавлен «Дело о разрешении евреям, проживающим в г. Новочеркасске, иметь раввина». В Деле хранится письмо группы евреев г. Новочеркасска Наказному Войсковому атаману с описанием своих проблем: «В настоящее время проживающие в Новочеркасске семейства евреев-ремесленников и нижних воинских чинов для исполнения законов и обрядов веры вынуждены приглашать то одних, то других частных лиц, более или менее знакомых с нашими обрядами...». Евреи жаловались атаману, что они не имеют «над собой духовного главы, который руководил бы нами в делах религии», что не в состоянии точно выполнить «Законоположений о внесении в метрические книги наших родившихся и умерших...». В конце письма евреи просили «на основании Российского закона причислить их к Ростовскому-на-Дону раввину».

    Наказной атаман удовлетворил просьбу евреев Новочеркасска и разрешил причислить их к ростовскому раввину при условии внесения всех в метрическую книгу ростовской синагоги. В 1882 году всех евреев – около 40 семей – изгнали из Новочеркасска и переселили по месту регистрации в метрической книге – в Ростов-на-Дону.

    Второй документ, датированный 1879 годом, озаглавлен «Дело о разрешении евреям ст[аницы]. Каменской совершать богослужение». В письме Наказному атаману ОВД группа евреев, временно проживавших в ст. Каменской, просила «Его Высокопревосходительство» разрешить богослужение «в собрании 10 человек» местным ремесленникам и их единоверцам, приезжающим из сел Екатеринославской губернии для празднования в сентябре 1879 г. еврейских праздников Рош-Гашана (Новый год) и Йом-Киппур (Судный день). На прошение наложена резолюция: «Праздновать разрешить, но не публично».

    Эта короткая резолюция говорит о многом. Считалось, по-видимому, что публичные проявления евреями радости раздражают окружающее население, и могут быть расценены начальством как признак недостаточного усердия местной администрации. Немудрено, что при таком отношении во всех 7 округах ОВД к 1885 году осталось всего 60 евреев. Современному читателю, привыкшему, что самым экзотическим праздником в России является День Парижской коммуны, требуется разъяснить специфику еврейских праздников и необходимость богослужения именно «в собрании 10 человек».

    Для каждого верующего еврея обращение к Богу с молитвой – дело, конечно, сугубо личное. Однако по канонам иудаизма для ряда религиозных церемоний и общественного богослужения необходим кворум в 10 взрослых мужчин или юношей старше 13 лет, прошедших обряд вступления в совершеннолетие – Бар-Мицва.

    Малочисленная еврейская колония ст. Каменской не в состоянии была из своей среды выделить необходимый кворум, или, по-еврейски – «миньян», и поэтому вынуждена ходатайствовать о допущении к совместному празднованию единоверцев из соседних селений. Так уж сложилась историческая судьба евреев, что большинство праздников у них посвящены не победам в войнах и обретению государственной независимости, а неожиданному, «чудесному» и потому вдвойне радостному избавлению от общенациональных напастей.

    Напасти эти сыпались на евреев как из рога изобилия веками, с небольшими перерывами, в которые они едва успевали подсчитывать количество новых праздничных дней. В конце концов, чтобы не делать свою жизнь сплошным праздником на зависть другим народам, евреи решили существенно ограничить себя. К самым значительным еврейским праздникам относят Песах, Пурим, Хануку, Рош-Гашана и Йом-Киппур.

    Песах или, по-русски, Пасха – наиболее древний из библейских праздников.

    События, которым он посвящен, датируют XIV-XIII веками до н.э. Именно тогда наступило чудесное избавление евреев от рабства, и Моисей вывел их из Египта в землю обетованную. Исход евреев из Египта отмечается ежегодно в марте-апреле в течение восьми дней по строгому распорядку, не уступающему протоколу дипломатического приема.

    Вечером на стол подаются традиционные пасхальные блюда: салат из яиц с луком, фаршированная рыба, куриный бульон с кнедликами из размолотой мацы или пудинг из мацы, жаркое из утки или курицы, харойшес – салат из яблок, грецких орехов, корицы, лимона с медом и сладким красным вином, компот из сухофруктов, сладкое красное вино. Вместо хлеба в пасхальные дни используется маца – тонкие пресные лепешки, изготовленные по особому рецепту. Дети за праздничным столом задают отцу четыре вопроса из древней истории евреев и глава семьи торжественно читает отрывки из Агады – книги, содержащей сказание об Исходе из Египта и все необходимые для торжественного ритуала («Седера») молитвы и благословения. В праздничный вечер положено выпить четыре бокала вина.

    Пурим – праздник в честь чудесного избавления евреев Персии от уничтожения.

    Описанные в библии события относят к V веку до н.э. Сирота Эсфирь (Эстер) и ее дядя Мордехай стали фаворитами царя Персии Ахашвероша (Ксеркса), сумели вовремя раскрыть и пресечь замыслы злобного и коварного царедворца Амана против евреев. Веселый праздник отмечают в марте-апреле. В этот день принято посылать родственникам, друзьям и соседям сладости собственного изготовления. Хозяйки пекут халы, хоменташи («уши Амана») – треугольные сдобные пирожки с маком, тейглах, похожие на шарики «орехи» из теста, выпеченные и проваренные в медовом сиропе. К обеду готовят фаршированную рыбу, куриный бульон с креплех – пельменями или манделах – пустотелыми хрустящими, зажаренными в масле шариками из теста, жаркое из мяса, цимес – салат из моркови, других овощей с добавлением фруктов, ягод и масла, компот из сухофруктов. В праздник устраиваются карнавальные шествия и целые театрализованные представления – пуримшпили, читаются отрывки из библейской книги Эсфири.

    Ханука – праздник освящения Храма в Иерусалиме после осквернения его чужеземцами. В III веке до н.э. восстание, которое возглавили Хасмонеи, смело жестокий режим кровавого тирана Антиоха Эпифана. Произошло чудесное избавление евреев от уничтожения и чудо освящения Храма, когда небольшого количества неоскверненного оливкового масла хватило на восемь дней горения Меноры – семисвечного светильника. Ханука отмечается в течение восьми дней декабря зажиганием ежедневно увеличивающегося от 1 до 8 количества свечей. В праздник пекут блины со сметаной, маслом, гусиным жиром и выжарками, оладьи, пончики, подают к ним жаркое из мяса или домашней птицы. Самое известное и любимое блюдо этого праздника – картофельные оладьи (латкес). Дети слушают рассказы из истории евреев и, по традиции, развлекаются игрой в волчок, на гранях которого можно прочитать аббревиатуру, означающую: «Чудо великое свершилось там».

    Рош-Гашана или Рош-ха-Шана – праздник еврейского Нового года, отмечаемый в сентябре-октябре. В день праздника начинается период покаяния и духовного самоусовершенствования, длящийся в течение 10 дней до следующего праздника – Йом-Киппур. Все эти дни верующих призывает к покаянию звук шофара – особо обработанного бараньего рога. Праздничный стол в новогодние дни должен быть обильным и включать рыбу, как символ плодородия, голову баранью или рыбью с намеком главе семьи в новом году быть всегда во главе, а не в хвосте, морковь, нарезанную кружочками, похожими на монеты, как символ достатка, круглую сладкую халу с изюмом, чтобы год был полным и здоровым, овощи и фрукты в знак надежды на обильный урожай, яблоки и мед, чтобы год был сладким и счастливым.

    Йом-Киппур или Судный день – самый важный из еврейских праздников, день поста, покаяния и отпущения грехов. Отмечается в сентябре-октябре на десятый день после Рош-Гашана постом в течение суток. Накануне этого дня готовят праздничные блюда: различные салаты из овощей, бульон из домашней птицы с лапшой или манделах, жаркое из мяса или домашней птицы, сладкие цимесы, компоты и обязательно пекут медовые пряники, которые потом приносят родственникам, друзьям и соседям со словами поздравления. Верующие евреи одеваются в белое льняное одеяние, напоминающее длинную рубаху со свободными рукавами, завязками спереди, поясом и маленькой шапочкой из такой же ткани. Это белое одеяние – «китл» символизирует чистоту и, напоминая саван, должно пробуждать мысли о бренности земного существования. Вечером читают Изкор – поминальную молитву по умершим близким и Кол Нидре – провозглашение отказа от обетов, зароков и клятв, чтобы, оказавшись свободным, новым их подтверждением продемонстрировать верность Божьим заветам.

    Перед важнейшими еврейскими праздниками по традиции необходимо совершить ритуальное омовение в проточной воде реки, специальном бассейне – микве или, при их отсутствии, в обычной бане. В преддверии праздников местные газеты ежегодно публиковали объявления, приглашающие евреев посетить бани Глуховского, Тер-Абрамиана, Шмарца. Типичным примером может служить объявление, напечатанное в сентябре 1897 г. газетой «Приазовский край»: «По случаю еврейских праздников центральные бани И. Тер-Абрамиана будут открыты и в воскресенье сентября. Бани заново отремонтированы».

    Несмотря на то, что евреи усердно молились, зажигали свечи, совершали ритуальные омовения, жить им в России было весьма непросто. В 70-е годы XIX века напряжение в российском обществе заметно усилилось. Боевики «Народной воли» (состоящие из тех самых евреев) подготовили десять покушений на царя и, наконец, 1 марта 1881 года убили Александра II. Благодаря предательству одного из боевиков уже 3 марта начались аресты народовольцев. Была арестована и Геся Гельфман, неизменная хозяйка конспиративных квартир, где народовольцы скрывались от преследования, разрабатывали планы покушений, проводили совещания. Хотя за цареубийство перед судом предстала только одна еврейка Г. Гельфман, по всей России прокатилась волна погромов. Организации партии «Народная воля» были разгромлены. Стали формироваться первые революционные кружки социал-демократической направленности. В 1875 году на металлообрабатывающем заводе Фронштейна в Ростове уже существовал кружок «Южно-российского союза рабочих». В 1879 году деятельные члены организации «Земля и воля» молодые супруги Плехановы, предупрежденные о возможном аресте, вынуждены были срочно уехать из Петербурга. Жена Плеханова – Розалия Марковна Боград-Плеханова обосновалась в Киеве, а сам Георгий Валентинович временно поселился у родственников жены в Ростове-на-Дону. Вскоре после этого в ответ на избиение полицией пьяного рабочего в Ростове начался настоящий бунт с разгромом полицейских участков и домов полицейских. Ставший очевидцем этих волнений, Г.В. Плеханов сообщает интересную деталь: «Разбивши одну часть и направляясь к другой, толпа проходила мимо еврейской синагоги. Мальчик кинул камень в ее окно. Его сейчас же остановили: «Не трогай жидов, – сказали ему, – нужно бить не жидов, а полицию». Прочитав этот святочный рассказ, хочется, как на плакатах ГАИ, призвать: «Взрослые! Не оставляйте детей без присмотра!».

    Описанные события могут навести на мысли, что каждый в России с детства знал, кто виноват и чьи окна надо бить, а также о том, что искры будущей революции много лет тлели в рабочей среде и не были занесены в Россию международным еврейством (комментарии излишни).

    В середине 1880-х годов на территории Ростова, Таганрога и Екатеринодара действовала группа петербургского революционного «Кружка кубанцев и донцов».

    Одна из членов кружка Мария Ильинична Югилевич, «таганрогская мещанка и повивальная бабка», принимала активное участие в распространении присланной из Вильны революционной литературы и делала это не только на родине, но и в Петербурге, на Кубани, пользуясь помощью высланного из столицы студента Ф. Мееровича (наверное русского).

    В попытке восстановить разгромленные организации в 1880-е годы Азов не раз посещал видный деятель народнического движения Н. Богораз (тоже русский), в будущем известный этнограф.

    Небольшая еврейская община Азова насчитывала к тому времени примерно 400 человек, имела к 1885 году синагогу в собственном здании на Глухобазарной улице (ныне, ул. Гоголевская, д. 26), еврейскую школу 3-го разряда. Среди местных народовольцев были известны Софья Баткина и Елизавета Самойлович. И народоволистые, и законопослушные евреи были бы несказанно удивлены, если бы узнали, что в 1699 году Азов стал первым местом отбытия наказания осужденными на каторжные работы. Новую меру наказания и ввели, чтобы восполнить ссыльными недостающие рабочие руки на строительстве нового порта в Азове.

    Сведений о революционных настроениях евреев Нахичевани не сохранилось.

    Существование здесь еврейской общины документально подтверждено лишь с 1880 г. По разным подсчетам она состояла из 500-900 человек. Община арендовала помещение для молитвенного дома.

    В 1884 году в Ростове был арестован народоволец Вейнберг, у которого при обыске изъяли много запрещенной литературы, в том числе произведения К. Маркса.

    Вейнберг уже несколько лет жил в Ростове и вел пропагандистскую работу на заводах и фабриках. С января 1884 г. в Ростове под видом чиновника окружного суда начал подпольную работу известный деятель «Народной воли» и будущий академик-биохимик А.Н. Бах. Ему удалось привезти из Харькова часть оборудования для типографии, доставить из Саратова и Новочеркасска необходимое количество шрифта, изготовить с помощью местных рабочих-умельцев недостающие детали, и через пару месяцев подпольная типография была готова. К сентябрю был выпущен 10-й номер журнала «Народная Воля». В группе помощников А.Н. Баха были Руня Крайнфельд и Генриетта Добрускина (все русские). Вернувшись после месячного отсутствия в Ростов, А.Н. Бах узнал о провале организации и вынужден был срочно уехать из России. В редакции других народовольческих изданий – газеты «Народная воля» и «Листка «Народной воли» входил уже упоминавшийся уроженец Дона В.Г. Богораз Тан (Н. Богораз).

    В это же время начинал свои революционные гастроли в Ростове и Екатеринодаре перед отъездом в Швейцарию совсем еще юный народоволец, впоследствии ставший известным как Борис Исаевич Рейнштейн (1868-1947) – друг А. Хаммера и В. Ленина, член Американской социалистической рабочей партии и РКП(б), активный деятель Коминтерна и Профинтерна. Вполне возможно, что Бер Рейнштейн родился в 1869, а не в 1868 году, и не в Могилеве, а в Ростове-на-Дону, куда его отец, торговец мукой Шая Иссеров Рейнштейн, переехал в 1869 году. Ни сами подпольщики, ни следы их подпольной революционной деятельности пока еще не были заметны на поверхности общественной жизни Ростова. Люди жили своими повседневными заботами, а органы власти принимали решения, иногда имеющие прямое отношение к положению евреев. 3 апреля 1883 года Ростовская Городская Управа опубликовала призывной список молодых людей 1862 года рождения и, следовательно, подлежащих призыву в 1883 году. От местных купеческих и мещанских христианского и еврейского обществ требовалось обеспечить явку призывников в зал собраний при Городской Управе 13 апреля к 11 часам утра. В списках числились 14 сыновей евреев-мещан, 19 евреев, не приписанных ни к одному из сословий, и сыновья евреев-купцов: Бейлин Исаак Хаимович, Малкин Яков Евсеевич.

    Состоятельная часть еврейской общины активно занималась торгово-предпринимательской деятельностью. К середине 1880-х годов видную роль в биржевом комитете Ростова играл его секретарь Лев Михайлович Гурвич. В 1885 году маклером (брокером) Ростовского биржевого общества был избран К.Ф. Штейн, а в числе баллотировавшихся на эту должность были уважаемые ростовские купцы Д.К. Гойланд, С.И. Прут, А.Г. Слободкин, И.М. Фойнштейн, Г.М. Ямпольский. Среди постоянных посетителей биржи был Михаил Исаевич Левин.

    В 1885 году на Берестово-Богодуховском руднике в Таганрогском округе стараниями совладельца И.Л. Уманского и его сына, инженера-технолога, управляющего рудником А.И. Уманского начала работу первая капитальная шахта. А в 1886 году на руднике были запущены две батареи коксовых печей системы доктора Отто и к ним промывочно-сортировочная фабрика – первая в Донецком бассейне. В 1870-1880-х годах ростовский мещанин Григорий Аптекман ухитрился содержать мыловаренный завод в собственном дворе на Большом проспекте. Еще больший мыловаренный завод купец Иосиф Елицер устроил во дворе купца Калашникова вблизи реки Темерник на углу улицы Степной.

    В двух буртах здесь варили до 200 пудов мыла. 21 июля 1883 года газета «Донская пчела» известила ростовчан о переменах по службе: «Телеграфисты 2-го разряда Ростовской телеграфной станции, губернский секретарь Евгений Прейс и Таганрогской телеграфной станции, не имеющий чина Людвиг Бурнштейн переведены тем же званием один на место другого с 1 сего июля».

    В конце 1883 г. газета «Донская пчела» сообщила читателям, что общее количество экспорта из Ростова превысило в прошедшем году все известные ранее показатели. Всего зерна и разных товаров вывезено за навигацию 50 555 030 пудов. Среди 22 наиболее крупных экспортеров зерна названы Н.С. Гуревич, К.Д. Дрейфус, И.В. Емес, Ф.Г. Рейнгерц. Интересно, что по опубликованным сведениям о финансовом положении городов России, Ростов-на-Дону в 1880 году находился вместе с Казанью, Самарой, Иркутском, Курском, Воронежом, Нижним Новгородом в группе городов с доходом от 500 тысяч рублей до 250 тысяч рублей в год. Таганрог вместе с Кишиневом, Тамбовом, Орлом, Херсоном, Черниговым, Пензой, Екатеринославом находился в группе городов с доходом от 250 тысяч рублей до 150 тысяч рублей в год. Нахичевань вместе с Ярославлем, Костромой, Екатеринбургом, Тулой, Минском, Кременчугом, Царицыном, Могилевом находилась в группе городов с доходом от 150 тысяч рублей до 100 тысяч рублей в год. Ай да Нахичевань! В 1884 году, чтобы прибавить респектабельности Ростову, печально знаменитую Нахаловку переименовали в Новое Поселение.

    Евреи принимали участие и в общественной жизни города. Г.Е. Коган в году был введен городской думой в состав попечительского совета Ростовской богадельни. Его же городская дума в 1880 году избрала в особую комиссию по составлению плана района Богатого источника. В 1878-1892 гг. главным или, как тогда говорили, старшим врачом городской Николаевской больницы Ростова был Ф.Д. Динберг. Умер он во время эпидемии тифа. Среди жертвователей при строительстве городской больницы отмечены Эмиль Ротштейн, Леон Яковлевич Леве, Михаил Николаевич Гербер. С комиссией городской думы с мудреным названием «Раскладочная комиссия для исправления и дополнения оценочных ведомостей имениям, подлежащим платежу государственного налога и другим повинностям» в 1880 году сотрудничал И.А. Шифрин, а в последующие годы работали Б.И. Рысс и М.Я. Эрберг. На заседаниях этой комиссии в августе-сентябре 1883 г. было решено оставить прежнюю оценку имениям Анны Шифриной по Рождественской улице в 1800 рублей, Анны Вайнштейн по Кузнецкой улице в 2000 рублей, Моисея Стесина по Ященковой улице в 2000 рублей, зато понизить оценочную стоимость имениям Ноя Гуревича по Дмитриевской улице с 6000 рублей до 5000 рублей, двум его же имениям по Темерницкой улице – с 3500 рублей до 2700 рублей и оставить стоимость в 8500 рублей. Гласными Ростовской городской думы в 1879 году были избраны Борис Ермолаевич Хосудовский, Григорий Давидович Сарсер, Григорий Осипович Луцкий, Борис Ильич Рысс, Исай Давидович Хацман, Матвей Осипович Елицер, Исаак Григорьевич Зеликман, Хаим Навтулович Гербер, Зиновий Акимович Фронштейн, Иосиф Маркович Елицер, Моисей Овшович Файн, Яков Иванович Свердлов. В 1883 году в гласные городской думы на следующие 3 года избраны Григорий Ефимович Коган, Иосиф Филиппович Волкенштейн, Матвей Осипович Елицер, Самуил Андреевич Богуславский, Яков Михайлович Брайловский. В члены постоянного Бюро Ростовского-на-Дону отделения Общества для содействия русской промышленности и торговле на общем собрании 21 июня 1883 г. избран И.Ф. Волкенштейн.

    Членами Совета Александровского благотворительного общества в 1870х–1880-х годах в числе 11 человек избирались Ю.И. Самуильсон, Ф.О. Гнесин, врачи С.Г. Дейч и И.Г. Португалов. Общество выдавало пособия и бедным евреям.

    Например, в списке подопечных общества в июне 1879 года числились Хая Безпалкина, получавшая пособие в размере 5 рублей, Гухля Азархина – 6 рублей. Любови Гец было выдано 10 рублей для поездки к родственникам в Харьков, так как, оставленная мужем, она не имела средств к существованию. Восьмидесятилетней старухе Малке Вейзбейн выдавали ежемесячно по 1 рублю. На заседании Совета общества было решено выдать члену Совета Ф.О. Гнесину 10 рублей «в возврат израсходованных им из собственных средств на отправление двух подкидышей в Новочеркасский воспитательный дом», кроме того, выдать талонные книжки на получение постоянного пособия Эстер Мальцин – по 2 рубля, Мине Шевчик – по 2 рубля.

    В марте 1884 года на члена Городской Управы Ф.О. Гнесина возложили выполнение особых поручений и заслушали его доклад о результатах произведенной им по поручению Управы ревизии затемерницкого управления, при которой у бывшего комиссара Буткова был выявлен недочет сумм, подлежащих передаче в городскую кассу, в размере 86 рублей 51 копейки. Из-за крайней бедности Буткова решено было недостачу списать «по безнадежности к поступлению». Уже в мае 1884 года Ф.О. Гнесин по неизвестным причинам подал прошение о сложении полномочий члена Городской Управы. Кстати, быть членом городской управы в те годы было весьма престижно и доходно. Городской Голова получал содержание в 6000 руб., члены Управы – 2000 руб., Городской секретарь – 2500 руб. в год. Результатом бесперебойной работы Городской Управы было разрешение, выданное 8 июля 1884 года Сегелю Лейбе, ростовскому купцу, на постройку деревянного сарая в имении его на углу Казанского пер. и Полицейской ул., разрешение Ахенштейну Арону, мещанину, на постройку каменного двухэтажного дома в имении его по Сенной ул., разрешение Гуревичу Ною, харьковскому купцу, на постройку каменных магазинов в имении его по Большой Садовой улице.

    30 мая 1884 года в гласные Ростовского-на-Дону Уездного земского собрания на 1884-1887 гг. были избраны все те же Григорий Ефимович Коган и Иосиф Филиппович Волкенштейн. Изредка мелькали еврейские фамилии и среди награжденных.

    По Министерству народного просвещения 29 декабря 1882 г. орденом св. Анны 2-й степени удостоен учитель азовской прогимназии Мейер. В апреле 1883 года орденом св. Анны 3-й степени награжден член учетного комитета таганрогского отделения Государственного банка, подданный Великобритании, таганрогский купец 1-й гильдии Яков Емес. В июне 1883 г., снова по Министерству народного просвещения, был награжден золотой медалью с надписью «За усердие» для ношения на Станиславской ленте член попечительного совета Ростовской-на-Дону Екатериненской женской гимназии, ростовский 1-й гильдии купец Иосиф Волкенштейн. В 1884 году по решению городской думы у Г.А. Фронштейна была выкуплена в рассрочку почти за 5000 рублей библиотека из 3000 книг, положившая начало первой в Ростове городской публичной библиотеке, торжественно открытой в 1886 году.

    В 1881 году городская дума создала специальную комиссию для сбора пожертвований на сооружение в Ростове-на-Дону памятника императору Александру II у входа в Собор. В комиссию среди виднейших гласных думы и отцов города были избраны И.Ф. Волкенштейн и раввин Ф.О. Гнесин.

    До этого, после неудачного покушения народовольца Соловьева на Александра II в апреле 1879 г., городская дума по своему обыкновению избрала особую комиссию для редактирования текста телеграммы соболезнования министру внутренних дел, в которую был включен гласный думы И.Ф. Волкенштейн.

    Тщательность редактирования городской думой телеграмм в адрес правительства резко контрастировала с отсутствием видимой реакции на характер и качество некоторых публикаций местной прессы. Может быть, гласные надеялись на цензора, может быть подобные публикации считались обычными для прессы тех лет, но даже гласные-евреи не выступили в думе по этому вопросу. В качестве образца низкопробной литературы и дурного вкуса можно привести так называемые «сценки из еврейского быта», регулярно публиковавшиеся редактором Тер-Абрамианом в газете «Донская пчела» по воскресеньям.

    В 1877 году таганрожцы с интересом наблюдали, как между издателем газеты «Азовский вестник» Муссури и редактором этой газеты, бывшим учителем русской словесности мужской и женской гимназий Федором Романовичем Браславским начались публичные скандалы. Редактор жаловался в Главное управление по делам печати, что издатель толкает его на путь публикации статей, содержащих противоцензурные идеи. Издатель обвинял Браславского в нерадивости. Не обошлось без еврейского участия и в нашумевшем судебном процессе 1880-х годов над таганрогским миллионером-контрабандистом Вальяно. Из тюрьмы его буквально вытащил, получив гонорар в один миллион рублей, известный петербургский адвокат Александр Яковлевич Пассовер.

    Большим событием в жизни ростовской еврейской общины 1880-х годов было строительство еврейской больницы. В 1880 году еврейская община Ростова решила выделить около 25 тысяч рублей для строительства еврейской больницы на 30 коек и ходатайствовать о присвоении ей названия «Александровской» в честь милого еврейскому сердцу императора. Разрешение на строительство было получено при условии подчинения больницы городским властям. Руководить строительством община поручила депутату – «гласному», как тогда выражались – городской думы И.Ф. Волкенштейну. Дума создала комиссию для наблюдения за ходом строительства, в которую были включены русские и еврейские представители, в том числе гласные И.Ф. Волкенштейн, Г.Е. Коган, купцы Б.И. Рысс и М.Е. Файн. Строительство велось на углу Никольской улицы и Богатяновского переулка, где позднее, в советские времена, находилась Больница скорой медицинской помощи, и было завершено в течение одного года. Содержалась она на средства еврейской общины и субсидии городской думы.

    Иногда для сбора дополнительных средств устраивались благотворительные концерты или спектакли в пользу еврейской больницы. В благотворительных концертах можно было услышать синагогальный хор, дополненный хористами местного театра. Нередки были пожертвования состоятельных евреев. В то время упоминание человека в списке благотворителей и жертвователей было гарантией его респектабельности и всячески им афишировалось. Чего стоит, например, живописное полотно «Портрет господина Л., строителя Ростовской-на-Дону городской больницы». Этот портрет был написан петербургским художником Яковом Семеновичем Гольдблатом в 1896 году, скорее всего, по заказу Леона Яковлевича Леве.

    В 1899 году староста Главной хоральной синагоги Б.И. Рысс получил разрешение на достройку второго этажа больницы. После реконструкции больница могла принять одновременно уже 65 больных. Дальнейшими перестройками удалось расширить больницу до 120 коек, и в начале XX века она включала 6 отделений: хирургическое, гинекологическое, туберкулезное, родильное, детское инфекционное и терапевтическое. При больнице с 9 до 16 часов ежедневно проводился амбулаторный прием по всем специальностям. Старшим врачом больницы долгие годы работал Исаак Александрович Риттенберг. Среди врачей-ординаторов были известные всему городу имена: Соломон Моисеевич Безчинский, Павел Яковлевич Гарфункель, Мирон Самуилович Гурвич, Исаак Яковлевич Дустов, Александр Яковлевич Конторович, Наум Самуилович Ланда, Григорий Маркович Мерейнис, Лазарь Яковлевич Поляков, Яков Петрович Бродский, Абрам Моисеевич Баевский, Максим Григорьевич Рамм, Григорий Захарович Рашевский, Климентий Соломонович Страшунский, Абрам Моисеевич Татарский, Герман Фабианович Тиктин. Зубным врачом в больнице долгое время работала Розалия Юрьевна Коган. Много лет обязанности делопроизводителя исполнял отец героя русско-японской войны и борьбы за возвращение евреев на землю Палестины Иосифа Трумпельдора – фельдшер Вольф Самойлович Трумпельдор. Управлял больницей попечительский совет, в который делегировались представители еврейской общины и городской думы.

    Пагубное влияние на состояние и развитие еврейской культуры оказал принятый в конце 1882 года царским правительством указ о запрещении театральных постановок на идиш. Театр на еврейском разговорном языке, доступном широким массам, в то время существовал лишь чуть более 5 лет и набирал силу в основном благодаря таланту поэта и драматурга Авраама Гольдфадена. Именно он создал первую еврейскую театральную труппу и репертуар для нового театра: пьесы «Рекруты», «Два простофили», «Бабушка с внучкой», «Суламифь», «Капцнзон и Хунгерман», «Шмендрик», «Бар-Кохба», «Доктор Альмасада, или Евреи в Палермо», оперетту «Колдунья». После запрещения еврейского театра (не театра, а постановок на идиш!) актеры из труппы А. Гольдфадена Авром Фишзон и Янкель Спиваковский создали собственные труппы, рекламировавшие себя как «немецкий» или «еврейско-немецкий» театр. Эти труппы неоднократно с успехом выступали в Ростове и Таганроге.

    Если фотографию можно отнести к искусству, то и здесь евреи оставили свой след в давние времена. Представляет интерес, например, судьба отставного рядового Абрама Моисеевича Эрефмана. В 1873 году он направил в адрес Войскового наказного атамана в Новочеркасске прошение: «С давнего времени занимаясь в ярмарках по Хоперскому округу фотографиею, каковую желаю открыть и по Усть-Медведицкому округу. Представляя при сем одобрительное свидетельство, выданное мне из Хоперского окружного Полицейского управления, покорнейше прошу... разрешить мне открыть фотографию по Усть-Медведицкому округу». К нему прилагалась справка и рапорт от окружного полицейского управления: «Дано сие... отставному рядовому Абраму Моисеевичу Эрефману, что он по сему Управлению никогда и ни за что не судился, и жалоб на него ни от кого не было, и что он в течение последних шести лет (1868-1873 гг.) во время Урюпинских ярмарок... занимался фотографиею, и на занятие этим ремеслом по всему Хоперскому округу со стороны Полицейского Управления препятствий нет» (точно такой же пакет документов предоставлял русский фотограф).

Источник: М.А.Гонтмахер. Евреи на Донской земле. История. Факты. Биографии.   

Глава 5. ЕВРЕЙСКОЕ САЛЬДО: ДЕБИТ. КРЕДИТ. ПОГРОМ.

    В 1883 году ростовская газета «Донская пчела», как бы желая искоренить последний недостаток, с завидным постоянством публиковала извещения телеграфной станции о недоставленных «вследствие выезда или неотыскания адресатов»
депешах. В списках чаще других фигурировали фамилии М-ме Эпштейн, Мединского, Гольштуба, Хаевского. Адресатов невозможно было застать дома не в последнюю очередь и потому, что многие из них хотели отдать свои деньги на благотворительные цели. Во всяком случае, такие мысли могут возникнуть при знакомстве с длиннейшими списками жертвователей в местных газетах. Жертвовать без очереди, по-видимому, разрешалось лишь ветеранам русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и «замирения» Кавказа. В назидание ныне здравствующим потомкам следует привести хотя бы некоторые списки жертвователей, чтобы напомнить давно известную истину: «Добрые дела не забываются!»

Январь 1883 года. Совет Александровского благотворительного общества выражает благодарность лицам, пожертвовавшим антрацит для отопления ночлежного дома, среди которых упомянут Борис Моисеевич Лившиц, отдавший 30 пудов угля. В числе лиц, заменивших «визиты приличия» в дни Рождества Христова декабря и Новый год пожертвованием в пользу бедных, призреваемых Ростовским Александровским благотворительным обществом, тоже были уже знакомые нам Гарлинский – 1 руб., Елицер И.И. – 2 руб., Елицер Л.И. – 3 руб., Елицер М.И. – 5 руб., Зеликман И. Г. – 1 руб., Коган Г.Е. – 3 руб., Леве Л.Я. – 2 руб., Луцкий Г.И. – 2 руб., Райхсфельд О.М. – 1 руб., Самойлович Л. – 1 руб., Слободкин А.Г. – 1 руб., Фронштейн З.А. – 3 руб., Хосудовский Б.Е. – 1 руб., Шварц К.А. – 3 руб.

Март 1883 года. В протоколе общего собрания членов Ростовского-на-Дону Александровского благотворительного общества от 6 марта 1883 г. среди лиц, от которых поступили пожертвования съестными припасами и топливом, названы Елицер Г.М., Драпкина М.И., Лившиц Б.М.

Февраль 1884 года. Список жертвователей единовременных и ежемесячных Ростовской-на-Дону Еврейской больницы: Аптекман Х. – 20 руб., Акимович Г. – 16 руб., Адельберг М. – 5 руб., Ахенштейн А. – 3 руб., Абрамович М. – 80 руб., Берлин А.П. – 16 руб., Борухович С.Б. – 17 руб., Богатин К. – 9 руб., Бойченко А.Н. – 10 руб., Бершелевич И. – 9 руб., Баскин М. – 6 руб., Бродский Ф. – 5 руб., Бортник Е. – 5 руб., Бланк – 5 руб., Бабад В.Л. – 7 руб. 50 коп., Бекерман – 3 руб., Берз И. – 3 руб., Берз Р. – 3 руб., Бухбиндер – 1 руб., Борецкий – 3 руб., Басс А. – 2 руб.50 коп., Волкенштейн И.Ф. – 36 руб., Вормзер – 65 руб., Волкович А.И. – 24 руб., Вейнберг П.С. – 18 руб., Вейнберг Г.С. – 12 руб., Вольф Д. – 9 руб.50 коп., Вольф А.Б. – 3 руб., Вольман И. – 11 руб., Винецкий – 8 руб., Верблюнкин – 7 руб., Векслер Изр. – 1 руб., Векслер Ис. – 1 руб., Вульфман А. – 1 руб., Гуревич Н.С. – 250 руб., Гербер Х. – 60 руб., Гершов Г.Н. – 36 руб., Гордон М.Л. – 21 руб., Гордон А.М. – 6 руб. коп., Гурвич Я. – 12 руб., Гохман М. – 9 руб.75 коп., Горфман Я. – 7 руб., Громан Б. – 9 руб., Гурвич И. – 6 руб., Гурвич А. – 5руб., Галин – 1 руб. 50 коп., Гнесин Ф. – 1 руб., Габрилович – 1 руб., Гец – 1 руб., Друцкий И.И. – 20 руб., Дульбергер П. – 13 руб., Дульбергер Д. – 13 руб., Драпкин Х.И. – 6 руб., Драпкин Я.И. – 7 руб., Дембо М. – 2 руб., Данцигер Л. – 50 руб., Дрейфус – 10 руб., Елицер А.И. – 12 руб., Елицерова Хан. – 12 руб., Емес И. – 7 руб., Злотвер Х. – 3 руб., Зильберштейн – 6 руб., Зейферт – 2 руб., Зельцер Г. – 3 руб., Идельсон Х. – 15 руб., Идельсон Р. – 15 руб., Идельсон И. – 2 руб., Идельсон Г. – 2 руб., Иоффе М. – 4 руб., Коган Г.Е. – 42 руб., Коган Ф.Е. – 3 руб., Канн П.М. – 9 руб., Крамер М. – 39 руб., Ковальвассер И. – 3 руб., Кац Я. – 9 руб., Кац Л. – 2 руб.50 коп., Каценельсон – 12 руб., Кунин – 1 руб.50 коп., Кленер И. – 6 руб., Кухлик – 3 руб., Кантер С. – 2 руб.50 коп., Кайцер И. – 2 руб. 40 коп., Картузинский Х. – 1 руб., Куписонов – 2 руб., Каценеленбоген – 1 руб., Кременецкий – 6 руб., Луцкий Г.О. – 18 руб., Леве Л.Я. – 24 руб., Лихтер Б. – 13 руб., Лившиц М.Г. – 8 руб., Лившиц И. – 4 руб., Лившиц Х. – 4 руб., Леин А. – 5 руб., Люблинский П. – 4 руб.90 коп., Левин А. – 3 руб., Лерман – 2 руб., Лурье – 2 руб., Лозман – 1 руб., доктор Маргулис – 18 руб., Микульский И. – 3 руб.50 коп., Могилевский Б. - 3 руб., Минц – 5 руб., Матусевич – 1 руб.90 коп., Матизан – 1 руб.20 коп., Микульский М. – 7 руб., Наглин – 3 руб.40 коп., Огуз А.С. – 13 руб., Островский А. – 24 руб., Поземантир Ф. – 6 руб., Перельман – 1 руб., Рейнгерц Ф. – 33 руб., Рысс Б.И. – руб., Ратнер М.И. – 18 руб., Райхсфельд А.М. – 12 руб., Разовский Н. – 9 руб., Рысс Х.И. – 14 руб., Розенблюм – 9 руб., Рапапорт Я.А. – 34 руб., Рувинский М.Л. – 5 руб., Рецкер Х. – 6 руб., Рубанчик А. – 6 руб., Рысс Я.И. – 4 руб.50 коп., Рабинович С. – 50 коп., Ружанский Х. – 3 руб.50 коп., Ружанский Л. – 1 руб.20 коп., Ружанский М. – 1 руб., Ритов М. – 1 руб., Рабинович Я. – 50 коп., Рапапорт Ф. – 1 руб., Розенфельд – 1 руб., Рапопорт И. – 90 коп., Сироткин И.Л. – 30 руб., Сироткин Б. – 10 руб., Самуильсон А.В. – 39 руб., Стародуб Н.И. – 36 руб., Сангурский – 6 руб., Сегель Л.Т. - 6 руб.50 коп., Стесин М. – 4 руб., Самойлович Л. – 3 руб., Скоблов А.М. – 3 руб., Сотников – 1 руб., Тиктин Ф.О. – 70 руб., Теплинский В.М. – 70 руб., Трояновский П.И. – 1 руб., Фрейдберг А.С. – 28 руб., Файн М.С. – 24 руб., Фрумсон А.П. – 11 руб., Фрумсон П. – 1 руб., Фридман и Фридланд – 12 руб.50 коп., Фонштейн Б.О. – 5 руб., Фишкин С. – 2 руб., Хосудовский Б.Е. – 24 руб., Хенкин М.Л. – 6 руб., Ходов С. – руб., Хурин Б. – 3 руб., Хонович И. – 2 руб., Черниговский Л. – 50 руб., Цигельницкий – 12 руб., Цолнер Б. – 50 руб., Цфас Р. – 3 руб., Штример Я.О. – 60 руб., Шершевский М. – 25 руб., Шендерович Ф. – 6 руб., Шерман Я. – 3 руб., Шехтер С. – 1 руб.20 коп., Ширман М. – 5 руб., Шейнов М. – 4 руб., Эйшинский И. – 7 руб.
50 коп., Эйшинский Г. – 1 руб., Эрберг В. – 15 руб., Эрберг М. – 8 руб., Эсс Я. – 1 руб., Эпель – 1 руб., Юдолович – 1 руб., от NN через Зеликмана – 10 руб., через Вейнберга С. – 2 руб., через Самуильсона – 50 коп. Итого: 1966 руб. 05 коп.

    Поражают точность и исчерпывающий характер этих публичных отчетов. Вожделенная для нас сегодня прозрачность источников дохода и сметы расходов в еврейских благотворительных, религиозных и государственных организациях и учреждениях соблюдалась неукоснительно.

    Летом 1884 года Екатеринославское Губернское Правление приняло решение, непосредственно затрагивавшее евреев Нахичевани, склонных к излишней самостоятельности. В официальных документах это звучало так: «По поводу ходатайства об учреждении особого откупа коробочного сбора для города Нахичевани, независимого от г. Ростова, Екатеринославское Губернское Правление, в виду того, что коробочный сбор установлен собственно для уплаты общественных податей и повинностей, на содержание училищ и на предметы общественного призрения, и находя, что в Нахичевани самостоятельного еврейского общества нет, и что поэтому и общественных повинностей не существует; нет училищ и благотворительных учреждений; нет Раввина, который должен удостоивать резников к производству кошерного мяса и признавать годными орудия, резниками употребляемые, и находя невозможным в настоящее время в Нахичевани коробочный сбор, определило: город Нахичевань по отношению к коробочному сбору оставить по-прежнему в черте Ростовского коробочного сбора.

    Вследствие этого, с разрешения Екатеринославского Губернского Правления, в Городской Управе назначить на 27 июня торги на отдачу в оброчное содержание в Ростове еврейского коробочного сбора с 1 июля 1884 года по 1 января 1888 года».

    Тех читателей, что не смогли прорваться сквозь кружева деепричастных оборотов, хочу успокоить: справедливость восторжествовала! Состоявшиеся торги остались за ростовским купцом Бейнушем Иделевым Рыссом, предложившим наибольшую сумму – 14960 рублей. Вскоре Городская Управа опубликовала прейскурант, который, по своему обыкновению, назвала кратко и деловито: учиненная в Ростовской-на-Дону Городской Управе с членами еврейского общества предметам, предложенным обложить коробочным сбором по мере настоящих способов евреев, отнесенных на основании 13, Высочайше утвержденного в 19 день декабря 1844 г. положения, по 1 классу, и действительных надобностей общества в течение 3,5 лет с 1884 г. по 1888 г.

    Прежде чем познакомиться с результатами хозяйственной деятельности еврейских религиозных учреждений, будет уместным обратить внимание на преобладающие тенденции в распределении средств этими учреждениями. Например, в 1877 году казенный раввин Главной хоральной синагоги Ф.О. Гнесин получил жалованье руб., раввин М. Златкин – 466 руб. 62 коп. за полгода, хор певчих – 1002 руб. 45 коп., кантор Эпштейн – 450 руб. В Солдатской синагоге бывший кантор Гиллер за 1878 год получил 380 руб. 16 коп., кантор, приглашенный из Бердичева для пробы – 60 руб.
на проездные расходы, раввин Златкин – 4 руб. Из сумм, собранных в 1878 году для бедных детей талмуд-торы при Ростовском-на-Дону еврейском духовном правлении Солдатской синагоги, пошло на жалованье учителю Ицковичу – 60 руб. 50 коп., учителю Бабчуку – 12 руб., учителю Крапивнеру – 260 руб., куплено 27 пар сапог для бедных детей – 80 руб., на канцелярские принадлежности и учебные пособия – 6 руб.45 коп. Итого: 418 руб. 95 коп. Это более чем в три раза меньше жалованья раввина Гнесина.

    Если на время отвлечься от калейдоскопа цифр, то современному читателю могут показаться странными обычай «визитов приличия», от которых иудеям в христианские праздники приходилось откупаться благотворительными взносами, необходимость учитывать каждый «дрючок» и таинственное «мытье полотенец». Разумнее было бы платить не за «мытье полотенец», а за мытье рук учениками талмуд-торы, тогда и «кровавых поносов» стало бы меньше. Не пройдет незамеченным и существование в Ростове еврейской театральной труппы и ее выступление в 1883 году вопреки запрещению театральных постановок на идиш.

    Остается предположить диссидентствующий характер театральной труппы, на что законопослушные евреи никогда бы не пошли, а местные власти этого никогда бы не допустили, или выступления ее на русском языке. Театральные постановки еврейской труппы в России на русском языке воспринимались примерно также, как спектакли русского театра в Латвии на латышском языке. Многие сочтут оправданными значительные траты на поддержание тогдашнего вечного огня – «неугасимой лампады за упокоение души в Бозе почившего Государя Императора Александра II».

    Евреи во все времена обязаны были постоянно доказывать свою лояльность власть предержащим. Некоторое недоумение вызовут расходы казенного раввина в 1880 году на содержание казаков, однако уже ближайшие события подтвердят их необходимость.

    В феврале 1883 года по Высочайшему повелению была образована «Высшая комиссия для пересмотра действующих о евреях в Империи законов» под председательством бывшего министра внутренних дел, бывшего министра почт и телеграфа, главноначальствующего департамента духовных дел иностранных исповеданий, члена Государственного Совета Льва Саввича Макова. Но уже 3 марта было сообщено, что статс-секретарь Маков застрелился после раскрытия крупной денежной растраты в министерстве почт и телеграфа.

    Следующие пять лет комиссию возглавлял бывший министр юстиции, член Государственного совета граф К.И. Пален. В качестве экспертов к работе комиссии привлекались и авторитетные еврейские специалисты: банкир, золотопромышленник, общественный деятель и меценат барон Гораций Осипович Гинцбург, железнодорожный концессионер, банкир и филантроп Самуил Соломонович Поляков, врач, государственный и общественный деятель Адам Юльевич Гиршгорн, предприниматель, финансист, общественный деятель и филантроп Абрам Моисеевич Варшавский, ученый-физиолог, общественный деятель Николай Игнатьевич (Ноах Исаакович) Бакст, юрист, государственный и общественный деятель Яков Маркович Гальперн, раввин и общественный деятель Абрам Нотович Драбкин.

    Подобные комиссии создавались и прежде, но все они в конечном итоге оказывались бесплодны. На заседании одной из таких комиссий по еврейскому вопросу после погромов, последовавших за покушением на Александра II, выступил представитель еврейской общины Ростова-на-Дону Г.Е. Коган. Он заявил: «Я твердо верю, что истинную причину указал наш августейший монарх, сказав при приеме еврейской депутации, что еврейские беспорядки – дело рук крамольников... Только изверги, не остановившиеся совершить беспримерное в истории злодеяние 1 марта, способны подвинуть русский, добрый и покорный народ на бесчинство и бесчеловечные поступки».

    Последовавшие в мае 1883 года события должны были убедить Г.Е. Когана, что «подвинуть» на еврейский погром можно гораздо более простым способом, чем покушение на царя. Используя ленинское определение революции 1905 г., можно утверждать, что погром 1883 г. в Ростове-на-Дону был лишь генеральной репетицией ростовского же погрома 1905 г. И вообще – это был не погром, а всего лишь погромишко или погромчик! Нечто вроде старинной русской игры в городки, где фигуры всегда составляют из евреев, а привилегию бросать биты закрепили за собой изобретатели игры.

Газета «Донская пчела» от 12 мая 1883 года.

Заметка «Антиеврейские беспорядки в Ростове-на-Дону»:

    «Во вторник, 10-го мая весь город был встревожен беспорядками, начавшимися с раннего утра. Начало беспорядков – Новый базар, угол Казанской ул., №93, небольшой еврейский кабачок, где под утро этого дня убит был, по словам толпы, сын одного подрядчика, гулявший с проститутками, бывшими при этом кабачке всю ночь. Как говорят, гуляка отказался платить или не заплатил требуемой суммы за употребленное им, что перешло в крупную ссору, окончившуюся тем, что еврейка хозяйка пустила в неплательщика бутылкой, ранившей голову его (человек этот совершенно здоров). Это послужило сигналом; товарищи пострадавшего вмиг разнесли кабачок и, опьяненные вином и местью, с криками бросились дальше. Весть об убийстве евреем русского разнеслась с быстротою молнии и беснующая толпа росла и росла. Месть за убийство изгладилась; она осталась только мотивом-начались антиеврейские беспорядки, обязанные своим происхождением вообще ненавистью к евреям. С Нового базара толпа бросилась на Темерницкую улицу и разбила на ней кабачок, находящийся рядом с д. Башмакова; отсюда толпа перебежала на Старый базар, где на Полицейской ул. разгромила питейное заведение, содержимое евреем, под названием «Московский трактир». Затем толпа сосредоточилась на Казанском переулке, где, побив окна солдатской еврейской синагоги, стала блуждать по нескольким улицам почти бесцельно, переходя с одной улицы на другую. Здесь полиция, сделав несколько арестов, приняла самые энергичные меры по увещанию толпы, приглашая зрителей, число которых доходило до нескольких тысяч, разойтись по домам. Г. Полицмейстер лично являлся во всех центрах скопления народа и увещевал бушующих, доказывая им всю беззаконность их действия и успокаивая их.

    Субъекты, которых можно было принять за вожаков толпы, свободно объяснялись с г. Полицмейстером, причем какой-либо грубой выходки не замечалось. В толпу явились два священника из Казанской церкви, отцы Михаил и Александр, и начали увещевать народ именем Спасителя, заповедавшим любить ближнего, как самого себя. Сотня солдат местной команды с офицерами и воинским начальником поддерживали порядок. Казалось, беспорядки утихли, но ни действующие, ни зрители не расходились. Полицмейстер энергично уговаривал разойтись, но те, не отступая, просили его освободить арестованных. Тишина, однако, прервалась. «Урра!!!» - гаркнула толпа и понеслась с гиком и свистом к полицейскому управлению, где, остановившись у ворот его, продолжала требовать арестованных. Для успокоения им обещали исполнить их требование; через несколько времени послышался барабанный бой – явились солдаты для охраны. Встретив здесь неудачу, бушующие оставили полицейское управление и разделились на две части: одна направилась к Почтовому переулку, где разбила Кубанский трактир, содержимый евреем, а другая – к Дмитриевской улице, где разбив еврейский притон, пошла к Новому базару.

    На Новом базаре разъяренная толпа бешено принялась разносить и разбивать еврейские лавчонки и рундуки с разными товарами и старьем. Покончивши здесь, толпа двинулась на Средний просп. и разбила еврейский кабачок, где арестовано было два человека. Отсюда толпа пошла по Садовой ул., по направлению к Малому проспекту, и, разбив на дороге два «питейных», повернула на Малый проспект, оттуда вновь на Новый базар и, наконец, на Большой проспект, где разбито было два кабака. В это время другая толпа расправлялась на Кузнецкой, Сенной и других улицах, где помещаются дома терпимости, уничтожая, разбивая и разламывая дома терпимости и кабаки, содержимые евреями.

    К вечеру беспорядки происходили, главным образом, на Казанском переулке, где, начиная от еврейских кабачков у фабрики Асмолова и кончая еврейской синагогой, перебиты были решительно все еврейские торговли и лари. Затем толпа сосредоточилась на Богатом источнике, где разбила в пух и прах все еврейские кабачки, трактирчики и притоны. Отсюда бушующие опять вернулись на Казанский переулок, где укрепились в разоренной солдатской синагоге. Бодрствующие с пяти часов утра чины полиции, офицеры и солдаты, не имея ни откуда помощи, выбились из сил.

    В половине 8-го появились казаки, численностью до 150 чел., и начались аресты; буря утихла. Ночь прошла спокойно.

    Возбуждение против евреев сильное. Численность бушевавшей толпы приблизительно можно было определить во всех их группах до пятисот человек».

    То ли погром «неудачно» совпал с днями Священного Коронования Его Императорского Величества Государя Императора Александра III, то ли городские власти решили показать, кто в Ростове хозяин, но бесчинства толпы удалось прекратить и избежать человеческих жертв. К основному доводу идеологов погромщиков о том, что евреи спаивают и развращают русский народ, мы еще вернемся. Однако, наличие только еврейских разгромленных питейных заведений и домов терпимости, а также разрушение и осквернение синагоги, позволяют, однозначно, отвергнуть какую бы то ни было моральную подоплеку беспорядков.

Газета «Донская пчела» от 22 мая 1883 года.

    После антиеврейских беспорядков 10 мая из Новочеркасска были вызваны казаки. В связи с появившимися в городе слухами о «даровой» охране порядка газета опубликовала копии ордеров и расписок казачьих офицеров в получении денег от местного городского управления. Копия первая: «Выдано на продовольствие 13-й Донской конной батарее на 5 дней, с 10 по 14 число сего мая включительно, полагая в сутки для командира по 8 рублей, для четырех субалтерных офицеров по 4 рубля каждому и для 142 человек нижних чинов по 20 коп. в сутки на каждого, всего руб. Сверх того, при выходе казаков этой батареи выдано на каждого нижнего чина по одному рублю.»

    Копия вторая: «Дано на довольствие сборного эскадрона лейб-гвардии Атаманского Его Высочества полка на два дня, 17 и 18 мая (хотя эскадрон этот утром 18 мая уехал из Ростова) включительно, платя в сутки командующему эскадроном по 6 руб. в сутки – 12 руб., шести обер-офицерам по 4 руб. каждому в сутки – 8 руб., одному классному фельдшеру по 2 руб. в сутки – 4 руб. и на 150 человек нижних чинов по коп. в сутки – 60 руб». Кроме того, под расписку каждому нижнему чину выдано по 1 руб., всего 150 руб. Ковка казачьих лошадей производилась тоже за счет города.

    Еще на каждую лошадь выдавалось корма по 4 гарнца овса и по 10 фунтов сена.

    Современному читателю следует пояснить, что гарнец – это мера объема равная 3, литра. Квартиры для нижних чинов были бесплатно отведены городом на ярмарочной площади, в помещении Галаджевой. Подсчитав все траты, газета делает вывод, что «город не скупился на удовлетворение донских казаков». Еврейский погром дорого стоил и евреям, и казне.

    16 мая 1883 года Ростовская-на-Дону городская дума на своем заседании выразила признательность г. Полицмейстеру Ф.А. Нордбергу за «примерную по распорядительности и энергии деятельность по прекращению происходивших мая в Ростове уличных беспорядков». Кроме того, было решено выдать по 1 руб. нижним полицейским чинам за усердное исполнение приказаний Полицмейстера. июня ростовскому Полицмейстеру Нордбергу благодарность объявило и губернское начальство. Вскоре передовой опыт Нордберга пригодился.

РУССКИЙ «АЛФАВИТ» ИЗ ЕВРЕЕВ.

    В 1887 году немногочисленных евреев ОВД ожидало «воссоединение» со своими единоверцами из Екатеринославской губернии. Это знаменательное событие произошло по воле правительства, передавшего Ростовский уезд и Таганрогское градоначальство в состав ОВД вместе с населявшими их евреями. К тому времени в Ростове проживало более 9000 евреев, а в Таганроге – около 2000. Введение в сферу действия закона 1880 г. «О воспрещении евреям права жительства и владения недвижимым имуществом в Области Войска Донского» означало для тысяч евреев массовые выселения и разорение.

    Администрация Ростова, в котором евреи составляли 7% всего населения, прекрасно понимала, что выселение такой массы жителей приведет к резкому упадку хозяйства города. Поэтому городская дума по инициативе своего многолетнего и наиболее решительного лидера – городского головы А.М. Байкова вынуждена была пойти на крайние меры. 20 января 1887 года дума направила на имя императора Александра III прошение следующего содержания: «Городская дума, принимая во внимание, что присоединение признано государем императором желательным и что для обсуждения подробностей исполнения образована была по Высочайшему повелению особая комиссия, – сочла своим долгом обратить внимание Правительства на такие подробности, от разрешения коих в том или другом смысле зависит вся будущность нашего города. Город Ростов есть пункт исключительно торгового, промышленного и фабричного характера, и его население в этом отношении весьма отличается от населения области, к которой Ростов предполагается присоединить. Торговые промышленные обороты города доходят до млн., а обороты банков, в нем действующих, до 600 млн. руб. в год; в этих громадных оборотах принимают участие не одни русские, но также иностранцы и евреи. Выселение из Ростова 10 000 евреев, которым жительство в Области Войска Донского не допускается, имело бы весьма грустные следствия как для города, так и для его обитателей. Торговля и промышленность не делают различия между национальностями, а дают дело каждому, кто хочет трудиться на пользу общую. В Области Войска Донского городов нет, а потому сравнение присоединяемой местности с порядками, существующими в Области, грозило бы лишением нашего города благ Городового положения. На этих основаниях городская дума постановила: повергнуть перед государем императором всеподданнейшее ходатайство о принятии настоящих соображений во внимание при окончательном обсуждении вопроса о присоединении в тех видах, чтобы оно не влекло за собою лишения города Ростова Городового положения и всех тех учреждений, той свободы в торговле и промышленности, которым Ростов обязан своим развитием и которые, принося громадную помощь государству, не могут выносить стеснений без ущерба для хода коммерческих дел, и чтобы действующие для городов всей Российской империи законоположения не были, по случаю присоединения, изменяемы».

    Такое ходатайство и сейчас не стыдно «повергнуть» даже начальнику ЖЭУ.

    Конечно, ходатайство на «Высочайшее имя» возымело действие, и евреям было разрешено остаться в пределах ОВД. Однако, это касалось лишь тех из них, кто постоянно проживал здесь до «воссоединения». Чтобы воспрепятствовать дополнительному притоку евреев в пределы ОВД, были составлены поименные списки – «Алфавиты» всех членов ростовской, нахичеванской, таганрогской и азовской еврейских общин, которые вплоть до 1910 года ежегодно корректировались. Все евреи, как крепостные или ссыльнопоселенцы, оказались привязаны к месту своей приписки, то есть могли жить только в Нахичевани, или только в Ростове, или только в Таганроге и т.д. В краеведческом отделе Ростовской областной публичной библиотеки хранятся три фолианта «Алфавитов» евреев Ростова-на-Дону и Нахичевани переписи 1897 года, подаренные потомственным почетным гражданином, управляющим Ростовским купеческим банком Иосифом Филипповичем Волкенштейном в 1898 году библиотеке при Ростовской-на-Дону главной синагоге, с его дарственным штампом и дарственной надписью двадцатилетнего младшего сына Александра.

    В газетах нашего недавнего советского прошлого в подобных случаях обычно появлялось множество благодарственных писем отдельных граждан, организаций и целых трудовых коллективов в адрес творцов мудрой национальной политики.

    Местные газеты конца XIX века пестрели лишь рекламными объявлениями, но количество в них еврейских фамилий говорило само за себя. «Донской земельный банк с правлением в Таганроге. Представитель в Ростове Б.М. Лившиц, в Армавирской станице – Э.М. Блох». «И.О. Райцын – торговля ювелирными изделиями, часами».
«Торговля мужским и дамским бельем, коврами, гардинами, мебельным материалом в магазине А.Д. Фермана». «Контора Э.Ротштейн». «Магазин красок ЖанЛевина. Трафареты и рисунки для потолков, стен и полов». «М.П. Ингал предлагает двутавровые железные балки, рельсы, цемент портладский». «С. Кипман представляет Товарищество Ж. Блок: велосипеды, швейные и пишущие машины, несгораемые кассы, весы, мимеографы, копировальные прессы, осветительные аппараты».«Г.Я.Тартаковер. Магазин «Конкуренция». Дамское и мужское белье, полотно и столовое белье». «И.Я. Шаевич. Склад печных кафелей и каминов, переносных печей и приборов к ним. Огнеупорных кирпичей». «Яков Гоц, представитель Санкт-Петербургской биллиардной фабрики А. Фрейберга. Склады и магазин биллиардов и всех биллиардных принадлежностей». «Браиловская Мария Захаровна. Специальная школа кройки по французской методе Теодор». «С. Ратновский. В Ростове и Таганроге суконный магазин с отделением мужского платья и меховым отделением».«С.Д. Ратновский. Склад разных бумаг и канцелярских принадлежностей, тетради, курительная бумага, конторские книги». «А.М. Басс. Ростов-на-Дону, Таганрогский проспект, угол Темерницкой улицы. Адрес для телеграммы: Ростов-Дон, Бассу, для писем: А.М. Басс. Ростов. За высокое качество своих изделий фирма имеет три золотых медали и почетный диплом. Фирма существует с 1874 г. Самый обширный склад на Юге России шляп, шапок и фуражек скупных, а также своего производства. На всех изделиях обращается особое внимание, как на выработку, так и на материал, который закупается большими партиями из первых рук заблаговременно и только у лучших русских и заграничных фабрикантов. Постоянно на складе полный ассортимент шляп шерстяных, касторовых, пуховых и соломенных русских и заграничных фабрик на разные цены. Шапки каракулевые, смушковые и разные меховые. В громадном выборе искусственная овчина, бобер, плюш, сукна, трико, шелк, атлас, бумажные товары. Всевозможные картузные и шапочные доклады, бумага, картон и т.д. Каракуль, смушки крымские, кавказские, бухарские и другие. Цены вне конкуренции».

    Последняя пространная реклама не должна вводить в заблуждение читателей.

    Совладельцы фирмы братья Басс не относились к столпам ростовской торговли. Зато другие братья – Рысс были среди наиболее видных представителей торгово-предпринимательской сферы ОВД конца XIX века. Хацкель и Бейнуш Рысс владели крупной по тем временам фирмой АО «Ростовское-на-Дону мукомольное производство бр. Х. и Б. Рысс». В Братском переулке старого Ростова в те времена располагались два крупных мукомольных предприятия – мельница Я.С. Гурвича и мельница братьев Рысс. Отдельно от них находилась еще одна крупная мельница М.Фрумсона.

    Однако, в отличие от других купцов, братья Рысс распространили деловые интересы далеко за пределы своей мельницы.

    Рысс Бейнуш Иделевич – крупный ростовский купец 1-й гильдии, владелец нескольких мануфактур, выпускавших ваксу, вывески и плакаты из жести. Их производство находилось в Николаевском переулке (ныне пер. Семашко). Б. Рысс выделялся среди местных купцов первой гильдии деловой хваткой и особым чутьем. В 1894 году он основал свой завод. В 1897 году приобрел участок земли на ул. Лермонтовской для строительства новых предприятий и собственного дома. В году производство из Николаевского переулка было полностью переведено на ул. Лермонтовскую, где вскоре выстроили несколько корпусов завода «Жесть-Вестен».

    Именно здесь в дальнейшем находились цеха химического производства, впервые в России освоившего выпуск цинковых белил. Так когда-то начиналось современное АО «Эмпилс».

    В 1894-1895 годах в элиту торгово-промышленного Ростова и Нахичевани входили члены биржевого общества Брайловский Яков Михайлович, Брайловский Иосиф Васильевич, Блох Жозеф Исаевич, Беркович Борис Яковлевич, Волкенштейн Иосиф Филиппович, Вейсбейн Давид Лазаревич, Вейш Лев Георгиевич, Вейнберг Григорий Семенович, Гербсман Израиль Иосифович, Гальбрайх Яков Абрамович, Данцигер Евсей Лазаревич, Елицер Исаак Осипович, Елицер Матвей Осипович, Ингал Марк Константинович, Каменка Борис Абрамович, Лившиц Борис Моисеевич, Прут Соломон Иосифович, Патт Моисей Абрамович, Рысс Бейнуш Иделевич, Рысс Хацкель Иделевич, Рейнгерц Федор Григорьевич, Раппопорт Изидор Бернардович, Фельдман Александр Яковлевич, Файн Иосиф Моисеевич, Фрумсон Моисей Николаевич, Шварц Сигизмунд Борисович, Ширман Владимир Михайлович, Ширман Моисей Абрамович. Из 168 наиболее крупных представителей донского торгово-промышленного капитала около 18% были евреями.

    Особой активностью на общественном поприще в 1890-х годах отличались Г.Е. Коган, А.Я. Фельдман, Б.А. Каменка, Ф.Г. Рейнгерц и М.И. Елицер. В 1887 году Григорий Ефимович Коган был избран членом городской управы, ответственным за делопроизводство, счетоводство и кассу, с годовым окладом в 3000 рублей. Его предшественник на этом посту внезапно умер и после ревизии кассы был уличен в финансовых злоупотреблениях. Поэтому избрание было выражением особого доверия к Г.Е. Когану. Правда, на второй срок его не переизбрали, но в избирательных списках в городскую думу 1890 г. числились Иосиф Маркович и Матвей Маркович Елицеры, Хаим Лейбович Бейлин, Давид Давыдов, Осип Робовский и другие евреи.

    Александр Яковлевич Фельдман, крупный экспортер хлеба и судовладелец, в году был членом биржевого общества, одним из составителей проекта «Гланейших местных торговых обычаев Ростовского-на-Дону рынка». В 1896 году А.Я. Фельдмана избрали членом биржевого комитета, а в 1899 году – представителем Русского общества вывозной торговли от ростовских экспортеров хлеба на заседании Комиссии при Департаменте торговли и мануфактур по упорядочению хлебной торговли. В 1896 году для участия в заседаниях городского податного присутствия при раскладе дополнительного сбора с гильдейских предприятий по г. Ростову-на-Дону от мукомолов был избран Матвей Иосифович Елицер, от судовладельцев – Александр Яковлевич Фельдман. Во многих комиссиях биржевого общества участвовали «из среды покупателей» Федор Григорьевич Рейнгерц, «из среды продавцов» купец 1-й гильдии Яков Михайлович Брайловский. Многолетним членом биржевого общества, а с 1899 г. и биржевым старшиной был Борис Абрамович Каменка. В году в связи с опасностью голода от неурожая и наплыва беженцев городская дума организовала комитет для оказания помощи нуждающимся, приема и расходования пожертвований. В комитет избрали коммерции советника Б.А. Каменку.

    Большая деловая активность и связанная с ней конкурентная борьба нередко приводили к скандалам. Один из них выплеснулся на страницы газет, когда купцу М.И. Елицеру запретили въезд в Екатеринодар. В сентябре 1897 года в местных газетах последовали официальные разъяснения на этот счет: «Указ сената от 1890 г.
гласит, что право временного пребывания вне черты настоящего жительства для торговых дел предоставлено евреям вообще п.3 ст.157 Устава паспортного, евреям же купцам обеих гильдий, приписанным в черте оседлости, – ст.161, а евреям, приписанным вне черты оседлости, – п.1 ст.12 того же Устава изд. 1890 г., и что, таким образом, воспрещение Терским областным управлением купцу 1-й гильдии из Екатеринодара М.И. Елицеру приезда и временного пребывания в Терской области не имеет законного основания».

    Немалый вклад внесли евреи в становление городского хозяйства, организацию электрического освещения улиц, конно-железных дорог, строительство водопровода, работу учреждений здравоохранения. Историки разыскали даже местного изобретателя – еврея. Ростовский техник Н.И. Биншток в 1895 году создал аккумулятор оригинальной конструкции и через два года подал заявку в Департамент торговли и мануфактур для получения лицензии на пятилетнее монопольное пользование своим изобретением. Герметически закрытый, полусухой «элемент» при небольшом объеме, легкости и простоте зарядки давал напряжение 3 вольта. Изобретатель надеялся создать электрический движок для велосипеда, использовать батарею «элементов» для бытовых целей.

    В 1896 году московская фирма «Н. Феттер и Е. Гинкель» построила в Ростове первую электростанцию, и на Большой Садовой улице зажглись сразу электрических фонарей. Многое сделал для развития внутригородского транспорта потомственный почетный гражданин Иосиф Матвеевич (Моисеевич) Файн, директор Общества ростово-нахичеванских конно-железных дорог (конки), представитель бельгийского акционерного общества «Трамвай» в Ростове-на-Дону, член Ростовского коммерческого клуба. В сентябре 1897 г. представитель АО «Гелиос» П.И. Ратнер и представитель «Берлинского акционерного общества для строительства и эксплуатации железных дорог в России» М.Г. Корнфельд оповестили городскую управу Таганрога о готовности начать работы по устройству в городе водопровода, электрического освещения и трамвая. Однако из-за скудости городской казны водопровод появился в Таганроге лишь после установления советской власти. До этого состоятельные таганрожцы, жившие в центре города в собственных домах, строили глубокие бетонированные колодцы, так называемые цистерны, куда стекала по трубам дождевая вода с крыш. Финансировались городские хозяйственные работы из нескольких источников, в том числе частными и акционерными кредитными учреждениями. Частные кредитные учреждения в Ростове представляли И.Ф. Волкенштейн, И.Г. Коган. В 1897 году в собрание уполномоченных для принятия нового устава Ростовского общества взаимного кредита избраны И.О. Елицер, М.Н. Гербер, Б.А. Каменка, Н.К. Бухгейм, Б.И. Рысс. В Таганроге на этом поприще себя проявил банкирский дом Александра Абрамовича (Давида-Шеля Авраамовича) Давидовича.

    Бесспорным достижением городского хозяйства стало начало строительства в году инженером Гринбергом ростовской набережной.

    Различные вопросы, касающиеся евреев, время от времени попадали в повестку дня городской думы. Например, 30 октября 1897 года на очередном заседании Ростовской городской думы под №4 стоял запрос купцов Фридриха Нольтенсмейера и Лейбы Сегеля о выдаче удостоверений в неимении препятствий к продаже сильнодействующих и ядовитых веществ из принадлежавших им аптекарских магазинов.

    Под №9 на этом же заседании разбиралось ходатайство студентов Эйшискина, Грановского, Браиловского и Гинцбурга о предоставлении им освобождающихся 1 января 1898 г. двух стипендий для евреев имени провизора Зеленского. Впрочем, трудности с получением образования испытывали не только евреи. Об этом можно судить хотя бы по тому, что еще в 1879 году гласный городской думы Г.Е. Коган вынужден был поднять вопрос о преобразовании четырехклассной ростовской прогимназии в шестиклассную. К сожалению, он так и не дожил до реформы образования.

    Участие евреев в сфере здравоохранения городов, присоединенных к ОВД в году, всегда было значительным. Кроме Еврейской больницы Ростова, врачи-евреи работали во всех городских больницах, занимались частной практикой. Местные газеты пестрели их объявлениями: «Доктор медицины М.Л. Коган. Акушерство, гинекология», «Зубной врач И.Е. Рабинович», «Акушерство, женские и детские болезни, Б.И. Немировский», «Врач Шклявер, кожные и венерические болезни», «А.Я. Канторович, болезни уха, горла, носа», «Провизор М. Файнгольд, владелец аптеки с химико-бактериологической лабораторией», «Зубной врач Эрман», «Женщина-врач Ревич-Сабсович», «Женщина-врач Бабель-Бухштаб М.А»., «Акушерка и городская оспопрививательница П.И. Житомирская», «Доктор С.Г. Мандельштам, гинекология, терапия, детские болезни», «Доктор Бриль», «И. Гербсман, кожные и венерические болезни», «Венеролог Волпянский», «Доктор медицины А.И. Гринфельд, дерматология, венерология», «Доктор медицины Ю.М. Марголис», «Детские и легочные болезни. Г.М. Мерейнес», «Зубной врач Ревич Анна Елизаровна», «Акушерство, хирургия, глазные болезни, К.Л. Кунахович», «Д.И.Островский, внутренние и детские болезни, неврология», «И.Я.Дубров, болезни уха, горла, носа», «Доктор медицины А.И. Левентон», «Массажист в Еврейской больнице С.В. Трумпельдор», «Невропатолог, психиатр Г.М. Гурфинкель», «Ветеринар Г.В. Трумпельдор. Московская ул., 66».

    Публиковались и более пространные сообщения типа: «В Таганроге поселился живший ранее в Америке доктор Г. Ланде. Он сделал интересный доклад об американских врачах на очередном собрании членов общества таганрогских врачей».

    Сейчас у таганрожцев интерес вызвал бы не доклад, а сам вернувшийся из США доктор Г. Ланде. В 1898 году газеты объявили о смерти после тяжелой и продолжительной болезни от сахарного диабета и инсульта старшего врача Донского кадетского корпуса в Новочеркасске, статского советника, доктора медицины Эдуарда Леви. Доктор Леви родился в 1850 году. В 27 лет стал доктором медицины, принял евангелическо-лютеранское вероисповедание. Служил военным врачом, в том числе, старшим ординатором хирургического госпиталя. С 1895 года был старшим врачом Донского кадетского корпуса, где еще преподавал естественную историю.

    В 1895 году в Таганроге состоялось знаменательное событие – открытие нового лечебного учреждения с официальным названием «Водолечебница врачей Н.Г. Дивариса и Д.М. Гордона». Личность пожилого, опытного врача, доктора медицины Н.Г. Дивариса не входит в круг наших тематических интересов, зато на его коллеге стоит остановиться. Молодой, энергичный врач Давид Маркович Гордон родился в Таганроге в 1862 году. Отец его Маркус Липманович Гордон был богатым купцом. В 1884 году Д.М. Гордон одновременно с А.П. Чеховым окончил медицинский факультет Московского университета, после чего еще три года стажировался в клиниках Германии. Вернувшись в Таганрог, Д.М. Гордон вместе с Н.Г. Диварисом пытались собственными силами открыть и сделать доходной работу частной физиолечебницы, но потерпели неудачу. Лишь через несколько лет, при солидной финансовой поддержке Маркуса Гордона, им удалось в заново отстроенном и оборудованном корпусе на территории имения миллионера Алфераки открыть свою лечебницу, которая стала пользоваться популярностью у состоятельных людей и приносить немалый доход.

    Для оздоровления пациентов использовались мягкий климат, водные процедуры, лечебная гимнастика, солнечные ванны, массаж, кумысолечение. Со временем добавились многие новые методы физиопроцедур. В начале XX века лечебница принимала одновременно 25 человек, а плата за лечение в течение месяца составляла более 125 рублей с каждого пациента. В 1920 году Д.М. Гордон передал свой санаторий государству и был оставлен в нем главным врачом. В мае 1922 года состоялось повторное открытие лечебницы уже под названием «1-й губернский рабочий санаторий».

    Давид Маркович Гордон оставался главным врачом вплоть до смерти 8 января 1931 года, а его имя было присвоено санаторию. Однако, несмотря на то, что имя это сохранилось в памяти народной до сих пор и стало нарицательным, фамилия Д.М. Гордон в официальном названии Таганрогской областной физиотерапевтической больницы кому-то из местного руководства резала слух и потому тихо исчезла. После смерти Гордона директором санатория назначили его заместителя Раису Львовну Винницкую, которая исполняла эти обязанности вплоть до оккупации Таганрога немцами.

    В октябре 1897 года в Ростове открылась первая лечебница, основанная группой из семи врачей, среди которых были А.И. Гринфельд, супруги Р.П. Сабсович и Р.Е. Сабсович.

    Ростовская и таганрогская еврейские общины представляли в те годы весьма солидные образования. На территории ОВД к 1892 году проживало около человек, из них евреев насчитывалось, примерно, 15 154 человека. До революции евреи составляли почти 20% населения Таганрога. Действовали еврейский молитвенный дом на улице Чехова, 30, хедеры Мовши Певриеро в пер. Коммерческом, 30, Абрама Рузина в пер. Депальдовском, 77, Хаима-Арона Усмана на ул. Александровской, 78, Шпира Зуссмана в пер. Депальдовском, 71. Но особенно впечатляет список домовладельцев-евреев. Изыскания краеведов дают возможность устроить читателю небольшую экскурсию по центральным улицам Таганрога.

Улица Николаевская (ныне ул. Фрунзе), дом №12. С 1898 г. этим домом владел купец Гирш Хаимович Фельдман, староста местной хоральной синагоги, отец знаменитой актрисы театра и кино Ф.Г. Раневской.

Улица Николаевская, дом №24. В конце 1880-х годов дом приобрел провизор Яков Соломонович Парнох, оставшийся в истории, как и Г.Х. Фельдман, благодаря своим детям: детской писательнице и поэтессе Елизавете Тараховсой, поэтессе и переводчице Софье Парнок и поэту, переводчику, эссеисту, хореографу и джазовому музыканту Валентину Парнаху. Позже этот дом принадлежал семье однокашника А.П. Чехова по гимназии, кандидата прав Петербургского университета и местного нотариуса, крещеного еврея Михаила Абрамовича Рабиновича.

Улица Николаевская, дом №30. Этим домом владел купец Нусим Соломонович Фалькнер. Его дочь Амалия в 1897 году крестилась и приняла имя Мария. В дальнейшем Мария Натановна Смит-Фалькнер стала известным экономистом, членом корреспондентом АН СССР.

Улица Николаевская, дом №40. С 1896 г. здесь жил купец Давид-Шель Авраамович Давидович, основавший банкирский дом. В 1911 году он скончался в возрасте 49 лет, не успев достроить новое двухэтажное здание для своего банка. После его смерти делами банка успешно занималась жена.

Улица Николаевская, дом №66. Этим домом до национализации собственности в 1925 году владел фабрикант Хайкин.

Улица Николаевская, дом №72. Дом построил для себя в 1880 году купец Иосиф Сабсович, один из членов большой семьи Сапсовичей или Сабсовичей, к тому времени уже более полувека жившей в Таганроге. Брат его, Леон Дорофеевич, был купцом 2-й гильдии, почетным блюстителем Таганрогского еврейского училища 2-го разряда и членом мостового комитета. Другой брат, Яков Дорофеевич, купец и домовладелец, имел четырех детей и среди них сына Александра (1871 г.), который был одноклассником А.П. Чехова в гимназии. Третий брат, Михаил Дорофеевич, поставлял восковые свечи в церковные храмы и учреждения. Сын, Вениамин Иосифович Сабсович, был крупным амбарщиком, хлеботорговцем и домовладельцем.

Улица Николаевская, дом №78. В 1880 году этот дом построил богатый купец 1-й гильдии Михаил Яковлевич Шик. Он владел и другими домами, был среди первых блюстителей открытого 17 октября 1877 г. еврейского начального училища, избирался с 1890 г. гласным городской думы, членом оценочной комиссии Донского Земельного банка.

Улица Александровская (ныне ул. Свердлова), дом №13. В 1880 году дом купила ростовская мещанка Любовь Осиповна Эрберг. С начала 1900-х годов домом владели купец Вульф Исаевич Бляхер, Анна Осиповна Бляхер и ее супруг Эля Абрамович Браславский.

Улица Александровская, дом №14. С середины 1890-х годов и вплоть до национализации собственности в 1925 году домом владел минский мещанин Рувим Вульфович Флакс, имевший гостиницу на Старом базаре.

Улица Александровская, дом №32. С 1897 г. здесь принимала больных женщина-врач Ф.С. Пригожева-Тараховская. Кроме того, в доме располагались бактериологический кабинет и химико-аналитическая лаборатория магистра фармации С.А. Гинзбурга, где исследовались кровь, питьевая вода, пищевые продукты и другие вещества.

Улица Александровская, дом №33. В 1890-х годах дом купил славяно-сербский мещанин Моисей Иосифович Краков с женой Кейлей Абрамовной.

Улица Александровская, дом №35. С 1900 г. до 1925 г. домом владел горецкий мещанин Иосиф-Берк Лейбович Рецкер. Здесь же на Александровской улице в году он вместе с отцом актрисы Ф.Г. Раневской – Г.Х. Фельдманом и другими компаньонами купил за 25 тысяч рублей огромную мельницу Симановича. Его сын Иосиф Рецкер вместе с Михаилом Ароновичем Баршай владели вплоть до 1920 г. пивоваренным заводом Базенера, дав ему новое название «Рецкер и Баршай».

Улица Александровская, дом №36. С 1910 г. домом владел богатый купец, староста духовного правления Таганрогской хоральной синагоги Александр-Иосиф Викторович Виктешмайер (1846-1911) вместе с женой Розалией Яковлевной и детьми.
На Новом базаре ему принадлежали паровая мельница для помола ржаной муки, бани и несколько магазинов, впоследствии проданных за 220 тысяч рублей. Виктешмайер более 20 лет исполнял обязанности старосты местной синагоги. Несмотря на это, его приемник потребовал проведения ревизии, обвинив Виктешмайера в финансовой недобросовестности. В начале XX века Герш Мордухович Резников открыл в этом доме конфетно-прянично-бараночную фабрику и магазин бакалейных товаров.
Во дворе купец Х.Д. Симанович устроил склады каменного и древесного угля.

Улица Александровская, дом №53. Домом с 1910-х годов и почти до революции владел таганрогский купец, хлеботорговец Яков Михайлович Дринберг. Ему же принадлежали еще несколько домов.

Улица Александровская, дом №56. С 1910 г. до 1925 г. домом владел врач Таганрогского коммерческого училища, акушер-гинеколог женской больницы и родильного приюта Марк Соломонович Меерович. В доме у него существовал и маленький стационар на 5 коек. Оценивали дом в 24 тысячи рублей.

Улица Александровская, дом №57. Домом с 1890-х годов и почти до революции владел таганрогский купец Иосиф Абрамович Водяной.

Улица Александровская, дом №75. С 1910 г. и до национализации собственности в 1925 году домом владел таганрогский мещанин, а в 1917 году гласный городской думы от еврейской общины Рувим Бейнусов (Борисович) Кобрин. Его статьи под псевдонимом «Брик и Ко» появлялись в местных газетах.

Улица Александровская, дом №79. С конца 1870-х годов здесь жили хлеботорговец, купец Исаак Бесчинский с супругой Эстер Дорофеевной и многочисленным семейством, затем его сыновья Вениамин Исаакович и Соломон Исаакович Бесчинские. У Вениамина Исааковича родились сыновья Сергей (1882 г.), Исаак (1886 г.), Константин (1895 г.). У Соломона Исааковича родились сыновья Владимир (1873 г.), Евгений (1875 г.), Адольф (1881 г.)

Улица Александровская, дом №80. Здесь жила и вела частный прием пациентов акушерка С.А. Готлобер.

Улица Александровская, дом №82/84. В середине 1890-х годов домом владел купец Оскар Абрамович Розенберг, а после 1910 года здесь жил член биржевого комитета, купец Соломон (Шлема) Аронович Берлин с женой Евгенией (Геней) Александровной Виктешмаер, сыновьями Михаилом (1897 г.), Павлом (1902 г.), Адольфом (1907 г.) и дочерью Марианной (1906 г.).

Улица Александровская, дом №83. С 1910 г. по 1925 г. дом принадлежал Нухиму Ицко Фридлянду.

Улица Александровская, дом №86. С 1896 г. дом принадлежал таганрогскому мещанину Давиду Янкелевичу Гершеновскому, владевшему пивной лавкой и фабрикой по розливу искусственных минеральных вод. На первом этаже этого дома содержал кабак Борис Маркович.

Улица Чеховская (ныне ул. Чехова), дом №7 а. В начале XX века дом принадлежал М.Д.Вейцману.

Улица Чеховская, дом №7 г. Здесь жил таганрогский мещанин Моисей Лейзерович.

Улица Чеховская, дом №18. Домом владел слуцкий мещанин Мордух Гиршович Вилдавский с женой Ривкой и дочерью Анной. Он же владел мельницей в Таганроге.

В доме снимал комнату судебный следователь Григорий Моисеевич Волковысский.
Оценивали дом в 17 тысяч рублей.

Улица Чеховская, дом №65. В 1900-х годах домом владел таганрогский мещанин Нухим Беньяминович Добровенский.

Улица Чеховская, дом №93. В 1890-х годах домом владел таганрогский купец Залман Вениаминович Подольский, а затем поочередно мещанин Берк Кисин и торговец Давид Янкелевич Гершеновский.

Улица Чеховская, дом №99. В 1880-х годах домом владел таганрогский мещанин Абрам Израилевич Янкелевич.

Улица Чеховская, дом №111. Дом принадлежал купцу Якову (Гершу) Шамковичу с женой Двойрой. Их сын Исаак (1862-1941) учился в одном классе гимназии с А.П. Чеховым, затем в 1887 г. окончил Медико-хирургическую академию в Петербурге, работал врачом в Таганроге. В 1931 г. и 1936 г. дважды удостоен звания Героя Труда. Второй сын Михаил стал юристом и погиб при кораблекрушении в 23 года.
Третий сын Абрам работал ЛОР-врачом и дерматовенерологом.

Улица Петровская, дом №31. В 1872 г. большой трехэтажный дом для крупного магазина выстроил на углу Итальянского переулка купец Майкапар, отец будущего известного пианиста, композитора и педагога Самуила Моисеевича Майкапара. В 1915 г. этот дом оценили, также как дворец Алфераки, в 70 тысяч рублей.

Улица Петровская, дом №53. В этом доме в 1880-1890 гг. помещался кабинет зубного врача Л.В. Киршона.

Улица Петровская, дом №54. После 1910 г. домом владел купец Вениамин Иосифович Сабсович.

Улица Петровская, дом №56. С 1890-х годов до национализации собственности в 1925 г. домом владели врач Исаак Иосифович Сабсович и его жена Елена. Исаак был одноклассником А.П. Чехова в мужской гимназии Таганрога.

Улица Петровская, дом №58. В этом доме длительно находился кабинет протезиста Ц.С. Нордштейна. Брат его, А.С. Нордштейн, владел фотоателье в Таганроге.

Улица Петровская, дом №96. До 1910 г. домом владел купец Вениамин Иосифович Сабсович.

Улица Петровская, дом №98. Домом владел таганрогский мещанин Исаак-Бер Ицков, затем Мознаим и Алексей Гиршфельд.

Переулок Итальянский, дом №3. Домом владел С.Д. Апатов. Его дядя Юдель Апатов в 1872г выдал замуж свою дочь Елену за знаменитого скульптора М.М. Антокольского.

Переулок Итальянский, дом №33. Купцы Соломон Аронович и Абрам Гиллевич устроили в этом доме склады сахара, пшена, муки, крупы, масла, фасоли и других товаров.

Еврейская община Ростова конца XIX века была одной из крупнейших на юге России. Она имела три религиозные еврейские школы – талмуд-торы, женское еврейское общественное училище, еврейское училище при главной хоральной синагоге.

В главной хоральной синагоге на Воронцовской улице общественным раввином был Петр Абрамович Ямпольский, старостой- Матвей Иосифович Елицер, ученым – Борис Абрамович Каменка, казначеем – Б.Е. Хосудовский. Казенный или общественный раввин П.А. Ямпольский (р.1852), жил в Ростове-на-Дону с 1872 года, имел невысокий гражданский чин 8 класса – коллежский асессор, зато окончил Императорскую Военно-медицинскую академию в Петербурге и был доктором медицины. Роль духовного раввина в середине 1890-х годов исполнял престарелый, 82-летний мещанин г. Вилькомира Ковенской губернии Герш Лейбов Флак.

В Солдатской синагоге на углу Казанского переулка и Полицейской улицы старостой был Самуил Григорьевич Котель, ученым – Григорий Соломонович Личкус, казначеем – Исай Давидович Хацман. В ремесленном молитвенном доме на углу Казанского переулка и Старопочтовой улицы старостой был Борохович С.Б., ученым – Гальперин Ф.З., казначеем – Ратновский С.Д. В Духовном правлении Нахичеванского молитвенного дома старостой был Израиль Осипович Гербсман, ученым – Яков Осипович Кац, казначеем – Борис Яковлевич Беркович.

    И все это на 300 нахичеванских евреев!

    Бесперебойно функционировало Духовное правление Ростовской-на-Дону главной хоральной синагоги. Ростовский общественный раввин доктор П.А. Ямпольский проводил субботние духовные беседы в здании талмуд-торы при главной хоральной синагоге.

    Если читатель уже заметил существование двух разных раввинов – казенного и общественного, в одной общине, то следует пояснить, что подобное положение возникло лишь с 1857 г., как реакция религиозного сообщества на навязывание правительством России и местными властями собственных креатур для контроля образа мыслей и получения дополнительного рычага влияния на еврейскую общину.

    Вынужденные терпеть не слишком сведущих в иудаизме, но утверждаемых губернскими властями, казенных раввинов, в еврейских общинах пошли по пути избрания их помощников, так называемых, духовных или общественных раввинов, которые и считались неформальными лидерами местных религиозных сообществ.

    Много внимания уделяла еврейская община благотворительной деятельности.

    В рамках существующего законодательства и по еврейской традиции было принято содержать специальные больницы и аптеки для бедных, общинных врачей, помогать с доставкой в лечебные учреждения, организовывать интернаты для хронических больных и общества попечения о больных («Эзрат холим»). Для бездомных евреев община создавала странноприимные дома, ночлежки («хекдеши»), богадельни, сиротские дома, ясли. Община помогала бедным невестам, солдатам, организовывала дешевые столовые, снабжала бедных евреев по низким ценам топливом, одеждой, давала беспроцентный кредит («гмилут-хесед»), безвозвратные пособия нуждающимся. Состоятельные евреи часто завещали свои капиталы на благотворительные цели.

    В доходной части бюджета Ростова была статья: проценты на завещанные жителями капиталы. Среди них были капитал имени М. Фрумсона с выдачей процентов Александровскому благотворительному обществу, Еврейской больнице, талмуд-торе при главной синагоге, капитал имени И.М. Елицера с выдачей процентов на содержание богадельни при Еврейской больнице, капитал имени И.А. Фронштейна с выдачей процентов на содержание неимущих больных в Еврейской больнице.

    В 1893 году, согласно завещанию своего отца Иосифа Марковича Елицера, купцы Матвей и Исаак Елицеры начали строительство еврейской богадельни при Еврейской больнице в Ростове. Богадельня получила имя И.М. Елицера. Попечителем ее избрали И.Ф. Волкенштейна. Староста главной хоральной синагоги Матвей Иосифович Елицер призвал членов общины организовать сбор средств в пользу богадельни и специального комитета помощи нуждающимся. В разные периоды в богадельне одновременно проживало от 30 до 50 человек в возрасте от 45 до 90 лет. На содержание каждого человека отпускалось в день около 40 копеек или ровно столько же, сколько в Еврейской больнице. В списке благотворителей еврейской богадельни были И.М. Елицер, А.Я. Фельдман, Н.А. Гордон, Л.Л. Аптекман, Л.М. Ингал, Б.Р. Оксенберг, Б.Е. Хосудовский, С.Е. Кацман, Е.М. Хосудовская, И.Д. Гутерман, Л.Г. Эсс, Б.И. Рысс, И.Б. Мекель, Г.С. Ботвинников, М.Н. Ингал, Р.П. Ингал, Л.П. Гринберг, Л.Г. Гуревич, Ф.Г. Житомирский, М.И. Глуховской, Шуляцкий, Эрлихман, Лифшиц, Чертов.

    Вся богадельня круглый год бесплатно мылась в бане М.И. Глуховского.

    Обязанностью общины была также организация правильного, то есть соответствующего религиозным требованиям, питания своих членов. Свод правил заготовки и приготовления пищи в иудаизме носит название «кашрут», а продукты питания и готовая пища, удовлетворяющие требованиям кашрута и пригодные в пищу религиозному еврею, называют кошерными. По законам иудаизма в пищу разрешены лишь млекопитающие, имеющие раздвоенные копыта и жующие жвачку: крупный и мелкий рогатый скот, олени, косули и т.д. Запрещено есть мясо верблюда, свиньи, зайца, барсука. Из различных видов рыб разрешены в пищу лишь те, что имеют плавники и чешую. Нельзя есть омаров, крабов, устриц, креветок и другие заморские лакомства. К кошерному относят мясо основных видов домашних птиц: уток, кур, гусей, индюков. Предназначенных на убой животных умерщвляют особым способом, туши их разделывают по строгим правилам с максимальным удалением крови. Для исполнения важных и освященных веками обязанностей по убою скота община содержала специально обученного и прошедшего испытания резника, или, по-еврейски, «шойхета». Эта профессия оставила неизгладимый след в фамилиях многих евреев.

    Проблема производства и продажи кошерных продуктов время от времени становилась предметом официальной переписки между городскими органами управления Ростова-на-Дону, Таганрога и канцелярией Наказного атамана ОВД. Например, уличенный в нарушениях на Ростовской бойне в районе Братского кладбища, городской ветеринарный врач И.И. Друцкий оправдывал в рапорте несвоевременную уплату комиссионных сборов между прочим и тем, что «те мясоторговцы, которые режут скот для евреев, даже не могут и определить, какое количество скота бывает ими убито в тот день, так как это зависит от того, сколько из убитого скота будет признано евреями годным для них». В 1893 г. завязалась переписка между Еврейским духовным управлением Таганрога и Таганрогской городской управой. Евреи жаловались на увеличение привоза из Ростова резаной птицы, особенно гусей, для продажи в дни еврейских праздников, приготовленной не в соответствии с религиозными требованиями. Обманутые евреи невольно употребляли некошерную пищу и впадали в грех, а некоторые из них вообще не рискуют больше покупать мясо и птицу на базаре. Кроме того, торговцы кошерным мясом и птицей для евреев перестали регулярно выплачивать деньги в пользу коробочного сбора из расчета 2 копейки с 1 фунта мяса, и поэтому касса коробочного сбора недосчитывается ежегодно от 640 до 800 рублей, что сдерживает благотворительную деятельность общины, ограничивает возможности помощи бедным, больным, учащимся еврейского училища, содержания хоральной синагоги и еврейского училища.

    В письме Еврейского духовного управления содержался проект постановления из следующих пунктов: 1. Воспрещается привоз и продажа кошерной резаной птицы в г. Таганрог из других мест без удостоверения от раввинов этих мест, что означенная привозная птица действительно кошерна. 2. Воспрещается продажа в г. Таганроге местной резаной птицы без удостоверения местных учреждений об оплате коробочного сбора в размере копейки с фунта. Таганрогский городской голова переправил ходатайство евреев и проект постановления в адрес Атаманской войсковой канцелярии, откуда вскоре за подписью управляющего канцелярией полковника Туроверова пришел отказ, мотивированный тем, что это проблема экономическая и политической безопасности не угрожает.

    Донские евреи конца XIX века оставили нам для памяти не только свои прошения и ходатайства, но и литературно-публицистические произведения. Среди местных журналистов и литераторов мы найдем немало еврейских имен. Газету «Приазовский край» в Ростове-на-Дону некоторое время издавал Моисей Леонтьевич Гольдштейн (1868-1932). С 1892 г. весьма успешно выпускалась газета «Ростовские-на-Дону известия». Газета просуществовала несколько лет, а затем слилась с газетой «Приазовский край». Редактором и ведущим сотрудником газеты до и после объединения бессменно оставался Н.И. Розенштейн, часто выступавший с фельетонами под псевдонимом «Пикквик». Широко был известен на Дону Абрам Борисович Тараховский, таганрогский историк, владелец типографии и журналист, ведший в газете «Приазовский край» еженедельную колонку фельетонов «Арабески» под ироничным псевдонимом «Шиллер из Таганрога». Он существенно помог историку и краеведу П.П. Филевскому в сборе материала для его книги «История города Таганрога». В 1892 г. в газете «Ростовские-на-Дону известия» напечатал свое первое стихотворение, посвященное А.В. Кольцову, будущий известный писатель, крещеный еврей Алексей Иванович Свирский. В местных газетах он опубликовал серию очерков и рассказов из жизни ростовского дна, пользовавшихся большим успехом и в дальнейшем изданных отдельными книгами под названием «Ростовские трущобы» и «В стенах тюрьмы».

    Популяризаторами русской литературы проявили себя члены общества Кольцовской библиотеки. Эта бесплатная народная библиотека-читальня имени А.В. Кольцова открылась в 1897 г. на деньги Ростовской городской управы, пожертвования и взносы членов общества Кольцовской библиотеки. Читателями библиотеки были в основном дети из бедных семей. В члены правления общества Кольцовской библиотеки входил Илья Давидович Гутерман, казначеем общества долгое время был Марк Абрамович Гольфанд. Среди активистов общества были Эсфирь Соломоновна Брайловская, мать родоначальницы известной в Ростове еврейской семьи Жак – Марии Семеновны Жак, Клара Владимировна Зельцер, Марк Лазаревич Фридман, Моисей Леонтьевич Сабсович, Мария Михайловна Ингал.

    Широкое представительство евреев в сугубо русской общественной организации объяснялось значительным влиянием во второй половине XIX века идей ассимиляции и просвещения – «гаскалы». Считалось, что стоит только евреям по внешним признакам, одежде, речи, образу мыслей слиться с окружающим населением, как отношение к ним коренным образом изменится.

    Погромы 1880-х годов сильно сократили ряды сторонников ассимиляции.

    С 1888 г. на Дону существовали первые марксистские кружки для рабочих, куда в качестве пропагандиста был привлечен Л.М. Богораз, переехавший из Казани в Таганрог.

    "…Валентин Андреевич Трифонов был профессиональный революционер, старый
большевик, прошедший тюрьмы и ссылки. По происхождению он был донской казак, уроженец станицы Новочеркасской, хутора Верхне-Кундрюченского, но с семи лет, когда родители его умерли, жил в городе, воспитывался в ремесленном училище в Майкопе.

    Было их два брата: старший Евгений и младший Валентин. Оба совсем молодыми, отец шестнадцати лет, а Евгений девятнадцати, вступили в партию - в Ростове, в 1904 году. И очень скоро, через год, они доказали, что связали свою жизнь с партией не только затем, чтобы в конспиративных квартирах вечерами изучать "диалектику по Гегелю" и историю культуры по книжкам Липперта и Мижуева.

    В 1905 году оба брата участвовали в вооруженном восстании в Ростове, и Евгения судил военно-окружной суд после того, как восстание было подавлено. Евгений получил десять лет каторги, а Валентин - без суда - административную ссылку в Сибирь. Вот так они вступили в партию. И так началась и кончилась их юность: баррикадами, судом и Сибирью. Да и была ли юность у этих юношей? Было сиротство, была голодная жизнь у чужих людей, был труд, изнурительный и жестокий, с малых лет: отец работал слесарем в железнодорожных мастерских, Евгений был грузчиком в порту, рабочим на мельницах, масленщиком на товарных пароходах, служил одно время в казачьем полку, откуда ушел самовольно (дезертировал - Л.С.), потом сошелся с босяками, с шайкой ростовской шпаны, так называемых "серых", терроризировавших окраины Ростова и Нахичевани. "Серые" одевались франтовато, с особым шиком, носили широкие пояса. ("Не бойся, меня, а бойся моего красного пояса!" - там, мол, нож.) У шайки происходили стычки с молодыми рабочими, которые оказывали сопротивление "серым", поножовщина.

    Но вскоре Евгений отбился от "серых", почувствовал к ним отвращение. У отца была такая же бесприютная молодость, только без братниных завихрений, без "серых". Это зависело от характера.

    Валентин, хотя и младший, был уравновешенней, трезвее, Евгений же был вспыльчив, драчлив, в крови его кипело казачье буйство. Они и внешне были разные, хотя чем-то похожи: отец широкоплечий, черноволосый, Евгений был рыжеват, строен и всегда казался моложе брата. Оба немного близоруки, это было семейное, хотя отец и рассказывал, что зрение у него сильно ухудшилось в тюрьме, после побоев.

    О молодых годах отца знаю мало. Известно, что в ремесленном училище в Майкопе он организовал забастовку, за что впервые был арестован. Зато Евгений кое-что поведал о предреволюционном, ростовском периоде своей жизни в книге "Стучит рабочая кровь". (После гражданской войны он выпустил несколько книг стихов и прозы, воспоминаний о каторге, революции и войне, написанных в том бурном, романтическом стиле, который был в моде в двадцатые годы. Он состоял членом "Кузницы", писал под псевдонимом Евгений Бражнев.)

    Со своей родней Валентин, как и Евгений, давно потерял связь, они и друг с другом виделись редко. Вскоре у них появились новые товарищи, рабочие, и среди них несколько человек, связанных с подпольной социал-демократической организацией. Через них в руки Евгения стали попадать прокламации Донского комитета РСДРП, попадалась и ленинская "Искра". Сначала не все было понятно, но нравилось, как смело, в открытую говорилось в газете о царе, попах, жандармах. А потом - первый кружок, чтения, споры, первая партийная кличка "Женька Казак" и первый арест "по политике".

    В полиции узнали, что Евгений самовольно сбежал из Христиановских казарм, где отбывал службу в 24-м (Донском – Л.С.) конном полку, и отправили его в родную станицу: в Новочеркасскую военную тюрьму.

    Там верноподданные матерые казаки избили его до полусмерти, как "продавшегося жидам" (эпизодик этот красочно описан самим Бражневым: "Казаком зовется, гавно. Сын тихого Дона! - с презреньем сказал подхорунжий, дежурный по тюрьме. - Пакостят, сволочи, казачье имя... Казак жисть кладет за честь знамени, а ты из-под знамя - бегать? Зачем бежал из сотни, хам, жидовская сопля, сицилист, таку твою мать?! Ну! Почему бежал?" - грозно рявкнул подхорунжий. В следующий миг комната с треском перевернулась в моих глазах..."), после чего Евгения направили в полк.

    Но по дороге из Новочеркасска в Персиановку ему удалось удрать, обманув конвоира. Было это в феврале 1905 года, в мае его снова арестовали, но скоро выпустили, в июле на сходке взяли и Валентина, тоже выпустили - улик у полиции пока не было, не за что зацепиться, одни подозрения, - а уж в октябре обоих схватили крепко, при печатании прокламаций. Но тут выручил "всемилостивейший манифест", и в конце октября братья вышли на волю.

    В декабре оба участвовали в вооруженном восстании на Темернике, командовали "десятками" дружинников - "десятком" называлась вооруженная группа, в которой могло быть и более десяти человек, могло быть пятнадцать, двадцать. Интересно, что это же наименование, "десяток", сохранили красногвардейцы Питера в своем уставе в 1917 году.

    О революции 1905 года в Ростове, кровопролитной, отчаянной и недолгой - она длилась всего-то около десяти дней, из которых три дня было сравнительное затишье из-за внезапного тумана, - написано немало воспоминаний. В архиве Октябрьской революции в Москве есть доклад Е. Трифонова о Ростовском восстании, сделанный им в Обществе политкаторжан в 1935 году, по случаю тридцатилетней годовщины восстания. Несколько дней пятьсот дружинников, вооруженных кое-как, немногие винтовками, большинство револьверами, охотничьими ружьями и самодельными бомбами, удерживали в своих руках Темерник, железнодорожные мастерские и вокзал, отбитый 15 декабря у казаков.

    Но силы были, слишком неравные. Казаки несколько раз атаковали баррикаду, были отброшены и сочли за благо уступить место артиллерии. Две батареи спокойно и беспощадно громили Темерник с утра до вечера. Артиллеристам никто не мешал. Они вели стрельбу, как на учениях. Темерник горел, рушились рабочие хибарки, гибли мирные жители, а у дружинников не хватало оружия, иссякли патроны.

    17 декабря, пользуясь туманом, Е. Трифонов проехал в Нахичевань и купил там у дашнаков 10 бурханов, небольших скорострельных карабинов... "На наемном извозчике, - вспоминает он, - я проехал через все полицейские преграды на Темерник. Когда мы подъехали к Темернику и извозчик узнал, что мы везем, с ним приключилась медвежья болезнь". 20 декабря было решено отступить... Стали отходить к Нахичевани.

    В столовой завода "Аксай" сложили оружие, порох, бомбы, поставили охрану из девяти человек, а затем там произошел взрыв, уничтоживший все оружие и боеприпасы дружинников. Причины взрыва неясны до сих пор. Скорей всего был трагический случай. Надежды на то, чтобы вести партизанскую борьбу, - а дружинники рассчитывали на это - рухнули. Надо было исчезать. Все, кто мог, разъехались из Ростова. Донской комитет РСДРП был тогда в основном меньшевистский и выступал против восстания.

    Е. Трифонов высказывается определенно: "Если восстание разразилось, то только вопреки комитету. Можно привести ряд фактов саботирования вооружения рабочих на протяжении ряда лет". И дальше говорит кое-что о причинах неудачи: "Мы действовали по образцам классических революций, а технические средства стали иными. Мы строили баррикады и ждали, что нас будут атаковать. А нас поливали железом издалека". Кроме того, был, конечно, расчет на то, что немедленно подымутся рабочие соседних с Ростовом городов, но этого не случилось.

    Подкрепления, прибывшие на Темерник, были незначительны: человек сто из Тихорецкой, еще меньше из Таганрога, с Кавказской. Братьям Трифоновым удавалось некоторое время скрываться от полиции, но 27 февраля Евгения задержал городовой Болдырев, узнавший его в лицо: во время боев этот городовой был захвачен дружинниками в плен.

    Начальник Донского областного жандармского управления доносил 30 марта 1906 года в департамент полиции: "Доношу, что казак Валентин Андреев Трифонов, 17 лет, задержан в г. Ростове-на-Дону городовым Болдыревым, признавшим в нем члена боевой дружины, которого он видел в то время, когда был задержан мятежниками во время вооруженного восстания. По обыску у Трифонова найдены револьвер системы Браунинг и план предместья Ростова-на-Дону - Темерник, на коем отмечено место, где находится штаб мятежников. На основании данных следствия Трифонов признан одним из главарей восстания в г. Ростове-на-Дону и, как взятый к тому же с оружием в руках, подлежит преданию суду для осуждения по законам военного времени...".

    Почему Евгений назван здесь Валентином? Дело в том, что Евгению Трифонову, как совершеннолетнему и уже привлекавшемуся прежде к суду, а также как дезертиру с казачьей военной службы, грозила смертная казнь, а несовершеннолетнему Валентину могло быть снисхождение. Поэтому Евгений назвался Валентином, а Валентин, которого тоже через несколько дней схватила полиция и который уже знал об уловке брата, назвал себя Евгением. Эта хитрость спасла Евгению жизнь.

    Отца арестовали 9 марта 1906 года по делу так называемой группы Самохина, собиравшейся именно в этот день, 9 марта, совершить вооруженное нападение
на типографию Гуревича в Нахичевани.

    Выдал всех провокатор Аким Майоров. Сохранился протокол показаний предателя, данных им в тот же день в полицейском участке, где Майоров - из крестьян, 21 года, по профессии наборщик, приехавший в Ростов для подыскания работы всего лишь две недели назад, - хладнокровно рассказывает, как он устроил завал группы.

    Сначала он организовал арест главарей, Самохина и Эпштейна, затем пошел в чайную, где его должны были ждать другие товарищи для того, чтобы передать ему
оружие. Его действительно ждали двое, один из них был В. Трифонов. Все вышли из чайной и пошли в городской сад, где В. Трифонов сказал, что принес четыре револьвера. Тут же, в саду, всех задержали. Предатель, знавший отца мало, называет его Евгением Трифоновым: так же, как тот сам назвался при аресте. Последняя фраза протокола такая: "Прошу, чтобы это показание было совершенно секретно, так как в противном случае моей жизни будет угрожать опасность".

    Вместе с отцом были арестованы Гавриил Борисенко, Дмитрий Михин, Иван Боков, Михаил Чудовский. У них отобрали семь револьверов, какие-то рукописные заметки и Устав боевой дружины. В архиве ЦГАОР есть копия устава; это любопытное сочинение, стоит привести из него отрывки: "Общие указания. Револьвер заряди дома, а патроны положи в карман. Револьвер спрячь так, чтобы легко было его вытащить. Не пренебр. хорошим ножом, кастетом, палкой и пр. На сбор, месте соедин. с товар. небольшими группами. Из середины толпы не стреляй: можешь застрелить товар. Держи
револьвер дальше от лица стоящ. товар., чтобы не опалить его. Заряды береги, зря не стреляй. На ходу не стреляй, остановись и целься... Как только солдаты готовятся к стрельбе, сейчас же стреляй. Не спеши и целься лучше. Как только офицер отдаст команду, убей его. Если солдаты лезут в штыки, допусти на 30 шагов и стреляй. Кавалерия. Если есть поблизости телега или что-нибудь другое громоздкое - положи поперек дороги. Если есть гвозди с 4-мя остриями, разбросай их кругом. Допусти конницу на 60 шагов и стреляй, быстрей и чаще. Сплотись в кучу, конь не пойдет в толпу. Когда кавалерия смешается с толпой, стреляй во всадников и пыряй ножом лошадь". Как видно, был прав Е. Трифонов, говоривший, что некоторые из защитников баррикад на Темернике совсем почти не умели стрелять.

    Валентина привели в ту же камеру, где сидел брат. Помню, отец рассказывал: "Ввели меня, вижу - сидит Евгений одетый, в пальто. "Ты чего одетый?" - "Одевайся и ты. Сейчас бить будут". Действительно, на вечерней поверке камеры обходит начальник тюрьмы. Команда "Встать!". Политические демонстративно не встают. Надзиратели набрасываются и начинают избивать. И так каждый вечер".

    Следователи почуяли неладное с именами братьев, вызвали из Новочеркасска старшую сестру Трифоновых Зинаиду, привели в тюрьму и показали ей из окна Евгения, которого вывели на тюремный двор. Евгений, не понимая, оглядывался - кругом пусто, ни одного человека. У сестры спросили: "Это ваш брат?" - "Да". - "Как его зовут?" Чуть было не проговорилась ничего не подозревавшая сестра, но что-то остановило ее, внезапное предчувствие: "Я давно братьев не видела, больше десяти лет, как родители умерли. Они от дома совсем отбились - даже узнать не могу...".

    Так отец в апреле 1906 года и поехал в административную ссылку в Тобольскую губернию под именем брата. Вскоре он бежал, вернулся в родной город, где был схвачен в октябре и после трехмесячной отсидки в Ростовской тюрьме вновь отправлен в Тобольскую губернию. А следствие по делу Евгения Трифонова и других участников вооруженного восстания продолжалось.

    Процесс начался лишь в конце декабря 1906 года. Судили 43 человека. Это было громкое дело, взволновавшее город. Боясь рабочих выступлений, генерал-губернатор предупредил население о том, что военное положение не отменено и всякие сходки, митинги, манифестации будут немедленно подавляться силой оружия. К зданию казарм, где происходил суд, подкатили орудия, полицейские и казачьи части стояли в боевой готовности. Перед каждым подсудимым висела прибитая к барьеру табличка с фамилией, именем и отчеством. Перед Евгением на табличке значилось: "Трифонов Валентин Андреев".

    Из 43 участников восстания 29 были осуждены и 14 оправданы. Евгений оказался одним из тех, кого суд наказал особенно строго: как несовершеннолетний, то есть как Валентин, он получил 10 лет каторги. В Сибирь его послали не сразу. Несколько месяцев просидел он в Новочеркасской военной тюрьме, откуда неудачно пытался бежать. Однажды вечером заключенные напали на надзирателей, схватывая их сзади за горло особым приемом - в уличных драках этот прием назывался "взять на грант", - перевязали, выбежали во двор. Пока поднялась тревога, часть товарищей успела перелезть через высокую стену. Евгения взяли на стене.

    Через несколько лет, в 1912 году, уже из туруханской ссылки, отец написал заявление на имя енисейского губернатора с просьбой вернуть ему его настоящее имя, и такое же заявление сделал брат, отбывавший тогда каторгу в Тобольском централе. Заявление отца послужило началом запутаннейшей казенной переписки, длившейся несколько лет.

    Работая в Архиве Октябрьской революции, я наткнулся на этот памятник кропотливой и довольно тупой полицейской мысли, запечатленной на пятидесяти листах "Дела о казаке Евгении Трифонове". В переписку кроме департамента полиции, министерства юстиции, енисейского и тобольского губернаторов, ростовского градоначальника были втянуты еще жандармские управления нескольких городов, наказной атаман Войска Донского, частные лица, родственники, бывшие каторжане, учителя Майкопского технического и Новочеркасского атаманского училищ, и все это для того, чтобы определить, был ли злой умысел в перемене имен или же была чистая случайность. Многолетние потуги не привели ни к чему: злой умысел так и не обнаружился. В 1916 году братьям было разрешено именоваться их собственными именами...

Источник: Ю.Трифонов. Отблеск костра

    Лазарь Максимович Богораз, принявший после крещения имя Сергея Максимовича Губкина, уже в юности примкнул к революционному движению. Исключенный из таганрогской гимназии «за хранение книг, изъятых из обращения, и заметок подозрительного характера», он в 1887 г. приехал в Казань и сразу же скомпрометировал первокурсника Казанского университета Владимира Ульянова своим знакомством.

    Предсказание местной полиции, что «сношения» с Богоразом до добра не доведут, вскоре подтвердились. За участие в студенческих беспорядках Володю Ульянова в декабре 1887 года из университета исключили. Самого Богораза мягко пожурили и отправили на родину с глаз долой. В Ростове неугомонный Лазарь устроился работать контролером сборов на Владикавказской железной дороге, но продолжал пропагандировать революционные идеи в рабочих кружках, среди учащейся молодежи, на заводах. В 1890 г. его арестовали, долго держали в тюрьмах Ростова и Новочеркасска, а затем приговорили к 1 году тюремного заключения.

    Среди кружковцев, близких к Л.М. Богоразу, были М. Эйшискин и З. Трембель. Такой же кружок вел М.Л. Фридман. В ориентировке местной полиции содержалась следующая краткая информация о политически неблагонадежных, находящихся под наблюдением в 1893 г.: «Фридман М.Л., мещанин, еврей. Агент страхового общества «Россия». Занимается частными уроками. Привлекался по делу о злодейском заговоре на жизнь государя императора в 1887 г. По отбытии тюремного заключения состоял 3 года под гласным надзором полиции. Руководит направлением еврейских кружков. Имеет сношение с заграницей.

    Нейфельд Д.А., екатеринославский мещанин, еврей. Служит в редакции газеты «Приазовский край». Подвергался обыску по делу Равделя. Один из главных деятелей в кружках Фридмана и Болдырева. Имеет сношение с заграницей.

    Цейтлина С.Г., еврейка, акушерка. В 1890 г. и 1892 г. подвергалась обыскам по делам Сергея Богораза и Равделя, к кружкам которых она приналежала. Деятельная участница кружка Фридмана. Имеет сношение с заграницей и заведует денежными сборами в пользу заграничных эмигрантов. Квартира ее служит местом сходок кружков Болдырева и Фридмана».

    «К вышеозначенному кружку следует причислить ныне отбывающих тюремное заключение:... Аарона Равделя, а равно и живущих вне г. Ростова-на-Дону, но имеющих с ним близкие сношения... Розалию Шапиро и Якова Бляхера».

    В 1890-х годах социал-демократические группы Ростова установили связь с петербургским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса» и московским «Рабочим союзом» через студентов-ростовчан, обучавшихся в столичных вузах, в частности, через Якова Драбкина, ставшего известным впоследствии под именем Сергей Иванович Гусев. В 1898 г. из Екатеринослава, спасаясь от арестов, в Ростов переехала группа социал-демократов, принявшая название «Донской комитет». В группу входили М. Зеликман и М. Франкфурт.

    Члены группы писали прокламации, распространяли марксистскую литературу. Руководитель группы М.Л. Франкфурт поддерживал связи с киевской социал-демократической организацией. Усилия пропагандистов и агитаторов давали свои первые плоды. В сентябре 1897 года, например, произошла забастовка рабочих у подрядчика по строительным работам Г. Левина. Рабочие требовали повышения заработной платы и улучшения условий работы. Подрядчик уволил бастовавших и нанял других рабочих.

    Силясь воспрепятствовать распространению революционных идей, а более всего желая остановить волну террора, полиция стала засылать и вербовать агентов внутри революционных организаций в России и за рубежом. Наиболее удачливыми и известными из разоблаченных провокаторов стали Евно Азеф и Яков Житомирский. Оба провокатора неоднократно бывали в Ростове.

    Их менее удачливые коллеги были разоблачены и убиты. В 1879 г. такая участь постигла московского рабочего, агента 3 отделения Н.В. Рейнштейна. Для руководства агентурой на Балканах начальником Заграничной агентуры при Департаменте полиции П.И. Рачковским в 1889 г. назначен Александр Моисеевич Вейсман, бывший секретный сотрудник жандармского управления Одессы. Его усилиями удалось в какой-то мере нейтрализовать действия народовольцев, в частности, Григория Давидовича Гольденберга, стрелявшего в Харьковского губернатора и готовившего покушение на императора Александра II. Правда, в Ростове А.М. Вейсман замечен не был. Евно Азеф также не сидел в Ростове, но успевал подрабатывать у местных жандармов. 6 апреля 1893 г. он послал из г. Кралсруэ в Германии донесение в Жандармское управление Ростова-на-Дону: «Сим имею честь довести до сведения Жандармского управления, что в Ростове-на-Дону имеется кружок рабочих-социалистов, предводительствуемый некоторыми интеллигентными лицами, из которых гг. Фридман Димитрий, Алабышев Василий состоят в переписке с здешним карлсруйским кружком революционеров, задающихся целью сорганизовать революционные силы как за границей, так и в России. Для таковой цели отсюда посылается в Ростов-на-Дону перевод сочинения Каутского «Программа социал-демократической партии». Переписка ведется не непосредственно с лицами Мееровичем, Самойловичем и Козиным. Если мои сведения окажутся Вам необходимыми в дальнейшем, то я не откажусь их сообщать.
Готовый к услугам покорный слуга W. Sch. (poste restante)».

    Еще раз он донес на ростовчан из Карлсруэ 13 января 1894 г.: «В Ростове-на-Дону теперь живет Рысс Борис, который жил несколько лет за границей: в Мюнхене, Лейпциге и Швейцарии.
    Он служит теперь посредником между Мюнхенским кружком и Ростовским (с Фридманом). Сегодня Меерович получил из Мюнхена письмо, в котором ему сообщается желание Фридмана о том важном деле писать в Мюнхен, а потом уже оттуда будет через Рысса передано ему. Гронковский, о котором я Вам писал, что он в России проживает по паспорту Ицко Спивак, теперь в Лемберге (старое название Львова). В Швейцарии народовольцами затевается новая газета для рабочих. Я, вероятно, буду иметь об этом более сведений. Готовый к услугам Азеф».

    Упоминаемые в письме Я.И. Самойлович (1864-1925?) – азовский мещанин, участник революционного движения в 1883-1890 гг., а М.Я. Фридман – бухгалтер Азовского банка, связанный с ростовскими революционерами.

СЧИТАННЫЕ ЕВРЕИ ИЛИ УЧЕТ ЕВРЕЕВ ОВД ПРОШЕЛ УДАЧНО, КАК НИГДЕ

    Конец XIX века ознаменовался по всей России дотошной и скрупулезной переписью всего и вся. В ОВД при участии действительного статского советника К.Е. Гельфрейха, чьи фамилия и социальное положение кажутся странно противоречивыми, в 1897 г. также были переписаны все до последнего евреи. Полученный статистический срез российского общества и, в частности, состояния еврейской общины ОВД представлен в таблицах и комментариях к ним ниже.
Средние возрастные характеристики в группах из 100 человек

Из 100 человек, считавших себя евреями по языку, иудаизм исповедовали 99,1% мужчин и 99,4% женщин, православие – 0,9% мужчин и 0,6% женщин, что составляет к общему населению 0,58% мужчин и 0,6% женщин.

    Данные о грамотности некоторых вероисповедных групп Распределение евреев по уровню образования в различных имели наиболее высокий уровень грамотности среди мужчин и один из наиболее высоких – среди женщин. Во-вторых, наибольшее количество людей, имеющих образование выше начального, приходилось на возраст до 40 лет, что свидетельствует об изменении отношения евреев к образованию или о появлении дополнительных возможностей получить образование во второй половине XIX века.

    Мы уже упоминали о распространившихся из Германии идеях просвещения – «Гаскалы», требовавших реформы системы образования. Традиционным и обязательным для еврейских детей было обучение в начальной школе – хедере чтению и письму на идиш, основам иудаизма и еврейской истории, арифметике. Обучали детей у себя дома или в арендуемых помещениях учителя – меламеды. Хедеры подразделялись на частные платные и общественные бесплатные или талмуд–торы.

    Для высшего религиозного образования существовали специальные учебные заведения – ешиботы. Указом императора Николая I в 1844 году было введено обучение еврейских детей в казенных еврейских училищах 1-го разряда для двухгодичного начального образования и 2-го разряда с трех- и четырехгодичной программой. Смотрителями в этих училищах, как правило, были христиане. Средства на их содержание шли из свечного и коробочного сборов, платы самих учащихся и пожертвований различных попечителей. Например, в Таганроге в 1898 г. было основано Еврейское общественное училище, почетным блюстителем которого числился уже знакомый нам Яков Соломонович Поляков, тайный советник, банкир и филантроп. Ростовскому-на-Дону Еврейскому училищу помогало местное Общество взаимного кредита.

    По решению общего собрания оно в 1883 г. пожертвовало Еврейскому училищу рублей. Всего же ко времени переписи только в Ростове имелось 24 православных, 1 католическое, 1 лютеранское и 4 еврейских училища 1-го разряда и 19 хедеров.

    Профессиональное образование еврейских детей осуществлялось в ремесленных училищах, открывавшихся на средства Общества ремесленного и земледельческого труда, Еврейского колонизационного общества и частных лиц. Подобное училище под названием «Дом трудолюбия» было основано в Таганроге все тем же Я.С. Поляковым. Оно имело большой земельный участок, собственное здание, амбулаторию и имущество, оцениваемое в 20 тысяч рублей. Учащиеся содержались на полном пансионе, что обходилось Я.С. Полякову примерно в 2000 рублей ежегодно.

    Традиция публиковать в газетах ежегодные отчеты органов образования о своей работе позволяет нам даже через 120 лет проследить национальный состав учащихся, а иногда и уровень их успеваемости.

    В 1878 г. из 403 учащихся Петровского Ростовского-на-Дону реального училища 284 были православного вероисповедания, 67 – иудейского, 33 – армяно-грегорианского, 14 – римско-католического, 5 – лютеранского.

    В 1882 г. из 426 учащихся Ростовской-на-Дону «Екатерининской» женской гимназии 100 или 26,6% были иудейского вероисповедания. Членом попечительского совета и казначеем совета этой гимназии был известный адвокат и общественный деятель И.Ф. Волкенштейн.

    В 1883 г. из 225 учащихся Ростовской-на-Дону шестиклассной прогимназии были православного вероисповедания, 89 – иудейского, 15 – римско-католического, 9 – армяно-грегорианского, 3 – лютеранского. Переведены в следующий класс с наградой 1-й степени: из приготовительного в первый – Гервер, из первого во второй – Рахман, Фиднер, Жипольский, из второго в третий – Мотович, из третьего в четвертый – Рабинович, из четвертого в пятый – Гинцбург. Всего из 15 отличившихся – евреев. С наградой 2-й степени переведены из приготовительного в первый класс – Ливус, Рысс Моисей, из первого во второй класс – Рысс Илья, из второго в третий класс – Вольф, из третьего в четвертый класс – Рабинович, из пятого в шестой класс – Коган Илья. Всего из 14 отличившихся – 6 евреев.

    Интересные сведения мы можем почерпнуть в заметке «Учебные заведения в Екатеринославской губернии», опубликованной в газете «Донская пчела» от августа 1883 г.: «...еврейских частных училищ 23, одно караимское общественное мужское училище и 76 еврейских талмуд-тор и хедеров, содержащихся меламедами.

    На 1909 учащихся средних учебных заведений православного вероисповедания в 1882 году приходилось 953 человека иудейского вероисповедания или почти 50%, между тем как общее число евреев, проживающих в 10 городах, в местечке Никополе и посаде Азов, по отношению к числу жителей православного вероисповедания, проживающих в тех же местах, составляет 16%. В Павлоградской мужской прогимназии 44 ученика православного вероисповедания и 72 человека – иудейского. В Бахмутской мужской прогимназии 57 православных и 62 еврея. В Екатеринославском реальном училище 55 православных и 46 евреев. В Ростовской-на-Дону женской гимназии на 283 ученицы православного вероисповедания приходится 100 – иудейского вероисповедания. В Екатеринославской женской гимназии 337 учениц православного вероисповедания и 169 еврейского происхождения. В Екатеринославской мужской гимназии 301 ученик православного вероисповедания, 172 – еврейского происхождения. В Верхнеднепровской женской прогимназии 94 ученицы христианского и 43 иудейского вероисповедания. В Павлоградской женской прогимназии христианок и 28 евреек. В Азовской мужской прогимназии 36 православных и еврея. В Ростовской мужской прогимназии 108 православных и 89 евреев. В Новомосковской женской прогимназии 53 православных и 33 еврейки. В Екатеринославской женской бесплатной школе 84 православных и 36 евреек».

    В 1883-1885 годах евреи составляли почти 34% всех учащихся ростовских гимназий. Однако вскоре их количество заметно сократилось. В 1887 г. министр народного просвещения установил ограничения для приема в высшие учебные заведения России. Причем, даже в черте оседлости численность евреев не должна была превышать 10% первокурсников, вне черты оседлости – 5%, а в Петербурге и Москве – 3%.

    Дискриминационными мерами правительства в Харьковском учебном округе, к которому относилась ОВД, удалось уменьшить число еврейских студентов в университете в три раза. Несмотря на очевидные трудности в получении образования, в еврейских семьях оно всегда поощрялось, даже если для этого приходилось отправлять детей в зарубежные университеты.

    Высшее образование стало для евреев одной из немногих возможностей обеспечить себе и своей семье достойное положение в обществе и хотя бы иллюзию национального равенства. Злые языки мотивировали это настойчивое желание получить образование двумя известными взаимосвязанными истинами: «знание – сила» и «сила есть – ума не надо». Данные переписи о большом количестве евреев, владеющих русским языком и грамматикой, позволяют сделать вывод о значительной степени ассимиляции в городах ОВД.

1. Черкасский округ 2. Донецкий округ 3. Первый Донской округ 4. Второй Донской округ 5. Ростовский округ 6. Сальский округ 8. Усть-Медведицкий округ 9. Хоперский округ Всего в ОВД в том числе в городах и станицах Представленные в таблице «Распределение евреев в границах ОВД» данные еще раз подтверждают преимущественную концентрацию евреев в Ростовском и Таганрогском округах. Значительная разница в количестве евреев по языку и людей, исповедующих иудаизм, может трактоваться двояко: либо часть евреев не считала еврейский язык родным, либо достаточно большая группа неевреев исповедовала иудаизм.

    Оба эти предположения в реальных условиях России XIX века не могут считаться полностью обоснованными, хотя известно, что еще в 1797 г. донской казак Косяков принял иудейскую веру и стал усиленно пропагандировать ее среди казаков. Братья Косяковы даже обратились к наказному атаману за разрешением свободно исповедовать иудаизм. Большая группа их сторонников образовалась из купцов и мещан г. Александрова. Однако секты жидовствующих, молокан, субботников никогда не имели на территории ОВД значительного распространения.

    Сведения о приросте еврейского населения мы можем получить из сравнения данных переписи 1897 года и материалов статистического отчета по ОВД за 1898 г.

1. Черкасский округ Батайская волость Екатериновская волость Кагальницкая волость Ново-Батайская волость Семибалковская волость Чалтырьская волость 3. Таганрогский округ Артемьевская волость Белояровская волость Зуевская волость Всего Исходя из приведенных в таблицах данных, еврейское население ОВД увеличилось за один год на 2105 человек, или на 13,1%.

    Причем, это увеличение было неравномерным даже в крупных городах. Если в Ростове количество евреев возросло на 11,4%, то в Таганроге – почти на 31%. При таких темпах прироста доля евреев в общем населении ОВД составляла к 1897 г. лишь 0,6%, а среди наиболее массовых религиозных групп иудеи занимали шестое место после православных, старообрядцев, буддистов, лютеран и армян-грегориан.

    Статистические данные, полученные в результате переписи населения, позволяют ближе познакомиться с семейным положением и состоянием здоровья евреев конца XIX века.

    Распределение евреев по семейному положению. Обращает на себя внимание значительно большее количество женщин среди разведенных и овдовевших. Скорее всего, это связано с тем, что мужчины чаще женились повторно и быстрее умирали, и, может быть, второе вытекало из первого.

    В Ростове, например, в 1898 г. умерло 115 евреев-мужчин и 77 женщин.

    Похороны, свадьбы, рождения детей, разводы и все остальные значительные события жизни евреев сопровождались строго регламентированным религией и традициями ритуалом. Основные действия, официально закрепляющие факт совершения события, происходили в синагоге. К концу XIX века в Ростове было 2 синагоги и 3 молитвенных дома, в Таганроге и Азове – по одной синагоге и в Нахичевани – один молитвенный дом. Хоронили евреев на отдельном кладбище, а там, где его не было – в специальном квартале общего кладбища. В Ростове одно из самых старых, а может быть первое еврейское кладбище, находилось до 1871 г. на левом берегу реки Темерник, недалеко от нынешнего кожевенного завода. Еще одно небольшое кладбище существовало в середине XIX века в районе нынешней школы №80, на углу ул. Пушкинской и пер. Журавлева. Старожилы еще помнят большое Старое еврейское кладбище, работавшее с перерывами около 80 лет. Это кладбище находилось на Новом поселении, в районе нынешнего Дворца спорта, между проспектом Скобелева на юге, улицей Лермонтовской на севере, Кладбищенским переулком на западе и Доломановским переулком на востоке. За почти 100 лет своего существования, до 1940-х годов XX-го века, на старых еврейских кладбищах были похоронены более 15 тысяч человек. Погребением умерших в крупных еврейских общинах занимались специальные люди, состоявшие в погребальных братствах – «хевра кадиша».

    Покойного одевали в саван – «тахрихим», заворачивали в талес и хоронили в гробу.

    Близкие покойного надрывали одежду в знак скорби. Во время семидневного траура они должны были сидеть на полу, не стричься и не бриться, не работать, не менять одежду и не носить кожаной обуви. Траур по родителям соблюдался 12 месяцев, и сыновья ежедневно трижды читали поминальную молитву «Каддиш». Евреи со своим грустным юмором и самоиронией, нашли повод пошутить и здесь. Рассказывают, что один богач нанял меламеда к своему маленькому сыну для обучения грамоте и молитвам. Сын оказался туповатым. Когда отец однажды зашел в комнату во время урока, то услышал разучиваемые сыном слова поминальной молитвы.

    «Зачем ты учишь его этому?- испуганно спросил богач. – Я, слава Богу, еще жив!»

    «Ша, – сказал меламед. – Чтоб вы столько жили, сколько ваш сын будет разучивать поминальную молитву!»

    Наиболее счастливыми событиями в жизни евреи, как и другие народы, считали свадьбы и рождение детей.

    Непременным участником создания многих еврейских семей был сват – «шадхен». Люди, успешно занимавшиеся этим ремеслом, обладали настырностью, проницательностью, житейской мудростью, находчивостью и остроумием. Все это делало их любимыми героями еврейских анекдотов. Вот, например, как шадхен уламывает жениха хромой девушки: «Вы очень разборчивый молодой человек. Ну ладно, вы женитесь на девушке со здоровыми и стройными ножками. И вот она падает и ломает себе ногу. И попадает в больницу. И у вас болит за нее сердце, и вы без конца платите врачам, и после всего она остается хромой на всю жизнь. А если вы женитесь на Рахили Шварцер, вы будете на всем готовом!».

Чтобы читатель смог почувствовать колорит еврейской свадьбы XIX века, позволим себе обратиться к классикам. Шолом-Алейхем в романе «Иоселе-соловей»

подробно описывает свадьбу красавицы Эстер и богатого вдовца Алтера Песина. На обручение в дом к невесте пришли родственники и близкие друзья. Жених принес подарки и, надев невесте на палец кольцо, произнес: «Ты посвящаешься мне в жены этим кольцом по закону Моисея и Израиля». Невеста должна была обойти гостей, «которые сидели с полными рюмками и ожидали, когда она подойдет и ответит согласно обычаю каждому на его пожелание». Накануне свадьбы у невесты в доме устраивали девичник, где подружки прощались с ней и напутствовали в новую жизнь. «Девушки поют и танцуют кадрили, лансье, шеры и польки, они играют песни, пляшут, щелкают орешки и развлекают невесту». Во время свадьбы совершался обряд «покрывания» головы невесты. «Невеста сидит в белом шелковом платье, с распущенными волосами, как принцесса. Вокруг нее толпятся женщины. Они берут волосы Эстер, ее золотистые волосы в свои руки. Музыканты начинают традиционную печальную мелодию, и женщины плачут. Они глядят на расплетенные косы невесты, сморкаются в фартуки, трут глаза и плачут». «Жених держал перед собой покрывало. Подойдя к невесте, он накинул ей его на голову, а женщины осыпали жениха хмелем и овсом, крича при этом: «Мазлтов! Мазлтов!» («Счастья вам!

Счастья вам!»). Основной свадебный ритуал совершался, когда жених и невеста стояли под балдахином – «хупой». В присутствии миньяна в синагоге читались семь специальных благословений, затем оглашался брачный контракт – «ктуба» с перечислением обязанностей мужа по отношению к жене. Потом начиналось веселье.

«После венца музыканты рванули фрейлехс, женщины захлопали в ладоши... Все танцуют, прыгают, топают, хлопают. В комнате становится тесно, шумно, начинается настоящая кутерьма, ералаш какой-то, обычный, впрочем, на еврейской свадьбе».

Несколько по-другому описывает свадьбу еще большей красавицы Иты с худосочным, замученным зубрежкой юношей-хасидом В.Г. Короленко в отрывке «Детская любовь», не включенном в автобиографическую повесть «История моего современника»: «... по улицам нашего городка слышны своеобразные звуки еврейского оркестра, в котором преобладали флейты и кларнеты. Играли какой-то особенный марш – медленный, ровный, размеренный и торжественно-печальный. За оркестром, густо окруженная толпой, шла Басина Ита и ее ученый жених. Эта была свадьба, совершаемая с соблюдением всех старинных обычаев. Венчали перед синагогой на площади, в сумерки. Над женихом и невестой держали богатый балдахин... Читали молитвы, пили вино, и жених, бросив на пол рюмку, топтал ее ногой...». Желающие еще более подробно познакомиться с описанием еврейской свадьбы XIX века могут обратиться к рассказу А.И. Куприна «Свадьба», самостоятельно отбросив чужеродные для этого торжества эпизоды с участием подпрапорщика-черносотенца Слезника.

Некоторую информацию для знакомства с брачными предпочтениями еврейских девиц дает небольшая заметка «Самоубийство гимназистки» в газете «Донская пчела» от 30 декабря 1882 г.: «В Екатеринославе, как сообщают, повесилась гимназистка 8-го класса, еврейка Липовская. Причиной самоубийства послужило то обстоятельство, что Липовскую родители хотели выдать замуж за еврея (необразованного малого), а она не желала; родители настаивали – и финал этого сватовства кончился трагедией». Если финал кончился в 8-м классе, то когда же начался старт?

Этот случай свидетельствует, что еврейские девушки превыше всего ценили в мужчине образованность.

Многими ритуалами было обставлено и рождение детей. Рожали женщины обычно дома. В зависимости от местных возможностей и традиций, культурного уровня и благосостояния семьи роженице помогали кто-либо из сведущих родственниц, бабка-повитуха, дипломированная акушерка или врач. Существовали проверенные способы оградить дом от вторжения нечистой силы, а новорожденного от несчастий. Верующие евреи прибивали к косяку входных дверей своего жилища маленькую коробочку из жести – мезузу, на которой было вытеснено слово «шадай», что означает Всевышний. В эту коробочку вкладывали написанный на пергаменте стих из Библии. Правда, несчастья все равно проникали в дом, наверное, через окна, дымоход или щели в полу. Над постелью роженицы евреи вывешивали специальные листочки с молитвами, заклинаниями, которые должны были предохранить мать и ребенка от дьявольских козней. Под подушку роженице клали библию или другую религиозную книгу, а самым верным средством противодействия нечистой силе считали талисман из бумаги с надписью: «Всемогущий! Рви сатану!» Этот талисман наклеивался на кровати, на стенах и на всех отверстиях, через которые дьявол мог бы проникнуть в дом.

Обратимся еще раз к Шолом-Алейхему. В рассказе «Человек родился!» писатель показывает тяжелые роды Рейзл, которая под присмотром бабки Соре-Рохл родила сына «в утешение своим горестям». По просьбе своей жены для охраны от нечистого «меламед реб Хаим-Хоне засучил рукава и написал такие охранные заклятья, каких не увидеть у самой богатой роженицы. На середине листка была изображена затейливая пирамида:

С обеих сторон были написаны известные заклинания:

А внизу буквами покрупнее: «СИНИ ВЕСОСИНИ УСМАНАНГЛАФ». Знаменитые таинственные слова, которые являются средством от сглазу и всяких иных напастей.

В общем, было сделано все, что следовало».

Новорожденным девочкам имена давали в синагоге в первую субботу после рождения, мальчикам – обычно во время обряда обрезания, на восьмой день. Детская смертность в XIX веке была огромной и доходила до 43% среди детей до одного года, но в еврейских семьях она была в два раза меньше.

Перепись 1897 года позволяет судить о том, что среди евреев ОВД было сравнительно немного людей с врожденными физическими недостатками:

Инфекционным заболеваниям евреи были подвержены менее других народов.

Многих медиков не раз удивляла их сопротивляемость таким тяжелым, а порой и смертельным заболеваниям, как холера и чума. Наравне с другими народами евреи болели туберкулезом, хроническими заболеваниями легких. Чаще других страдали глазными болезнями. Антропометрические исследования выявляли у евреев сравнительно узкую грудную клетку, небольшой рост, низкий вес тела – последствия преимущественно городского образа жизни, плохого питания и недостаточной физической нагрузки. Эти же недостатки физического развития отметил ростовский врач А.С. Щербаков в статье «Результаты исследования учащихся в еврейском училище «Талмуд-Тора» г. Ростова-на-Дону», напечатанной в «Журнале Русского общества охраны народного здравия» №10 за 1892 г. Так что, если голливудские режиссеры после боевика «Универсальный солдат» задумают снимать мелодраму «Универсальный больной», то лучшего героя, чем ученик ростовской талмуд-торы им не найти.

Прежде чем представить читателю данные о занятиях и общественно-полезной деятельности еврейского населения ОВД по итогам переписи 1897 года, желательно познакомиться со своеобразным еврейским социально-сословным срезом в следующей таблице.

Распределение еврейского населения по сословиям и состояниям Значительное количество дворян и почетных граждан среди евреев ОВД требует пояснений. По законодательству России XIX века евреи без ограничения могли быть возведены в дворянское достоинство при получении на государственной службе чина действительного статского советника или любого российского ордена 1 степени, а ордена св. Владимира – всех степеней. Гражданский чин 4-го класса действительного статского советника давался чиновникам, занимавшим высокие государственные должности, например, директора департамента, губернатора. Однако евреев-дворян, как правило, не вносили в губернские дворянские книги и поступать на государственную службу они могли лишь в разрешенных для евреев случаях, чаще всего после принятия христианства.

Почетные граждане – привилегированное сословие «городских обывателей», которое освобождались от подушной подати, рекрутской повинности, телесных наказаний. Среди евреев на возведение в потомственное почетное гражданство могли претендовать купцы, пробывшие не менее 10 лет в 1-й гильдии или 20 лет во 2-й гильдии, а на личное почетное гражданство – окончившие курс в лицеях и гимназиях с золотой или серебряной медалью до преобразования их в 1864 г., состоящие более 15 лет на службе при губернаторах, почетными блюстителями при еврейских казенных училищах, содержащие не менее 15 лет частные еврейские училища.

Почетные граждане не пользовались правом повсеместного жительства.

Распределение евреев ОВД по группам занятий Торговля тканями и предметами одежды Учебная и воспитательная деятельность Врачебная и санитарная деятельность Перепись 1897 года позволяет проследить долю евреев в различных занятиях населения ОВД: торговля – 50%, обрабатывающая промышленность – 37,4%, непромысловые – 11,1%, земледелие – 0,6%, остальные – 0,9%. Среди торговцев ОВД евреи стояли на третьем месте после русских и армян.

Хорошо дополняют эти данные сведения, содержащиеся в Ведомости о торгово-промышленной деятельности еврейского населения ОВД. Они дают возможность наглядно представить себе изменения в количестве принадлежащих евреям в городах ОВД и селениях Ростовского округа торговых заведений (различные магазины и лавки, торговля крепкими напитками в питейных заведениях, винные склады, торговля хлебом со складов и амбаров), промышленных заведений (различные мастерские и мелкие предприятия) и их суммарном обороте в 1894-1898 годах. Эти сведения представлены в следующих таблицах.

Торгово-промышленная деятельность еврейского населения ОВД в 1894- ми напитками заведения ми напитками ми напитками заведения ми напитками заведения ми напитками заведения Динамика приведенных показателей свидетельствует о небольшом увеличении количества и суммарного оборота принадлежащих евреям ОВД промышленных заведений в 1894-1898 гг. Промышленные заведения и торговля крепкими напитками были сосредоточены, как и основная масса евреев, в крупных городах ОВД.

Количество питейных заведений, принадлежащих евреям, за пятилетие несколько выросло, но оборот каждого снизился с 40500 руб. до 16800 руб. Неоднозначна была судьба торговых заведений. В городах их количество колебалось, постепенно увеличиваясь, вырос общий оборот, а средний оборот торгового заведения увеличился с 6800 руб. до 13000 руб. В сельской местности немногочисленные еврейские торговые заведения мельчали, превращались в жалкие лавчонки с оборотом до 1000 руб. в год.

Стабильно росла в течение пятилетия оптовая торговля хлебом с участием еврейского капитала, увеличилось количество спе-циализированных фирм, вдвое вырос их суммарный годовой оборот, а средний оборот каждой фирмы поднялся со руб. до 220000 руб. Среди крупных предприятий, принадлежащих евреям, в 1898 г.

выделялись маслобойня с годовым оборотом до 100000 руб., спиртоочистительный завод с оборотом до 180000 руб., тарное производство с обо-ротом до 500000 руб., четыре паровые мельницы с оборотом около 3200000 руб. в Ростове, примерно комиссионных и специализированных хлебных контор в различных городах ОВД с общим оборотом более 8600000 руб.

Евреям принадлежали 1825 акций Российского общества колониальной торговли. Кроме того, в состав правления этого общества входили 2 еврея. В Обществе взаимного кредита из 625 членов было 50 евреев. В Ростовской артели портных из 48 членов – 25 были евреями. В Ссудно-сберегательном товариществе села Екатериновка Ростовского округа из 712 членов – 12 были евреями, и один еврей был избран в состав правления. В Ссудно-сберегательное товарищество богом забытого села Семибалки Ростовского округа в числе 192 членов входило 5 евреев. В конце XIX века в Ростове было 602 еврея-рабочих и 376 евреев-служащих. Чем не пролетарский город! Особенно в сравнении с Таганрогом, где среди евреев было всего 2 рабочих и 209 служащих! В Таганроге евреям принадлежали Ваточный завод с годовым оборотом 1000 рублей, Овчинно-шубный завод с оборотом 15000 рублей, Медопивоваренный завод с оборотом 20000 рублей, завод Искусственных минеральных вод с оборотом 3500 рублей, Красильный завод с оборотом 1100 рублей, Колбасный завод с оборотом 2000 рублей, 2 фотоателье с оборотом 12000 рублей, типография с оборотом 12300 рублей, 4 пекарни с оборотом 12600 рублей, 2 бани с оборотом 5000 рублей, 4 водокачки с оборотом 1000 рублей, 2 паровые мельницы с оборотом 22000 рублей. Все это по количеству и суммарному годовому обороту составляло, примерно, 30% от общих данных по Таганрогу. Кроме того, в 1894- годах евреям принадлежало в Таганроге от 62 до 130 торговых заведений с суммарным годовым торговым оборотом, достигавшим 1053200 рублей. Для сравнения, в Ростове евреям принадлежало в этот же период от 385 до 489 торговых заведений с суммарным оборотом – 6475700 рублей, а в посаде Азов – от 30 до 37 торговых заведений с наибольшим суммарным оборотом – 84000 рублей. В 1894-1898 гг. евреям в Таганроге принадлежало от 7 до 9 экспортных комиссионных и тому подобных контор с суммарным оборотом до 1 млн 141 тысячи рублей. Известностью в Таганроге пользовались владелец фотоателье Иосиф Яковлевич Рубанчик и владелец типографии, журналист Абрам Борисович Тараховский. Сохранившийся «Список коренных купцов г. Таганрога, возобновивших гильдейские свидетельства на 1894 год» дает нам возможность вспомнить, при отсутствии купцов 1 гильдии, имена евреев-купцов 2 гильдии: Луцкий Моисей Давидович, Сабсович Иосиф Дорофеевич, Ганф Иосиф Абрамович, Уманский Моисей Леонтьевич, Фридман Яков Вульфович, Топоровский Рувим Янкелевич, Берлин Гилья Данилович, Безчинский Соломон Исаакович, Безчинский Вениамин Исаакович, Симонович Шая-Бер Лейбович, Негберг Моисей Израилевич, Фалькнер Нусим Соломонович, Виктешмаер Михель Викторович, Виктешмаер Коген Михелевич, Данцигер Иосиф Лазаревич, Краснер Исай Исаакович, Сабсович Вениамин Иосифович, Тараховский Берка Хаимович, Бляхер Вульф Исаевич, Губергриц Иосиф Самойлович, Розенблат Ушер (Оскар) Абрамович, Подольский Залман Вениаминович, Краснер Абрам Исаевич, Дринберг Яков Михелевич, Жазмирский Элья-Бер Шлемович, Танафар Арон Исаакович, Израилев Герц Абрамович, Водяной Иосиф Абрамович, Иоф Моисей Вульфович, Янкелевич Яков Абрамович. Всего, из 114 купцов, приведенных в списке, евреев оказалось 30 (26,3%.).

Читателей, возможно, заинтересуют некоторые особенности внутрикорпоративных отношений в среде купеческого сословия тех лет. Оказывается члены семьи купца могли уехать на учебу в другой город лишь получив письменное разрешение местного купеческого общества. В архиве сохранилось «Дело о выдаче дочери таганрогской купчихи Еве Нусимовне Фалькнер увольнительного Свидетельства для представления в Школу повивальных бабок при женской клинике Императорского Юрьевского университета». Младшая сестра будущего известного экономиста, члена-корреспондента АН СССР Марии Натановны Смит-Фалькнер также захотела приобщиться к европейской науке в Юрьевском (Тартусском) университете. В феврале 1898 г. таганрогский купеческий староста поставил ходатайство девушки пятым вопросом на собрании Купеческого общества. Собрание «приговорило» уволить Еву Фалькнер из купеческого сословия. Видимо считалось, что принадлежность к купеческому сословию и учеба несовместимы. Среди подписавших «Приговор» В. Безчинский, С. Безчинский, Л. Трахтеров, А. Берлин.

Во второй половине XIX века еврейскими филантропическими организациями была предпринята попытка создания сельскохозяйственных кооперативов и земледельческих колоний на Украине для приобщения евреев к крестьянскому труду. Многие из этих земледельческих колоний не выдержали конкуренции и разорились. Одной из таких бедствующих еврейских колоний посвятила статью «Заметки мариупольца»

ростовская газета «Донская пчела» 24 ноября 1883 г. В статье шла речь о том, что управляемые «особенным попечительством, мало, по-видимому, или даже совсем не заботящимся об их благосостоянии» еврейские колонии Мариупольского уезда «в последние несколько лет сильно обеднели и почти совершенно перестали платить земству недоимки». Собрание представителей решило ходатайствовать перед правительством об улучшении благосостояния еврейских колоний. О том, что эта просьба осталась неуслышанной, да и не могла быть услышана властью, заткнувшей уши, становится ясно из статьи поэта К.К. Случевского «Еврейские колонии» в журнале «Русский Вестник» за апрель 1890 г.: «Если нет никакого сомнения в том, что еврейство самое злое, самое опасное наследство, оставленное нам несуществующею сегодня Речью Посполитой, и что, в этом смысле, мертвая Польша мешает живой России, то помогать еврейству в чем бы то ни было, хотя бы в поддержке и развитии еврейских колоний значит противоречить историческим преданиям и подливать масло в огонь в великой злобе дня». Вот вам квинтэссенция имперского, великодержавного шовинизма! Поэт поторопился выдать желаемое за действительное и похоронил Польшу вместе с евреями. К тому же он оказался совсем никудышним провидцем.

ЗДЕСЬ НА ДОНУ ТВОРИЛО ДЕЙСТВО
ТОРГОВО – РЕВОЛЮЦИОННОЕ ЕВРЕЙСТВО.

В еврейских массах на рубеже веков интенсивно шло расслоение, обусловленное борьбой доминирующих торговых и революционных устремлений. Опыт поколений подсказывал, что только торгово-предпринимательская деятельность давала достаточно многим евреям шанс в дискриминационных условиях тогдашней России обеспечить себе и своей семье сносное существование. Получение высшего образования для достижения тех же целей все еще оставалось уделом избранных. Однако все большее количество евреев, не желавших эмигрировать, связывало будущее России с политическим переустройством. Причем, это переустройство виделось самым разным: от невинного декора конституционной монархии до полного уничтожения государства и установления анархии.
В XX век евреи входили, полные робких надежд и осторожного оптимизма.

Им хотелось верить в грядущее счастье, но они боялись его спугнуть. Обмакивая халы или яблоки в мед, они говорили друг другу: «Йеги рацон шетехадеш алейну шана това уметука!» («Да будет на то воля Всевышнего обновить для нас год, чтобы он был хорош и приятен!»). Если бы они знали, какие испытания уготованы им и их детям уже в ближайшее время, то могли бы повторять как заклинание строки Б. Пастернака: «Куда часы нам затесать? Как скоротать тебя, Распад?». Революционные «дровосеки» усиленно подтачивали и без того изрядно подгнившее древо российского самодержавия. Даже недоучившиеся школяры втайне от родителей прятали вместе с папиросами прокламации. Верно заметил писатель М. Жванецкий:

«История России – борьба невежества с несправедливостью».

Уже в 1902 году была создана «Южнорусская группа учащихся средних школ», куда входили С. Рейзман и В. Швейцер. О Соломоне Рейзмане мы еще не раз услышим, а Вера Лазаревна Швейцер (1887-1950), член РСДРП с 1904 г., прошла сибирскую ссылку, стала в дальнейшем членом ЦКК ВКП(б), редактором Профиздата, членом редколлегии журнала «Общественница» и похоронена в колумбарии Новодевичьего кладбища в Москве. В этом же кружке начинал свой революционнопровокаторский путь упоминавшийся уже Яков Житомирский. В Нахичевани революционно настроенная молодежь часто собиралась в доме братьев Евгения, Якова и Александра Житомирских. Также часто собирались они на квартире гимназистки Софьи Бричкиной в доме №24 по Дмитриевской улице (ныне ул. Шаумяна). В работе «Южнорусской группы учащейся молодежи» активно участвовали школьники и молодые рабочие Соломон Рейзман, Григорий Крамаров, Самуил Гурвич, Эмилия Басс, Павел Швейцер, Илья Лихтер, Вера Швейцер, Матвей и Давид Берковы.

Борьба отдельного корпуса жандармов с революционным движением в России напоминала сражение былинного богатыря со Змеем Горынычем. Едва полиция успевала обезглавить революционное подполье, как тут же формировалось новое руководство. После ареста Донкома РСДРП в 1902 г. он был сформирован вновь при активном участии С.И. Гусева и А.С. Локермана.

«Сергей Иванович Гусев» – партийный псевдоним профессионального революционера Якова Давидовича Драбкина. Именно он возглавил новый Донком РСДРП, реорганизовал его и ввел строгую иерархическую подчиненность. В апреле 1902 г.

прошла стачка рабочих картонажной фабрики Перельмана и Матусевича, а в ноябре – крупная политическая стачка, вошедшая во все советские энциклопедии и учебники истории КПСС под названием «Ростовская стачка 1902 г.». В стачке участвовали рабочие мастерских Владикавказской железной дороги и присоединившиеся к ним тысячи рабочих других заводов и фабрик. Дирижировал этой массой недовольных рабочих, выступал на митингах, писал прокламации и воззвания, конечно, при активном участии других членов Донкома, С.И. Гусев.

В конце концов, казаки, вызванные для усмирения толпы, разогнали недовольных рабочих и те, ничего не добившись, вернулись к станкам. 2 марта 1903 г. в Ростове снова начались рабочие волнения, во время которых дубиной разбили голову приставу 4-го участка ростовской полиции, есаулу Антонову, когда он пытался вырвать красный флаг у одного из демонстрантов. Полицейский вскоре умер в больнице.

Через 5 месяцев в Таганроге состоялся суд над участниками этой демонстрации. Суд приговорил троих участников демонстрации, среди которых был А.Я. Браиловский, к лишению всех прав состояния и смертной казни через повешение, впоследствии замененной на каторжные работы, а М.Н. Нагеля и ряд подсудимых – к лишению всех прав состояния и к ссылке на вечное поселение. Одновременно в Таганроге были арестованы руководители местной социал-демократической организации М. Готлобер и М. Залкинд. После массовых арестов объявила о самороспуске «Южнорусская группа учащихся средних школ», руководимая С. Гурвичем.

В эти же дни стало известно о погроме в Кишиневе, о многих жертвах среди евреев, о зверствах черносотенцев. Вскоре в Ростове появились и сами жертвы этих погромов. Полиция обратила внимание на множество просящих подаяние еврейских ребят. Выяснилось, что это дети беженцев из Кишинева. Полицейские протоколы фиксировали потрясающие факты. Например, о судьбе Лейзера Кравеца, двух малолетних сыновей которого, собиравших милостыню, задержала ростовская полиция.

Кравец рассказал, что его жена убита погромщиками, а сам он с пятью детьми пытается добраться до Петербурга, чтобы ходатайствовать об устройстве детей в какое-нибудь благотворительное учреждение. Деньги на дорогу они собирают, прося подаяние и играя на бубнах и цимбалах. Всю несчастную семью полиция отправила назад в Кишинев. Разнесся слух, что и в Ростове 1 Мая готовится еврейский погром.

Донком РСДРП призвал рабочих к пролетарской солидарности и защите евреев в случае погрома, но на этот раз пронесло. 22 апреля 1903 г. к начальнику Донского областного жандармского управления поступило секретное донесение начальника Донского охранного отделения штабс-ротмистра И.В. Верещагина: «Имею честь донести Вашему Высокоблагородию, что мною получены сведения о готовящемся в городе Ростове-на-Дону разгроме евреев. Неблагонамеренные противники еврейской нации задумали, между прочим, воспользоваться скоплением в г. Ростовена-Дону многотысячной толпы богомольцев, стекающихся во время перенесения почитаемой иконы Аксайской Божьей Матери, которое совершается обыкновенно в одну из суббот в конце апреля или начале мая месяца. Для возбуждения толпы предполагается совершить святотатственное покушение – облить икону нечистотами, подбросить дохлую собаку или что-либо подобное, – и объяснить это надругательством евреев над христианскою святынею, подать повод к их избиению. Слухи о готовящемся разгроме начали проникать в среду босяков на реке Дон, разжигая в них аппетит к возможной поживе». 8 августа 1903 г. пристав 2-го участка Ростова докладывал начальнику Охранного отделения г. Ростова, что на Донской улице №11 были арестованы два крестьянина – Иван Гаранин и Иван Михалев, которые в пьяном виде кричали хозяину квартиры еврею Меккелю, что будут бить евреев, как в Кишиневе, распространяли слухи про бунты в Одессе и Киеве. Гаранин был замечен также в распространении прокламаций. Береговые рабочие приходили на другой день требовать освобождения арестованных.

Спасаясь от преследования полиции, руководители местных социал-демократов С. Гусев и А. Локерман лето 1903 г. провели в Брюсселе и Лондоне в качестве делегатов II съезда РСДРП. С.Гусев выступал на съезде солидарно с ленинской позицией. А. Локерман присоединился к антиленинскому меньшинству съезда. Гусев в Ростов больше не вернулся, а Локерману удалось убедить значительную часть Донкома в правильности меньшевистской позиции. Началась борьба за влияние на Донком РСДРП. В Ростов почти одновременно приехали группа известных меньшевиков, среди которых были Р. Гальберштадт и А. Шнеерсон по кличке «Ерема», и представители ЦК большевиков во главе с М.М. Эссен. Мария Моисеевна Эссен пробыла в Ростове с 27 ноября по 2 декабря 1903 г. Если правда, что на сцене короля играет его свита, то на революционных подмостках роль свиты играют филеры.



Они исправно доносили начальству, что Эссен под фамилией Розенберг прибыла в Ростов и «обнаружила опытное лицо по проверке наблюдения». Прежде всего, она зашла на квартиру Никитина, свои вещи из гостиницы перевезла на квартиру Тютрюмовой, большую часть времени проводила у Дарьи Моисеевны Ширман. По данным филеров в комитет входили Вл. Коган, Илья Коган, Самуил Гурвич, Ширман, Хая Финкельштейн, Компанеец, Жозефина Гашер. 20 апреля 1904 г. начальник Донского охранного отделения докладывал директору Департамента полиции, что для придания ростовской газете «Донская речь» революционного направления в ее редакцию были внедрены члены Донского комитета РСДРП Александр Локерман и Яков Драбкин. Кроме них в работе газеты активно участвовали Михаил (Дмитрий) Вейцман, Мария Гороховская и Яков Житомирский. О том, что Яков Абрамович Житомирский с 1901 г. был секретным агентом полиции знал лишь руководитель Особого отдела Департамента полиции А.М. Гартинг. А о том, что Аркадий Михайлович Гартинг на самом деле был всего лишь Абрамом Моисеевичем Геккельманом, знал только вице-директор Департамента полиции П.И. Рачковский, к которому теперь можно присовокупить наиболее выносливых читателей этой книги. О возможном еврейском прошлом самого Рачковского сведений не сохранилось. Благодаря Житомирскому полиция имела исчерпывающие сведения о работе российских и зарубежных центров социал-демократов. Он, например, был избран в протокольную группу съезда РСДРП, проходившего в 1907 г. в Лондоне, и написал для полиции подробнейший стостраничный отчет о съезде, его участниках, спонсорах и решениях.

Неудачи в русско-японской войне 1904-1905 гг., расстрелы рабочих демонстраций до предела накалили обстановку в России. В феврале-марте 1905 г. стачки прошли в Ростове и Нахичевани, в том числе на коробочной фабрике Рысса, в типографиях Гуревича и Гордона. 17 февраля 1905 г. Соломон Рейзман, входивший в независимую от меньшевистского Донкома большевистскую стачечную комиссию, произнес пламенную речь перед полутора тысячами участников сходки рабочих в Камышевахской балке. Он же участвовал в создании подпольной типографии и выпуске большевистских листовок. Хотя в Ростовской социал-демократической организации большевики, в том числе С.Г. Рейзман и И.Д. Хаевский, занимали видное положение, посланцу большевиков М.Н.Лядову (Мандельштаму) не удалось заручиться согласием Донкома направить своих делегатов на готовящийся 3 съезд РСДРП. В руководстве Таганрогской социал-демократической организации активно работали большевики, в том числе М. Вайцман и Л. Флейшер, направившие своего делегата на III съезд.

В начале 1905 года в Ростове были созданы боевые дружины рабочей молодежи. Одной из этих дружин Азов был обязан предотвращением еврейского погрома. 13 августа 1905 г. в Донком с просьбой помочь предотвратить готовившийся на 15 августа погром, вдохновляемый протоиереем Воздвиженским, обратился А.Л. Самойлович – владелец типографии в Азове, издававший большевистские прокламации. Появление в городе рабочего отряда отрезвило азовских черносотенцев.





Пока большевики с меньшевиками занимались перетягиванием каната, в декабре 1904 г. по предложению секретаря Ростовского биржевого комитета Л.М. Гурвича бухгалтеру комитета М. Нахманович было повышено жалование до 120 рублей в месяц за увеличение объема работы. Этот малозначительный факт должен увести наши мысли от возвышенно-революционного к прозаически-деловому. На рубеже веков в Таганроге состоялся 1-й съезд Организации горнопромышленников Юга России, а в Нахичевани образовалось Акционерное общество «Аксай», в устав которого местные «интернационалисты» вписали: « в управлении делами акционерного общества не могут быть лица иудейского вероисповедания...». В биржевых сводках и отчетах предприятий продолжали мелькать знакомые и незнакомые еврейские фамилии: биржевой старшина и член биржевого комитета Б.А. Каменка, ростовский купец, член биржевого комитета Павел Васильевич Иоффе, секретарь биржевого комитета Л.И. Гурвич, ростовский судовладелец Э.М. Фридберг, таганрогские купцы, экспортеры хлеба Иосиф Ильич и Семен Ильич Бесчинские, начальник доменного цеха Таганрогского металлургического завода инженер Г.А. Клейн, начальник мартеновского цеха Сулинского металлургического завода Э.С. Злотницкий. Особую коммерческую прыть в начале века проявлял Азовско-Донской коммерческий банк.

В 1904 г. он скупил акции различных компаний, подчинил себе некоторые отрасли промышленности, стал владельцем более 16 тысяч акций или 64% их общего количества. Члены правления Азовско-Донского коммерческого банка Б.А. Каменка и П.Я. Хассин лично владели почти 20% акций АО «Ртутное дело Ауэрбах и компания». В списке ростовских фабрикантов и заводчиков, представленном Донскому охранному отделению в 1903 г., значились следующие еврейские фамилии:

мещанин Л.Г. Абрамсон, владелец толевого завода; турецкоподданный М.Л. Гольдштейн, владелец конфетно-пряничной фабрики на Сенной улице; мещанин Александр Иванович Закштейн, владелец фабрики бричек на Скобелевской улице; купец Абрам Васильев Иоф, владелец фабрики олифы; купец Лев Маркусов Монасевич, владелец картонажной фабрики на Скобелевской улице; мещанин Григорий Абрамович Патт, владелец маслобойного завода на Пушкинской улице; мещанин И.Л. Рабинович, владелец завода искусственных минеральных вод; купец Бейнуш Иделев Рысс, владелец фабрики металлических изделий на Скобелевской улице; мещанин А.А. Сейгель, владелец завода искусственных минеральных вод; мещанин Шлема Фишелевич Файерман, владелец табачной фабрики в Грибоедовском переулке.

Используя сведения, содержащиеся в официальном документе «Оценка недвижимых имуществ г. Ростова-на-Дону для раскладки государственного налога и других сборов на 1905 г.», мы можем поближе познакомиться с еврейской частью ростовских фабрикантов и домовладельцев:

1. Бричечная фабрика А. Закштейна и Бражникова, стоимость оборудования 4000 рублей, чистый доход 240 рублей.

2. Мукомольная мельница Якова Самойловича Гурвича, стоимость оборудования 65070 рублей, чистый доход 3900 рублей.

3. Гальваническая фабрика Юлия Исааковича Урлайниса, стоимость оборудования 2500 рублей, чистый доход 150 рублей. Его брат Марк Исаакович Урлайнис владел дегтярным складом стоимостью 40 рублей.

4. Предприятие Герша Абрамовича Патта, стоимость оборудования рублей, чистый доход 1200 рублей.

5. Коробочная фабрика Мариана Зальмановича Перельмана и Лейба Марковича Манасевича, стоимость оборудования 1200 рублей, чистый доход 120 рублей.

6. Жестяная мастерская Якова Михайловича Браиловского, стоимость оборудования 300 рублей, чистый доход 30 рублей.

7. Фабрика жестяных и металлических изделий Бейнуша Иделева Рысса, стоимость оборудования 18700 рублей, чистый доход 1100 рублей.

8. Картонная фабрика Арона Гершевича Гутермана, стоимость оборудования 1800 рублей, чистый доход 110 рублей.

9. Маслобойный завод Герша Абрамовича Патта, стоимость оборудования 12000 рублей, чистый доход 750 рублей.

10. Токарная мастерская Ионаша Рабина Гоца, стоимость оборудования рублей, чистый доход 100 рублей.

11. Кирпичный завод Эйдельмана и Михаила Левина, стоимость оборудования 1200 рублей, чистый доход 100 рублей.

12. Хлебный амбар Семена Яковлевича и Владимира Яковлевича Браиловских, стоимость оборудования 2800 рублей, чистый доход 280 рублей. Семен Яковлевич Браиловский владел собственным хлебным амбаром стоимостью 2000 рублей.

13. Хлебный амбар Мордуха Израилевича Хайтовича, стоимость оборудования 2000 рублей, чистый доход 200 рублей, и второй амбар стоимостью 1200 рублей.

14. Мукомольная паровая мельница Хацкеля Иделева и Бейнуша Иделева Рысс, стоимость оборудования 34600 рублей, чистый доход 2200 рублей.

15. Мукомольная паровая мельница Моисея Нахимовича Фрумсона, стоимость оборудования 15000 рублей, чистый доход 1000 рублей.

16. Оптовый склад кашерного вина и спирта Матвея Иосифовича и Исаака Иосифовича Елицеров, стоимость оборудования 47380 рублей, чистый доход рублей.

17. Магазин кондитерских изделий купца 2-й гильдии Исаака Соломоновича Гилькина, годовой оборот 50000 рублей, чистый доход 12000 рублей.

18. Фирма купца 2-й гильдии турецкоподданного Леона Моисеевича Гольдштейна «Торговый дом Гольдштейн и Шполянский», годовой оборот 50000 рублей, чистый доход 5000 рублей 19. Хацман Исай Давидович владел четырьмя домами общей стоимостью рублей.

20. Каменка Борис Абрамович владел домом стоимостью 22000 рублей.

21. Фронштейн Исаак Акимович владел домом стоимостью 8300 рублей.

22. Рысс Хацкель Иделев владел домом стоимостью 32600 рублей.

23. Рысс Бейнуш Иделев владел домом стоимостью 20300 рублей и еще несколькими домами.

24. Богуславский Ион Аврумович владел домом стоимостью 3900 рублей.

25. Браиловский Яков Михайлович владел домом стоимостью 2000 рублей и еще несколькими домами.

26. Минц Лейба Осипович владел домом стоимостью 3000 рублей.

27. Гутерман Арон Гиршевич владел домом стоимостью 25000 рублей.

28. Патт Герш Абрамович владел тремя домами общей стоимостью рублей.

29. Гоц Ионаш Рабин владел домом стоимостью 4600 рублей.

30. Гордон Абрам Моисеевич владел домом стоимостью 6700 рублей.

31. Фрумсон Моисей Нахимович владел домом стоимостью 12000 рублей и еще несколькими домами.

32. Друцкий Исаак Исаевич владел домом стоимостью 6000 рублей.

33. Гурвич Яков Самойлович владел домом стоимостью 57000 рублей и еще несколькими домами 34. Шпильрейн Ева Марковна владела домом стоимостью 10400 рублей. Муж ее Шпильрейн Нафталий Мошкович владел участком для строительства дома стоимостью 100 рублей (10-я улица №28).

35. Фельдман Александр Яковлевич владел домом стоимостью 17800 рублей.

У Леона Яковлевича Леве в 1904 г. произошел пожар, и Управа снизила оценочную стоимость дома для сбора налогов в 1905 г. с 2080 руб. до 530 руб. Кроме того, Моисей Нахимович Фрумсон и Владимир Михайлович Ширман имели дачи у железнодорожной линии, принадлежавшей Обществу Юго-Восточных железных дорог. Недвижимостью в Ростове владели Еврейская солдатская синагога на углу Тургеневской улицы и Казанского переулка, Правление Ростовской главной хоральной синагоги на углу Береговой улицы и Богатяновского спуска и на углу Канкринской улицы и Казанского переулка, Ростовская главная хоральная синагога на Воронцовской улице, Еврейская больница на углу Никольской улицы и Богатяновского переулка, Еврейское кладбище на Новом поселении, Еврейский ремесленный молитвенный дом на углу Старопочтовой улицы и Казанского переулка.

В длинном списке состоятельных ростовчан стоит задержаться на фамилии Хацман. Из тех немногих сведений, что сохранились об этой семье, складывается следующая картина.

Исай Давидович Хацман (р.1837), московский купец 2 гильдии, преуспевающий торговец, жил в Ростове-на-Дону с 1870 г., владел двумя домами недалеко от Нового базара, что находился по соседству с нынешним Часовым заводом, а с 1878 г. – еще одним домом по Рождественской улице №72 на углу Большого проспекта. В четвертом доме, по Казанскому переулку, 18, который принадлежал ему с 1870 г., он жил со своей женой Федосьей (р.1854), замужней дочерью Ханой Исаевной Хацман-Рабинович (р.1880), ее мужем Шолом-Бером Янкелевичем Рабиновичем, сыновьями Израилем (р.1876), Меером (р.1878), дочерями Саррой (р.1879), Ревеккой (р.1882), Рахилью (р.1886) и воспитанником Эфраимом Гершевым Цвайгом (р.1867), мещанином местечка Шклов Могилевской губернии. Этот воспитанник жил в Ростове-на-Дону с 1881 г. и к середине 1890-х годов уже служил приказчиком.

Другой сын И.Д. Хацмана – Самуил Исаевич Хацман жил отдельно, также занимался коммерцией и был одним из попечителей Ростовского комитета по пособию бедным евреям. Дочь Вера (Ревекка) Хацман (1882-1966) после окончания гимназии в 1900 г.

поступила на медицинский факультет Женевского университета в Швейцарии. Здесь она встретила и полюбила молодого ученого-химика, преподавателя университета, будущего первого президента государства Израиль Хаима Вейцмана (1874-1952).

Несмотря на восемь лет разницы в возрасте, их связывали общие корни и общая судьба. Х.Вейцман тоже родился в России, недалеко от Пинска, тоже рано потерял одного из родителей и тоже вынужден был для получения высшего образования уехать за границу. В 1903 г. Вейцман приезжал знакомиться с родителями невесты в Ростов. В 1904 г. молодые обручились. Очень вероятно, что в Ростове побывали мать и многочисленные братья и сестры Х. Вейцмана. Вера работала врачом, воспитывала детей, жила в тех странах, куда забрасывала ее мужа судьба ученого и общественного деятеля. В 1948 г. после провозглашения государства Израиль Х. Вейцман был избран президентом Временного государственного совета, а с 1949 г. и до смерти в 1952 г. находился на посту президента государства Израиль. Могут заинтересовать читателя еще несколько биографий ростовских предпринимателей, выделенных из общей массы городскими властями, и опубликованных, в частности, в «Юбилейном историческом и художественном издании в память трехсотлетия державного дома Романовых» (1913 г.).

Гурвич Яков Самойлович, ростовский купец 1-й гильдии, владелец паровой мельницы и железобетонного элеватора. Родился в 1855 году. Получил традиционное еврейское образование. Работал на мельнице. В 1879 г. открыл в Ростове собственное мучное дело в небольшом объеме и, усердно работая, усовершенствовал и развил свое предприятие, доведя выработку до 200 мешков муки в сутки. В 1912 г. построил свои мельницы на выкупленном участке земли берега Дона. Мельница вырабатывала до 7000 пудов муки в сутки. С 1909 г. в деле участвовал его сын М.Я. Гурвич, инженер-механик, много сделавший для пуска железобетонного элеватора на 350000 пудов зерна, что позволило увеличить объем производства вдвое.

Я.С. Гурвич состоял во многих благотворительных обществах, был членом ревизионной группы Общества взаимного кредита «Гмилут-хесед» при Ростовской главной хоральной синагоге.

Фельдман Александр Яковлевич, предприниматель, финансист, общественный деятель. Родился в 1860 г. в Одессе. Отец его Яков Анисимович Фельдман, купец 1-й гильдии, основал в 1875 г. «Товарищество суконной торговли Яков Фельдман», ставшее одной из крупнейших в этой сфере фирм на юге России. В 1878 г.

отец умер, завещав 100 тысяч рублей на постройку школы его имени. За крупную благотворительность он был удостоен звания потомственного почетного гражданина.

Александр Яковлевич Фельдман окончил математическое отделение естественного факультета Новороссийского университета в Одессе. Коммерческую деятельность начал в Ростове. В 1883 г. организовал удешевленную перевозку зерна из ростовского порта на морской рейд после углубления фарватера и в дальнейшем регулярно транспортировал донецкий уголь в Мариуполь. В начале 1890-х годов основал торговый дом для торговли сельхозпродуктами, другими товарами и совершения банковских операций. Коммерческие интересы нового торгового дома быстро распространились за пределы ОВД в Ставропольскую и Кубанскую области. Вскоре после образования «Русского общества вывозной торговли» А.Я. Фельдман стал одним из его руководящих деятелей. В 1898 г. он по поручению Министерства финансов реализовал государственные запасы хлеба в Самарской и Казанской губерниях. В 1900-1901 гг. по поручению того же министерства руководил закупкой 16 млн пудов продовольственного и семенного зерна. А.Я. Фельдман входил в состав правления Азово-Донского коммерческого банка, «Русского общества коммерческого пароходства», «Русского общества вывозной торговли», ТМО, АО «Армавирский водопровод», «Всеобщей строительной компании», «Российского горнопромышленного комиссионного общества», был председателем правления АО «Сулинский завод», «Азовской угольной компании», «Товарищества суконной торговли Яков Фельдман»

в Одессе, директором «Богословского горнозаводского общества». При его участии удалось резко улучшить работу Сулинского металлургического завода, правление которого было переведено в Петербург. В течение многих лет А.Я. Фельдман состоял заместителем председателя Ростовского биржевого комитета, был автором многих начинаний местных предпринимателей, представлял промышленников Дона на различных съездах за рубежом, активно участвовал в деятельности ростовского отделения кадетской партии. С 1912 г. постоянно жил в Петербурге.

Брат его Григорий Яковлевич Фельдман много лет специализировался в Англии.

В России занимался предпринимательской деятельностью, одно время был директором по сбыту «Товарищества суконной торговли Яков Фельдман».

Друцкий Исаак Исаевич, ветеринарный врач. Родился в 1846 году в Ростове.

Окончил Харьковский ветеринарный институт. С 1866 г. работал ветеринарным врачом при Ростовском-на-Дону городском ветеринарном управлении. После лет безупречной службы вышел в 1911 г. в отставку и был избран мировым судьей Ростовского округа. Состоял председателем правления Общества покровительства животным, членом правления Общества вспоможения легковым и ломовым извозчикам и других благотворительных организаций. За службу имел много наград.

Закштейн Александр Иванович, ростовский купец 1-й гильдии. Родился в 1864 г. в Таврической губернии. Получил традиционное еврейское образование.

Работал в мастерской по производству бричек. С 1892 г. жил в Ростове и через несколько лет сумел не только открыть собственное бричечное производство, но и довести объем производства при 100 занятых рабочих до 3000 бричек в год. Бричечная фабрика была оснащена самым современным оборудованием. Продукция ее пользовалась спросом не только на территории ОВД, но и на Кавказе, в Туркестане, в Сибири, была удостоена многих наград на выставках. Закштейн активно участвовал в жизни еврейской общины Ростова.

Эсс Янкель Гиршович, мариупольский купец 1-й гильдии. Родился в 1858 г.

в местечке Юрбург Россиенского уезда Ковенской губернии. В 1879 г. приехал в Ростов почти без денег и занялся извозом. Через год перешел работать на мельницу Фрумсона, а в 1885 г. стал приказчиком на угольном руднике. В 1888 г. вернулся в Ростов и, купив четырех лошадей, занялся перевозкой угля со складов на мельницы. Вскоре Эсс был принят на работу приказчиком на мельницу, а затем стал управляющим этой мельницей. В годы расцвета угледобычи он открыл собственную мучную и зерновую торговлю, одновременно начав поставки угля в порты Азовского и Черного морей. Эсс довел поставки угля до 4-5 млн пудов в год. В сферу его деятельности входил весь юг России. Я.Г. Эсс принимал деятельное участие в общественной жизни, состоял старостой еврейского кладбища, членом попечительного совета еврейской богадельни, членом кредитных и благотворительных обществ и т.д. Имел сына Герша (р. 1881) и дочь Сарру (р. 1887).

Гордон Абрам Моисеевич, ростовский купец 1-й гильдии, владелец писчебумажной фабрики и типографии с годовым оборотом до 50 тысяч. Его сыновья Борис Абрамович и Ной Абрамович Гордоны работали в Ростовском отделении Русско-Азиатского банка, где сделали быструю карьеру. При их участии проводилась реорганизация Ростовского купеческого банка, приобретались промышленные предприятия, создавались новые акционерные общества. В 1910 г. они приобрели «Донское акционерное общество печатного и издательского дела», которое издавало газету «Приазовсий край». Б.А. Гордон (1881-1952), выпускник Петербургского технологического института, инженер, купец 1-й гильдии, директор Русского общества пароходства и торговли (РОПиБ), стал председателем правления этого акционерного общества. Вместе с ним работали заместитель председателя правления и директор-распорядитель А.Б. Тараховский, управляющий делами «Донского акционерного общества печатного и издательского дела» М.М. Гофман, заведующий конторой газеты И.С. Фельдман, бухгалтер А.Г. Розенбаум, заведующий наборным и машинным отделом С.И. Файншмидт. Газета «Приазовский край» фактически контролировалась Б.А. Гордоном. При реорганизации в 1912-1913 годах «Табачной фабрики торгового дома «В.И.Асмолов и Ко», подчинении ее лондонской «Русской табачной компании» и присоединении к ней ростовской табачной фабрики «Товарищества Я.С. Кушнарева» доверенность на руководство бывшей табачной фабрикой Я.С. Кушнарева была выдана Б.А. Гордону, занимавшему в то время должность директора-распорядителя Акционерного общества табачной фабрики «В.И.Асмолов и Ко». В 1913 г. было учреждено новое «Акционерное общество печатного дела А.М.Гордон и сыновья» с основным капиталом 300000 рублей и запланированной прибылью в 68000 рублей ежегодно. Основатель династии А.М. Гордон активно участвовал в жизни еврейской общины. Его стараниями было введено преподавание еврейской истории в школах.

О финансовых возможностях Б.А. Гордона много говорит интересная история, рассказанная Н.Н. Берберовой в романе «Железная женщина». В 1916 г. М. Горький решил издавать либерально-радикальную газету. Деньги ему для этого дали издатель И.Д. Сытин, редактор-издатель ежедневной ростовской газеты «Приазовский край» Б.А. Гордон и банкир Э.К. Груббе. Каждый из них выделил по 150000 рублей.

Горький же лишь в апреле 1917 г. начал издавать газету «Новая жизнь», которая показалась Б.А.Гордону слишком прокоммунистической, и он потребовал через суд вернуть свои деньги. Третейский суд решил, что Горький должен вернуть деньги Б.А. Гордону, и 8 августа 1917 г. Горький послал Гордону записку в конверте:

«Уважаемый Борис Абрамович! С благодарностью возвращаю Вам 150000 руб., данные Вами мне взаимообразно в марте с. г.

По логике записки в конверте должны были быть деньги, но Б.А. Гордон их там не нашел. В 1949 г. Б.А. Гордон, живя в эмиграции во Франции, по просьбе М.П. Алданова и Б.И. Николаевского передал им записку М. Горького с приложением своего подробного объяснения. Однако эта детективная история так и не получила своего разрешения. Каждый волен подозревать в мошенничестве или воровстве «буревестника революции», человека, передавшего конверт с запиской, или самого Б.А.Гордона. Вынужденный эмигрировать из России после поражения Добровольческой армии, которую он, по мере возможностей, поддерживал в годы гражданской войны, Борис Абрамович Гордон выкупил в Париже у М.П. Миронова еженедельник «Иллюстрированная Россия» и стал издавать его с приложениями избранных сочинений русских классиков. Дочь его, Елена Борисовна Гордон, редактировала крупный французский журнал. В 1942 г. Гордон переехал в США и жил в Нью-Йорке, за исключением нескольких послевоенных лет, проведенных во Франции. Похоронен в Нью-Йорке.

Следует вспомнить о еще одном издателе газеты «Приазовский край».

Моисей Леонтьевич Гольдштейн (1868-1932), адвокат и журналист. Друг Л.Н. Толстого. Жил в Петербурге, был масоном. После Октябрьской революции эмигрировал во Францию, где в 1920 г. вместе с П.Н. Милюковым стал первым издателем и редактором ежедневной газеты «Последние новости», заместителем председателя Совета русских адвокатов во Франции, заместителем председателя Союза русских литераторов и журналистов в Париже. Покончил с собой после смерти любимой жены Софьи Наумовны Гольдштейн. Похоронен на кладбище Банье в Париже.

ЕВРЕИ В ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ А.П.ЧЕХОВА
Общественное мнение в России XIX века было ориентировано на то, что каждый уважающий себя купец, промышленник или банкир, желающий продемонстрировать свою респектабельность и преуспевание, должен проявить себя на ниве благотворительности и поддержки культуры. Мы уже упоминали о роли Б.А. Каменки в становлении Ростовского отделения Императорского Русского музыкального общества. Он же стал одним из учредителей возникшего в 1907 г. в Петербурге Общества для научных еврейских изданий. Это общество вместе с издательством Брокгауза и Эфрона выпустило 16-томную Еврейскую энциклопедию. Многие известные и малоизвестные члены ростовской еврейской общины участвовали в создании Еврейской библиотеки имени Переца. Она открылась в 1902 г. по соседству с Ростовской главной хоральной синагогой, напротив дома Я.Г. Эсса. Здесь же находился магазин еврейской книги В.М. Дубнова, по совместительству выполнявшего обязанности библиотекаря. Работал читальный зал в здании синагоги по улице Воронцовской, 80. Общее руководство библиотекой взял на себя общественный раввин З. Гольденберг. За лет количество читателей в библиотеке выросло с 570 до 1280, книжный фонд – с 1132 до 7250 книг, а доход – с 48 до 328 рублей. Среди наиболее щедрых жертвователей библиотеки сохранились имена супругов Р.С. и И.Г. Файнштейн, И.Д. Гутермана, Л.Г. Гурвич, В.Я. Брайловского, Н.М. Шпильрейна, И.А. Аккермана, Л. Бронштейна, Б. Перлина, И. Геллера, С. Островской, Ш.И. Трояновского, М.Х. Уриновского, Д.М. Фейдера, Б.З. Хельмера, Я.Г. Эсса, С. Шарфа.
Из заметных событий культурной жизни Донского края начала XX века нужно отметить гастроли Ф.И. Шаляпина в Ростове. 13 и 15 мая 1903 года. Шаляпин дал два концерта и передал значительную часть выручки на благотворительные нужды, в том числе пострадавшим от еврейских погромов в Кишиневе. Вот что сообщала об этом газета «Донская речь» 18 мая 1903 г.: «Сбор со второго своего концерта Ф.И. Шаляпин... целиком пожертвовал на благотворительные цели. Свое крупное пожертвование в 2000 рублей он вручил местному помощнику присяжного поверенного Л.Ф. Волькенштейну, прося распределить деньги таким образом: 100 руб. в пользу вновь открытого в Ростове отделения Российского общества защиты женщин;

350 рублей другим учреждениям; остальные 1550 рублей, как распорядился артист в препроводительном письме, «евреям, столь жестоко пострадавшим при обидных мне кишиневских беспорядках». Шаляпин не случайно доверил распределение крупной суммы денег именно Волкенштейну. Среди ростовчан это был его наиболее близкий и хороший приятель. В каждый приезд великого артиста в Ростов они встречались в дружеской обстановке. 24 мая 1910 г., в день очередного концерта, местные газеты, например, сообщили, что Шаляпин сидит в Московской гостинице на Большой Садовой и выпивает с Львом Волкенштейном. Брат Льва, Михаил Филиппович Волкенштейн, также дружил с Шаляпиным. Его сын Владимир Михайлович Волькенштейн (1882-1974), уроженец Петербурга, выпускник Петербургского и Гейдельбергского университетов, двадцатидевятилетний начинающий театральный критик, поэт и драматург, в ноябре 1912 г. передал Шаляпину с надеждой на постановку свою пьесу «Калики перехожие». На квартире Шаляпина пьесу читал артист Александринского театра Ходотов. Волькенштейн-младший издал трагедию «Калики перехожие» (1915) и комедию «Маринка» (1918), стал членом режиссерской коллегии и Совета 1-й студии Московского художественного театра, где в 1914 г. поставил свою первую пьесу «Калики перехожие», получил Грибоедовскую премию, удостоен степени доктора искусствоведения. В 1907-1909 годах молодой Владимир Волькенштейн успел побывать мужем поэтессы Софии Парнок. Шаляпин интенсивно переписывался с присяжным поверенным М.Ф. Волкенштейном, который представлял его интересы в 1910 г. при заключении договора сроком на 10 лет с английским акционерным обществом «Граммофон». Михаил Филиппович был постоянным юридическим консультантом Шаляпина и в ноябре 1917 г. артист даже предлагал Волкенштейну переехать к нему в Петроград.

Много памятных страниц оставила история создания в Таганроге великолепного памятника основателю города Петру I работы скульптора М.М. Антокольского.

Памятник представляет собой фигуру Петра во весь рост в форме офицера Преображенского полка, установленную на гранитном постаменте с надписью: «Основателю города Таганрога Петру I». Рядом поставлены чугунные пушки петровского времени.

Установке памятника предшествовали длительные хлопоты уроженца Таганрога Антона Павловича Чехова и городского головы Таганрога, богача и мецената Павла Федоровича Иорданова. П.Ф. Иорданов начинал городским санитарным врачом в Таганроге, затем был избран в члены городской управы, городским головой, а в году – членом Государственного Совета в Петербурге. Злые языки связывали такую головокружительную карьеру с удачной женитьбой. Его жена Елена Александровна Лакиер была дочерью потомка обрусевших выходцев из Германии Александра Борисовича Лакиера – путешественника, историка и публициста, чья фамилия раньше звучала несколько по-другому – «Лакер». Елене Александровне принадлежали сотни десятин фруктовых садов, дававших хороший доход.

В 1898 г. А.П. Чехов в Париже вел переговоры одновременно с двумя известными скульпторами – Леопольдом Бернштамом и Марком Антокольским. Бернштам хотел показать Петра молодым, волевым, умеющим принимать исторические решения.

Созданные им памятники Петру I были установлены в Петербурге и Выборге, но, к сожалению, не сохранились. С Марком Матвеевичем Антокольским А.П. Чехов особенно сблизился. В 1898 г. в письме из Парижа П.Ф. Иорданову, в то время еще городскому санитарному врачу и члену городской управы, А.П. Чехов сообщил, что получил от Антокольского для будущего музея в Таганроге овал из гипса «Последний вздох»: «... верх совершенства в художественном отношении. Голова и плечи распятого Христа, и чудесное выражение, которое меня глубоко растрогало». Чехов просил скульптора изготовить для Таганрога увеличенную копию его статуи Петра Великого, установленную в Петербурге. В 1872 г. эта новая работа М.М. Антокольского была встречена в Петербурге с восхищением, а одна газета даже написала в рецензии: «Только русский человек в состоянии был с таким блеском олицетворить в этом памятнике всю сущность русского национального характера». Чехов также высоко ценил творчество Антокольского и, в частности, его Петра Великого:

«Это памятник, лучше которого не дал бы Таганрогу даже всесветный конкурс, и о лучшем даже мечтать нельзя». Зная о финансовых трудностях городских властей, скульптор за свой счет отлил увеличенную копию памятника для Таганрога. Такие же копии установлены в Петергофе и Архангельске. Если бы Антокольский мог знать о трудной судьбе, уготованной его творению, то, возможно, принял бы другое решение.

Памятник Петру в Петербурге, после многолетнего пребывания на складе, горожане смогли увидеть отреставрированным лишь в год 300-летия северной столицы. Еще большие муки ожидали таганрогского Петра. В 1924 г. статую Петра I сняли с пьедестала у городского сада и перевезли в вестибюль музея Чехова, а на его место поставили очередного Ленина. В 1933 г. бронзовую статую царя по решению местного горкома партии хотели отдать в переплавку, но вскоре забыли о ней, и она пролежала в деревянном ящике несколько лет. Затем статую установили в помещении городского краеведческого музея. В 1940 г., почувствовав необходимость в подъеме патриотического духа и усилении единения с предками, Ростовский облисполком разрешил установить статую Петра в районе мыса на Комсомольском бульваре.

Однако памятник русскому царю, созданный скульптором-евреем, как ни странно, установили на прежнее место лишь ярые враги тех и других – немецкие оккупанты.

18 июля 1943 года церемония прошла с молебном протоиерея Иосифа Таганрогского, парадом полиции, исполнением гимна «Боже, царя храни» и чтением стихов артистами местного театра. Статуя Петра в окружении фашистских штандартов со свастиками – такое Антокольскому не могло явиться даже в страшном сне! Ныне, чтобы убедиться в достоинствах памятника, уже не надо ехать в Таганрог. Для этого достаточно вынуть из туго набитого кошелька 500-рублевую купюру. Петр предстает на ней во всей красе, внимательно всматривающийся в свое зеркальное изображение, видимое лишь на просвет.

Тема «Евреи в жизни и творчестве А.П. Чехова» еще ждет своих исследователей. Мне бы хотелось лишь кратко остановиться на фактах биографии и литературных произведениях великого русского писателя, так или иначе связанных с евреями. Отношение А.П.Чехова к евреям не отличалось постоянством, зависело в каждом случае от преобладания импульсов, обусловленных воспитанием, чертами характера, жизненным опытом и ментальностью среды, в которой ему приходилось жить. С детства воспитывавшийся в русско-еврейской среде, писатель чаще проявлял сочувствие и понимание еврейских проблем, реже сочувственно-ироничное отношение, но иногда его насмешка становилась презрительно-злой и даже враждебной. Изредка это бывает заметно уже в пределах одного письма. Например, письмо издателю юмористического журнала «Осколки» Н.А. Лейкину в 1887 г. Чехов начал язвительно в отношении евреев («Прежде всего констатирую тот факт (как говорят ученые жиды), что я не здоров»), но уже в конце с восхищением отозвался о таланте Надсона: «Надсон – поэт гораздо больший, чем все современные поэты, взятые вместе....».

Великий русский писатель родился и сформировался как личность в многонациональной среде маленького Таганрога, где бок о бок с русскими и украинцами жили евреи, греки, армяне и даже итальянцы. Именно в своих юношеских воспоминаниях искал и находил он те колоритные образы и характеры, которым суждено было воплотиться в хрестоматийные персонажи литературных произведений. В 1868- годах Чехов дружил, сидел за одной партой или просто общался в гимназии со многими еврейскими детьми. Газета «Приазовская речь» 24 апреля 1898 г. опубликовала «Список учеников 1878/1879 гг., окончивших гимназию». В классе Антона Чехова из 23 человек 12 были евреями. Некоторые из них, став взрослыми, долгие годы переписывались с писателем, встречались с ним во время периодических посещений Таганрога, оставили нам свои воспоминания.

Мораль и предрассудки окружающих людей, накопление и уравновешение в сознании общечеловеческих и национальных ценностей, преобладание в чертах характера доброты, обостренного чувства справедливости и восприятия чужой боли – вот те компоненты, что, по-преимуществу, формировали в юном Чехове отношение к нерусским национальностям.

Одним из первых свидетельств характера взаимоотношений Чехова – гимназиста и евреев может служить случай, описанный в воспоминаниях его одноклассника М.А. Рабиновича. В 7 классе гимназии ученики не написали в срок домашнее сочинение и решили просить преподавателя дать им дополнительное время. Один из учеников, Михаил Кукушкин, кстати, тоже будущий автор воспоминаний о Чехове, по-видимому, из желания подразнить одноклассников, заупрямился и объявил, что сдаст готовое сочинение вовремя. Тогда к «штрейкбрехеру» подскочил возмущенный Михаил Волкенштейн, выхватил тетрадь с сочинением и бросил ее за высокую печь.

Во время последовавшей за этим ссоры Кукушкин обозвал Волкенштейна «жидом» и дело дошло до драки. По настоянию отца Кукушкина Михаила Волкенштейна исключили из гимназии. На этом этапе в судьбу Волкенштейна вмешался Антон Чехов.

Ему удалось организовать коллективный протест учащихся и под угрозой массового ухода из гимназии добиться от директора отмены приказа об исключении их товарища. Об общей атмосфере в гимназии свидетельствуют и строки в воспоминаниях М.А. Рабиновича, посвященные священнику Ф.П. Покровскому: «На уроках его, уже с средних классов, законом божиим почти не занимались, а посвящали эти часы общим беседам о литературе, русской истории и современным событиям. Мы ученики-иноверцы, с разрешения Покровского, оставались на его уроках в классе и принимали одинаковое участие в таких увлекательных беседах...».

Опубликованные переписка и записные книжки писателя позволяют составить краткий список знакомых и друзей А.П. Чехова еврейского происхождения:

1. Абрамович Владимир Яковлевич (1877-1926), поэт, прозаик, драматург, уроженец Таганрога. Литературные произведения подписывал псевдонимом «Вл. Ленский». Знакомый Чехова. В своих воспоминаниях, относящихся к приезду Чехова в Таганрог летом 1899 г., писал: «На вокзале А.П. был очень бодр, оживлен, много говорил, смеялся. Кому-то из врачей шутя сказал: – Литература – невыгодное занятие. Вон у всех таганрогских врачей есть свои дома, лошади, коляски, а у меня ничего нет. Брошу-ка я литературу, займусь медициной...».

2. Абрамович Николай Яковлевич (1881-1922), литературный критик, прозаик, поэт, брат предыдущего, уроженец Таганрога. Знакомый Чехова, детству которого посвятил свои воспоминания в журнале «Юная Россия».

3. Адель Григорий Осипович, московский присяжный поверенный, у которого служил брат Ольги Леонардовны – Б.Л. Книппер. Знакомый семьи Чехова и О.Л. Книппер.

4. Адель (урожденная Мейерсон) Софья Марковна, певица, жена Г.О. Аделя.

Знакомая семьи Чехова и О.Л. Книппер.

5. Альтшуллер Исаак Наумович (1870-1943), ялтинский врач, лечивший Чехова и его мать, в доме которого писатель одно время жил. Его дети Владимир, Григорий, Екатерина, Лев и жена Мария Абрамовна были в дружеских отношениях с Чеховым, оставили о нем воспоминания и обширную переписку. Альтшуллер считался отличным специалистом по туберкулезу, был одним из основателей Международной лиги для борьбы с туберкулезом, состоял вместе с Чеховым членом Комитета по постройке пансиона «Яузлар» Ялтинского благотворительного общества. В 1902 г. лечил в Гаспре от воспаления легких Л.Н. Толстого. Чехов был весьма высокого мнения об Альтшуллере: «... врач, очень порядочный и много знающий». После революции Альтшуллер жил в Париже, затем в Нью-Йорке.

6. Антокольский Марк Матвеевич (1843-1902), скульптор, парижский знакомый Чехова. В 1872 г. он женился на Елене Апатовой, кузен которой, С.Д. Апатов, жил в Таганроге. Ходатайство Чехова, а возможно и родственные связи, побудили Антокольского сделать для Таганрога копию своего знаменитого памятника Петру Великому. 16 апреля 1898 г. Чехов сообщил в письме сестре Марии Павловне из Парижа:

«…Я сегодня завтракал у Марка Матвеевича Антокольского. Он и мадам пригласили меня и приняли очень радушно…».

7. Аптекман Александр Маркович, провизор, работал в Екатеринославе и Москве. Знакомый Чехова. В 1900 г. писатель помог ему получить разрешение на открытие аптеки в Ялте. Состоял в переписке с Чеховым.

8. Ашкинази Михаил Осипович (1851-1914), писатель, переводчик, музыкальный и театральный критик, парижский корреспондент петербургской газеты «Новости», корреспондент журнала «Музыкальная хроника Юго-Запада». Познакомился с Чеховым в Ницце. Когда в 1899 г. Ашкинази сослался в статье против Суворина на высказывания Чехова о «деле Дрейфуса» и антисемитизме во Франции, писатель обозвал его «шарлатаном», «надутым ничтожеством» и постарался сгладить впечатление в письме к Суворину.

9. Бакст (Розенберг) Лев Самойлович (1866-1924), театральный художник, график, живописец. Знакомый Чехова. В 1899 г. написал в Мелехове неудачный акварельный портрет Чехова, судьба которого неизвестна.

10. Балабан Иосиф Аронович (1871-?), киевский врач-терапевт. Зимой 1901гг. жил в Ялте, где участвовал в любительских концертах. Чехов по этому поводу писал жене 31 декабря 1901 г.: «У нас в Ялте появился новый артист, некий доктор Балабан. Писал я тебе о нем? Читает великолепно, мои рассказы жарит прямо наизусть. И актер он, по-видимому, хороший, настоящий. Я советую ему поехать в Москву, показаться Немировичу».

11. Барсков Яков Лазаревич (1863-1937), педагог-историк, редактор журнала «Детский отдых» с 1895 г. Знакомый Чехова. Состоял с ним в переписке.

12. Бердичевский Лев Григорьевич, частнопрактикующий врач, однокурсник Чехова по медицинскому факультету Московского университета.

13. Бернард-Лазар (Бернар Лазарь) (1865-1903), французский публицист, историк, активно выступавший в защиту Альфреда Дрейфуса. В 1898 г. Чехов встречался с ним в Париже и дал интервью для французской печати.

14. Бернштам Леопольд Адольфович (Лейб-Бер Абрамович) (1859-1939), скульптор, парижский знакомый Чехова.

15. Бернштейн Александр Борисович (1876-?), врач-терапевт. Познакомился с Чеховым и О.Л. Книппер в 1901 г., когда они приезжали в Андреевский санаторий для легочных больных в Уфимской губернии. Бернштейн, тогда студент выпускного курса университета, подрабатывал в должности заместителя директора и заведующего лечебной частью санатория. Впоследствии он стал доктором медицины, профессором, организатором и директором в 1922-1938 гг. 1-го Киевского института усовершенствования врачей, организатором и первым заведующим кафедры терапии этого института, которому было присвоено имя А.Б. Бернштейна. Занимался в основном сердечно-сосудистой патологией. Состоял в переписке с Чеховым.

16. Бернштейн Сергей Борисович, брат предыдущего. По просьбе А.Б. Бернштейна Чехов написал письмо профессору Киевского университета А.А.Коротневу, которого знал по Ницце, с ходатайством о приеме в университет сверх процентной нормы успешно сдавшего вступительные экзамены Сергея Бернштейна. Затем, уже по собственной инициативе, написал прошение попечителю Киевского учебного округа Вельяминову-Зернову с просьбой о содействии. Свое отношение к дискриминационным законам о евреях писатель выразил в письме к А.Б. Бернштейну в 1903 г.: «Неужели правительство не поймет всей этой гнусности? Когда же, наконец, отменят этот варварский закон!» Сергея Бернштейна все-таки зачислили студентом университета. Чехов откликнулся на это в очередном письме А.Б. Бернштейну: «...

Поздравьте Сергея... Есть на Руси порядочные люди и совесть у них есть и стыда боятся...».

17. Берсон Янина Осиповна, студентка- скрипачка, дочь петербургского банкира Осипа Семеновича Берсона. Состояла в переписке с О.Л. Книппер. Знакомая Чехова. Ушла из семьи и попала в романтическую историю с молодым человеком по имени Савелий Сорин, который от неразделенной любви отравился. Активное участие в ее судьбе принимал М. Горький.

18. Бертенсон Лев Бернардович (1850-1929), известный петербургский врачтерапевт, лейб-медик, автор многих научных работ. Принял лютеранство. Бесплатно лечил многих писателей, художников, музыкантов. Познакомился с Чеховым в 1887 г.

у писателя Д.В. Григоровича. Повторно они встречались в 1888 г. в Русском литературном обществе в Петербурге, затем в Гаспре, когда в 1902 г. навещали больного Л.Н. Толстого. Состоял в переписке с Чеховым. В библиотеке писателя имелись три книги Л.Б. Бертенсона с дарственными надписями. Умер Бертенсон нищим и забытым в доме для престарелых ученых в Ленинграде.

19. Бессер – семья, с которой Чехов познакомился в Русском пансионе в Ницце.

В 1897 г. Чехов взялся лечить их дочь Лелю Бессер и в благодарность получил маленькую дорожную кухню. В ответ Чехов подарил Леле свою книгу «Каштанка.

Рассказ». с дарственной надписью: «Леле Бессер на память о докторе, лечившем у нее ухо. Ницца. 98. 12/03. А. Чехов».

20. Бесчинский Александр Яковлевич (?-1941), сосед семьи Чеховых в Таганроге, журналист, автор путеводителей по Крыму. С Чеховым встречался в Ялте, где служил заведующим редакцией газеты «Крымский курьер», был членом Общества попечительства о нуждающихся приезжих больных. Оставил воспоминания о Чехове и обширную переписку.

21. Бесчинский Наум и Анатолий Аркадьевичи, братья, соседи семьи Чеховых в Таганроге.

22. Бинимов Абрам Исаакович, однокурсник Чехова на медицинском факультете Московского университета. С 1886 г. работал рудничным, а затем заводским врачом в Кривом Роге.

23. Блох Исаак Моисеевич, сокурсник Чехова на медицинском факультете Московского университета, частнопрактикующий врач.

24. Блюменталь Филипп Маркович (1859-?), врач-бактериолог, сокурсник Чехова на медицинском факультете Московского университета. В 1897 г. создал «Частный химико-бактериологический институт д-ра Ф.М. Блюменталя», которым руководил вместе с братом Яковом. С 1919 г. жил в Германии.

25. Богораз Владимир Германович (до крещения Натан Менделевич) (1865писатель, этнограф, революционный деятель. Печатался под псевдонимом «Н.А.Тан». Товарищ Чехова по таганрогской гимназии. Чехов поддерживал с ним отношения и переписывался до конца жизни.

26. Браз Иосиф Эммануилович (1872-1936), художник-портретист, автор единственного написанного по заказу П.М. Третьякова для картинной галереи прижизненного портрета Чехова. В 1897 г. в Мелехове и в 1898 г. в Ницце Браз написал два портрета Чехова, но оба ему не понравились. За долгое время работы над портретами художник и писатель подружились, продолжали переписываться.

27. Бродский Александр Давыдович, писатель, журналист, сотрудничал в газете «Московский листок». Чехов познакомился с ним в 1882 г., когда Бродский приезжал из Петербурга в Москву, содействовал публикации его рассказов в московских изданиях. В письмах Чехов называл Бродского «очень порядочным малым».

28. Бухштаб Израиль-Исаак Абрамович (1862-?), врач, доктор медицины, знакомый Чехова. Жил в Керчи, но имел собственный дом и в Ялте. Сын его Абрам Бухштаб выдержал экзамен в 4-й класс ялтинской гимназии, но не был принят.

Чехов пишет об этом в письме: «Этот еврей держит экзамены уже 4 года, получает одни пятерки, и все-таки его не принимают, хотя он сын ялтинского домовладельца.

Жидков же из других городов принимают». В ответ на просьбу о помощи, исходившую от брата Израиля – Михаила Абрамовича Бухштаба, в расположении которого писатель был заинтересован, Чехов обратился к О.Л. Книппер с просьбой взять у полковника А.А. Стаховича, бывшего адъютанта Великого князя Сергея Александровича, а затем пайщика и актера Художественного театра, письмо к министру народного просвещения Зенгеру для получения его разрешения на обучение еврейского мальчика в гимназии. Неизвестно, чем окончилась эта сложная, многоходовая комбинация.

29. Бухштаб Михаил Абрамович, брат предыдущего. В 1895-1902 гг. заведовал делами, был председателем правления Ялтинского общества взаимного кредита, затем работал директором отделения Азово-Донского банка в Ялте. Чехов был клиентом Ялтинского общества взаимного кредита и неоднократно встречался с Бухштабом.

30. Валик Исаак Абрамович (1863-?), вольнопрактикующий врач, почетный член детских приютов в Москве, сокурсник Чехова по медицинскому факультету Московского университета 31. Вальтер Виктор Григорьевич (1865-1935), скрипач, музыкальный критик, уроженец Таганрога, знакомый Чехова по гимназии. В 1890-1915 гг. играл в оркестре Мариинского оперного театра в Петербурге, автор многих музыкально-критических статей. Состоял в переписке с Чеховым. После революции жил и умер в Париже.

32. Вальтер Владимир Григорьевич (1860-1929), врач-бактериолог, доктор медицины, писатель, товарищ Чехова по таганрогской гимназии, брат предыдущего.

С 1894 г. жил в Ницце, где имел собственную химико-бактериологическую лабораторию, писал рассказы, печатался в русских газетах под псевдонимами «Вл. Томатов», «Вл. Вольный». В 1903 г. издал сборник своих рассказов в Петербурге. Чехов часто встречался с Вальтером в Ницце в 1897-1898 гг. и в 1900-1901 гг., помогал публиковать и редактировал его произведения. Об одной такой встрече на праздновании Нового 1897 года приятельница Чеховых художница А.А. Хотяинцева сообщила Марии Павловне Чеховой: «Пили чай у Ант(она) П(авловича) я и доктор Вальтер, очень милый жид». Чехов много лет переписывался с Вальтером, дал отзывы о его рассказах «Выдь на Волгу!», «За решеткой», «Лаура», «Принят». В записной книжке писателя есть адрес в Жмеринке дочери Вальтера – Нины Владимировны. В 1912 г.

Вальтер был избран в Ницце председателем Общества имени Александра Герцена, создал при обществе одну из лучших русских библиотек во Франции. Похоронен на кладбище Кокад в Ницце.

33. Вейнберг Петр Исаевич (1831-1908), поэт, журналист, переводчик, историк литературы, театральный деятель, председатель Театрально-литературного комитета при Дирекции императорских театров. В 1893 г. сделал попытку выпустить «Театральную газету» и привлечь Чехова к участию в ней. Состоял с Чеховым в переписке. Чехов подарил Вейнбергу свою фотографию с надписью: «Петру Исаевичу Вейнбергу от преданного и глубоко уважающего Антона Чехова. 1901 г. 04. 28.

« Кроме того, дописал в письме: «Я всегда глубоко уважал Вас и ценил, и если бы Вы прислали мне Вашу фотографию, то исполнили бы мое сердечное желание». Однако в другом письме к литератору, разругавшемуся с Вейнбергом, Чехов советовал не тратить жизнь «на обличение шмулей, ядовитых жен и Комитета..».

34. Векслер Семен Харитонович, киевский композитор, капельмейстер. Во время пребывания в Ялте подарил ноты своего вальса «Чайка» Чехову с посвящением писателю. Состоял в переписке с Чеховым.

35. Венгеров Семен Афанасьевич (1855-1920), историк литературы, библиограф, и его сестра Венгерова Зинаида Афанасьевна (1867-1941), литературный критик, историк литературы, переводчица, в 1900 году обратились через критика М.О. Меньшикова к Чехову с просьбой подыскать возможности лечения в Крыму их душевнобольного брата-студента, заболевшего еще тяжелой формой туберкулеза. Чехов в нескольких ответных письмах убедил их не присылать больного брата в Крым. Венгеров оставил воспоминания о похоронах Чехова «Вагон для устриц» (1914 г.).

36. Виктешмаер Аарон Иосифович, одноклассник и гимназический приятель Чехова. Сын богатого таганрогского купца.

37. Вильберг, ссыльно-каторжанин. С его семьей Чехов познакомился во время поездки на Сахалин. После смерти Вильберга Чехов через своих знакомых разыскал его детей в одном из петербургских приютов.

38. Вишневецкий Леонид, знакомый Чехова, отец его близкого приятеля, актера Художественного театра А.Л. Вишневского. Парижский адрес Вишневецкого есть в записной книжке писателя.

39. Вишневский (Вишневецкий) Александр Леонидович (1861-1943), актер МХАТа, уроженец Таганрога, товарищ Чехова с гимназических времен. Вишневский был настолько частым гостем семьи Чехова, что его вместе с солдатом Александром шутя объявили возможным отцом ребенка кухарки Маши. По этому поводу Чехов написал сестре 8 ноября 1899 г.: «Александр Леонидович, как мне кажется, обязан обеспечить Машу и ее ребенка. Он бывал у нас чаще, чем солдат Александр». В пьесах Чехова исполнял роли Дорна («Чайка»), Войницкого («Дядя Ваня»), Кулыгина («Три сестры»). Кроме ежемесячного участия в 32 спектаклях Художественного театра, Вишневский еще заведовал в начале 1900-х годов хозяйственной частью театра, был казначеем «Товарищества для учреждения Общедоступного театра».

Жил он в одном доме с О.Л. Книппер, рядом с Сандуновскими банями, столовался у О.Л. Книппер. Временами жил у Чехова в Крыму. Чехов, как близкому другу, доверял ему представлять свои финансовые интересы, искать врача-гинеколога для О.Л. Книппер, выполнять различные хозяйственные поручения. На фотографии, подаренной Вишневскому в 1899 г., Чехов написал: «Другу детства, милому человеку, великолепному Дорну от ученика Таганрогской гимназии». Свои воспоминания о Чехове Вишневский выпустил отдельной книгой под названием «Незабвенное»

(1914) и в сборнике «Клочки воспоминаний» (1928).

40. Волкенштейн Лев Филиппович (Волькенштейн Исаак-Лейб Фишелевич), (1858-1935), выпускник Петербургского университета, кандидат прав, присяжный поверенный, член Совета присяжных поверенных Новочеркасского округа, гимназический товарищ Чехова, состоял с ним в переписке. Автор воспоминаний «Сами себя воспитывали. Из школьных лет Антона Чехова». В письмах 1896 г. Чехов не без зависти отмечает, что Волкенштейн к тому времени уже имел свой дом и дачу в Кисловодске. Вместе с женой Софьей, сыном Юрием, дочерьми Ольгой и Алисой он жил в Ростове-на-Дону в доме №54 на Старопочтовой улице. После революции Волкенштейн уехал во Францию, в 1927-1931 гг. был членом Совета объединения русских адвокатов, сотрудничал в журнале «Иллюстрированная Россия». Похоронен в городке Нейн-сюр-Сен под Парижем.

41. Волкенштейн Михаил Филиппович (Волькенштейн Моисей Фишелевич), (1859-1934), адвокат, брат предыдущего, петербургский присяжный поверенный, одноклассник Чехова, состоял с ним в переписке. В 1895 г. купил журнал «Новое слово» и пригласил Чехова к сотрудничеству. Одно время служил директором и юрисконсультом «Общества подъездных и железнодорожных путей в России». Друг Ф.И. Шаляпина. Вместе с братом активно участвовал в жизни еврейской общины.

После революции эмигрировал. В старости начал быстро слепнуть и от отчаяния застрелился. Похоронен в Таллинне.

42. Волпянский Григорий Соломонович (1854-1917?), врач, одноклассник Чехова.

В 1900-е годы жил в Юзовке.

43. Галай Борис Рувимович, сокурсник Чехова по медицинскому факультету Московского университета. Работал городовым врачом в Витебской, а затем в Гродненской губерниях.

44. Гальперин-Каминский Илья Данилович (1858-1936), литератор, переводчик сочинений Чехова и Льва Толстого на французский язык. Жил в Париже. Состоял в переписке с Чеховым.

45. Гамберг Иуда (1860-?), ссыльнопоселенец Тымовского округа на Сахалине.

До этого длительно находился в ссылке в г. Чите Забайкальского округа. В путевых записках «Остров Сахалин» Чехов пишет, что при нем по приказанию генерал-губернатора Амурского края барона А.Н. Корфа Гамберг в 1890 г. был прислан на Сахалин и водворен в селе Дербинском. Писатель и ссыльнопоселенец познакомились.

45. Гаузенбаум, знакомый Чехова по таганрогской гимназии. Одноклассник старшего брата Антона – Николая Чехова.

46. Гейман Богдан Вениаминович, заведующий иностранным отделом «Нового времени», приятель Чехова.

47. Герценштейн Давид Маркович (1848-1916), врач, журналист, знакомый Чехова. В 1904 г. Чехов рекомендовал его цикл рассказов «Картинки петербургской бедноты» для публикации в журнале «Русская мысль».

48. Герценштейн Михаил Яковлевич (1859-1906), политический и общественный деятель, публицист, экономист. В 1885-1901 гг. был членом правления Московского земельного банка. В 1888 г. принял православие. По протекции редактора московского журнала «Русская мысль» В.А. Гольцева Чехов обращался к Герценштейну с просьбой помочь перезаложить имение в его банке. Они неоднократно встречались.

В 1906 г. Герценштейн был избран депутатом 1-й Государственной думы от Москвы, но вскоре убит у себя на даче боевиками черносотенного «Союза русского народа».

49. Гинцбург Илья Яковлевич (1859-1939), скульптор. Состоял в переписке с Чеховым, который в 1900 г. купил для своего кабинета гипсовую статуэтку Льва Толстого его работы.

50. Гиршман Леонард Леопольдович (1839-1921), известный врач-окулист, профессор Харьковского университета, один из основателей офтальмологии в России, крещеный еврей. Познакомился с Чеховым в Ницце, когда в 1897 г. приехал навестить больного туберкулезом сына Павла и жену Юлию Александровну. Об этом знакомстве Чехов написал в письме А.С. Суворину: «Здесь харьковский окулист Гиршман, известный филантроп, друг Кони, святой человек, приехавший к своему бугорчатому сыну. Я видаюсь с ним, мы беседуем, но мне мешает его жена, суетная недалекая женщина, скучная, как сорок тысяч жен».

51. Гольдвейбер Соломон Моисеевич, одесский журналист. В 1900 г. познакомился с Чеховым в гостинице Севастополя. Автор воспоминаний о Чехове.

52. Гольденвейзер, приятель Чехова по таганрогской гимназии. О нем Чехов упоминает в письме С. Крамареву 8 мая 1881 г.: «Гольденвейзера однажды видел в университете. Что он, и где он, и как он теперь – не знаю».

53. Гольденвейзер Александр Борисович (1875-1961), пианист, музыкальнообщественный деятель, профессор Московской консерватории, народный артист СССР, лауреат Сталинской премии. В молодости был дружен с Л.Н. Толстым, на обеде у которого в Москве в 1897 г. познакомился с Чеховым. Гольденвейзер и Л.Н. Толстой навещали больного Чехова в клинике профессора Остроумова. Кроме того, Чехов виделся с Гольденвейзером у постели тяжело больного Толстого осенью 1901 г. в Гаспре, слушал его игру на фортепиано, но отклика она не получила. Весной 1902 г.

Гольденвейзер навестил больного Чехова в Ялте вместе с М. Горьким и Ф. Шаляпиным. Оставил воспоминания о встречах с Чеховым.

54. Гордон Давид Маркович (Моисеевич), (1862-1931), таганрогский врач, учился вместе с Чеховым на медицинском факультете Московского университета, основал водолечебницу в Таганроге. В 1899 г. Чехов прислал в подарок Гордону картину для его кабинета. В том же году Чехов по поводу подготовки к празднованию 200-летия Таганрога написал в письме к двоюродному брату: «Боюсь все-таки, что электричество не затмит Гордона и он долго еще будет лучшим показателем таганрогской культуры...».

55. Городецкий Даниил Михайлович, ялтинский журналист, редактор местной газеты «Новости дня», издатель и книготорговец. С Чеховым познакомился в Ялте в 1889 г., вместе они бывали у исполнительницы роли Сарры в пьесе «Иванов» актрисы П.А. Стрепетовой. Оставил воспоминания о Чехове. Писатель с уважением отзывался о Городецком, однако в одном из писем 1890 г. дал ему такую уничижительную характеристику: «... писать не умеет и вообще бездарен, как все крещеные шмули...».

56. Готберг Яков Матвеевич, репортер суворинской газеты «Новое время». Знакомый Чехова.

57. Григорий Ааронович, владелец увеселительного заведения в Таганроге с неустановленной фамилией. В 1899 г. Чехов вместе с Исааком Шамковичем посетил это заведение и в письме к П.Ф. Иорданову не преминул сообщить: «... познакомился с Григорием Аароновичем, видел мулатку».

58. Грузенберг Оскар Осипович (1866-1940), петербургский присяжный поверенный, общественный деятель, активно участвовал в жизни еврейской общины.

Знакомый Чехова. В 1904 г. представлял интересы писателя в судебной тяжбе между издательским товариществом «Знание» и издательством А.Ф. Маркса.

59. Грюнберг Юлий Осипович (1853-1900), управляющий конторой издательства А.Ф. Маркса и журнала «Нива». Знакомый Чехова. Состоял с ним в переписке.

60. Гурвич Абрам Вениаминович, переводчик на идиш, жил в Вильно. Состоял в переписке с Чеховым. По его просьбе Чехов в 1900 г. дал свой рассказ для сборника в память еврейского поэта Михаила Гордона.

61. Гуревич Любовь Яковлевна (1866-1940), критик, театровед, переводчица. В 1891-1898 гг. издавала и редактировала журнал «Северный вестник», где печатался Чехов. Перевела и издала переписку Б. Спинозы. Знакомая Чехова. Состояла с ним в переписке.

62. Гуревич Михаил Юльевич, сокурсник Чехова по медицинскому факультету Московского университета, доктор медицины, частнопрактикующий врач-гематолог.

63. Гуревич Яков Григорьевич (1843-1906), педагог, общественный деятель, приват-доцент всеобщей истории Петербургского университета, редактор-издатель журнала «Русская школа», владелец частной гимназии, отец Л.Я. Гуревич. Знакомый Чехова, находился с ним в переписке.

64. Гурлянд Илья Яковлевич (1868-1937?), публицист, драматург, прозаик, журналист, государственный деятель, юрист. После принятия православия достиг высокого положения в чиновничьей иерархии. Был одним из ближайших сотрудников П.А. Столыпина, разработчиком и редактором некоторых законопроектов, директором Бюро печати и директором Петербургского телеграфного агентства, членом Совета при министре внутренних дел, а с 1907 г. – редактором официального печатного органа этого министерства – газеты «Россия». В 1918 г. эмигрировал во Францию. С Чеховым познакомился и состоял в переписке еще в годы учебы в Ярославском Демидовском юридическом лицее, где позже был профессором административного права. По рекомендации Чехова несколько комедийных пьес Гурлянда были опубликованы, а затем приняты к постановке в Малом театре. В письме поэту и переводчику А.Н. Плещееву 6 октября 1889 г. Чехов писал: «При сем прилагаю стихотворение, которое просил меня послать в «Северный вестник» авторстудент Гурлянд (русский)». Эпитет «русский», по-видимому, должен был облегчить публикацию стихотворения, но это не помогло и стихотворение вернули автору. В 1890 г. Чехов помог напечатать рассказ Гурлянда «Утро нотариуса Горшкова» в газете «Новое время». Гурлянд также участвовал в подготовке сборников «Русской исторической библиотеки», издал несколько романов из театрального быта, пьесы «В сонном царстве», «Уездный Шекспир», множество театральных рецензий. О том, кем, несмотря на свой антисемитизм, в глазах окружающих, по-преимуществу, был Гурлянд, Чехову в письме от 12 апреля 1892 г. напомнил писатель А.С. Лазарев-Грузинский: «... небезызвестный Вам жидок Гурлянд...».

65. Гутмахер Александр (Исай) Маркович (1864-1921), писатель, уроженец Таганрога, знакомый Чехова. Окончил Екатеринославское горное училище, служил на рудниках, в Азово-Донском коммерческом банке. Под псевдонимом «Гущин»

опубликовал в Харькове книгу «Таганрогские мотивы» (1894), очерк «Таганрогские таланты» о Чехове и Н.Ф. Щербине, сборник рассказов (1910). В 1895 г. Чехов в одном из писем двоюродному брату написал: «Этот еврей не без таланта, но уж очень он самолюбив и зол». После переезда Гутмахера в Москву Чехов протежировал молодому литератору и переписывался с ним до конца жизни. Гутмахер оставил воспоминания о Чехове.

66. Делин Михаил, парижский корреспондент петербургской газеты «Новости».

В 1899 г. опубликовал открытое письмо по еврейскому вопросу в газете «Одесский листок», перепечатанное затем московской газетой «Курьер». Чехов неоднократно встречался и беседовал с ним в Ницце и в письме к А.С. Суворину сравнивал с французским политическим деятелем, поэтом-шовинистом Полем Деруледом: «Это Дерулед иудейского происхождения».

67. Дрейфус Матвей (Матье), представитель одноименной французской торговой фирмы, имевшей отделения во многих городах России и построившей завод в Таганроге. Знакомый Чехова. 26 мая 1898 г. Чехов записал в дневнике: «Много интересных знакомств:... Матвей Дрейфус...». Брат Матье, Луи Дрейфус был одним из владельцев семейной фирмы. В 1896 г. Матье Дрейфус стал инициатором оправдания Альфреда Дрейфуса и суда над настоящим немецким шпионом – майором Эстергази.

68. Дымов Осип (Перельман Иосиф Исидорович), (1878-1959), еврейский писатель, драматург, журналист. Знакомый Чехова. В апреле 1904 г. был на спектакле Художественного театра во время его гастролей в Петербурге. Написал воспоминания о первом представлении «Вишневого сада».

69. Зельманов Мануэль, одноклассник Чехова в таганрогской гимназии.

70. Изгоев (Ланде) Александр (Арон) Соломонович (1872-1935), политический деятель, публицист. Один из авторов знаменитого сборника «Вехи»(1909). В 1922 г.

вместе с большой группой представителей антисоветски настроенной творческой интеллигенции и ученых выслан в Германию. Чехов обратил на него внимание и записал его адрес в период работы Изгоева в редакции одесской газеты «Южное обозрение», примерно, в 1897 г. Понравившийся псевдоним решил использовать когда-нибудь и записал: «... весело, жизнерадостно: честь имею представить, Ив.

Ив. Изгоев, любовник моей жены».

71. Иоллос Григорий Борисович (1859-1907), публицист, общественный деятель, депутат 1-й Государственной думы. После роспуска думы убит черносотенцами.

Чехов познакомился с Иоллосом во время его работы корреспондентом газеты «Русские ведомости» и журнала «Русская мысль» в Берлине. Иоллос переводил пьесы Чехова на немецкий язык, написал о нем воспоминания «Последние минуты». В одном из писем Чехов писал, что Иоллос «превосходный человек, в высшей степени интересный, любезный и бесконечно обязательный». В 1904 г. Чехов отправил в Таганрог фотографию Иоллоса для пополнения музейной коллекции фотографий и автографов известных современников.

72. Кисин Мендель, аптекарь из г. Богоявленска Херсонской губернии. В 1903 г.

переслал Чехову свой рассказ «Бабкин». Состоял с Чеховым в переписке.

73. Коган Наум Львович (1863-1893), писатель. Прожил короткую и тяжелую жизнь. Лечился от психического заболевания и туберкулеза. Свои впечатления от пребывания в психиатрической больнице описал в очерке «Сутки в тихом отделении».

Длительно жил и лечился от туберкулеза в Ялте, где познакомился с Чеховым. Его единственную повесть «В глухом местечке» (1892), опубликованную под псевдонимом «Н.Наумов», Чехов тепло принял.

74. Коновицер (урожденная Эфрос) Евдокия Исааковна (1861-1943), близкая знакомая семьи Чеховых. Дружила с сестрой Чехова Марией Павловной, вместе с которой училась на Высших женских курсах Б.И. Герье в Москве. Чехов одно время ухаживал за ней и строил планы женитьбы, в которых большое приданое перевешивало еврейские особенности внешности невесты. В письмах к друзьям и знакомым Чехов это всячески подчеркивал, называя «суженую» то «Эфрос с носом», то просто «Нос». Родственники были против этой женитьбы и ситуация чуть было не уподобилась описанной в пьесе «Иванов». Наконец, в январе 1886 г. он сделал ей предложение, однако в письме отозвался об этом с пренебрежением: «... женитьба моя, вероятно, – увы и ах! Цензура не пропускает... Моя она – еврейка. Хватит мужества у богатой жидовочки принять православие с его последствиями – ладно, не хватит – и не нужно...». В письме писателю-юмористу В.В. Билибину 11 марта 1886 г. Чехов написал об Эфрос: «С невестой разошелся до nec plus ultra (крайней степени). Вчера виделся с ней, поговорил о чертиках (чертики из шерсти у нас в Москве модная мебель), пожаловался ей на безденежье, а она рассказала, что ее брат-жидок нарисовал трехрублевку так идеально, что иллюзия получилась полная: горничная подняла и положила в карман. Вот и все. Больше я Вам не буду о ней писать». Какие могут быть шутки, когда речь идет о самом насущном и труднодостижимом для писателя – о деньгах?! В письме другой писательнице и владелице усадьбы Бабкино М.В. Киселевой 21 марта 1887 г. Чехов оправдывается, что вынужден носить подаренный Эфрос галстук в виде шнурка, похожий на орденскую ленту: «Если Вы намекаете на тот красный шнур, который я ношу на шее из уважения к вкусу и носу известной Вам израильтянки...».

75. Коновицер Ефим Зиновьевич (1850?-1916), московский адвокат, учился с Чеховым в таганрогской гимназии, муж предыдущей. Был основателем и членом редакции газеты «Курьер». Состоял в переписке и дружил с семьей Чеховых. В его московской квартире жила сестра Чехова Мария Павловна. Чехов часто обращался к Коновицеру за помощью в финансовых и юридических вопросах. Однако в одном из писем сестре 2 марта 1895 г. Чехов иронически назвал Коновицера «Мордухаем Янкелевичем» и поинтересовался у Марии Павловны: «не заразила жабой ни одного еврейчика»?

76. Крамарев Соломон (Шлема), гимназический товарищ Чехова из бедной семьи, позднее присяжный поверенный в г. Гродно. По характеру был весьма самолюбив и обидчив. Много шума вызвала история с преподавателем греческого языка, которого Крамарев ударил по щеке, встретив в саду после несданного экзамена. Преподаватель по настоянию директора вынужден был уволиться из гимназии. В 1881 г.

Крамарев послал письмо из Харькова Чехову, тогда студенту 2-го курса медицинского факультета Московского университета, с сообщением о прошедших погромах. В ответном письме Чехов шутливо уведомил приятеля, что в Москве «Биконсфильдов, Ротшильдов и Крамаровых не бьют и не будут бить. Где люди делом заняты, там не до драк, а в Москве все делом заняты. Когда в Харькове будут тебя бить, напиши мне:

я приеду. Люблю бить вашего брата-эксплуататора... Да приснятся тебе Киево-Елисаветградское побоище, юдофоб Лютостанский и сотрудники «Нового времени»! Да приснится тебе, израильтянин, переселение твое в рай! Да перепугает и да расстроит нервы твои справедливый гнев россиян!!!» Как видно из письма, у юного Чехова не нашлось ни одного сочувственного слова для жертв погромов, ни одного слова порицания для виновников происшедшего, не хватило даже такта и желания скрыть свое полное равнодушие, а насмешливо-игривый тон письма больше соответствовал бы реакции на сообщение о пьяной драке студентов в трактире.

77. Крейн Давид Сергеевич (Абрамович), (1869-1926), скрипач, свободный художник, профессор Московской консерватории. В годы знакомства с Чеховым работал концертмейстером группы скрипок оркестра Императорского Большого театра в Москве и преподавал в Императорском Московском театральном училище.

Его адрес вписан в записную книжку Чехова.

78. Кугель Александр Рафаилович (1863-1928), театральный критик, публицист, основатель и редактор журнала «Театр и искусство», создатель театра «Кривое зеркало». Печатался под псевдонимом «Гомо Новус». Знакомый Чехова. Автор воспоминаний о Чехове. Вместе со многими критиками Кугель не принял постановку «Чайки»

17 октября 1896 г. в Александринском театре Петербурга, что Чехов воспринял как предательство. Литератор Н.А. Лейкин безуспешно пытался повлиять на отзывы прессы и в письме Чехову представил отчет об этом: «В особенности отличался жид Кугель из «Петербургской газеты». Предчувствуя, что он наутро начнет выливать помои на пьесу, я отправился в ложу Худековых и просил Николая Худекова (редактора «Петербургской газеты»), чтобы он взял Кугеля под уздцы и сдержал. То же самое прибавила от себя добрейшая Надежда Алексеевна, его мать, которой пьеса нравилась. Сын обещал матери и мне, но наутро все-таки появилась ругательная заметка Кугеля, которая буквально взбесила». В дальнейшем ругательные рецензии Кугеля Чехов и О.Л. Книппер объясняли завистью и происками его жены, актрисы Зинаиды Васильевны Холмской.

79. Кугульский (Кугулихес) Семен Лазаревич (1862-1954), журналист, знакомый Чехова.

80. Куперник Лев Абрамович (1845-1905), адвокат, московский присяжный поверенный, публицист, отец Т.Л. Щепкиной-Куперник. Знакомый Чехова. В 1879 г.

участвовал в судебном процессе, проходившем в Кутаиси, по обвинению нескольких евреев в ритуальном убийстве христианской девочки. Куперник мастерски опроверг доводы прокурора и убедительно доказал нелепость обвинений евреев в употреблении христианской крови.

81. Левенсон Александр Александрович, издатель, владелец типографии в Москве, где в 1884 г. печатался сборник рассказов Чехова «Сказки Мельпомены». В письме к старшему брату Александру Павловичу Чехов по этому поводу замечает:

«Посылаю письмо для Левенсона. Жалею, что заставляю тебя, беднягу, шляться по 10 раз к этим жидам...».

82. Левитан Адольф (Авель) Ильич (1858-1933), художник, брат Исаака Левитана. В 1882-1886 годах сотрудничал в журналах «Будильник», «Радуга», «Эпоха», «Осколки». Знакомый Чехова, состоял с ним в переписке.

83. Левитан Исаак Ильич (1860-1900), художник-пейзажист. Познакомился с Чеховым через его брата Николая, с которым учился в Училище живописи, ваяния и зодчества в Москве. Левитан дружил с семьей Чехова, ухаживал за его сестрой Марией, летом отдыхал вместе с семьей Чеховых в Бабкино, близ Воскресенска.

В 1892 г. между друзьями произошла серьезная ссора, чуть было не окончившаяся дуэлью, после того как Левитан узнал в героях рассказа «Попрыгунья» себя и художницу С.П. Кувшинникову. Помирить их сумела Т.Л. Щепкина-Куперник. Чехов был рядом с Левитаном в тяжелые дни после неудавшегося самоубийства, помогал медицинскими советами, поддерживал морально. Между ними шла интенсивная переписка. Несмотря на долгие дружеские отношения, в письмах к третьим лицам Чехов в отношении Левитана использует слово «жид» и однокоренные ему слова.

Например, описывая красоту природы Бабкино, в письме архитектору Ф.О. Шехтелю 8 июня 1886 г. Чехов пишет: «Каждый сучок кричит и просится, чтобы его написал жид Левитан...». В одном из писем 1891 г. сестре Маше Чехов просит передать привет Левитану в таких выражениях: «Поклон... жидоватому брюнету из высшего света...».

84. Леонидов (Вольфензон) Ленид Миронович (1873-1941), актер и режиссер МХАТа, народный артист СССР, доктор искусствоведения, профессор ГИТИСа. Познакомился с Чеховым в 1903 г. во время репетиции роли Лопахина в пьесе «Вишневый сад». В чеховских пьесах сыграл также роли Соленого и Вершинина («Три сестры»), Калхаса («Калхас»), Боркина («Иванов»). Посвятил Чехову страницы своих воспоминаний «Прошлое и настоящее. Из воспоминаний»..

85. Лернер Николай Осипович (1877-1934), историк литературы, пушкинист.

Состоял в переписке с Чеховым.

86. Липскеров Абрам Яковлевич (1851-1910), журналист, бывший стенографист редактора-издателя журнала «Русский вестник» М.Н. Каткова, в 1880-х годах издавал небольшую газету «Новости дня» и журнал «Русский сатирический листок».

Чехов сотрудничал в этих изданиях и хорошо знал Липскерова, о котором в письмах отзывался почти ласково: «... еврюга добрый, не ехидный и покладистый». Правда, в 1896 г. Чехов советовал в письме старшему брату Александру: «Новости дня» – теперь газета богатая, платит прекрасно... Спишись с Липскеровым или побывай у него проездом через Москву. Я думаю, это предложение твое они примут с удовольствием. Липскеров уже не жид, а англичанин и живет около Красных ворот в роскошном палаццо, как герцог... времена меняются, и никто не предполагал, что из нужника выйдет такой гений».

87. Лохман Марк, ссыльнопоселенец, охотник, жил в поселении Голый Мыс на юге Сахалина. Чехов познакомился с ним во время поездки на Сахалин в 1890 г. и записал в дневнике: «Поселенец Лохман ставит на речке петли для соболей...».

88. Любарский Гершко, ссыльнопоселенец, жил на Сахалине в поселении Рыковском и был «половинщиком», то есть совладельцем земельных участков и домов других поселенцев. Чехов познакомился с ним в 1890 г., когда приезжал на Сахплин. В дневнике писатель сделал запись: «Помнится, в Рыковском у поселенца Голубева половинщик еврей Любарский».

89. Любош (Любошиц) Семен Борисович (1859-1926), журналист, театральный критик. Познакомился с Чеховым 17 января 1904 г. на премьере спектакля «Вишневый сад» в Московском Художественном театре. Автор воспоминаний о Чехове.

90. Малкиель Самуил Миронович (1836-?), коммерции советник, потомственный почетный гражданин, владелец механико-литейного завода в Москве, выполнявшего заказы военного министерства, и большого дома на Тверской улице, близ памятника Пушкину, где в 1880-1882 гг. помещался Пушкинский театр. Его сын МатвейМарк Самуилович Малкиель (1857-?), владелец кожевенного завода в Москве, и его дочь Мария Самуиловна Малкиель – знакомые Чехова. Вторая дочь Софья Самойловна Малкиель, детская писательница, подруга Марии Павловны и близкая знакомая Антона Павловича Чеховых. Семью Малкиелей писатель иронически величает «аристократами», а отца семейства в журнале «Осколки» несколько свысока и пренебрежительно именует «этот честный еврейчик». В письмах Марии Самойловне Чехов, видимо продолжая тему их личных бесед, в игриво-шутливом тоне обсуждает возможные взаимные супружеские обязательства и способы наиболее эффективного ведения бракоразводного процесса. Однако в письме к О.Л. Книппер поясняет:

«У меня варят асфальт под самым окном. От этого дыма и от разговора с Малкиелями я задыхаюсь».

91. Мейерзон Роза, таганрогская знакомая Чехова. В 1880-х годах брат Чехова Николай нарисовал ее портрет.

92. Менделевич Родион Абрамович (1867-1927), поэт, журналист, сотрудник газеты «Новости дня». В 1885 г. Чехов способствовал привлечению Менделевича к работе в редакции юмористического журнала «Осколки», лично отбирал его стихи для печати, помогал нуждающемуся поэту деньгами. В 1900 г. Чехов посетил больного Менделевича в Ялте, направил к нему медицинскую сестру, подарил свою фотографию. В эпистолярном наследии Чехова есть несколько писем, посвященных Менделевичу. 30 сентября 1885 г. Чехов написал редактору-издателю журнала «Осколки»

Н.А. Лейкину: «Есть в Москве юнец, некий Родион Менделевич, человечек забитый, голодающий, представляющий собой нечто бесформенное и неопределенное; не то он аптекарь, не то портной... Прочитывая всю московскую чепуху, я наскакивал на его стихи, которые сильно выделялись из пестрой братии: и свежи, и гладки, и коротки... Попадались такие, что хоть на музыку перекладывай... Помня Вашу заповедь – вербовать сотрудников для «Осколков», я по приезде в Москву отыскал этого Родиона и предложил ему послать пробу пера к Вам... Он страшно обрадовался, обалдел, и в один день накатал чуть ли не 10 штук и принес мне. Накатал он сплеча, а потому (насколько я смыслю) добрая половина их никуда не годится. Есть 2-3 стишка, которые, несомненно, годны. По первому присылу не судите о нем». Мнение Лейкина о Менделевиче было прямо противоположным: «По-моему, это совсем бездарность и даже лентяй. Он не стыдится присылать мне такие стихи, где рифмует чуть ли не «самовар» с «подсвечником». Кроме того, темы до того избиты, что даже злость берет». 17 ноября 1885 г. Чехов вновь рекомендует Менделевича: «А по-моему, Менделевич не бездарность. Ему всего только 19 лет. Он служит мальчиком у брата своего, портного». В 1885-1888 гг. Менделевич состоял в переписке с Чеховым, неоднократно обращался к нему за помощью и советом. Свои воспоминания о Чехове он опубликовал в сборнике «Клочки воспоминаний».

93. Мерков Соломон Ионашевич (1864-1906?), московский врач-офтальмолог, владелец глазной лечебницы. Знакомый Чехова. Состоял с ним в переписке.

94. Мерперт Яков Семенович, литератор. Одно время служил в одесской фирме по экспорту хлеба «Торговый дом Луи Дрейфус и Ко». Познакомился с Чеховым в 1898 г. Постоянно жил в Париже, где читал лекции по русской литературе. Чехов в письме П.Ф. Иорданову в 1898 г. сообщил, что просил Мерперта побывать у Антокольского в Париже и забрать статуи его работы, предназначенные для Таганрога.

«Это очень любезный человек» – отзывался о Мерперте Чехов.

95. Минский (Виленкин) Николай Максимович (1855-1937), поэт, переводчик, драматург. Знакомый Чехова, подарил ему свою книгу «При свете совести. Мысли и мечты о цели жизни». (1890) с надписью. В 1895 г. Минский просил Чехова прислать «какой-нибудь рассказ» для журнала «Северный вестник», в котором тот последний раз печатался еще в 1892 году.

96. Мускаблит Федор Григорьевич, литератор, автор ряда работ о Чехове. В 1899 г., еще студентом Новороссийского университета в Одессе, написал Чехову письмо с благодарностью за понравившиеся рассказы «Человек в футляре» и «Крыжовник» и получил ответ писателя.

97. Назимова Алла Александровна (Левентон Аделаида, по другим данным Мириам, Яковлевна), (1879-1945), актриса. Родилась в Ялте. С 1898 г. играла в труппе Московского Художественного театра, затем гастролировала в провинции. С 1906 г. жила в Америке. В 1916 году дебютировала в Голливуде фильмом «Военные невесты» режиссера Герберта Бренона. До конца 1925 г. снялась в 17 картинах, среди которых фильмы «Разоблачение», «Мадонна с улиц», «Дама с камелиями», «Саломея», «Заза», «Побег», «В наше время» и другие. Получила скандальную известность свои романом со знаменитым киноактером Рудольфом Валентино, который был младше ее на 16 лет. Долгое время была одной из ведущих актрис Голливуда, однако перед 1940 г. прервала кинокарьеру. Знакомая О.Л. Книппер и Чехова.

98. Негелев Иосиф (1837-?), ссыльнопоселенец. С 1878 г. жил в Александровском посту на Сахалине, где содержал так называемые «семейные бани». Чехов познакомился с ним во время путешествия на Сахалин в 1890 г. В путевых заметках «Остров Сахалин» этому посвящено несколько строк: «В Александровске вообще разврат носит городской характер. Есть даже «семейные бани», содержимые жидом...».

99. Неймарк Исаак Израилевич, частнопрактикующий врач, сокурсник Чехова на медицинском факультете Московского университета.

100. Нотович Осип (Иосиф) Константинович (1849-1914), журналист, уроженец Таганрога, с 1871 г. редактор-издатель газеты «Новости». Знакомый Чехова. В одном из писем П.Ф. Иорданову в 1897 г. писатель предложил попросить денег у Нотовича для открытия музея в Таганроге: «... эта жирная, богатая скотина мог бы сделать для Таганрога то, чего не в силах сделать ни я, ни Вы, так как у нас нет своей газеты и своего дома в Петербурге».

101. Оршер Осип Львович (Иосиф Лейбович), (1879-1942), писатель-сатирик, газетный фельетонист, получивший известность под псевдонимом «Д’Ор». Издал сборник «Незлобливые пародии», роман «Яков Маркович Меламедов», мемуары «Литературный путь дореволюционного журналиста». Знакомый Чехова, автор воспоминаний о нем.

102. Островский Давид, одноклассник Чехова по таганрогской гимназии.

103. Островский Илья Давыдович, зубной врач в Ялте, у которого лечили зубы Чехов и его мать. В письме жене 30 сентября 1902 г. Чехов рассказал об Островском историю, похожую на анекдот: «... пошел сегодня к Островскому, зубному врачу, кончать дело; он осмотрел зуб, запломбированный неделю назад, и сказал, что надо бы переменить пломбу, получше бы сделать. Вынул пломбу, а в это время пришли к нему по делам еврейского кладбища (он еврейский староста) и увели его к покойникам, а я вернулся домой без пломбы, злой, полубольной. Как тебе это нравится?»

104. Островский Иосиф Исаевич, врач, товарищ Чехова по таганрогской гимназии. Двоюродный брат известного издателя и журналиста М.Б. Городецкого. Работал в урочище Гомборы Тифлисской губернии. Состоял в переписке с Чеховым.

105. Павловский Исаак Яковлевич (1852-1924), журналист, литератор, уроженец Таганрога. Учился вместе с Чеховым в гимназии и последние два года обучения снимал комнату в доме Чеховых на углу Монастырской улицы и Ярмарочного переулка (ныне музей «Лавка Чеховых»). С 1871 г. учился в Петербургской медико-хирургической академии. Живя на каникулах в Таганроге, успел организовать революционный кружок народнического толка, куда вошли его брат Александр Павловский и гимназисты З. Рахман, Е. Иогансон, И. Левицкий. Перевозил нелегальную литературу из Франции в Россию. Кружковцев быстро разоблачили и в 1877-1878 гг. судили за пропаганду по «процессу 193-х». Бежав из ссылки в Архангельскую губернию, братья Павловские прятались на квартире В.Г. Короленко, затем оказались в Америке, где к ним присоединился третий брат. Один из братьев стал директором агрошколы, администратором зоосада в Буэнос-Айресе, другой – богатым коммерсантом.

Исаак Павловский обосновался в Париже и получил известность своим очерком «В одиночном заключении. Впечатления нигилиста» (1879), опубликованным по настоятельной рекомендации И.С. Тургенева, воспоминаниями о В.М. Гаршине «Дебюты В.М.Гаршина» (1889) и книгой рассказов «Маленькие люди с большим горем»

(1890). Благодаря покровительству И.С. Тургенева и В.Г. Короленко, Павловский быстро стал популярным журналистом, парижским корреспондентом суворинской газеты «Новое время», принял православие и подписывал статьи псевдонимом «Иван Яковлев». Чехов вновь встретился с Павловским в 1891 г. в Париже, когда тот уже был амнистирован в России. Писатель привлек Павловского к сбору средств на памятник Петру 1 и организацию музея в Таганроге. В июле 1896 г. Павловский гостил у Чехова в Мелехове, а в 1898 г. земляки часто встречались во время пребывания Чехова в Париже. Стараниями Чехова удалось осуществить постановку одноактной исторической пьесы Павловского «Певец». В 1899 г. Павловский перешел в газету «Россия», но вскоре вынужден был вернуться в «Новое время» уже на гораздо худших условиях и потеряв пенсию. В письме из Парижа 21 апреля 1891 г. Чехов сообщил родным: «В качестве адъютанта ходит всюду за нами парижский корреспондент И.Яковлев-Павловский, который когда-то вместе с Фронштейнами жил у нас в мойсеевском доме». В письме кузену в 1898 г. Чехов написал о Павловском: «Это милый, простой человек. Когда-то он учился в таганр(огской) гимназии, был шмулем, теперь же это парижанин, кавалер Почетного легиона, православный христианин, отец семейства». Всего известно 32 письма Чехова Павловскому и 24 письма Павловского Чехову, написанных в 1894-1904 гг.

106. Пастернак Леонид Осипович (Исаак Иосифович), (1862-1945), художник, академик живописи. С 1888 года участник выставок передвижников. Известен своими иллюстрациями к произведениям Л.Н. Толстого, портретами, бытовыми зарисовками. Иллюстрировал драматический этюд Чехова «Лебединая песня (Калхас)» в журнале «Артист». Состоял в переписке с Чеховым. В письме от 10 октября 1900 г.

Пастернак обратился к Чехову с просьбой участвовать в сборнике в пользу евреев, пострадавших от голода в Бессарабской губернии.

107. Перлин Борис Александрович (1835-1901), врач окружного лазарета в г. Александровске на Сахалине, затем городовой врач Владивостока. В 1890 г.
Перлин, тогда еще коллежский советник, младший врач Александровского окружного лазарета, оказался первым, кто встретил Чехова в поселении Александровский пост на Сахалине и приютил его в своей квартире. В путевых заметках «Остров Сахалин»

этому посвящено несколько строк: «Доктор, у которого я квартировал, живший сам – друг с сыном, имел повара, дворника, кухарку и горничную». Доктор Перлин, «старик без усов и с седыми бакенами, похожий лицом на драматурга Ибсена», вступил в конфликт с начальником острова Сахалин генерал-майором В.О. Кононовичем и вскоре был уволен по прошению, которого не подавал. Чехов, возвращаясь домой, захватил с собой жалобы, рапорты и отчеты Перлина, которые использовал в своей книге.

Сын Перлина Борис служил в канцелярии начальника о. Сахалин и писал заметки в местные газеты.

108. Пермут Лея-Броха, сожительница поселенца-лютеранина П. Перецкого из поселка Нижний Армудан на Сахалине. Чехов познакомился с ней во время своего путешествия и упоминает об этом в путевых заметках «Остров Сахалин».

109. Позументиров Моисей Михайлович, врач, товарищ по таганрогской гимназии и многолетний приятель Чехова.

110. Полевой Петр Николаевич (1839-1902), историк литературы, беллетрист, сотрудничал в журнале «Нива». Автор «Истории русской словесности». Также причислен Чеховым к евреям. Во всяком случае, об этом можно подумать при чтении следующих строк из письма Чехова брату Михаилу от 3 декабря 1899 г.: «Но к чему тебе Полевой? Ведь он жидок и устарел уже давно».

111. Полиновский Михаил Борисович, сотрудник одесской газеты «Театр», начинающий литератор, автор рассказов из еврейского быта. Издал книгу «Еврейские типы. 1. Ицек. 2. Элюкимтамес» (1900). Состоял в переписке и пользовался советами Чехова. Опубликовал воспоминания «Памяти Чехова».

112. Поляков Яков Соломонович (1832-1909), банкир, предприниматель, филантроп. Много лет жил в Таганроге. В 1897 г. Чехов общался с Поляковым и его семьей на французском курорте Биарриц.

113. Правдин Осип Андреевич (Трейлебен Оскар Августович), (1849-1921), театральный актер и педагог. Сын крестившегося еврея-купца, выходца из Германии. Играл в провинции, затем в труппах Малого и Александринского театров.

С начала 1880-х годов вел преподавательскую работу. Чехов познакомился с ним в 1888 г., когда организовал в Малом театре постановку пьесы А.С. Суворина «Татьяна Репина». Правдин исполнял в этой пьесе роль Зоненштейна. Актер и писатель сблизились в 1889 г., путешествуя вместе на пароходе из Мариуполя в Одессу и из Одессы в Ялту.

114. Рабинович Михаил Абрамович (1861?-1936?), земляк и гимназический приятель Чехова. Сын Абрама Марковича Рабиновича, нотариуса по городу Таганрогу в Окружном суде. Окончил медицинский и юридический факультеты Петербургского университета, кандидат прав этого университета. Работал врачом в Таганроге. В 1885 г. женился на Анастасии Спиридоновне Титовой и перед венчанием крестился в Греческой церкви. Автор воспоминаний о Чехове.

115. Ратгауз Даниил Максимович (1868-1937), поэт. Родился в семье банкира.



Окончил юридический факультет Киевского университета. В 1893 г. П.И.Чайковский написал на стихи никому тогда неизвестного студента Ратгауза цикл из шести романсов – одно из своих последних и лучших сочинений. Чехов неоднократно тепло отзывался о стихах поэта, опубликованных в сборниках «Песни любви и печали», «Собрание стихотворений», и о романсах на его стихи. Киевский адрес Ратгауза был записан Чеховым в записную книжку. В 1922 г. Ратгауз эмигрировал из России.

116. Рахман Захар (Зельман), врач, уроженец Таганрога, гимназический приятель Чехова.

117. Розанов Исаак, журналист, основатель «Франко-русского агентства», издатель газеты «Франко-русский вестник». Родом из Бердичева. Постоянно жил и издавал газету в Ницце, где познакомился с Чеховым. Чехов даже лечил его жену.

В 1897 г. писатель сообщил домой: «Сладкий еврей Розанов встречает меня всякий раз с обворожительной улыбкой и распластывает передо мной всю свою душу, очень деликатную и чувствительную». Юристу и историку М.М. Ковалевскому Чехов в 1898 г. написал из Ниццы: «Завтра я побываю у сладчайшего Мордухая Розанова и возьму у него книжку с «Моей жизнью»..».

118. Розинер Александр (Лазарь) Евсеевич (1880-1940), управляющий конторой журнала «Нива». Знакомый Чехова, состоял с ним в переписке.

119. Рофе Аверьян (Авраам) Исаакович (?-1900), владелец магазина музыкальных товаров в Ялте, где Чехов купил пианино. Знакомый Антона Павловича и Марии Павловны Чеховых.

120. Сабсович Александр Яковлевич, сын купца, одноклассник Чехова в таганрогской гимназии.

121. Сабсович Исаак Иосифович, врач, сын купца, одноклассник Чехова в таганрогской гимназии, двоюродный брат предыдущего.

122. Самуэльсон Михаил Александрович, владелец аптеки в Ялте. Знакомый Чехова.

123. Самуэльсон Семен Васильевич (1872-?), пианист, ялтинский знакомый Чехова, двоюродный брат предыдущего.

124. Санин (Шенберг) Александр Акимович (1869-1956), театральный актер и режиссер. Работал в Московском Художественном и Александринском театрах. В 1919 г. снял знаменитый фильм «Поликушка» по Л.Н. Толстому с И. Москвиным в главной роли. В 1922 г. уехал из России. Знакомый Чехова, состоял с ним в переписке. Был женат на близкой Чехову Лике Мизиновой.

125. Семенов Евгений Петрович (Коган Соломон Моисеевич), (1861-1944), журналист, писатель, переводчик, парижский корреспондент газеты «Новости» и многих других изданий, друг Э. Золя, А. Франса, Ж. Клемансо, А. Мильерана, О. Мирбо, Ж. Жореса. В юности примкнул к народовольцам и под угрозой ареста вынужден был уехать из Одессы во Францию. Стал одним из основателей Парижского комитета протеста против кровопролития в России, реорганизованного в феврале 1906 года в Комитет свободной России. Члены комитета – передовые люди Франции, протестовали против еврейских погромов в России. Комитет издавал ежемесячный бюллетень, выпустил книгу Семенова «Страница из истории русской контрреволюции (Погромы)». Автор предисловия к этой книге А. Франс написал: «При участии полицейских и охранки дни и ночи черносотенцы убивали, насиловали, грабили и выжигали целые еврейские кварталы. Так было в Баку, в Одессе, в Киеве, в Николаеве, в Елисаветграде, в Ростове-на-Дону, в Саратове, в Томске, в Твери, в Екатеринодаре, в Тифлисе. Затем было сообщено, что все спокойно». С Чеховым познакомился в Париже, когда в 1898 г. по поручению Общества русских студентов пригласил писателя на вечер встречи, но тот уже готовился к отъезду и отказался: «А вот у Золя я хотел бы быть и все бросил бы, и заехал бы к нему... Но – язык... Дурак дураком будешь, – говорил Чехов искренне, с грустью... – А вы мне, Евгений Петрович, расскажите о нем. Что он теперь делает? Как его здоровье? Состояние? Самочувствие?»





После обстоятельного рассказа Семенова Чехов попросил передать Золя его привет и благодарность – «человека за человека благодарю...». Свои воспоминания под названием «Чехов и Золя» Семенов опубликовал в 1914 г. По просьбе Золя он в 1900 г. передал свои статьи о евреях для сборника, издававшегося в России, чтобы собрать деньги в пользу евреев, пострадавших от голода в южных губерниях. Золя написал Семенову: «Нужно, чтобы со всех концов земли люди протянули друг другу руки и сжали бы их в братском пожатии, если они хотят, чтобы их страдания были облегчены и воцарился бы наконец мир». В 1903 г. Чехов тепло отозвался о повести Семенова «В чем причина?»: «Повесть... хороша, а местами даже очень хороша».

126. Серов Валентин Александрович (1865-1911), художник. Познакомился с Чеховым в 1900 году. В 1902 г. написал его акварельный портрет. Состоял в переписке с Чеховым.

127. Симонсон Григорий Моисеевич, сокурсник Чехова на медицинском факультете Московского университета. Работал уездным врачом в Череповце, а затем в Риге, где организовал поликлинику, оснащенную новейшей лечебной аппаратурой.

128. Синаев-Бернштейн (Бернштейн-Синаев) Лев (Леопольд) Семенович (1868-1944), скульптор. Родился в Вильне. С 14 лет жил в Париже. Работал под руководством О. Родена. Награжден золотой медалью Международной выставки в Париже, орденом Почетного легиона. С Чеховым встречался в Париже. Его адрес есть в записной книжке писателя. Синаев-Бернштейн погиб в нацистском концлагере.

129. Синани Исаак Абрамович (?-1917), владелец книжно-табачного магазина в Ялте, близкий знакомый Чехова, оказывал ему различные хозяйственные услуги при постройке дома. Отец и сын Синани переписывались с Чеховым.

130. Сонька-Золотая Ручка (Блювштейн Софья Ивановна, Штендель, Соломониак Шейндл-Сура Лейбовна и т. д.), известная воровка и мошенница, заключенная Александровской ссыльнокаторжной тюрьмы в поселке Александровский пост на Сахалине. Из документов Дальневосточного архива известно, что в октябре 1887 г.

врачи Александровского лазарета нашли необходимым освободить Соньку от телесных наказаний из-за беременности. В 1888 году ее обвинили в мошенничестве. В 1890 г. обвинили в организации убийства поселенца Никитина другим поселенцем Кинжаловым. В 1891 г. за повторный побег наказали 15 ударами плетью. И даже после ссылки на поселение ее продолжали подозревать в организации многих нераскрытых преступлений. Что значит дурная слава! Чехов встретился с Сонькой в 1890 г. в тюрьме. Об этом писатель оставил свидетельство в путевых заметках «Остров Сахалин»: «Из сидящих в одиночных камерах особенно обращает на себя внимание известная Софья Блювштейн-Золотая Ручка, осужденная за побег из Сибири в каторжные работы на три года. Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым, старушечьим лицом. На руках у нее кандалы; на нарах одна только шубейка из серой овчины, которая служит ей и теплою одеждой и постелью.

Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она все время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное. Глядя на нее, не верится, что еще недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков, как, например, в Смоленске, где надзиратель помог ей бежать и сам бежал вместе с нею. На Сахалине она в первое время, как и все присылаемые сюда женщины, жила вне тюрьмы, на вольной квартире; она пробовала бежать и нарядилась для этого солдатом, но была задержана. Пока она находилась на воле, в Александровском посту было совершено несколько преступлений: убили лавочника Никитина, украли у поселенца еврея Юровского 56 тысяч. Во всех этих преступлениях Золотая Ручка подозревается и обвиняется как прямая участница или пособница. Местная следственная власть запутала ее и самое себя такою густою проволокой всяких несообразностей и ошибок, что из дела ее решительно ничего нельзя понять». В другом месте Чехов вновь вспоминает о Соньке: «По «Уставу о содержащихся под стражей» вес кандалов должен быть от пяти до пяти с половиною фунтов. Из женщин при мне была закована только одна Золотая Ручка, на которой были ручные кандалы».

131. Срульев Исаак, одноклассник Чехова в таганрогской гимназии.

132. Тараховский Абрам Борисович (Авраам Беркович) (1866-?), журналист, литератор, присяжный поверенный, уроженец Таганрога, близкий знакомый Чехова.

Юрист по образованию. Еще в 7 классе гимназии напечатал несколько заметок и статей в местной газете «Таганрогский вестник». В дальнейшем сотрудничал в газетах «Таганрогский вестник» и «Приазовский край», где вел отдел фельетонов под псевдонимом «Шиллер из Таганрога». Позднее заведовал таганрогским отделением редакции газеты «Приазовский край». Основной темой его критических заметок была работа городского самоуправления и местных общественных деятелей. Тараховскому принадлежала типография в Таганроге. Его жена Ф.С. Пригожева-Тараховская вела частный врачебный прием. Чехов рекомендовал в печать рассказ Тараховского «Горячее сердце», который в дальнейшем под псевдонимом «А.Даров» переиздавался 8 раз. В 1909-1910 гг. издавал газету «Приазовская речь». Позже он жил и работал в Ростове. После Февральской революции 1917 года входил в ростовский «Гражданский комитет».

133. Тейтель Яков Львович (1851-1939), юрист, приобрел известность как судебный следователь при Самарском окружном суде. Чехову был представлен в 1903 г. своим приятелем, писателем Н.Г. Гариным-Михайловским. Об этом Чехов написал из Ялты жене: «Только что были у меня Михайловский и знаменитый Тейтель, следователь из Самары, еврей». В ответном письме О.Л. Книппер сообщила мужу: «Сегодня был Тейтель, болтал и расспрашивал без конца, обедал (как раз обед был прескверный), пил чай и насилу уехал. У него, по-видимому, главная цель в жизни видеть как можно больше народу, повиднее, брать карточки с надписями и хвастаться ими. Не то недалек, не то маниак. Не вяжется у меня, что с ним дружен Михайловский, славный, мягкий Ника». После революции Тейтель жил в эмиграции.

Опубликовал мемуары «Из моей жизни. 40 лет».

134. Трахтенберг Михаил Александрович, харьковский врач, знакомый Чехова.

Его адреса в Харькове и Берне есть в записной книжке Чехова и датируются годом.

135. Уманский Семен Яковлевич (1864-после 1916), московский врач-терапевт, знакомый Чехова. Состоял с ним в переписке.

136. Фейгин Яков Александрович (?-1915), журналист, театральный рецензент, сотрудник и, одно время, редактор газеты «Курьер». Автор книги «Генрик Ибсен» и перевода драмы Г. Гауптмана «Михаил Крамер». В 1903 г. вместе с женой Евгенией Эрнестовной Фейгиной жил в одном доме и общался с Марией Павловной и Антоном Павловичем Чеховыми. Чехов помогал строить дачу для Фейгиных в Ялте, состоял с ними в переписке.

137. Фельдман Иосиф Львович, одесский врач-невропатолог, сокурсник Чехова на медицинском факультете Московского университета.

138. Фельдман Осип Ильич (1862-1912), врач-психиатр, гипнотизер, собиратель автографов писателей, художников, деятелей искусства. Состоял в переписке с Чеховым.

139. Флексер Аким Львович (Хаим Лейбович), (1863-1926), литературный критик, идеолог декадентства, стал известен под псевдонимом «А. Волынский». В 1889- годах сотрудничал в журнале «Северный вестник». Находился в приятельских отношениях с Чеховым.

140. Фронштейн, гимназический приятель Чехова. Семья Фронштейна снимала квартиру в таганрогском доме Чеховых.

141. Чехов Михаил Александрович (1891-1955), известный актер театра и кино, режиссер, театральный педагог, заслуженный артист Республики. Племянник Чехова. Сын Александра Павловича Чехова и его второй жены, крестившейся еврейки Натальи Александровны Гольден (?-1918). В 1928 г. эмигрировал из России.

Автор воспоминаний о Чехове.

142. Чертков Авраам, одноклассник Чехова в таганрогской гимназии.

143. Членов Михаил Александрович (1871-1942), профессор-дерматолог, литератор. С Чеховым был близко знаком с 1897 г. Состоял в переписке с Чеховым и О.Л. Книппер. В своих воспоминаниях касается отношения Чехова к евреям. Автор статей «Чехов и медицина» и «Чехов и культура».

144. Шамкович Исаак Яковлевич (1862-1941), врач, дважды Герой Труда, уроженец Таганрога, одноклассник и гимназический товарищ Чехова. На выпускных экзаменах в гимназии сидел с ним за одной партой. Выступал с воспоминаниями о юном Чехове.

145. Шапиро Константин Александрович (1839-1900), еврейский поэт, фотопортретист, владелец фото-студии в Петербурге, личный фотограф великой княгини Елены Павловны, богач и меценат. В юности очень нуждался, принял православие.

У Шапиро снимались многие члены царской семьи, деятели литературы и искусства, фабриканты и промышленники. В 1880 году он выпустил в Петербурге альбом «Портретная галерея русских литераторов, ученых и артистов». Работы Шапиро получили золотую медаль на фотовыставке в Вене. Обычно в его салоне брали от двенадцати до двадцати рублей за полдюжины фотографий. Чехов периодически заказывал фотографии у Шапиро. В письме к О.Л. Книппер 1 июля 1899 г. он по этому поводу написал: «Я был в Петербурге, снимался там в двух фотографиях. Вышло недурно.

Продаю карточки по рублю. Вишневскому уже послал наложенным платежом пять карточек».

146. Шлезингер Михаил Семенович, художник-иллюстратор. Иллюстрировал некоторые книги Чехова, состоял с ним в переписке.

147. Шмерлинг Григорий Самойлович, частнопрактикующий врач, сокурсник Чехова на медицинском факультете Московского университета.

148. Шолом-Алейхем (Рабинович Соломон Наумович), (1859-1916), еврейский писатель, состоял в переписке с Чеховым. На просьбу Шолом-Алейхема об участии в благотворительном сборнике в пользу жертв погрома в Кишиневе Чехов ответил: «Я теперь вообще не пишу или пишу очень мало, так что обещание дать могу условно:

напишу рассказ с удовольствием, если не помешает болезнь. Что касается моих уже напечатанных рассказов, то они в полном Вашем распоряжении, и перевод их на еврейский язык, и напечатание в сборнике в пользу пострадавших в Кишиневе евреев не доставит мне ничего, кроме сердечного удовольствия».

149. Штейерман Яков Моисеевич, калужский земский врач, сокурсник Чехова по медицинскому факультету Московского университета.

150. Шульман, управляющий конторой газеты «Московские ведомости» в 1888 г.

Знакомый Чехова.

151. Щепкина-Куперник Татьяна Львовна (1874-1953), беллетристка, поэтессапереводчица. Дочь известного еврейского адвоката и публициста Льва Абрамовича Куперника. По материнской линии правнучка реформатора русского театра М.И. Щепкина. С Чеховым познакомилась в 1893 г. через Лику Мизинову и М.П. Чехова. Была близка со всей семьей Чеховых и часто гостила у них в Мелехове. Уже в 1894 г. отношения между ними стали настолько близкими, что Чехов в Москве встречался с Щепкиной-Куперник в гостинице «Большая Московская». В его записной книжке остались, как память об этой встрече, строки, написанные рукой Татьяны Львовны: «Милый Антоша», «Большая Московская – приют блаженства» и на итальянском «O caro mio io t, amo». («О мой дорогой, я тебя люблю»). Но страсть эта не была долговечной. В письме А.С. Суворину в 1895 году Чехов пишет о «возлюбленной»: «... она три дня в неделе бывает мне противна. Она хитрит, как черт, но побуждения так мелки, что в результате выходит не черт, а крыса»., «Танька такая же специалистка по устройству бенефисов, как похоронное бюро – похоронных процессий. И она устраивает бенефисы до такой степени по-жидовски, что публике в театре становится совестно уже после второго акта..». Однако полуеврейское происхождение Щепкиной-Куперник не помешало Чехову крестить вместе с ней ребенка князя С.И. Шаховского. На камине в комнате Чехова стоял ее портрет в бальном платье с надписью по-французски: «Читайте Щепкину-Куперник!» На подаренной ей книге своих пьес Чехов написал: «Тюльпану моей души и гиацинту сердца моего, милой Татьяне Львовне Щепкиной-Куперник. Мелихово. 98.07.07. А. Чехов». Щепкина-Куперник вела активную переписку с Чеховым, оставила о нем воспоминания.

152. Эйнгорн Аркадий Яковлевич (1858-1904), оперный певец, уроженец Таганрога, гимназический товарищ Чехова. Сын таганрогского врача. В 1880-х годах играл в оперных и опереточных спектаклях театров московского сада «Эрмитаж».

Получил известность, выступая на сцене Мариинского оперного театра в Петербурге под фамилией Чернов.

153. Элиашев Абрам Захарович, частнопрактикующий врач, сокурсник Чехова по медицинскому факультету Московского университета.

154. Эльсниц Александр Леонтьевич, литератор, эмигрировал из России, жил во Франции. Чехов познакомился с ним в 1900 г. в Ницце.

155. Эпштейн Вера Михайловна и Роза Михайловна, сестры, таганрогские знакомые кузенов Антона и Николая Чеховых. Писатель упоминает о них в письме другому кузену Михаилу Михайловичу Чехову 29 июля 1877 г.: «Скажи Коле, что у Гаврилова в магазине были две жидовки Роза Михайловна и Вера Михайловна Эпштейн и кланялись ему».

156. Эрманс Александр Соломонович, издатель газеты «Одесские новости». В 1898 г. он опубликовал в газете заметку о болезни Чехова. Антон Павлович послал в Одессу возмущенное письмо с опровержением. В ответной телеграмме Эрманс извинился за публикацию неверных сведений о здоровье писателя, огорчивших его семью.

157. Этингер Осип Григорьевич, беллетрист, театральный критик, сотрудник журнала «Театр и искусство». Печатался под псевдонимом «С. Сутугин». В 1889 г.

Чехов написал теплый отзыв о его книге «Карикатуры любви». Состоял в переписке с Чеховым.

158. Эфрон Ефим, журналист и переводчик, жил в Вене. Состоял в переписке с Чеховым.

159. Эфрос Дмитрий Исаакович, брат Е.И.Коновицер (Эфрос), познакомился с Чеховым в 1898 г. еще будучи студентом. Состоял с ним в переписке. Именно к Эфросу относятся строки из письма Чехова писательнице Е.М. Шавровой в 1899 г.:

«... пишет ко мне один очень надоедливый шмуль... Ваше письмо я отложил в сторону, подумав, что это от шмуля».

160. Эфрос Исаак, отец Е.И. Коновицер (Эфрос). Знакомый Чехова.

161. Эфрос Николай Ефимович (1867-1923), литератор, историк театра, театральный критик, журналист, редактор журнала «Семья», один из редакторов газеты «Новости дня» в 1898 г. В письме от 17 июня 1893 г. Чехов признался Эфросу: «... как театрального критика я давно уже ценю Вас высоко..». Однако в письме сестре Маше 9 февраля 1899 г. оценка Эфроса меняется: «Неделя» прислала мне за рассказ 465 руб., а Эфрос – вдвое меньше, хотя размером рассказы одинаковы. Вообще шмули плохие джентльмены». В 1904 году, по просьбе Эфроса, Чехов помог его жене – актрисе Александринского театра Любови Васильевне Селивановой получить роль Ани в премьере спектакля «Вишневый сад». Портрет Эфроса висел на стене в фойе Художественного театра в ряду других уважаемых литераторов. Его перу принадлежат многие статьи, монографии «Станиславский» (1918), «Три сестры» (1919), «Вишневый сад» (1919), «Качалов»(1919), «На дне» (1923), «Московский Художественный театр. 1898-1923» (1924).

162. Эфрос Павла Соломоновна, двоюродная сестра Е.И. Коновицер (Эфрос), знакомая семьи Чеховых. Состояла в переписке с Чеховым. 20 июня 1896 г. Чехов написал в письме сестре Марии Павловне: «Приехала к Эфросам Пашуточка, дочь Израиля; была сегодня в Мелехове».

163. Юровский Лейба, фальшивомонетчик, был сослан на Сахалин, жил в поселке Александровский пост. Чехов в путевых заметках «Остров Сахалин» упоминает о знакомстве с Юровским, рассказывает как у его жены Симы украли из сундука под кроватью 56 тысяч рублей, заработанных торговлей.

164. Ярон Марк Григорьевич, журналист, автор и переводчик либретто многих оперетт, антрепренер. Отец известного артиста, либреттиста и режиссера оперетты Григория Марковича Ярона. Работал в газете «Русский сатирический листок». Знакомый Чехова. Писатель неодобрительно отзывался о Яроне: «В «Листке» заправлял Марк Ярон... человек нехороший, способный на всякую мерзость...».

Такое обилие знакомых, приятелей и друзей среди евреев, казалось бы, связано было не с одними лишь неотвратимыми жизненными обстоятельствами, но и с симпатией к евреям. Однако некоторые места из переписки Чехова с А.С.Сувориным способны поколебать нашу уверенность в этом. Алексей Сергеевич Суворин, известный издатель и журналист, владелец и редактор газеты «Новое время», отличался склонностью к национализму и шовинизму. Молодой Чехов, зная о его отношении к евреям и заинтересованный в сотрудничестве, в письме от 15 ноября 1888 г.

предложил Суворину совместно написать трагедию «Олоферн» по мотивам оперы «Юдифь», где заставить Юдифь влюбиться в Олоферна: «... хороший полководец погиб от жидовской хитрости...». Чехов имел в виду оперу А.Н. Серова «Юдифь» на сюжет библейской легенды о жертвенности и героизме одной из защитниц иудейского города Бетулии, убившей полководца царя Навуходоносора Олоферна. Легенда не устраивала литераторов, так как не давала повода к презрению и насмешкам над евреями. Зато этим чувствам Чехов дал волю в письме Суворину от 21 октября 1895 г., упоминая о неудачной игре актрисы Михайловского театра Л.И. Озеровой в спектакле «Коварство и любовь»: «Воображаю, как эта жидовочка плакала и холодела, читая «Петербургскую газету», где ее игру прямо назвали «нелепой». Артистка Театра литературно-артистического кружка, переименованного вскоре в театр Суворина, Людмила Ивановна Озерова хорошо знала обоих литераторов, переписывалась с Чеховым и ее безупречно-русское имя позволяло бы считать слово «жидовочка»

национально-нейтральным ругательством. Однако стоит напомнить читателю, что настоящая фамилия актрисы Групильон, а значит Чехов хотел оскорбить этим почти ласковым ругательством женщину с безупречно-французской фамилией. Интересно, что за 5 месяцев до этого Чехов поверял свои сокровенные желания тому же Суворину: «Где будет жить летом Озерова? Мне хочется посмотреть ее и познакомиться. Вот Вы пригласили бы меня полечить ее». Видимо актриса не оправдала ожиданий писателя и врача ни как женщина, ни как пациентка. В похожей ситуации оказался близкий знакомый Чехова, беллетрист и драматург И.Н. Потапенко, когда стало известно, что именно он отец девочки, которую тайком родила в Париже другая близкая знакомая Антона Павловича – Лика Мизинова. В письме сестре октября 1894 г. Чехов поносит донжуанствующего беллетриста самыми последними словами: «Потапенко жид и свинья». Здесь Чехов вновь использует слово «жид», как национально-нейтральное ругательство, в отношении украинца. Применительно к ситуации внебрачной связи, это оскорбительное слово может означать высокую степень презрения к человеку, усиливаемую еще дополнительно всеми отрицательными качествами, входящими в понятие «свинья».

Стоит в хронологическом порядке познакомиться с отрывками из эпистолярного наследия Чехова, посвященными евреям. В 1882 г. Чехов поучал старшего брата Александра: «В «Будильник» не советую писать. Там новая администрация (Курепин и жиды), отвратительней прежней». В.В. Билибину, писателю и драматургу, Чехов пишет 28 февраля 1886 года о боязни заразиться инфекцией: «... ежедневно бываю у жидочка-гимназиста, которого лечу от болезни Наны – оспы». Тот же Билибин поместил в журнале «Осколки» №13 от 29 марта 1886 г. фельетон в рубрике «Осколки петербургской жизни», в конце которого открыто глумился над больными туберкулезом или, как тогда говорили, «чахоткой», евреями. Чехов отреагировал в письме Билибину 4 апреля 1886 г.: «Кстати: в последних «Осколках петербургской жизни» Вы три раза ударили по жиду. Ну зачем?» Писатель пожурил приятеля за частое жидотрепание, в свою очередь дав ему высокий образец: «... я таял, как жид перед червонцем..».

В письме детской писательнице М.В. Киселевой 14 января 1887 г. Чехов решил пригласить ее на свой день рождения и рассказать о гостях: «... а 17-го у нас вечер:

«он» именинник!! Блистательный бал с жидовками, индейками и Яшеньками». Как глубоко должна была ее на свой ее на свой день рождения и рассказать о гостях:

«… а 17-го у нас вечер: «он» именинник!! Блистательный бал с жидовками, индейками и Яшеньками». Как глубоко должна была укорениться привычка видеть в евреях недочеловеков, париев российского общества, чтобы друзей и даже в разное время «любимых» еврейских женщин, в оправдание свое перед русской гостьей, унижать и ставить в один ряд с жареной индейкой. В словарях не удалось найти толкование понятия «Яшеньки», но исходя из контекста и учитывая значение бытующего в уголовном жаргоне слова «Яшка», можно с большой долей вероятности предположить, что имеется в виду презрительная кличка людей недалеких, слабых, годных лишь для выполнения мелких поручений или в качестве шутов. Еще одно предположение о происхождении этого прозвища связано с «Историей одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина. Там градоначальник города Глупова Эраст Грустилов предоставил юродивому Яшеньке кафедру философии, «которую нарочно для него создал в уездном училище». Возможно, именно глупцы глуповцы из города Глупова, блаженные баженовцы со станции Баженово, жлобы жлобинцы из города Жлобина и множество всякого другого люда, составлявшего тинообразующую массу дореволюционной России, своими «жлободневными» новостями и самобытными понятиями питали уважаемых «унавоженно-почвенных» литераторов.

В письме жене от 14 февраля 1900 г. Чехов сравнил О.Л. Книппер на одной из фотографий с еврейкой: «... тут Вы немножко похожи на евреечку, очень музыкальную особу, которая ходит в консерваторию и в то же время изучает на всякий случай тайно зубоврачебное искусство и имеет жениха в Могилеве..». В конце письма, видимо боясь оскорбить жену даже этим «немножко», писатель стал извиняться: «Это я пошутил, сказавши, что Вы похожи на портрете на евреечку. Не сердитесь, драгоценная». Драгоценная его простила.

В письме брату Александру 20 февраля 1887 г. Чехов, отвечая на обвинения в сотрудничестве с реакционным суворинским «Новым временем», изображает еврейский акцент своих хулителей: «Но никто так не шипит, как фармачевты, цестные еврейчики и прочая шволочь». Пародирование неправильного русского языка евреев, как, впрочем, и других нерусских национальностей, в те годы было широко распространено в быту, литературе и на эстраде для получения комического эффекта.

Также поступали, наверное, еще в древние времена. Во всяком случае, об этом можно подумать читая в главе 12 библейской Книги судей, что жители Галаада узнавали «ефремян» по произношению слова «шибболет»: «... он говорил: «сибболет», и не мог иначе выговорить». Возможно, точно также пародировали неправильную речь русских в Германии, Франции или Америке. В семье Чеховых этот несложный комический прием тоже часто использовался. Вот, например, в каких выражениях старший брат Александр, сотрудник «Нового времени», писавший под псевдонимом «Седой», просит Чехова в феврале 1900 г. передать его рассказ для печати в московскую газету «Курьер»: «Перешли к Коновицерам, буде это удобно твоему дундучеству, прилагаемый рассказ. Я послал бы и сам, но они мине, как Седого ни жнають и могут пожнакомить моево рукопись з/подстольнаго корзина. А ежели Вы пошлете и некажете, кто такова – Седой, тогда я въеду в «Курьер» ни через кухню, а чирез параднава дверь, как-будто из банкирского конторы». Брат Александр, в меру своего таланта вдоволь поиронизировав над еврейским акцентом сотрудников газеты (скорее всего, над Я.А. Фейгиным и Е.З. Коновицером, на самом деле говорившими и писавшими по-русски не хуже автора письма, конечно, если текст не состоял из его излюбленных зарифмованных матерных ругательств), в конце не забыл напомнить, что за беллетристику получает 12 коп. за строку. Деньги не пахнут! Чехов еще в 1899 г. сам советовал брату воспользоваться дружескими отношениями сестры с еврейской частью редакции газеты «Курьер»: «Отчего бы тебе не завести сношений с московским «Курьером»? Там весьма нуждаются в беллетристике. Маша могла бы оказать тебе протекцию, ибо «Курьер» издается ее приятелями, иерусалимскими дворянами». 17 марта 1900 г. Чехов отчитался перед братом о предпринятых действиях: «Рассказ твой уже давно послан в синагогу через Машу; сия последняя давно уже сообщала, что рассказ в руках Израиля».

После полугода знакомства с поэтом и беллетристом А.Н. Плещеевым Чехов, расчувствовавшись, как и положено горожанину, смотрящему на природу из окна, решил сообщить ему 28 июня 1888 г. о своих впечатлениях от отдыха на даче А.В. Линтваревой возле г. Сумы Харьковской губернии: «Были мы в Полтавской губ.

Были и у Смагиных... В той комнате, где я спал, между окном и ставней соловей свил себе гнездо, и при мне вывелись из яиц маленькие, голенькие соловейчики, похожие на раздетых жиденят». Какая детская непосредственность восприятия и подетски сюсюкающая манера изложения. 29 августа 1888 г. Чехов в письме Суворину изложил уже свои врачебные наблюдения, сделанные на хуторе в Полтавской губернии: «Жидов тьма-тьмущая и такие пархатые, каких Вы и во сне никогда не видели. А жиды трусы, любят лечиться». К сожалению, литературоведы упустили возможность доказать правоту писателя и сравнить уровень пархатости, описанный в письме, с пархатостью жидов, являвшихся в суворинских снах. Проблема эта до сих пор не может считаться однозначно решенной.

15 сентября 1888 года, почему-то после окончания летнего сезона, Чехов дал Плещееву короткую, но исчерпывающую информацию о наилучшем маршруте путешествия по Кавказу, добавив самый сильный аргумент: «Это дешевле, чем житье в жидовствующей Ялте». А чтобы и у родственников не возникло сомнение, что Ялта продолжает «жидовствовать», Чехов подтвердил свое наблюдение в письме к сестре 18 июля 1889 г.: «В публике преобладают шмули...». Создается впечатление, что подсчет ялтинских евреев скрашивал писателю провинциальную скуку. Впрочем, более правильным кажется мнение, что считать евреев было любимым занятием Чехова везде. В письме гимназическому товарищу П.А. Сергеенко, жившему в местечке Ивановка Екатеринославской губернии, он 6 марта 1889 г. вновь возвращается к излюбленной теме: «Воображаю я эту Ивановку... Шмули, шмули, шмули без конца...

Площадь..., синагога..., лавка Итина..». Современные ученые выдвинули гипотезу, что «шмули, шмули, шмули без конца» могли появиться только при клонировании Вечного Жида. Этнографические наблюдения Чехов продолжал вести и по пути в Вену, о чем телеграфным текстом сообщил сестре 19 марта 1891 г.: «Много жидов».

Сообщал Чехов своим друзьям о виденном в Европе и в дальнейшем. 3 октября 1894 г. написал о своих впечатлениях от посещения Львова: «Жидов здесь видимоневидимо. Говорят по-русски». В этом смысле Львов можно считать Нью-Ивановкой!

Архитектору Ф.О. Шехтелю Чехов тоже описал свои впечатления от знакомства с достопримечательностями Львова в письме 4 октября 1894 г.: «... видел там патриотическую, но очень жидкую живопись и необыкновенных жидов в лапсердаках и пейсах». Живопись обыкновенная, а жиды необыкновенные! Особенно жиды «в пейсах», как в галошах!

Иногда Чехов обращал внимание на ненормальные, с его точки зрения, отношения между евреями. Например, Суворину 23 февраля 1890 г. он сообщил: «Противно, когда крещеный жид или вообще жид ругает жидов». А казалось бы надо радоваться, что евреи, по мере возможности, облегчают труд антисемитам, при этом, оставляя за ними авторские права. В другом письме Плещееву 17 марта 1890 г. Чехов по поводу студенческих беспорядков и прокламаций пишет: «... в них чувствуется не студент, а жидки и... акушерки». Акушерки, по-видимому, помогали «жидкам» рожать эти прокламации! Большое впечатление произвели на писателя евреи в Сибири. В письме сестре Чехов рассказал об увиденном в Томске весной 1890 г.: «Кстати об евреях. Здесь они пашут, ямщикуют, держат перевозы, торгуют и называются крестьянами, потому что они в самом деле и de jure, и de facto крестьяне.

Пользуются они всеобщим уважением, и, по словам заседателя, нередко их выбирают в старосты. Я видел жида, высокого и тонкого, который брезгливо морщился и плевал, когда заседатель рассказывал скабрезные анекдоты; чистоплотная душа;

его жена сварила прекрасную уху... О жидовской эксплоатации не слышно». Фаршированная рыба – она и в Сибири гефилте фиш !

Часто доставалось от Чехова евреям-сотрудникам редакции журнала «Северный вестник», издававшегося Л.Я. Гуревич. В письме Суворину 25 ноября 1893 г. он назвал редакцию этого журнала, которой задолжал 400 рублей аванса, «израильтянами».

23 декабря 1893 г., уже в письме журналисту и писателю Н.М. Ежову, он сообщил:

«В «Северный вестник» писать не стану, так как я не в ладу с тамошним Израилем».

Аналогичное, по-видимому, ставшее стереотипным определение, Чехов использует и в письме Суворину 2 ноября 1894 г.: «...400р., посланные Вами во время оно в лоно Израиля – «Северный вестник». Необходимость пояснения адресата чеховского выражения свидетельствует о том, что использовалось оно достаточно широко и, скорее всего, не подразумевало скопление определенного количества евреев. В России и один еврей – Израиль!

Чехов следил за национальной принадлежностью не только сотрудников редакций, но и иностранных литераторов. В письме Суворину 16 февраля 1894 г.

писатель попросил: «пришлите мне через московский магазин книжку Людвига Берне, холодного жидовского умника». Приходилось ему и защищать друзей от еврейских газетных рецензентов. 16 марта 1902 г. он написал жене из Ялты: «... не верь этим пошлым, глупым, сытым рецензиям нелепых людей. Они пишут не то, что прочувствовано ими или велит им совесть, а то, что наиболее подходит к их настроению. Там, в Петербурге, рецензиями занимаются одни только сытые евреи- неврастеники, ни одного нет настоящего, чистого человека». Эти высказывания о «пошлых, сытых, глупых» рецензентах-евреях должны были успокоить О.Л. Книппер и переданы В.И. Немировичу-Данченко, чья пьеса «В мечтах» получила неблагоприятные отзывы в петербургской прессе во время гастролей Художественного театра. Если мысль Чехова верна, то настоящим, чистым человеком может быть только голодный русский с крепкими нервами. В 1897 г. Чехов внес в записную книжку следующее рассуждение о евреях: «Легкость, с какою евреи меняют веру, многие оправдывают равнодушием. Но это не оправдание. Нужно уважать и свое равнодушие и не менять его ни на что, так как равнодушие у хорошего человека, есть та же религия». Так то у хороших людей, а не у евреев!

26 ноября 1898 г. Чехов написал брату Александру: «Новое время» в деле Дрейфуса шлепается в лужу и все шлепается. Какой срам! Бррр!» На этот раз в оценке дела французского офицера-еврея А. Дрейфуса Чехов разошелся во мнении с суворинским «Новым временем», утверждавшим, что существует еврейский синдикат, который «подкупит всех, кого можно подкупить, и не пожалеет никаких сумм, чтобы подкупить неподкупных», и это впоследствии послужило одной из причин разрыва с Сувориным. В 1898 г. в письме из Ниццы Чехов писал Суворину: «Раз французы заговорили о жидах, о синдикате, то это значит, что они чувствуют себя неладно, что в них завелся червь, что они нуждаются в этих призраках, чтобы успокоить свою взбаламученную совесть». О российских сторонниках французских антисемитов Чехов в этом письме дипломатично умолчал, стараясь не обострять отношений с издателем.

В другом письме Суворину Чехов, тревожась о распространении чумы, с горькой иронией пишет: «Некоторую надежду подают прививки Хавкина, но, к несчастью, Хавкин в России не популярен: «Христиане должны беречься его, так как он жид».

В письме к сестре 10 февраля 1899 г. Чехов, зная о ее приятельских отношениях с еврейскими адвокатами, попросил помощи и совета для выгодного вложения денег, которые он надеялся получить от издателя А.Ф. Маркса: «Поговори-ка об этом с жидами, они понимают в процентах, а я чувствую, что у меня ничего не выйдет и я со своими деньгами наделаю только хлопот».

Известно, что Чехов чрезвычайно высоко ценил литературный талант Л.Н. Толстого, но не одобрял его частого общения с евреями. В письме публицисту и литературному критику М.О. Меньшикову 28 января 1900 г. Чехов заметил по этому поводу:

«О Толстом пишут, как старухи об юродивом, всякий елейный вздор; напрасно он разговаривает с этими шмулями». В статье «Памяти Чехова» А.И. Куприн вспоминает, что, получив в подарок огромного, безвкусно раскрашенного гипсового пса, Антон Павлович припомнил: «– А вы заметили, что в домах у богатых евреев такие гипсовые мопсы часто сидят около камина?» Чей еврейский дом в Ялте, Москве или Таганроге имел в виду писатель остается неизвестным, но отсутствие вкуса, видимо, по его мнению, было присуще богатым евреям везде.

Некоторая мизантропия, в значительной мере обусловленная длительным тяжелым заболеванием, материальным неблагополучием, неустроенностью личной жизни и неуверенностью в будущем, особенно на фоне истинного или кажущегося преуспевания многих знакомых и коллег, конечно же касалась не одних только евреев. Горький приводит высказывания Чехова о России и русских, которые лучше не доводить до ушей современных национал-патриотов: «Такая нелепая, неуклюжая страна – эта наша Россия». «Странное существо – русский человек!.. Чтобы хорошо жить, по-человечески- надо же работать! Работать с любовью, с верой. А у нас не умеют этого... Вся Россия – страна каких-то жадных и ленивых людей: они ужасно много едят, пьют, любят спать днем и во сне храпят... Психология у них собачья:

бьют их – они тихонько повизгивают и прячутся по своим конурам, ласкают – они ложатся на спину, лапки кверху и виляют хвостиками...». Все это, взятое вместе, можно обозначить как избирательный, индивидуальный гуманизм на фоне общей мизантропии.

И все-таки специфический колорит Таганрога наложил отпечаток на творчество Чехова. Его мироощущение включало в свою систему и евреев. Таганрог чеховского детства был маленькой Одессой, и гораздо меньше шансов, что, родись Антоша в станице Вешенской, мы получили бы равнозначного писателя-юмориста, тонкого психолога и бытописателя уходящей России. Уже в первой пьесе без названия юного Антона Чехова фигурируют еврейские персонажи: богач, владелец 63 кабаков Абрам Абрамович Венгерович, его сын-студент Исак Абрамович, кабатчик Лев Соломонович. Чехов описывает борьбу еврейского и русского кланов за овладение богатством генеральской вдовы Войницевой. Борьба эта сразу же приняла криминальные формы. Венгерович-старший с помощью кабатчика Льва Соломоновича нанял местного бандита и конокрада Осипа, чтобы избить и искалечить досаждавшего ему учителя Платонова. Сын отставного полковника, молодой врач и помещик Николай Иванович Трилецкий не стесняется клянчить деньги у Венгеровича-старшего, даже не думая отдавать ему прежние долги. При всем этом, он позволяет себе демонстрировать презрительное высокомерие перед пожилым евреем, тыкать, насмехаться над ним, а обнаруженную (?!) на своей голове шляпу Венгеровича брезгливо советует отдать почистить: «Отчего ты не отдашь ее почистить? Ведь дешево возьмут! Как поеврейски цилиндр?» В черновом варианте пьесы Трилецкий в разговоре вдруг сам переходил на еврейский язык: «Зой мус ман лебен аф дер вэлт, майн либер пориц!»

(«Вот как нужно жить на этом свете, мой милый господин!») Интересно, что Чехов считал естественным для помещика в южной губернии России знакомство с еврейским языком. Это также свидетельствует о том, что юный Чехов в определенной степени владел идиш или специально записывал с помощью приятелей-евреев слова и фразы на идиш. В конце пьесы Венгерович-старший все-таки завладел имением генеральской вдовы Войницевой и подобрался к ее шахтам. В уста Венгеровичамладшего автор вкладывает уничижительные характеристики евреев: «У всех евреев физиономии не поэтические. Подшутила природа, не дала нам, евреям, поэтических физиономий!» Правда, этот «знаток» евреев путает еврейских и немецких поэтов, но это уже мелочи.

Герой рассказа «По-американски» (1880), молодой литератор, сообщает читателям о своих требованиях к будущей жене. Вдова или девица должна быть «во всяком случае не еврейка. Еврейка всегда будет спрашивать: «А почем ты за строчку пишешь? А отчего ты к папыньке не сходил, он бы тебя наживать деньги науцил?»

Судя по тому, что среди требований к будущей невесте фигурирует пункт «иметь minimum 200000 рублей серебром», этот жених и не нуждается в советах еврейского «папыньки» и сам кого хочешь «науцит». Мы уже отмечали, что коверканье русского языка, изображающее еврейский говор, было в то время проверенным и наиболее простым средством щекотания читателей, в том числе и юмористического журнала «Стрекоза», где печатался этот рассказ. Хорошо еще, что национальнопривередливый литератор не отсеивал претенденток на руку и сердце с помощью скороговорки: «Рукокрылый рукодельник без рукоприкладства рукоположен в руководители». Даже невеста чистых кровей могла не выдержать экзамен.

Рассказ «Ненужная победа» (1882) Чехов написал на спор с редактором журнала «Будильник» А.Д. Курепиным и стилизовал его под модные тогда переводные романы о роковой любви, разорившихся, но благородных аристократах, жадных и вероломных торгашах. Роль «разорившегося, но благородного» досталась барону Артуру фон Зайниц, а «жадного и вероломного торгаша» мужу его сестры – банкиру Борису Пельцеру. Этот крестившийся еврей, выходец из Польши, олицетворяет для автора низость, стяжательство, готовность прибегнуть к любым преступным средствам на пути к богатству и власти. В письмах своей сестры барон видит злокозненную еврейскую руку: «Жид под диктовку моей сестрицы проклинает меня за принятие лютеранства...». В конце концов простодушный барон попал в капкан, опротестовав в суде фальшивое завещание своей матери: «Я протестовал его, и меня будут судить за подлог... Пельцеры смастерили ехидную штуку! Они пожимают плечами при виде этого завещания и знать его не хотят. Они сделали подлог, а я буду под судом! Черт возьми! Взяли с меня подписку о невыезде, и скоро начнет мне надоедать судебный следователь. Каково? Ха-ха! Барон фон Зайниц подделал завещание! Нужно быть мошенником Пельцером, чтобы изобрести такую ловушку!»

В пылу борьбы с еврейскими кознями Артур, а может быть и сам автор, забыли, что первый из баронов Зайниц тоже был женат на дочери крестившегося еврея-банкира и в этом смысле недалеко ушел от ненавистного Пельцера.

В 1882 году Чехов опубликовал в «Московском листке» среди юмористических рекламных объявлений «Заявление зубного врача Гвалтера»: «До сведения моего досло, цто мои пачиенты принимают недавно прибывшего зубного врача Гвалтера за меня; а потому имею цесть известить, цто я зиву в Мошкве и просу моих пачиенты не смешивать меня с Гвалтером. Не он Гвалтер, а я – Гвалтер. Вставляю зубья, продаю социненный мною толценый мел для циски зубьев и имею самую больсую вывеску.

Вижиты делаю с белым галстухом. Зубной врач при зверинце Винклера-Гвалтер».

Фамилия Гвалтер, скорее всего, появилась по созвучию с известной в Таганроге фамилией зубного врача Иосифа Александровича Вальтера, незадолго до этого вернувшегося из Америки, и еврейским словом «гвалт», знакомым также русскому читателю. Упорное использование Чеховым коверканья речи для оглупления персонажа и достижения комического эффекта можно объяснить простотой и легкостью повторения этого приема, особенно важными при поточном написании рассказов ради заработка, и, не в последнюю очередь, навязываемыми литературной средой примитивными стереотипами, потрафляющими вкусам массового читателя.

В журнале «Осколки» №43 за 1883 г. под псевдонимом «Рувер» Чехов напечатал заметки о несправедливых увольнениях в кордебалете Большого театра и неблаговидной роли секретаря московской конторы Императорских театров Константина Романовича Гершельмана, которого заподозрил в компрометирующей его принадлежности к евреям и свою догадку изложил в скобках, рядом с фамилией: «(жидок?)» Это, наверное, должно было стать главным аргументом в пользу его виновности. Продолжил выводить на чистую воду скрытого еврея Гершельмана Чехов в юмореске «Список экспонентов» (1883). Секретарь управляющего Конторой Императорских московских театров, гвардии поручик, обрусевший немец К.Р. Гершельман представлен в списке под №13: «Г-н Пчельников и его фактотум жидок Гершельман в Московской дирекции театров..». По-видимому, «жидок» – это промежуточная стадия мутации от немца к жиду! Скорее всего, действительный статский советник Константин Романович Гершельман, умерший в Берлине в 1922 г., даже не догадывался, что был увековечен бойким пером молодого Чехова. В противном случае, публично высказанное подозрение в его еврейском происхождении, как и другие тяжкие оскорбления, требовали немедленной сатисфакции. Чехову также повезло, что о его подозрениях не узнал родственник Константина Романовича – Сергей Константинович Гершельман (1854-1910), генерал от инфантерии, назначенный после русско-японской войны московским генерал-губернатором и командующим Московским военным округом.

В 1884 году в юмористическом журнале «Осколки» Чехов опубликовал совсем не веселый и даже страшный в своей безысходности рассказ «В приюте для неизлечимо больных и престарелых». Доведенная до крайней степени нищеты мать с маленькой дочкой вынуждена выслушивать оскорбления своего кичливого маразматика-свекра, чтобы униженно вымолить у него немного денег для девочки. Нас в этом рассказе могут заинтересовать воспоминания отставного гвардии поручика и небогатого помещика о годах его процветания. Оказывается, даже небогатый помещиккрепостник мог содержать 60 музыкантов и певчих, среди которых был один музыкант еврей. «Жид был большой музыкант... Черт так не сыграет, как он, проклятый, играл. На контрабасе, бывало, выводил, шельма, такие экивоки, каких Рубинштейн или Бетховен, положим, и на скрипке не выведет... Учился нотам он за границей, жарил на всех инструментах и рукой махать был мастер». Чувствуется, что помещик с восхищением вспоминает о своем «жиде» и даже гордится тем, что платил ему « в год сто рублей ассигнациями». Но еврей не может быть положительным героем, и ему быстро находится недостаток, вызывающий отвращение: «Тухлой рыбой вонял да своим безобразием декорацию портил. Во время праздников приходилось его по этой причине за ширмочку ставить...».

В рассказе «Ворона» (1885) у Чехова мельком появляется «воспитанница»

мадам Дуду по имени Бланш, «маленькая брюнетка, лет 19-ти, со строгим лицом и с греческим носом, по-видимому, еврейка». Найти среди женских персонажей Чехова девушку с еврейским носом, по-видимому, гречанку, читателю вряд ли удастся.

Чехов был знаком с еврейскими традициями, о чем свидетельствует шутка в рассказе «Красная горка» (1885): «Странно, у нас в пост жениться нельзя, а после Пасхи можно, у евреев же наоборот, в пост можно, после Пасхи нельзя; стало быть, евреи смотрят на брак, как на нечто постное». В рассказе «На чужбине» (1885) помещик Камышев издевается и унижает француза-гувернера, призывая его не обижаться на «шутки»: «Берите пример вот с Лазаря Исакича, арендатора... Я его и так, и этак, и жидом, и пархом, и свинячье ухо из полы делаю, и за пейсы хватаю... не обижается же!» На что француз резонно замечает: «-Но то ведь раб! Из-за копейки он готов на всякую низость!» Здесь можно было бы поспорить, в чем большая низость: быть рабом или низводить других людей до уровня рабов?

В рассказе «Литературная табель о рангах» (1886) Чехов решил рассортировать современных ему литераторов, присваивая им гражданские чины, по его мнению, более всего соответствующие их литературным заслугам. Среди надворных советников оказался Надсон. Среди коллежских асессоров – Петр Вейнберг. Среди коллежских секретарей – Фруг. Среди губернских секретарей – Нотович, Венгеров.

Среди коллежских регистраторов – Минский. В самом низу иерархической лестницы Чехов расположил не имеющего чина Окрейца, прозванного им «Юдофоб Юдофобович». Мнение Чехова об Окрейце может служить своеобразной лакмусовой бумагой, позволяющей с большей достоверностью судить о его собственном отношении к евреям, а поэтому требует более подробного рассмотрения. Станислав Станиславович Окрейц (1834-?), реакционный публицист, писатель, сотрудник газеты «Петербургский листок», издатель газеты «Луч», журнала «Всемирный труд» и «Дешевой библиотеки» никогда не принадлежал к столпам отечественной литературы, что весомо подтверждается вопросительным знаком вместо даты смерти. Не жаловали его и в литературном окружении Чехова. Детская писательница М.В. Киселева называла Окрейца «первым в ряду бездарностей, разных нищих духом и обездоленных судьбой писак». Чехов, не отрицая правильности ее характеристики, уточнял: «В литературе маленькие чины так же необходимы, как и в армии..». Статьи и книги Окрейца изобиловали расхожими обвинениями в адрес евреев и всячески пытались представить их воплощением низости и всех пороков. Вот, например, каким нехитрым способом добивается писатель чувства отвращения к евреям, характеризуя в романе «Последние язычники» витебского купца Боруха Немчановского, пришедшего в дом к помещице-майорше: «Запах луку и еще какой-то противной гнили ударил ее в нос». Однако подобное мы увидим и в черновом варианте пьесы Чехова «Иванов». В романе Окрейца «Таинственный иностранец» Дмитрий Иванович Хорошевич, пытаясь спастись от разорения, занял «у очень цибулизованного гашпадина Пархельблюма на очень цибулизованных условиях» 5000 рублей на подкуп избирателей и влиятельных лиц, от которых зависело занятие доходных должностей, но ничего не добился. Объект постоянных насмешек в романе – еврей Цибульзон, имевший рекомендательное письмо «самого Шмуйлы Шлиомича» и отца – домашнего фактора «самого барона Ораса Евзелевича Гольдхана», – характеризуется следующим образом: «... он – жид, значит, всюду и всевозможными средствами пролезет и никаким унижением не побрезгует». Подобные характеристики евреев и способы оглупления их, в частности, с помощью демонстрации коверканья русского языка, ничем не выделяли Окрейца на фоне современной ему массовой литературы.

Если в XVII веке компрачикосы уродовали детей на потребу знати, то литературные компрачикосы XIX века уродовали евреев на потеху черни. Видимо, частота в общем привычного жидотрепания у Окрейца намного превысила приемлемый для того времени уровень, что и дало основание прозвищу «Юдофоб Юдофобович». Еще раз Чехов вспомнил об одиозном литераторе в рассказе «Визитные карточки» (1886), когда среди прочих визитных карточек нашлась карточка редактора журнала «Луч»

Юдофоба Юдофобовича Окрейца.

Непогода свела на ночь в трактире дочь богатого помещика Иловайского и едущего к новому месту службы, вечно метущегося и обнищавшего, отца семейства Лихарева. Такова завязка рассказа «На пути» (1886). Писатель делает нас свидетелями праздничных рождественских гуляний зимней ночью, а утром дает послушать единственный куплет, который Иловайская разобрала в реве толпы, состоящей из мальчишек и человека с «тупым, цыганским лицом»:

Празднично-разбойничий куплет вызвал в таких разных героях рассказа одинаковую реакцию. Лихарев «глядел с умилением на певцов и притоптывал в такт ногой». Иловайская «молчала и продолжала улыбаться». Удивительно даже не то, что Чехов выбрал для рассказа именно этот куплет коляды, а то, что содержание куплета, тем более в детском исполнении, не покоробило и не вызвало протеста его добропорядочных героев. Никого не испугало, что дети вырастут, усвоив, как моральный постулат, этот призыв: «Убьем, убьем жида». Сам писатель, наверное, искренне полагал, что выбранный им куплет должен вызвать у читателей святочного рассказа улыбку умиления. Умели же шутить на Руси! Да и сейчас еще подобные «шутки» не редкость в специальных изданиях и на заборах. Литературоведы так и не докопались до источника чеховского вдохновения. Один из вариантов этой коляды нашли в книге А.В. Терещенко «Быт русского народа» (1848) и предполагают, что Чехов мог познакомиться со святочными песнями при сборе материалов для будущей диссертации «Врачебное дело в России». Однако в книге Терещенко, несмотря на обилие других «жидов», призыва «Убьем, убьем жида» нет. Интересно, что в современном издании этой книги количество «жидов» существенно сократили.

Все-таки сейчас не 1848 г. и «шутки» могут неправильно понять. Народ – не классик, его можно и поправить!

В рассказе «Скука жизни» (1886) старик-генерал изощряется в изобретении заказываемых своему повару блюд: «Хорошо бы, как это жиды делают, распороть щуке брюхо, взять из нее икру и, знаешь, с зеленым луком... свежую..». В другом рассказе «День за городом» с подзаголовком «Сценка» (1886) пьяненький сапожник Терентий дает детям информацию по краевой орнитологии и, кстати о птичках, поучает: «Когда Христа распинали, он (воробей!) жидам гвозди носил и кричал: «Жив!

Жив!»

В рассказе «То была она!» (1886) пожилой полковник доверительно рассказывает барышням, как 40 лет назад под Ченстоховом в Польше «полячки и жидовочки»

бессчетно висли на его шее. Бравый подпоручик Вывертов бывало «вырывал жиду пейсы или бил по мордасам шляхтича», «продавал жидам и панам бракованных лошадей». В рассказе «Ты и Вы», опубликованном в 1886 г. с подзаголовком «Сценка», основное действие, то есть пьяный мордобой, разворачивается на постоялом дворе Абрама Мойсеича.

О самом Абраме Мойсеиче мы узнаем лишь то, что он оказался среди немногих, пытавшихся остановить избиение женщины ее пьяным мужем. В рассказе «Знакомый мужчина» (1886) молодая женщина, профессию которой можно обозначить эвфемизмом «дама полусвета», в поисках денег забредает к знакомому по ресторану зубному врачу Финкелю, «выкресту, который месяца три назад подарил ей браслет и которому она однажды за ужином в Немецком клубе вылила на голову стакан пива». В этой анекдотической истории о том, как у просительницы вырывают здоровый зуб и отбирают последний рубль, мы должны остановиться на описании внешности зубного врача-еврея: «... высокий черномазый выкрест с жирными щеками и с глазами навыкате. Щеки, глаза, живот, толстые бедра – все это у него было так сыто, противно, сурово». Даже читатель, которому вместе с автором противен крещеный Финкель, вряд ли сможет объяснить, что такое суровые бедра, суровый живот или суровые щеки. По степени «суровости» Финкель мог бы смело тягаться с некрасовским Добролюбовым:
Что касается «глаз навыкате», то за 600 лет до Чехова этот признак уже объяснил другой знаменитый врач и физиономист – Григорий Иоанн Бар-Эбрая (АбульФарадж) в своей «Книге занимательных историй»: «Человек, у которого глаза навыкате и который долго присматривается к вещам, – хвастлив, высокомерен, делец по натуре». Под стать отвратительной внешности и речь зубного врача, исковерканная, по-видимому, родным еврейским языком: «Я не советую вам плюмбуровать его...

Из етова зуба вам никакого пользы, все равно... Из этим зубом вам все равно мало толку».

Особняком в ряду еврейских образов Чехова стоит героиня большого рассказа «Тина» (1886) Сусанна Моисеевна – редкий тип уездной Мессалины, одинаково сильно любящей деньги, мужчин и свободу. Не проявив способностей к образованию и прожив несколько лет за границей, она в 27 лет похоронила отца и стала владелицей водочного завода «наследников М.Е. Ротштейн». Писатель в подробностях показывает смесь богатства и бесхозяйственности, безвкусицу и грязь, царящие в доме героини, что может показаться странным в богатом доме, полном прислуги.

Также противоречив и характер Сусанны Моисеевны. С одной стороны, она утверждает: «Я еврейка до мозга костей, без памяти люблю Шмулей и Янкелей...». С другой стороны, убеждена, что мало похожа на еврейку, осуждает евреев за страсть к наживе, а еврейских женщин вообще ненавидит: «Они недалеки, жадны, без всякой поэзии, скучны...». Внешне она, как и прочие евреи – герои произведений Чехова, малопривлекательна: «белое худощавое лицо..., уши и нос... поразительно бледны, как мертвые или вылитые из прозрачного воска..., бледные десны», черная кудрявая, как барашек, голова. В момент напряжения у нее и вовсе появлялось что-то трудноописуемое: «На всем лице, на шее и даже на груди задрожало злое, кошачье выражение». «Задрожало выражение» и «кошачье выражение на шее и даже на груди» – такие метафоры может позволить себе только классик. Эмансипированная в Европе и ассимилированная в России, Сусанна Моисеевна Ротштейн ходит в церковь, посмеивается над своим еврейским происхождением, чисто говорит по-русски, голосом, «не без приятности картавящим звук «Р», читает сразу несколько книг и, наверное, по примеру Жорж Санд, курит, не любит женщин, домашнее хозяйство и семейную жизнь. Окрестные мужчины сходят по ней с ума, упиваются ее развязностью, наглостью и цинизмом, прощают ей даже откровенный грабеж. Такой необычный для своего времени образ еврейской женщины, более достойный пера Л. Захер-Мазоха, даровал нам Чехов. Если Сусанна Моисеевна дает повод соседям судачить о «романических похождениях еврейки, о ее свободном образе жизни», а в ее объятиях «мутит от запаха жасмина», то уж ее брат, мельком появляясь на страницах рассказа, и подавно отвратителен – это «толстый обрюзглый еврей», что, впрочем, роднит его со всеми чеховскими еврейскими персонажами.

В рассказе «Происшествие» (1887) с подзаголовком «Рассказ ямщика» Чехов показал страшную, разрушающую душу, власть денег, ради которых пропившие все добрые чувства крестьяне готовы убить и ограбить любого, даже ребенка. Одурманенный водкой лесник в конце концов убивает топором вместо девочки-свидетеля свою дочь. Завязка действия происходит в деревенском кабаке у Моисейки, где пьяный крестьянин, везший барину арендную плату за полгода, похвалялся: «...

захочу... так и кабак, и всю посуду, и Моисейку с его жидовкой и жиденятами куплю».

О евреях в рассказе упоминается только в этой пьяной «шутке», да еще когда сообщается, что напуганная угрозой убийства девочка «трясется, как жид на сковородке».

Сравнение, уместное здесь лишь в том случае, если автор близко к сердцу принял судьбу еврея на горячей сковороде.

Александр Иваныч, герой рассказа «Перекати-поле» (1887) с подзаголовком «Путевой набросок», бывший Исаак, выкрест, недавно принявший православие, один из немногих евреев, изображенных Чеховым некарикатурно. Сын корчмаря из Могилевской губернии, он бежал от родительской нищеты, суеверия, религиозного фанатизма и невежества, но даже приняв православие и получив некоторое образование, так и не выбился из нищеты, не завел семьи, дома и незаемных убеждений.

Переезжая с места на место в поисках пристанища и работы, Александр Иванович вынужден был довольствоваться приютом даже в монастыре. Чехов явно симпатизирует своему герою: «Это был молодой человек лет двадцати двух, круглолицый, миловидный, с темными детскими глазами, одетый по-городски во все серенькое и дешевое и, как можно было судить по цвету лица и по узким плечам, не знавший физического труда». Правда, подсознательно у писателя возникает и неопределенное чувство неприязни, объяснившееся вскоре остаточными «еврейскими признаками» у православного Исаака: «Теперь я уже понял то, чего раньше никак не мог понять на его лице: и толстые губы, и манеру во время разговора приподнимать правый угол рта и правую бровь, и тот особенный маслянистый блеск глаз, который присущ одним только семитам, понял я и «одолжил» и «кушать»... Можно дополнить, что все эти тонкие наблюдения над евреями Чехов сделал при знакомстве с прототипом главного героя – А.И. Сурат.

В рассказе «Именины» (1888) к героине Ольге Михайловне для выполнения хирургической операции на дом были приглашены два врача. Проницательный читатель, вероятно, уже догадался, что одним из них оказался врач «с еврейским лицом, черномазый и в дешевых очках». Несмотря на это, героиня после операции осталась жива. Несколько отошел Чехов от карикатурного клиширования образа еврея и в повести «Степь» (1888). В письме писателю Д.В. Григоровичу он так определил тему этой повести: «Я изображаю равнину, лиловую даль, овцеводов, жидов, попов, ночные грозы, постоялые дворы, обозы, степных птиц, и проч.» Причем, по замыслу автора, постоялый двор становится чем-то вроде рамы, ограничивающей изобразительное пространство и позволяющей показать «жидов» в нужном ракурсе. Это подметил критик «Нового времени» В.П. Буренин, отмечая, что в «Степи» «лица – кроме жидов – как живые». Чехов оставил нам указания на прототип одного из основных еврейских персонажей повести. В письме поэту, прозаику, редактору беллетристического отдела журнала «Северный вестник» А.Н. Плещееву 9 февраля 1888 г. он вспоминает: «В 1877 году я в дороге однажды заболел перитонитом (воспалением брюшины) и провел страдальческую ночь на постоялом дворе Мойсея Мойсеича.

Жидок всю ночь напролет ставил мне горчичники и компрессы». Образ хозяина постоялого двора в повести подсказала или, вернее, должна была подсказать Чехову благодарная память. В третьей главе повести «Степь» писатель знакомит нас с обитателями постоялого двора Мойсея Мойсеича. Сам хозяин, непрерывно заискивающий и лебезящий перед любым посетителем, сразу вызывает у читателя отвращение и внешним видом, и ужимками, и подобострастием, и исковерканным русским языком с восклицаниями на кавказский манер «Ай, вай...». Чего стоит один только смех Мойсея Мойсеича: «... взявшись за живот, залился тонким смехом, похожим на лай болонки». Если бы он залился «толстым» смехом, то это, наверное, было бы похоже на лай овчарки?! Одежда Мойсея Мойсеича усиленно подчеркивала ничтожность личности: «одет он был в поношенный черный сюртук, который болтался на его узких плечах, как на вешалке, и взмахивал фалдами, точно крыльями, всякий раз, как Мойсей Мойсеич от радости или в ужасе всплескивал руками. Кроме сюртука, на хозяине были еще широкие белые панталоны навыпуск и бархатная жилетка с рыжими цветами, похожими на гигантских клопов». Толстая жена Роза, шестеро детей, попеременно высовывавших головы из-под общего сального одеяла и напоминавших писателю стоглавую гидру, – вот и вся семья Мойсея Мойсеича. Здесь о Чехове можно сказать его же словами из рассказа «Припадок»: «Он всячески изощрял свою фантазию...». «Если бы Егорушка обладал богатой фантазией, то мог бы подумать, что под одеялом лежала стоглавая гидра», – утверждает писатель.

Егорушке – мальчику лет девяти, которому только предстояло поступать в гимназию, никакая фантазия не могла подсказать ассоциаций с неизвестными ему явлениями и образами. Поэтому автор напрямую навязывает читателю желаемые ассоциации, даже пренебрегая при этом неписанным табу на оскорбление детей. Читателям, которые не успели окончить классическую гимназию до Октябрьской революции, следует напомнить, что мифологическая Лернейская гидра, с трудом убитая Гераклом, была ужасным чудовищем с телом змеи и всего девятью головами дракона. Детские головки, пусть даже еврейские, могли вызвать подобные ассоциации только у человека с больной фантазией. Мало того, Чехов для еще большего усиления желаемого эффекта увеличивает количество голов в одиннадцать раз и создает образ особо страшной «стоглавой гидры». Остается только задать риторический вопрос: ради чего все это ?!

По-еврейски в семье Мойсея Мойсеича говорят птичьими звуками, напоминающими «гал-гал-гал-гал..». и «ту-ту-ту-ту..»., причем Розе это удается произносить «индюшечьим голоском» и «издавать протяжные, стонущие вздохи, точно у нее болели зубы». В спальне у евреев находиться было нельзя, ибо захватывало дыхание от «запаха чего-то кислого и затхлого». На этом фоне из нищеты, грязи и уродства выделяется лишь брат хозяина постоялого двора – Соломон. Нет внешне он также уродлив и нелеп, как и другие члены семьи: «... невысокий молодой еврей, рыжий, с большим птичьим носом и с плешью среди жестких, кудрявых волос; одет он был в короткий очень поношенный пиджак с закругленными фалдами и с короткими рукавами и в короткие триковые брючки, отчего сам казался коротким и кургузым, как ощипанная птица... Его длинный нос, жирные губы и хитрые, выпученные глаза, казалось, были напряжены...». В одном из многочисленных описаний внешности Соломона писатель прямо называет его нос «карикатурным». Однако за внешней нелепостью и комичностью этого человека кроется бунтарская натура, питающаяся идеями отрицания частной собственности и власти денег. В этом смысле Соломон является предтечей анархистов и левых эсеров. В евреях этого бунтаря больше всего бесят страсть к накопительству и непоколебимая вера во всемогущество денег, что он и пытается разоблачить даже со сцены ярмарочного балагана, рассказывая язвительные истории из еврейского быта. На языке посетителей постоялого двора это называлось «приезжал к нам в N на ярмарку жидов представлять..». Соломон не остановился даже перед тем, чтобы сжечь в печке ненавистные деньги, шесть тысяч рублей, доставшиеся ему в наследство от отца, – акт сам по себе редкий и отчаянный.

Иерархия подобострастия от нищего еврея до богатейшего купца Варламова, основанная на власти денег, ему представляется следующим образом: «Я лакей у брата, брат лакей у проезжающих, проезжающие лакеи у Варламова, а если бы я имел десять миллионов, то Варламов был бы у меня лакеем». Соломон с гордостью заявляет: «Мне не нужны ни деньги, ни земля, ни овцы, и не нужно, чтобы меня боялись и снимали шапки, когда я еду. Значит, я умней вашего Варламова и больше похож на человека!» Правда, в реальных условиях современной жизни Соломон признает силу и власть денег, а страсть к стяжательству считает чертой не только еврейской, но и интернациональной, и даже наднациональной: «Я теперь жид пархатый и нищий, все на меня смотрят, как на собаку, а если б у меня были деньги, то Варламов передо мной ломал бы такого дурака, как Мойсей перед вами... Варламов хоть и русский, но в душе он жид пархатый: вся жизнь у него в деньгах и в наживе..».

Пьесу «Иванов» Чехов неоднократно переделывал в 1887-1889 гг., в конце концов превратив ее из комедии в драму. Еврейская тема в этой пьесе становится одной из главных. Анна Павловна, урожденная Сарра Абрамсон, жена Иванова, крещеная еврейка, проклятая родителями и лишенная наследства, живет в разоренном имении мужа, медленно умирает от туберкулеза и невольно наблюдает за флиртом молодой соседки Саши Лебедевой с ее мужем. Дядя мужа, граф Шабельский, постоянно напоминает о ее еврейском происхождении, иронизирует над еврейским акцентом новоиспеченной христианки: «Зачиво вы шмеетесь?», «Гевалт! Жвините, пожалуйста!» Учит ее специфическим пословицам: «Жид крещеный, вор прощеный, конь леченый – одна цена». Это по смыслу должно напоминать другую пословицу:

«Горбатого могила исправит». Престарелый граф Шабельский, пошляк, циник и мизантроп, не сумев сберечь состояние, все же сохранил убеждение, что все евреи лживы и лгут ради денег. Это его убеждение относится и к Сарре: «А что касается самой Сарры, то она семитка. Я не верю ни одному ее слову, ни одному движению...

Жвините пижалуста, ой вей мир... Хоть убейте, не поверю... По-моему, заболела Сарра – значит, гешефт задумала, умирать будет – не поверю: тоже гешефт..». В этом монологе Шабельский демонстрирует не только презрение к евреям, которые и умирают-то лишь для гешефта, но и необычное для аристократа, даже разорившегося, знание одесского идишистского сленга: гевалт, вей из мир, гешефт. Цензор убрал слова Шабельского: «Гевалт... Вей мир..». Но важно, что Чехов знал или специально разузнал эти распространенные еврейские слова и выражения и использовал их в несколько сокращенном варианте. Почему в пьесе выразителем расхожих предрассудков, касающихся евреев, стал престарелый, нищий граф-приживал, полжизни проживший в Париже, знает только автор. Однако именно в реплике графа Шабельского на игру Анны Павловны цензору пришлось вычеркнуть слова, которые читатель теперь прочтет в скобках: «туше возмутительное... (семитическое, перхатое туше, от которого на десять верст пахнет чесноком...)». Неправда ли, здесь злоухает Окрейцем! Никакой французский прононс не в состоянии придать благородный смысл этому новому «пианистическому» термину. Лишь через 80 лет писатель Юлиан Семенов сумел придумать еще более занятное выражение: «Пархатые большевистские казаки». И этих «казаков», и «пианистов» со специфическим туше сегодня можно было с успехом использовать для рекламы шампуня «Хэд энд шоулдэрс» или направить в парикмахерскую «Далила», знаменитую тем, что после их стрижки ни один волос уже не мог больше упасть с головы клиента, но в чеховские времена тематическое резонерство Шабельского было лишь обязательной данью запросам массового зрителя. Выслушивая насмешки, Анна Павловна и сама подтрунивает над собой, чтобы скрыть от людей слезы. Воспылав любовью к Николаю Алексеевичу Иванову, она решительно отбросила все еврейское, оставила все самое дорогое в прошлой жизни: «Я отрезала от себя все, как знаете, отрезают гнилые листья ножницами, и пошла..». Однако местные обыватели не верят в чистые чувства. Едва не состоявшаяся теща Иванова Зинаида Савишна Лебедева высказывает общественное мнение о его супружестве в таких выражениях: «Как он, бедный, ошибся! Женился на своей жидовке и так, бедный, рассчитывал, что отец и мать за нее золотые горы дадут, а вышло совсем напротив... с того времени, как она переменила веру, отец и мать знать ее не хотят, прокляли... Так ни копейки и не получил. Теперь кается, да уж поздно...». Чехову пришлось объяснять свой замысел даже Суворину в письме декабря 1888 г., утверждая, что за Иванова могли вступиться «только две женщины, которые в самом деле любили его: родная мать и жидовка». На фоне этих бесконечных «жидов», «жидков», «жиденят» и «жидовочек» искусственно, неискренне и нарочито театрально звучит известная реплика Иванова жене: «Сарра (Сарра – она и после крещения Сарра!), замолчи, уйди, а то у меня с языка сорвется слово! Меня так и подмывает сказать тебе что-нибудь ужасное, оскорбительное... (Кричит.)...».

Не будем продолжать цитату, дабы не оскорбить слух читателя. И все же интересно, если бы Иванова не «подмыло» крикнуть жене «Замолчи, жидовка!», о чем могли подумать зрители?! Публицист и гимназический товарищ Чехова П.А. Сергеенко написал ему в 1889 г.: «Недавно в одном большом обществе был продолжительный разговор по поводу твоей комедии «Иванов» и слова «жидовка» в каком-то акте».

Значит все-таки были люди, которых коробило это жидотрепание в печати и со сцены.

В.Г. Короленко в статье «Антон Павлович Чехов» вынужден был подчеркнуть, как много писали и говорили о некоторых «беспечных выражениях» Иванова, например, о фразе: «Друг мой, послушайте моего совета: не женитесь ни на еврейках, ни на психопатках, ни на курсистках». По-видимому, всех удивило отрицательное отношение чеховского героя к ни в чем не повинным курсисткам.

В 1889 году Чехов написал драму в одном действии «Татьяна Репина», посвятив ее Суворину, продолжением одноименной пьесы которого по существу она и являлась.

Еврею, скорее всего крещеному, бельгийскому подданному и банкиру Давиду Соломоновичу Зоненштейну в пьесе уделено совсем мало места. Единственное назначение этого персонажа, по-видимому, заполнение пустого пространства большой театральной сцены и выжимание улыбок зрителей своим исковерканным русским языком. Приведем все три реплики Зоненштейна, приглашенного на венчание в переполненную церковь. На вопрос одного из гостей: «Это какой у вас орден на шее, Давид Соломонович?» он отвечает: «Бельгийский. И зачем так много народу? Кто пускал? Уф! Русская баня!» На новое обращение соседа, пародирующего еврейский акцент барона: «Не жужжайте, Давид Соломонович, как шмел. И не стойте спиной к алтарю. Это не принято»., Зоненштейн отвечает: «Это барышня жужжаит, как шмел, а не я... хе, хе, хе». В третьей реплике Зоненштейн обращается к невесте, но запутывается в незнакомых словах и его никто не слушает: «M-me Сабинин, вы, так сказать, как это говорится на чистом русском языке..». Интересно, что русский язык коверкает не только еврейско-бельгийский банкир, но и русский интеллигент, адвокат Патронников. Чего не сделаешь ради смеха!

В рассказе «Учитель словесности» (1889) главный герой – молодой преподаватель гимназии Никитин перед решительным объяснением с любимой девушкой вынужден был два часа томиться на частном уроке в доме богатого еврея Вольфа.

Этот еврей, принявший лютеранство, приглашал к своим детям гимназических учителей домой и «платил по пяти рублей за урок...м». В тот трудный день учителю Никитину везло на евреев даже на улице: «Вот на линейке проехала куча евреев с седыми бородами и в картузах». К радости читателей, других проезжающих «куч»

учителю не встретилось. В рассказе «Воры» (1890) конокрады на постоялом дворе вспоминают доблестных представителей своей профессии в прошлом и ругают нынешнего измельчавшего вора, который стал торговаться «как жид, пока его урядник не заберет, дурака». Упоминание урядника и дурака здесь, скорее всего, относится к вору, потерявшему от жадности осторожность, а не к еврею. В рассказе «Бабы» (1891) Чехов позволяет читателю мимолетно столкнуться с еврейкой, в совсем нехарактерной для национальных традиций роли погонщицы лошади. Действие происходит в селе Райбуже во дворе местного богатея Кашина, по прозвищу Дюдя: «Молодая жидовка, в коричневом платье с оборками, привела во двор лошадь на водопой..». Дюдя отреагировал на это криком из окна: «-Софья, возьми с жидовки за водопой копейку! Повадились, пархатые».

Не обошлось без евреев и в знаменитой повести «Палата №6» (1892). В палате для больных-психохроников много лет живет, именно живет, а не лечится, «маленький, живой, очень подвижной старик с острою бородкой и с черными, кудрявыми, как у негра, волосами» – «Это жид Мойсейка, дурачок, помешавшийся лет двадцать назад, когда у него сгорела шапочная мастерская». Видимо, в качестве компенсации слабоумия Мойсейка получил редкую для чеховских еврейских персонажей благообразную внешность. Днем он побирался на улице, но все деньги и еду у него отбирал сторож Никита. Так что у него в карманах всегда было пусто или в переводе на русско-еврейский: хоть шалом покати. Соседям по палате Мойсейка всячески старался услужить, находясь под благотворным влиянием другого больного по фамилии Громов. Однажды на него даже обратил внимание сам доктор Андрей Ефимович Рагин, когда «побуждаемый чувством, похожим на жалость и на брезгливость» при виде его лысины (это у кудрявого-то, как негра, Мойсейки!) и замерзших, красных тощих щиколоток, велел Никите выдать еврею сапоги, «а то простудится».

Но подобные «побуждения» бывали у положительного доктора Рагина чрезвычайно редко. Раз в два месяца в больнице появлялся вечно пьяный и улыбающийся цирюльник Семен Лазарич, стригущий больных под присмотром, а может быть и при поддержке сторожа Никиты. Все-таки тяжело цирюльнику весь день стоять на задних ногах.

В рассказе «Попрыгунья» (1892) среди врачей, дежуривших у постели заболевшего дифтерией доктора Дымова, мелькнул «маленький, рыженький, с длинным носом и с еврейским акцентом...» – характеристика, шестью словами рисующая портрет врача-еврея. В 1894 г. Чехов собрался писать новый рассказ, где героем должен был стать «православный, но брюнет и по фамилии Гинзельт», «который постоянно ссылается на Гейне и Людвига Берне», «корчит из себя Лассаля», а при столкновениях с мужчинами «делается у него истерика». Рассказ о «но брюнете» Гинзельте так и не был написан. Тем не менее, Чехов попросил Суворина прислать книгу «холодного жидовского умника» Л. Берне «Из дневника». В том же 1894 г. Чехов написал рассказ «Скрипка Ротшильда», где прямо противопоставил образы забитого, но по-своему одухотворенного, гробовщика по прозвищу Бронза и отвратительножалкого флейтиста под словно в насмешку данной бедняку фамилией Ротшильд.

Бронза изредка подрабатывал игрой на скрипке в «жидовском оркестре» под управлением лудильщика Моисея Ильича Шахкеса. В этом же любительском оркестре на свадьбах и похоронах играл Ротшильд, «рыжий тощий жид с целою сетью красных и синих жилок на лице». По своему уродству и навязываемому читателю отвращению Ротшильд может поспорить с евреем-музыкантом из рассказа «В приюте для неизлечимо больных и престарелых». Однако писатель уже не старается спрятать своего героя за ширмой. Из этого факта можно сделать вывод, что Чехов со временем стал более спокойно относиться к особенностям еврейской внешности или же у него просто не хватило фантазии описать коллективную ширму для всего «жидовского оркестра», имевшего одно еврейское лицо. Впрочем, писатель все же дополняет портрет еврейского подростка еще и многими рыжими веснушками, зеленым сюртуком с темными латками, трусостью и неловкостью. В этом смысле показательна его реакция на крик и угрозы расстроенного смертью жены Бронзы: «Ротшильд помертвел от страха, присел и замахал руками над головой, как бы защищаясь от ударов, потом вскочил и побежал прочь что есть духу. На бегу он подпрыгивал, всплескивал руками, и видно было, как вздрагивала его длинная, тощая спина. Мальчишки обрадовались случаю и бросились за ним с криками: «Жид! Жид!» Собаки тоже погнались за ним с лаем. Кто-то захохотал, потом свистнул, собаки залаяли громче и дружнее... Затем, должно быть, собака укусила Ротшильда, так как послышался отчаянный, болезненный крик». Создается впечатление, что Ротшильда травят по всем правилам псовой охоты, и что не один Бронза «мало-помалу проникался ненавистью и презрением к жидам, а особенно к Ротшильду». По-видимому, вирус антисемитизма поразил многих жителей этого маленького городка. Чехов, подчиняясь требованиям жизненных реалий, вынужден был при переиздании рассказа внести изменения, усиливающие речевую характеристику бытового антисемитизма гробовщика: заменил слово «еврей» на более привычное «жид» и добавил ругательств в адрес Ротшильда («Житья нет от пархатых!»). Еврейская жизнь в рассказе и не жизнь вовсе, и тем более не «житуха», а нечто, похожее на жизнь, ее обратная сторона – «житухес»

(евреи поймут!). Имея ТАКУЮ жизнь в ТАКОМ окружении, жалкий и ничтожный человечишко, флейтист-самоучка Ротшильд плакал на своей флейте в оркестре у левого уха гробовщика. А гробовщика-скрипача раздражала жара, запах чеснока, низкая оплата и «проклятый жид», который «даже самое веселое умудрялся играть жалобно». И вдруг, неожиданный для писателя-реалиста, а тем более для писателя и врача, финал. Бронза – человек, готовый даже болеть, если при этом появится двоение в глазах и накопленные деньги хотя бы зрительно увеличатся вдвое, – заразившись от умершей жены лихорадкой, скорее всего тифом, в последний раз берет в руки скрипку и, вложив в ее струны всю свою тоску и горечь несбывшихся надежд, в горячке импровизирует на пороге дома в присутствии Ротшильда. Перед этим он как настоящий русский интеллигент долго рефлексирует, винит себя за мучения покойной жены и одновременно укоризненно вопрошает: «... спрашивается, для какой надобности давеча напугал и оскорбил жида?» Уже на смертном одре Бронзе вновь приходят на ум его два самых больших в жизни греха: «... вспомнил опять несчастное лицо Марфы и отчаянный крик жида, которого укусила собака...». Если замученная и забитая жена действительно могла преследовать в видениях умирающего, то воспоминания о воплях укушенного еврея должны были вызвать раскаяние скорее у соседской собаки, да и то, если она была слабонервной. Однако городские собаки, как и их хозяева, в реальной, а не книжной жизни, имели крепкие нервы, а значит, на такие мелочи не реагировали! И естественное мелодраматическое продолжение.

Ротшильд, получив завещанную гробовщиком скрипку, играет на ней запомнившуюся мелодию местным меломанам – купцам и чиновникам, которые «наперерыв»

приглашают его к себе и «заставляют играть ее по десяти раз». Чехов почему-то называет еврейские вариации на мелодию гробовщика «песней». Слабо верится в купеческо-чиновничью сентиментальность, заставляющую их плакать от «унылых и скорбных» любительских упражнений на скрипке флейтиста-самоучки Ротшильда, прежде только раздражавшего их своей непроходящей печалью. Некоторые, правда, полагают, что скрипка, завещанная Бронзой как самая дорогая (конечно, не считая накопленных денег и дома!) часть имущества гонимому и презираемому еврею, по воле автора становится здесь символом раскаяния гонителей и грядущих изменений в российском обществе, а растущая популярность Ротшильда – скрипача объясняется желанием Чехова показать музыкальную одаренность еврейского народа. Это мнение выдает желаемое теперь за действительное тогда! Ротшильд никогда не был выдающимся флейтистом, а уж выдающимся скрипачом – и подавно. Иначе скрипку заболевшего еврея-музыканта отдавали бы Ротшильду, а не унижались перед гробовщиком каждый раз, когда нуждались в подмене скрипача в оркестре. Местные подвыпившие «меломаны» на свадьбах и похоронах при этом, скорее всего, даже не обратили бы внимание на отсутствие партии флейты в оркестре. Богатые горожане звали Ротшильда не для того, чтобы насладиться его виртуозной игрой, а ТОЛЬКО для того, чтобы лишний раз услышать ставшее знаменитым скрипичное произведение русского композитора-самородка. Так что, на скрипке Ротшильда Чехов в рассказе играет гимн Бронзе!

Еще раз Ротшильда Чехов вспоминает в более раннем рассказе «Грач» (1886).

В тексте от автора он утверждает, что имей он долголетие грача, то «наверное бы умер Ротшильдом!» Из чего следует, что всю долгую жизнь ему не жаль было бы посвятить умножению богатств. В большом рассказе или, скорее, повести «Моя жизнь.

Рассказ провинциала»., опубликованном в 1896 г., Чехов рисует излюбленную картину никчемности и бездуховности жизни большинства людей, когда удовлетворение физиологических потребностей становится высшей жизненной целью. Среди немногочисленных проявлений тяги к культуре в уездном городке писатель отмечает, что «…городская и клубная библиотеки посещались только евреями-подростками…».

В повести «Мужики» (1897) Чехов жестоко правдиво показал жизнь темных, забитых крестьян. К бывшему лакею из московской гостиницы «Славянский базар»

Николаю Чикильдееву, заболевшему, по-видимому, сифилитической спинной сухоткой и медленно умирающему у родственников в далекой деревне, из ближайшего городка был вызван бывший военный фельдшер. К больному привезли «старичка, бородатого, длиннополого выкреста [длиннополым может быть сюртук, а не еврей, даже крещеный!], у которого все лицо было покрыто синими жилками...». Эти переходящие «синие жилки» по воле автора кочуют с одного еврейского лица на другое, без различия возраста, как верное средство создания отталкивающего впечатления у читателя. Выкрест «поставил двенадцать банок и потом еще двенадцать, напился чаю и уехал». После этого больной к утру умер.

В записных книжках Чехова можно найти заготовленные впрок смешные еврейские фамилии Чепчик, провизор Проптер, Розалия Осиповна Аромат, Цыпчик, Трахтенбауэр, Перчик и другие.

После кончины Чехова в изучении его литературного наследия и сохранении памяти о писателе существенное участие приняли литературоведы А.А. Аникст, П.Н. Берков, Н.Я. Берковский, А.Г. Горнфельд, И.С. Гурвич, А.Б. Дерман, З.С. Паперный, А.И. Роскин, А.Р. Эйгес и другие. О врачебной деятельности Чехова писали профессор-дерматолог Михаил Александрович Членов, профессор-хирург Марк Соломонович Рабинович, профессор-профпатолог Ефрем Исаакович Лихтенштейн и журналист Исай Моисеевич Гейзер. Книги писателя иллюстрировали художники братья Траугот, С. Бойм, А. Могилевский, Д. Дубинский, народный художник РСФСР Петр Наумович Пинкисевич, народный художник СССР, действительный член АХ СССР Аминадав Моисеевич Каневский. По проекту художника и архитектора Л.М. Браиловского в 1907 г. установили памятник на могиле Чехова в Москве. Во главе группы энтузиастов, создавших в 1921 г. в Москве музей Чехова, стоял ныне незаслуженно забытый литератор и журналист Евгений Эмильевич Лейтнеккер.

Одноактную оперу «Скрипка Ротшильда» написал перед Великой Отечественной войной студент Ленинградской консерватории Вениамин Иосифович Флейшман.

Вскоре после начала войны он добровольцем ушел на фронт и погиб. Партитуру оперы завершил его учитель Д.Д. Шостакович. Многие произведения Чехова экранизированы режиссерами-евреями. Я.Б. Фрид дебютировал фильмом «Хирургия» (по рассказам А.П. Чехова, 1939), И.М. Анненский поставил фильмы «Медведь»(1938), «Человек в футляре» (1939), «Свадьба» (1944), «Анна на шее» (1954). С.И. Самсонов (Эдельштейн) снял фильмы «Попрыгунья» (1955), «Три сестры» (1965). И.Е.Хейфиц снял фильмы «Дама с собачкой» (1960), «В городе С». (по рассказу «Ионыч», 1967), «Плохой хороший человек» (по повести «Дуэль», 1973). Я.А. Сегель снял фильм «Переполох» (1955, с В.С. Ордынским). В.М. Шредель поставил фильм «Невеста»

(1957). М.А. Швейцер поставил фильмы «Карусель» (1970) и «Смешные люди» (1978).

А.М. Роом поставил фильм «Цветы запоздалые» (1970). Ю.Ю. Карасик снял фильм «Чайка» (1972, по одноименной пьесе А.П. Чехова) с участием заслуженного художника РСФСР Б.Л. Бланка и народного артиста СССР Е.З. Копеляна. Борис Лейбович Бланк, уже как кинорежиссер, поставил фильм «Если бы знать» (1993, по мотивам пьесы А.П. Чехова «Три сестры»). В Румынии режиссер Ю.Миху снял фильм по рассказу А.П. Чехова «За яблоками» (1955, совместно с М. Маркусом). Американский кинорежиссер и продюсер Сидни Люмет поставил фильм «Чайка» (1968, по одноименной пьесе А.П. Чехова) с известной французской актрисой Симоной Синьоре (Каминкер).

В 1904 году Ростов и Нахичевань ожидали административные нововведения:

эти города были выделены в самостоятельное градоначальство. К тому времени на территории ОВД проживало около 20 тысяч евреев, из них в посаде Азов-379, в Нахичевани-600, в Таганроге-более 4000 и в Ростове-около 15000 человек, или, примерно, 16% всего населения. Рост еврейской общины Ростова вынудил даже увеличить вместимость Еврейской больницы до 160 коек. Кстати, очень скоро это весьма пригодилось. Но еще в начале 1905 г. ничто не предвещало будущей грозы.

15 марта 1905 года раввин, как обычно, направил письмо инспектору народных училищ Ростовского округа с просьбой освободить учащихся иудейского вероисповедания от занятий по случаю еврейского праздника Песах 7, 8, 13, и 14 апреля и, как обычно, получил разрешение. В газетах рекламировались магазины Гурвича, Емеса, торговый дом Рецкера на Таганрогском проспекте у набережной Дона, маклерская контора купца 2-й гильдии, посредника в торговых делах Павла Семеновича Вайнберга, цементный завод М. Черного в Таганроге. Исправно работали 10 мест кашерного ряда на Новом базаре в районе нынешнего Часового завода, лавки готового платья Якова Миндлина, бакалейных товаров Арона Борисовича Гродненского, металлоизделий Авраама Ошеровского, комиссионных товаров Меера Пшедецкого и Шлемы Случевского. Правда, Владимир Николаевич Костричин уже издавал свой антисемитский «Ростовский-на-Дону листок», да в своем штабе в ротонде городского сада уже собирались мордовороты из местного отделения Союза русского народа, замышляя очистить Россию от жидов и революционеров.

И вот настал октябрь 1905 года. В ответ на массовые волнения рабочих, поддержанные либеральной интеллигенцией, царь Николай II в разгар всероссийской политической стачки 17 октября 1905 г. подписал манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», провозглашавший гражданские свободы, в том числе создание законосовещательного представительного органа – Государственной думы и возможность образования политических партий. Специально подготовленные к этому дню «ликующие толпы народа» из черносотенцев местных отделений Союза русского народа, деклассированных и криминальных элементов вышли на улицы, чтобы продемонстрировать поддержку царю и силу «истинно русских людей». При явном попустительстве местных властей, а нередко под их непосредственным влиянием, в 100 городах России произошли еврейские погромы со множеством жертв и разрушений.

Начавшиеся средневековые гонения на евреев вынудили даже Святейший Синод в своем «Пастырском поучении к народу православному» призвать народ остановиться и одуматься: «Идут известия, что народ посягает на имущества землевладельцев, поднимается и на евреев, разграбляя по местам их жилища и избивая старых и малых. Русские люди! Не пора ли нам одуматься, пока есть еще время, пока вихрь народного движения не увлек нас слишком далеко, пока есть еще возможность остановиться и удержать свои руки от крови». Напомним, что свои поучения Синод направил народу православному после многих еврейских погромов с сотнями убитых и тысячами раненых по всей России, но это еще не считается настоящей кровью, еще можно «удержать свои руки от крови».

В Ростове погром начался 18 октября после столкновения революционно настроенной молодежи с черносотенцами. Попробуем восстановить хронологию событий по сообщениям корреспондентов газеты «Русское слово».

19 октября газета вышла с шапкой: «18 октября – первый день свободы».

20 октября. «Вчера около 8 вечера начался еврейский погром. Все разграблено. Закрыто. Властвуют черносотенцы и босяки. Всего убито в городе более человек».

23 октября. «... от города послан делегатом к графу Витте И.Г. Коган для личного доклада о еврейском погроме и бездействии администрации. Коммерческий клуб ассигновал 10 тысяч рублей для помощи потерпевшим от погрома и решил исключить из членов клуба градоначальника графа Пилара и полицеймейстера Прокоповича, ведших себя пассивно во время погрома».

29 октября. «Новочеркасск. Организовался комитет самообороны».

«Ростов. Вчера вечером на базаре, на глазах патруля и полиции, толпа зверски растерзала студента-еврея Огуза. Многолюдные митинги босяков и черносотенцев продолжаются беспрепятственно. По слухам, завтра ожидается избиение интеллигенции. Гласный думы Робук заявил голове, что перед погромом на берег, по распоряжению полиции, возами возили водку и раздавали ее даром рабочим».



30 октября. Заметка «Дни ужасов и скорби!».

«Дни ужасов уже позади, их сменили дни скорби. Улицы еще дымятся от потухающих пожаров, тротуары не смыты от следов человеческой крови и не очищены от осколков зеркальных стекол, обломков магазинных шкапов и остатков разграбленных товаров. Под впечатлением только что пережитого постараюсь дать хотя бы схематичную картину того стихийного бедствия, которое царило эти три дня над несчастным Ростовом. Кровавые события начались с 18-го октября – с момента получения манифеста о гражданской свободе. Улицы запрудили толпы народа, и тут же начались грандиозные манифестации, шествия с гимном и национальными флагами. В свою очередь группа молодежи, главным образом учащихся (среднетехников, реалистов, гимназистов и гимназисток), с красными флагами и гражданскими песнями начала шествие по улицам Ростова, и на Б. Садовой натолкнулась на толпу береговых рабочих. Произошла свалка, причем, в толпе учащихся гимназистка, несшая красный флаг, была растерзана береговыми босяками на клочки. Черносотенцами был пущен слух, будто учащиеся и, главным образом, евреи, несмотря на манифест, издеваются над правительством, стреляют в портрет Государя и рвут национальные флаги, заменяя их красными. Толпа рабочих, новобазарных босяков и черносотенцев, почуяв погром, кинулась к берегу и базарам «кликнуть клич» идти на поживу. Почти одновременно в Нахичевани собрался десятитысячный митинг, куда в качестве ораторов были приглашены известные общественные деятели: И.Г. Коган, Парамонов, Сватиков и другие. После речей ораторов с митинга все отправились к ростовской тюрьме с требованием освободить заключенных за последние дни политических деятелей. Часть их и, между прочим, бывший репортер газеты «Приазовский край» Л.С. Нейфельд были освобождены. Однако толпа требовала освободить всех политических заключенных и стала угрожать разрушить тюрьму. Полиция вытребовала казаков, которые, сделав несколько залпов, убили около 30 человек. Почти все убитые – случайные зрители сходки. К вечеру того же дня толпа чернорабочих, босяков и пришедших из окрестных селений жителей на улицах все сгущалась и сгущалась. Пронесся слух, что начинается еврейский погром, и действительно, около часов вечера первая партия громил набросилась на лучший магазин часов и золотых вещей г-на Райцына и стала его громить, не встречая никакого отпора со стороны полиции и разъезжавших тут же казаков. От Райцына громилы перешли к часовому магазину г-на Остера и тогда же разгромили и сожгли галантерейный магазин Заливанского. Утром 19-го октября громадная шеститысячная толпа организовавшихся на окраинах Ростова черносотенцев двинулась по Б. Садовой, систематически громя и грабя все еврейские магазины и лавочки. С этого момента над городом воцарилась власть разнузданной толпы. Разгромив еврейские магазины на главной улице, толпа бросилась громить и грабить базары. Вскоре Старый и Новый базары были частью разгромлены, а частью сожжены. Город стонал под натиском стихийной толпы. Попытки еврейской самозащиты оказать сопротивление буйной толпе не удались, и часть защитников была зверски убита буйствующими. Помимо еврейских магазинов, разрушены еврейская синагога и великолепный дом известного адвоката Л.Ф.Волкенштейна. Часть интеллигенции (русской, армянской и еврейской) попыталась организовать самооборону, уговорив принять в ней участие рабочих владикавказской дороги. Но при первом же столкновении самообороны (около 500 человек) с толпой громил (тысяч 5) первая была рассеяна, а ее знаменосцы убиты. Под впечатлением ужасов от разгрома и пожаров и ничем не сдерживаемой властью толпы прошло 19-е октября. 20-го толпа доканчивала разгром, грабежи и поджоги. В этот день в город прибыло несколько рот солдат и четыре казачьих сотни. Грабежи стали стихать, пожары частями тушились. Видимо, администрация, наконец, принялась за усмирение более энергично. Да, впрочем, и материала для погрома уже не осталось. Теперь, когда интенсивность ужасов исчезла, можно категорически заявить, что действия и администрации, и нашего городского управления в эти страшные дни были подозрительно вялы и бессистемны; администрация больше «наблюдала», а городское управление ограничилось выпуском позорного объявления, рекомендующего мирным жителям не показываться на улицу, дабы не стеснять войска стрелять в толпу».





31 октября. «В Ростове хоронили зверски убитого студента-еврея Огуза. На гроб возложена масса венков с красными лентами. Полицеймейстер Прокопович, проявивший себя бездеятельностью во время последнего погрома, подал в отставку, но градоначальник принять эту отставку отказался. Замечается массовый выезд интеллигентов за границу. Театр временно закрыт».

2 ноября. «Из Киева прибывают 3 батальона пехоты и 6 орудий вместо высылаемых отсюда казаков. Пострадавшим от погрома собрано пока 65 тысяч рублей.

Необходимы новые пожертвования». Опубликовано открытое письмо за подписью 21 казака, озаглавленное «Казачество», с обвинениями в адрес прежнего казачьего руководства во главе с князем Святополк-Мирским, с заявлением о нежелании быть военными крепостными, требованием просвещения и свобод. Казаки в духе времени заявляли о нежелании быть пугалом для народа.

3 ноября. «Для содействия скорейшему установлению спокойствия и восстановлению торговли биржевой комитет постановил немедленно отпечатать и распространить в народе здесь и в прилегающих к Ростову селениях и станциях первоначально 30 тысяч экземпляров Высочайшего манифеста 17-го октября с популярным разъяснением и призывом к мирному труду. Комитет возлагает на это большие надежды.

Становится заметно спокойнее».

Свидетельства корреспондентов газет дополняются картиной из романа «Темерник» ростовского писателя и краеведа В.С. Сидорова, увековечившего разграбление во время еврейского погрома уже знакомого нам магазина головных уборов А.М. Басса на углу Таганрогского проспекта и Темерницкой улицы: «... Вдруг ахнули, рассыпались громадные зеркальные окна во втором этаже, обрушившись сверкающим водопадом осколков. Кого-то в толпе зацепило. – Бей жидов! Бей проклятых! – взвыл он благим матом. В голых окнах показались смеющиеся лица погромщиков. Охапками посыпались на улицу котелки, шляпы всех фасонов, канотье, картузы, кепки, фуражки, шапки-«пирожки», треушки. Разворачиваясь, точно машущие крыльями диковинные птицы, летели куски материи. Проливался дождь всяческих кокард и вензелей. Весело полыхнули околышками казачьи фуражки.

– Станичники-и! – Над толпой, которая судорожно расхватывала шапки, выстромилась, махала казачьей фуражкой рука. – Езжай сюда-а!... Конный патруль, с ленцой пугавший грабителей возле разбитого ювелирного магазина наискось через улицу, живо подскочил. Посмеиваясь, казаки совали в карманы и за пазуху новенькие картузы, темно синеющие верхом, ярко краснеющие околышем, смоляно-лакированно блестящие козырьком».

Конечно же пострадали не только магазины Басса и Райцына. Разбиты и разграблены были магазины Адлера, Патта, Липковича, Перникова, Когановича, Зайденварга, Менес и многих других. Из всех перечисленных наиболее состоятельной была семья Исидора Райцына, владевшего крупным магазином ювелирных изделий и часов на Большой Садовой улице. Погром вынудил Исидора Райцына свернуть торговлю в Ростове и вместе с женой Федосьей Хаимовной Бейлин, десятью детьми – четырьмя мальчиками и шестью девочками, уехать в Швейцарию. В 1907 году Исидор Райцын, еще молодой сорокалетний мужчина, внезапно умер. Жена с детьми вернулась в Ростов и вновь открыла ювелирный магазин. Последний раз семья Райцын уехала из России в 1917 г. Трое их сыновей погибли в Освенциме в 1942 г.

Сама Федосья (Фрейда) Бейлин умерла во Франции в 1953 г. в возрасте 86 лет.

5 ноября 1905 года по предложению А.Я. Фельдмана Ростовский биржевой комитет обратился в Министерство торговли и промышленности со следующим ходатайством: «Постигший Ростов 18/20 октября еврейский погром коснулся преимущественно торговли и промышленности, так как разграблено и сожжено торговых заведений, из них еврейских свыше 500, и сумма убытков очень велика.

Частная и общественная благотворительность при всем напряжении может оказать лишь помощь в самом насущном, но не способна создать возможность дальнейшего, хотя бы в значительно меньших размерах, существования всех этих заведений.

Размер понесенных убытков составляет всего 7 миллионов рублей, из коих около миллионов падает на сожженную недвижимость, не менее миллиона на сожженное имущество и около 4 миллионов на товары. Последняя категория представляется наиболее тяжкой, так как около торговли кормятся десятки тясяч приказчиков, мастеровых и других служащих. Восстановлением торговли будет поэтому сразу оказана помощь десяткам тысяч. При таких условиях безотлагательная широкая правительственная помощь неизбежна. Среди непосредственно пострадавших подавляющее большинство евреев; в числе же косвенно пострадавших – приказчиков, мастеровых и других служащих – много и христиан. Биржевой комитет считает, что пострадавшим ремесленникам и служащим евреям должна быть оказана безвозвратная помощь в размере 20 тысяч рублей из имеющихся у правительства остатков коробочного и свечного сборов или из других средств; соответственная безвозвратная помощь должна быть оказана и пострадавшим христианам этой категории; для торгующих же, независимо от вероисповедания, должна быть оказана помощь долгосрочным, примерно 10-летним, кредитом в размере 1 млн. рублей. Имея в виду, что Высочайшим манифестом 17 октября устраняются всякие преграды между различными категориями граждан и что правительство в настоящее время призвано заботиться об евреях в одинаковой мере, как и о других гражданах, и ввиду настоятельной необходимости подтвердить это хотя бы какими-либо практическими мероприятиями, биржевой комитет убедительно просит не отказать в исполнении означенного ходатайства, причем для распределения сумм и кредитов биржевой комитет полагал бы полезным существующий комитет помощи пострадавшим от грабежей и поджогов 18-20 октября евреям усилить назначением в него члена от биржевого комитета и управляющего ростовской конторой Государственного Банка».

В фотоотделе Государственного архива Ростовской области сохранилась выцветшая фотография ростовской Солдатской синагоги после погрома. Вид синагоги напоминал знакомые кадры кинохроники Ростова после немецких бомбардировок 1942 года. Сорванная крыша, выбитые окна, заваленная разбитой мебелью и кирпичами улица... Славно «поработали» погромщики, объединенные ненавистью и упивающиеся безнаказанностью. Но человеческой памяти свойственно многое забывать. В 1936 году в Париже опубликовал свои воспоминания уже известный нам Л.Ф. Волкенштейн. Там были строки: «В октябре 1904 года, во время еврейского погрома в Ростове, сгорел мой дом со всем находившимся в нем имуществом. Сгорели и дорогие для меня чеховские строчки». Волкенштейн и в старости сохранил добрую память о великом писателе и гимназическом товарище, но время еврейского погрома уже точно вспомнить не смог.

Почти одновременно с погромом прошло незамеченным одно важное событие.

Без лишнего шума в России учредили районные охранные отделения «для объединения и направления деятельности местных органов, ведущих политический розыск».

Юго-Восточное охранное отделение, куда относилась ОВД, находилось в Харькове.

Слежку осуществляли филеры розыскных и охранных отделений. Интересно, что на службу в Отдельном корпусе жандармов не допускались «лица польского происхождения, католического исповедания или женатые на католичках, а также евреи, хотя бы и крещеные». Сохранившиеся в архиве документы местного охранного отделения позволяют взглянуть на события, связанные с ростовским погромом 1905 года, глазами полицейских агентов и филеров.

7 октября 1905 года начальник Донского охранного отделения жандармский ротмистр Заварзин сообщил начальству, что после многих арестов социал-демократов на свободе остались еще лица, «известные своей политической неблагонадежностью, во главе с Петром Яковлевым Рыссом, Абрамом Мордковым Кейзером, Яковом Абрамовичем», которые замышляли террористические акты против самого «Его Сиятельства». 16 октября Петра Рысса арестовали, отобрали два револьвера с пулями системы «дум-дум» и конспиративные письма. Было установлено, что Рысс близок к доктору Михаилу Абрамовичу Ладыженскому, вместе с которым участвовал в организации митинга в здании сельскохозяйственной выставки. 17 октября «заарестовали», как сообщал тот же жандармский ротмистр, доктора Михаила Абрамовича Ладыженского, одного из руководителей «Союза Союзов», но уже через 3 дня его вместе с другими 20 задержанными вынуждены были выпустить на свободу. Любознательным читателям следует пояснить, что «Союз Союзов» – это всероссийское объединение на федеративных началах отраслевых профсоюзов, ведущих «борьбу за политическое освобождение России на началах демократизма». На I съезде «Союза Союзов» 8 мая 1905 года в него вошли 14 союзов: врачей, адвокатов, инженеров, учителей и т.д. Получившийся гибрид профсоюза с политической партией оказался нежизнеспособным и в 1906 г. распался.

16 октября 1905 года тот же жандармский ротмистр докладывал ростовскому градоначальнику: «По полученным мною агентурным сведениям среди местного еврейского общества организуется на широких началах «Самооборона». Во главе этой организации стоят: присяжный поверенный Волкенштейн, доктор Риттенберг, инженер Ротштейн и другие лица, о которых пока сведений в Отделении нет. В распоряжении упомянутой организации имеются значительные денежные средства, получаемые от местного еврейского и армянского элемента. В члены самообороны вербуются молодые люди: из учащихся, ремесленников, приказчиков и приезжающих в Ростов и Нахичевань из других мест лиц. «Самооборона» организовала отряды из упомянутых членов, которые бессменно находятся в синагогах и еврейских молитвенных домах. Затем патрули в несколько человек находятся в разных частях города для вызова отрядов «Самообороны» из еврейских квартир, расположенных вблизи этих постов. К «Самообороне» начинают весьма сочувственно относиться распропагандированные рабочие христианского вероисповедания и обещают принимать активное участие в этой организации. Кроме того, предполагается наем праздношатающегося люда, независимо от вероисповедания, каждого в отдельности, для образования вооруженного отряда. В распоряжении «Самообороны» имеется значительное число револьверов, которые приобретаются в местных оружейных магазинах. Кроме того, агентура указывает на наличность в организации «Самооборона» значительного количества динамитных патронов и бомб, привезенных в Ростов извне лицами, не принадлежащими к революционной организации.

«Самооборона» предполагает при малейшем предлоге перейти к уничтожению Канцелярии Вашего Сиятельства, полицейских участков, Охранного Отделения и канцелярии Помощника Начальника Донского Областного Жандармского Управления в Ростовском Округе. Совершить убийство лиц, стоящих во главе упомянутых учреждений, а также жандармских и полицейских чинов; совершить нападение на тюрьму с целью освобождения всех арестованных. «Предлогом» может служить начало еврейского погрома, инциденты на улицах и прочее. Донося об изложенном Вашему Сиятельству на благоусмотрение, ходатайствую об охране вверенного мне Отделения и канцелярии ротмистра Карпова нарядом воинской части. При этом докладываю Вашему Сиятельству, что еврейская самооборона, в случае незначительного сплочения революционеров, явится лишь слепым орудием в руках противоправительственных сообществ, что и происходило во время беспорядков в Варшаве, Одессе, Гомеле и других городах Западного Края. Я полагаю крайне необходимым и в настоящее время еще возможным производство арестов всех лиц, которые по поступающим во вверенное мне Отделение, к ротмистру Карпову и полиции сведениям изъявляют в массе или кружках пропагандистскую и агитационную деятельность, независимо от социального положения этих лиц. О последующем прошу Ваше Сиятельство почтить меня указаниями, т. к. без согласия Вашего я не считаю себя уполномоченным приступить к столь решительным действиям».

Основная мысль этого пространного документа: евреев необходимо срочно арестовать, иначе они под предлогом противодействия готовящемуся погрому силой оружия захватят власть. И через два дня, как по заказу, еврейский погром начался.

«Жидотрепещущая» проблема разрешилась сама собой. А может хитроумные евреи сами организовали погром, чтобы доказать отсутствие планов и возможностей захвата власти?! Результаты погрома должны были успокоить и ротмистра, и Его Сиятельство. Вскоре после погрома при Ростовской-на-Дону Городской Управе был образован Комитет по принятию, хранению и возвращению хозяевам имущества, разграбленного погромщиками. Уже 24 октября 1905 года комитет послал коменданту станции Ростов-Дон письмо с просьбой вернуть на специальный склад в доме Степаненко по Доломановскому переулку разграбленное имущество, частично найденное на станциях Заречная и Батайск. В другом письме начальнику Ростовского торгового порта 22 октября 1905 г. изложена просьба воспрепятствовать вывозу награбленного речным путем. Ростовское окружное полицейское управление октября 1905 г. также разослало всем полицейским приставам округа распоряжение отбирать в селах, станицах и посаде Азов у жителей награбленные во время еврейского погрома «товары, вещи, мебель, носильное платье и проч.». 25 октября 1905 г. на заседании Ростовской – на-Дону Городской Думы было принято решение разрешить пострадавшим во время погрома торговцам Нового базара построить временные лавки «по существующему типу» сроком на 1 год на прежних торговых местах, при условии взимания арендной платы лишь с 1 января 1906 г. Решено также «сложить с них арендную плату за городские места за последнюю сентябрьскую треть текущего года, причем с лиц, не уплативших арендную плату за это время, таковой не взыскивать, а внесших таковую в городскую кассу – выдать обратно». По заявлению старосты еврейской общины А.Я. Фельдмана, для оказания всесторонней помощи пострадавшим от погрома, Дума ассигновала 10 тысяч рублей из запасного фонда города и решила предусмотреть выделение дополнительных средств в смете расходов на будущий 1906 г. Признано целесообразным выделенные средства расходовать через Городской благотворительный комитет по оказанию помощи семьям запасных нижних чинов, призванных на действительную военную службу, для чего ввести в состав этого комитета А.Я. Фельдмана, Я.С. Гурвича, Б.И. Рысса, П.В. Иофа и других.

28 октября 1905 года в полицейских донесениях отмечено, что был избит и скончался от побоев студент Киевского политехнического института Наум Огуз приехавший к двоюродному брату, сотруднику газеты «Донская Речь» Александру Огузу. Его дядя, Яков Семенович Огуз (р.1835), мещанин г. Мариуполя, жил в Ростове-на-Дону с 1880 года на улице Старопочтовой, 96, с женой Малкой и детьми Ильей, Александром, Ольгой, Розалией, Софьей, работал бухгалтером у Б.И.Рысса.

Наум не побоялся назвать группу босяков-погромщиков, достойным их именем и был забит до смерти озверелой толпой. По сведениям Охранного отделения Н. Огуз стоял во главе группы ростовских сионистов-социалистов. В документах Охранного отделения 1906 г. среди лиц, сочувствовавших и помогавших революционным организациям, числились инженер-химик Семен Ильич Гинзбург, присяжный поверенный Лев Филиппович Волкенштейн, присяжный поверенный Абрам Захарович Городинский, владелец типографии Бенциан Гуревич, глазной врач Вульф Залманович Друскин, зубной врач Хаим Ицкович Эрман, купец Павел Васильевич Иоф, директор Азовского банка Илья Григорьевич Коган, инженер Лев Израилевич Лозман, заведующий вагонной мастерской Владикавказской железной дороги Адольф Фердинандович Матусевич, доктор Иосиф Яковлевич Моргулис, владелец магазина Яков Ноевич Райгородский, врач Григорий Маркович Рейхсфельд, старший врач Еврейской больницы Исаак Александрович Риттенберг, кандидат физико-математического факультета, заведующий химической лабораторией Владикавказской железной дороги Ицхок Хаимович Ротштейн, владелец аптекарского магазина Леонид Моисеевич Свирский, надворный советник, директор Русского общества вывозной торговли Александр Яковлевич Фельдман, служащий Азовского банка Марк Лазаревич Фридман, доктор Зельман Меерович (Захар Маркович) Цейтлин, присяжный поверенный Абрам Лазаревич Черников, потомственный почетный гражданин, купец Сигизмунд Борисович Шварц, купец 2-й гильдии, владелец комиссионной конторы (Пушкинская ул., 97) Нафталь Мошкович Шпильрейн. От попадания в эти длиннейшие списки евреев, находящихся под наблюдением охранки, не спасали ни уровень образования, ни общественное положение, ни богатство.

По данным Охранного отделения в 1906 года организацию сионистов-социалистов в ОВД возглавлял таганрогский мещанин, управляющий типографией Славгородского Бенциан Эликович Лев, а членами организации были тамбовская мещанка Хана-Двойра Ароновна Клейнерт, студент Томского политехнического института, организатор подпольной типографии «Поалей Цион», скрывавшийся после ее захвата полицией 27 декабря 1905 г., Израиль Ильич Беркенблит, мещанин Гдалий Хононович Златвер, мещанка Подольской губернии Мария Михайловна Компанеец (урожденная Гроховская), близкая с членами комитета РСДРП Моисеем Уриновским, Павлом Швейцером, Марком Браиловским и другими, учительница Феня Абрамовна Огуз (мать погибшего студента), ростовская мещанка Клара Моисеевна Шейнова.

Агенты Охранного отделения сообщали, что беспорядки у ростовской тюрьмы начались после появления в толпе молодежи красных знамен с надписями «Сион» и «Наша взяла». Косвенно это подтверждается архивными данными, приведенными в книге С.А. Степанова «Черная сотня в России (1905-1914)» на стр. 58. Там утверждается, что во время демонстрации сионистов-социалистов в октябре 1905 г. в Чернигове они несли знамена с надписями «Наша взяла» и «Сион». Если это правда, то «ликующие толпы народа» и провокаторы «сионисты-социалисты» были хорошо срежиссированной общероссийской акцией новых спецслужб.

Тема еврейских погромов еще долго будоражила умы и оставалась расхожей для тех, кто хотел проявить себя в роли критика властей. 29 июня 1906 г. на заседании Государственной Думы вопрос о белостокском и ростовском погромах и о бездействии градоначальников и полиции поднял, например, господин Хартахая. Эти упражнения в риторике, как обычно, окончились ничем. К тому времени обобщили результаты погромов и сделали теоретические выводы идеологи антисемитизма. В октябре 1907 г. Ростов «почтил» своим посещением монах Илиодор (в миру Сергей Труфанов), признанный среди черносотенцев оратор, писатель, известный своими погромными выступлениями. Стенограмму его речи в Ростове разыскать не удалось.

Известно, что монах-погромщик в 1912 г. отрекся от православной веры и церкви, которые, по-видимому, мешали ему разгуляться, как требовала душа, а перед революцией уехал из России. 31 июля 1908 г. на закрытом заседании ростовского отделения «Союза русского народа» выступил с речью основатель и председатель главного совета этого Союза, редактор черносотенной газеты «Русское знамя», автор промонархических и погромных статей и брошюр, врач по образованию Александр Иванович Дубровин. В числе основных задач сторонников «Союза русского народа»
он указал: «... необходимо изгнать из России жидов, как главных наших врагов, главных виновников русской революции и всех несчастий, постигших Россию в последние годы. На создание революции в России Ротшильды, Нобели (?!) и другие еврейские банкиры сыпали миллионами, но бороться с ними надо не погромами, так как погромы нас ни к чему не приводят, от погромов страдает только беднейший еврейский класс, «пархи», да русские люди, которых хватают на погромах, таскают их по тюрьмам и судам и ссылают, а в это время главные виновники – богатые жиды остаются в стороне и еще больше богатеют. Чтобы изгнать жидов из России, необходимо объявить им бойкот: порвать всякое с ними общение, не покупать у них ничего и не продавать им ни на 1 копейку, не обращаться к их докторам, адвокатам и т.д.; как одно из средств экономической борьбы с еврейством можно рекомендовать устройство потребительских обществ, торговых складов, обществ взаимопомощи, артелей и т.д. Подобные меры предприняты уже в г. Кременчуге, где в первые же дни обороты лавки Союза русского народа выразились по 500 рублей в день, а теперь эта лавка заставляет евреев прекратить торговлю и выехать из города; если так дело пойдет повсеместно, то евреям остается одно: уехать в такие места, где они могут жить паразитами за счет коренного населения».

Октябрь 1905 г. был не последним испытанием для евреев. Обстановка оставалась накаленной. Весной 1906 года при Донкоме РСДРП был создан боевой комитет и организованы боевые дружины, среди задач которых указывалось: «... во время черносотенных погромов противопоставить находящейся под покровительством войска и полиции черносотенной силе силу организованных в военный отряд рабочих».

Также напряженно прошел для евреев октябрь 1913 г., когда в Киеве суд присяжных решал судьбу еврея Бейлиса, обвиненного в ритуальном убийстве мальчика.

В случае признания его виновным, погромы и массовые жертвы среди евреев были бы неминуемы. Это понимали и пытались предотвратить многие передовые и прогрессивные люди в России и за рубежом. В Ростовском окружном суде даже было заведено дело против редактора газеты «Утро юга» П.И. Марченко и автора статьи «Некто» в этой газете Н.А. Фольбаума, людей русских и православного вероисповедания. 27 августа 1914 г. Николай Александрович Фольбаум опубликовал статью, в которой обвинил власти в фальсификации доказательств на судебном процессе Бейлиса и предрек, что этот процесс лишь начало наступления реакции. Подсудимых приговорили к денежному штрафу, но знаменательно, что двое из пяти присяжных посчитали журналистов невиновными. Это отражало общие настроения российской общественности. И только когда в январе 1920 г. доблестная Красная 1-я Конная армия захватила Ростов, погром все-таки разразился.

Черносотенцы стали таким же постоянным фактом российской действительности, как и евреи. Даже в свободной от евреев казачьей глубинке отзывалось эхом это противостояние. В июле 1911 г. руководитель сулинских большевиков С.В. Косиор составил прокламацию с разоблачением черносотенного «Союза русского народа», открывшего свое отделение при Сулинском заводе. В частности он писал, что «... черные сотни в Киеве, Ростове-на-Дону, Белостоке, Седльце и во многих других городах устроили ряд невероятных по своей жестокости погромов. Ужасы этих избиений не описать... Возьмите любую газету и журнал за 1905 и 1906 годы и в описании этих погромов вы прочтете такие вещи, от которых волосы на голове подымаются; подобные жестокости возможны были только в древние времена, когда люди жили в полудиком состоянии. Кого же избивали союзники? Евреев? Не совсем так. И во время погромов дома и имущество евреев-богачей остались почти нетронутыми, а во многих местах войска и полиция даже охраняла их дома. Значит, и здесь пострадали только бедняки-рабочие и копеечные торговцы, которых так же, как и нас, во много раз больше угнетает правительство, русские и еврейские капиталисты...». Из этой прокламации следует, что если уж быть евреем, то лучше богатым евреем.

Но все проходит... Евреям всегда было свойственно философско-фаталистическое отношение к жизни. И об этом лучше всех сумел написать по-еврейски на русском языке опять-таки поэт Иосиф Уткин в «Повести о рыжем Мотэле, господине инспекторе, раввине Исайе и комиссаре Блох»:

Еврейская община ОВД продолжала жить. В годы I Мировой войны она даже значительно выросла в связи с большим притоком беженцев из Белоруссии и Украины. Кстати, в 1916 г. из местечка Любавичи Могилевской губернии вынужден был переехать в Ростов один из потомков знаменитой хасидской семьи Шнеерсонов, основателей литовско-белорусского течения в хасидизме – хабада. Духовный вождь Любавичской хасидской общины, или, по-еврейски, цадик (праведник), основатель и руководитель ешибота «Томхей-тмимим» Шолом Дов-Бер Шнеерсон (1860-1920), пятый Любавичский ребе, приехал с сыном по приглашению своих ростовских учеников, спасаясь от надвигавшегося фронта. Семья ребе поселилась в доме № 44 по переулку Братскому, где сейчас находится иешива его имени. Здесь в Ростове ребе нашел свой последний приют. После открытия Нового еврейского кладбища в районе ипподрома его тело было с почетом перезахоронено на специально отгороженном участке. Сын цадика Иосиф-Ицхак Шнеерсон, шестой Любавичский ребе, жил в Ростове до 1924 г., затем переехал в Ленинград. В 1927 г. ребе арестовали, приговорили к смертной казни, по-видимому, за «контрреволюционную деятельность», но потом заменили ее на пожизненное заключение и отправили в Соловецкий лагерь. Только резкие протесты международных еврейских организаций заставили советские власти выпустить Иосифа-Ицхака Шнеерсона на свободу и разрешить ему выезд за рубеж.

I Мировая война занесла в Ростов и других евреев, известных и малоизвестных тогда, но в будущем ставших знакомыми всем. В 1915 г., например, в Ростове поселилась семья Леплевских. Отец работал на табачной фабрике. Старший из сыновей, Григорий Моисеевич Леплевский (1889-1939), в начале 1920-х годов стал председателем Малого Совнаркома РСФСР, а в 1934-1938 годах исполнял обязанности заместителя Генерального прокурора СССР. Репрессирован. Младший сын, Израиль Моисеевич Леплевский (1894-1938), в 1930-х годах был наркомом внутренних дел Белорусской ССР и Украинской ССР, комиссар государственной безопасности 2-го ранга (соответствует общевойсковому званию генерал-майора). В 1938 г. снят с должности начальника 6-го (транспортного) отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, арестован и через 3 месяца расстрелян. Однако получить разрешение на жительство в пределах ОВД для еврея даже в условиях войны было совсем не просто. Списки «счастливчиков» и «отказников» публиковались в газетах.

Например, в январе 1915 г. подобный список поместила в разделе «Хроника» газета «Приазовский край»: «Совещательное присутствие при ростовском градоначальнике, рассмотрев ходатайства евреев о разрешении проживать в пределах ростовского градоначальства, удовлетворило просьбы следующих лиц: И.Л. Вильвилевича, Б.А. Таврага, Б.Б. Крынского, А.Э. Лейзеровича, В.Я. Гуревича, А.И. Берка, С.М. Лякера, И.Я. Шаевича, М.А. Лякера, Р.Э. Ойзермана, И.И.Зальцмана, П.Р. Минца, Д.Я. Гершковича, Д.М. Несвижинского, Б.Л. Нахмана, М.М. Кабака, И.Ш. Каштана, И.Б. Кисина, И. М.Клоца, Г.Ю. Цимана, С.Л. Файна, Н.И. Самойловича, Е.И. Сермина, Ф.Д. Шатуновского, И.М. Айзенштадта и Р.И. Парецкой. Отказано: Д.А. Байдману, Ц.Н. Рахлину и Л.И. Циринской». Некоторые ходатайства доходили до городской Думы. Житель Киевской губернии по фамилии Ветеборг ходатайствовал о выделении ему 8 десятин земли в Таганроге для строительства завода. Еврей с русской фамилией Виноградов просил уже 10 десятин земли недалеко от моря для строительства фаянсового завода и заодно права проживания в Таганроге. Некий Френкель из литовского городка Шавли просил выделить ему пол-Таганрога – десятин земли для постройки кожевенного завода. 15 августа 1915 г. Таганрогская городская Дума постановила поручить городской Управе ходатайствовать о предоставлении евреям постоянного места жительства в Таганроге. По данным городской Управы к тому времени в Таганроге проживало 398 семей иногородних евреев и семей местных купцов, ремесленников и мещан. Ходатайство отправили не к наказному атаману, а в Военное министерство и министерства Внутренних дел, Торговли и Промышленности. Все министерства ответили отказом. Исключение делалось лишь студентам-медикам и фельдшерам, которых в период войны мобилизовывали для борьбы с эпидемиями.

Несмотря на тяготы военного времени, городские власти строили планы увеличения доходов от торговли. Журнал «Городское дело» №7 за апрель 1914 г. в разделе «Хроника» поместил заметку «Крытые рынки», где сообщил о планируемой в Ростове-на-Дону постройке крытых рынков, оснащенных холодильными установками. На рынках предусматривались «ряды христианских и еврейских мясных лавок, свиных и сальных рундуков, резаной птицы, молочный, хлебный, колбасный, овощной и свежерыбный». При рынке должны были находиться городское санитарное бюро, химическая и бактериологическая лаборатории, торговая полиция и помещение для служителей.

В газетах печатали сводки с фронтов и бодрые приветствия: «Не откажите передать из действующей армии мое поздравление с Новым годом и лучшие сердечные пожелания родным, друзьям, сослуживцам и знакомым. Яков Ефимович Файнер».

Некролог Исаака Абрамовича Фрумсона, 37 лет, соседствовал с заметкой «Юный герой Яков Бутвинник». 14-летний сын владелицы магазина искусственных цветов в Николаевском переулке Ростова Е.И. Бутвинник – Яков сбежал на фронт. Ему удалось добраться до Прибалтийского края, где подростка зачислили рядовым 6-й сотни донского казачьего полка. Довелось ему ходить в разведку с казаками. Однажды он даже убил немецкого часового и принес в свою часть трофейный пулемет. За храбрость Якова произвели в приказные (ефрейтор) и наградили Георгиевским крестом 4 степени. В другом бою Яков выручил казаков, сумев поджечь дом, откуда простреливала местность группа немецких пулеметчиков. За самоотверженность в бою его наградили Георгиевским крестом 3 степени. Газеты писали, что Яков Бутвинник поклялся не возвращаться домой без Георгиевских крестов всех степеней. Вернулся ли он в Ростов или был убит на поле боя неизвестно. Взывали газеты и о помощи Польше. В стихотворении Якова Мееровского «Помогите!» есть такие строки:

Перед I Мировой войной и во время войны у руководства еврейской общиной стояли уже в большинстве своем знакомые нам люди. В ростовской главной хоральной синагоге старостой был А.Я. Фельдман, ученым – Геронимус, казначеем – С.Я. Браиловский, членами совета – А.М. Гордон, Я.С. Гурвич, Я.Г. Эсс. Весной 1912 г. здесь состоялось чествование кантора главной хоральной синагоги Л.И. Геровича в 25-летний юбилей его работы в Ростове-на-Дону. В ростовской Солдатской синагоге старостой был Шавинер, ученым – Вульфман, казначеем – Липкович. В Солдатской синагоге заседало правление Общества взаимного кредита под председательством Г.Б. Геккера. Общество называлось «Гмилут-хесед». Члены его платили взносы рубля 40 копеек в год и могли получать беспроцентные ссуды от 5 до 50 рублей.

В главной синагоге заседал конкурирующий Комитет по пособию бедным евреям, функционировала дешевая столовая для бедных по улице Воронцовской, 67. При Комитете существовал детский приют под наблюдением попечительского совета во главе с А.Я. Аккерманом. Продолжала работать Еврейская богадельня с бессменным председателем попечительского совета А.М. Гордоном и членами совета И.И. Елицером, М.И. Глуховским, Я.С. Гурвичем, Б.И. Рыссом. На углу 24-й линии и 1-й Вознесенской улицы находилось Духовное правление Нахичеванского еврейского молитвенного дома, старшиной которого был Исаак Яковлевич Кац, ученым – Яков Наумович Лейкин, владелец местной фабрики английских и венских кроватей и стальных штор, доставшейся по наследству социалистическому Ростову. Много лет не прекращало свою деятельность Общество любителей древне-еврейского языка с председателем Л.О. Минцем во главе, секретарем И.Л. Рабиновичем и членами правления М.Л. Рабиновичем, М. Розенблюмом, М. Златкиным.

Обилие ученых в синагогах и еврейских молитвенных домах может создать у читателя впечатление, что эти учреждения занимались научно-исследовательской работой. На самом деле термин «ученый» используется здесь как сокращение от «ученый еврей», что в XIX и начале XX веков обозначало должность для разъяснения официальным органам законов и требований иудаизма, еврейских традиций и обрядов, донесения до еврейских масс решений и постановлений этих органов, касающихся евреев. Должности ученых евреев существовали при попечителях учебных округов, при министре народного просвещения, при генерал-губернаторах в черте оседлости и т.д.

Учиться еврейские дети могли в Женском еврейском училище на Малой Садовой улице, 11, которым руководила Елизавета Абрамовна Житомирская, в Частном еврейском училище 3-го разряда Деборы Ициковны Краславской по улице Воронцовской, 61, в Талмуд-торе при солдатской синагоге, которой заведовал Ной Исаакович Ханович и в Талмуд-торе при главной хоральной синагоге на улице Воронцовской, 78, которой руководил Илья Соломонович Страшунский.

В 1911 году евреи занимали пятое место среди других народов России по количеству учащихся: 1,88 на 100 жителей. 76 тысяч еврейских детей обучались в хедерах по всей России в 1914/1915 учебном году. Мировая война вынудила царское правительство либерализовать правила приема в высшие учебные заведения. 10 августа 1914 г. за подписью товарища министра народного просвещения князя Волконского было опубликовано давно подготовленное Положение о приеме детей евреев в учебные заведения. По новым правилам разрешен «прием во все учебные заведения империи, в каком бы ведомстве они ни состояли, детей лиц, несущих службу в рядах действующей армии, а равно самих участников войны, уволенных из армии из-за ранений и болезни, без различия национальностей и вероисповеданий и не считаясь с иными существующими ограничениями, хотя бы и сверх установленных вакансий или комплекта, при том единственном условии, чтобы в отношении образовательного ценза, исполнения состязательного ценза или приемного испытания, где таковое полагается, упомянутые учащиеся удовлетворяли требованиям приема в данное учебное заведение. Допускаются в означенные выше учебные учащиеся иудейского вероисповедания – дети лиц, состоящих на службе по ведомству народного просвещения, независимо от установленной для сих заведений процентной нормы приема евреев».

Война сделала необходимым искать пристанище для эвакуированных из зоны боевых действий высших учебных заведений. Для помощи в проталкивании идеи эвакуации Варшавского университета в Ростов биржевой комитет вместе с городской Думой избрали двух представителей – ростовчан, живших к тому времени в Москве и занимавших там видное положение: И.Г. Когана и М.Л. Фридмана. Совместные усилия в коридорах власти увенчались успехом. Многолетняя мечта ростовчан об открытии в городе университета наконец сбылась. В 1915 г. Варшавский университет обосновался в Ростове. С университетом в Ростов приехали профессора Н.А. Богораз, Э.Г. Розенталь, С.Д. Черный, М.Г. Черняховский, Г.В. Вульф. В мае 1917 г. Временное правительство приняло постановление об упразднении Варшавского университета в Ростове-на-Дону и учреждении на его основе Ростовского (Донского) университета.

Десятью годами раньше в Новочеркасск был командирован директор Варшавского политехнического института, статский советник Виктор Иосифович Дейч с задачей организации аналогичного института в столице ОВД. В том же году Алексеевский Донской политехнический институт в Новочеркасске был открыт. Профессор Дейч стал заведовать в нем инженерно-мелиоративным факультетом, но вскоре вернулся в Варшаву. В 1910/1911 учебном году он читал в ДПИ курс лекций по гидротехнике, который потом издал отдельной книгой. Математику в институте преподавал Рафаил Савельевич Сегаль, сын местного врача, доктора медицины, выкреста православного вероисповедания. После окончания с серебряной медалью гимназии в Новочеркасске он был принят на отделение математики физико-математического факультета Петербургского университета. В 1912 г., уже имея университетский диплом с отличием, двадцатидвухлетний математик вернулся преподавать в родной Новочеркасск. На механическом, горном, химическом и инженерно-мелиоративном факультетах Донского политехнического института в 1910 г. учились 554 православных и старообрядцев, 25 армяно-григориан, 17 римско-католиков, 12 протестантов, 7 магометан, 4 прочих и ни одного иудея. Статистика, подталкивавшая евреев к мысли: лучше быть «прочим», чем иудеем! Лишь в 1916 г. на 744 студента политехнического института появился один (!) еврей. Среди зачисленных в 1917 г. студентами ДПИ в отчете особо выделены 15 женщин и 5 евреев: по одному на горный, механический, инженерно-мелиоративный факультеты и два – на агрономическом факультете. Это, конечно же, не засилье евреев!

В Ростове, во вновь открытом Варшавском университете, наблюдалась иная, чем в Новочеркасске картина. В 1915 г. здесь числились 1534 студента православного вероисповедания, 295 студентов римско-католического вероисповедания, (9,3%)- иудейского вероисповедания, 39 студентов иных христианских конфессий и 1 – армяно-грегорианского вероисповедания. Интересно, что переезд из Варшавы в Ростов-на-Дону отразился на количестве студентов-евреев незначительно. По данным журнала «Варшавские университетские известия» №9 за 1914 г., к 1905 г. в университете обучалось 259 (16,6%) студентов православного вероисповедания, 8 (0,5%) – армяно-грегориан, 1032 (66,3%) – римско-католиков, 60 (3,9%) – протестантов, 196 (12,6%) – иудеев, 1 (0,1%) – магометанин. Если сложить иудеев и армяно-грегориан, очень близких друг другу получим сумасшедший результат для 1905 года (!).

В 1916 году многих евреев потянуло или потянули оказывать помощь нуждающимся студентам. Первыми подали прошение ректору университета помощник присяжного поверенного Абрам Самуилович Альперин и ростовский купец Карл Васильевич Вейсбрем. Они просили об учреждении двух стипендий их имени по 100 рублей каждая на выделенные 4000 рублей в облигациях 5% внутреннего займа, с условием личной рекомендации стипендиатов, без различия национальности и вероисповедания, из числа жителей Донской и Кубанской областей, но преимущественно, уроженцам г. Ростова-на-Дону. Аналогичное ходатайство направил ректору один из руководителей Ростовского купеческого банка Дмитрий Львович Рубинштейн. Он просил учредить две стипендии его имени на 4000 рублей в облигациях 5% внутреннего займа для студентов университета, без различия национальностей и вероисповедания. Но тут газета «Ростовский-на-Дону листок» небезызвестного черносотенца Костричина 15 июля 1916 г. опубликовала статью «Ростовские поклонники Д.Рубинштейна», в откровенно шовинистическом тоне обвинявшую Рубинштейна в «преступной спекуляции с русскими ценностями» и сообщавшую о его якобы аресте.

Желание учредить именные стипендии изъявили Борис Григорьевич Фалькнер и Яков Григорьевич Эсс. Существовали стипендии имени Гейштора, имени Станислава Блиоха, имени Станислава и Берты Блиохов. Например, в 1916 г. кандидатами на получение стипендии имени Станислава и Берты Блиохов на медицинском факультете университета были студенты Авраам Карлинский, Иосиф Фамильер, Филипп Лямперт, Исаак Дворецкий, Шолом Робинзон, Исаак Корнберг, Симха Эйгес.

Музыкальное образование в Ростове получило большие возможности после открытия нового учебного заведения под торжественно-значительным названием «Правительственно утвержденная музыкальная школа М.А. Вульфмана». Директором этой частной школы был выпускник Варшавской консерватории Мирон Аркадьевич Вульфман. Его сын Вульфман Мирон Миронович, инспектор Таганрогского округа, преподавал в школе по классу скрипки. С Мироном Аркадьевичем Вульфманом соперничал Гиршов Абрам Борисович. Его Курсы фортепианной игры существовали в Ростове-на-Дону на Б.Садовой №69 с 1909 г. Среди преподавателей Курсов были сестра директора Гиршова-Равдель Софья Борисовна, Браиловский Р.Б., Рейнштейн М.И. Каждая из соперничавших школ старалась заручиться поддержкой местных знаменитостей. Например, на экзаменах 25 мая 1912 г. на Курсах фортепианной игры А.Б. Гиршова присутствовали бывший дирижер симфонического оркестра ростовского Коммерческого клуба Штейнберг, скрипач Цимбалист и другие местные музыкальные деятели. Все выделили среди экзаменовавшихся игру Гительсон, Гиршовой, Файншмидт, Коттицер, Певзнер, но особенно отметили девятилетнюю ученицу Палуй, поразившую комиссию феноменальными музыкальными способностями.

Местные ценители живописи объединились в Ростово-Нахичеванское-на-Дону общество изящных искусств. Общество даже в тяжелые военные годы насчитывало около 90 человек. Вот лишь некоторые фамилии любителей искусства: Альбов Абрам Леонтьевич, Браиловский Аркадий Абрамович, Гнесин Михаил Фабианович, Гордон Абрам Моисеевич, Гордон Наум Абрамович, Городисский Абрам Захарьевич, Гринберг Зиновий Наумович, Гринман Исаак Абрамович, Гринштейн Исаак Иосифович, Гроссман Исаак Ильич, Гурвич Марк Яковлевич, Должанский Наум Абрамович, Итин Григорий Копелевич, Компанеец Бенет Абрамович, Конторович Александр Яковлевич, Лев Борис Иосифович, Мишилевич Давид Моисеевич, Мишилевич Соломон Борисович, Недлер Самуил Григорьевич, Райгородский Яков Ноевич, Рецкер Эммануил Львович, Урлайнис Моисей Исаакович, Фалькнер Борис Георгиевич, Шарф Владимир Семенович. С 1911 г. в Ростове регулярно устраивались весенние художественные выставки, привлекавшие многих известных художников, среди которых были Серов В., Левитан И., Пастернак Л., Бурлюк Д. В Нахичевани работала Художественная ремесленная учебная мастерская, основанная в 1905 году. Заведовал мастерской и преподавал в ней историю орнамента художник С.Г.Недлер, автор учебника «Азбука орнамента» (1910). Недлер знакомился с постановкой художественного образования в Германии, Франции, Англии, Швейцарии.

Вокруг музыкальных учебных заведений Ростова и Таганрога сгруппировались композиторы, музыканты-исполнители, добившиеся высокого профессионального мастерства. Широкой известностью пользовались имена М.Ф. Гнесина, А.Я. Штримера, М.А. Вульфмана, А.С. Каменского, И.А. Зелихмана, М.Л. Пресмана и других.

6 декабря 1905 года по ходатайству Дирекции РО ИРМО директору Музыкального училища М.Л. Пресману даже был Всемилостивейше пожалован орден Св. Анны 3й степени. В 1907 г. в Ростове выступал известный оперный певец Юлий Аронович Модестов (Блувштейн). Его красивый, глубокий баритон звучал на оперных сценах Киева, Петербурга, Екатеринбурга. В Ростове он пел партии Фигаро («Севильский цирюльник» Россини), Мазепы («Мазепа» Чайковского), Бориса Годунова («Борис Годунов» Мусоргского) и другие. Интересно, что через 30 лет ростовчане аплодировали уже его сыну, также известному оперному певцу, солисту Ленинградского Малого оперного театра Александру Юльевичу Модестову (Блувштейну). Газета «Приазовский край» в 1910 г. с восторгом сообщала о концерте в Ялте уроженца Таганрога пианиста Майкапара. Правда, сам известный композитор и пианист Самуил Моисеевич Майкапар утверждал, что родился в Херсоне на Украине, но печатному слову верили больше. В том же году в Ростовском музыкальном училище с успехом прошли концерты певицы г-жи В.И. Фанненштиль-Рамм и пианиста Иосифа Гофмана. Знаменитый Гофман уже третий раз за 10 лет посещал Ростов. 20 октября 1911 г. в Ростове играла известная пианистка Тина Лернер. 1-го и 3-го ноября 1911 г. состоялись два концерта другого известного пианиста Иосифа Левина. Он представил на суд ростовских меломанов две совершенно разные программы. Однокашник Пресмана и Рахманинова по классу проф. Сафонова в Московской консерватории, Левин даже в чем-то обогнал их, став уже в 1902 г. профессором Московской консерватории. После революции Иосиф Аркадьевич долгие годы жил и преподавал в США.

Его жена Розина Бесси-Левина подготовила знаменитого Вана Клиберна. 19 и января 1911 г. в театре Машонкина в Ростове с аншлагом выступил скрипач Ефрем Цимбалист, продемонстрировав, что может собственных Ахронов ростовская земля рожать.

В январе 1911 г. газета «Приазовский край» сообщила, что бывший дирижер симфонического оркестра Коммерческого клуба Ростова-на-Дону, уже известный нам, Лев Петрович Штейнберг уезжает в Париж и Лондон, а его великолепный оркестр, обходившийся городским властям в 25 тысяч рублей ежегодно, остается не у дел. Местная знаменитость – валторнист этого оркестра А.А. Егудкин решил уехать в Харьков. Вместо оркестра Штейнберга в Ростов-на-Дону пригласили оркестр графа Шереметева из 65 музыкантов под управлением дирижера Александра Борисовича Хессина, будущего профессора Московской консерватории. Летом 1911 г. в Ростовена-Дону побывал, скорее всего по приглашению М.Ф.Гнесина, студент-выпускник Петербургской консерватории по классу скрипки Лео (Лейба Мордехаев-Итцков) Цейтлин. Он, как и Гнесин, учился также в классе инструментовки у А.К. Глазунова и в классе композиции у Н.А.Римского-Корсакова, а после его смерти – у М.О. Штейнберга. Также как и Гнесин, он был деятельным членом Общества еврейской народной музыки, писал литургическую музыку, организовывал концерты еврейской народной музыки. У Лео Цейтлина была и еще одна причина побывать в том году в Ростове-наДону. В 1910 г. он одновременно с учебой в консерватории стал первым альтистом в оркестре графа А.Д. Шереметева – том самом, что был приглашен в Ростов-на-Дону на замену оркестру Штейнберга. Среди рукописей сочинений Цейтлина, умершего в 1930 г. в Нью-Йорке, нашли автограф оркестровой партитуры «Eli Zion» с надписью на титульном листе по-русски: «Лео Цейтлин, лето (siz) 1911 года, Ростов на/Д».

В 1912 г. Ростовское музыкальное училище пригласило для выступления на своих традиционных Вечерах камерной музыки профессора Московской консерватории, пианиста А.Б. Гольденвейзера и профессора Московского филармонического училища, скрипача Б.О. Сибора. В первом отделении концерта 30 ноября они играли сонату для фортепиано и скрипки Бетховена, во втором отделении – сонату Грига.

Кроме того, каждый из них исполнил еще по несколько произведений. В марте-апреле 1913 г. в Ростове гастролировал симфонический оркестр под управлением великолепного дирижера, композитора и контрабасиста-виртуоза Сергея Александровича Кусевицкого. Оркестр из 75 музыкантов при участии пианиста И. Добровейна и скрипача Л. Цейтлина позволили ростовским меломанам насладиться исполнением всех симфоний Бетховена.

Газеты регулярно отмечали каждый концерт в саду Нахичеванского коммерческого клуба и в Нахичеванском собрании служащих симфонического оркестра под управлением С.П. Пресмана. Солистом выступал свободный художник О. Лившиц.

Не осталось незамеченным и выступление хора синагоги. В заметке «Усиление хора» газета «Приазовский край» 7 ноября 1911 г. писала: «Мужской хор местной хоральной синагоги по инициативе старосты Фельдмана усилен несколькими приглашенными хористками. Кроме того, особую торжественность богослужению придает недавно выписанный орган. Редкие в синагогах смешанный хор и органная музыка сразу выделили ростовскую синагогу среди других синагог России». 6 октября 1913 г.

в приложении к газете «Приазовский край» №40 было напечатано фото концертного хора Г.М. Давидовского. Сам преподаватель Ростовского музыкального училища и руководитель хора, как и подобает, изображен в центре. Хор с успехом давал «этнографические» концерты из древнееврейских и нескольких украинских произведений.

10 ноября 1913 г. в одном концерте выступили представители известных еврейских музыкальных семей – скрипачка Вера Шор и пианист Исай Добровейн. Шор исполнила концерт Вьетана, а Добровейн – Крейслериану Шумана. 3 декабря 1913 г.

Ростов почтил своим приездом крупнейший пианист XX века Артур Рубинштейн. Он играл Баха, Брамса, Шопена, Листа, Вагнера. В 1913 г. совершил концертное турне по России известный скрипач, уроженец Ростова Ефрем Цимбалист. 10 декабря он дал концерт в Ростове, 11 декабря – в Новочеркасске, 13 декабря – в Таганроге, декабря – в Екатеринодаре, затем в Баку, Тифлисе, городах Юго-Запада России.

Видя растущую популярность Ростова-на-Дону среди музыкальных звезд России, состоятельные ростовчане жертвовали немалые средства для воспитания местных виртуозов. В смете Ростовского музыкального училища за 1913/ учебный год значатся 215 рублей, полученные от Е.А. Цимбалиста, б00 руб. – от Б.А. Гордона и 96 руб. – от наследников Л.Г. Адлера. Правда, в графе «Разные расходы», напоминая нам о бренности всего земного, значатся 28 рублей, уплаченные за венок уже почившему к тому времени Е.А. Цимбалисту. В традиционных Вечерах камерной музыки 1914-1915 гг. в Ростовском музыкальном училище с оркестром играли пианистка Вера Шор, профессор Московского филармонического училища, скрипач Б.О. Сибор, преподаватели училища Л.А. Барабейчик и И.А. Зелихман. На военные действия местные музыканты отозвались 5 октября 1914 г. Патриотическим концертом в зале Городской Думы Ростова-на-Дону. В первом отделении самые выносливые патриоты стоя слушали Русский, Японский, Черногорский, Сербский, Бельгийский, Английский и Французский государственные гимны. Сбор от концерта был направлен для оказания помощи больным и раненым воинам. Такие же благотворительные концерты дали Вера Шор и Л.А. Барабейчик.

В 1915 году ростовчане смогли впервые услышать отличного скрипача, ученика профессора Л.С. Ауэра в Петербургской консерватории Семена Леонтьевича Бретаницкого. Он приехал в Ростов в качестве концертмейстера петроградского симфонического оркестра под управлением А.В. Павлова-Арбенина. По приглашению М.Ф. Гнесина в городе выступил его коллега по Обществу еврейской народной музыки, также ученик профессора Л.С. Ауэра и также отличный скрипач Иосиф Юльевич Ахрон. В декабре 1915 г. в Ростове состоялся концерт, посвященный памяти С.И. Танеева, с участием Петроградского струнного квартета имени Его Высочества герцога Г.Г. Мекленбург-Стрелецкого. На альте в квартете играл Владимир Романович Бакалейников. Как и многие другие известные музыканты после революции он уехал в США. Одним из американских учеников Бакалейникова был знаменитый дирижер Лорин Маазель. Из местных музыкантов в концертах выступали популярные в те годы арфистка Б.М. Тойман-Шетохина, пианисты М.И. Рамм и Ф.Е. Фанненштиль. Чтобы не отставать от ростовчан, Дирекция Новочеркасского отделения ИРМО, созданного в 1911 г., указывая на то, что более половины учащихся их музыкальных классов из казачьего сословия, добилась от Областного Правительства согласия выделять, начиная с 1916 г., по 500 рублей ежегодно для помощи в организации музыкального училища.

11 октября 1913 года в газете «Приазовский край» появилась заметка «Новочеркасский театр. «Господа Мейеры». Автор, подписавшийся псевдонимом «И.П.Чужой», похвалил игру актера Покровского, сумевшего «на канве дешевого фарса отразить в веселых, захватывающих тонах, вызывающих физиологический смех, сущность практического еврейства и увлечь русскую публику на свою сторону, – это большое искусство!» Он «отразил, олицетворил практический (я бы сказал, синтетический), смысл еврейского народа, делающего великие завоевания в среде всяких народов на земном шаре». Среди других актеров выделены Шейн, Смельская и Ровинская.

В сентябре 1910 года в Ростове открылся новый театр «Буфф» в здании на углу улицы Сенной (ныне улица Горького) и переулка Почтового (ныне переулок Островского), в дирекцию которого вошли В.М. Бориславский и Е.М. Гершойг. В этом же году известный ростовский адвокат Л.Ф. Волкенштейн и не менее известный предприниматель, представитель Русского театрального общества в Ростове И.М.Файн купили у владельца табачной фабрики Асмоловский театр, находившийся на Таганрогском проспекте, в том месте, где в советские времена был кинотеатр «Центральный».

Театр просуществовал до 1920 г., но потом сгорел. В 1916 г. в составе труппы Зарайской в этом театре начинал свою работу будущий народный артист РСФСР Г.Е. Леондор. Периодически в театре давала спектакли драматическая труппа Лихтера. ноября 1911 г. с лекцией по истории и новейшим течениям в мировой литературе с его сцены выступал знаменитый литературный критик Юлий Исаевич Айхенвальд. С этим театром связано имя известного театрального деятеля Б.И. Камнева.

Камнев Борис Иосифович (Фонштейн) родился в 1857 г. в Константинополе. В 1860 г. с семьей переехал в Керчь. Учился в керченской Александровской гимназии, но в 17 лет бежал из дома вместе с театральной труппой. Два года играл на сцене, затем писал пьесы. После покупки Асмоловского театра в Ростове-на-Дону Волкенштейном и Файном приглашен на должность управляющего этого театра. Одновременно заведовал административно-хозяйственной частью местной театральной труппы С.И. Крылова. Шесть лет состоял уполномоченным Русского Театрального общества в Ростове-на-Дону и Нахичевани. В дальнейшем много лет работал в столичных театрах.

В театре Машонкина 17 марта 1914 года состоялся поэтический концерт известных московских футуристов во главе с поэтом и художником Давидом Бурлюком.

В годы I Мировой войны на углу Большого проспекта и Пушкинской улицы работала библиотека имени Фруга. Основала библиотеку и руководила ею Клавдия (Клара) Владимировна Зельцер. Библиотека и Интернациональный клуб при ней пытались объединить читателей разных национальностей, познакомить их с историей и культурой друг друга. В Интернациональном клубе периодически выступал известный журналист, фельетонист газеты «Приазовский край» Л.П. Гроссман.

1 октября 1907 года считают днем рождения русской киножурналистики. В этот день вышел первый номер первого в России периодического киноиздания – журнала «Сине-фоно», который основал и до 1918 г. издавал в Москве Самуил Викторович Лурье (1872-1944). Появлению аналогичного журнала на Дону предшествовали малоизвестные кинематографические события. Никому теперь не ведомая Ита Лазаревна Слуцковская в июне 1908 г. устроила в Таганроге, с разрешения Областного правления Войска Донского, синематограф в имении Сабсовича на Петровской улице, 41. В 1910 г. Ростов неожиданно для себя стал центром кинопроката юга России, включая Кавказ. Эта приятная неожиданность произошла при участии трех евреев, основавших в Ростове крупную прокатную контору «Ермольев, Зархин и Сегель». Их главный конкурент А.А.Ханжонков издавал в Ростове журнал кинорекламы и кинорецензий «Синема» под редакцией А.М.Барлинского, а в противовес ему И.Н. Ермольев и Ко организовали издание в 1912-1917 гг. киножурнала «Живой экран» под редакцией М. Браславского. Журналы печатали уничтожающие рецензии на фильмы друг друга. Из предпринимателей, давших свои имена и капиталы новой прокатной конторе, наибольший интерес представляет И.Н. Ермольев.

Ермольев Иосиф Николаевич (1889-1962), один из первых в России кинопредпринимателей, родился в семье чиновника, коллежского советника. Самостоятельно изучил три иностранных языка. В юности заинтересовался кинематографом. Стажировался во Франции и в 1907 г. вернулся в Россию представителем кинофирмы «Патэ фрер» в ее российском филиале. Одновременно учился на юридическом факультете Московского университета. Создание в Ростове крупной кинопрокатной фирмы и одного из первых в России киножурналов было лишь подготовкой к штурму вершин кинопромышленности. В 1915 г. Ермольев купил в Москве кинофабрику, построил съемочный павильон и быстро увеличил производство фильмов. После смерти Зархина и отхода от активной предпринимательской деятельности Сегеля он стал единоличным владельцем фирмы. В 1917 г. Ермольев переехал в Москву. К этому времени его кинофабрика оказалась крупнейшей в России и обогнала постоянного конкурента А.А. Ханжонкова. Ермольев переманил к себе лучших режиссеров и актеров, много фильмов поставил сам. У него работали режиссеры Я. Протазанов, Ч. Сабинский, В. Гардин, актеры И. Мозжухин, Н. Лисенко, О. Гзовская, В. Гайдаров, В. Орлова и другие. Всего кинофабрика в Москве выпустила до 1918 г. более 120 фильмов.

Среди них «Петербургские трущобы» (в 4-х сериях), «Я и моя совесть», «Без вины виноватые», «Катастрофа», «Пиковая дама», «Андрей Кожухов», «Не надо крови», «Отец Сергий» и другие. В конце 1918 г. Ермольев организовал в Ялте отделение своей кинофабрики, где снял фильмы «Немой страж», «Член парламента», «Тайна королевы» и другие. В 1920 г. он переехал во Францию вместе со всей своей киностудией, режиссером Я. Протазановым и актерами, среди которых блистал И. Мозжухин. Большие деньги дал прокат во Франции привезенной им копии знаменитого фильма «Отец Сергий» по повести Л.Н. Толстого с Мозжухиным в главной роли.

Вскоре он выпустил еще ряд фильмов, в том числе «Таинственный дом» с участием Мозжухина. В 1920 г. по его заказу фильм «Дезертир» снял Виктор Туржанский. В 1922 г. И. Ермольев продал свою студию в пригороде Парижа – Монтре, построенную при содействии фирмы «Пате», главе фирмы «Альбатрос» Александру Борисовичу Каменке. Впоследствии переехал в США и получил американское гражданство. Был продюсером в Голливуде. Скончался от инсульта.

I Мировая война принесла не только миллионы убитых и раненых на фронте, но и геноцид целого народа. В Турции и прилегающих территориях армяне истреблялись десятками и сотнями тысяч. Участь армян становилась настолько тяжелой, что даже положение евреев могло показаться завидным. В одном из писем председателя нахичеванского Армянского комитета с призывом о помощи говорилось: «Как благородно со стороны Москвы идти навстречу нуждам поляков, литовцев, евреев!

Но мы, мы, армяне, разве меньше должны возбудить вашей жалости и вашего сострадания ?.».. В Армянском комитете помощи беженцам в 1914 г. активно работали Н.С. Шульман, М.М. Ингал, А.А. Гербер, Е.Ю. Файн, А.Ф. Штром, А.С. Файнер, П.С. Тригер, И.М. Файн. Нуждающимся разных национальностей оказывало помощь Александровское благотворительное общество. В 1913 г. в трудовом отделении этого общества заведовал учебной мастерской шитья Александр Александрович Зельцер, а обучением плетению стульев и клейке пакетов занимался уже известный нам Исаак Исаевич Друцкий. Местом сбора членов благотворительных организаций обычно служило кафе «Ампир» в центре Ростова, которое бесплатно украшал цветами г-н Рамм.

Выходец из Германии Рамм Фридрих Георгиевич был совладельцем торгового дома «Фридрих и Борис Рамм». Над их конторой в Ткачевском переулке висела вывеска «Рамм. Цветоводство и семена». В 1913 г. эта фирма была одной из ведущих в России в своей сфере. Ежегодно отпускались сотни тысяч саженцев плодовых и декоративных деревьев, миллионы кустарников, до 125 тысяч кустов роз и так далее.

Продолжала процветать мучная торговля Гурвича Якова Самойловича. Интенсивно работали паровые вальцовые мельницы Гурвича, Рысса, Фрумсона, паровой завод минеральных смазочных продуктов и производства ящиков А.В.Блюма, колбасный завод Блейхмана и Канцельмана, фабрика по производству проволочных сеток для кроватей Меера Зальмановича Палуя на ул.Николаевской, 132, скорняжная мастерская Мовши Вульфовича Сейделя на ул.Темерницкой, 115, где подборщиком мехов работал его сын Абрам Мовшевич. Отлично управлялся со своим хлопотным хозяйством уполномоченный Анонимного бельгийского общества электрических трамваев Иосиф Моисеевич Файн. Неплохо шли дела в Ростовском отделении Международного банка С.С. Полякова, которым руководил управляющий А.П. Вейсбрут.

Основными финансовыми донорами на Дону оставались Азовско-Донской и Ростовский-на-Дону купеческий коммерческие банки. Азовско-Донской акционерный коммерческий банк был основан в Таганроге в 1871 г. С 1903 г. его правление находилось в Петербурге. Среди учредителей банка были братья Яков и Самуил Поляковы, Самуил Гвайер, Леон Розенталь. В 1914 г. председателем правления банка избрали Каменку Бориса Абрамовича, а членом правления – Е.М. Эпштейна. В члены совета банка в 1914 г. входили Август Исаакович Каменка (племянник Б.А.Каменки), С.Г. Поляк, Г.И. Рубинштейн, П.Я.Хесин. Основной капитал банка вырос с 3 млн.

рублей в 1871 г. до 50 млн. рублей в 1913 г.

Ростовский-на-Дону акционерный коммерческий купеческий банк был основан в 1892 г. В члены правления банка входил Н.А. Гордон, а в члены совета банка – И.М. Файн и И.С. Гольдберг. К 1913 г. основной капитал банка составлял 5 млн.

рублей.

Ростовская Главная синагога не оперировала такими суммами, но и она регулярно публиковала отчеты о финансовой деятельности. Читателю будет, наверное, интересно познакомиться с подобным отчетом и сравнить его с ранее приведенными отчетами тридцатилетней давности.

ОТЧЕТ ДУХОВНОГО ПРАВЛЕНИЯ ГЛАВНОЙ СИНАГОГИ
ПРИХОД.
Остаток на 1 января 1910 г. – 1644 руб. 83 коп.

Поступило:

От Хозяйственного управления по заведыванию коробочным сбором на содержание благотворительных и просветительных учреждений – 24374 руб. 19 коп.

За пользование местами в Главной синагоге и Талмуд-Торе – 6804 руб. 75 коп.

За алиас при чтении Св. Торы – 1956 руб.

За аренду имения Духовного правления на Донской улице №14 от Л. Мекеля – 1100 руб.

За аренду новой общественной купальни от Ш. Болотного – 1133 руб. 33 коп.

За аренду старой купальни от Леденева – 600 руб.

От Кладбищенской комиссии – 1000 руб.

Дивиденд Общества взаимного кредита за 1909 г. – 650 руб.

% по текущему счету Духовного правления – 39 руб. 54 коп.

Сборы общественного раввина за выдачу канцелярских документов – 858 руб.

20 коп.

От братьев Вульфманов за пользование водой – 117 руб. 07 коп.

От А.Я.Фельдмана на рясы для хора – 50 руб.

От душеприказчика Гинзбурга на панихиду – 50 руб.

От конторы Главной синагоги Л. Геровича в уплату взятого им аванса – руб.

За венчания в синагоге – 75 руб.

Вынуто из кружек Хурина – 97 руб. 58 коп.

Пожертвование от проезжего – 1 руб. 81 коп.

Заимообразно от казначея Духовного правления Главной синагоги С.Я. Браиловского для текущих расходов – 6040 руб.

Итого в приходе – 45172 руб. 47 коп.

Остаток на 1 января 1911 г. – 1644 руб. 83 коп.

Сумма – 46817 руб. 30 коп.

РАСХОД.

На содержание учреждений.

Талмуд-торы при Главной синагоге – 4735 руб.

Талмуд-торы при Солдатской синагоге – 2623 руб. 35 коп.

Женской школы – 3590 руб.

Еврейской больницы – 3700 руб.

Еврейской богадельни – 2050 руб.

Детского приюта – 665 руб.

Дешевой столовой – 720 руб.

Жалованье раввинам.

Общественному раввину М.Г. Айзенштадту – 1125 руб.

Духовному раввину И.Г. Берману – 2400 руб.

Содержание хора.

Кантору Главной синагоги Л. Геровичу – 1800 руб.

Дирижеру И. Гринбергу – 720 руб.

Хористам и мальчикам хора – 2803 руб.

Временным хористам – 145 руб.

Чтецу Св. Торы Г. Ратнеру – 490 руб.

Временным канторам – 207 руб.

Жалованье служащим канцелярии раввина.

Д.Ю. Корабельнику – 900 руб.

Р.Г. Хаевской – 360 руб.

Мальчикам канцелярии раввина – 340 руб.

Жалованье служащим Главной синагоги.

Шамешу Г. Механику – 320 руб.

Шамешу Г. Биростину – 240 руб Дворнику Ивану – 204 руб.

Нотариусу г-ну Федоровскому за совершение дарственного листа Г. Гербера Духовному правлению – 39 руб. 55 коп.

Выдано служащим Духовного правления за усиленный труд по распределению мест в Главной синагоге за 1910/1911 гг. – 365 руб.

Выданы пособия.

Вдове духовного раввина Лившица – 340 руб.

Вдове шамеша Хурина – 180 руб.

Вдове шамеша Хановича – 120 руб.

Сиротам хориста Маста – 120 руб.

Расходы канцелярии общественного раввина – 87 руб. 99 коп.

Расходы по общественным делам – 118 руб. 19 коп.

Расходы во дворе Главной синагоги – 219 руб. 90 коп.

Расходы в Главной синагоге – 144 руб. 88 коп.

Ремонт общественных зданий – 474 руб.

Отопление, освещение и вода – 659 руб. 41 коп.

Заплачено Обществу взаимного кредита % и погашение по ссудам под залог общественных зданий – 2550 руб. 50 коп.

Харьковскому земельному банку – 1000 руб.

Страхование общественных зданий, налоги и канализация – 308 руб. 68 руб.

Контрольной станции Городской управы – 10 руб. 05 коп.

Типографские работы – 94 руб.

Редакциям за разные объявления – 62 руб. 50 коп.

Мелкие пожертвования – 30 руб.

За пользование телефоном – 75 руб. 50 коп.

Семействам солдат, павшим на войне – 50 руб.

Хору за панихиду по умершему Гинзбургу – 50 руб.

Рясы для хора Главной синагоги – 155 руб. 36 коп.

Ростовской-на-Дону Городской управе за метрические книги на 1910 г. – 8 руб.

Госпоже Елицер за пользование ее местом в синагоге – 18 руб.

Заплачено духовному раввину за «Эстройгим» – 20 руб.

Заимообразно духовному раввину И.Г. Берману – 100 руб.

Возвращено Я.Г. Эссу полученное от него за 20 мест в Главной синагоге – 60 руб.

Возвращено казначею Духовного правления Главной синагоги С. Браиловскому взятое у него заимообразно для текущих расходов – 6040 руб.

Итоги в расходе – 43438 руб. 85 коп.

Остаток на 1 января 1911 г. – 3378 руб. 45 коп.

Баланс – 46817 руб. 30 коп.

Отчет подписан старостой А. Фельдманом, ученым И. Геронимусом, казначеем С. Браиловским и делопроизводителем Д. Корабельником. Читатель уже, наверное, обратил внимание на существенное снижение интереса евреев к религии. Во всяком случае, именно такой вывод напрашивается при знакомстве с суммой доплаты служащим «за усиленный труд по распределению мест» в синагоге. Публичное чтение торы в синагоге уже не считается почетной привилегией, которую еще надо заслужить добрыми делами и набожностью, а всего лишь прозаической возможностью дополнительного заработка. Зато пользование телефоном в синагоге знаменовало привлечение достижений научно-технического прогресса на службу религиозным культам. В советских газетах отчет Главной хоральной синагоги, если бы она сохранилась до того времени, резюмировали бы следующим образом: «Коллектив синагоги вместе с другими производственными коллективами города встал на трудовую вахту в честь очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции! Пусть крепнут и множатся ряды верующих! Еще теснее сплотим блок верующих и атеистов вокруг Ленинско-сталинско-хрущевско-брежневского Политбюро!»

В 1909 году на углу Николаевского переулка и Никольской улицы Г. Драпкин и С. Рискин открыли новый магазин модных галантерейных товаров, мужского и дамского белья, дамских шляп. В рекламных объявлениях владельцы обещали ростовчанам еженедельные поступления товаров из Берлина, Вены и Парижа. Рядом в газетах рекламировал свой магазин К.Л. Сегель. Он изготавливал и продавал комнатные ледники любых размеров, вплоть до создания по желанию покупателя вечной мерзлоты в пределах отдельно взятого погреба. С открытием этого магазина начался «ледниковый период» в Ростове. В магазине на Дмитриевской улице № К.Л.Сегель покупал и продавал также синематографические картины и аппараты.

Городская управа в Ростове не покладая рук засучивала рукава, а в перерывах успевала регистрировать новые фирмы, давая простор деятельности малого и среднего бизнеса. Для наглядности приведем список новых фирм с участием евреев, зарегистрированных в первом полугодии 1911 года:

Ростовские-на-Дону мещане Я.С. Ратновский, Г.О. Кузин и Бахмутский мещанин А.Я. Левин учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Товарищество Г.О. Кузин, А.Я. Левин и Я.С. Ратновский»

Ростовский-на-Дону мещанин О.М. Данцигер и провизор А.Д. Шамкович учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «А.Д.Шамкович Ко»

Луганский мещанин Бродский Арон Калманович и Эйрагольский мещанин Фридлянд Илья Шименович учредили в гор. Ростове-на-Дону агентурно-комиссионную контору под фирмою «Товарищество А.К. Бродский и И.Ш. Фридлянд» для продажи разного рода технических товаров, для полного оборудования водопроводов, канализаций, мельниц, фабрик, заводов и проч.

Ростовская-на-Дону мещанка Лурье Ш.А. и Острошицко-Городецкий мещанин С.О. Левин учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Торговый дом Лурье и Левин».

Ростовские-на-Дону мещане И.И. и М.И. Хацкевич учредили в гор. Ростове-наДону торговый дом под фирмою «М.И.Хацкевич».

Кандидат прав А.М. Коган, вдова кандидата юридических наук А.Д. Коган и кандидат юридических наук С.Е. Кофман учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Торговый дом братья Коган».

Ростовские-на-Дону мещане Иуда-Иосиф Ошеров Вольфсон, Изина Ошеровна Эльштейн и Сисиха Хаимов-Мовшев Эльштейн учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Наследники О.Б. Вольфсон».

Ростовские-на-Дону мещане Злотвер Мейлах Хононович и Цфас Рахмиель Бейнусович учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Товарищество М. Злотвер и Р. Цфас».

Мариупольские мещане Мовша-Янкель Лейбов, Хая Цадиковна и Ошер Мовшев Картожинские учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «М.Я.и Х.Ц.Картожинские с Сыновьями».

Оршанский мещанин Соломон Зусев Гурин и Елисаветградский мещанин Михаил Петрович Розенблюм учредили в г. Ростове-на-Дону торговый дом на правах товарищества по вере под фирмою «Товарищество Гурин и Розенблюм» для производства торговли готовым платьем.

Братья Исер, Мовш-Янкель и Исаак Вульфовичи Окунь учредили в гор. Ростовена-Дону торговый дом на правах товарищества по вере под фирмою «Товарищество братьев Окунь» для продажи велосипедов, шин, частей и принадлежностей.

Луганский купец Абрам Беньяминович Кисин и Ростовский-на-Дону мещанин Исаак Филиппович (Файвушевич) Блейман учредили в г. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «А.В.Кисин и Ко».

Слуцкие мещане братья Мовш и Симон Колбасниковы учредили в гор. Ростовена-Дону полное товарищество под фирмою «Товарищество братьев М. и С. Колбасниковы» для производства английских кроватей, проволочных матрацев, железных оградок и решеток.

Царицынский мещанин Константин Николаевич Хохрин, Крюковский мещанин Айзик Мотелевич Бродский и Таганрогский мещанин Моисей-Арон Липович Гольдберг учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Фабрика 1-го Южно-Русского товарищества сарептской горчицы «Слава России» (!) Витебский мещанин Ицка Гилелов (он же Исаак Ильич) Колдынский и Илья Исаевич (он же Гирш-Шлиома Ицков) Ватин, действующий по доверенности жены Виленского мещанина Иты Ильяшевой Ватиной, учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом на правах товарищества по вере под фирмою «Торговый дом И.Колдынский и Ко» для ведения агентурно-комиссионных дел.

Мариупольские мещане Райтпорт Хаим Янкелев и Хая Мехелевна Райтпорт учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Торговый дом Х.Я. Райтпорт и Ко». для продажи разных консервов, свежей и соленой рыбы, производства балыков, икры и проч.

Ростовский-на-Дону мещанин Житомирский Борис Владимирович и Таганрогский мещанин Моисей-Арон Липович Гольдберг учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Первое Южно-Русское товарищество «Слава Руси» для открытия в Ростове-на-Дону фабрики по развеске и упаковке горчицы, щелока для белья и других продуктов.

Ростовские-на-Дону мещане Вульф-Хаим Мовшевич и Лейб-Хаим Мовшевич Эльштейн учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Торговый дом братья В. и Л. Эльштейн» с основным капиталом в 13 тысяч рублей по покупке и продаже разного рода аптекарских и других товаров.

Брест-Литовский мещанин Бруштейн Завел Гершович и Погост-Загородский мещанин Лещинский Иосиф Мейлахов учредили в гор. Ростове-на-Дону торговый дом под фирмою «Торговый дом Бруштейн и Ко» для производства и продажи линевальной бумаги, тетрадей, конторских книг, с основным капиталом 8500 рублей.

Биржевой комитет с прежней быстротой создавал всевозможные комиссии. В комиссию 1909 года по выработке мер против неплатежей по торговым обязательствам вошли А.З. Городисский, А.Я. Аккерман, Б.А. Компаниец. На Всероссийский съезд представителей биржевой торговли и сельского хозяйства в 1915 г. Ростовский биржевой комитет направил Семена Яковлевича Браиловского. После Февральской революции 1917 г. в Ростове был создан Особый торгово-промышленный комитет для управления всей торговлей в городе. В него вошли Ф.А. Бескин, С.Е. Кофман, М.И. Урлайнис, И.М. Файн, Б.Г. Фалькнер, А.С. Бродский, И.М. Шефтель. Секретарем временного правления торгово-промышленного комитета избрали С.Е. Кофмана, товарищем председателя – Е.С. Гольдина. Несмотря на внешнее благополучие и кажущуюся экономическую стабильность, в первом десятилетии XX века положение рабочих в России оставалось незавидным. Например, в Таганрогском округе ОВД условия жизни и работы на рудниках были столь тяжелы, что горный инженер Н.П. Ямпольский вынужден был вызвать на рудник С.С. Качевского санитарную комиссию, а в Берестово-Богодуховском районе администрация вообще закрыла рудник Шишмана и Левицкого. 18 апреля 1914 г. закрыли также рудник Ахенштейна, обязав хозяина сделать условия работы более безопасными.

Рабочие, ведомые местными социал-демократами, регулярно устраивали забастовки, стачки, демонстрации. Такая же обстановка создалась и на предприятиях, принадлежавших евреям. В 1907 г. прошла забастовка в слесарной мастерской Хаета. В 1911 г. большевики инициировали забастовку на чугунолитейном заводе Картожинской, рабочие которого выступили с экономическими требованиями. 9 января 1914 г. начали забастовку 29 рабочих бильярдной фабрики Гоца и 80 рабочих на заводе Гушнера в Ростове. В 1916 г. бастовали рабочие механического завода А.Я. Хенкина, изготовлявшие девятисантиметровые чугунные снаряды к бомбометам, ударные трубки для ручных гранат. В том же году служащие ростовского отделения Московского союза потребительских обществ совершили поступок, увековеченный в партийных скрижалях. 20 человек под руководством секретаря местной больничной кассы Михаила Залкинда начали забастовку и ушли из конторы. Забастовщики по инициативе М. Залкинда, М. Гурвича и Горнфельда приняли на своем собрании резолюцию, в которой осуждались отказавшиеся участвовать в забастовке сотрудники. Только футболисты команды «Гатхия» из Азова и лично капитан команды Н. Шапиро до самого начала I Мировой войны аполитично гоняли мяч по полю, норовя загнать его в чужие ворота.

Уже в ноябре 1905 года в Ростове и Нахичевани был создан Совет рабочих депутатов и служащих контор предприятий. Председателем Совета избрали большевика, но вскоре заменили его на меньшевика С. Гурвича.

Гурвич Самуил Миронович (1885-1938), уроженец Ростова, вошел в историю как председатель первого Ростовского Совета рабочих депутатов. Правда, это не уберегло его от преследований за меньшевистское прошлое. В 1938 г. он погиб в застенках НКВД. Его сын Гурвич Соломон Самуилович, как ни странно, был допущен к журналистской работе и даже стал одним из известнейших и старейших сотрудников областной газеты «Молот». В исполком Совета рабочих депутатов вошел С.Г. Рейзман. Те же имена фигурировали при избрании в Донком РСДРП. От большевиков в Донком вошел С.Г. Рейзман, от меньшевиков – С. Гурвич, П. Швейцер, В. Смелов (Е. Коган). Вездесущий Соломон Генрихович Рейзман, мещанин города Херсона, слесарь, бывший рабочий Главных мастерских Владикавказской железной дороги, уволенный за участие в стачке 1902 г. и перебивавшийся случайными заработками, в течение 1905 г. успел побывать членом большевистской стачечной комиссии Донкома, поработать под псевдонимом «Филипп» в большевистских организациях Баку, Тифлиса, Петербурга, избирался депутатом Петербургского Совета рабочих депутатов, входил в штаб по подготовке восстания в Ростове, организовывал боевые десятки дружинников, кроме того, был избран членом Исполкома Ростовского Совета рабочих депутатов и членом Донкома РСДРП, а в конце года возглавил Центральное бюро союза железнодорожников Владикавказской железной дороги.

Этот двадцатилетний рабочий-железнодорожник стал заметной фигурой среди местных большевиков и, возможно, достиг бы больших высот в партийной иерархии, но постоянное лидерство сделало его желанной добычей для охранного отделения.

В октябре 1905 г. Рейзман вынужден был оставить Петербург, где состоял членом Совета рабочих депутатов от союза рабочих печатного дела, получив известие о скоропостижной смерти брата и убийстве черносотенцами сестры Клары, ставшей знаменосцем демонстрации у ростовской тюрьмы. Надо было позаботиться об убитых горем родителях. В Ростове он снова поступил на работу в Главные мастерские, был избран членом только что созданного Центрального бюро союза железнодорожников и в этот же день стал председателем бюро. Фактически он возглавил всю Владикавказскую железную дорогу, вышедшую из подчинения администрации. В декабре Рейзман стал во главе забастовки железнодорожников, переросшей в вооруженное восстание. Он пытался организовать помощь восставшим, ездил по железнодорожным станциям и был схвачен полицией в Пятигорске. Суд приговорил Соломона Рейзмана к каторжным работам. Однако издевательства и тяжелые условия содержания в тюрьме привели к смертельному заболеванию. 9 февраля 1907 г. С.Г. Рейзман умер.

Вместе с Соломоном Рейзманом за участие в вооруженном восстании в декабре 1905 г. был арестован и проговорен к каторжным работам его друг, активный большевик Исаак Хаевский. Отец Хаевского, пытаясь облегчить участь сына, написал прошение царю: «Ваше Императорское Величество! Удрученный тяжелым семейным горем и недугом старческого возраста, дерзаю прибегнуть к подножию Престола со всеподданейшим ходатайством за единственного моего сына... Всемилостивейший Государь! Будучи искренне убежден, что сердцу монарха одинаково близки все Его подданные без различия нации и религии, я, больной, беспомощный еврей, умоляю о милости: повелите, Государь, возвратить сына моего в лоно семьи, на свободу...».

Прошение вернулось с резолюцией: «Высочайше велено отказать». Такой же отказ ожидало прошение другой еврейской мамы Ципы Вульфовны Режевской. Молот революции требовал человеческих жертв.

Расстрел митинга в центре города 13 декабря 1905 г. с многочисленными жертвами вынудил восставших пойти на крайние меры. К тому времени казачьи части и полицейские патрулировали улицы города. Артиллерия, расположившаяся в районе еврейского кладбища, обстреливала рабочие кварталы. Борьбой с восставшими военные и гражданские власти руководили из здания главного павильона сельскохозяйственной выставки. Их охрана стреляла без предупреждения в любого прохожего. Так погиб здесь случайно проходивший мимо студент Гуревич. Попытаться взорвать штаб и пушки противника добровольно вызвались трое рабочих, среди которых были Н.И. Эпштейн и Г.М. Крамаров. Каждому из них дали по одной бомбе весом около 1 кг, помещавшейся в кармане пальто. Г.М. Крамарову удалось метнуть бомбу в охрану штаба. При этом было убито 7 и ранено 4 человека. Григорию Моисеевичу Крамарову (1887-1970), уроженцу Азова, суждена была долгая жизнь.

После взрыва бомбы ему, раненому, удалось скрыться и с помощью Соломона Рейзмана перебраться в Одессу. Г.М. Крамарова за революционную деятельность неоднократно арестовывали, он отбывал каторгу, откуда бежал в 1913 г. и жил в США.

После Октябрьской революции вернулся на родину, служил в Красной Армии, затем работал в аппарате Коминтерна за рубежом.

В лазарете на проспекте Коцебу, в Ломоносовском училище и на Церковной улице раненым участникам восстания оказывал медицинскую помощь врач-большевик В.А. Друцкий. Образцы храбрости и самоотверженности демонстрировал на баррикадах и в лазарете прекрасный врач, доктор медицины, социал-демократ по убеждениям, Михаил Абрамович Ладыженский. Сестрой милосердия на баррикадах была молодая работница, член подпольной дружины Красного Креста Вера Ясиновская. Другая сестра милосердия Сарра Лейдер была убита осколком снаряда.

Среди наиболее активных участников восстания 1905 г. история сохранила для нас имена И.М. Хаевского по кличке «Адам», слесаря небольшой мастерской Кипмана, снабжавшего оружием большевиков, Г.М. Крамарова по кличке «Аристарх», О.В. Виккер по кличке «Саша», С.Г. Рейзмана, Левина и других.

После многих арестов 1905 г. Донком РСДРП был восстановлен в новом составе, куда вошли А.Л. Самойлович, супруги Экк, приехавшие в Ростов из Екатеринослава, и М.А. Залкинд. В Таганрогский комитет РСДРП в это время входили большевики А. Мейстер и М. Меркин. Представителем только что созданной в октябре 1905 г.

конституционно-демократической партии в Таганроге был сотрудник Азовско-Донского коммерческого банка И.Г. Коган. Председателем таганрогского городского комитета партии кадетов в 1906 г. стал Безчинский, а в члены комитета избран присяжный поверенный Шамкович. Кадетам почему-то больше других симпатизировали юристы. В 1907 г. дело миллионера Н.Е. Парамонова, владельца издательства «Донская речь», вел член кадетской партии, присяжный поверенный Г.Д. Гутерман.

В 1911-1913 гг. интересы ростовского купца Семена Яковлевича Браиловского в судебном деле против французской фирмы защищал другой кадет – присяжный поверенный Владимир Семенович Шарф. Появлялся на территории ОВД Семен Яковлевич (Соломон Янкелевич) Рысс по кличке «Мортимер» – личность неординарная и таинственная. Член партии эсеров-максималистов, он был арестован в Киеве в 1906 г. после очередной экспроприации – ограбления и убийства инкассатора. Под угрозой смертной казни согласился стать полицейским осведомителем, но пытался вести двойную игру. В 1907 г. вел подпольную работу в Юзовке по созданию местных партийных ячеек и был арестован. В 1908 г. его повесили. Некоторые историки считают, что роковую роль в его судьбе сыграл Азеф, в котором Рысс распознал платного полицейского агента.

Только в те неспокойные времена рыбаки могли случайно наткнуться на дискуссию между социал-демократами и сионистами, происходящую в лодках на Дону.

1 июля 1913 г. начальник Розыскного пункта в г. Ростове-на-Дону ротмистр Космачев докладывал начальнику Донского областного жандармского управления о результатах наружного наблюдения за лицами, принадлежавшими к местной организации сионистов социалистической ориентации «Поалей Цион». В списках сионистов фигурировали Иосиф Израилевич Ушаев, Абрам Юзович Неймарк, Вениамин Элиевич Мовшович, Лея Соломоновна Карновская, Арон Беркович Бурштейн, Лейба Шендерович Ханутин, Мария Хаимовна Гладштейн, Мейер Иоселевич Торлецкий, Борис Мовшевич Мишилевич, Езекииль Иос-Мейерович Сейдель, Рахиль Шмуйловна Дединская, Берта Берковна Бурштейн, Моисей Зальманович Воронов, Израиль Мовшевич Толматов, Евсей Романович Геккер, Абрам Ирмович Хейфиц, Зальман Неймарк. В августе 1914 г. начальник Розыскного пункта в г. Ростове-наДону сообщил начальнику Донского областного жандармского управления, что большевики еще в 1912 г. имели сношения с кролевецким мещанином Исааком Абрамовичем Бороховым, содержателем киоска и книжного склада в Ростове-на-Дону.

Борохов продавал социал-демократические газеты. Жандармы отказались закрывать глаза на подобные «сношения». В 1912 г. виновник был выдворен из ОВД на года в Екатеринослав, затем в Кишинев, но уже в июне 1914 г. вернулся в Ростов и получил разрешение на издание газеты «Ростовское Эхо».

За бурными революционными событиями, по-видимому, прошло незамеченным сообщение газеты «Приазовский край» в разделе «Хроника» от 5 апреля 1906 г.:

«С Дальнего Востока вернулся в Ростов один из настоящих героев русско-японской войны Иосиф Трумпельдор. Ростовец по рождению, сын фельдшера местной еврейской больницы, прослуживший верой и правдой родине в рядах войск, Трумпельдор был скромным зубным врачом, пока не был призван на действительную службу...

Здесь молодой нижний чин совершает ряд подвигов. В одном из сражений Трумпельдор теряет руку. Искалеченный, он остается в строю. Героизм молодого ростовца обратил на себя внимание. Трумпельдор удостаивается ряда наград (между прочим, был удостоен производства в первый офицерский чин). Он также имеет все четыре георгиевских креста». В России знак отличия Военного ордена св. Георгия всегда ценился очень высоко, а полные георгиевские кавалеры обычно окружались заботой и почитанием. Однако газеты того времени не сохранили для нас следов сколько-нибудь заметной общественной реакции на приезд героя.


Может быть, было не до героя проигранной войны, а может быть, сам герой противился публичному чествованию. Так или иначе, но вскоре о герое и вовсе забыли. Зато некоторые члены еврейской общины не забывали ревниво следить за появлением собственных фамилий в прессе. В той же газете «Приазовский край» 25 января в разделе «Хроника» напечатано: «Нас просят еще дополнить список представлявшихся 22 января в думском зале г. ростовскому градоначальнику генерал-майору Д.В. Дричевскому именами старшего врача еврейской больницы И.А. Риттенберга и ростовского раввина М.Г. Айзенштадта». Оставил о себе память и брат Иосифа Трумпельдора – Самуил Вульфович Трумпельдор, массажист Еврейской больницы в Ростове, который написал сохранившееся в архиве заявление в Городскую управу об исправлении своей фамилии, искаженной в списках избирателей, где она была записана, как «Трусекедор». Газеты времен русско-японской войны в сводках с фронта эпизодически упоминали об отличившихся в бою солдатах-евреях. Например, 6 августа 1904 г. газета «Новое время» рассказала о музыкантах-евреях, проявивших героизм во время Тюренченского сражения. 7 октября 1905 г. газета «Наша жизнь» сообщила о георгиевском кавалере, герое Мукдена Викторе Шварце. Неизвестно была ли среди их наград медаль «В память Японской войны 1904-1905 гг.» с двусмысленной надписью: «Да вознесет вас Господь в свое время».
ЕВРЕИ В ЗАКОНЕ И
ЕВРЕИ И ЗАКОН.

В журнале «Вестник полиции» в 1915 г. была напечатана обзорная статья «Преступность в России в 1911 и 1912 годах. (По данным о деятельности сыскных отделений)». В статье указывалось, что в количественном отношении среди различных видов преступлений на первом месте кражи простые, затем идут кражи со взломом, крупные кражи на суммы свыше 300 рублей, грабежи невооруженные, растраты, мошенничество, подлоги и вымогательства, «коно- и скотокрадство», железнодорожные кражи грузов, багажа и железнодорожного имущества, убийства, поджоги, вооруженные грабежи, подделка документов о личности, аттестатов и т. п., похищение оружия, подделка денег, процентных бумаг, марок и т. п. На предпоследнем 15 месте в этом списке стояла торговля живым товаром, которая была представлена 103 случаями в 1911 году и 50 случаями – в 1912 году. По утверждению журнала, «эту торговлю монополизировали евреи, а уловить их, обделывающих очень тонко все свои темные делишки, надо в этом сознаться, не всегда удается». Получается, что российская юриспруденция изобрела специально для евреев понятие презумпции виновности. Национальное, а через несколько лет и пролетарское правосознание срабатывало безотказно. В статье отмечалось также, что по числу обнаруженных рецидивистов Ростов-на-Дону в то время занимал мало почетное 5 место среди крупнейших городов России. Сыскное отделение Ростова обнаружило 350 преступников-мужчин и 30 преступниц-женщин.
Чтобы современный читатель имел представление о том, как отражалось еврейство в зеркале российского законодательства и какими правами обладали евреи в России за 2 года до Октябрьской революции, приведем некоторые выдержки из юридических консультаций журнала «Вестник полиции» за 1915 г.





«В виду чрезвычайных обстоятельств военного времени и впредь до общего пересмотра в установленном порядке действующих о евреях узаконений, согласно особому журналу Совета Министров от 4 августа 1915 г. и на основании ст.158 и Учрежд. Министров, Управляющим М.вн. д. разрешено евреям жительство в городских поселениях вне черты общей их оседлости, за исключением столиц и местностей, находящихся в ведении Министров Императорского Двора и Военного».

«Жительство евреев в сельских местностях подчиняется общим прежним ограничениям».

«Пр. Сенат разъяснил, что евреи, потомки нижних чинов, служивших по рекрутскому уставу, имеют право приобретать недвижимые в городских поселениях имущества только в местах их приписки, а не повсеместно по Империи».

«Согласно прим.1 к ст.779 Зак. Сост. (Св. Зак. т9) евреям в губерниях постоянной их оседлости вообще воспрещено вновь селиться вне городов и местечек.

Кроме того, к прим.4 той же статьи приложен список поселений в губерниях черты еврейской оседлости, в коих может быть допущено, в изъятие от правил прим.1 в сей (779) статье, свободное жительство евреев».

«Если один из супругов – иудеев примет православие, но брак не расторгнет, то следует обязать подписками: первого в том, чтобы он тщательное имел попечение о приведении другого увещанием к восприятию православной веры, а сего в том, чтобы рождаемых в сем браке детей ни прельщениями, ни угрозами, ниже другими какими либо способами не приводил в закон иудейский и обратившемуся в православную веру супругу за содержание оной поношения и укоризны не наносил». Ст. Св. Зак. Гражд. «Но в случае, если брак не расторгнут, ни мужу, ни жене не дозволяется постоянное жительство в губерниях, где евреям оседлость воспрещена».

Прежде чем перейти от специальных еврейских законов в России к судебной практике, необходимо уточнить: специальных российских судов для евреев не было.

Хотя бы в этом соблюдалось равноправие! Императором Александром II были введены две системы судебных учреждений: суды с избираемыми судьями, названными мировыми судьями и образовывавшими съезды мировых судей, а также суды с назначаемыми судьями – окружные суды и судебные палаты. Мировой суд действовал в городах и уездах России, рассматривая лишь незначительные по степени общественной опасности гражданские и уголовные дела. Несогласные с его решениями могли обращаться к съезду мировых судей округа. Надзор за мировыми съездами и окружными судами осуществляла судебная палата, разбиравшая политические дела и апелляции на решения окружных судов. Разбирательство дел в судах проходило гласно при участии присяжных заседателей, прокурора и присяжных поверенных – адвокатов. В мае 1870 г. Александр II утвердил «Временные правила о введении мировых судебных установлений в Земле Войска Донского». Первые профессиональные адвокаты на Дону появились в 1873 г. Чтобы стать присяжным поверенным следовало подать прошение в Совет присяжных поверенных при Новочеркасском окружном суде. При положительном решении и успешном прохождении кандидатского периода претендент присягал по правилам своего вероисповедания, а принятая на Дону присяга отсылалась в Харьковскую судебную палату, одну из 13 в России, для утверждения. Второй по престижности и оплате труда была группа адвокатов, избиравшаяся из, так называемых, частных поверенных, и называвшаяся просто «поверенный». На низшей ступени в иерархии дореволюционных российских адвокатов стояли частные поверенные, которые необязательно должны были иметь высшее юридическое образование, но получали лицензию мирового съезда или окружного суда на ведение юридических дел. В 1883 г. Ростовское земство добилось передачи Таганрогского окружного суда от Одесской судебной палаты в подчинение Харьковской судебной палаты. Законом от 8 ноября 1889 г. правительство еще больше ограничило приток евреев в адвокатуру. Помощники присяжных поверенных нехристиане этим законом исключались из сословия, если в установленный срок не получали от министра юстиции «дозволения ходатайствовать по делам в судебных установлениях под руководством своих патронов».

В январе 1879 г. Ростовский съезд мировых судей оповестил, что им допущены на основании Высочайше утвержденных 25 мая/6 июня 1874 г. правил о частных поверенных, к ходатайству по чужим делам в Ростовском мировом судебном округе в 1879 г.: помощник присяжного поверенного Герман Акимович Фронштейн, мещанин Алешковский Ефим Давидович Заславский, мещанин Речицкий Абрам Наумович Френкель.

25 декабря 1883 г. газета «Вестник Ростовской Городской Управы» опубликовал большой список присяжных заседателей, призываемых для участия в судебных заседаниях Таганрогского окружного суда в 1884 г. Ростов в этом списке представляли купец Хаим Гершович Аптекман, мещанин Соломон Бенцелевич Басс, купец Абрам Павлович Берлин, мещанин Яков Михайлович Браиловский, купец Петр Леонардович Вейерман, мещанин Герш Израилевич Вейнберг, мещанин Илья Израилевич Вейнберг, купец Данило Маркович Вольф, мещанин Лазарь Яковлевич Гальпер, купец Абрам Манасеевич Гордон, купец Маркус Леонтьевич Гордон, мещанин Леон Самойлович Гурвич, мещанин Моисей Лейбович Долматовский, купеческий сын Матвей Осипович Елицер, купеческий сын Александр Исаакович Зеликман, купец Исаак Григорьевич Зеликман, мещанин Емельян Михайлович Абрамович, купеческий сын Абрам Моисеевич Геронимус, купец Моисей Леонтьевич Геронимус, купец Роберт Хацкелевич Идельсон, купец Исаак Зельманович Каценельсон, купец Ефим Давыдович Коган, мещанин Илья Григорьевич Копылевич, мещанин Самуил Григорьевич Котель, купец Борис Моисеевич Лившиц, купец Григорий Личкус, купец Григорий Осипович Луцкий, купец Евсей Малкин, купец Борис Сендерович Поляков, коллежский секретарь Яков Яковлевич Мейер. Нахичевань представлял мещанин Яков Осипович Кац. Азов представлял мещанин Лазарь Григорьевич Самойлович.

27 марта 1883 года Ростовский-на-Дону съезд мировых судей объявил через газету, что им допущены к ходатайству по чужим делам в Ростовском-на-Дону мировом судебном округе кандидат прав Герман Акимович Фронштейн, Богоявленский мещанин Кива Маркусович Геллер, Азовский мещанин Исаак Моисеевич Гофман, Минский мещанин Шабсаль Иудович Гершанов, Речицкий мещанин Абрам Наумович Френкель, Елисаветградский мещанин Иоахим Манасевич Барштак, Алешковский мещанин Ефим (Хаим) Давидович Заславский. Из 16 присяжных поверенных в списке 7 (44%) оказались евреями. В газетах особенно часто мелькало объявление: «Поверенный по судебным делам Ефим Давидович Заславский принимает клиентов в доме Башмакова, рядом с его магазином по ул. Темерницкой №117».

В 1899 г. в Таганроге практиковали 5 присяжных поверенных и среди них Лев Николаевич Лихтерман, Исаак Моисеевич Гофман. В Ростове в это время практиковали 7 частных поверенных и среди них Хаим Давидович Заславский, принимавший в доме №63 по Воронцовской улице, Гилель Перцевич Подкаминер, принимавший в доме №8 по Среднему переулку, Сергей Ильич Розенштейн, принимавший в доме №53 по Тургеневской улице, Михаил Абрамович Таршис, принимавший в доме Португалова в Казанском переулке, Абрам Наумович Френкель, принимавший в доме №116 по Старопочтовой улице. Многие из частных поверенных в дальнейшем стали присяжными поверенными, разбогатели, обзавелись собственными домами, получили известность даже за пределами ОВД.

Местные газеты могут дать нам интересную информацию о евреях, замешанных в самых разных преступлениях. 4 ноября 1879 г. газета «Вестник Ростовской-на-Дону Городской Управы» опубликовала сведения о действиях Ростовского-на-Дону Санитарного Комитета с 6 октября по 1 ноября: «Привлечены к суду за нарушение санитарных правил: еврейка Хая Шульман, за выбрасывание сору и выливание помой на улицу, парашник Иван Кубиков, за вывоз экскрементов на свалку раньше определенного времени, без надлежащей дезинфекции». Только в многонациональном Ростове могли жить бок о бок евреи и «парашники». Хаю Шульман оштрафовали на 3 рубля за национальные помои, а парашника – на 1 рубль за интернациональные экскременты. 15 января 1883 г. эта же газета сообщила, что среди дел, рассмотренных Ростовским-на-Дону Съездом Мировых Судей, было обвинение некоего Зильберга в насилии над собственной женой Анной Зильберг и обвинение Иосифа Бера в продаже вина ниже установленной крепости.

Можно представить себе нетерпеливое ожидание завсегдатаев судебных заседаний, собравшихся узнать о тайных желаниях извращенца Зильберга, реализовывать которые ему пришлось с помощью приемов древнееврейской борьбы «щаскакдам». 17 января 1883 г. рассматривались дела Исаака Чертока и Боруха Басса, обвиняемых в оскорблении Бейли Дененберг и ее сына. Среди других обвиняемых мелькали знакомые нам имена Хаевского, Софьи Драпкиной, Абрама Фателевича, Борухова, Ривки Гольдмановой. Хаевский оскорбил Михаила Черненко. Фателевич оскорбил Марину Мареленкову. Борухов оскорбил Файвишович. Ривка Гольдманова и Софья Драпкина совершили что-то таинственное, предусмотренное, соответственно статьями 31 и 41 Устава о наказаниях. Кривошеев обвинен в самоуправстве над Софьей Нейталь, но как он это делал не объясняется. Беркович и Ногинский оказались слабонервными и пошли на мировую сделку. Во 2-м уголовном отделении Таганрогского окружного суда в эти же дни слушалось дело группы мещан, среди которых были Михель Мееров Кун и Семен Гершов Лознер, обвиненных по неизвестным нам статьям 14 и 1647.
Об успехах правоохранительных органов времен Александра III говорит благодарственное письмо ростовчанина Браиловского, напечатанное 20 января 1883 г.

газетой «Донская пчела». Браиловский благодарит помощника пристава 3-й части Г. Бровченко за добросовестную работу, позволившую задержать воров, совершивших кражу со взломом в его доме, и вернуть большую часть украденных вещей.

В феврале 1883 г. слушались дела Гаухберга и Браславского и Марченко и Левина, обвиненных в буйстве в публичном месте, а также Френкеля и Ницкого, обвиненных в оклеветании дворянина Клемонтовича. 13 марта 1883 г. газета «Донская пчела»

сообщила о деле кассира Городской Управы Дроботова, растратившего более рублей общественных денег. В заметке упоминается, что Дроботов сначала помогал члену-казначею раввину Гнесину. 17 марта 1883 г. ростовчане узнали, что несгибаемый Самуил Хосудовский вновь на съезде мировых судей обвинен в неисполнении требований полиции и оскорблении городового. Григорию Буцкову больше не дадут безнаказанно клеветать на Хаю Гурари. Файвишович, оправившись от нанесенных ему Бороховым оскорблений, и обретя прежнюю физическую форму и стойкость духа, сам перешел в наступление и оскорбил Арона Лупача. При этом Соломон Файвишович успел первым обвинить в оскорблении Басса и Лупача. Что значит хорошая реакция и тренированность! Зальцманова обвинила Моисея и Софью Футерман в краже 300 рублей. Меер Харитонов должен предстать перед судом за растрату.

Гольдштуб обвинил в оскорблении Литвиновых. Абрама Хацкелева схватили за руку при нарушении 29 и 41 статей Устава о наказаниях. Любарский больше не будет нарушать тишину и оскорблять Гершковича, а Гершковичу суд больше не позволит оскорблять действием Любарского. Суд поставил на место Флейшера, оскорблявшего Сушкова на чистой русско-еврейской фене.

26 июня 1883 года Городская Управа через газету «Вестник Ростовской-на-Дону Городской Управы» обратилась с призывом к владельцам домов по улице Б. Садовой на протяжении от Таганрогского до Большого проспектов не сметать мусор и пыль из своих дворов и тротуаров перед домами на средину улицы, угрожая в противном случае организовать очистку тротуаров и проезжей части за счет домовладельцев.

Ростовским-на-Дону санитарным комитетом была послана предупредительная повестка домовладелице по Рождественской улице №74 Шифриной, а потом она за неисполнение требований санитарного комитета оштрафована на 5 рублей. За нарушение санитарных правил привлечены к суду мещане Наум Лейбов Розовский и Давид Левицкий, оштрафованные мировым судьей на 15 рублей каждый. По заявлению нескольких горожан были осмотрены 68 бочонков астраханских сельдей, принадлежащих мещанину Гершу Вульфову Лабко. На складе по Дмитриевской улице №2 в 36 бочонках сельди оказались доброкачественными, а в 32 бочонках сельдей признаны прелыми и гнилыми до такой степени, что для употребления в пищу совершенно непригодны. Сельди приговорили к высшей мере наказания и уничтожили. Предупредительные повестки направили от имени санитарного комитета арендаторам дворов у купца Золотарева на углу Полицейской улицы и Соляного спуска мещанину Матусевичу и у купца Файна на Таганрогском проспекте мещанину Исаю Рейнштейну, а также домовладельцу по Старо-Почтовой улице Хаиму Драпкину. Перед судом предстали Мендель Ахенштейн, обвиненный в оскорблении словами Наума Давидовича, Исай Бродский, обвиненный в нарушении порядка во время богослужения в синагоге, а также в оскорблении словами и угрозах отцу своему Абраму Бродскому.

17 ноября 1883 года газета «Донская пчела» вновь вспомнила о Хосудовском.

В письме, подписанном псевдонимом «Гражданин», с пожеланиями благоустройства тротуаров хотя бы рядом с богатыми домами, есть такие строки: «Отчего, например, не выстроен тротуар около имения г. Хосудовского? – ведь это туз». «Туз Хосудовский! Мир ему! – Что за тузы здесь мусорят, живут и умирают!»- мог бы сказать о Ростове один из героев комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» – Фамусов. Санитарный комитет в Ростове временами развивал бешеную деятельность. В декабре он послал предупредительные повестки на Береговую улицу купцу Иосифу Елицеру, на Большой проспект купцу Хаиму Аптекману и мещанину Вольфу Глуховскому, на Большую Садовую улицу купцу Ною Гуревичу. Привлечены к суду за отсутствие помойных ям, неопрятное содержание дворов и улиц мещане Сарра Люблинская, Ицик Россицин, купец Ной Гуревич. Сарру Люблинскую оштрафовали на 15 рублей и обязали устроить во дворе помойную яму и сорный ящик, а не выливать помои на улицу. Янкеля Пастухера оштрафовали на 10 рублей. Ноя Гуревича примерно наказали, оштрафовав на 50 рублей, и завели целое дело: «Вследствие заявления ростовского 1-й гильдии купца, иностранного гостя Сканави, переданного в Санитарный комитет г-ном приставом 2-й полицейской части, был произведен осмотр санитарных нарушений на Темерницкой улице перед домом купца Ноя Гуревича, о чем совместно с приставом названной части составлен протокол, который передан на распоряжение г-на Ростовского-на-Дону Полицмейстера». Одновременно было объявлено о смерти несостоятельного должника, ростовского 2-й гильдии купца Иосифа Абрамова Шифрина. Учреждено конкурсное управление по делам умершего, а его движимое имущество, то есть разная мебель, оцененная в 249 рублей, была продана.

1884 год начался рассмотрением в суде исков против Лейзера Бермана за оскорбление Якова Вайнера, против Евдокии Жеговой за оскорбление Зильберман, против Рейзы Бер за оскорбление Андрея Иванова, против семьи Ивановых за оскорбление действием Янкеля Эсс, против Гинды Ципельсон за скупку заведомо краденных вещей, против мещанина Волкенштейна для взимания 200 рублей в пользу мещанина Левинсона. В марте за невнесение причитающихся по ссуде платежей Ростовскому-на-Дону Городскому Общественному Банку назначены к продаже с публичного торга имения Ростовского купца Ефима Никифорова Гершковича по Почтовой улице и жены Козелецкого мещанина Анны Соломоновны Лечитской по Большой Садовой улице. Когана с компанией обвинили в оскорблении действием Якова Соколова. Брайловского, Злермана и других обвинили в буйстве в публичном месте. Рохка Грутис и Мера Гардашникова попались на краже чулок в магазине купца Шалмева. Сразу видно, что город жил полнокровной жизнью. Люди называли друг друга достойными их именами и доказывали правоту не только словами, но и действиями. Иногда они бывали даже излишне щепетильны. 1 апреля 1884 г. некий Лейба Почтаров дал объявление в газете такого содержания: «Утеряна расписка в октябре или ноябре прошлого 1883 г., выданная мною ростовскому купцу Борису Ермолаевичу Хосудовскому на взятые им от меня 100 рублей на хранение, которую прошу считать недействительной, ибо 100 рублей от г-на Хосудовского мною сполна получены и с ним никаких расчетов я не имею».

Некоторыми уголовными делами приходилось заниматься даже Городской Думе. В 1891 году, например, дума вынуждена была разбираться в финансовых злоупотреблениях, причем одним из участников этой криминальной истории оказался мастер-жестянщик по фамилии Берман. Этот мастер изготовлял по поручению городской управы специальные знаки, удостоверяющие регистрацию и разрешение извозного промысла. Сговорившись с чиновниками управы, Берман сделал 20 дубликатов знаков, которые затем были проданы ломовым извозчикам. Правда, впоследствии выяснилось, что фальшивых знаков было продано гораздо больше. Примерно 183 из зарегистрированных в то время 839 ростовских ломовых извозчиков, то есть каждому четвертому, ухитрились мошенники продать фальшивые знаки.

С 1895 года целых 7 лет тянулась судебная тяжба между Абрамом Менджерицким и обвиненным им в незаконном занятии ростовщичеством семейством ростовского купца Бушеля. Несмотря на родственные связи и смерть в ходе судебного процесса главного обвиняемого, Менджерицкий упорно настаивал на своих обвинениях, и только мастерство адвоката Льва Филлиповича Воленштейна избавило Рахмиеля и Софью Бушелей от тюрьмы.

В 1887 году на заседании городской думы разбиралась жалоба мещанки Фрейды Татарской на распоряжение городской управы, запрещавшее ей торговлю на всех ростовских базарах. Запрет этот был вызван многочисленными жалобами торговцев и покупателей на буйное поведение, скандалы и рукоприкладство Татарской. Дума предоставила самой решить вопрос о допуске Татарской к торговле на базаре при условии «благочиния и приличного поведения».

Еще два еврейских нарушителя спокойствия попали в газетные заметки конца XIX века. М. Айзиков и А. Рубижевский, имея лавки на Новопоселенском базаре, грубо навязывали свои товары покупателям, обманывали их. Постоянная конкуренция и борьба за покупателей окончилась дракой владельцев лавок и их приказчиков. Суд приговорил Айзикова к штрафу, а Рубижевского – к заключению на 7 суток.

В разделе уголовной хроники местных газет еврейские фамилии мелькали достаточно часто. Мещанин Л.Н. Фрумсон на квартире по Темерницкой улице, угол Казанского переулка содержал игорный притон, захваченный полицией. В магазине Зейденберга у купца выкрали кошелек с полутора тысячами рублей. У присяжного поверенного Лифшица его бывший подзащитный стащил пальто и костюм. На Московской улице ухитрились ограбить магазин Кукса, оборудованный электрической сигнализацией. Из музыкального магазина Гершковича, словно запах духов, улетучилась тяжелая фисгармония. Врач Баумгартен, вернувшись домой, не нашел своего любимого дивана. В 1880-х годах лихо чистила карманы и резала сумки зевакам на Старом базаре в Ростове сборная команда «щипачей» и «маровихеров» в составе Зельмана Копеглянского с женой Лией, Зоруха Рака, Фишеля Дормана и Янкеля Бамме. Удачливые воры решили освоить смежную специальность фальшивомонетчиков, но засыпались. В декабре 1888 г. суд приговорил их к исправительным работам и ссылке. Другие не позволяли себе рискованных фантазий и упорно тянули свою воровскую лямку. Рассказывают, что у одного еврея после третьего ограбления его квартиры не выдержали нервы и он дал объявление в газету: «Отдам деньги в хорошие руки».

Чтобы не утомлять читателя излишними подробностями и тем самым не испытывать его желание продолжить чтение этой книги, позволим себе опустить тридцатилетний отрезок истории и дать несколько примеров взаимодействия евреев и закона после Октябрьской революции. В архивных материалах Донского областного отдела уголовного розыска сохранилось заявление 1920 года Давида Борисовича Аптекмана, о том, что у него из запертой квартиры украдена одна жестяная печь стоимостью 30000 рублей. В краже Аптекман заподозрил доктора Левитова, проживавшего в одном с ним доме. Свидетели видели, как Левитов брал злополучную печь.

Потерпевший Аптекман просил выделить агента угрозыска для обыска квартиры Левитова. Но с риском для жизни отнимать печь у доктора Левитова агенту угрозыска так и не пришлось. Через 2 дня Аптекман написал новое заявление: «Ввиду того, что мое дело с гражданином Левитовым окончилось миром, прошу ордер № не использовать по назначению». В сентябре 1920 г. по заявлению М. Гуревича о краже вещей, в квартире подозреваемой курсистки Перельман был сделан обыск.

При этом ничего обнаружено не было. Через 2 дня некий гражданин М. Коган написал заявление в уголовный розыск: «Ввиду того, что мальчик г. Флоры Коган до обыска и во время обыска переносил какие-то вещи из квартиры курсистки Перельман, проживающей по Никольской улице №84, на квартиру представителя квартального комитета, прошу сделать обыск у нее, а также у сестры Флоры Коган». Уголовный розыск переслал заявление начальнику райотдела милиции, который вскоре вернул его с резолюцией: «Возвращаю, как без надобности присланную».

В «Списке вещей, хранящихся в кладовой угрозыска и отобранных у бежавшей буржуазии, спекулянтов и грабителей, необходимых для гардероба Обугрозыска»

под №116 от 20.11. 1920 г. значатся ботинки дамские, высокие – 6 пар, ботинки мужские, черные – 2 пары, туфли дамские, разные – 18 пар, ботинки мужские – 1 пара, заготовки мужские – 2 пары, принадлежавшие Зельману Димерштейну, 1893 года рождения, по-видимому, сапожнику. Примерно в это же время Донской областной Ревтрибунал затребовал у Доноблугрозыска, вероятно, в ответ на жалобы пострадавших, данные «описей имущества, сданного на хранение и забранного при обысках Угрозыском в бытность начальником Сажумянца, у нижеследующих лиц»:

«... Шапиро Льва, Фурсон, Лермана Ю., Ривкина Владимира, Гликмана...».

По сводке угрозыска «26 августа 1920 г. около 3 часов утра был совершен вооруженный налет 6 или 7 грабителей, вооруженных двумя револьверами каждый, на квартиру гражданки Иды Ратнер, проживающей по Донской улице №44. Грабителями взято ничего не было, ввиду поднятой гр. Ратнер тревоги. Грабители скрылись». Если бы Ида Ратнер была жива, то сегодня ее способности пригодились бы для использования в противоракетной обороне. От ее крика вражеские ракеты, наверняка, сбивались бы с курса и с перепугу поворачивали обратно, падая в «трупнодоступной»

местности. Дешевый и эффективный способ защиты развивающихся из последних сил стран.

В декабре 1920 года Донским областным отделом уголовного розыска были арестованы для регистрации (?!) Александр Иосифович Рухимович, Борис Исаакович Коган, Семен Файдышевич Друскин, Соломон Михайлович Векслер, Илья Яковлевич Миллер, Бениамин Рафаилович Альперович-Ланда, Леонтий Михайлович Герман, Хаим Аронович Аксельрод, Абрам Айзикович Посданер. Отдел Смоленского уголовного розыска распространил извещение, о том, что гражданин Яков Абрамович Наймарк добровольно явился в Смоленский угрозыск и розыск его можно прекратить.

Для всех, кроме жены, прошло незаметным еще одно событие внутридворового масштаба. Престарелый балагула (еврейский возница, нанимаемый для поездки между деревнями и местечками черты оседлости) Ошер Губерман, которого в молодости даже среди извозчиков выделял особо брутальный моветон, во время угара НЭПа, поддавшись буржуазной санитарной пропаганде, добавил к вытатуированному на правом предплечье каноническому списку, озаглавленном «Это нас губит», новый пункт: «АТЕРОСКЛЕРОЗ». Кстати, в анкетах о знании языков он всегда писал:

«Владею матом со словарем».

В апреле 1920 года помощником начальника Донского областного отдела уголовного розыска по хозяйственной части был И.Л. Аронштам, среди сотрудников числились Г.И. Борохов, В.И. Беренштейн, М.Н. Ферман, П.А. Санкштейн, Б.М. Дортштейн, Т.Э. Альтман, Г.Е. Могилевский, Г.С. Аккерман, М.Г. Фиш. Сотрудники угрозыска пользовались льготами при получении и расширении жилплощади. В мае 1920 г. справку в домком по улице Рождественской №77 представил Борохов. В справке утверждалось, что ему, как помощнику начальника Доноблотдела угрозыска, по службе необходимо занимать отдельную комнату. В подобной же справке Аронштама утверждалось, что ему необходима одна дополнительная секретная комната в квартире для приема агентов. Даже дома он думал о работе!

31 марта 1926 года в Ростовском окружном суде под председательством Михаила Рубинштейна слушалось дело по обвинению в уголовном преступлении группы сотрудников Комиссии по улучшению жизни детей Северо-Кавказского края (Крайдеткомиссии) и, в том числе, Александра (Абрама) Исааковича Вайнгурта. В 1924 г. Крайдеткомиссия организовала в городах края коммерческие игры – механические ипподромы для получения средств на борьбу с детской беспризорностью.

Большую часть выручки руководство утаивало от государства. Вайнгургт работал контролером при одном из механических ипподромов и одновременно был казначеем-секретарем Крайдеткомиссии. Обвинение строилось на показаниях свидетелей, утверждавших, что близкая знакомая руководителя Крайдеткомиссии Е.И. Дударя рассказывала о его «роскошной» жизни. Свидетелями защиты у Вайнгурта выступали Моисей Нисонович Зеликсон и Гораций Моисеевич Фрейдкин, подтвердившие соответствие расходов Александра Исааковича его скромным доходам. Суд приговорил Е.И. Дударя к расстрелу, а А.И. Вайнгурта оправдал.

В другом процессе 1927 года по уголовному делу проходили уже судимый ранее Мустафа Султанов, 26 лет и Михаил Френкель, 17 лет. Ночью 23 июля 1927 г. они, угрожая наганом, ограбили кассу папиросного ларька Михайльянца и Мирзоянца в центре Ростова. С награбленными 90 рублями их пытался задержать выбежавший на крики сосед, Иона Григорьевич Будняцкий, которого Султанов ранил в ногу. Вскоре грабителей задержали. Отец Френкеля, бывший торговец Яков Филиппович Френкель, настаивал на судебно-психиатрической экспертизе, рассказывая, что сын после перенесенной в детстве инфекции очень изменился, с трудом окончил трехклассное коммерческое училище, стал замкнутым и агрессивным. Однако в освидетельствовании сына психиатром было отказано. Окружной суд под председательством все того же Михаила Рубинштейна приговорил Френкеля к 6 годам 8 месяцам заключения со строгой изоляцией, а Султанова – к расстрелу. Но самое интересное, что владельцы ограбленного ларька исчезли. Их никто не видел ни во время, ни после судебного процесса. Пытливый читательский ум может попытаться разгадать эту загадку методом фраппирующей диссинкретической дедукции деликта, если узнает что это такое.

Современный читатель, наверное, никогда не слышал о петербургском поэте Якове Владимировиче Године (1887-1954), приятеле Самуила Маршака, вместе с которым они в 1911 г. совершили «хадж» в Палестину, и, тем более, никогда не читал его короткого стихотворения «Улицы»:

Двигаются женщины больные, несвободные, Печальные интонации стихотворения определяются ключевыми словами «женщины больные» и настолько контрастируют со знакомыми нам по телевизионным сюжетам хихикающими жрицами любви, что остается только удивляться прогрессу медицины за последние 100 лет. Явление, древнее как мир, живо и сегодня. Мы попытаемся проследить на доступном материале участие евреев в организации домов терпимости и дать хотя бы примерную оценку распространенности занятия проституцией среди еврейских женщин на Дону. Дабы сразу убедить сомневающегося читателя в том, что еврейские женщины таки имели свой отдельный батальон в интернациональной армии жриц любви, сошлемся на авторитет классиков. В романе «Блеск и нищета куртизанок» О.Бальзака перед нами проходит жизнь восемнадцатилетней Эстер, гризетки из заведения госпожи Менарди, которой дали кличку «Торпиль» – электрический скат. Мать Эстер была еврейкой. По мнению Бальзака, еврейки или «отталкивающе безобразны», или «являют великолепные особенности армянских лиц». Другими словами: прекрасная еврейка – это армянка, но тогда уродливая армянка – это еврейка. По такой логике, чем больше «армянок» среди евреек, тем лучше! В Одессе такой женщине обязательно сказали бы комплимент:

«Мадам, местами вы потрясающи как озноб при малярии!». У А.И. Куприна можно найти сразу несколько подобных персонажей. Например, Соня Караимка из рассказа «Штабс-капитан Рыбников», мадам Шойбес, хозяйка публичного дома в повести «Яма», где о соблазненной девушке звучит знаменитая фраза: «-Ей-богу, она здесь как за родную дочь». Соньке Руль, обитательнице публичного дома в повести «Яма», дается такая портретная характеристика: «... еврейка с некрасивым темным лицом и чрезвычайно большим носом, за который она и получила свою кличку, но с такими прекрасными большими глазами, одновременно кроткими и печальными, горящими и влажными, какие среди всего земного шара бывают только у евреек». Приятно, когда среди всего шара! В повести «Яма» вообще много евреек. Одна из них, Сусанна Райцына по кличке «Женя», «заболев сифилисом, покончила с жизнью самоубийством». В 1915 г. фильм режиссера В. Функе по повести «Яма» был запрещен к демонстрации то ли из-за обилия проституток, то ли из-за обилия евреек. Нечто похожее уже было ранее, когда в заметке «Еврейские проделки», опубликованной в газете «Новое время», публицист М.О. Меньшиков заявил, что в фильме «Поединок» по повести Куприна офицеры представлены карикатурно и тенденциозно.

Московскому градоначальнику Андрианову даже пришлось выступить с опровержением: «... артисты, изображавшие офицеров, по происхождению все русские».

Жизнь еврейской женщины всегда отличалась строгой регламентированностью, значительным количеством законодательных и моральных запретов. Правда, и мужчинам тоже доставалось. Еще в кодексе 1189 г. испанского города Куэнка был специальный 5 параграф: «Если женщина застигнута с мавром или иудеем, то оба они должны быть сожжены заживо». Вот так! Застигли с одним, а сжечь надо почемуто обоих? Мавра-то за что! Божественная заповедь «Плодитесь и размножайтесь»

всегда заставляла евреев смотреть на половые отношения как на нечто естественное, освященное религией. Зато половое воздержание было в их глазах нарушением заповеди божьей. Иудейские авторитеты отвергают аскетизм, безбрачие, прославляют брак, супружеские обязанности и размножение. Евреек воспитывали в условиях строго запрета и безусловного морального осуждения добрачных половых связей. Оптимальным возрастом мужчины для вступления в брак считалось 18 лет.

Отец дочери в возрасте 12 лет уже должен был начинать думать о подыскании ей жениха. Женщина не была равноправной в еврейской семье, но все же принимала участие в семейных решениях. Существовали освященные религией и традицией правила сексуальных отношений. Например, еврейская семейная пара была обязана совершить омовение после каждого полового сношения, что до появления привычных нам современных коммунальных услуг и в условиях обычной для бедной, многодетной семьи тесноты, становилось естественным регулятором их частоты и требовало отсутствия других членов семьи в доме. Женщин, у которых наступала беременность нельзя было больше касаться.

Строгое осуждение еврейской общиной внебрачных и особенно добрачных половых связей, принятие репрессивных мер вплоть до традиционного «побития камнями» женщин, уличенных в сожительстве с неевреем, толкало этих женщин к бегству в большие города, где они зачастую пополняли ряды проституток или вынуждены были становиться содержанками. Официальное разрешение на занятие проституцией, так называемый «желтый билет», оказывается давал возможность повсеместного проживания еврейкам, чем иногда пользовались истомленные жаждой высшего образования еврейские девушки. Постепенное разрушение патриархального общинного образа жизни, развращающее влияние больших городов, обнищание многих семей и необходимость жертвовать собой, чтобы спасти от голода и болезней близких – вот наиболее частые причины обращения еврейских и нееврейских женщин к проституции.

В конце XIX века в России насчитывалось 7840 зарегистрированных проституток в 1216 публичных домах и 9760 квартирных проституток-одиночек. В 1872 г.

еврейки составляли 70% проституток Варшавы. В 1873 г. 47% проституток в Вильне было еврейками. В 1874 г. во Львове и Кракове 27% проституток были еврейками.

В 1889 г. еврейских женщин можно было найти в 30 из 36 публичных домов Херсонской губернии. Среди проституток Минска 50, 5% были еврейками, 35% – белоруссками, 7,4% – польками, 5,4% – русскими, 1,7% – иностранками. В Москве лишь около 0,3% проституток были еврейками, 84,2% – русскими, 7,2% – польками и 8,2% – иностранками.

Статистика регламентированной проституции в России за 1889 год В 50-ти губерниях Евро- 912 или 75% всех 6121 или 78,1% всех 6826 или 69,9% всех пейской части Российской домов терпимости проституток в домах проституток- одиночек Этногеографическая структура регламентированной проституции проституток Конфессионально-географическая структура регламентированной Статистика регламентированной проституции в ОВД за 1880-1909 годы 1.Черкасский округ г.Новочеркасск г.Александровск-Грушевский 2.Донецкий округ 3.Первый Донской округ ст.Константиновская 4.Второй Донской округ 5.Ростовский округ г.Ростов-на-Дону г.Нахичевань 6.Сальский округ 7.Таганрогский округ г.Таганрог 8.Усть-Медведицкий округ ст.Усть-Медведицкая 9.Хоперский округ Всего в ОВД Статистика домов терпимости Ростова-на-Дону официально появилась лишь после его присоединения к ОВД, но, судя по тому, что еще во время погрома 1883 г.

евреев обвиняли в содержании притонов разврата, дома терпимости здесь спокойно существовали и в период принадлежности к Екатеринославской губернии. 29 мая 1844 года министром внутренних дел были утверждены «Правила публичным женщинам», в которых пунктом «с» предписывалось каждую неделю ходить два раза в баню. Правила печатались на обратной стороне медицинского билета, выдаваемого каждой публичной женщине, стоящей на учете в полиции, с указанием дома терпимости и результатов еженедельного врачебного освидетельствования. Сам билет размером и сортом бумаги напоминал знакомую каждому советскому служащему почетную грамоту. В 1880 г. Областное правление Войска Донского по Врачебному отделению специально разбирало «Дело о слишком большом количестве венерических больных в Областной больнице и о принятии мер против распространения оной болезни, и об устройстве женской больницы в г. Новочеркасске, и о рассмотрении вопроса по открытию домов терпимости в станицах и селах Войска Донского». К тому времени в Новочеркасске функционировало 12 домов терпимости на 108 койкоженщин, и еще 63 зарегистрированные проститутки-одиночки принимали клиентов в собственных или снятых квартирах. Если бы в Новочеркасске когда-нибудь было столько же библиотек и библиотекарей, то эти годы можно было бы считать культурным расцветом города! Соотношение библиотек и домов терпимости в точности соответствует соотношению толщины коры головного мозга – вместилища интеллекта и норм морали, и подкорковой области головного мозга – центра инстинктов.

Среди известных нам содержателей домов терпимости в Новочеркасске к евреям можно причислить лишь Левина, имевшего в 1880 г. небольшой «трехженщинный домик». В 1884 г. из 6 известных нам содержательниц домов терпимости лишь мадам Штейнфельд можно было причислить к еврейкам. Она содержала у себя 13 проституток. Кроме стационарных домов терпимости, наиболее напористые содержатели и содержательницы пытались открывать временные и передвижные публичные дома на ярмарках, но вскоре это было запрещено, как, впрочем, и открытие домов терпимости в селах и станицах, где нет возможности наблюдения за ними врачебно-полицейского комитета.

30 января 1888 года ростовский городской голова Байков направил Войсковому Наказному Атаману Войска Донского генерал-лейтенанту и кавалеру, князю Николаю Ивановичу Святополк-Мирскому письмо, в котором утверждал, что в портовых городах области растет количество венерических заболеваний и городская больница в Ростове-на-Дону на 1/3 постоянно занята этими больными. Байков предлагал установить контроль городского управления за публичными домами и проститутками, наряду с административным медико-полицейским надзором. 26 марта 1888 г. был образован Медико-полицейский городовой комитет под председательством полицмейстера г. Ростова и Нахичевани. По данным этого комитета в Ростове к тому времени существовали 16 домов терпимости со 174 проститутками. Все они находились на территории 3-го полицейского участка: в Николаевском и Казанском переулках, на Тургеневской улице. Дом терпимости из 18 женщин содержала Левина, из 12 женщин – Вайнер, из 10 женщин – Швыдлер, с 9 женщинами – Хайш и по 8 женщин содержали Островская и Шенштейн. Таким образом, в конце XIX века евреям принадлежали 6 из 16 ростовских домов терпимости или 37% этих богонеугодных заведений.

Архивные папки сохранили для нас редкий документ от 10 ноября 1901 года.

Проживавший в г. Георгиевске Терской области запасной нижний чин Иосиф Кушелевич Зомбе написал заявление на имя георгиевского полицейского пристава: «Сим заявляю Вашему Высокоблагородию, что мною взята из дома терпимости Хлебникова проститутка Анна Кириллова Злобова на содержание, каковую в случаях требования обязуюсь доставлять немедленно и с ответственностью, если она будет замечена в проституции по 44 ст. Уст. о нак». Прочитав это заявление, читатель, наверное, уже представил себе героя нового анекдота – одинокого, сластолюбивого старца с говорящей фамилией Мастурбаум, из тех, кто раздеваясь, всегда приговаривает: «А теперь обнажим наши недостатки». Более богатые и одинокие мужчины имели возможность держать для любовных утех «горничных» и «экономок». Дома терпимости чаще посещали юноши, которым нетерпелось приобщиться, и отцы семейств, у которых ситуация дома по всем признакам напоминала революционную, когда верхи не могут, а низы не хотят.

Смена государственной власти и окончание воин не привели, как надеялись многие, к исчезновению проституции. В Ростове за 1924-1925 гг. было зарегистрировано 86 случаев сводничества и содержания притонов разврата. Наркоматом здравоохранения с 1924 г. была развернута сеть женских лечебно-трудовых профилакториев для борьбы с проституцией. Крупный подобный профилакторий открылся и в Ростове. Женщины поступали в них добровольно и обязаны были работать.

Бесплатным было только лечение. С утра принимали предписанное лечение, занимались в школе, вечером работали на фабрике профилактория. После окончания школы женщины трудоустраивались, обеспечивались жильем и длительное время оставались под наблюдением.

В 1925 году в Одессе провели исследование распространения венерических заболеваний среди юношей 22-23 лет еврейского и нееврейского происхождения.

Оказалось, что венерические заболевания к этому возрасту перенесли уже почти 15% евреев и 20,5% неевреев. Причем, у евреев заражение чаще происходило от проститутки (65% против 43,4% у неевреев). В Ростове статистика венерических заболеваний всегда отличалась от общероссийской. Если в России в 1895 г. больных сифилисом было 65,4 на 10 тысяч населения, а в 1914 г. уже 84,4 на 10 тысяч населения, то Ростов в 1914 г. занял первое место в России по количеству выявленных случаев заболевания сифилисом с показателем, почти в 4 раза превышающим среднероссийский: 324,8 на 10 тысяч населения! С 1923 г. в Ростове функционировал городской вендиспансер. К 1925 г. диспансер взял на учет 6467 больных сифилисом, гонореей и мягким шанкром. 70% больных были (когда-то?) мужчинами. По этнической структуре венерические больные делились в убывающем порядке на русских, поляков, армян, татар, немцев и лишь на последнем месте (0,59%) оказались евреи. После 1914 г. основным источником заражения венерическими болезнями вместо проституток все больше становятся случайные половые связи. Интересно, что среди больных, лечившихся у частнопрактикующих венерологов, наблюдалась несколько иная картина этнической обращаемости: русских – 72,1%, евреев – 14,3%, армян – 11,5%, прочих – 2,1%. Судить о той значимости, которую придавало государство неравной борьбе с нездоровыми инстинктами масс, отвлекающими их силы от созидательного труда, можно хотя бы по тому малоизвестному факту, что жена Кирова, Мария Львовна Маркус, стала в 1929 г. во главе первого в Ленинграде лечебно-трудового профилактория для проституток. Последние имеющиеся данные о регламентированной проституции в Ростовской области относятся к 1941 г., когда во время немецкой оккупации Таганрога были организованы 2 дома терпимости для солдат и офицеров местного гарнизона. По призыву коменданта города, вместо планировавшихся для обслуживания немцев 300 женщин, желание изъявили более человек.

Исследование возможного пагубного влияния евреев на окружающие народы, после развращения их, распространения проституции и венерических заболеваний, следует продолжить насаждением пьянства и алкоголизма. Сами по себе эти обвинения кажутся даже трогательными и напоминают аргументы матери, которая защищая единственного сына, уличенного в неблаговидных поступках, заявляет, что он хороший, но слабохарактерный, и во всем виновата дурная компания. Можно было бы удовлетвориться аргументами любящей матери, если бы евреям постоянно не навязывали роль «дурной кампании» и не оправдывали этим репрессии против них.

Для начала вспомним стихотворение «Швачка» Т. Шевченко, написанное в 1848 г. и посвященное вожаку крестьянского восстания 1768 г. (Колиивщина) Миките Швачке.

Жертвами резни, устроенной восставшими, стали тысячи евреев. Стихотворение начинается так:

Поэт искренне полагал, что стоит убрать «поганых жидов» из шинков, кабаков и трактиров или закрыть принадлежащие тем же «поганым жидам» питейные заведения, и спаиваемый ими народ враз протрезвеет. Шевченко не мог знать о будущем печальном зарубежном опыте введения сухого закона. Правда, об этом опыте хорошо знали наивные реформаторы времен горбачевской перестройки, но все же на что-то надеялись. Идеологи пьянства быстро подыскали национальные корни этому явлению и стали широко цитировать слова, приписываемые князю Владимиру Красное Солнышко: «На Руси есть веселие пити, не может без того быти».

Некоторые ссылались на похожие слова из первого общерусского летописного свода XII века «Повесть временных лет», приведенные в Лаврентьевской летописи:

«… веселие Руси есть пити». Но главным была и остается заинтересованность самого государства в «пьяных деньгах». Ускоренная реализация алкогольной продукции вытягивает у населения заработанные деньги, в виде налогов возвращает их государству, что позволяет снова выплачивать зарплату протрезвевшим к тому времени гражданам. Здесь каждый для себя должен решить вопрос, о том, что первично: спрос рождает предложение или предложение рождает спрос? Еще в 1870 г.

русский писатель Иван Александрович Гончаров, которого трудно обвинить в антипатриотизме, писал жене другого великого русского писателя – Софье Андреевне Толстой: «Пьянство в народе – …старый порок…». Он же в статье «Лучше поздно, чем никогда. Критические заметки» (1879) утверждал, что в романе «Обрыв» «в лице старого чиновника из семинаристов, Опенкина, подвернулся… под руку один из бесчисленных образчиков пьянства, тип русского человека, утопившего в вине все свое и прошлое и будущее, всю жизнь, большею частию тирана своей семьи и бремя для целого округа, где он живет. А где он живет! Этот штрих русской жизни почти неизбежен во всякой картине нравов!».

В 1845 году были Высочайше утверждены правила производства и продажи «горячих» напитков евреями в тех местах, где им было позволено жить. Евреям запрещалось заниматься лично или через посредников-христиан распивочной продажей спиртных напитков. Однако значительное снижение доходов государства от продажи алкогольной продукции заставило правительство вновь допустить евреев к торговле спиртными напитками. В 1848 году им было даже разрешено торговать в военных поселениях и Азовском казачьем войске. Участие евреев в производстве спиртных напитков до издания временных правил 1882 году было значительным, но лишь в пределах черты оседлости. К 1897 г. количество винокуренных заводов, принадлежащих евреям, существенно уменьшилось и составляло всего 57 из заводов. Законодательство и в дальнейшем постоянно менялось, все более урезая права евреев.

Вопрос о спаивании крестьян евреями поднимался еще до присоединения Ростова и Таганрога к ОВД. 30 января 1883 г. в газете «Донская пчела» появился фельетон «Иллюстрация к вопросу о кабаке», подписанный псевдонимом «Невидимка».

В фельетоне говорилось о том, как сельские общества задонской части Ростовского уезда торгуют «разрешительными приговорами» на открытие питейных заведений и утверждалось: «Главными оптовыми скупщиками приговоров являются «наши благодетели евреи». Зная слабую струнку крестьянства, благодетели эти пускают в ход все пружины – магарыч и подкуп – и достигают разрешения кабаков. Они смело обходят закон, воспрещающий евреям раздробительную питейную торговлю в селениях, и для этого изобрели даже своего рода особую систему, заключающуюся в том, что разрешительные приговоры получают не на свое имя, а на имя подставных лиц, которые и берут для кабаков патенты, не являясь в сущности владельцами их».

В фельетоне вспоминаются случаи спаивания и «угощения» крестьян в Ново-Николаевке и Кагальнике, закончившиеся в последнем избиением противников «отдачи кабаков в жидовские руки». Окончил фельетон неведомый Невидимка совершенно определенным выводом: «Водка и жид, жид и водка съедают наше крестьянство. Это свидетельствует наша история – история прошлых и настоящих времен». Перейдя от благопристойного «евреи» к более привычному читателю этой газеты «жиды», автор фельетона обновил обвинения евреев, заменив традиционное «добавляют христианскую кровь в мацу» на совершенно новое – «съедают наше крестьянство». Евреи – каннибалы! Как много все-таки значит свежий журналистский взгляд на старую проблему. Однако одновременно, походя, возможно, даже не заметив этого, автор обвинил свой собственный народ в том, что вся его история – это история разложения крестьянства под влиянием пьянства.

19 июня 1883 года газета «Ведомости Ростовской-на-Дону Городской Управы»

опубликовала Распоряжение Правительства «О разрешении вопросов касательно применения Высочайше утвержденных правил о порядке производства евреями питейной торговли». Порядок торговли спиртными напитками к тому времени регулировался пунктом 5 Временных правил о евреях, Высочайше утвержденных 3 мая 1882 г., и статьей 306 Устава о питейном сборе 1876 г. По этим правилам евреи могли торговать спиртными напитками исключительно в собственных домах, построенных на принадлежащей им земле, если купчая крепость на эту землю совершена в установленном порядке до издания упомянутых Правил от 3 мая 1882 г. Правительствующий Сенат в своем Распоряжении разъяснил, что 1) в черте городов и местечек евреям дозволяется питейная торговля в домах, построенных на земле, приобретенной ими в собственность после 3 мая 1882 г., 2) вне черты городов и местечек евреи могут производить питейную торговлю в собственных домах, на собственной земле построенных, приобретенных ими до 3 мая 1882 г. по всяким актам укрепления или по судебному решению, 3) право производить питейную торговлю в собственных домах и на собственной земле может переходить к евреям, унаследовавшим таковые имущества и после 3 мая 1882 г. в таких местностях, где им дозволено проживать или вновь селиться, 4) в удостоверение принадлежности еврею дома и земли, на которых он желает производить питейную торговлю, должен быть представлен акт о вводе его таковым имуществом во владение, причем, самый ввод во владение может быть совершен и после 3 мая 1882 г., если право собственности на имущество приобретено ранее этого времени, 5) евреи не имеют права производить питейную торговлю в домах и на земле, принадлежащих им на праве пожизненного или чиншевого владения. Упорный читатель, дочитавший пространные разъяснения Сената, уже прочувствовал, наверное, каково было еврею продавать спиртное в собственном доме, особенно, если этот дом находился в квартале, где жили такие же непьющие евреи. Зато любой, самый непьющий еврей, тогда знал, в отличие от современного читателя, что такое чиншевое право владения. Вознаградим упорного читателя и поясним, что чиншевое право – это право наследственного пользования чужой землей с внесением арендной платы – чинша.

13 ноября 1883 года газета «Донская пчела» продолжила исследование причин пьянства среди городского населения. Постоянный автор газеты доктор А.С. Щербаков в статье «О причинах заболеваемости в г. Ростове-на-Дону» справедливо указал на пагубное влияние пьянства и сделал вывод: «Стоит посмотреть только на эту ужаснейшую голытьбу, носящую по местному лексикону название «босой команды», которая днем ходит по базару скрежеща от голода зубами, а ночью пускается на раздобычи, чтобы ужаснуться и понять сколько несчастных жертв и быть может способных и работящих рук и голов пало жертвою проклятого искушения – «жидовского кабака», встречающегося чуть ли не на каждом шагу и перекрестке г.

Ростова, а сколько преступлений совершено под влиянием этих кабаков и сколько еще будет их, когда народ еще более допьется до крайности!»

Если читатель думает, что владели «жидовскими кабаками» как минимум евреи, то здесь его поджидает сюрприз. 1 декабря 1883 г. газета «Донская пчела» в заметке «Раскладка акциза с трактирных заведений г. Ростова-на-Дону» рассказала о запланированных на 1884 г. поступлениях в казну города 43875 рублей в виде налогов с трактиров и поделилась своими догадками: «Из этой же раскладки видно, что всех буфетов, гостиниц и трактирных заведений в городе имеется 195, содержателями коих являются почти все русские и ни одного еврея; обстоятельство, нужно заметить, очень странное, если обратить внимание на то, что редкий трактирный прилавок обходится без еврейской физиономии, изобличающей ее способность пройти даже сквозь игольное ушко». До чего довели бедного еврея, если его вытянувшаяся как нить физиономия стала проходить через игольное ушко.

Более объективные, чем «еврейские физиономии», данные о количестве принадлежащих евреям торговых и питейных заведений дает «Статистический отчет о сельском хозяйстве и торгово-промышленной деятельности населения ОВД за 1894годы».

принадлежащих евреям принадлежащих евреям принадлежащих казакам принадлежащих иностранцам принадлежащих остальным принадлежащих евреям принадлежащих евреям принадлежащих казакам принадлежащих иностранцам принадлежащих остальным Торговых заведений, 489 3463700 385 4096500 388 4830000 394 5270000 406 принадлежащих евреям принадлежащих евреям принадлежащих казакам принадлежащих иностранцам Питейных заведений, 188 172500 194 2261500 167 1341600 177 1754800 285 принадлежащих остальным Беспристрастная статистика указывает нам, что спаивали народ таинственные «остальны», в которых нетрудно узнать представителей коренного, а не пристяжного населения. В 1894 году по инициативе министра финансов графа С.Ю. Витте была введена винная монополия, значительно сократившая количество евреев-откупщиков и шинкарей. Многие частные кабаки на Темернике в Ростове закрылись, но вместо них быстро открылись государственные трактиры, казенные винные лавки.

Пить от этого меньше не стали. Газета «Приазовский край» как-то привела местную питейную сводку: «Ростов пьет сногсшибательно, и главным образом «казенное столовое вино». «Мы выпиваем в день до тысячи (тысячи!) ведер «монополии». «В октябре 1913 года жителями Ростова выпито 31983 ведра водки...». Трудовой люд обслуживало 200 трактиров. В пересчете на 96% спирт в 1913 г. в Ростове выпивалось около 8 литров алкоголя в год на 1 человека. По официальным данным, за последние 60 лет потребление алкоголя в России возросло в 7 раз и к 2002 г. составило около 15 литров в год на 1 человека в пересчете на 96% спирт. «Остальные» на своем посту по обе стороны прилавка!

ЕВРЕИ ВНУТРИ КАТАКЛИЗМА
В 1907 году шла интенсивная переписка между владельцем аптеки на Калачевском хуторе ОВД провизором Элиашем-Меером Лейбовичем Наткиным и различными инстанциями от окружного врача до Военного министра включительно. Страдавший повторяющимися желудочными кровотечениями провизор, вынужден был лечиться в Москве и надолго оставлять аптеку, которой владел уже 9 лет. Несмотря на разрешение провизорам-евреям селиться повсеместно, его шурину, московскому провизору Хаиму-Менделю Гросману, так и не позволили заменять родственника на время его болезни. В ответ на ходатайство Наткина, Военный министр распорядился подыскать для замены провизора-христианина или продать аптеку, отпустив на это 6 месяцев. В журнале Областного Правления Войска Донского от 15 декабря 1908 г.
сохранились результаты серьезного обсуждения этого вопроса и сомнения членов Правления «не будет ли свободное проживательство (!) провизоров из евреев в области иметь вредные в экономическом отношении последствия для коренного казачьего населения. Издавая закон (пункт 8 приложения к статье 68 Устава Паспортного) о недопущении евреям водворяться и иметь постоянное жительство по узаконенным видам в Области Войска Донского, правительство имело в виду оградить малоразвитое в экономическом отношении население области от эксплуатации евреев, по своему национальному характеру склонных ко всем видам промышленной эксплуатации повсюду, где бы они не поселились». Копию этого журнального определения от имени Войскового Наказного Атамана направили Военному министру, пытаясь воспрепятствовать решению Сената о праве провизоров-евреев на повсеместное проживание. Всего к 1908 г. в ОВД работали 73 провизора и аптекарских помощника.

Евреи-провизоры в селах и станицах ОВД, исключая города Ростов, Нахичевань и Таганрог, имели по одной аптеке в Азове, селе Самарском, селе Александровке, станице Гниловской, станице Луганской, на хуторе Фролов и хуторе Калачевском. В Таганрогском округе при станции Харцизской в 1902 г. открыл аптеку провизор Полесицкий-Яхнин. В Ростове из 18 аптек 17 принадлежали евреям. В Таганроге из 9 аптек 5 принадлежали евреям. В Нахичевани из 5 аптек 2 принадлежали евреям. Довольно большое по тем временам количество провизоров, аптек и лекарств далеко не всегда было залогом эффективного лечения и больным продолжали давать при кишечных расстройствах сильнодействующую рисовую кашу. В 1910 году местные газеты объявили, что ростовчанин С.А.Хейфиц создал новое средство для лечения «наружных геморройных шишек и зуда». Мазь с красивым названием «Ланглет» состояла из окисей цинка, свинца и жиров. Автор обещал больным быстрое улучшение. Другой метод лечения предложили таганрогские врачи. В 1915 г. сошел с ума местный брандмейстер с подозрительной фамилией Альтшуль. Этот пожарник-дворянин в 1903 г.

перебрался в Таганрог из Ялты, где охранял от пожара Ливадийский дворец. Городские власти, посовещавшись с врачами, избрали ему лечение климатом и вернули свихнувшегося брандмейстра Николая Петровича Альтшуля в Ялту. Были у таганрожцев и весьма экзотические причуды. Например, все Идельсоны пели. Сын провизора Р.Б. Идельсона – Исаак Рувимович Идельсон, в 1912 г. окончил с отличием, дипломом свободного художника и большой серебряной медалью Петербургскую консерваторию по классу вокала заслуженного профессора С.И. Габеля. Благодаря своим успехам он получил право на заграничную командировку для совершенствования у известного профессора Вандло в Милане. И.Р. Идельсон обладал редким по красоте и силе басом и выступал на сцене под псевдонимом «Станиславский». Его двоюродные братья Арон и Рувим тоже немножко пели поставленными А. Жеребцовой-Андреевой в Петербургской консерватории голосами.

Здоровая часть местного народонаселения в это время медленно бродила и пускала революционные пузыри, как залежавшиеся в рассоле малосольные огурцы.

В апреле 1910 г. большевики Ростова организовали «Донскую группу РСДРП», куда вошел С.З. Шемшелевич. В том же году Михаил Залкинд с группой единомышленников разработал организационный устав Ростовской социал-демократической организации, принятый к руководству. Причем творческие муки ростовских большевиков моментально находили отражение в донесениях агентов охранного отделения.

Может быть, именно поэтому меньшевики-ликвидаторы, возглавляемые А. Локерманом, ратовали за превращение РСДРП в легальную парламентскую партию. Большевики же продолжали подпольную агитацию рабочих крупных предприятий Ростова и Нахичевани: заводов Картожинского, Гутермана, фабрики Гоца, типографии Гордона. Конкуренцию большевикам и меньшевикам в революционном влиянии на массы составляла партия социалистов-революционеров. Работа группы эсеров в Ростове особенно оживилась в 1914 г., когда ее возглавил известный деятель партии М.Л. Коган-Бернштейн. В феврале-марте 1914 г. после очередных многочисленных арестов был снова создан «руководящий центр» большевиков Ростова, направлявший деятельность партийных групп на предприятиях. В этот центр вошел А.А. Шуфер. В годы I Мировой войны донские большевики объединились с ЛитовскоЛатышским комитетом РСДРП на эвакуированных из Прибалтики заводах. Среди членов объединенного комитета были студенты эвакуированного в Ростов Варшавского университета Арон Френкель и Марк Равикович. Из студентов университета Равикович организовал большевистский кружок, руководил демонстрацией молодежи в 1916 г. под лозунгами: «Долой войну!», «Долой Николая-кровопийцу!». Но уже в декабре 1916 г. М.И. Равиковича арестовали вместе с другими членами Ростово-Нахичеванского комитета РСДРП и отправили по этапу в Сибирь. В число этих новоиспеченных «сибиряков» попала и Э.Я.Шойхет, известная под псевдонимом «Дуся Калнина». После Февральской революции 1917 г. Марк Равикович вернулся из Новониколаевска (Новосибирска) в Ростов. В новый состав Ростово-Нахичеванского комитета РСДРП избрали П.Г. Блохина (Г. Свердлина). К тому времени было зарегистрировано 170 членов партии. П.Г. Блохин возглавлял в комитете профсоюзную комиссию. Комитет выпускал собственную газету «Наше знамя», где активно сотрудничал А.А.Френкель. В июне 1917 г. в Ростово-Нахичеванский комитет РСДРП ввели представителя Нахичеванского районного комитета РСДРП Каплан. В эти дни города и поселки области объехал представитель ЦК партии Г.Н. Мельничанский. В июле 1917 г. в Ростове состоялся съезд Советов рабочих депутатов Донской области.

Съезд под влиянием меньшевика А. Локермана принял резолюцию о поддержке Временного правительства. Члены Донкома Швейцер и Виляцер выступили на митингеконцерте в Александровском городском саду (ныне парк им. Вити Черевичкина) с докладом об очередных задачах революции и созыве Учредительного собрания.

В феврале 1917 года создан Гражданский комитет для поддержки преобразований Временного правительства, в который избрали уважаемых в городе людей, и в том числе, члена правления Донского акционерного общества печатного и издательского дела Абрама Борисовича Тараховского. На специальном заседании Ростовской городской думы об отношении к переживаемым политическим событиям выступили гласные Думы от фракции социалистов-революционеров А.Л. Бердичевский, от фракции социал-демократов меньшевиков А.С. Локерман, от народных социалистов И.И. Шик, а также независимые ораторы: член городской управы Г.Р. Сабсович, гласные Думы С.М. Гурвич, Х.Д. Вайсберг, И.Я. Виляцер, И.М. Гроссман, М.И. Сойфер, Б.Г. Фалькнер, И.Б. Эрлихман. В августе 1917 г. заместителем председателя Таганрогской думы избрали присяжного поверенного кадета Безчинского. Гласным Таганрогской думы был А.Н. Говберг, председатель правления Общества взаимного вспомоществования (страхования) приказчиков и частно-служащих «Самопомощь». К тому времени Общество это существовало уже 16 лет, насчитывало около 300 членов, выдавало ссуд до 800 рублей в год и пособий до 400 рублей в год.

Одними из первых после Февральской революции самоорганизовались сапожники.

2 марта 1917 г. в Ростове-на-Дону собрались более 300 сапожников, заготовщиков и шорников, чтобы избрать новое правление Донского профсоюза кожевников. В него вошли 11 человек, среди которых были Ханович, Меднис и Златопольский.

Время было неспокойное и агрессивное. Поэзо-концерты сменили митинги-концерты. Таганрогского аптекаря Исаака Идельсона нашли на улице с проломленной головой. Банда анархистов ограбила хлебную контору братьев Фридберг и унесла тысяч рублей.

Правда, были и хорошие новости. Лейба Шварцкопера, Царика Хайта, Вениамина Штабельского и других анархистов схватили и расстреляли в назидание многочисленным разнопартийным любителям экспроприаций. Дети убитого аптекаря Идельсона стали известными людьми. Иосиф Исаакович Идельсон сменил А.П. Вейсбрута на посту управляющего ростовским отделением Международного банка, а в свободное время позволял местным ценителям вокала наслаждаться в концертах своим красивым и хорошо поставленным в Петербургской консерватории басом.

Роберт (Рувим) Исаакович Идельсон уехал в Англию, где стал преуспевающим адвокатом, имел собственную юридическую контору и клиентов даже королевских кровей.

Его сын, Владимир Робертович Идельсон, родившийся в 1881 г. в Ростове, окончил юридический факультет Харьковского университета, в 1905 г. стал доктором философии Берлинского университета, преподавал в Петербургском политехническом институте императора Петра Великого, затем жил в Англии.

В организации «Союза пролетарской молодежи Ростова и Нахичевани» значительную роль сыграл совсем еще юный большевик В. Дунаевский. Владимир Абрамович Дунаевский (1902-1983), один из руководителей первых комсомольских организаций на Дону, впоследствии стал председателем Донского бюро ЦК РКСМ, заведующим экономическим отделом и отделом социалистического образования ЦК РКСМ, участником Великой Отечественной войны, полковником запаса, профессором.

На проходивший полулегально в августе 1917 г. VI съезд РСДРП(б) большевики Дона среди трех делегатов избрали куратора от ЦК партии Г.Н. Мельничанского. На II Всероссийский съезд Советов в октябре 1917 г. отправили большевика К.Ф. Гроднера. В это же время прошли перевыборы Ростово-Нахичеванского Совета рабочих и солдатских депутатов, в который вновь вошли П. Блохин и М. Равикович.

Среди ростовских меньшевиков к этому времени видную роль играл И.Гроссман.

Именно ему были обязаны меньшевики своими успехами в борьбе за влияние на профсоюзы. На II Донской конференции РСДРП(б) среди депутатов Учредительного собрания был назван А. Лозовский, а в состав Донского окружного бюро РСДРП(б) включен С. Горекель.

Калейдоскоп делегатов, депутатов, съездов и конференций может создать у читателя впечатление бурного волнения российской общественности накануне Октябрьской революции. Это не совсем так. В рабочей и интеллигентской среде, конечно, царило недовольство, но это было, скорее, лишь постоянным свойством данной среды. Бурную деятельность развила небольшая, но чрезвычайно активная группа людей, составившая в дальнейшем костяк партийного аппарата. Основная масса членов еврейской общины жила обыденными заботами. Например, Абрам Лазаревич Цеймах, Шмуль Гилелевич Рабинович, Израиль Хаимович Гольдберг, Иосиф Вениаминович Кауфман, Моисей Хаимович Телятник и Рувим Григорьевич Чертович основали Союз жестянщиков Ростова и Нахичевани, ставший коллективным членом Ростовского еврейского ссудно-сберегательного товарищества.

В уставе союза провозглашалась высокая цель: содействовать материальному и духовному благосостоянию своих членов, но понятие «духовное благосостояние» не разъяснялось. Наверное, оно было знакомо каждому жестянщику.

Образование различных трудовых союзов стало одной из примет того времени.

С 1900 по 1914 гг. число еврейских кредитных товариществ в России выросло с почти до 700, в них объединялись около 400 тысяч членов, большей частью мелких ремесленников, маклеров, рабочих, крестьян и владельцев перерабатывающих производств. Новый толчок еврейскому кооперативному движению дал НЭП. Уже к 1929 году существовало более 400 кооперативов, объединивших около 130 тысяч членов. Ремесленники, чтобы выжить в условиях жесткого давления налогового пресса, вынуждены были объединяться в артели и кооперативы кустарей. Кроме общих налоговых льгот, еврейские кооперативы устанавливали себе выходные в субботние дни и религиозные праздники.

В последние предреволюционные месяцы Городская Управа опубликовала «Гильдейский список 1917 г. купцов, объявивших капиталы». В этом списке из 29 купцов 1 гильдии 12 или 41% были евреями. Среди 123 купцов 2 гильдии 39 или почти 31% были евреями. Списки интересны тем, что дают возможность познакомиться с членами семей ростовских купцов. Составители выделили евреев-купцов в отдельные списки и озаглавили их «Евреи по 1-й гильдии» и «Евреи по 2-й гильдии».

Евреи по 1-й гильдии:

1. Гурвич Хаим-Яков Шлемов, 67 лет. Жена Любовь, 59 лет. Сын Гирш, 37 лет.

Дочери Софья, 41 года, Феня, 39 лет, Зеня, 31 года. Владеет мельницей на Смирновском спуске №1.

2. Браиловский Хаим-Симхен (Семен) Яковлев, 55 лет. Жена Эсфирь, лет. Дочь Мария, 17 лет. Сыновья Виктор, 26 лет, Александр, 24 лет, Борис, 22 лет, Евгений, 20 лет. Мать Голда, 75 лет. Сестра Полинария, 37 лет. Дочь сестры Ольга, 11 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

3. Мишилевич Давид Мовшев, 40 лет. Занимается торговлей готовым платьем.

4. Швейцер Иоиль-Нисон Ильич, 50 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

5. Рысс Любовь Иосифовна, вдова, 45 лет. Сын Иосиф, 19 лет. Состоит в обществе неторгующих купцов.

6. Рысс Бейнуш Иделев, 77 лет. Жена Тапа Иосифовна, 76 лет. Сын Хаим, года. Его жена Софья, 41 года. Их дети Александр, 29 лет; Ида, 28 лет; Мирра, 27 лет;

Семен, 21 года; Биата, 10 лет; Валентин, 9 лет. Сын Борис, 48 лет. Его жена Евгения, 46 лет. Их дети Илья, 20 лет; Елена, 12 лет. Сын Александр, 45 лет. Его жена Доба, 40 лет. Их дети Евгений, 20 лет; Рахиль, 18 лет; Ида, 16 лет. Сын Филипп, 42 лет. Его жена Генриета, 36 лет. Их дочь Прона, 8 лет. Сын Самуил, 32 лет. Его жена Любовь, 27 лет. Их сын Евгений, 7 лет. Владеет мельницей в Братском переулке 69/71.

7. Платовский Гилель Гершев, 44 лет. Жена Сося-Лея, 38 лет. Дочь Любовь, 17 лет. Владеет компанией по продаже антрацитного угля и прочего по Большой Садовой, 48.

8. Гордон Абрам Монасевич, 70 лет. Жена Богдания Осиповна, 61 года, умерла.

Сын Ной, 41 года. Его жена Александра, 38 лет. Их дети Езекииль, 13 лет; Еммануил, 5 лет. Сын Борис, 37 лет. Его жена Голда, 30 лет. Их дети Эмилия, 14 лет; Елена, лет. Дочь Лиза, 36 лет, замужем. Дочь Софья, 34 лет, умерла. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

9. Зельцер Енох Юнтелев (Григорий Яковлевич), 58 лет. Жена Сарра Гершева, 39 лет. Дочери Лидия, 21 года; Евгения, 20 лет; Валентина, 13 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

10. Геронимус Израиль Моисеев, 59 лет. Жена Мария Борисовна, 46 лет. Сын Моисей, 24 лет. Дочь Лидия, 20 лет. Сын умершего брата Мордуха – Яков, 17 лет.

Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

11. Леви Маркус (Марк) Яковлев, 55 лет. Жена Марфа-Луиза Августова, 40 лет.

Дочери Анна-Мария-Марта, 8 лет; Ева-Гертруда, 5 лет; Вера-Елена, 6 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

12. Рысс Анатолий Самуилович, 37 лет. Жена Лея Геноховна, 33 лет. Мать Лея Нафтулова, 58 лет. Сестра Рая, 33 лет. Владеет конторой по продаже антрацита.

Евреи по 2-й гильдии:

1. Бродский Фридель Абрамов, 67 лет. Жена Ревекка, 58 лет. Дочь Розалия, 32 лет. Сыновья Лейба, 40 лет; Ицка, 38 лет; Мовша, 36 лет; Янкель, 33 лет; Александр, 31 года; Адольф, 25 лет; Рудольф, 19 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

2. Золотухина Анна Израилева, 43 лет. Сын Александр, 25 лет. Занимается торговлей техническими принадлежностями.

3. Иоф Абрам Вульфович, 54 лет. Владеет торгово-закупочной конторой.

4. Фалькнер Владимир Григорьевич, 47 лет. Жена Хана, 33 лет. Владеет конторой по продаже разных товаров.

5. Бушель Эрахмиэль Кушелев, 45 лет. Жена Эмма Мозесова, 35 лет. Дочери Мария, 14 лет; Елена, 10 лет. Сын Александр, 12 лет. Владеет посреднической конторой.

6. Фуки Вениамин Наумович, 61 года. Жена Сара Абрамовна, 48 лет. Владеет торговой конторой в станице Гниловской.

7. Иофф Борис (Бейнуш) Вульфов, 62 лет. Жена Ревекка, 51 года. Владеет коммерческой конторой.

8. Липкович Шмуль Давидов, 51 года. Жена Голда Гершева, 47 лет. Сыновья Арон, 26 лет; Григорий, 18 лет; Михаил, 15 лет. Дочери Анна, 23 лет; Эсфирь, 17 лет.

Владеет компанией по продаже мешков и бревен.

9. Зельцер Бенциан Юнтелевич, 50 лет. Жена Крейна Соломонова, 46 лет.

Сыновья Рудольф, 23 лет; Яков, 21 года; Григорий, 19 лет. Дочь Лидия, 17 лет. Владеет компанией по продаже товаров из железа.

10. Дохнер Илья-Леон Гдалев, 46 лет. Жена Хана Шлемовна, 42 лет. Сыновья Авраам, 22 лет; Гдалий, 17 лет. Дочери Рахиль, 23 лет; Гертруда, 19 лет; Эсфирь, лет. Владеет компанией по продаже мешков и брезента.

11. Шендеров Соломон Израилев, 40 лет. Мать Мария, 67 лет. Сестра Анна, лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

12. Хосудовский Борис Ермолаевич, 68 лет. Жена Злата, 50 лет. Сыновья Ермолай, 42 лет; Моисей, 39 лет; Вениамин, 37 лет; Хаим, 35 лет; Евгений, 29 лет.

Дочери Сарра, 34 лет; Раиса, 30 лет. Владеет компанией по продаже табака.

13. Рысс Ольга Павловна, 59 лет, вдова. Дочь Мария, 28 лет. Состоит в обществе неторгующих купцов.

14. Хейфиц Берк Менделев, 48 лет. Жена Сарра Осиповна, 44 лет. Сыновья Валентин, 18 лет; Фердинанд, 17 лет; Михаил, 12 лет. Дочь Генриета, 16 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

15. Рувинский Симон Лейзеров, 56 лет. Жена Геня Бениаминовна, 48 лет.

Дочери Сарра, 26 лет; Мариам, 24 лет. Сын Бениамин, 21 года. Владеет компанией по продаже водопроводных принадлежностей.

16. Гербер Хаим Нафтулов, 86 лет. Жена Розалия Анисимова, 73 лет. Сын Роберт, 39 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

17. Патт Гершон Абрамов, 58 лет. Владеет маслобойным заводом.

18. Мишилевич Мовша Иоселев, 71 года. Жена Рахиль Давидова, 69 лет. Сын Борис, 26 лет. Дочь Хава, 30 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

19. Зайденберг Блюма Симоновна, 55 лет. Сын Шлема (Соломон), 33 лет. Его жена Тауба Срола Берова, 31 года. Их дочь Сарра, 8 лет. Сын Авраам, 21 года. Владеет часовым магазином.

20. Луцкий Леон Григорьев, 45 лет. Жена Шарлотта Иосифова, 36 лет. Сын Георгий, 11 лет. Владеет технической конторой.

21. Адлер Розалия Абрамова, 53 лет. Уплатила гильдейский взнос для подтверждения звания.

22. Цегельницкий Лейба Шевелев, 42 лет. Жена Хая Мовшева, 37 лет. Сыновья Борис, 15 лет; Исаак, 13 лет. Дочь Дебора, 13 лет. Владеет компанией оптово-розничной торговли.

23. Гальперин Гирш Файвелевич, 38 лет. Жена Шима Моисеева, 30 лет. Сын Павел, 6 лет.

24. Фрумсон Берко Абрамов, 55 лет. Жена Мария Иосифовна, 44 лет. Сын Генрих, 22 лет. Дочь Фаня, 24 лет. Владеет магазином галантерейных товаров.

25. Нессель Нахим Мовшев, 58 лет. Жена Сарра, 54 лет. Дочери Эстер, года; Рахиль, 28 лет; Рива, 22 лет; Лея, 19 лет; Дося, 17 лет; Маргарита, 15 лет. Владеет часовым магазином.

26. Левин Мордух Абрамов, 34 лет. Владеет магазином готового платья.

27. Дрензин Барух Овсеев, 65 лет. Жена Сарра, 56 лет. Сыновья Самуил, лет; Давид, 27 лет. Дочь Хайка, 26 лет. Владеет магазином меховых товаров.

28. Мишилевич Хаим-Шулем Берков, 41 года. Жена Софья Иосифова, 38 лет.

Дочь Лидия, 15 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

29. Бейлин Айзик Хаимов, 53 лет. Жена Хая, 48 лет. Дочери Сарра, 28 лет;

Дина, 16 лет. Сын Григорий, 21 года. Владеет компанией по продаже мануфактурных товаров.

30. Гольбрайх Вульф Янкелевич, 45 лет. Жена Даша (Дина), 36 лет. Сыновья Абрам, 17 лет; Соломон, 16 лет; Леон, 12 лет. Владеет складом угля.

31. Евзерихин Ной Абрамов, 35 лет. Жена Любовь Рафаилова, 32 лет. Дочь Анна, 12 лет. Сын Эммануил, 5 лет. Владеет магазином меховых товаров.

32. Золотарев Яков Леонович, 44 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

33. Штейнбух Борис Иосифович (Берко Иоселевич), 62 лет. Жена Фрейда Исаакова, 57 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

34. Вейсбейн Давид-Меер Лазарев, 56 лет. Жена Лиза Хацкелева, 48 лет.

Дочери Софья, 29 лет; Клара, 27 лет; Рахиль, 23 лет. Сыновья Лазарь 25 лет; Адольф, 21 года. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

35. Сегель Абрам-Эбер Лейбов, 44 лет, умер. Жена Софья, 38 лет. Сыновья Александр, 17 лет (будущий отец будущего кинорежиссера и сценариста, народного артиста РСФСР Якова Александровича Сегеля); Владимир, 4 лет. Дочь Вера, 15 лет.

Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

36. Гершкович Татьяна Константинова (Калманова), 53 лет. Дочь Иегудас Азриелева, 20 лет. Владеет фирмой по продаже и прокату роялей и пианино.

37. Ратновский Давид Зеликов (Соломонов), 49 лет. Жена Ревекка Шлемова, 34 лет. Сын Анатолий, 9 лет. Дочь Ольга, 6 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

38. Шейнов Гилель Моисеев, 41 года. Жена Сарра Гершева-Берова, 36 лет.

Сыновья Михаил, 15 лет; Евгений, 10 лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

39. Кац Моисей Давидович, 36 лет. Жена Хая-Сарра Хаимова-Садьева-Шаева, 38 лет. Сыновья Соломон, 10 лет; Давид 1 года. Дочери Бася-Рива 11 лет; Ольга лет. Уплатил гильдейский взнос для подтверждения звания.

Несмотря на тотальную мобилизацию медицинского персонала в годы I Мировой войны, еврейские врачи продолжали занимать видное положение в сфере здравоохранения Ростова и Таганрога. Работала и даже расширилась Еврейская больница в Ростове. В городской Николаевской больнице работали врач-окулист В.К. Мергель, рентгенолог С.Я. Зельцер, терапевт А.Г. Ашкинази и другие еврейские врачи. Изза тесноты Николаевской больнице приходилось арендовать дополнительные помещения, в том числе дом Шапиро. В 1913 г. четыре из десяти больниц Таганрога принадлежали евреям и обеспечивали 50 больничных мест из общего количества в койки: водолечебница Гордона на 25 коек, хирургическая лечебница доктора Зака на 15 коек в собственном доме по Соборному переулку, лечебница доктора Марка на 6 коек, лечебница доктора Мееровича на 4 койки. Много лет принимала в Таганроге акушерка-фельдшерица и оспопрививательница П.А. Парнох. Целые полосы газеты «Приазовский край» в 1913 г. заполнялись рекламными объявлениями еврейских врачей. «Лечение кожных болезней. Д-р И.И. Гербсман». «Зубной врач Р.М. Безчинский». «Глазной доктор Друскин». «Глазной доктор Г.З. Рашевский». «Зубной врач Л.Б. Браиловская». «Доктор Фанни Израилевна Рабинович. Акушерство и внутренние болезни». «Болезни уха, горла и носа. Д-р В.М. Эльтерман». «Зубной врач Клара Давидовна Вейсбейн».

I Мировая война для Ростова-на-Дону началась с массовых демонстраций и шествий. Вот как описывает А.И. Солженицын патриотическую манифестацию ростовских евреев в романе «Август четырнадцатого»: «Манифестация эта произошла еще в конце июля и началась в хоральной синагоге… Синагогу убрали трехцветными флагами и портретом царя, началось с богослужения о победе русскому оружию в присутствии военных, держал речь раввин, потом полицмейстер, пели «Боже, царя», потом тысяч двадцать евреев с флагами и плакатами «да здравствует великая единая Россия» и с отдельным отрядом записавшихся добровольцев еще пошла по улицам, митинговала у памятника Александру Второму, еще приветствовала градоначальника, слала всеподданейшую телеграмму царю, и это еще не все мерзости».

Что «тысяч двадцать евреев» «еще пошла по улицам» – это явное преувеличение.

Скорее всего, «пошла» не больше двух тысяч! В главной синагоге Петербурга подобную манифестацию возглавил уже знакомый нам Борис Абрамович Каменка.

Газета «Речь» 23 июля 1914 г. отметила в рубрике «Молебствия»: «В Александровском зале синагоги состоялось… заседание представителей еврейской общины под председательством Б.А. Каменка. По его настоянию по подписке было собрано несколько десятков тысяч рублей для организации госпиталя имени Санкт-Петербургской еврейской общины на 200 коек для лечения больных и раненых воинов».

Война еще только началась, «перигей еще не достиг своего апогея», а многие уже пытались найти виноватых внутри страны. Некоторые считали, что это испытание ниспослано народу за грехи его. В 1915 г. об этом написал поэт Валерий Брюсов в стихотворении «За что?»:

За грех безволья и раздораСегодня целый край казним!

Невиданная в истории по своей жестокости, кровавая I Мировая война ежедневно поставляла медикам тысячи раненых и больных. Архивы сохранили нам длинные, многостраничные списки солдат, направленных в госпитали. Вот несколько еврейских фамилий из «Именного списка раненых и больных нижних чинов, эвакуированных со станции Ростов-Дон на станцию Новочеркасск тыловым военно-санитарным поездом №602 26 сентября 1915 года»:

Рядовой 65 Московского полка Нота Гирехт.

Рядовой 2 Рабочей роты Янкель Лейзерович.

Рядовой 9 Финляндского полка Нута Охберг.

Рядовой 242 Луковского полка Зельман Качановский.

Рядовой 162 пехотного Ахалцихского полка Нусин Мейтис.

Рядовой 3 Уланского полка Айзик Гуревич.

Рядовой Верхне-Медведевского полка Шмуль Миллер.

Рядовой Верхне-Медведевского полка Матвей Гершович.

Рядовой Верхне-Медведевского полка Лейба Бриллиант.

Рядовой 16 стрелкового Императора Александра III полка Евсей Фельдман.

Рядовой 156 Елисаветпольского полка Давид Эрлих.

Ефрейтор 59 Люблинского пола Израиль Лившиц.

Рядовой 136 Таганрогского полка Лейба Шаламенюк.

Рядовой 101 Пермского полка Исай Бринза.

Рядовой 294 Березинского полка Герш Шостак.

Рядовой 74 Ставропольского полка Хацкель Бобовник.

Но даже собственной кровью нельзя было доказать свою преданность России.

Еврею это приходилось делать и в суде. 2 апреля 1916 года в окружном суде г. Ростова было заведено «Дело по обвинению редактора газеты «Ростовский н/Д Листок»

В.Н. Костричина в клевете в печати на Азовско-Донской коммерческий банк и потомственного почетного гражданина И.М. Файна». В своей жалобе Иосиф Моисеевич Файн указывал, что уже более 20 лет служит директором и членом правления Бельгийского Общества Ростовского н/Д трамвая. 23 мая 1915 г. в статье «Почему?

(наш вопрос г.г. Фридману и Фалькнеру)» Азовско-Донской коммерческий банк и лично Файна, как директора Бельгийского Общества Ростовского н/Д трамвая, обвинили в том, что они сговорившись, переправляют в Германию медные монеты, вырученные за проезд в трамваях: «Платишь Файну медный пятак за проезд в трамвае, глянь, под Перемышлем тот же пятак, переменив форму, летит с немецкой стороны над окопами». Далее в статье, подписанной псевдонимом, говорилось: «Русское общество имеет полное право узнать правду об этом учреждении, несмотря на цвет волос и форму носов всех его служащих и директоров, что делает их навсегда отпущенными от всяких грехов по мнению «Приазовского Края». Даже при очевидной абсурдности обвинений, суд неспешно и вяло тянул разбирательство пока Октябрьская революция и гражданская война не окончили тяжбу естественным путем: «За отсутствием истца и ответчика». Тем временем, не чувствуя реакции властей, а может быть получая скрытую поддержку и одобрение этих властей, неугомонный, фонтанирующий антисемит-редактор Костричин напечатал в своей газете «Ростовский н/Д Листок» от 27 марта 1916 г. статью «Что же это такое», где утверждалось, что тот же Файн вместе со своим родственником Шором вопреки контракту не поставил в срок 3000 пудов меди, а часть уже поставленной меди оказалась негодной.

Все это затормозило выпуск снарядов и ослабило обороноспособность России. июня 1916 г. Иосиф Моисеевич Файн, проживавший в Ростове по Б. Садовой ул. 107, в доме Николенко, направил в окружной суд прошение о возбуждении дела против Костричина по обвинению в клевете и попросил вызвать свидетелями председателя Ростовского военно-промышленного комитета Н.Е. Парамонова, начальника отдела заготовок и сырья этого Комитета И.И.Панченко и секретаря Комитета, инженера Марка Яковлевича Гурвича. За неудачи на фронте ура-патриоты пытались отыграться на евреях. Суд опять положил это дело под сукно.

Отслужившие прапорщиками студенты Донского университета в 1917 г. были демобилизованы и смогли продолжить учебу. Университет подал военному ведомству «Списки офицеров, состоящих студентами ДГУ в 1917/1918 гг», в которых было немало евреев:

Алапин Эльхонон Янкель-Меерович, 1896 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик пехотного полка.

Бердичевский Евгений Григорьевич, 1895 г. рождения, историческое отделение историко-филологического факультета, прапорщик 114 пехотного полка.

Брандер Давид Беркович, 1896 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик 249 пехотного полка.

Брук Исаак Мовшевич, 1895 г. рождения, юридический факультет, прапорщик 252 пехотного полка.

Гиммельфарб Ханан Лейбович, 1898 г. рождения, математическое отделение физико-математического факультета, подхорунжий 129 пехотного полка.

Гольдберг Шмуйль Борухович, 1894 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик 95 пехотного полка.

Городисский Михаил Авраамович, 1896 г. рождения, юридический факультет, прапорщик пехотного полка.

Духон Лейба Мордохович, 1896 г. рождения, математическое отделение физикоматематического факультета, прапорщик 255 запасного пехотного полка.

Замковой Самуил Шабшелевич, 1895 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик 249 пехотного полка.

Клячко Хаим Вульфович, 1895 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик пехотного полка.

Лидский Моисей Иосифович, 1894 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик 275 пехотного полка.

Менджерицкий Лейб Абрамович, 1896 г. рождения, математическое отделение физико-математического факультета, прапорщик пехотного полка.

Рабижанович Беньямин Давидович, 1895 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик 273 пехотного полка.

Равдель Давид Рафаилович, 1895 г. рождения, юридический факультет, прапорщик 39 пехотной бригады.

Рубинштейн Яков Мордко-Гершевич, 1894 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик 34 сибирского стрелкового полка.

Рысс Цезарь Георгиевич, 1898 г. рождения, юридический факультет, офицер-ударник.

Туполовский-Тамаркин Дон-Азриель Исарев-Айзикович, 1891 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик 143 пехотного полка.

Фридман Иосиф Борисович, 1893 г. рождения, медицинский факультет, прапорщик корниловского полка.

Циринский Климентий Мордухович, 1895 г. рождения, юридический факультет, прапорщик 187 пехотного полка.

Шварц Евгений Львович, 1896 г. рождения, юридический факультет, прапорщик 1 Кубанского стрелкового полка (будущий известный драматург!).

Шпигельман Яков Шлиомович, 1897 г. рождения, юридический факультет, прапорщик пехотного полка.

В связи со значительным дефицитом продуктов питания в ОВД на время военных действий ввели карточную систему распределения предметов первой необходимости и сельскохозяйственных товаров. Для получения карточек на масло 26 ноября года в Городскую Управу за подписью Рабиновича был направлен «Список детейбеженцев, посещающих еврейский очаг в г. Ростове-на-Дону по улице Рождественской №107, угол Большого проспекта». В списке перечислены 94 ребенка от 3-х до 9ти лет. В накладных на отпуск товаров фигурируют граверный мастер Ковальвасер, аптечный магазин Шемелиса, магазин тканей И.Г. Файнштейна, магазин жестяных товаров С. Гликмана, магазин И.Е. Гольдберга, оптический магазин А. Эдельберга, магазин канцелярских принадлежностей С. Эрлиха. Более старшие вынуждены были сами заботиться о пропитании. Домой потянулись голодные недоучившиеся студенты. 18 августа 1917 г. слуцкий мещанин Минской губернии Лев Шамеонович Тинкер, а по метрике Лев Самсонович Тынкер, получивший отсрочку от призыва в армию до 1920 г. и обучавшийся на медицинском факультете Харьковского университета с 1915 г., написал прошение ректору Донского университета в Ростове-наДону: «Прослушав лекции 2-го курса медицинского факультета и исполнив все установленные практические работы, я, подобно всем студентам, вследствие нарушения нормальных условий учебных занятий в связи с государственным переворотом текущего года, не имел возможности сдать все полукурсовые экзамены. Являясь постоянным жителем г. Ростова, где находятся мои родители и принимая во внимание отсутствие достаточных материальных средств, вследствие неимоверного роста дороговизны, считаясь с тем, что время и без того едва достаточное для успешных занятий, я буду вынужден тратить там на заработки для поддержания существования и тем самым лишать себя возможности получить необходимые знания в избранной мной области, я имею честь просить Вас о переводе меня на 3 курс медицинского факультета, дав мне возможность сдать остальные полукурсовые экзамены при подведомственном Вам Университете». Ректор, в отличии от читателя, был человеком опытным и, скорее всего, читал подобные прошения сразу с конца.

После Февральской революции 1917 г. активный участник вооруженного восстания 1905 г. в Ростове Конон Григорьевич Иттин, обзаведшийся, как положено, партийным псевдонимом «Ясный», организовал в родном городе профсоюз банковских служащих. Однако в этой роли долго не задержался и вскоре убыл в столицу.



К 1936 г. он уже был заместителем начальника Центрального управления дорог и транспорта (ЦУДОРТРАНС) СССР на правах наркомата автотранспорта. В 1937 г.

его арестовали и расстреляли.

И наконец, наступил день, от которого впоследствии долгие годы партийные астрологи будут исчислять время, оставшееся до начала Счастливого Будущего, – «двадцать пятое, первый день».

Еще С.М. Соловьев заметил, что «... при слове переворот исчезают мысли о цветущем состоянии и напуганному воображению уже представляются кровавые картины людского ожесточения». В уже известной нам «Повести о рыжем Мотэле»

поэт Иосиф Уткин так показывает настроения еврейских обывателей после Октябрьской революции 1917 г.:

В октябре 1917 г. был спешно образован из одних большевиков Военно-революционный комитет, в который вошли А.А. Френкель и М.И. Равикович в качестве секретаря. Меньшевики пытались оказать сопротивление захватившим власть большевикам. Их активист С. Гурвич, член Ростовской продовольственной управы, на областной конференции представителей Советов рабочих, солдатских, казачьих и крестьянских депутатов, фабрично-заводских и рудничных комитетов профсоюзов Донской области выдвинул лозунг: «Узурпаторам хлеба не давать!». Мобилизованный в армию актер «театра-фарса» Сарматова В. Блюм сменил В.А. Нудельмана в должности председателя Совета солдатских депутатов, а в конце 1917 г. был назначен начальником Ростовского гарнизона. П.Г. Блохин (Г. Свердлин) в октябре 1917 г. был избран в исполком Совета рабочих и солдатских депутатов, входил в Военно-революционный комитет объединенной демократии. Одной из первых жертв революции стала студентка 2-го курса естественного факультета Донского университета Бася Бланк, которая вместе с двоюродной сестрой вступила в санитарный отряд городской управы. 29 ноября 1917 г. она получила смертельное ранение, оказывая помощь раненому солдату во время обстрела казаками.

В 1918 г. большевики вынуждены были уйти в подполье, скрываясь от войск атамана Каледина. В подпольный Ростово-Нахичеванский комитет РСДРП(б) входил Семен Дунаевский, брат уже знакомого нам Владимира Дунаевского. После ухода Добровольческой армии из Ростова В.Дунаевский был избран в Ростовский городской комитет РКСМ, а С. Дунаевский и М. Равикович – в Военно-революционный комитет, ставший исполнительным органом Ростово-Нахичеванского Совета рабочих и солдатских депутатов. За время существования Донской советской республики на территории ОВД и нескольких уездов Екатеринославской губернии в марте-мае 1918 г. в состав вновь созданного Совета народных комиссаров республики входили П.Г. Блохин в качестве помощника комиссара труда и С.А. Дунаевский в качестве комиссара финансов. Надо отметить роль С. Дунаевского в эвакуации в Москву золотого запаса на 400 млн. рублей.

На I Съезде Советов Донской советской республики в апреле 1918 г., в обстановке грозящей оккупации германскими войсками, антибольшевистских восстаний в ряде станиц Дона, началась борьба за власть между бывшими соратниками по революционной борьбе. Специально прибывший на съезд лидер левых эсеров Б.Д. Камков (Кац) призывал отклонить Брестский мирный договор с Германией.





Меньшевик И. Гроссман выступил с критикой власти Советов. 16 апреля в Ростове было введено военное положение и для проведения мобилизации в Красную Армию создана специальная комиссия, в которую вошел А. Френкель. Через две недели члены этой комиссии были схвачены и расстреляны белогвардейцами у станицы Краснокутской, но А.Френкелю удалось спастись. Еврейское счастье!

Историки дают нам примеры деятельности евреев и по другую сторону баррикад.

В 1918 г. инженер Л.А. Лурье в период белогвардейской оккупации был редактором «Вестника путей сообщения и промышленности», составителем сборника «Всевеликое Войско Донское». В это же время часовой мастер Абрам Борисович Фогель был избран в Таганрогскую городскую думу от партии народной свободы или, в более известном звучании, «Конституционно-демократической партии». В Ростове, занятом войсками Каледина, жили поэт Олег Эрберг и его друг, тогда тоже поэт, Илья Рысс – будущий известный театровед и литературный критик Илья Борисович Березарк. В партизанском отряде, организованном полковником В.М. Чернецовым для борьбы с Советской властью на Дону, воевали несколько евреев. Студент Борис Ширман был убит 20 апреля 1918 г. Погибли четверо братьев Гершанович. Самый маленький партизан Ефим Гершанович умер от ран 1 мая 1918 г. Сам Чернецов с частью отряда попал в плен и был зарублен шашкой. В декабре 1917 г. состоятельная часть еврейской общины Ростова собрала 800 тысяч рублей для организации казачьих отрядов, борющихся с Советской властью. Эта сумма была передана атаману Каледину общественным деятелем А. Альпериным, заявившим после захвата власти большевиками: «Лучше спасти Россию с казаками, чем погубить ее с большевиками». Позже Альперин возглавлял отдел пропаганды в крупном казачьем партизанском отряде генерала Семилетова.

Довольно противоречивы сведения о писателе и журналисте Сергее Алесандровиче Пинусе. По одним сведениям, он еврей, печатался под псевдонимом «Серапион», более 10 лет жил и работал в станице Усть-Медведицкой, скрывая свое происхождение, дружил с писателем Ф.Д. Крюковым, эмигрировал вместе с белыми в Болгарию, был редактором и автором многих публикаций, ряда стихотворений в издававшемся под его руководством журнале и газете «Казачьи думы», в 1923гг. редактировал изданные в Белграде Донской исторической комиссией три выпуска «Донской летописи. Сборника материалов по новейшей истории донского казачества со времен Русской революции 1917 г»., умер в 1920-е годы в Болгарии.

По другим данным, «Сергей Пинус» – литературный псевдоним писателя Сергея Александровича Серапина, родом из Архангельска, преподавателя русского языка в Усть-Медведицком Платовском реальном училище, печатавшегося во многих российских журналах, а после 1917 г.- в газете «Север Дона», в «Вестнике штаба Донской Армии» и «Донской волне», отступавшего вместе с белыми, сотрудничавшего в казачьей газете «Сполох», редактировавшего журнал Донского правительства «Казачьи думы» и умершего в Болгарии. В справочной литературе фигурирует только один Сергей Пинус, переводчик, который в 1914 г. издал в Петербурге сборник стихотворных переводов «Французские поэты».

Вообще роль евреев в поддержке русской культуры после эмиграции была довольно значительна. Сотрудник редакции демократической газеты «Сегодня», выходившей в Риге с 1919 г., А.М. Мильруд писал в воспоминаниях, что русские эмигрантские газеты и даже русский театр существовали главным образом на деньги евреев: «Их давали главным образом евреи, хотя бы и караим Майкапар, владелец табачной фабрики»..

Об одной интересной еврейской судьбе рассказал писатель Владимир Максимов в романе «И Аз воздам». Михаил Кацман родился в Ростове, примерно в 1902 г. в семье врача-патологоанатома городской больницы. Младший брат отца, Яков, избрал путь революционера, сидел в тюрьмах, был в трех ссылках. Гимназистом Михаил в 1918 г. записался добровольцем в партизанский отряд полковника Чернецова под именем Михаила Ивановича Кацмана. После разгрома отряда был схвачен красными, но сжалившийся над юношей красноармеец позволил ему бежать. В дальнейшем присоединился к белым, был первопроходником, награжден георгиевским крестом. В эмиграции жил в Париже в бедности. После организации в 1929 г. Российского общевойскового союза (РОВС) назначен начальником его контрразведки. В годы II Мировой войны воевал во французской армии против немцев, но попал в плен и был заключен в концлагерь. Бежав из концлагеря, вновь боролся с гитлеровцами в отрядах французского сопротивления. Умер в Париже, примерно, в 1980 году.

Еще об одном еврее рассказывает генерал А.И. Деникин в книге «Поход и смерть генерала Корнилова»:

«В Егорлыцкой, при полном станичном сборе, говорили генералы Алексеев и Корнилов. Первый объяснял казакам положение в России и цели Добровольческой армии; второй не любил и не умел говорить, сказал лишь несколько слов; потом длинную речь держал Баткин...

Матрос 2-й статьи Федор Баткин. Довольно интересный тип людей, рожденных революцией и только на ее фоне находящих почву для своей индивидуальности. По происхождению – еврей, по партийной принадлежности – соц.-рев., по ремеслу – агитатор. В первые дни революции поступил добровольцем в Черноморский флот, через два-три дня был выбран в комитет, а еще через несколько дней уехал в Петроград в составе так называемой Черноморской делегации. С тех пор в столицах – на всевозможных съездах и собраниях, на фронте – на солдатских митингах раздавались речи Баткина. Направляемый и субсидируемый Ставкой, он сохранял известную свободу в трактовании политических тем и служил добросовестно, проводя идею «оборончества». В январе Баткин появился в Ростове и приступил снова к агитационной деятельности за счет штаба Добровольческой армии. Социалистический этикет обязывал его, очевидно, к известной манере речи, к изображению армии в несвойственном ей облике и к огульному опорочиванию всего «старого строя», задевая и военные традиции. На этой почве в известной части добровольческого офицерства, преувеличивающего значение Баткина, возникла глухая вражда к нему и недовольство Корниловым. Незадолго до выхода в поход комплот офицеров хотел убить Баткина, и я, совершенно случайно узнав об этом, помешал их замыслу. Корнилов сдал Баткина под охрану конвоя. На походе фигура Баткина, трясущегося верхом на лошади, неизменно появлялась среди квартирьеров и потом на станичных и сельских сходах. Его «предшествие» и речи производили странное впечатление:

уместные, быть может, в солдатско-рабочей среде, они были одинаково чужды и добровольческой психологии, и мировоззрению казачества, для уяснения которого требовалось глубокое знание казачьей жизни и быта».

В 1918 году меньшевик А.С. Локерман издал брошюру «74 дня Советской власти (Из истории диктатуры большевиков в Ростове-на-Дону)». Большевики, казаки, белые – все признали брошюру «клеветнической», но только в тех местах, где рассказывалось о них, хотя сами изложенные факты не опровергали. Книгу запретили, а автора предали военно-полевому суду и он едва избежал расстрела. В августе 1918 г. в Курске было образовано Донбюро РКП(б) для руководства подпольной работой, в которое вошли П.Г. Блохин и А.А. Френкель. П.Г. Блохин руководил Харьковским отделением Донбюро, поддерживал связь с Р.С. Землячкой в политотделе 8-й армии Южного фронта. Политотдел для укрепления подпольных организаций направил в Ростов несколько коммунистов, среди которых были Р. Гордон (Анна) и Елена Езерская. Ревекка Михайловна Гордон (1898-1939), член партии с 1915 г., после Октябрьской революции работала с Р.С. Землячкой в Москве, затем в оккупированном немцами Чернигове. В Ростове выполняла обязанности секретаря подпольного Ростово-Нахичеванского комитета партии. Осенью 1919 г. ее, заболевшую сыпным тифом, переправили на советскую территорию.

В подпольной типографии на окраине Ростова вместе с другими печатал листовки А.И. Муравич (Бродский). Однако вскоре полицейский агент, внедренный в большевистское подполье, выдал подпольщиков. Соломон Бродский (Абрам Муравич) и еще 7 человек были арестованы и приговорены к расстрелу. Только взяткой в тысяч рублей председателю военно-полевого суда удалось заменить смертный приговор на 20 лет каторги. Еще более печальной была участь другой подпольщицыЕлены Борко.

Елена (Этель) Абрамовна Борко (1897-1919), студентка 3-го курса естественного факультета Донского университета, курьер подпольного Ростово-Нахичеванского комитета РКП(б). Переехала в Ростов с семьей из Бердичева в 1914 г. Окончила в Бердичеве коммерческое училище и сблизилась с местными социал-демократами.

В Ростове активно включилась в революционную работу и успешно училась. Была выдана белогвардейской контрразведке провокатором. В тюремной камере изнасилована и убита выстрелом через окошко в дверях. Мемориальные доски, посвященные ей, прикреплены на стенах Ростовского университета и педагогического института. Ее имя носит улица в Северном жилом массиве Ростова. Памятник ей поставило на Еврейском кладбище государство.

28 февраля 1919 года Ростовский-на-Дону контрразведывательный пункт штаба Всевеликого Войска донского докладывал генерал-губернатору, что в последнее время в городе появились расклеенные плакаты, призывающие русский народ опомниться, прекратить братоубийственную войну и расправиться с ее виновником – еврейским народом. На плакатах демонстрировались фотографии евреев, стоящих во главе Советской власти. Контрразведчики уверяли губернатора, что плакаты печатались в Екатеринодаре и расклеивались в Ростове их представителями, так как даже председатель Русского общественного собрания Костричин отказался это делать.

7 марта 1919 года начальник 4-го участка Ростово-Нахичеванской полиции – городской стражи, поручик Бартошевич докладывал руководству о лекции в театре «Солей» г-на Пуришкевича, который задал жару всем, а особенно белогвардейскому Крымскому правительству, подчеркнув, что министр внешних сношений этого правительства Максим Моисеевич Винавер, председатель Реввоенсовета Республики, нарком по военно-морским делам Лев Давыдович Троцкий (Бронштейн) и президент Соединенных Штатов Северной Америки Вульф Вильсон – одна компания, родственники по крови и убеждению. Хорошо, что Вудро Вильсон ушел в лучший мир так и не узнав своего настоящего имени! Мир праху его! Но Пуришкевича всетаки выгнали из города. Пуришкевич для белых был тем же, чем его современный двойник – Макашов для коммунистов. Разделяемые партией и движением мысли они излагали так громко, резко и недвусмысленно, что не оставляли возможности для дипломатического маневра и сохранения нужного либерального имиджа на все еще нужном, проклятом, либеральном Западе.

29 мая 1919 года Донскому Атаману Богаевскому и председателю Совета управляющих отделами Всевеликого Войска Донского генералу Попову уполномоченными Совета Ростовской-на-Дону еврейской общины присяжным поверенным А. Черниковым, общественным раввином З. Гольденбергом и М. Браславским была направлена докладная записка следующего содержания: «После краткого перерыва с новой силой возобновилась в Донской области травля против евреев.

Изо дня в день в печати, на базарах и на площадях ведется, по-видимому, планомерная, по-видимому, опытной рукой направляемая агитация. К сожалению, даже правительственные органы, даже официальные обращения к войскам и населению дают обильный материал этой агитации. Достаточно указать на разбрасываемые с военных аэропланов воззвания, на распространяемую в огромном числе, оглашаемую везде, где только можно, сводку, в которой виновниками всех ужасов и зверств, творимых большевиками, выставляются одни только «жиды-комиссары», на многочисленные случаи нарочитого выделения в воинских частях евреев и подчеркивания особенного к ним отношения. Для еврейского населения Донской области создается невыносимая атмосфера, когда нет уверенности в завтрашнем дне. Все учащаются случаи возмутительных издевательств и глумления над ни в чем не повинным мирным гражданским населением. В массы усиленно проводится развращающее представление о безнаказанности таких издевательств. Широкие слои населения приучаются к мысли, что такое отношение к евреям не встретит не только возмездия, но даже простого слова осуждения со стороны власти, и слово «погром», «резня»

начинают звучать из зачастую наемных уст. Еврейское население Донского края не может не протестовать против такого положения, не может не довести о своем протесте до сведения высшего представителя народной власти на Дону – Донского Атамана. Вместо тесного дружного единения всех слоев населения, при котором только и возможен успех в тяжкой борьбе за воссоздание Великой России, получается рознь и вражда, и эта рознь и вражда, усиленно культивируемые в тылу, проникают и на фронт, где сражаются и наши дети, и отравляют их души ядом незаслуженной обиды. Мы понимаем всю силу справедливой ненависти, какую вызывают вожди и видные деятели большевистских орд, но ведь Троцкие, Каменевы и пр. давно отреклись от еврейства. Когда петроградский раввин пытался обратиться со словами увещания к Троцкому, то выгнал его вон, сказав, что он уже тридцать лет, как отрекся от еврейства. Ставить в вину евреям вообще, а нам, лояльным донским гражданам, в особенности, Троцких, Каменевых и пр. так же несправедливо, как ставить в вину всей России вообще или героически борющейся за спасение родины армии в особенности – Клембовских, Ипатьевых, Гуторов и пр. Мы вносим свою долю в общее дело борьбы с большевизмом и трудом, и деньгами, и кровью. Не место здесь перечислять все, что сделано еврейской частью населения Донской области, но да позволено будет остановиться на нескольких наиболее выпуклых фактах. Когда в конце 1917 г. донская власть в лице светлой памяти покойного атамана Каледина, который, не находя поддержки в строевом, стал организовывать партизанские отряды для защиты Дона, то одними из первых отозвались и крупные суммы собрали ростовские евреи. В числе добровольцев, составляющих маленькую героическую армию покойного ген. Алексеева, два месяца отбивающих атаку большевиков на Дон, были евреи, и немало их пало в боях и расстреляно ворвавшимися в Ростов большевиками, о чем и по сей день свидетельствуют их могилы на ростовском кладбище.

И в настоящее время наши дети сражаются и будут сражаться на фронте и, имея высокий пример павших соплеменников, не уступают им в доблести, как бы тяжело ни было для их сознания той розни и отчужденности, которая сейчас из тыла усиленно проводится на фронт. Уроки истории не должны пропасть даром, а они учат нас, что старые методы огульных обвинений, натравливания и преследования могут привести только к несчастью. Великая Россия может возродиться, только идя по единому правильному пути – пути правды и справедливости, равенства перед законом всех лояльных граждан и одинаково благожелательного отношения ко всем национальностям и слоям населения, объединяющим свои усилия в борьбе за светлое будущее родины. Считаем необходимым обратиться ныне к Вашему превосходительству как главе Донского правительства и остановить Ваше внимание на том, что проводимая в настоящее время травля евреев и широкая антисемитская агитация не могут в конечном счете не отразиться гибельно не только на Донской области, но и на дорогом для всех нас деле восстановления Великой России».

В мае 1919 года в Отделе внутренних дел Всевеликого Войска Донского состоялось секретное совещание по вопросу о еврейских погромах в г. Ростове-на-Дону.

Обсудив беспокоящие евреев слухи о готовящемся погроме и процитировав слова Донского Атамана Африкана Петровича Богаевского: «Пока я нахожусь у власти, я не допущу еврейских погромов», еврейскую депутацию успокоили и призвали больше не обращаться в правительство с подобными ходатайствами.

В июле 1919 года представители еврейских общин вновь вынуждены были бить челом уже главнокомандующему Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенанту А.И. Деникину. В делегацию входили ростовский раввин З.Г. Гольденберг, председатель таганрогской общины А.Я. Евинзон, председатель екатеринославской общины М.С.Брук и председатель харьковской общины Л.В. Виленский. Деникин сообщил, что о погромных настроениях в армии и среди гражданских лиц он знает, но бороться с этим трудно, и он мало чем может помочь.

Сводки с места боев постоянно множили счет еврейских жертв. Под станцией Кореновской был убит П. Городисский, в ауле Шенджи на Кубани умер от ран Р. Корнгольд. Умер юнкер-партизан Израиль Фридман, сын директора-распорядителя Донского акционерного общества Якова Фридмана. Утонул партизан отряда генерала Семилетова Григорий Сейдель. Без устали косил людей в 1919 г. и сыпной тиф.

Умер студент Абрам Ильевский. Умерли врач Ростовской-на-Дону Еврейской больницы Соломон Моисеевич Безчинский и его коллега Г.З.Рашевский, работавший в 71 эвакогоспитале. Умерла Розалия Давидовна Боград, по-видимому, та самая родственница жены Г.В. Плеханова, у которой он гостил в 1879 году. Умер в Новочеркасске после тяжелой болезни староста ростовской солдатской синагоги, один из владельцев фирмы «А.М.Басс» Исаак Матвеевич Басс. Умер от сыпного тифа незадолго до этого призванный на фронт зауряд-врачом, студент 5 курса медицинского факультета Московского университета Борис Михайлович Ладыженский, лет, старший врач казачьего полка, сын известного в Ростове врача и общественного деятеля Михаила Абрамовича Ладыженского, племянник по матери деятеля народнического движения М.Р. Попова. Умер в Таганроге инженер Яков Борисович Левин. Умер известный в Ростове врач, доктор медицины Александр Рафаилович Пергамент. Умер ростовский присяжный поверенный Иосиф Борисович Слиозберг, общественный деятель, один из создателей и член президиума «Еврейского культурно-просветительного общества». Умер присяжный поверенный Иосиф Абрамович Аккерман. Умер Михаил Лазаревич Рабинович, один из создателей местной сионистской организации. Умер Константин Григорьевич (Израиль Гиршевич) Житомирский, бывший директор Таганрогского еврейского училища, создатель оригинального метода обучения грамоте.

В 1919 году по инициативе родительского комитета в Мариинской женской гимназии Ростова был открыт лазарет на тысячу коек для лечения деникинцев, и приглашена группа врачей, среди которых был В.В. Зак. 3 мая 1919 года был опубликован приказ коменданта г. Ростова и Нахичевани-на-Дону №43. Полковник Фетисов приказывал явиться в Управление комендатуры студенткам 3 курса Ростовского городского женского медицинского института, еще недавно называвшегося Высшими женскими курсами, Елицер Софии, Еселевич Фане, йцис Симе, Зелевинской Кейле, Зелевинской (урожденной Кабельской) Хае-Сарре, Иофис Хае, Иско Яхе-Эстер, Кабриной (урожденной Звягиной) Зельде, Каменской Рахили, Карпуль Цецилии, Каценельсон Соре, Кинус Ревекке, Клет Либе, Козинец Королине, Компаниец Сарре, Кречетовой (урожденной Копелиович) Алевтине, Кричевской Гене, Копелович Хане, Лапис Малке, Лебедевой Фейге, Левиной Шейне, Либерталь Берте, Лившиц Хае, Линкер Цире, Лиозновой Этель, Липсиц Эльке, Лирер Двосе, Лихтер Елизавете, Левиной Ривке-Рейзель, Лось Суре, Майзель Татьяне, Манусевич Любови, Муравской Галине, Неленсон Соне, Одесской Мусе, Окунь Трайне, Олевской Фейге, Островской Злате, Ошеровской Розе, Павлоцкой Мариам, Палирблех Этель, Папериной Раисе, Пейрос Евгении, Перельман Евгении, Полнер Рейзель, Полнер Сарре, Распер Мнидель, Рискиной Славе, Рубанчик Берте, Рухомович Ольге, Середницкой Ревекке, Стул Ите-Мариам, Супоницкой Двосе, Тальман Эльке, Тамаркиной ГнесеФейге, Тарнопольской Полине, Таршис Симе, Файн Мине, Файншмидт Елизавете, Фейдер Марии, Флак Тамаре, Фрейдкин Матильде, Фридкес Ревекке, Ходовой Иде, Хосудовской Ревекке, Хейфец Сарре, Цвик Адалии, Ципельзон Цецилии, Ципельзон Ципе, Циринской Михле, Червинской Хае, Чернявской Фрейде, Шавинер Иде, Шапиро Шейне, Шапиро Сарре, Шапиро Эсфири, Шнарберг Анне, Шполянской Фрейде, Якобсон Евгении, Верник Бейле, Гелман Мариам, Поляк Анне. Из 135 студенток этого курса 82 (60%) были еврейками. Среди других студенток бросается в глаза фамилия Зинаиды Ермольевой, будущего знаменитого ученого-микробиолога. В параграфе №2 этого приказа велено явиться 5-го мая 1919 года в Управление комендатуры г. Ростова студентам 3-го курса медицинского факультета Донского университета.

При этом строго заявлено, что «Неявившиеся будут рассматриваться как дезертиры, уклоняющиеся от воинской повинности». В списке студентов-медиков Альберг Михаил, Анцелиович Хонон, Гросман Зальман, Жалковский Пинхос, Зальцман Наум, Каган Файвель, Каган Шлема, Краснов Сендер, Кушаковский Лейвик Лундин Пейсах, Галирблех Фроим, Файнберг Вульф, Фрумкин Лазарь-Исаак, Хусид Шлема, Шварц Зелик, Шендерев Генрих, Шерман Хаим, Эпштейн Лазарь, Зусьман Захарий. Всего 19 евреев из 51 студента-медика или, примерно, 30%.

Вскоре коменданта Фетисова повысили в чине до генерал-майора и 3 ноября 1919 г. он издал новый приказ: «В Управление (Казанский пер. 43) 5 ноября должны явиться фармацевты Шейн Меер, Кацнельсон Борис, Шнеер Исаак, Фригеров Моисей, Синайский Моисей, Богуславский Лейб, Черников Айзик, Филькенберг Ян, Серлин Владимир, Фитерман Аарон, Антошульский Ельяш, Смолянский Бер, Райгородецкий Пихно-Иося, Шварцман Лейбуш, Ритенбанд Юдель, Маркель Залман, Барановский Симеон, Боверман Манус, Штейнер Сруль, Средников Арье-Лейб». Список состоял из одних евреев. Кроме того, в параграфе №2 приказано явиться зауряд-врачу партизанского отряда полковника Чернецова Штейнбергу. Медицинские вакансии у белых спешно заполняли евреями.

В это же время в выходившем в Ростове белогвардейском журнале «Донская волна» появилось стихотворение «Памяти А.М.Каледина», в котором были строки:

Розенфельды, Крыленки, Нахамкесы, Ленины, В этих строках чувствовалась горечь от потери надежды на освобождение казачества, связывавшегося с именем А.М. Каледина, и одновременно ненависть к большевикам, особенно к большевикам-евреям, скрывавшим свои подлинные имена под партийными кличками «Л.Б. Каменев», «Ю.М. Стеклов» и т. д. Однако самое примечательное, что стихи подписаны псевдонимом «А. Д’Актиль». Под этим псевдонимом был известен лишь один поэт, живший к тому же в это время в Ростове, – Анатолий Адольфович Френкель, автор текста знаменитого «Марша конницы Буденного». Таким широким диапазоном политических симпатий может похвастать далеко не каждый поэт. В это же время с красноармейской стороны энергично призывал бойцов бороться за революционную дисциплину редактор ежедневной газеты СКВО «Солдат революции» Б.И. Магидов.

В мае 1918 года для борьбы с белогвардейцами была создана Красная Азовская флотилия в составе 14 кораблей под командованием И.Я. Герштейна, которая оберегала морское побережье от Тамани до Ейска, выполняла боевые операции на Азовском море, поддерживала действия сухопутных войск. В июне 1918 г. высадившийся с кораблей Азовской флотилии крупный десант был разбит немцами под Таганрогом. Заподозренный в измене И.Я. Герштейн и другие офицеры были арестованы. Освободили их после вмешательства группы раненых вооруженных десантников. И.Я. Герштейн был смещен с должности командующего Азовской флотилией.

В боях отличился командир катера-истребителя Азовской флотилии И.Я. Сидлер, которого одним из первых наградили орденом Красного Знамени.

Еще более тяжелые бои шли на суше. В январе 1918 года Царицынский штаб обороны и Донской ревком направили на станцию Тихорецкая своих представителей, среди которых был член ревкома М.И. Равикович, для создания в этом районе Юго-Восточной советской армии из частей 39-й дивизии и местных красногвардейских отрядов. В Царицынской группе войск мужественно сражались с белоказаками бойцы Котельниковской дивизии, которой командовал П.К. Штейгер. С октября 1918 г. командовал политотделом Южного фронта, а затем политотделом 10-й армии старый большевик Доминик Иванович Ефремов (Михаил Ефремович Штейман).

В феврале 1918 года в составе колонны Р.Ф. Сиверса на Таганрогском направлении сражался Петроградский отряд под командованием Иосифа Захаровича (Зунделевича) Левенсона. Этот большевик во время Октябрьского вооруженного восстания был комиссаром Петроградского военно-революционного комитета в 176-м запасном пехотном полку, расквартированном в Гатчине. По приказу из Смольного сформированный им отряд был переброшен под Харьков и с боями освобождал от белогвардейцев Донбасс, Матвеев-Курган, Таганрог, Чалтырь, Ростов-на-Дону.

Интересно, что, выбирая помещения для штаба, И.З. Левенсон всегда искал дом с роялем. Он любил музыку, сам неплохо играл на рояле, возил с собой томик Блока и читал его стихи наизусть. Командуя 157-м (159-м) пехотным полком 18 дивизии на Северном фронте во время боев между станциями Елецкая и Обозерская, И.З. Левенсон был тяжело ранен в грудь и умер в ноябре 1918 года.

Для организации медико-санитарной работы в наступающих частях Красной Армии на фронт направлялись врачи и студенты-медики, среди которых было немало евреев: А.Е. Прейс, Л.Т. Цвангер, Р.С. Рыбаковская, А.С. Бродский, А.М. Ривлин и другие. Борис Матвеевич Болтянский служил врачом в Донской советской стрелковой дивизии. Рахиль Моисеевна Гладштейн руководила Северо-Кавказским окружным военно-санитарным управлением Красной Армии, участвовала в боях с войсками Каледина в Донбассе, в освобождении Нахичевани и Ростова от белогвардейцев.

Рахиль Ароновна Груздева студенткой 3 курса Харьковского женского медицинского института была призвана в Красную Армию, организовала санитарный отряд, участвовала в боях под Белгородом, Новочеркасском, Ростовом-на-Дону.

В марте 1918 года в состав Терского Совнаркома вошли четыре большевика, в том числе Яков Львович Маркус, брат жены Кирова, первый нарком просвещения Терской советской республики, убитый грузинскими меньшевиками в г., и Юрий Петрович (Яков Исаакович) Фигатнер, нарком внутренних дел Терской советской республики, а в дальнейшем член Президиума ВСНХ СССР, член коллегии ряда наркоматов, расстрелянный в 1937 г. 2 июля 1918 г. в Екатеринодаре был созван I Северо-Кавказский краевой съезд РКП(б). Съезд избрал Северо-Кавказский крайком РКП(б) из 9 человек, среди которых были А. Рубин, В. Крайний, М. Равикович. Председателем крайкома и заместителем председателя ЦИК стал известный большевик Виктор Крайний (Михаил Израилевич Шнейдерман). До переезда на Кубань он работал в Одесском горкоме партии. Председателем ЦИК КубаноЧерноморской, а затем и Северо-Кавказской советских республик избрали Абрама Израилевича (Авраама Азарьевича) Рубина. 21 октября 1918 г. по приказу поднявшего мятеж против Советской власти главнокомандующего советскими войсками на Северном Кавказе И.Л. Сорокина были арестованы и вскоре расстреляны председатель ЦИК Северо-Кавказской советской республики А. Рубин, председатель СевероКавказского крайкома РКП(б) В.Крайний, председатель фронтовой ЧК Б. Рожанский, уполномоченный ВЦИК по продовольствию С.Дунаевский.

3 января 1919 года В.И. Ленин в телеграмме председателю Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкому указал на необходимость ускорить наступление против армии Краснова. Белогвардейцы отчаянно сопротивлялись. В схватке с ними проявили исключительное мужество бойцы 2-го батальона Орловского полка Инзенской дивизии. Вдохновляемые комиссаром полка М.А. Хацкевичем, они с пением «Интернационала» стремительно атаковали и разгромили противника. Во всяком случае, так это потом описывалось историками.

Каждый из маленьких и больших вождей старался зажигательными речами и посулами перетащить на свою сторону как можно людей. В Таганроге произносил речи Аркадий Семенович Бесчинский, сын местного хлеботорговца, присяжный поверенный и председатель городского комитета кадетской партии. Председателем городской думы Таганрога в 1918 г. стал экономист, член партии кадетов В.М. Бухштаб. Гласными городской думы и членами финансовой комиссии городской управы Ростова-на-Дону в 1918 г. были Б.Г. Фалькнер и Е.С. Гольдин. Гласным городской думы от еврейской общины Таганрога избирался Яков Абрамович Евинзон (1869Выпускник медицинского факультета Харьковского университета, он успел поработать врачом в Петербурге, участвовал в русско-японской войне, и хотя жил в Таганроге лишь с 1906 г., уже заслужил авторитет и уважение горожан.

В декабре 1918 г. председатель Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкий обратился к казакам с воззванием: «Ненависть к Краснову нередко переносится на казаков вообще. Все чаще раздаются голоса рабочих и крестьян: «Нужно истребить всех, тогда наступит мир и спокойствие в России». Это, конечно, неверно и несправедливо. Но чем дольше казаки будут оставаться с оружием в руках у Краснова, тем суровее будут расправляться с ними солдаты Красной Армии. Выход один: порвать с Красновым и вернуться к мирному труду. От имени Совнаркома объявляю: «Казаки, которые сложат оружие и подчинятся Советской власти, не понесут никакого наказания... Возвращайтесь мирно к семьям».

Правда, для партийных ушей на совещании политотдельцев 8 и 9 армий Южного фронта в Воронеже Троцкий изложил программу большевиков в ее людоедском варианте: «Казачество – это класс, который избрало царское правительство себе в союзники, опора трона. Казаки подавили восстание 1905 г. Их история запятнана кровью рабочего класса. Они никогда не станут союзниками пролетариата. Уничтожить как таковое, расказачить казачество – вот наш лозунг! Снять лампасы, запретить именоваться казаками, выселить в массовом порядке в другие области. Только так мы можем утвердиться здесь..».

В этой большевистской программе столько же ненависти к непокорным казакам, сколько и боязни их. Большевики придавали гипертрофированное значение роли казаков в истории России, преувеличивали их желание и, главное, их возможности противодействовать новому режиму. Во время наибольшего прилива в белую Донскую армию в декабре 1918 г. она включала 56 тысяч казаков. К марту 1919 г. лишь 16 тысяч казаков оставались надежным оплотом контрреволюции.

Программа большевиков не была пустой угрозой. История дала нам немало примеров, когда какой-нибудь великий или не очень великий народ, переодетый в военную форму и уже ни за что не отвечающий, по команде устраивал небольшой геноцид армян, евреев, русских или белоруссов, а потом, по другой команде, покаянно бил себя в грудь и дружно заявлял: «Сами виноваты, они первые начали». В человеке с его животных времен дремлет инстинкт убийцы, но, в отличие от животного, человек ненасытен.

По другую сторону фронта генерал-лейтенант Каледин 25 января 1918 г. подал рапорт Донскому Атаману с просьбой об увольнении в отставку в связи с длительной болезнью. 29 января заявил войсковому правительству: «Положение наше безнадежно». В тот же день застрелился.

Далекие от военно-политического руководства люди все еще верили в незыблемость существующей власти. 1 июля 1918 года уполномоченный дирекции Ростовского-на-Дону отделения (уже не Императорского!) Русского музыкального общества, директор музыкального училища, профессор. Н.К. Авьерино подал ходатайство управляющему отделом внутренних дел Всевеликого войска Донского об открытии при местном отделении РМО консерватории и утверждении ее Устава. В ходатайстве отмечалось, что разрешение на открытие консерватории Войсковое Правительство уже давало господину М.Л. Пресману в 1917 г., но ему не удалось тогда его реализовать. 19 июля 1918 года Устав консерватории уже был утвержден. Члены дирекции Ростовского отделения РМО и 6 учредителей, перечисленных в Уставе, среди которых были Б.А.Гордон и И.М.Файн, внесли для открытия консерватории тысяч рублей.

9 марта 1919 года присяжный поверенный и бывший градоначальник Ростова Владимир Феофилович Зеелер телеграфировал Донскому Атаману А.П. Богаевскому ходатайство о выселении семьи инженера Николаева из незаконно занятой им квартиры некой Кевес. Атаман переадресовал эту просьбу градоначальнику. Выяснилось, что Кевес имела собственный дом на Никольской улице, часть которого самовольно захватила семья инженера Николаева, имевшего до крещения фамилию Нахман. Конфликт разрешился к общему удовольствию. Кевес вернули дом. Николаеву-Нахману отдали другую реквизированную квартиру, возможно, до этого принадлежавшую какому-нибудь малоизвестному Рабиновичу.

1 апреля 1919 года исполняющий обязанности офицера для поручений при Донском Атамане по наблюдению за «постановкою музыки и пения»(!) во Всевеликом Войске Донском полковник Траилин написал рапорт Донскому Атаману: «в виду перерыва занятий в музыкальных школах и консерваториях испрашиваю разрешения на увольнение меня в отпуск в Геленджик сроком на 12 дней с 3-го сего апреля, с сохранением содержания». «Сохранение содержания» – это сокровенное желание россиян во все времена и при всех формах правления. Интересно, на пляже в Геленджике загар делал неразличимыми утомленных войной красных и белых или они резались в подкидной очковый преферанс одноцветными компаниями? Еще раз имя полковника Траилина всплыло в письме Вс. Э. Мейерхольда к М.Ф. Гнесину в декабре 1919 г. Мейерхольд, которого белогвардейские контрразведчики посадили в тюрьму в Новороссийске, строил планы освобождения и просил Гнесина походатайствовать в Ростове перед полковником Траилиным, чтобы его дело передали Ростовской судебно-следственной комиссии, как ему казалось, более мягкой. Гнесин довольно близко был знаком с Мейерхольдом, наездами бывал в мейерхольдовском театре в Петрограде и даже некоторое время заведовал там музыкальной частью, преподавал в Студии Вс. Э. Мейерхольда. Неплохо знал он и старшего брата Всеволода Эмильевича – Артура Эмильевича Мейерхольда. Кстати, старший брат в то время проживал в Ростове, и Гнесин лично передал ему содержание письма узника контрразведки. Хотя Мейерхольды происходили из немецкой семьи и имя Всеволода до принятия подданства России в 1895 г. было Карл-Теодор-Казимир, здесь стоит хотя бы кратко остановиться на малоизвестных фактах ростовского периода биографии его старшего брата.

Артур Мейерхольд родился в 1865 году в Пензе. Учился в университетах Галле и Мюнхена по специальности административно-хозяйственное право и товароведение. В Германии опубликовал несколько журнальных статей по экономическим вопросам. В 1892 г. в родной Пензе участвовал в создании Народного театра, где позже блистал актерской игрой двадцатилетний Всеволод Мейерхольд. В 1893- годах заведовал Ростовским-на-Дону отделением АО «Либавские маслобойни», ранее принадлежавшим Килеру. Одновременно он заведовал административнохозяйственной частью Ростово-Нахичеванского ипподрома и руководил возведением на нем трибун для 5000 зрителей. Был казначеем местного Скакового общества. В 1913 г. Артур Мейерхольд участвовал в создании Ростовского-на-Дону Народного дома. Состоял в местном отделении профсоюза химиков, а с августа 1919 г. – в Рабисе. С 1920 года заведовал Управлением театрами Донского областного отдела народного образования.

Для того, чтобы солдаты не забыли своих врагов, Донской Атаман генерал от кавалерии Петр Николаевич Краснов уже незадолго до своей отставки живописал им черной краской большевиков. Вот отрывки из его речи в Новочеркасске в январе года: «Почему дошла Россия до такого унижения, что евреи и латыши расправляются с лучшими ее сыновьями, известный всему миру художник Репин умирает от голода, а Куприн и Горький, творениями которых мы зачитывались, томятся в тюрьме?» Просвещенный генерал и писатель берет под защиту великих русских писателей, резко выступавших против антисемитизма, и тут же подсказывает казакам врагов России:

инородцы, евреи, латыши, «пьяная банда красногвардейцев». «В Бресте от имени русского народа Бронштейн, Иоффе и Карахан заключают позорный мир, украинцы отбирают от Дона лучший кусок – Таганрогский и часть Донецкого округа и просят занять его для них германцев..».

Чувствуется, что в Краснове борются отчаяние, сомнение в сплоченности и единомыслии казаков с желанием вселить веру в грядущую победу, пусть даже в союзе с ненавистными германцами, пошедшими на поводу у Бронштейна, Иоффе, Карахана и украинцев.

В феврале 1919 года в Ростове разместилось переведенное из Екатеринодара Осведомительно-агитационное бюро деникинского отдела пропаганды («Осваг»).

Журнал «Благовест», издававшийся небезызвестным Пуришкевичем в Ростове, обвинял Осваг в засилье евреев, другие газеты винили это бюро в разжигании антисемитских настроений. Если мнения об Осваге разделились, то Пуришкевич и его журнал демонстрировали антисемитизм, однозначный, как результаты в таблице умножения, и безусловный, как половой рефлекс. Пуришкевич лично заполнял страницы журнала своими промонархическими и антисемитскими статьями под разными псевдонимами. За погромную агитацию, угрожавшую общественной безопасности, ростовский градоначальник выслал Пуришкевича из города.

24 января 1919 года Оргбюро ЦК РКП(б) отправило руководящим работникам освобожденных районов Дона циркулярное письмо с директивой о мерах борьбы с контрреволюцией в казачьих областях, в которой предписывалось: «... провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему необходимо применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти».

Массовые репрессии против казаков, попытка уравнять казачество в правах с иногородними спровоцировали новое восстание на Дону. Летом 1919 года белогвардейцы вновь захватили территорию Донской области. В Донбюро к тому времени начались разногласия по вопросу о расказачивании. Они явились продолжением дискуссии, начатой на 8 съезде РКП(б) делегатом от коммунистов Дона А.А. Френкелем, который подверг критике директиву Оргбюро ЦК РКП(б). В своем письме ЦК партии он писал: «Сословную борьбу между казачеством и крестьянством (иногородними) на Дону надо вести, по-моему, в рамках классовой борьбы, а не превращать в аморфную зоологическую борьбу». В знак протеста А.А. Френкель подал в отставку и ушел на фронт комиссаром дивизии.

Директива о расказачивании была одним из первых документов Оргбюро ЦК РКП(б), образованного 16 января 1919 г. как исполнительный орган ЦК для руководства организационной работой, главным образом подбором и расстановкой кадров. В первый его состав входили Н.Н. Крестинский, М.Ф. Владимирский и Я.М. Свердлов, из них наибольшим влиянием на принятие решений несомненно обладал последний. Почему Оргбюро взялось за решение вопроса, входящего в компетенцию вскоре образованного Политбюро ЦК РКП(б) и почему его директива не была проигнорирована на местах, до сих пор остается загадкой.

Много интересной информации содержится в практически неизвестных читателю дневниках великого русского ученого-геохимика, общественного деятеля, философа, создателя учения о биосфере, первого президента Украинской Академии наук Владимира Ивановича Вернадского (1863-1945). Когда в 1919 г. Киев захватили части Добровольческой армии, Украинская Академия наук, как и все украинское, была упразднена. Президенту Академии наук Вернадскому удалось отстоять только ее имущество. Для решения судьбы Академии в Особом совещании при штабе Добровольческой армии ему в сентябре 1919 г. пришлось поехать в Ростов. Вернадскому довелось попасть на прием к генералу Деникину и добиться выделения на нужды Академии 1,5 млн. рублей. Правда, белым было не до украинцев и украинских ученых. Деньги в Киев так и не пришли. Чувствуя свою ответственность за судьбу Украинской Академии наук, Вернадский вынужден был вновь приехать в Ростов, где на этот раз оказался в блокаде: белых из города выбили, поезда на Киев больше не ходили. Ему с большим трудом удалось добраться через Новочеркасск и Екатеринодар в Новороссийск. Здесь мы приведем лишь некоторые выдержки из дневниковых записей ученого, касающиеся интересующей нас темы.

Впечатления от общения с попутчиками в поезде по пути в Ростов: «Антисемитизм чрезвычаен. «Жид» – слово, принятое в обществе, где я еду. Ясно сознают о невозможности ограничения прав евреев по закону, но желают и говорят о необходимости ограничения их фактического – общество не будет их пускать. Очевидно, это настроение, какое в Америке существует по отношению к юридически равноправным черным».

В Ростове Вернадский записал в дневник: «Среди зоологических украинских и великорусских инстинктов хочется уйти во что-то такое вечное, что стоит выше этого и с чем я соприкасаюсь в творческой научной работе».

10 (23) 09, 1919 г. Вернадский приехал в Ростов. «Сперва был у Долматовских (присяжный поверенный и деловые люди – Арон Моисеевич и Адель Марковна)».

13 (26) 09, 1919 г. «Переехал» к инженеру-технологу Соломону Львовичу Минцу, в еврейскую буржуазно-интеллигентскую семью, куда меня приняли как гостя Арона Моисеевича Долматовского... Любопытный разговор с хозяином С.Л. Минцем, уговаривает обедать у него; я указываю, что сейчас это невозможно, а они не берут ничего. Он мне доказывает, что по условиям его существования дороговизна в еде для него не существует – на столько же повысился его заработок... Вечером вернулись хозяева и был ужин и любопытный живой интеллигентный разговор: два адвоката, муж и жена Гимпельсоны, оба адвокаты родом из Тамбова. Любопытные настроения здесь. Минц думает, что потребуется не менее 15 лет прежде, чем жизнь в России войдет в колею. Здесь на Дону идет своя областная жизнь – Донской круг – настоящий парламент. Сейчас правом голоса пользуются только казаки, но неказаки служат по набору в казачьих частях на равном положении с казаками. Фактически в казачьих полках есть и евреи... Гимпельсона жена («адвокатесса») любопытно рассказывала о Тамбове».

13 (26). 09, 1919 г. «Мой хозяин С.Л. Минц – директор табачной фабрики Асмолова (синдикат), самой большой в мире... Жена Минца (кончила московские курсы) служит химиком... Утром любопытный разговор об Академии с хозяином С.Л.Минцем».

15 (28). 09, 1919 г. «Большой и интересный разговор с С.Л. Минцем. Брат его физик у П.П. Лазарева. Он считает его очень выдающимся. Сам соприкоснулся с научной работой по физической химии у Ерочиковского и эта прикосновенность с научной работой очень чувствуется во всем его укладе.... Дело фабрики огромное.

Очень интересно рассказывал о той борьбе, которую ему пришлось вести за введение сдельной платы. После забастовок удалось. Более 4500 рабочих: огромное повышение производительности труда. Я ясно здесь вижу в этой работе идущее возрождение жизни. Человек он очень умный и выдающийся. С ним и женой вечером разговор о еврейском вопросе и антисемитизме. Чувствуется трагедия. Опять искания Палестины, возрождение древнееврейского языка. Только сионисты вышли не разбитыми. Большевики всюду стремились разогнать их организации, гнали древнееврейский язык, вместо того вводили идиш. Сам С.Л. Минц относится к вопросу о языке безразлично, и думаю, смотрит довольно пессимистично на судьбу своего народа. Он не сионист, но подымается чувство горести от окружающего. Считает, что среди большевиков евреи в процентном отношении по отношению к еврейскому населению составляли небольшую часть, но они были на первых местах комиссаров, в первых ролях... В связи с переживаемым в еврейских массах идет и религиозное движение – мистицизм. Положение таких людей русской культуры, как Минц, еще более тяжелое, чем положение украинцев... Здесь все увеличивается накипь и тина жизни – серые будни... Всюду в штабах и отделах, в резервах масса лишнего народа, находящегося не на фронте и получающего содержание. В одном автомобильном отделе до 2000 офицеров «резерва». Брат Минца, там служащий, указывает, что машины, поставляемые англичанами, за исключением танков, очень большею частью поломанные и попорченные... Евреев фактически в Добровольческую Армию не пускают; офицеры-евреи получают чистую отставку».

18.09. (1.10.) 1919 г. «Вчера, наконец, в 7 часов вечера был принят Деникиным по делу Академии... Возвращаясь вечером в поезде – резкий разговор антисемитского характера. Купец ростовский, указывая на захват всего евреями. Другая сторона того, что я здесь вижу у своих хозяев: они указывали на захват дела табачного, купленного за немного миллионов и давшего многомиллионные барыши, на скупку домов и т. п. Несомненно, в этом много верного, но чувство антисемитизма все ширится, и в вагоне говорили, что евреи боятся погромов и чрезвычайно скрываются, меньше показываются на улицах. Сейчас большой антисемитизм и в Добровольческой армии. Ужасное время – всюду раздор, кровь – поднялись силы разрушения и ненависти».

19.09. (2.10.) 1919 г. «Осматривал фабрику Асмолова с С.Л. Минцем. Целый мир, новый и сложный».

21.09. (4.10.) 1919 г. «Удивительно любезны Сол. Льв. и Вера Ник. Минцы – несомненно, талантливая еврейская семья (еврейка ли жена?) с интересами и научными, и активными. Я совершенно подавлен их предупредительностью и любезностью. Несомненно, это хорошие типы той работы, которая столь необходима для будущего – капиталистической организации и творчества, к которой русские интеллигенты привыкли относиться отрицательно. Познакомился с младшим братом Минца, учеником Лазарева, который хочет вернуться назад в Физический институт в Москве и сейчас здесь пытается организовать производство гальванических элементов. Ищет нужные графиты. Говорили с ним о южных месторождениях. Поразительна в этом смысле энергия этих людей для проявления ее в сторону активности – money, но не только бумажных ценностей, но реальных. Как говорил мне Соломон Львович и как я видел из его разговоров – он оценивает работу не тогда, когда она дает денежный доход, а когда она увеличивает реальные ценности... По совету Минца написал письмо в редакцию «Приазовского края» в связи с тем, что там писалось о русском языке в Украинской Академии. «Приазовский край» – старая распространенная газета в руках двоюродного брата Минца, крупного деятеля, главного владельца фабрики Асмолова, человека американской складки. Он хочет сделать из нее большую газету в своем роде и сделает это, как только будет возможность. Ростов растет, и будущее его большое».

Читателю следует пояснить, что во время первого посещения Ростова В.И. Вернадский жил на квартире родителей будущего известного поэта Евгения Ароновича Долматовского, затем на квартире брата будущего академика – радиотехника Александра Львовича Минца, встречался с кузеном братьев Минц, «человеком американской складки», – Борисом Абрамовичем Гордоном. Арон Моисеевич Долматовский в то время приехал в Ростов из Москвы и стал членом бюро местной организации адвокатов-беженцев. Повторно В.И. Вернадский посетил Ростов в ноябре 1919 г.

23.11.(6.12.) 1919 г. «Опять поселился у С.Л. Минца. Минцы сняли с двери медную дощечку с фамилией – боятся погрома... Здесь в Ростове считают возможным (Минцы) и занятие Крыма большевиками».

12/25.12. 1919 г. «В вагонах всюду чувствуешь антиеврейскую пропаганду. При взятии билетов кто-то громко говорил о засилии евреев, необходимости их обуздания, погрома. В вагоне бежавшая из Астрахани татарка, владелица рыбного дела, рассказывала об ужасах города, о том, что там жиды и большевики режут всех, что жиды хорошо живут. Какой выход? Рысс рассказывает, что все ростовское еврейство в его массе, в богатых семьях, просит помощи Добровольческой армии.

В Париже центральный орган еврейской организации против помощи Деникину и Колчаку. Хозяин – Минц мечтает о поселении в Палестину, о переходе евреев, остающихся в России, в палестинское подданство при протекторате Англии. Пытается ставить еврейский национализм как реальную проблему, считая, что евреи не могут слиться, и что равноправие не уничтожает антисемитизм, который развивается и в Америке, и в Англии, и т. д. Прочел Бялика в переводе Жаботинского. Очень много сильного. Это настоящий и крупный поэт, и чувствуется еврей, в котором пробудилось в сильных формах человеческое чувство. Любопытны элементы – в рамках библейской культуры – исследования против божества. Мне кажется, много найдется элементов объяснения большевизма в этих новых настроениях еврейства. Но какой выход против ужасов антисемитизма при такой непримиримости не только темпераментов, но и идей?»

13/26.12. 1919 г. «Обед у Минцев (она урожденная Бернацкая)... Живой разговор. Главным образом о загранице... Здесь в большом ходу «Сионские протоколы»,... памфлет».

18/31.12. 1919 г. «Наконец, с величайшим трудом выехал из Ростова... Вокзал грязен, переполнен до необычайности. Люди стоят друг на друге, давка, жара...

Кругом в Ростове всюду больные. Больницы переполнены..., заболели тифом, умерли знакомые хозяина Минца..».

Свежие впечатления, отраженные в неотредактированных дневниковых записях 1919 г., сделанных во время повторных посещений Ростова, описание встречь с местными и приезжими еврейскими семьями, мысли знаменитого ученого о евреях и еврействе, об антисемитизме и еврейском национализме несомненно заинтересуют читателя. В.И. Вернадский – великий сын русского и украинского народов, имевший общие генеалогические корни с Л.Н. Толстым и В.Г. Короленко и общее с ними отношение к евреям, умел ценить все хорошее, что присуще другим народам, умел сопереживать их невзгодам и искренне хотел помочь в разрешении их проблем. Мелькнувшая в дневнике фамилия Рысс, принадлежит журналисту, члену партии кадетов Петру Яковлевичу Рыссу (?-1948), возможно, родственнику известных ростовских купцов. В Ростове он сотрудничал в газете «Донская Речь». В эмиграции жил в Болгарии и во Франции. В.И. Вернадскому в Ростове повстречался его давний знакомый, профессор-агробиолог Соломон Львович Франкфурт. До революции он заведовал сетью исследовательских агробиологических учреждений и исследовательской станцией Всероссийского товарищества сахарозаводчиков. В 1918 г. был членом комиссии по организации Украинской Академии наук. В его киевской лаборатории Вернадский осуществил первые опыты по определению химического состава различных организмов. С 1920 г. С.Л. Франкфурт жил в Германии. В Ростове Вернадский столкнулся и с дочерью своего друга, известного экономиста и юриста, общественного деятеля, депутата 1-й Государственной Думы, убитого в 1906 г. черносотенцами, Михаила Яковлевича Герценштейна. Герценштейн был женат на эсерке Анне Васильевне Пчелкиной и имел двух дочерей. Одна из дочерей, Анна Михайловна Игумнова (во втором браке Левицкая) (1889-1985?), химик по образованию, просила Вернадского принять ее на работу в свою лабораторию, но из-за гражданской войны и разрухи вынуждена была уехать с матерью в Чехию. Жила в замке Бродзяны с родственницей Натальи Гончаровой-Пушкиной герцогиней Ольденбургской и многое сделала для открытия местного музея семьи Гончаровых-Пушкиных и сохранения семейных реликвий. При встрече в Ростовском торговом банке в 1919 г. она жаловалась В.И. Вернадскому на отсутствие работы, перенесенный тиф и безденежье. Ее второй муж, В.М. Левицкий, в это время работал в газете «Великая Россия», издававшейся известным общественным деятелем Н.Н. Львовым в Ростове.

Многие читатели, наверное, обратили внимание на высокую оценку В.И. Вернадским творчества Бялика после знакомства с книгой его стихов в переводе Жаботинского. Эти две личности настолько значимы для еврейской истории и культуры, что необходимо хотя бы кратко познакомить с ними современного, особенно нееврейского, читателя. Хаим-Нахман Бялик (1873-1934), поэт, прозаик, публицист, писавший на иврите и идиш, многое сделал для возрождения еврейской культуры на земле Палестины. Его поэма «Сказание о погроме» (1904), написанная под впечатлением увиденных ужасов погрома в Кишиневе, получила мировую известность. Многие стихотворные произведения Бялика становились известны русскому читателю в талантливых переводах Жаботинского. Вполне возможно, что В.И. Вернадскому в библиотеке С.Л. Минца в Ростове попался на глаза и был прочитан сборник стихов Бялика «Песни и поэмы» (1914) в переводе Жаботинского. Владимир Евгеньевич (Зеев) Жаботинский (1880-1940), писатель, драматург, поэт, переводчик, публицист, вошел в историю еврейского народа как один из лидеров сионистского движения, создатель «Союза сионистов-ревизионистов». В годы I Мировой войны он вместе с ростовчанином И. Трумпельдором выступил инициатором формирования Еврейского легиона в составе британской армии. Острые разногласия среди сионистов по тактике создания еврейского государства привели к тому, что прах Жаботинского, умершего в США, был перезахоронен на горе Герцля в Иерусалиме лишь в 1964 г.

Далеко не все даже из считавших себя близкими друзьями В.И. Вернадского разделяли его отношение к евреям. В этом смысле показательно мнение о процессе по обвинению еврея, приказчика кирпичного завода в Киеве Менделя Бейлиса в убийстве с ритуальными целями мальчика-христианина Андрея Ющинского, изложенное В.И. Вернадскому в письме от 15 ноября 1913 года его знакомой, обрусевшей швейцаркой, переводчицей Александрой Васильевной Гольштейн: «Читаю дело Бейлиса... Не могу воздержаться, чтобы не высказать Вам свои «антисемитические» мысли. Вы, конечно, понимаете, что не сочувствовать оправданию Бейлиса я не могу, Вы, конечно, понимаете, что не возмущаться деяниями черной сотни и властей я не могу, но я спрашиваю себя, почему когда и в России, и даже в других странах совершаются столь же страшные злоупотребления, целый мир не поднимается на защиту жертв этих злоупотреблений и поднимается всякий, когда жертвой является еврей? В числе повешенных в России, наверное, были десятки повешенных невинных людей, все судились, может быть, еще с большим пристрастием, чем судится несчастный Бейлис, и цивилизованный мир целиком не поднимался на их защиту... Почему? Волнение учащейся русской молодежи, бастующей в знак протеста и возмущения, кажется мне и бессмысленным и возмутительно-опасным.

Мне кажется, что пора бы отделаться от семитофильского романтизма, признать, что евреи, скажем, не хуже неевреев, но не непременно лучше, признать, что их нельзя гнать, но необязательно любить и делать всякое их дело своим. Низость и тупость властей злит меня тем более, что этим делом Бейлиса они прямо оказывают громадную услугу семитофильскому предрассудку...». А.В. Гольштейн в своих рассуждениях не учитывает, что евреи в России, да и в других странах, всегда находились на «особом» положении и судились не только по закону, но и по понятиям.

А народные понятия распространяли вину одного еврея на всех и служили оправданием погромам, грабежам, убийствам, изгнанию из родных мест.

Судьба привела в это же время в Ростов молодого писателя Илью Григорьевича Эренбурга. Свои впечатления он изложил кратко: «Пароход – Ростов-Феодосия.

Ехали две недели (замерзали, горели, тонули и пр.). Между Керчью и Феодосией – любопытное происшествие. Ночь. Шторм. Я в кубрике. Офицер из контр-разведки берет меня, тащит наверх. Палуба обледенелая. «За борт жида !» Спутница добежала до кают-кампании. Там сидел – еврей-корниловец. Выскочил с револьвером.

Спас».

В октябре 1919 года в Балаклаве состоялось совещание сионистских организаций Юга России с участием представителей Ростова-на-Дону. В послеоктябрьском калейдоскопе лиц и событий перед нами продолжают мелькать уже забытые и совсем новые имена. В 1917 году на конференции РСДРП в Ростове Бунд представлял доктор Вайсберг. В переговорах между Военно-революционным комитетом объединенной демократии и представителями Войскового правительства атамана Каледина участвовал гласный городской думы Ростова Эрлихман. В 1918 г. секретарем городской думы в Ростове был меньшевик Локерман, а гласным – меньшевик Виляцер. Членом областного Военно-революционного комитета был будущий заместитель наркома земледелия РСФСР Исаак Исаевич Рейнгольд, в 1936 г. исключенный из партии и расстрелянный за участие в оппозиции. После изгнания белогвардейцев в 1919 г. председателем Усть-Медведицкого районного бюро РКП(б) стал К.Ф.Гроднер. В апреле 1920 г. Е.И. Вегер, помощник начальника Политотдела Кавказского фронта, приказом командующего фронтом был назначен председателем Ростово-Нахичеванского и Военно-революционного комитета, а делегатом от партийной организации войск Донской области на IX съезд РКП(б) был избран С.И. Гусев. 2 августа 1920 года был создан Южный фронт, членом Реввоенсовета которого назначен опять же С.И. Гусев. 4 октября членом Реввоенсовета фронта и председателем Крымского областного ревкома назначили Белу Куна.

Сила и военная удача были на стороне красных. В 1920 г. в освобождении от белых станицы Егорлыкской отличилась 20-я стрелковая дивизия, начальником штаба которой был Борис Владимирович Майстрах (1895-1965), будущий полковник, автор воспоминаний о гражданской войне. В тяжелом бою с улагаевцами геройски погиб отважный начдив 1-й Кавказской кавалерийской дивизии 9-й армии М.Г. Мейер. В Донбассе отличились бойцы 9-й кавалерийской дивизии, комиссар которой Л.М. Гордон был награжден орденом Красного Знамени. На различных командных должностях проявился полководческий талант Ионы Эммануиловича Якира, командира дивизии, а в дальнейшем командарма 1-го ранга, репрессированного вместе с другими руководителями Советской Армии, командира 52-й стрелковой дивизии М.Я. Германовича, командира 13-й Дагестанской стрелковой дивизии И.И.Эльферта, начальника Политотдела 1-й Конной армии И.Д. Перельсона, комиссаров-первоконников В.И. Берлова и С.М. Турецкого, политработника С.И. Гусева. Ветеринарным врачом 1-го конного корпуса начинал свою службу в Красной Армии будущий генерал-лейтенант, профессор Н.М. Шпайер. Корреспондентом газеты «Красный кавалерист» в 6-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии под фамилией Лютов служил писатель Исаак Эммануилович Бабель. Из его дневников того времени родился цикл новелл «Конармия». Моисей Яковлевич Винокур с братьями Григорием и Семеном печатали в собственной домашней типографии в Ростове бланки штабных документов для 1ой Конной армии. Военкомом 1-й Конной армии служил будущий кинорежиссер Яков Моисеевич Блиох. Рядовым пулеметчиком участвовал в боях на Дону и вместе с частями 1-й Конной армии освобождал от белых Ростов будущий известный композитор Константин Яковлевич Листов (Вайсблат). В 1938 году вместе с поэтом Михаилом Рудерманом он написал знаменитую в советские времена «Песню о тачанке»:

К 15-летней годовщине 1-й Конной армии в 1935 году орденом Красной Звезды был награжден бывший врач 33-го кавалерийского полка 6-й кавалерийской дивизии Шифра Григорьевна Хотимская, а грамотами ЦИК СССР в числе 47 заслуженных командиров и политработников 1-й Конной армии, прослуживших в кавалерии РККА не менее 15 лет, отмечены Дмитрий Ананиевич Вайнер, Михаил Исаакович Чернов, будущий генерал-майор танковых войск Михаил Георгиевич Хацкилевич, будущий Герой Советского Союза, генерал-лейтенант танковых войск Семен Моисеевич Кривошеин. Известным литературоведом, театральным и литературным критиком стал герой-кавалерист I Мировой войны, а затем боец 1-й Конной армии Алексей Львович Лежнев (Гринбаум). В 1938 году в момент ареста сотрудниками НКВД как «врага народа», он застрелился из именного маузера, подаренного комдивом Б.М. Думенко.

Заслуженным деятелем искусств Белоруссии стал бывший боец 1-й Конной армии, драматург Рыгор (Григорий Яковлевич) Кобец, автор многих пьес и сценариев, в том числе фильма о жизни евреев Биробиджана «Искатели счастья», который он писал вместе с Иоганном Моисеевичем Зельцером, геройски погибшим в 1941 г.

на линкоре «Марат». Печальные судьбы некоторых первоконников делают совсем несмешным анекдот об одном поэте из провинции, который от страха перед новыми властями посвятил командарму С.М. Буденному поэму «Модный всадник».

Революция и гражданская война круто изменили судьбы многих евреев, не желавших примкнуть ни к одной из противоборствующих сторон. Они попросту уехали из страны. В книге «От берегов Дона до берегов Гудзона» (1994) Н.В. Федорова, бывшего казачьего атамана, а затем профессора и почетного члена Нью-Йоркской академии наук, приводится эпизод, когда сын табачного фабриканта Кушнарева, бежавший в Америку с пустым кошельком, встретил в Бостоне еврея-лавочника, который узнал его и помог деньгами. Этот еврей долго работал на табачной фабрике Кушнарева в Ростове: «Еврей дал сыну бывшего хозяина 500 долларов и с грустью вспоминал, как хорошо жилось ему в Ростове...». 500 долларов в те годы соответствовали нынешним 5000 или даже 10000 долларов, а значит ростовский еврей стал в Америке богаче своего бывшего хозяина Кушнарева.

В 1920 году в Берлине эмигранты из России создали Русскую академическую группу, в которую вошел и даже был избран председателем уже знакомый нам Август Исаакович Каменка (1865-1940), юрист, публицист, издатель, бывший член правления Азовско-Донского акционерного коммерческого банка, племянник Б.А. Каменки.

Вместе с другими участниками этого объединения он зарабатывал чтением лекций по юриспруденции и философии. В 1904-1912 гг. Каменка был приват-доцентом Петербургского университета, а с 1909 г. – еще и профессором права Высших женских Бестужевских курсов. Член ЦК партии кадетов, он в 1898 г. вместе с Иосифом Владимировичем Гессеном и другими известными российскими юристами основал юридическую газету «Право» либерального, а с 1905 г. – кадетского направления, и до ее закрытия в 1917 г. оставался членом редакции. С момента учреждения в 1908 году Товарищества по изданию газеты «Речь» – центрального органа кадетской партии, Каменка заведовал хозяйственной частью газеты и был одним из основных ее кредиторов. В 1918 г. уехал в Финляндию. С 1920 г. жил в Берлине. После эмиграции А.И. Каменка вместе с И.В. Гессеном руководил акционерным издательством «Слово» в Берлине. Одновременно в 1920-1931 гг. сотрудничал в газете «Руль».

8 января 1920 года войска 1-й Конной армии при поддержке 33-й стрелковой дивизии и местных подпольщиков захватили Ростов. Их вступление в город сопровождалось насилием над мирным населением и еврейским погромом по худшим петлюровским образцам. Евреев обвиняли в пособничестве белогвардейцам. Моральное разложение личного состава стало темой расширенного заседания Реввоенсовета с участием начдивов, комбригов, начальников штабов, военкомов дивизий и бригад 1-й Конной армии. Вскоре в Ростове состоялась партийная конференция. Заботу о создании сносных бытовых условий делегатам Ворошилов поручил своей жене Екатерине Давидовне Ворошиловой (до крещения Голде Гробман). В Ростове супруги Ворошиловы некоторое время жили и в 1922 году.

Новые власти первым делом стали «давить контру». Профессора Н.А. Богораз, И.М. Розенберг вместе с другими медиками – сотрудниками клиник Донского университета были арестованы ЧК по обвинению в оказании медицинской помощи раненым офицерам Добровольческой армии в период смены власти в городе. Правда, из-за недостатка улик их вскоре вынуждены были освободить под надзор чекистов. Профессора А.М. Ладыженского «уплотнили», подселив пролетарскую семью. В мае 1920 г. по распоряжению Особого отдела Кавказского фронта в Ростове арестовали 13 человек, преимущественно меньшевиков-бывших членов Донкома РСДРП, среди которых были А.С. Локерман, И.А. Виляцер, С.М. Гурвич, Г.И. Левин. В ноябре года, от греха подальше, вместе с другими беженцами из Польши уехал в Варшаву профессор кафедры гистологии и эмбриологии Донского университета, заведующий лабораторией сравнительной анатомии Осип Петрович Эйсмонд. Известно, что он родился в 1862 г., окончил Варшавский университет и был оставлен на кафедре сравнительной анатомии. После эвакуации Варшавского университета жил в Ростове.

В первые же дни после освобождения Ростова был сформирован Донской Совет народного хозяйства. Отдел металла Совнархоза национализировал завод «Аксай», вспомогательный сельскохозяйственный завод «Металлист» М. Картожинского и завод Шаевича. Почти два года первая группа национализированных сельскохозяйственных предприятий – заводы Гутермана и Шаевича простаивали из-за отсутствия сырья.

В феврале 1920 года была создана Ростово-Нахичеванская Советская народная милиция, среди первых сотрудников которой числился М.Е. Нейман.

В красно-белом шторме гражданской войны мирные ростовские обыватели должны были думать, казалось бы, только о сохранении своих жизней, своих семей, своего добра. Однако архивные документы еще раз свидетельствуют о непредсказуемости человеческих порывов. В городе продолжали свою деятельность две синагоги, шесть молельных домов, Общество любителей древнееврейского языка, еврейская библиотека-читальня, богадельня, детский приют, ясли, Комитет по пособиям бедным евреям, Общество помощи проезжающим евреям «Гахносас Орхим», Общество взаимопомощи «Гмилас Хесед», Касса пособия учащимся в средних учебных заведениях Ростова, Ссудно-сберегательное товарищество для евреев-ремесленников и мелких торговцев, дешевая столовая. 30 июля 1918 года зарегистрировано Ростовское-на-Дону еврейское культурное общество, ставившее целью развитие любви к своей родной истории и к родной культуре во всех ее проявлениях, воспитание подрастающего поколения в духе национального самосознания, оказание материальной помощи нуждающимся учащимся, издание газет, журналов, брошюр и книг, полезных для целей общества. Члены общества для «развития любви» должны были вносить ежегодно 10 рублей взносов. Учредителями общества были ростовский гильдии купец Абрам Манасевич Гордон, присяжный поверенный Абрам Самуилович Альперин, Михаил Лазаревич (Михель Лиозорович) Рабинович, кандидат юридических наук Семен Евгеньевич Кофман, Тимофей Матвеевич Кевес, доктор Исаак Александрович Рабинович, Илья Григорьевич Шерешевский, присяжный поверенный Иосиф Борисович Слиозберг, Моисей Леонтьевич Шоломянский, Леон Семенович Цегельницкий, Яков Мордухов Левков, Марк Абрамович Розенблюм, Лев Лейбович Коган, Моисей Абрамович Блюм, Арон Мовшевич Стукотер, Авраам Соломонович Середницкий, Лев Исаакович Плант.

20 августа 1918 года группа евреев зарегистрировала «Союз евреев-беженцев в гор. Ростове и Нахичевани-на-Дону». Союз должен был оказывать помощь евреямбеженцам из районов военных действий, обеспечивать их работой, материальной, юридической и медицинской помощью, облегчать возвращение к прежнему месту жительства. В составе учредителей Союза Мордух Лейбович Порозовский, Шолом Менделев Мандельштам, Моисей Менделевич Мировский, Гавриил-Моисей Хацкелев Берелович, Абрам-Шлема Орелович Таршис, Мордехай Гиршович Каплан, Бенцион Берков-Лозеров Зельцер, Фроим Евсеев-Мееров Першман, Шлиома Файвишович Соломин, Шмуэль Гершкович Рудницкий.

17 сентября 1918 года было зарегистрировано Ростово-Нахичеванское-на-Дону еврейское спортивное общество «Маккаби», провозгласившее своей целью «развитие и укрепление физического состояния своих членов». Удалось ли ему развить, а тем более укрепить состояние, так и осталось неизвестным. В Общество принимали евреев обоих полов с 18-летнего возраста. На печати его был изображены щит Давида и название Общества. Члены Общества могли заниматься легкой и тяжелой атлетикой, гимнастикой, футболом, хоккеем, лаун-теннисом, крикетом и т.

д. Учредителями выступили присяжный поверенный Абрам Гиршевич Шершевский, присяжный поверенный Абрам Соломонович Альперин, доктор Соломон Яковлевич Зельцер, Лев Залманович Либенштейн, Яков Иосифович Тралевицкий.

18 октября 1918 года зарегистрирован Ростово-Нахичеванский-на-Дону союз взаимопомощи евреев-участников войны. Членами Союза могли быть как евреибывшие участники войны, так и находящиеся на военной службе, проживающие в Ростове и Нахичевани-на-Дону. Учредителями заявлены Мордухай Вульфович Бондарев, Яков-Исаак Иосифович Охнянский, Бенедикт Беркович Хлебопросов, Шолим Михелев Давыдов, Меер-Илья Ицыков Брахман, Ионна Аврумов Лейбов, Лев Генриевич Купчик.

1 ноября 1918 года зарегистрировали Ростовское-на-Дону культурно-просветительное общество сионистов евреев, учащихся в высших учебных заведениях, под названием «Геховер». Общество должно было распространять среди еврейской учащейся молодежи знания еврейской истории и культуры, составлять печатные работы о прошлом и настоящем Палестины и перспективах ее колонизации. Районом своей деятельности Общество обозначило всю территорию Всевеликого Войска Донского.

Учредителями Общества являлись студенты Варшавского (Донского) университета в Ростове Симха Нохумович Эйгес, Дебора Гершевна Лурьева, Авраам Шломович Бродский, Герц Шаевич Розет, Афроим Менделевич Ельянов, Ицхок Лейзерович Авиосор, Гирари Гершев-Ицкович Терло. На страницах этой книги нам еще предстоит встретиться с А.С. Бродским, ставшим известным хирургом.

7 января 1919 года зарегистрирован Союз «Цеире-Цион» в области Всевеликого Войска Донского, в Кубанской и Терской областях, в Ставропольской и Черноморской губерниях. Целью Союза провозглашалось желание способствовать созданию обеспеченного публичным правом еврейского национального центра в Палестине, способствовать повышению культурного уровня и экономического благосостояния еврейского населения. Учредителями Союза выступили Наум Аронович Карповский (Ростов), Бенцион Шлемов-Хаимов Окунь (Кременчуг), Залман Манев Завеса (Могилев), Грайним Нусинов Богуславский (Ростов), Веньямин Эльевич Мовшович (Новогрудск), Самуил Лейзеров Ноткович (Слоним), Яков Фалкович Ципельзон (Ростов).

19 января 1919 года зарегистрирована Ростовская-на-Дону еврейская культурная лига. Целью создания Лиги было распространение на Дону еврейской светской культуры, содействие строительству новой еврейской демократической школы и других просветительских учреждений, открытие библиотек, книгоиздательства, клуба, любительского театра, организация культурного фонда в память классиков еврейской литературы Менделе Мойхер-Сфорима, И.-Л.Переца, Шолом-Алейхема.

Учредили Лигу Шмария Иосифович Клейман, Исаак Вольфович Шмульбаум, Сруль Копелевич Койнарский, Марьям-Идес Борух-Мордуховна Бердичевская, ГиршАвраам Шломович Харьковский, Фроим Пейсахович Шпрах, Мошко Вольфович Рабинович.

20 апреля 1919 года перерегистрировало свой устав Ростовское-на-Дону Ссудно-сберегательное товарищество для евреев-ремесленников и мелких торговцев. Товарищество существовало с октября 1906 г., но вынуждено было изменить свой устав в соответствии с требованиями нового Положения о кооперативных товариществах от 20 марта 1917 года. Председателем Правления бессменно был вездесущий Семен Григорьевич (Сруль Копелевич) Койнарский, членами Правления – Яков Маркович Левков, Абрам Борисович Новодворский. Отцы-основатели решили активизировать свою работу и объявить 1919 г. еврейским ссудным годом.

2 июля 1919 года ростовский духовный раввин Иосель-Гильф Сроелевич Бермант, Арон Мовшевич Стукатер, Гершон-Нисон Гдальевич Каганов, Шахно Абрамович Израелит, Яков Шмеркович Лемко, Шолом Овсеевич Баранчик, Манус Моисеевич Окунев попытались зарегистрировать «Ростовское-на-Дону общество внепартийных евреев по укреплению религиозных начал в еврействе «Агудат Исроел» («Единение»), но им было отказано властями под предлогом того, что в уставе не предусмотрено ограничение возраста членов, а возможное участие несовершеннолетних и даже малолетних «недопустимо по основаниям ограниченности их гражданственности».

Ортодоксальная религиозная еврейская организация пришлась явно не по вкусу новым властям. Позже Общество с измененным уставом все же зарегистрировали.

5 ноября 1919 года было объявлено через газету «Приазовский край» об открытии в Ростове еврейского детского сада типа «Тарбут». Родители могли записать детей 5-7 лет в помещении училища И.-Г. Шершевского по Малому проспекту, 22.

7 декабря 1919 года была зарегистрирована еще одна еврейская организация «Ростовское-на-Дону общество помощи евреям-жертвам гражданской войны», объявившая своей целью организацию дешевых и бесплатных столовых, приютов для детей-сирот, общежитий для бездомных, лечебниц, амбулаторий, мастерских для изготовления белья, одежды и обуви, кредитных и кооперативных товариществ с выдачей ссуд, пособий деньгами и вещами. Учредителями Общества были Семен Григорьевич (Сруль Копелевич) Койнарский, Яков Маркович Левков, Моисей Семенович Яшунский, Мария Григорьевна Ротштейн, Менахем Яковлевич Яблоновский, Гессель Генделевич Функель, Яков Иосифович Трацевицкий.

Даже в эти смутные времена еврейская община смогла внести свой вклад в развитие культуры Донского края. Газеты пестрели объявлениями: «Гастроли Виктора Хенкина, Лидии Джонсон и К. Альперова в Малом театре (бывший театр «Буфф»), «Концерты на двух роялях Л.А. Барабейчика и В.Е. Фримана в зале городской Думы», «Концерт профессора Юлия Исерлис», «Свободный художник Горфман-Сабсович возобновила уроки музыки на рояле 25 августа 1919 г. Почтовая, 23», «Правительством утвержденные Музыкальные курсы профессора А.Б.Гиршова.

Дмитриевская улица, №112. Прием прошений и подробные условия приема по классам теории композиции, фортепиано, пения-соло, скрипки и виолончели ежедневно, кроме праздников, от 11 до 1 ч. и от 5 до 7 ч. вечера. Начало занятий 2-го сентября. Директор музыкальных курсов профессор А.Б. Гиршов». Заметка в газете «Приазовский край» 2(15) ноября 1919 г. «Вечера Виктора Хенкина»: «По независящим обстоятельствам, в виду внезапной реквизиции театра «Марс», вечера Виктора Хенкина переносятся на субботу, 2-е и воскресенье, 3-е ноября в театр при Управлении Владикавказской железной дороги (вход с Александровского сада)».

Заметка в рубрике «Театр и музыка» газеты «Приазовский край» 9 марта 1919 г. под названием «Еврейская оперетта»: «К ростовскому градоначальнику поступило заявление от директора киевских театров «Бергонье» и «Художественных миниатюр»

и ростовского театра «Арлекин» Г.С. Бунина о разрешении поставить в одном из местных театров 50 спектаклей еврейских оперетт. В своем заявлении г-н Бунин высказывает желание отчислять от сбора, помимо установленных 40% государственного и 10% городского налога, еще 10% в пользу тифозных больных, что составит ежедневно от 1000 до 1500 рублей». Стремление руководителей театров ввести в репертуар еврейские оперетты даже ценой дополнительных налоговых отчислений, свидетельствует о значительной коммерческой привлекательности этих постановок.

В апреле 1920 года в Ростове была открыта 1-я советская опера подотдела искусств Донского областного отдела народного образования с М.А. Бихтером в качестве главного дирижера и М.Ф. Гнесиным в качестве заведующего музыкальной частью.

В 1922 году она объединилась с Ростовским театром музыкальной комедии. В это же время Павел Вейсбрем основал и стал первым режиссером «Театральной мастерской». Этот юноша, недавний выпускник ростовской гимназии Н.П.Степанова, сумел оживить театральную жизнь Ростова. В 1921 г., благодаря ходатайству поэта Н.С.Гумилева, видевшего и оценившего по достоинству постановки молодого театра, нарком просвещения А.В.Луначарский перевел «Театральную мастерскую» в Петроград. Режиссер Вейсбрем много лет успешно работал в различных ленинградских театрах. В труппе «Театральной мастерской» хорошо проявил себя молодой актер Леонид Львович Синельников (р.1897), уроженец г. Зарайска. До 1917 года он играл в театрах Рязани, затем был призван в Красную Армию и служил во фронтовом театре. С апреля 1920 г. жил и работал в Ростове-на-Дону.

Трудной оказалась судьба актеров Еврейского драматического театра или, как они себя сами называли, Еврейской народной труппы. Собравшиеся вместе после освобождения Ростова от белых безработные еврейские актеры-профессионалы и актеры-любители решили создать национальную театральную труппу на кооперативных началах, и, зарегистрировавшись в органах власти, стали репетировать первый спектакль. Среди первых участников этого еврейского драмкружка были литовский подданный Арон-Гирш Мордухович Дудман (р.1898), польский подданный Моисей Хонович Боришанский (р.1893), Хаим Шабсович Имберг (р.1895), Лазарь Рахмильевич Ауэрбах (р.1891). Однако к тому времени на свет появился Донобнаробраз (Донской областной отдел народного образования). Новорожденный был убежден, что именно он через театральные спектакли должен нести знания в еврейские массы, а потому включил труппу в свое ведомство. Главным режиссером театра в мае 1920 г.

был Ипполитов-Андреев Н.И., помощниками режиссера – Фролов, затем Синицкий, которых вряд ли кто-нибудь мог заподозрить в принадлежности к евреям. Главным администратором – Лурье А.И, помощниками администратора и актерами – Г. Майский, А.Г.Бироста, заведующим труппой – Шпрах, суфлером – Х.Ш. Имберг, художником – Г. Канторович. Актеры: Л. Яковлев, А. Герб, Иоффе, Абрамсон, А. Кремер, Ф. Наумов, Е. Розенбаум, М. Хейфец, М. Бартинская, М. Бернард, Х. Вахлер, И. Савельева, Р. Шенгам, И. Швергольд, Ф. Шнейдман, Л. Ауэрбах, А. Дудман, Х. Шульман, Г. Славкина, С. Штейнзальц, Г. Огинский. Труппа репетировала пьесу «Айзик Шефтель», отремонтировала помещение театра-варьете «Марс», в чем им содействовали заведующий подотделом искусств П.С. Питум и заведующий театральной секцией А. Киселевский. Когда через месяц актерам не выплатили зарплату, они забеспокоились, на собрании избрали президиум и стали сбивчиво излагать факты в своих жалобах в инстанции: «Президиум Еврейской народной труппы, состоящей в ведении Евсекции при Донобнаробразе, совершенно не понимая причины создавшегося положения в деле существования самой труппы, что для последней в смысле ее существования, как национализированной труппы, является документально ясным и точно определенным, настоящим обращается к Вам, Коллегия Наробраза, со следующей докладной запиской». Смешав витиеватость слога дореволюционных присяжных стряпчих с советскими неологизмами, актеры и их председатель Президиума суфлер Х.Ш. Имберг сумели донести до нетерпеливого руководящего уха лишь свое сокращенное в духе времени название – «Евнартруппа». Из всех перечисленных участников Еврейской народной труппы в архиве остались следы только о Ф.П. Шпрахе.

Фроим Пейсахович Шпрах (р.1890), уроженец местечка Торчин Луцкого уезда Волынской губернии, получил высшее образование, специалист по еврейской литературе. В 1905 г. вступил в Бунд. В годы учебы в университете был интернирован в Австрии в связи с начавшейся I Мировой войной. В 1918-1919 гг. служил в эвакопункте Доно-Кубанского комитета Земсоюза. С 1920 года член РКП(б), заведующий подотделом нацменьшинств Донского областного отдела народного образования, инструктор и еврейский лектор с окладом 17850 руб. в месяц. Ему же доверили заведовать Еврейской народной труппой.

В 1917-1919 гг. Лев Константинович Волковицкий издавал в Ростове журнал «Сцена и экран» и сам был его активнейшим автором и редактором. В марте 1918 г.

в Ростове впервые за всю его историю был создан большой симфонический оркестр под управлением Григория Компанейца. В концертных залах с успехом выступал известный пианист, профессор Донской консерватории Леонид Александрович Барабейчик. Ростовчане одними из последних в России слышали игру блестящего пианиста Юлия Давидовича Исерлиса, уехавшего в 1922 г. в Лондон. Симфонический оркестр под управлением уже известного нам Льва Петровича Штейнберга, будущего дирижера Большого театра и народного артиста СССР, часто исполнял произведения С.И. Танеева.

Всей художественной жизнью в Ростове в тот период руководил уже знакомый нам комиссар зрелищ Семен Дунаевский. Группа музыкантов во главе с композитором М.Ф. Гнесиным на концертах в публичной библиотеке имени Н.А. Римского-Корсакова исполняла произведения Чайковского, Баха, Генделя. Солировали Е. Коган и К. Блок.

На роли М.Ф. Гнесина в распространении музыкальной культуры и совершенствовании музыкального образования на Дону следует остановиться особо. Михаил Фабианович Гнесин, уроженец Ростова, сын казенного раввина, стал одним из лучших учеников Н.А. Римского-Корсакова и А.К. Лядова в классе композиции Петербургской консерватории. Вернувшись в Ростов, он организовал первую в России музыкальную школу, ныне носящую его имя, первую в России городскую публичную музыкальную библиотеку, основал и возглавил Народную консерваторию, вел широкую музыкально-просветительскую и научную работу, читал публичные лекции, сочинял музыку, преподавал фортепиано в музыкальном училище. Известный пианист профессор С.И. Савшинский в статье «Встреча с Гнесиным» вспоминал о Ростове-наДону 1918 г.: «Мой приезд в Ростов совпал с важным событием в музыкальной жизни города: в нем открылась консерватория, и не одна, а две сразу: Донская, которую организовал один из старейших музыкальных деятелей Ростова, известный педагог М. Пресман, и консерватория Русского музыкального общества, возникшая на базе музыкального училища Ростова». Душой и фактическим руководителем этой второй консерватории был М.Ф. Гнесин. Кроме того, Гнесин после открытия Донского археологического института с 1 сентября 1918 г. работал профессором этого института, оставаясь профессором кафедры теории композиции и кафедры истории музыки Донской Советской консерватории, получая в 1920 г. на двух работах оклад около 40000 руб. в месяц. Этого хватало лишь на скромную жизнь в доме №35 по Среднему проспекту для семьи из трех человек с полуторогодовалым ребенком. 22 апреля 1920 г. Гнесину выдали удостоверение, что он является заведующим музыкальной (в удостоверении ошибочно написали «музейной») секцией подотдела искусства Донского областного отдела народного образования. А в конце следующего года ректор Донского археологического института А.И. Яцимирский уже сообщал в Подкомиссию по улучшению быта научных сотрудников, что из списка лиц, получающих академический паек, исключен преподаватель М.Ф. Гнесин, уехавший в продолжительную командировку. Гнесин решил повторно навестить Палестину. Однако в Донобнаробразе, как залог его возвращения, осталась секретарь дошкольного подотдела Мария Самойловна Гнесина.

Вместе с М.Ф. Гнесиным в Донском археологическом институте работали профессора А.М. Ладыженский, Б.А. Ландау и Я.В. Цыперович. Последний активно участвовал в жизни еврейской общины, и о нем стоит рассказать подробнее. Яков Владимирович Цыперович (литературный псевдоним «Я.В. Перович»), родился в 1874 году, в 1906 г. окончил Вольный университет в Брюсселе по специальности «История западно-европейской и русской литературы XIX и XX веков. Философия искусства. Искусство Западной Европы XIX века». В совершенстве владел французским, немецким и латинским языками. Преподавал в Народном университете имени А. Караваева в Екатеринославе. В январе 1921 г. переехал в Ростов-на-Дону.

Заведовал кафедрой русской и мировой литературы в Донском археологическом институте, вел занятия в двух литературных мастерских. Кроме того, заведовал лекционным Бюро и учебно-программным отделом Политпросвета, по договоренности с правлением Еврейской общины читал лекции по истории еврейской литературы и еврейского искусства. В отечественных и зарубежных журналах публиковал статьи по вопросам философии искусства, социологии искусства Западной Европы, философским проблемам в творчестве Достоевского.

К 1920 году были сформированы органы государственного управления художественной культурой: подотделы искусств с театральными, музыкальными и литературными секциями, секциями изобразительных искусств, кино-фотосекциями, секциями охраны памятников и множеством подсекций. Заведующим подотделом искусств в Ростове был назначен художник П.С. Питум, в Екатеринодаре – А. Герцман. К сотрудничеству были привлечены видные музыканты и организаторы культуры на Дону:

М. Гнесин, Н. Хейфец, Л. Штрайхер, Л. Каневский, М. Пресман, М. Бихтер, С. Штейнбух, Р. Каминский. В соседних районах Кубани стали широко известны любителям литературы имена С. Маршака и Б. Лемана, в Новороссийске – режиссера В. Вильнера, дирижера В. Вагнера, в Ставрополе – дирижера М. Шеффера.

В начале 1920 года после образования Донской области при отделах народного образования различных уровней были созданы подотделы национальных меньшинств с несколькими секциями, в том числе и еврейской. Аналогичные отделы существовали в областном и окружном комитетах РКП(б), руководивших политической и художественной работой среди определенных национальных меньшинств. Была создана еврейская народная музыкально-драматическая труппа, дававшая спектакли на идиш в Ростове. Народный хор при Донском областном отделе народного образования не имел национальной ориентации, но в нем подрабатывали местные евреи и евреи-беженцы разных возрастов и образования. Хорист получал мизерную зарплату в 6500 руб. или еще меньше по ставкам Рабиса. Некоторые имена этих хористов сохранились в архиве:

Герман Гертруда Ильинична, 1897 г.р., уроженка Ростова-на-Дону, окончила консерваторию по классу вокала.

Рысс Анна Борисовна, 1893 г.р., уроженка с. Кагальник Донской области, образование среднее, работала учительницей музыки.

Гурвич Анна Вениаминовна, 1904 г.р., уроженка г. Ковно, образование среднее, отец работает в синагоге.

Спектор Фроим Натанович, 1885 г.р., уроженец местечка Чечельник Подольской губернии, окончил музыкальное училище, работал учителем пения.

Липшиц Беньямин Иосифович, 1884 г.р., польский подданный, член Бунда, образование среднее.

Хамо Давид Яковлевич, 1906 г.р., беженец из Польши, школьник.

Хамо Елена Яковлевна, 1905 г.р., беженка из Польши, школьница.

Хамо Илья Назарович, 1899 г.р., беженец из г. Брест-Литовска Гродненской губернии.

Шварц Григорий Львович, 1911 г.р., беженец из г. Холма Люблинской губернии, школьник.

Шварц Густава Львовна, 1908 г.р., беженка из г. Холма Люблинской губернии, школьница.

Хаскина Нина Яковлевна, 1901 г.р., уроженка Екатеринославской губернии, образование среднее.

Баркан Исаак Хононович, 1886 г.р., уроженец Ростова-на-Дону, образование среднее.

О характере работы новых органов управления можно судить по сохранившимся протоколам заседания правления Еврейского рабочего клуба имени 3 Интернационала при Евсекции подотдела нацменьшинств Донского областного отдела народного образования. 9 января 1922 г. на заседании присутствовали завклубом, литовский подданный Исаак Моисеевич Салис, Лейбович и Пакус. Правление решило:

создать при драматической студии комитет для руководства работой кружка во главе с Рожанским, 13 января 1922 г. выпустить спектакль еврейской театральной труппы, поручить Басс и Лейбовичу создать политстудию, а Салису – «достать необходимые электрические лампочки» для освещения клуба. Отсутствующих без уважительных причин на заседаниях членов правления впредь штрафовать в 1-й раз на 25000 руб., во 2-й раз – на 50000 руб., а затем исключать из членов правления. На заседании января 1922 г. решено пригласить руководить драмкружком Лищина с зарплатой по 9-му разряду «исключительно деньгами» и назначить сторожу оклад в 600000 руб. в месяц.



Отдел нацменьшинств или Совнацмен, как тогда часто писали, и в частности его еврейский подотдел, вершил всеми общинными делами. 16 августа 1922 г. общественный раввин З. Гольденберг написал заявление в Совнацмен о желании еврейской общины открыть школу 1-й и 2-й ступени для еврейских детей-сирот обоих полов.

Выделение здания, содержание и обеспечение всем необходимым новой школы община брала на себя. Контроль за содержанием программ обучения предлагалось оставить за Донобнаробразом. Ответа на эту просьбу раввин так и не получил.

Впрочем, ему следовало подумать и о сохранении самой общины. В первом полугодии 1922 г. отдел нацменьшинств Донского областного отдела народного образования принудил представить к перерегистрации Уставы Союза южно-русских колонистов и граждан германской расы, Нахичеванской-на-Дону армянской, Ростовских-на-Дону эллинской и еврейской общин. В качестве учредителей Устав Ростовской-на-Дону Еврейской общины подали для утверждения и регистрации 1 октября 1922 г. присяжный поверенный, народный судья по делам несовершеннолетних, домовладелец Гилель Давидович Гутерман, учитель, общественный раввин, военный курсант (?) Зиновий Григорьевич Гольденберг, врач Моисей Исаакович Коган, председатель Трудовой артели и Санитарного бюро Яков Владимирович Вульфман, портной Липа Ехильевич Туркин, ремесленник-часовщик Гесель Генделевич Функель, служащий Павел Исаакович Бебчук, портной Абрам Адольфович Хаскин, школьный учитель Исаак Григорьевич Шершевский и врач Аркадий Осипович Лихтенштейн.

И все-таки еврейские дети-сироты получили крышу над головой. В здании на улице Пушкинской №209 организовали Детдом №16 с начальным образованием на идиш и русском. Среди 50 детей, оставшихся без родителей, было довольно много братьев и сестер: Борух и Пиня Зельцер, Лия и Борух Файнштейн, Янкель и Мотл Ципкин, Абрам, Израиль, Яков и Борух Роясинский, Полина и Анна Карливская, Рая и Соня Шапиро, Буся и Соня Нирман, Фейга и Бася Элькин, Буся, Фаня и Кейля Гусорская. В отчете администрации Детского дома Совнацмену сказано, что дети 13-15 лет ежедневно «отправляются на работу». «Некоторые работают в швейной мастерской Наробраза, некоторые в Автокурсах, а некоторые в частных мастерских». Заведующим детдомом был Моисей Абрамович Штейн. Воспитателями работали Михаил Даниилович Ошеров, Рахиль Ароновна Горанова. Мальчики и девочки имели по одной отдельной спальне. Еврейская община купила всем детям обувь и пальто.

К 1923 году уже достаточно многочисленной стала Ростовская областная организация профсоюза работников искусства (Рабис). В пяти ее секциях были представлены и евреи. Например, в секции сценических деятелей из 868 членов – евреев, в музыкальной секции из 818 членов – 262 еврея, в секции кино из членов – 52 еврея, в секции художников из 133 членов – 37 евреев, в секции цирка из 100 членов – 14 евреев. Среди членов Рабис мелькали уже знакомые нам имена композитора Д.Я. Покрасса, пианистки И.Д. Ханцын, певицы Е.Г. Маршад-Пресман, художника Б.М. Шатцмана, театрального художника П.С. Питума, директора театра имени М. Горького, молодого театроведа, уроженца Петербурга, но литовского подданного, Сигизмунда Марковича Иссерлина и других. В феврале-сентябре 1923 г.





Донской областной отдел Всероссийского совета работников искусств вел, к сожалению, не сохранившуюся в архиве, переписку с Еврейской музкомедией.

Как известно, атмосферу времени лучше всего передает газетная хроника.

Газеты тех лет доносят до нас забытые имена, идеи, факты. Вот, например, о чем писала газета «Советский Юг» в январе-феврале 1921 г.

12 января. Заметка «Кого и за что карает Советская власть»: «В числе белогвардейцев, убийц и дезертиров постановлением коллегии Донской Чрезвычайной Комиссии приговорен к высшей мере наказания Флейшман Григорий за хищение проездных бланков. Приговор приведен в исполнение».

Извещение: «Горрайкомпарт предлагает явиться 12 января с 10 до 12 часов дня всем секретарям ком.ячеек РКП(б) городского района в помещение комитета для получения надлежащих инструкций по партработе: в случае неявки в указанные часы вы будете отвечать по всем строгостям партийной дисциплины». Среди 61 фамилии секретарей ячеек есть и еврейские: Кирзнер, Гинзбург, Кузминер. В конце извещения традиционное заклинание: « Явка обязательна и безоговорочно точная».

13 января. Извещение: «В пятницу 14 января 1921 г. в 8 часов вечера в помещении еврейского рабочего клуба состоится митинг-концерт для всей еврейской рабочей молодежи. Вход свободный».

15 января. «Донком Р.К.П. предлагает всем коммунистам: армянам, мусульманам, полякам, латышам, литовцам и евреям в порядке партийной дисциплины зарегистрироваться до 20 января включительно в Подотделе национальных меньшинств».

16 января. Извещение: «В здании отдела юстиции состоится лекция на тему:

«Пролетарское право и советский суд». В прениях примут участие т.т. Ляндау, Гилерсон и др».

«Донком Р.К.П. г. Ростова объявляет прикрепленными к Нахичеванскому району на период предвыборной кампании в горсовет следующих товарищей:... Машталлера..., Гуревича..., Кирзнера..., Гинзбург..., Льва... Всем вышеуказанным товарищам безотговорочно явиться в Нахичеванский партийный комитет в понедельник, 17 января, в 10 часов утра».

18 января. Заметка «Конференция сантроек»: «19 января в помещении клуба Роствида созывается конференция сантроек, главврачей лазаретов и всех врачей и команд Ростово-Нахичеванского гарнизона. Повестка дня: сан.состояние гарнизона и «День Красной казармы», д-р Гринфельд, санпросветработа и «День Красной казармы», д-р Сегал».

«12 января в вагоне на ст. Ростов, Екатерининской ж. д. обнаружен труп молодого человека. По документам – агент транспортного центрального управления т.

Тульчинский Яков. Из письма, найденного при нем, видно, что у него есть родственники в Ростове, которых уголовно-розыскное отделение просит явиться на ст. Ростов в уголовно-розыскное отделение».

22 января. Извещение: «Евсекция Р.К.П. уведомляет делегатов широкой беспартийной конференции, что открытие конференции состоится не в 5 часов вечера, а в 12 часов дня 22 января 1921 г».

25 января. «В Ростово-Нахичеванском гарнизоне объявлен «День Красной казармы». В связи с этим председателем особой комиссии по проведению «Дня Красной казармы» т. Виценовским и гарнизонным врачом т. Гринфельдом издан приказ по гарнизону: с 25 января приступить к мытью в банях красноармейцев, причем части, расположенные в г. Нахичевани, пользуются баней б. Шмарца».

26 января. «В еврейском рабочем клубе (Московская, 75) будет прочитана «живая газета» на тему «Совет рабочих депутатов». После газеты концерт. Начало в 8 часов вечера. Вход свободный».

«Донком РКП(б) в порядке партийной дисциплины предлагает нижепоименованным т.т., входящим в число мобилизуемых для проведения двухнедельников по укреплению партии, явиться в среду, 26 января, в 3 часа дня в помещение Донкома:

... Пикман, Фридман..., Миникс..., Баткин..., Склярский..., Лившиц..., Израильский..».

28 января. «Донком РКП(б) в порядке партийной дисциплины предлагает явиться следующим т.т.:... Мельцезону А...., Берковскому Л...., Файну Г...., Розинуму..., Кузьминеру... Поименованные товарищи мобилизуются на работу по проведению двухнедельников по укреплению партии».

«Донком РКП(б) объявляет выговор неявившимся 16 января мобилизованным на «двухнедельник по укреплению партии» тов. Пикману, Фридману, Склярскому и предлагает поименованным товарищам явиться в пятницу 28 января в распоряжение комиссии по двухнедельнику».

29 января. В новый состав Донбюро одним из пяти членов избран Хаит.

«Дополнительно предлагается явиться мобилизованным на работу по проведению двухнедельника укрепления партии т.т.... Готлоберу, Кирзнеру..., Рошаль..».

30 января. «В Ростове состоялась широкая рабочая еврейская конференция, прошедшая с большим оживлением. Присутствовало 47 делегатов, представлявших 533 фабрично-заводских рабочих и 97 советских служащих. Из числа делегатов беспартийных, 18 коммунистов, 3 бундовца, 3 поалей-циониста, 1 с.-д. Принята резолюция по докладу о деятельности евсекции Наробраза. Высказан протест жилотделу против отношения к еврейским детским учреждениям, в частности, против выселения еврейского детского сада из своего помещения. Прозвучал призыв к борьбе с разного рода духовными учебными заведениями, к прекращению субсидирования Наробразом еврейского древнего театра, созданного еврейской буржуазией в целях проведения старой сионистской агитации».

4 февраля. «В еврейском рабочем клубе имени 3 Интернационала (Московская, 75) состоится большой литературно-музыкальный вечер, посвященный еврейским рабочим кожзавода б. «Танаис». Докладчики Л.Гинзбург и Ширах. Участвует драматический кружок клуба».

«Утеряны удостоверения личности с фотографическими карточками, выданные Особым отделом Кавфронта на имя сотрудниц Военно-Цензурного отделения Кавфронта Ольги Клейман и Владовской-Хаскиной, и постоянный пропуск на имя последней».

5 февраля. Секретарь Донисполкома Израильский. Секретарь Ревсовтрударма В. Зеликман. Предкавбюро ВЦСПС Гинзбург. В Донском Областном Революционном Трибунале защитниками выступали Шик и Гилерсон.

6 февраля. Опубликован новый список мобилизованных Донкомом РКП(б) на партийный двухнедельник, среди которых Телезнер, Эленбаум, Баткин, Гуревич, Левин, Перельмутер, Израилевич, Фридман, Аронсон, Фрумкин, Ленский-Ротман, Артштейн, Натансон, Каплан.

Заметка «Характерное дело»: «На заседании Ревтрибунала Владикавказской ж. д. и Доно-Кубанского водного транспорта заслушано дело Гликмана, признанного виновным в упущении по службе, выразившемся в том, что он, нуждаясь в таре для выгрузки зерна, не использовал всех средств для получения тары, обращаясь в другие организации, минуя Совнархоз, в то время, когда тара находилась в Совнархозе: вследствие этого вагоны были несвоевременно разгружены. Гликману приговором Ревтрибунала объявлен строгий выговор».

9 февраля. На заседании Ревсовтрударма заслушан доклад т. Рубин о положении в Грушевском каменноугольном районе, доклад т. Кирзнера о жилищном вопросе в Ростове и Нахичевани-на-Дону, доклад т. Гинзбурга о премировании Кавказской Армии Труда, доклад т. Беленького об организации продовольственного снабжения воинских частей Кавтрудармии, рабочих нефтяных промыслов и ударных предприятий, расположенных в бывшей Терской области.

10 февраля. Донком РКП(б) назначил лекторами в районные партшколы Германа, Израилевича, Фрумкина, Каплана, Гуревича, Машталлера. ВРИД Начмоботдела Доноблвоенкомата Миллер. Председатель окружного военного совещания, окружной военком Резник. Военный Руководитель Ростовского-на-Дону округа Тринкель. Секретарь ДСПС Артштейн. Уполномоченный комиссии по проведению двухнедельника просвещения Тодрес.

11 февраля. «В еврейском рабочем клубе им. 3 Интернационала (Московская, 75) состоится концертный вечер, посвященный евреям-кожевенникам завода б.

«Танаис».

13 февраля. Конференция еврейской беспартийной рабочей молодежи г. Ростова по докладу о культурной работе приняла резолюцию об усилении привлечения еврейской молодежи к культурным начинаниям евсекции Наробраза.

15 февраля. Донпродкомиссар Миллер объехал ряд волостей в Донецком округе.

Результаты посещения округа уже сказываются. Вместо 3-4 тысяч пудов хлеба с 1-го по 6-е февраля ссыпано Донецким округом 32328 пудов.

К проведению перерегистрации и чистки партячеек в районах привлечены Мельбарт, Межеритский, Фалькнер, Хаит, Эрглис, И.Вайнтрауб, Айзин, Райх, Танхилевич.

16 февраля. Разыскивается бежавший сотрудник для поручений Упрснаба ВНУС Кавфронта Рабинович Григорий Гаврилович, обвиняемый в преступлении по должности и даче взятки. Уполнаркомпрод Фрумкин телеграфирует из Москвы об увеличении поставок продовольствия.

17 февраля. Студенты Донского университета пишут о холоде и заброшенности, царящих в нем, и приводят слова проф. Ладыженского: «Профессура, как моль, проедает последние жилетки». Некоторые называют любимого профессора «застуженным деятелем науки».

«Члены ж. д. Отряда особого назначения Ростовского узла, не посещавшие занятия по воскресеньям, и среди них Гуревич А.А., могут быть наказаны вплоть до исключения из партии». Заведующий отделом Наробраза М.Гуревич.

Подписан приказ Донкомтруда о мобилизации врачей, среди которых Булацель, Митлин, Брохис, Каган, Мокрович, Гублер, Иоффе, Мордухович, Копшицер, Марголина, Лихтер, Штейн, Рафаловский, Глеккель, Шейвайн, Гольдина, Бушевская.

Электротехническая секция при КНТК организует лекции т. Неймана О.В. «План ГОЭЛРО и конкретное исполнение его на Юго-Востоке», т. Баткина И.И. «Электротехника в домашнем хозяйстве».

25 февраля. Извещение: «В еврейском рабочем клубе (Московская, 75) состоится лекция на еврейском языке сотрудника Кавбюро ВЦСПС тов. Л. Гинзбурга на тему:

«Значение профсоюзов в нашем экономическом строительстве».

Газетные страницы более чем восьмидесятилетней давности запечатлели для нас момент рождения советской бюрократии. Особо бросается в глаза ее доведенная до абсурда страсть к развертыванию всяческих кампаний. Словно со страниц сатирического романа И.Ильфа и Е.Петрова сошли многомесячная история «двухнедельника по укреплению партии», плавно перешедшего в «двухнедельник просвещения», Ревтрибунал, приговоривший нерадивого хозяйственника к... строгому выговору. Однако далеко не все сообщения могут вызвать у нас улыбк – ЧК, без суда расстреливающая человека за хищение проездных билетов, – это уже страшно.

Требуют пояснения забытые ныне названия еврейских партий и организаций, еще существовавших в первые годы советской власти. В 1918 году в составе Наркомата по делам национальностей существовал Центральный комиссариат по еврейским национальным делам наряду с другими комиссариатами национальных меньшинств. Параллельно была образована еврейская коммунистическая секция РКП(б) – Евсекция, имевшая свои отделения во многих областных центрах. Среди сохранившихся имен сотрудников Евсекции Донобнаробраза фигурируют Арон Иосифович Почтарев (р.1895) и Исаак Матвеевич Каминкер (р.1887). Руководство Евсекции успешно проводило линию партии на всемерное распространение коммунистической идеологии в еврейских массах, боролось с религиозными предрассудками и всем, что олицетворяло религию: синагогами, раввинами, хедерами, религиозными обрядами и праздниками, древнееврейским языком. Отголоски этой борьбы слышны в призывах представителей рабочих на еврейской конференции в Ростове к закрытию духовных учебных заведений, прекращению финансирования театральных спектаклей на иврите, способствующих проведению замаскированной сионистской пропаганды. Правда, в начале 20-х годов инакомыслие еще не подавлялось так жестоко и эффективно, как в последующие десятилетия, и на конференции были представлены делегаты от еврейских партий. Наиболее известная из них Бунд – еврейская социалистическая рабочая партия, основанная на марксистской идеологии, солидаризировалась с меньшевиками по вопросу национально-культурной автономии. После ликвидации Бунда многие бывшие его члены были репрессированы. «Поалей-Цион» – сионистское рабочее движение социалистической ориентации. Немногочисленных членов этой партии в СССР также ожидали тюрьмы, лагеря и расстрелы. Попали под сталинский бульдозер и бывшие ревнители генеральной линии из Евсекции. Коснулись ли репрессии Почтарева Арона Иосифовича неизвестно, но его сестра Почтарева Рахиль Иосифовна, равно как и ее муж Шпильрейн Исаак Нафтулович, оба ученые-психотехники, долго чувствовали тяжелую руку НКВД.

Коротая газетная информация о почти сказочном увеличении в 10 раз поступлений зерна из Донецкого округа после визита туда продкомиссара Миллера и упоминание телеграммы уполнаркомпрода Фрумкина с требованием увеличения поставок продовольствия дают нам повод подробнее остановиться на этих вопросах.

В 1920 году на территории ОВД была образована Донская область, северовосточную ее часть передали в состав Царицынской, а земли на юго-западе – в состав Донецкой губерний. К 1921 году Донская область должна была выполнить план поставок продовольствия из урожая прошлого года в размере 20 млн. пудов или 320 тысяч тонн зерна. Уполномоченный Наркомата продовольствия на Юго-Востоке России, заместитель наркома продовольствия РСФСР, член Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) Моисей Ильич Фрумкин, выполняя прямые указания В.И. Ленина, требовал ежедневной отправки в Москву и Петроград 200 вагонов продовольствия с Северного Кавказа. Для выполнения продразверстки было сформировано более 20 продотрядов общей численностью около 500 человек. Такое большое количество желающих участвовать в изъятии продовольствия у крестьян объясняется просто:

половина хлеба, отнятого у крестьян, оставалась в распоряжении Наркомата продовольствия, вторая половина хлеба распределялась руководством организации, из сотрудников которой был создан продотряд. Засуха 1921 года, нехватка рабочих рук и тягловой силы, неурожай и постоянное ограбление крестьянства привели к массовому голоду в 25 губерниях страны, в том числе и на Дону. Крестьяне сопротивлялись санкционированному властями ограблению. Например, в 1921 году в станице Заплавской убиты члены продотряда, среди которых был К. Гиршфельд. Убитых похоронили в братской могиле в Новочеркасске, рядом с памятником атаману Платову. Все это напоминает картину, описанную Эдуардом Багрицким в поэме «Дума про Опанаса»:

И гибель самого Когана в плену у махновцев:

Справедливости ради, надо отметить, что и в дореволюционные годы урожай в ОВД колебался в значительных пределах. Если в 1906 году было собрано около млн. четвертей или 1,04 млн. тонн зерна, то в 1909 году урожай вырос почти до млн. четвертей или 4,03 млн. тонн. Замечено, что падение урожая и падение рождаемости совпадает со временем революционной смуты в стране. Несмотря на создание специальных организаций для помощи голодающим и участие в этом миссии крупной американской благотворительной организации «АРА» во главе с полковником Хаскелем, последствия голода были страшными. Вот, например, каким предстает это время в дневниковых записях из романа А.Б. Мариенгофа «Циники»:

«В Коллегии Продовольственного Отдела Московского Совета заслушан доклад доктора Воскресенского о результатах по выпечке хлеба из гнилого картофеля».

«Тифозники валяются в больничных коридорах, ожидая очереди на койки. Вши именуются врагами революции».

«За заставы Москвы ежедневно тянутся вереницами ломовые, везущие гробы.

Все это покойники, которых родственники везут хоронить в деревню, так как на городских кладбищах, за отсутствием достаточного числа могильщиков, нельзя дождаться очереди».

«Сегодня по купону №21 продовольственной карточки выдают спички – по одной коробке на человека».

«Бездорожье, засуха первой половины лета выжгли озимые, яровые, огороды и покосы от Астрахани до Вятки».

«Саранча, горячий ветер погубили позднее просо. Поздние бахчи запекло.

Арбузы заварились (Донской округ)».

«Неурожай распространился на все хлебные злаки».

«Про сенокос не приходится говорить – щипнуть нечего».

«Земля высохла и отвердела, напоминает паркет. Недосожженное пожирает саранча».

«Крестьяне стали есть сусликов».

«Жолуди уже считаются предметом роскоши. Из липовых листьев пекут пироги.

В Прикамье употребляют в пищу особый сорт глины. В Царицынской губернии питаются травой, которую раньше ели только верблюды».

«Людоедство и трупоедство принимает массовые размеры («Правда»)».

«Выпал снег, покрывший последние источники питания голодных».

В органе ЦК Последгола ВЦИК (была и такая организация!) журнале с опережающим события названием «После голода» в №1 за декабрь 1922 года была помещена статья «Деятельность заграничных организаций помощи России (в октябре и ноябре 1922 года)», где приводились данные и о благотворительной помощи различных еврейских международных организаций. В частности, об участии организации «Джойнт» писалось: «В основную задачу помощи России «Джойнт» ставит поднятие производительности России, а также восстановление сельского хозяйства.

Для этой цели «Джойнт» ассигнует следующие суммы: 1) организация кредитных банков и заемных касс – 250000 долларов; 2) закупка тракторов и земледельческих орудий – 150000 долларов; 3) закупка семенного зерна и рабочего скота – долларов; 4) организация агрономических школ – 15000 долларов; 5) различные земледельческие работы – 75000 долларов; 6) профессиональное образование – 200000 долларов: 7) помощь переселенцам – 250000 долларов; 8) отопление детских и других учреждений – 200000 долларов. Итого: 1440000 долларов». Кроме того, в статье упоминался Ближневосточный комитет «Ниир Ист Релиф», который решил взять на свое иждивение 25000 сирот на Кавказе, предоставить им продовольствие, одежду, медикаменты, возможность обучения грамоте, ремеслам и сельскому хозяйству, закупить, снабдить запчастями и содействовать бесперебойной работе 22 тракторов, 24 двуконных плугов, 15 одноконных плугов, 24 огородных сеялок, механических мотыг общей стоимостью 50000 долларов, а также 4 уже поставленных электростанций.

Ростовским научным работникам и преподавателям вузов приходилось надеяться не на «ДЖОЙНТ», а на Юго-Восточную Комиссию по улучшению быта ученых.

Архивные папки «ЮВКубу» хранят анкеты, списки нуждающихся, заявления, ходатайства и прошения о помощи, ставшие приметой времени и ценными для нас автографами многих известных ученых. Приведем лишь некоторые из них, соответствующие теме нашей книги. Анкета 1922 года: «Жолков Александр Самуилович (р.1868), доктор медицины Фрейбурского университета в 1893 г., врачебный диплом в России получил в 1894 г. в Юрьевском университете. Служил в военных лазаретах. В 1894 г.

некоторое время работал в клиниках Венского университета, в 1899 г. и 1904 г. – в клиниках Берлинского университета, в 1910 г. – в клиниках Гейдельбергского университета. Имеет около 10 печатных работ. Нуждается в предоставлении академического продовольственного пайка». Ходатайствовали об академическом пайке также преподаватели медфака Донского университета Осиновский Н.И. и Донской советской консерватории – Хейфец Н.З. и Турецкий И.В. В списках на получение академического обеспечения в 1923 году значились по медицинскому факультету Донского университета Левинштейн (педиатрия), Плитас (офтальмология), Тинкер (терапия), Шер (патанатомия), Сабсович (терапия), Зимонт (хирургия). Своей очереди на получение посылок АРА ждали Борух Абрамович Коган, Александра Григорьевна Ашкинази, София Дмитриевна Шер, Соломон Исаакович Зельцер, Наум Соломонович Шейнкер, Натан Абрамович Гуревич. Из-за нехватки продуктов пайки постоянно урезались. В письме Донпродкому ЮВКубу даже дала согласие на получение рогатого скота взамен недостающей части мяса. Однако количество заявлений не уменьшалось. Только в феврале-марте 1923 года заявления о получении льгот (дополнительной жилплощади, снижения оплаты коммунальных услуг, академического пайка) и выдаче удостоверений члена ЮВКубу написали ординатор клиники душевных болезней В.В. Браиловский, ординаторы клиники факультетской хирургии З.М. Митлин и А.С. Бродский, ординатор клиники госпитальной хирургии А.Б. Френкель, ординатор клиники госпитальной терапии Д.М. Вилянский, ординатор клиники факультетской терапии С.М. Рысс, ординатор кафедры пропедевтики И.М. Шпунтов.

преподаватели кафедры госпитальной хирургии Д.И. Зимонт и кафедры нервных болезней и психиатрии П.И. Эмдин, которому было трудно обеспечить семью с тремя детьми и стариками-родителями. Оставил о себе память заявлением и анкетой муж знаменитого психиатра и психоаналитика Сабины Шпильрейн – аспирант П.Н. Шефтель: «Шефтель Павел Наумович, родился в Киеве в 1881 г., работал ординатором в госпитале эвакоприемника Киева, а с 1922 г. на клинико-госпитальной работе». В августе 1923 года заведующий кафедрой международного права Донского университета Александр Михайлович Ладыженский написал прошение в ЮВКубу о выделении 6 червонцев в счет частичного покрытия расходов на лечение брюшного тифа в больнице Харькова у жены Натальи Дмитриевны и получил их. В декабре 1923 г.

по его заявлению были выделены путевки в Кисловодск для лечения жены и дочери Веры. Об одном из этих просителей – педиатре Н.И. Осиновском сохранил добрую память известный партийно-государственный деятель Анастас Иванович Микоян. В своих воспоминаниях, опубликованных под названием «В начале двадцатых…», он рассказывает как осенью 1923 г. его тяжело заболевшего дизентерией годовалого сынишку Степана счел безнадежным известный ростовский врач Григорий Маркович Мерейнис (в книге ошибочно названный профессором Меренесом). И только молодому тогда Осиновскому удалось спасти ребенка. Правда, по каким-то зигзагам человеческой логики большая часть благодарности досталась не Осиновскому, а школьному приятелю Микояна – Саркисяну, пригласившему этого врача к больному ребенку. Жена Микояна, Ашхен, «до конца своей жизни… с благодарностью вспоминала его».

В марте 1921 года на X съезд партии от Донской областной организации РКП(б) были делегированы с правом решающего голоса А.М. Гинзбург, с совещательным голосом – В.М. Гурвич. На съезде было принято решение о замене продразверстки натуральным налогом. В 1922 году Ростов посетил Л.Д. Троцкий, председатель Реввоенсовета Республики, второй после В.И. Ленина человек в партии и государстве.

Он выступил с зажигательными речами перед рабочими ДГТФ им. Розы Люксембург, солдатами Ростово-Нахичеванского гарнизона, железнодорожниками. Местные газеты молниеносно растиражировали портрет Троцкого, выступающего в железнодорожных мастерских, работы А. Воронецкого. Можно представить себе удивление ростовских обывателей еще помнивших хлесткие карикатуры того же художника Воронецкого в газете «Приазовский край» 1919 года, изображавшие бегство загримированных вождей большевиков из столицы. Газетные славословия свидетельствовали, скорее всего, не о всеобщем обожании вождя, а о том, в чьих руках теперь реальная власть над средствами массовой информации. В 1918 г. та же газета «Приазовский край» в статье «Главари большевизма (Ленин и Троцкий)» давала совсем иную характеристику Л.Д. Троцкому: «Оратор талантливый и блестящий, он оставляет своими речами впечатление фейерверка. Если Ленин – фанатик, хотя и морально неразборчивый человек, то Троцкий – тип демагога, еще менее стесняющегося в средствах».

Тем не менее, большевикам, даже в годы нищеты и разрухи, удавалось создавать возвышенно-героический образ своих вождей, ведущих обездоленные массы от победы к победе, в чем им немало способствовали талантливые еврейские поэты и композиторы. До настоящего времени, например, популярен среди людей старшего поколения марш Самуила Покрасса на слова Павла Григорьева (Павла Григорьевича Горинштейна) «Красная Армия всех сильней», припев которого в первозданном виде звучал так:

Л.Д. Троцкого на пути к Ростову опередила молодая семья Мандельштамов:

поэт Осип Эмильевич, тогда еще просто Осип или Иосиф, и его жена Надежда Яковлевна (урожденная Хазина). Крайняя нужда заставляла их искать заработки в разных городах, где поэт выступал с чтением своих стихов, печатался в местных газетах. В Ростов Мандельштам приехал из Грузии в середине января 1922 г. совсем удрученным. В поезде у него украли шубу, а зима в тот год была суровой. В местной газете «Советский Юг» ему за короткое время удалось опубликовать очерки «Батум» и «Шуба», статьи «Кое-что о грузинском искусстве», «Кровавая мистерия 9-го января», «Письмо о русской поэзии». Кроме того, он напечатал в «Обозрении театров г.г. Ростова и Нахичевани-н/Д» свое стихотворение «Театральный разъезд»

и хвалебную рецензию на увиденный спектакль Театра миниатюр «Гротеск», созданного в Ростове популярным эстрадным режиссером и конферансье Алексеем Григорьевичем Алексеевым (Лифшицем) при участии другого известного эстрадного и театрального актера В. Хенкина. Поэту удалось заработать достаточно денег. Только выступление в зале бывшего гастронома на углу Дмитриевской улицы и Николаевского переулка (ныне угол ул. Шаумяна и пер. Семашко) вознаградило его рублей. 5 февраля 1922 года поэт вместе с женой, в новой шубе сел в отдельный салон-вагон, предоставленный известному харьковскому хирургу-онкологу, профессору Николаю Петровичу Тринклеру, приглашенному в Ростов к какому-то местному начальнику. Настроение у Мандельштама в тепле и сытости должно было быть хорошим, но тем загадочнее звучат строки стихотворения, написанного в вагоне:

Я все отдам за жизнь – мне так нужна заботаИ спичка серная меня б согреть могла.

В этих строчках тоска и тяжелые предчувствия, так невяжущиеся с внешне благополучно складывающимися обстоятельствами. А 7 февраля он уже выступал в Харькове на вечере памяти А. Блока. Только в конце марта чета Мандельштамов, наконец, вернулась в Москву.

РЕПРЕССИИ – ДОСТАТОЧНЫЙ ПОВОД К ЕВРЕЙСКОЙ ДЕПРЕССИИ
7 июля 1924 года на еврейском кладбище похоронили одного из членов известной ростовской купеческой семьи Рысса Залмана Иделевича, но в те дни подобное событие уже не представляло общественного интереса. В 1927 году в Таганроге умер адвокат, видный деятель сионистского движения Арнольд Зайденман, что тоже не вызвало никакой видимой реакции прессы. Единственный источник массовой информации теперь брал свое начало в руководящих партийных кабинетах. В марте 1924 года в Ростове состоялась 9-я Донская областная конференция РКП(б), избравшая Донской областной комитет партии, куда вошли Халамейзер, Гофман, Хасман. Халамейзер уже был в числе делегатов VIII съезда РКП(б) в 1919 г. На XIV съезд партии в декабре 1925 года в составе делегатов от Донской окружной партийной организации в Москву поехал З.М. Беленький. Захар Беленький считался опытным партийным и профсоюзным работником и был прислан из Москвы в 1922 г.
для замены председателя Юго-Восточного бюро профсоюзов и члена Юго-Восточного бюро ЦК партии Сенюшкина. Семьи Беленького и Микояна жили в бывшем купеческом одноэтажном доме из четырех комнат.

Отъезд партийного руководства обычно нисколько не снижал накала агитационно-массовой работы. С 1925 года в Ростове велось регулярное радиовещание под руководством начальника бюро связи Глянерта. Первым ростовским радиодиктором стал Александр Гербстман, выпускник университета, будущий филолог, литературовед, писатель и шахматный композитор. К пятилетию Красной Армии газета «Советский Юг» 23 февраля 1923 г.

напечатала портреты ее вождей – Троцкого и Каменева, приказ по гарнизону г. Ростова-на-Дону коменданта города Шнитмана и заметки, посвященные бывшему командиру 421 полка 8 дивизии 12 армии, безногому инвалиду гражданской войны С.Г. Факторовичу, бывшему командиру бронепоезда на Кавказском фронте, дважды награжденному орденом Красного Знамени, Илье Давидовичу Ротштейну, бывшему комиссару 3 бригады 50 Таманской стрелковой дивизии Стамблеру, награжденному орденом Красного Знамени. В разделе объявлений газета извещала читателей о концерте 31 января 1923 года в Государственном музыкальном практическом институте (бывшая Консерватория, ул. Садовая, 83) известного пианиста Владимира Горовица, начавшихся в Театре миниатюр «Скоморох» (ул. Садовая, 51, угол Таганрогского проспекта) гастролях известных исполнителей танго, тустепов, американских и английских танцев Нонны Че и Дарова (они надеялись обмануть народ своими псевдонимами!), экстренном (!) симфоническом концерте в помещении кино «Колизей» симфонического оркестра под управлением Н.З. Хейфеца, при участии скрипача Натана Мильштейна, концерте 4 января 1923 г.
в зале Государственного музыкального практического института петроградской пианистки Изы Ханцин (раньше ее фамилия писалась «Ханцын»).

Иллюстрированный еженедельник «Трудовой Дон» в №2 за 1923 год поместил фото с подписью: «Погибший на посту: Л.П. Бернштейн. Уполномоченный Наркомздрава на Ю.-В. (скончался 4 февраля от сыпного тифа во время служебной командировки по краю)». В этом же номере еженедельника опубликован фельетон «По миниатюрам», разоблачающий буржуазно-мещанский характер спектаклей Театра миниатюр в Ростове: «Ростовские миниатюры – это богадельня для одряхлевшего, для беззубого, шамкающего, буржуазного искусства. Сюда собираются ИХНИЕ актеры, ИХНИЕ зрители, ИХНИЕ авторы на последнее свое рандеву». Под фельетоном – карикатура на директора Театра миниатюр А. Швейцера, возможно, отца известного ростовского актера Ильи Аркадьевича Швейцера. В следующем номере к пятилетию Красной Армии еженедельник «Трудовой Дон» на первой странице под шапкой «Вождь Красной Армии» дал портрет Л.Д. Троцкого с подписью: «Председатель Реввоенсовета Республики и Наркомвоен тов. Л.Д. Троцкий». На второй странице под шапкой «Вожди Красной Армии» снова фотографии Троцкого, выступающего перед красноармейцами, отправляющимися в бой против Чехо-Словаков (1918) и стоящего с главнокомандующим вооруженными силами РСФСР И.И. Вацетисом у поезда на ст. Казань.

Весной 1923 года Ростов посетил Карл Бернгардович Радек (Собельсон), член ЦК РКП(б), член Исполкома Коминтерна, блестящий публицист. Он прочитал доклад о международном и внутреннем положении Советской России на собрании рабочих-железнодорожников главных мастерских Владикавказской железной дороги. 1 апреля 1923 года еженедельник «Трудовой Дон» в №9 на первой странице поместил большой портрет К. Радека, а на второй странице фотографию его же, стоящего на сцене перед рабочими железнодорожных мастерских. И трубкой, и бородой, и именем, и псевдонимом Радек походил или старался походить на шведа. В редакции еженедельника «Трудовой Дон» в то время работали еще несколько таких же «шведов»: заведующий отделом партийной жизни М. Глейзер, сотрудник отдела местной жизни Е.И. Лауфер, редактор Б. Гофман, рецензент Я. Гринвальд.

Бесплатное приложение к ростовской газете «Трудовой Дон» – одноименный иллюстрированный еженедельник №10 от 8 апреля 1923 г. был целиком посвящен антирелигиозной пропаганде. Вместе с христианами здесь досталось и иудеям. На карикатуре изобразили раввинов, продающих на аукционе тору. Под карикатурой поместили поясняющие стихи:

Неизвестно, что конкретно имели ввиду авторы, зато бросается в глаза огромная эволюция бывших и ныне действующих коммунистов: от конъюнктурно-воинствующих безбожников тогда до конъюнктурно-истовых клерикалов сегодня.

Пропагандистам приходилось воевать на два фронта: против служителей культа- паразитов души, и вшей – паразитов тела. Для детей выпустили специальную книжку: «Детям разные советы от Санпросвета», в которой были такие стихи:

После этих стихов не то что детям, даже любому взрослому могло привидеться в зеркале, что подгулявшие вошки, шатаясь, бредут у него вдоль да по пробору, ухитряясь заблудиться, как в трех соснах, в трех волосках. Орган Доноботдела Всепрофсоюза работников советских и общественных учреждений и предприятий хилый журнальчик «Донской работник» в 1923 году опубликовал заметку И. Штульбаума о необходимости соблюдения гигиены в быту под запоминающимся названием «Будемте на страже нашего здоровья». Пусть им в Одессе аукнется! Мы нашего здоровья сумеем уберечь! В следующем номере тот же журнал дал жару премьерминистру Франции Пуакаре и министру иностранных дел Великобритании лорду Керзону в большом стихотворении «Голос возмущения» с подзаголовком «В ответ на ноту лорда Керзона (на мотив Стеньки Разина)». Стихи звучат так, как будто их сочинил сам Стенька Разин под влиянием своего мотива:

Стихотворение подписано серьезно, но несколько загадочно: «Сотрудник Донобсоюза А.Я.». Создается впечатление, что Доноботдел был всецело поглощен отношениями с Всепрофсоюзом и до своего органа у него уже руки не доходили.

Таинственный «А.Я.» мог бы поспорить с героем фельетона «Юморист Физикевич»

И. Ильфа и Е. Петрова, написавшим:

Еженедельный журнал «Физкультура», орган Северо-Кавказского Совета физической культуры, больше похожий на малоформатную газету, в №7-8 за август 1925 г. сообщил о готовящемся Всесоюзном автопробеге из Ленинграда в Тифлис и обратно с прохождением 26 августа 149 автомобилей разных стран через Ростов-наДону. В Ростове был срочно организован «Комитет содействия автопробегу», куда включили Уборевича-Губоревича, Гольмана, Гуревича и Кирус. Уборевич-Губоревич, по-моему, ничем не хуже ильфовского Улучшанского-Ухудшанского. И для украшения городских улиц, наверное, извлекли из пропагандистских хранилищ плакат «Не боимся буржуазного звона, ответим на ультиматум Керзона». Однако «нарушить автомобильной сиреной патриархальную тишину города» так и не удалось.

Осталось неизвестным дожил ли до этих времен пионер автомобильного дела в Ростове-на-Дону Ю.М. Брусиловский. Зато сообщалось о больших успехах местных спортсменов. Каганова, например, прыгнула в высоту на 1,22 метра, а Куприс – на 1,2 метра. Роднис толкнула ядро на 6,35 м. Если Роднис толкала ядро одновременно и в том же месте, где прыгали Каганова и Куприс, становится понятной необычная резвость этих прыгуний.

В 1924 г. для привлечения к сельскохозяйственному труду массы безработных евреев при Совете Национальностей ЦИК СССР был создан Комитет по земельному устройству трудящихся евреев – КОМЗЕТ. В 1925 г. в помощь КОМЗЕТу организовали Всесоюзное общество по земельному устройству трудящихся евреев в СССР, или ОЗЕТ, под председательством Ю. Ларина (Михаила Александровича, а точнее Ихима-Михоэла Зальмановича Лурье), одного из создателей Госплана, члена Президиума ВСНХ. Кстати, из 85 членов Высшего совета народного хозяйства СССР (ВСНХ) в 1926 г. 17 человек были евреями: А.Н. Бах, А.М. Гинзбург, М.Г. Гуревич, М.А. Дейтч, И.Д. Ефуни, М.И. Калманович, Л.Б. Кафенгауз, С.Я. Кроль, Г.Н. Мельничанский, М.Л. Рухимович (заместитель председателя), В.М. Свердлов, Л.Д. Троцкий, Ю.П. Фигатнер, И.И. Шварц, С.Д. Шейн, А.Б. Штерн (член Президиума), И.С. Юзефович. С ОЗЕТ сотрудничали и активно помогали ему еврейские международные благотворительные организации, в том числе Всемирный ОРТ («Общество распространения ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России».), ЕКО («Еврейское колонизационное общество»), Агро-Джойнт («Американский объединенный еврейский комитет по распределению фондов для создания сельскохозяйственных поселений»). После образования Северо-Кавказского края постановлением Агитпропа крайкома РКП(б) была сформирована группа в составе Заромского, Гурского и Лейбовича для подготовки открытия местных отделений КОМЗЕТ и ОЗЕТ. марта 1926 г. начало работать Северо-Кавказское областное управление ОЗЕТ, объединившее более 120 человек. В руководство СевкавОЗЕТ вошли Я.О. Лейбович, Е.В. Почтивая, Р.А. Штейн, Х.Н. Черняк, Ц.Д. Ханина, М.С. Бляхер. СевкавОЗЕТ получил в 1926 году 97 тысяч рублей или более 20% всех централизованных ассигнований ОЗЕТ для закупки сельхозорудий и организации сельскохозяйственных поселений на пустующих землях Сальского округа. Кроме того, было выделено тысяч рублей на обустройство более 500 горских евреев из Моздока. Планам этим не суждено было осуществиться из-за отсутствия местного еврейского населения и изменения национальной политики Сталина. Правда, еврейским беженцам из Польши, осевшим на Дону после I Мировой войны, удалось создать сельхозартель «Возрождение».

В декабре 1928 года в Ростове состоялась II краевая конференция ОЗЕТ, констатировавшая увеличение членов организации до 10 тысяч. Основная масса членов ОЗЕТ находилась в Ростове и на территориях, прилегающих к реке Терек, причем доля неевреев среди них составляла соответственно 47% и 69%. Окружные отделения ОЗЕТ к тому времени существовали на территориях, прилегающих к Тереку, в Грозном, в Ростове-на-Дону, в Таганроге, в Армавире, на Кубани и в других районах.

Была выделена земля и выстроен небольшой еврейский поселок для 132 горских семей. Под Таганрогом организовано еврейское сельскохозяйственное поселение для 25 семей. Конференция решила создать первый на Северном Кавказе еврейский сельский совет.

В июне 1929 г. газета «Молот» поместила короткую заметку Н. Яхнина рекламноагитационного характера под названием «Вторая лотерея «ОЗЕТ», в которой говорилось: «С 1-го июля проводится 2-я Всесоюзная ОЗЕТ-лотерея. 1-я лотерея (1928 г.) целиком оправдала себя, дав до 200000 руб. дохода. В проводимой сейчас лотерее должно быть распространено 2 миллиона билетов по 50 коп. Главные выигрыши:

дом-квартира из трех комнат, 200 облигаций внутреннего займа 1927 г., поездки в Америку, Европу и еврейские поселки, места в домах отдыха, мотоциклы, велосипеды, фотоаппараты, часы, готовальни и др. Каждый сознательный трудящийся, каждый рабочий и служащий должен приобрести билет 2-й ОЗЕТ-лотереи, чтобы помочь тем делу переселения на землю евреев, помочь борьбе с антисемитизмом».

К середине 20-х годов положение в сельском хозяйстве на Дону улучшилось.

Журнал «Экран Рабочей газеты» в октябре 1927 г. опубликовал фотографию погрузочных работ в Ростовском порту с подписью: «Хлебозаготовки на Северном Кавказе в полном разгаре. В Ростовском порту идет усиленная погрузка хлеба на пароходы для вывоза за границу». В 1929-1931 гг. в одном из крупнейших советских зерносовхозов «Гигант» побывало более 120 тысяч крестьянских экскурсий. Это означает, что в Сальский район приезжали 4,5 экскурсии в час, или 108 экскурсий в сутки. Небывалый, неправдоподобный, невиданный ажиотаж! В 1934-1936 гг. до своего ареста директором этого совхоза был Эдуард Карлович Розенталь, заброшенный судьбой в Сальские степи из Латвии.

В декабре 1929 года Политбюро создало комиссию по сплошной коллективизации, председателем которой назначили нового наркома земледелия Якова Аркадьевича Яковлева (Эпштейна). Планировалось завершить коллективизацию в основных зерновых районах за 2-3 года, в незерновых – за 3-4 года. Я.А. Яковлев не был сторонником форсированной, с грубым административным нажимом коллективизации, но послушно повторял за Сталиным призыв «перейти к политике ликвидации кулачества как класса».

До 1922 года в РСФСР все трудоспособные граждане отбывали трудовую повинность для выполнения различных работ, навязываемых государством. Из демобилизованных после окончания гражданской войны частей Красной Армии и местного населения были сформированы по военному образцу трудовые армии, в частности Кавказская Трудовая Армия, находившаяся в ведении Комитета по трудовой повинности. Формирования Кавказской Трудовой Армии и войска Северо-Кавказского военного округа находились под пристальным вниманием партийных органов. Однако и после отмены трудовой повинности рабочие и служащие постоянно подвергались принуждению для максимального уменьшения циркулирующей денежной массы и снижения себестоимости выпускаемой, по-преимуществу военной, продукции. Это достигалось обязательным подписыванием на облигации внутреннего займа, кампаниями по «добровольной» сдаче денег на строительство танков, самолетов, военных кораблей. Некоторое представление о характере проводимых кампаний современному читателю может дать заметка в местной газете «Молот» от 1июля 1927 г. под заголовком «Наш ответ Чемберлену». В заметке трудящиеся призывались построить на собственные деньги эскадрилью имени 24-го мая. Для пущей убедительности перечислялись фамилии сдавших деньги и их персональные обращения о том же – вызовы – к своим знакомым или к указанным руководством людям: «В.Лилиенталь вносит 6 рублей и вызывает из «Полиглота»... Брегмана...». Среди «сдавших» и «вызываемых» были фамилии Э.Ю. Мишнаевского, М.С. Понизовского, А.Н. Фриднера, Д.С. Дригмонда, Дрейера, Жуховицкого, Симановича.

В 1922 году Совет труда и обороны принял постановление об объединении однотипных заводов и фабрик. В первую группу предприятий металлообрабатывающей промышленности вошли заводы «Аксай», Донобоз, Донсенпресс. Объединение получило название «Донсельмаш». Среди членов правления нового объединения были Л.Н. Гутерман и уже знакомый нам И.Д. Хаевский. Все тот же Хаевский стал одним из организаторов в августе 1924 г. Ростовского отделения Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Анкеты, вступающие в Общество, могли заполнить у него на квартире по ул. Энгельса 93/95.

После XVI партконференции в стране началась вторая генеральная чистка партии. Печатались длинные списки проверяющих и проверяемых, стенограммы заседаний пяти комиссий ЦКК, созданных для проверки руководящих партийных органов Северо-Кавказского края. 13 сентября 1929 г. в органе Донкома ВКП(б), Донисполкома и Донсовпрофа газете «Донская правда» появилась статья «Гибель сморгонцев. (Дело артели «Тагкож»)», в которой некий «С.А». вступился за восьмерых евреев-кожевников из Сморгони, организовавших в Таганроге кожевенную артель «Тагкож», но во время проведения чистки и проверки рядов ВКП(б) записанных в «дезорганизаторы производства, бывшие хозяйчики, кулаки, антисоветский элемент, противники партии и власти». Такого набора обвинений хватило бы, чтобы угодить на Колыму и даже для высшей меры наказания – расстрела. Однако в 1929 г., в отличие от 1948 г. и 1952 г., откровенно антисемитские действия еще не поощрялись и, получив разрешение свыше, неведомый нам «С.А». вступился за рабочих Коркотко, Соболя, Бройдо, Альперовича, Кукельштейна, Гуревича и Руновича – как оказалось, старых революционеров, активных членов профсоюза и передовых рабочих.

В газетах продолжали мелькать фамилии председателя Юго-Восточного бюро ВЦСПС З. Беленького, его заместителя И. Гольмана, заведующего отделом культуры таинственного «Кавоктрана» Готлобера, невинно пострадавшего от похищения членского билета, выданного Доноботделом Союза Советских работников, технического директора объединенных кожзаводов Вайсберга, члена правления Крайторга А.А. Мейерова, председателя правления Госкрайтехконторы К.М. Ковлера, члена правления Юговостранса М.Б. Громана, члена правления Промбанка, заместителя управляющего Юго-Восточной краевой конторой Промбанка Б.И. Луцкого, председателя Донсовпрофа А. Гендлина, члена Президиума ДСПС, заведующего оргпропотделом и члена президиума Донсовпрофа И. Черноглаза, заведующего Донпрофобром Нусина. 9 мая 1924 года на заседании пленума Юго-Восточного крайкома РКП(б) председатель Крайэкономсовета Б.П. Позерн был избран членом бюро крайкома. 24 июня 1924 г. бюро Юго-Восточного крайкома РКП(б) избрало Б.П. Позерна своим представителем в комиссии ЦК РКП(б) по работе в деревне. 3 августа 1924 г.

бюро Юго-Восточного крайкома РКП(б) утвердило Б.П. Позерна председателем кооперативной комиссии, а через месяц он уже был секретарем Юго-Восточного крайкома РКП(б). В 1925 г. на 5 окружной партийной конференции СКВО с докладом об итогах XIV съезда партии выступил тот же Борис Павлович Позерн, но уже как секретарь Северо-Кавказского крайкома РКП(б). 22 декабря 1925 г. секретариатом Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Б.П.Позерн рекомендован на должность председателя крайкома Международной организации помощи борцам революции (МОПР).

В 1926 г. стал ректором Ленинградского коммунистического университета и заведующим Ленинградским отделением Главнауки. В 1929-1933 гг. занимал должность секретаря Ленинградского обкома партии, затем прокурора Ленинградской области.

В 1938 году арестован и через несколько месяцев расстрелян. Нужно напомнить, что начал свою партийную карьеру Позерн еще в 1902 г., но стал заметной фигурой лишь после Февральской революции, когда 4 марта 1917 г. был избран председателем первого в Минске Совета рабочих и солдатских депутатов. Частое перемещение «незаменимых» службистов из одного руководящего кресла в другое и участие их в различных комиссиях одновременно было приметой времени. Уже известный нам С.И.Гусев в это же время был введен в комиссию по обследованию состояния Красной Армии. Другой партийный деятель, Соломон Абрамович Хасман, в 1921гг. был заместителем, затем председателем Северо-Каквказского крайсовнархоза. С 1925 г. заведовал организационным отделом Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). В 1927-1928 гг. избирался председателем Донской контрольной комиссии ВКП(б) – РКИ. С 1929 г. был секретарем Чеченского обкома, членом бюро СевероКавказского крайкома и председателем краевой Контрольной комиссии ВКП(б).

В Ростове с февраля 1922 г. начал издаваться местным врачебным кооперативом двухнедельный медицинский журнал «Медицинская мысль» под редакцией профессоров Богораза, Мирама, Ющенко и д-ра Кацмана. Однако долгие годы войн и революций привели к значительному сокращению изучающего периодику, действующего медицинского персонала и научного потенциала медицинских вузов. В газетах постоянно печатались объявления о розыске пропавших во время войны людей. Вот образчик подобного объявления в рубрике «Справки о врачах» «Врачебной газеты» №20 за 1925 г.: «Убедительно прошу сообщить какие-либо сведения о пропавшем во время гражданской войны враче Кагане Тевеле Ефимовиче (Хаимовиче), бывшем в декабре 1918 г. ординатором Михайловского военного лазарета в Донской области, у железнодорожной станции Серебряково, расположенной на полпути железнодорожной линии Грязи-Царицын. Обращаюсь с покорнейшей просьбой сообщить что-либо о последних днях его жизни и месте погребения (предполагаю, что умер в то время от сыпного тифа). Адрес: г. Канавино, Нижегородской губернии, ул. М. Горького, 30, доктору С.Е. Кагану».

В апреле 1925 г. местные газеты сообщили о смерти в Сухуми от тяжелого туберкулеза Якова Эдовича Равеля, заслуженного финансового работника Донского округа, старого большевика и подпольщика. Похоронили Я.Э. Равеля не дома, а в Сухуми. 6 мая 1925 г. газета «Молот» в маленькой заметке «Тов. Троцкий в Ростове-на-Дону» сообщила: «5 мая проездом из Сухуми прибыл в Ростов тов. Троцкий, который посетил Крайисполком, где имел беседу с тов. Толмачевым, после чего на портовом судне «Фанагория» он выехал в гирла Дона». Это короткое «тов»., уравнивающее «самого» Троцкого с каким-то Толмачевым, о многом может сказать чуткому уху читателя, особенно в сравнении с газетными славословиями 1922 г.

Интересна и популярность Сухуми в те годы. Руководящие работники ездили туда отдыхать, лечиться и умирать. Многие читатели вероятно споткнутся о слово «гирло»
и захотят уточнить цель поездки туда некогда всесильного Л.Д. Троцкого. Оказывается «гирло» – это украинское название узких протоков в дельтах рек, впадающих в Черное и Азовское моря. Лев Давидович Троцкий, в 1925 г. пониженный в должности до члена Президиума ВСНХ СССР, председателя Главного Концессионного Комитета, начальника электротехнического управления ВСНХ, по долгу службы вынужден был на месте знакомиться с проектируемым грандиозным Волго-Донским каналом. Сюда же для наблюдения за ходом строительства канала приезжал уже в 1927 году председатель транспортной секции Госплана СССР профессор С.В. Коган Бернштейн. Но если для профессора из Госплана эти поездки были частью повседневной, рутинной работы за определенное жалованье, то Троцкий, уже привыкший одним словом, одним росчерком пера двигать армии словно пешки на шахматной доске, нуждался в массах, которые мог бы зажечь, как бикфордов шнур, и взорвать вместе со всем старым миром. Вот как описывает Троцкого на митинге в зените славы известный американский журналист Исаак Маркусон: «Появление Троцкого было тем, что называется у актеров удачным выходом. После паузы и в соответствующий психологический момент он появился из-за кулис и быстрыми шагами направился к небольшой трибуне, которая сооружается для ораторов на всех собраниях в России. Еще до его появления по обширной аудитории пронесся трепет ожидания.

Из уст в уста передавались слова: «Идет Троцкий». Он был элементарен, почти груб в своей страсти – человеческое динамо высокого напряжения. Он низвергал на аудиторию ниагару слов, ничего подобного я никогда не слышал. В них звучали прежде всего тщеславие и дерзость».

В 1927 г. газета «Советский Юг» коротким некрологом почтила память одного из организаторов профсоюза кожевников Ефима Яковлевича Альперовича (1880) Умер дорогой товарищ Евфим Яковлевич Альперович, мастер кожевенного завода им. т. Рыкова. Умер он внезапно, во время работы на заводе. Кто из старых кожевников не знает тов. Альперовича? Рабочий-строгаль и фальцер, один из самых деятельных организаторов Всероссийского союза рабочих-кожевников. Член союза с 1897 года. Участник нелегальных съездов союза кожевников в 1899 году в г. Белостоке и в 1902 году в г. Гродно. Преследуемый царской полицией, тов. Альперович никогда не знал покоя и отдыха, кочуя из одного города в другой. 1917 год застал его в Спасске, где он будил волю рабочих к созданию советской власти. В г. Рязани он был выдвинут на должность мастера. В 1924 году был переведен в г. Ростов. Неутомимая работа на благо рабочего класса подорвала его могучее здоровье...

Он умер на 48 году жизни, в день 30-летнего юбилея союза кожевников, того союза, за который он положил столько труда и усилий. Светлая личность Е.Я. Альперовича никогда не изгладится из памяти любящих его пролетариев».

15 ноября 1925 г. в Ростове открылась 3-я Краевая партконференция. 27 ноября, по сообщению газеты «Советский Юг», к 22 часам на ростовский вокзал прибыл весь президиум Краевой партийной конференции во главе с Микояном, Позерном, Уборевичем и др. На перроне был выстроен почетный караул Ростово-Нахичеванского гарнизона. В 22 часа 15 минут скорым поездом из Москвы прибыл заместитель председателя Совнаркома СССР, председатель Совета труда и обороны СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б) Лев Борисович Каменев.

Члены президиума Крайконференции посетили Каменева в вагоне, после чего он вышел на перрон. Л.Б. Каменев присутствовал на 3-й Краевой партийной конференции. Он осмотрел также строящиеся корпуса Донского политехнического института в Новочеркасске, выступил перед студентами и преподавателями в первой химической аудитории. После вмешательства Каменева Главпрофобр выделил на достройку главного здания института и ремонт других зданий 275 тысяч рублей. Но только в 1930 году окончилось строительство и оборудование зданий Донского политехнического института. За год до этого, 1 октября 1929 года, открылся Ростовский институт инженеров путей сообщения, будущий РИИЖТ. В новый вуз пришли ученые из университета и Донского политехнического института. Первым заведующим кафедрой социально-экономических наук стал профессор М.А. Готлобер.

Михаил Абрамович Готлобер, родился в 1881 г., в 1903 г. окончил экономический факультет Лейпцигского университета, в 1913 г. окончил юридический факультет Московского университета, служил в учреждениях земской статистики в Москве, был связан с революционными социал-демократическими организациями. После Октябрьской революции работал юрисконсультом Укртабтреста и Крымтабтреста. С 1922 года жил в Ростове-на-Дону, работал заместителем председателя Ростовской областной коллегии адвокатов. Вскоре был включен в состав Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б). С 1924 г. преподавал на факультете общественных наук, затем на экономическом факультете Донского университета, вел семинарские и практические занятия по хозяйственному праву, экономической политике и политической экономии. В 1929 г. назначен и.о. профессора, а затем профессором кафедры политэкономии экономического факультета Донского университета и заведующим кафедрой социально-экономических наук Ростовского института инженеров путей сообщения. Его брат, Давид Абрамович Готлобер (1897-1964), доктор исторических наук, профессор, заведовал кафедрой истории КПСС Московского университета.

Чтобы собрать научные силы в мощный кулак и ударить по остаткам дореволюционного невежества, были организованы Северо-Кавказская ассоциация научно-исследовательских институтов и Краевое бюро секции научных работников. В 1927 г. эти органы обзавелись собственным печатным рупором – еженедельником «Бюллетень научных обществ и учреждений Северо-Кавказского края», в редколлегию которого ввели доктора П.Н. Шефтеля. Мимо внимания редколлегии не прошло, что на заседании существовавшего уже 3 года научно-педологического общества при СКГУ 28 февраля 1928 г. сделала сообщение «Результат обследования амнестических представлений у детей дошкольного и школьного возрастов г. Ростова и Москвы»
доктор С.Н. Шпильрейн-Шефтель. На этом же заседании председателем общества переизбран профессор А.И. Ющенко, а его заместитель профессор П.П. Эминет заменен профессором Э.С. Медведовским. Присутствующие почтили вставанием память умершего в Москве ассистента клиники детских болезней СКГУ Ф.И. Левинштейна. Бюллетень также вовремя оповестил научные круги о местной научной сенсации. На одном из заседаний Общества судебной медицины и экспертизы при СКГУ 19 апреля 1928 г. студент П.И. Гутман доложил о двух случаях посмертных родов в гробу. Думаю, что и сегодня также в гробу их видели бы с интересом и удовольствием читатели любой цитрусовой газеты.

Местные статистики регулярно тасовали колоду студенческих анкет, разбрасывая их в кучки по социальному составу и национальности. Бюллетень Северо-Кавказского краевого статистического управления №4 за апрель 1928 г. поместил таблицу «Распределение учащихся высших учебных заведений по народностям в %»:

Как видно из таблицы, евреи в 1928 г. занимали в процентном отношении второе место после русских по количеству студентов в вузах Северо-Кавказского края. Еврейская молодежь отдавала предпочтение Северо-Кавказскому университету в Ростове-на-Дону, Кубанскому медицинскому институту в Краснодаре и Донскому политехническому институту в Новочеркасске.

Партийная жизнь на местах привычно кипела, постоянно подогреваемая решениями очередных съездов и пленумов ЦК. Регулярно проводились выборы и перевыборы, людей вводили в состав и выводили из состава, кооптировали и исключали, устраивали разносы, вызывали на ковер, давали строгача и обещали, что в следующий раз они положат партбилет на стол. Зато на время обладания руководящим кабинетом в директивном, как тогда говорили, органе человек чувствовал себя значительной личностью, чье мнение должно регулярно сообщаться массам через газеты. Читателям, наверное, будет интересно узнать о евреях, входивших в состав Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). На 3-й Краевой партийной конференции 1925 г. членами крайкома были избраны 71 человек, в том числе:

Беленький Захар Моисеевич, 1890 г. рождения, образование низшее, член партии с 1905 г., председатель Крайсовпрофа в Ростове, затем заведующий тарифноэкономическим отделом ВЦСПС в Москве.

Гроссман Семен Яковлевич, 1892 г. рождения, образование низшее, член партии с 1906 г., председатель Крайсоюза, затем начальник Крайторга в Ростове.

Землячка Розалия Самойловна, 1878 г. рождения, образование высшее, член партии с 1896 г., заведующая орготделом Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) в Ростове, затем член коллегии ЦКК-РКИ в Москве.

Клейнер Израиль Михайлович, 1895 г. рождения, образование низшее, член партии с 1920 г., начальник Крайторга в Ростове, затем сотрудник аппарата ЦК ВКП(б) в Москве.

Черноглаз Исидор Моисеевич, 1895 г. рождения, образование низшее, член партии с 1919 г., секретарь Адыгейско-Черкесского обкома ВКП(б) в Краснодаре.

Кандидатами в члены крайкома на той же конференции избраны 36 человек, в том числе:

Гаусман Аркадий Иосифович, 1899 г. рождения, образование среднее, член партии с 1919 г., заведующий тарифно-экономическим отделом Крайсовпрофа в Ростове.

Халамайзер Герман Львович, 1902 г. рождения, образование низшее, член партии с 1919 г., секретарь Крайкома ВЛКСМ В Ростове, затем секретарь комсомольской организации Мортранса.

В члены Ревизионной комиссии крайкома из 5 человек избран Гольман Иван Дмитриевич, 1875 г. рождения, образование низшее, член партии с 1920 г., заместитель председателя Донисполкома, затем заместитель председателя Севкавплана в Ростове, полномочный представитель Крайисполкома в Москве.

На 4-й краевой партконференции 27 ноября 1927 г. членами крайкома избраны человек, в том числе, кроме уже известных нам И.М. Черноглаза и С.Я. Гроссмана:

Беленький Борис Натанович, 1898 г. рождения, образование среднее, член партии с 1918 г., заместитель заведующего орграспредотделом крайкома ВКП(б) в Ростове.

Билик Павел Борисович, 1893 г. рождения, образование незаконченное высшее, член партии с 1919 г., заместитель председателя треста «Донуголь» в Харькове.

Вайнер Марк Яковлевич, 1896 г. рождения, образование низшее, член партии с 1916 г., комиссар и начальник политотдела 28-й дивизии во Владикавказе.

Лякуб Анна Исаевна, 1897 г. рождения, образование низшее, член партии с 1919 г., работница фабрики Доншвейпрома в Ростове.

Кандидатами в члены крайкома на той же конференции избраны 55 человек, в том числе:

Цехер Евсей Абрамович, 1898 г. рождения, образование высшее, член партии с 1918 г., ответственный редактор газеты «Молот» в Ростове.

Черномордик Моисей Борисович, 1898 г. рождения, образование низшее, член партии с 1917 г., заведующий агитационно-пропагандистским отделом Донкома ВКП(б) в Ростове.

Чертин Александр Михайлович, 1904 г. рождения, образование низшее, член партии с 1923 г., секретарь Донкома ВЛКСМ в Ростове.

Шульман Борис Исаакович, 1891 г. рождения, образование среднее, член партии с 1920 г., председатель Краевого правления Союза совторгслужащих в Ростове.

Ярин Михаил Ефимович, 1896 г. рождения, образование низшее, член партии с 1917 г., председатель Окрсовпрофа в г. Шахты.

Нетрудно заметить, что большинство членов крайкома роднит отсутствие специального образования и даже образования в пределах средней школы. Парадокс, но партия, желавшая произвести переворот в теории и практике экономики, оказалась партией малограмотных! Зато они, как язычники идолов, устанавливали бесчисленные памятники В.И. Ленину по утвержденным бесчисленными комитетами партии и исполкомами бесчисленным планам монументальной пропаганды. В 1924 г. Таганрогский окружной исполком решил перенести памятник Петру I работы М.М. Антокольского в Чеховский музей, а на его пьедестале установить памятник В.И. Ленину, выполненный скульптором Давидом Ароновичем Якерсоном (1896) Памятник этот был разрушен во время войны.

На II Всероссийском съезде работников пенитенциарного дела, теоретиков и практиков организации мест заключения и лишения свободы, созванном в Москве в ноябре 1924 года, в качестве делегатов присутствовали 86 сотрудников Главного управления мест заключения, из которых только четверо были евреями. Учитывая, что на съезд направлялись руководители и наиболее заслуженные сотрудники, можно сделать вывод о немногочисленности еврейской прослойки в советском пенитенциарном «пироге». Правда, председательствовал на съезде известный специалист и автор учебника «Советское пенитенциарное право» профессор Евсей Густавович Ширвиндт, открывший его от имени Наркомата внутренних дел и Главного управления местами заключения. Приветствовали съезд член Верховного суда А.А. Сольц, а от Северо-Кавказского края т. Литинский, жаловавшийся на тесноту в местах заключения, где вместо 3400 содержалось 8400 человек. Среди сотрудников краевого, затем областного Управления НКВД, бесперебойно поставлявших, особенно в 30-е годы, пополнение в места заключения были младший лейтенант госбезопасности, начальник отделения 3-го отдела УГБ УНКВД Азово-Черноморского края (АЧК) Малкевич, младший лейтенант госбезопасности, оперуполномоченный 3-го отдела УГБ УНКВД АЧК Г.Б. Каган, следователи Зиберг, Немировский, Маркович, прокурор АЧК Драгунский, сержант госбезопасности, помощник оперуполномоченного 3-го отдела УГБ УНКВД АЧК Гиршберг, старший лейтенант, сотрудник 13 отделения ГУГБ НКВД СССР Шнейдерман, заместитель начальника УНКВД АЧК М.А. Каган, начальник УНКВД, член бюро крайкома ВКП(б) Люшков, сотрудники УНКВД АЧК Зеликсон, Шприц, Кричевский, оперуполномоченный 3-го отдела УГБ УНКВД Коган, начальник УНКВД по АЧК Дейч, начальник 1-го отделения УНКВД АЧК Вайнштейн, начальник 3-го отдела УНКВД АЧК Розенблюм, начальник 3 отделения 3 отдела УНКВД АЧК Абрамзон. Большинство из них впоследствии сами были репрессированы.

Историки считают, что в 1928 г. уполномоченным ОГПУ в г. Шахты был М.Д. Берман. Личность Матвея Давидовича Бермана примечательна не только тем, что он стал одним из организаторов сети трудовых лагерей, начальником Главного управления исправительно-трудовых лагерей ОГПУ (ГУЛАГ), руководил строительством заключенными Беломорско-Балтийского канала, канала Москва-Волга, автомагистралей Москва-Киев и Москва-Минск, но и тем, что дал новую жизнь старому слову «вредитель», придав ему уголовно-политический смысл. Правда, другие историки уверяют, что М.Д. Бермана перевели по состоянию здоровья с Дальнего Востока на должность заместителя полномочного представителя ОГПУ по Ивановской области лишь в 1929 г. С Берманом или без Бермана, но в 1928 г. небольшой город Шахты стал полигоном для отработки методов политических репрессий и учета реакции внутри страны и за ее пределами. 12 марта 1928 г. газета «Известия» напечатала официальное сообщение о раскрытии контрреволюционной организации в Шахтинском районе Донбасса. Первыми отреагировали на сообщение профсоюзы.

Президиум ВЦСПС срочно создал комиссию для подготовки рекомендаций по усилению бдительности профсоюзов, куда включил заведующего отделом Гинзбурга и председателя ЦК союза горнорабочих Исаака Израилевича Шварца. На допросе некоторые арестованные показали, что есть группа людей, связанная с существовавшим в прошлом Донецко-Грушевским антрацитным обществом, во главе которого стоял Рабинович, к тому времени уже работавший в Госплане. В марте 1928 г. в Донбассе работала комиссия ЦК ВКП(б), проверявшая факты некомпетентных действий хозяйственных органов. Член комиссии Е. Ярославский лично проверял Артемовск, призывал рабочих сообщать о всех неполадках и их виновниках, на собрании партактива изложил программу борьбы с вредительством и уклонами. После отъезда комиссии крайком партии снял с работы ряд руководителей, оказавшихся «в плену у вредителей», в том числе редактора газеты «Красный шахтер» Товаровского, одного из руководителей профсоюза горнорабочих Шеффера.

Шахтинское дело слушалось в мае-июне 1928 года Специальным присутствием Верховного суда СССР в Колонном зале Дома Союзов в Москве. Из 53 подсудимых заявило о своей невиновности и среди них работник Щербиновского рудоуправления Фейерман. Полностью отрицал свою вину Л.Г. Рабинович, но бывший владелец шахт изначально считался врагом, и суд даже не добивался от него признания. Сведения, которыми мы располагаем, не дают и сегодня оснований, чтобы причислить его к «вредителям» и «врагам народа».

Лазарь Германович Рабинович родился в 1866 г., учился в Каменец-Подольской гимназии, Белоцерковском реальном училище, Петербургском горном институте. С 1888 г. работал горным инженером на рудниках Донбасса. За участие в демонстрациях 1905 г. выслан за границу (!). В 1907 г. избран депутатом Государственной Думы от Екатеринославской губернии, был членом фракции кадетов, директором Ирининского каменноугольного общества. После гражданской войны работал председателем Научно-технического совета каменноугольной промышленности ВСНХ СССР, председателем промышленной секции Госплана СССР. В 1928 г. арестован. Все свидетели и подсудимые единодушно подчеркивали добросовестное и ответственное отношение Л.Г. Рабиновича к работе, большой вклад в успешную деятельность треста «Донуголь». Несмотря на это, его все-таки приговорили к 6 годам тюремного заключения.

По версии суда, действия вредителей в Донбассе направлялись и субсидировались из-за рубежа так называемым Торгово-промышленным комитетом. Шахтинское дело окончилось приговором 11 человек к высшей мере наказания и 38 человек к различным срокам тюремного заключения. После шахтинского процесса и массовых репрессий добыча угля в Шахтинском округе упала почти на 8%. Член Северо-Кавказской контрольной комиссии, уже известный нам Соломон Абрамович Хасман, об этом даже представил докладную записку в Орграспредотдел ЦК ВКП(б).

В феврале 1929 года Ростов-на-Дону посетил во главе комиссии ЦКК-НК РКИ сам Аарон Александрович Сольц. В те годы и замысловатая аббревиатура, и имя Сольца многое значили для каждого партийца. Партийно-правительственный орган, объединивший Центральную контрольную комиссию при ЦК ВКП(б) и наркомат Рабоче-крестьянской инспекции, был создан специально для охраны чистоты рядов партии большевиков.

Аарон Александрович Сольц (1872-1945), старый большевик, нареченный соратниками «совестью партии», в 1920-1934 гг. работал в ЦКК и ее Президиуме. С 1921 г. он одновременно был членом Верховного суда РСФСР. Наверное поэтому его приезд в Ростов был посвящен судейским кадрам. На краевом совещании судебных работников он остановился на возмутительных случаях, когда преследования и гонения на местах доводили людей до самоубийства, потребовал усиления борьбы с бюрократизмом и начетничеством в судебном аппарате. Несмотря на свой дореволюционный партийный стаж и высокое положение, А.А. Сольц после конфликта с Генеральным прокурором Вышинским угодил в психиатрическую больницу и окончил жизнь незаметным архивариусом Музея народов СССР. Писатель Ю.В. Трифонов, близко знавший Сольца, вывел его под именем Давида Шварца в романе «Исчезновение».

Чтобы суды могли бесперебойно работать, не покладая рук трудились карательные органы. 6 июня 1930 г. газета «Молот» сообщила читателям о выселении «нетрудового элемента» – бывших домовладельцев, торговцев и других. Среди перечисленных фамилий фигурировал Копелиович.

В 1929 году были опубликованы «Поселенные итоги переписи 1926 г. по Северо-Кавказскому краю», согласно которым в Ростове проживало 26323 еврея, в Таганроге – 2633, в Новочеркасске – 433, а в Шахтах – 109 евреев. Национальный состав ростовчан включал 77,9% русских и украинцев, 8,5% евреев, 5,7% армян. Среди таганрожцев было 3,1% евреев. Интересно, что за 12 лет еврейская часть населения Ростова выросла почти на 63%: 1914 г. – 16000 евреев или 7,2% всего населения;
1920 г. – 22777 или 9,8%; 1923 г. – 23409 или 9,9%; 1926 г. – 26323 или 8,5%. Прирост еврейского населения в основном обеспечивали приезжие, ибо рождаемость у евреев была самой низкой среди основных национальных групп. Это подтверждается данными приведенными в таблице. "Рождаемость на 1000 жителей г. Ростова-на-Дону за 1923-1927 годы"
Одной из причин низкой рождаемости среди евреев могла быть их большая и постоянная занятость общественной и культурно-массовой работой.

С 1902 г. до 1926 г. просуществовала в Ростове уже знакомая нам библиотека имени еврейского писателя Ицхока-Лейбуша Переца. Несмотря на то, что еврейская библиотека-читальня была открыта и содержалась еврейской общиной, иметь книги на иврите и идиш ей властями запрещалось. Заведовал все эти годы библиотекой на Старо-Почтовой улице В.М. Дубнов. После Октябрьской революции книги на еврейском языке стали поступать в библиотеку, но за годы гражданской войны много книг было уничтожено и разграблено. В ноябре 1922 года Дубнов написал письмо в местную Евсекцию с просьбой помочь пополнить библиотеку и в конце добавил: «Единственная наша надежда на Евсекцию в центре». Однако местные чиновники, по-видимому, решили, что дешевле будет тихо прикрыть библиотеку. Зато под руководством будущего первого директора Областной публичной библиотеки им. К. Маркса Давида Абрамовича Сарахана в 1921 году организуется областное книгохранилище, постоянно пополняются его фонды, создается краеведческий отдел и составляются первые библиографические указатели по краеведению. Вместе с Д.А. Сараханом в становлении библиотечного дела на Дону участвовали Е.И. Рыскин, Ф.Г. Минкелевич, М.С. Жак.

Творческий потенциал молодых литераторов Дона усилил десант из Петрограда. В 1923 году с помощью Михаила Слонимского и Евгения Шварца в соседнем Бахмуте, вскоре переименованном в Артемовск, начал выходить и завоевывать известность журнал «Забой». В 1924 г. в Ростов приехал юный поэт, сын одесского портного, Семен Кирсанов. Он озадачил ростовских слушателей плодами своих поэтических экспериментов. Об этом эпизоде в жизни будущего лауреата Сталинской премии Семена Исааковича Кирсанова рассказала жена Владимира Киршона – Рита Корн (Корнблюм) в книге «Друзья мои». В 1925-1926 гг. поэт Григорий Кац вместе с другими ростовскими писателями провел лето на крайкомовской даче под Нальчиком, где написал цикл стихов. Вернувшись в Ростов, Г. Кац, Л. Гинзбург и В. Жак читали свои стихи с эстрады. В октябре 1925 г. Г. Каца выбрали в состав нового правления Северо-Кавказской ассоциации пролетарских писателей (СКАПП). Благодаря хлопотам А. Фадеева в столице вышел первый сборник стихов Г. Каца.

В 1924 году группа молодых любителей театрального искусства создала в Ростове при поддержке крайкома комсомола Комсомольский общественный театр (КОТ). Среди активнейших организаторов театра были Борис Фателевич и Семен Брюмер. В максимально условных декорациях спектаклей ходили обвешанные настоящим оружием актеры, а в прологе зрителей пугали выстрелами из винтовки в кромешной тьме. В том же году театру передали национализированную частную кинолабораторию на Тургеневской улице и бывшее здание театра «Буфф», которое быстро переоборудовали в павильон для киносъемок. Так родилась первая в стране комсомольская киностудия «Госкинокомсомол». Начали с короткометражек на антирелигиозные, производственные и сельскохозяйственные темы. В 1926 г. по сценарию М. Блеймана на студии сняли художественный фильм «Приказ №...». В фильме играли Эммануил Красберг, Семен Брюмер, а снимал фильм приглашенный из Москвы опытный кинооператор, будущий лауреат Сталинской премии Евгений Иосифович Славинский. В середине ноября 1926 г. в Ростов со съемочной группой приехал кинорежиссер Сергей Михайлович Эйзенштейн. Он собирался в пригороде Ростова продолжить натурные съемки фильма «Генеральная линия» о практическом воплощении решений XIV партсъезда в деревне. Однако срочный заказ на создание фильма «Октябрь» к 10-летию Октябрьской революции заставил его отложить уже отснятый материал. И только в 1929 г. Сергей Михайлович вернулся к неоконченному фильму и снова приехал в Ростов. Сценарий переработали, фильм назвали «Старое и новое» и показали изменение жизни крестьян под влиянием коллективизации. Эйзенштейн побывал в Сальске, зерносовхозе «Гигант», городе Шахты, на строительстве завода «Ростсельмаш». На память сфотографировался вместе с кинорежиссером Г.В. Александровым рядом с управляющим Северо-Кавказской конторой «Совкино» Георгием Юльевичем Циндлером. Сохранившиеся в архиве бухгалтерские книги учета под названием «Ресконтро разных лиц и учреждений Северо-Кавказского краевого отделения Акционерного общества «Пролеткино» за 1925/1926 годы» позволяют познакомиться с первыми сотрудниками и музыкантами кинотеатров Северо-Кавказского края: секретарь краевого отделения «Пролеткино»
Анисим Ильич Гуревич, временно исполняющий дела заведующего фотоскладом Лев Даниилович (Давидович) Храбровицкий (дед известного советского сценариста и кинорежиссера Даниила Храбровицкого), администратор Константин Давидович Эйхенбаум, скрипач Евсей Нахимович Каган, виолончелист Исаак Ильич Гринберг, пианисты Кунсман и Мария Павловна Кардашевская, кларнетист Моисей Аронович Трибуха, заведующий кинотеатрами Ессентуков и Железноводска Симеон Аронович Шифрин, заведующий фотоскладом Исаак Аронович Шифрин, сотрудник Грузкинпрома Советской Социалистической республики Грузия Б.П. Могилевский, служащие Лев Исаакович Голод, Эсфирь Петровна Нишневич, Семен Давыдович Марголин и временные сотрудники Скобло, Кункес, Хитерман, Абрамович.

Специально для выполнения социального заказа на создание новой большевистской истории России в изобразительном искусстве в 1922 году была создана Ассоциация художников революционной России (АХРР), объединившая большинство провинциальных художников, желавших выставляться. На 11-й выставке АХРР в 1929 г. ростовский художник Абрам Семенович Заденварк выставил картины «Разносчик чуреков» и «Курсант-осетин».

В 20-х годах в Ростовском музыкально-практическом институте работали известные профессора И.А. Зелихман, А.С. Каменский, А.Я. Штример, Н.З. Хейфец.

К 1925 г. в Ростовском музыкальном техникуме из 500 учащихся 298 были "русскими", 153 – евреями, 35 – армянами и 14 – прочих национальностей. Центром музыкальной жизни края была Донская консерватория. Ее ректор, педагог и композитор Н.З. Хейфец, создал крупнейший на Юге России симфонический оркестр, который в 1921-1925 годах давал до 13 общедоступных концертов в сезон по самой низкой плате. Солировали В. Бунимович, Н. Мильштейн, В. Горовиц. Молодой скрипач Натан Мильштейн и молодой пианист Владимир Горовиц часто играли в ансамбле. Вскоре оба музыканта уехали из России. Концерты отличались высоким художественным и исполнительским уровнем. С лекциями-концертами выступал Л. Каневский. Правда, постепенно консерватория потеряла свой высокий статус, превратившись сначала в музыкально-практический институт, а затем – в музыкальный техникум. На 1-й краевой конференции работников искусства Н.З. Хейфец забил тревогу по поводу снижения уровня квалификации музыкантов, актеров, режиссеров. Среди оставшихся еще частных школ лучшей к тому времени была музыкальная студия имени П.И. Чайковского, учрежденная в Ростове профессором Л.Г. Каневским. Студия готовила инструкторов и руководителей самодеятельных коллективов: хормейстеров, певцов, музыкантов. 4 декабря 1925 г. в Мраморном зале клуба ВСАСОТР состоялся концерт «европейского», как его называли газеты, скрипача Наума Самуиловича Блиндера, переехавшего на время из Англии в СССР по приглашению наркома просвещения А.В. Луначарского и посчитавшего долгом посетить родные места своего учителя Адольфа Давидовича Бродского. 31 декабря 1925 г. в зале музыкального техникума состоялись два концерта известного исполнителя еврейских народных песен Михаила Иосифовича Эпельбаума и популярного пианиста Якова Фишермана.

В 1923 году в Ростов приехал молодой писатель Владимир Михайлович Киршон, много сделавший для создания местной писательской организации. Вначале он преподавал политэкономию в Донской Совпартшколе и одновременно работал в отделе агитации и пропаганды Донкома РКП(б), затем был избран председателем вновь созданной Ростовской ассоциации пролетарских писателей. В состав Ростовской писательской организации вошли также А. Кременская, С. Бук, В. Жак. В июне 1925 г. В. Киршона избрали членом президиума Правления нового литературного объединения – Северо-Кавказской ассоциации пролетарских писателей (СКАПП). В этом же году для писателей Северного Кавказа в Ростове начал выходить литературно-критический журнал «Лава» под редакцией В. Киршона. В журнале публиковали свои стихи А. Арский, Г. Кац, В. Жак, Г. Рафалович, А. Гербстман, литературнокритические статьи – В. Киршон, Ю. Юзовский, А. Гербстман. В 1927 г. вышли в свет первые номера литературно-художественного журнала «На подъеме», с которым активно сотрудничали Г. Кац, В. Жак, Е. Ширман, А. Борухин, Д. Земляк, С. Ротгаузер, М. Ритман, Ю. Франкфурт, Я. Ронис. Об уровне публикаций в этих журналах можно судить по строкам из стихотворения Петро Кухтина «Татарка. (Крым)», напечатанном журналом «Лава» в №1 за 1926 год:

Показала ли «друг Айше» свой огонь первым среди равных – жиду, хохлу и татарину – или ограничилась лишь поэтом П. Кухтиным так и осталось неизвестным разволновавшемуся читателю. Рассказывают, что этот бурный поток вдохновения смыл и понес, как и всех «на подъем», никому неизвестного Абрашу Дюманта. Юный литератор признался, что он потомок французских писателей Александра Дюма-отца и Александра Дюма-сына, и готов подхватить перо, выпавшее из рук его знаменитых предков. Свой авантюрно-урологический роман «Дама с каменьями», повествующий о захватывающей истории неравной борьбы с драгоценными камнями в почках дамы, как бы случайно проглотившей бриллианты любовника, он подписал «Александр Дюма-малой». В конце романа выяснилось, что на рентгеновских снимках у дамы были видны не бриллианты в почках, а стеклянные пуговицы пеньюара. Роман и бриллианты вышли в свет естественным путем.

2 июля 1927 года газета «Молот» сообщила: «В Ростов прибыл (проездом в Сочи) виднейший пролетарский поэт Советского Союза – Михаил Светлов. Широким массам имя поэта Светлова еще мало известно». Вероятно, «виднейший», но еще мало известный массам, поэт телеграфировал о своем прибытии кому-то из руководства газеты – главному редактору Е. Цехеру, временно и.о. ответственного редактора В. Тодресу, заместителю ответственного редактора И. Малкину или другим сотрудникам, знавшим его еще как Михаила Шейнкмана. В 1920-х годах в Ростовена-Дону некоторое время жила семья другого известного поэта и драматурга Александра Аркадьевича Галича (Гинзбурга) и может быть именно воспоминания первоконного детства навеяли ему слова песни В.П. Соловьева-Седого «Протрубили трубачи тревогу». В газетах «Молот» и «Советский Юг» в то время широко публиковались театральные обзоры и рецензии на спектакли Ю. Юзовского, А. Фрегера, В. Киршона, И. Березарка, В. Хавкина, Д. Гессена, Я. Гринвальда. Ю. Юзовский в статье «Картонная поэма» даже позволил себе неодобрительно отозваться о поэме В. Маяковского «Хорошо», сравнив ее с «расцвеченной картонной аркой». В сезон 1927-1928 гг. среди пьес, дававших наибольшие сборы театрам края, были «Константин Терехин» В. Киршона, «Шторм» В. Билль-Белоцерковского.

В 1920-х годах заворготделом Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) была Розалия Самойловна Землячка. Положение в партии, заслуги перед революцией делали ее мнение беспрекословно авторитетным и позволяли активно влиять на литературное творчество. Писатель А. Фадеев по этому поводу льстиво писал о «ни с чем не сравнимом воспитательном значении» творческого общения с ней. В 1925 г. Фадеев, тогда корреспондент газеты «Советский Юг» в Ростове, работал над романом «Разгром», в котором под именем Левенсона вывел своего командира в Особом коммунистическом партизанском отряде на Дальнем Востоке Певзнера.

В 1926 году знаменитый хирург Н.А. Богораз сделал в Ростове свои первые операции по пересадке желез внутренней секреции, реконструктивные операции на различных органах человеческого тела. В мае 1926 г. ростовский врач, сотрудник университетской клиники В.Р. Сабсович выступил с докладом на IX Всесоюзном съезде терапевтов в Москве на тему: «Диабет и лечение инсулином». Напомним читателю, что Ф. Бантинг и Дж. Маклеод получили Нобелевскую премию за открытие инсулина в 1923 г. и доклад из Ростова был одним из первых на эту тему в России.

Все новейшие лекарственные препараты больницы Ростова и области получали на областном аптечном складе, заместителем начальника которого многие годы был А.И. Басис. Сотрудник кафедры госпитальной хирургии медицинского факультета Северо-Кавказского университета в Ростове В.А. Френкель в 1929 г. защитил диссертацию на степень доктора медицины по теме «Холецисто-гастростомия как метод лечения желудочно-дуоденальной язвы». Эта важная тема разрабатывалась под руководством профессора Н.А. Богораза. Известностью в городе пользовались хирург Александр Борисович Хейфиц и его почти однофамилец, заведующий кафедрой эстетического воспитания университета, профессор Хейфец. 30 июля 1929 года было сообщено, что в Одессе скончался видный дерматолог, доктор медицины А. Гринфельд, получивший признание ученых своими исследованиями проказы в Области Войска Донского.

В декабре 1929 года состоялся окружной съезд Шахтинского здравотдела. Это мало примечательное событие оставило след в прессе только из-за скоропостижной смерти одного из организаторов съезда, 56-летнего заведующего лечебным подотделом окрздравотдела Абрама Борисовича Дуэля. «Врачебная газета» сообщила в некрологе, что покойный после окончания Киевского университета почти 30 лет отдал практической медицине, участвовал в русско-японской, I Мировой и гражданской войнах. Последние годы жизни он посвятил реорганизации лечебной сети Шахтинско-Донецкого округа.

В спортивной жизни Донского края на виду были имена Нелли Штейнгардт, Бориса Гольденберга (волейбол), Давида Гарниера (бокс), Юлия Заславского (шахматы), Петра Фитингофа (легкая атлетика), Михаила Эпштейна (теннис), братьев Серлиных (футбол). Уроженцы Азова двоюродные братья Абрам Ильич и Михаил Миронович Серлины выступали за команду «Сокол», ставшую в 1920 г. первым чемпионом Ростова по футболу. Абрам Серлин много лет играл в составе сборных команд города и Северного Кавказа, а в 1928 г. участвовал в первой на Дону международной встрече с рабочей футбольной командой Уругвая. Абрам Ильич Серлин (1903-1993), ветеран донского спорта, участник Великой Отечественной войны, много лет проработал врачом. Его дочь Инна Абрамовна Косаревская стала кандидатом медицинских наук, доцентом кафедры микробиологии №1 педиатрического факультета Ростовского медицинского университета.

Брат Абрама, Натан Ильич Серлин, с 1923 г. совмещал учебу на медицинском факультете Северо-Кавказского университета с должностью председателя правления Ростовского отделения Всемирного спортивного общества «Маккаби», где вел секции легкой атлетики и гимнастики. В СССР этому спортивному обществу была суждена короткая жизнь. Возникшая в 1895 г. международная еврейская спортивная организация «Маккаби», названная в честь героя еврейского народа Иегуды Маккавея, к 1917 г. имела уже 125 отделений в России. В Ростове отделение «Маккаби» было открыто в 1918 г., но к 1927 г. деятельность его сочли опасной и запретили.

Михаил Миронович Серлин, родился в 1899 г. в бедной, многодетной семье. Рано вынужден был самостоятельно зарабатывать на жизнь, работая учеником на хлебной ссыпке, в весовых мастерских, на литейном заводе в Луганске, дезинфектором в Ростове. Много и успешно занимался спортом. С 1920 г. работал инструктором физической подготовки. Играл в футбольных командах, в том числе в сборной края, бегал кроссы, тренировался в прыжках в длину. В 1932 г. окончил Ростовский областной техникум физической культуры. Преподавал физическую подготовку в средних и высших учебных заведениях Ростова. Во время войны служил методистом кабинета лечебной физкультуры госпиталя для легкораненых. С 1946 г. работал в Ростовском областном врачебно-физкультурном центре.