За опятами. Продолжение

История нашего похода за опятами, по счастливой случайности, а для меня весьма трагической, возымела продолжение; ибо лежу я щас на больничной койке, и  с трудом вспоминаю события, приведшие меня сюда...
Голова моя перевязана бинтами, и болит затылочная кость, рёбра тоже болят, и почему то левое ухо! Казалось бы кость не должна болеть, - но болит!
   Ну, вобщем помер я тогда. А почему, спросите, я здеся пишу, а помер я не совсем.  Как говориться - претерпел клиническую смертушку! Ну, всё по порядку...
***********
   После того, как мы похоронили бедного дятла, засыпав его сухими листьями, мы отправились к машине,  с полными корзинами грибов.
  Настя всю дорогу рассказывала мне о том, какой у неё Пашка хороший - пригожий, люляля - труляля, и тому подобное.
  А тем временем Пашка шёл впереди, делая полутораметровые шаги, и мы еле за ним поспевали. Вот уже прошли половину дороги, и вдруг Пашка остановился как вкопанный, сбросив корзинку с могучих плеч.
  - Ты чего? - спросил я его, тяжело дыша.
  - Вона! - Пашкин палец указывал куда то в заросли рябины, и при этом глаза его расширились, в размер двух полтинников.

 Я одел на нос очки, и стал рассматривать то место, куда указывал его палец. И вправду: из валежника на нас смотрели два глаза, цвета агата.
   - Или же мне кажеться, или же этот наглец нарываеться на взбучку, - прошипел от злости Пашка, продолжая указывать на того, кто на нас смотрел из под валежника, - выходи, или я за себя не ручаюсь, - рявкнул он.
  Помятуя о том, как совсем недавно, Пашкин палец возбудил рой Ос, которые повредили все нейроны его головного мозга, Настя бросилась к нему с криком: - "Ой ты гой еси, милый, и разлюбезный ты мой товарищ Павел! А не возжелаешь ли ты осторожно опустить свой прекрассный палец? Ибо возбудишь ты своим перстом указующим зверя невиданного, и броситься это чудище на нас, аки рой тех Ос, что у берёзы мы претерпели!"
 
И отвечал ей Павлуша речью ласковой, продолжая тычить пальцем в глаза зверю невиданному: - "Милая, и разлюбезная лада моя  - ненаглядная Настёна! Ничего не бойся, жёнушка моя премудрая, когда с тобой такой богатырь! Я щас умилостивлю  этого зверюгу лютаго, поступком смелым, и благодушным."
  После этих слов Пашка повернулся к зверю задницей, согнулся в "три погибели", просунул голову между своих стройных колен, и яростно посмотрел, из этого положения, зверю прямо в глаза!
  Я совсем уже ничего не понимал из этой комедии, - а белка тем более(а это именно она и выглядывала из валежника). Видимо зверёк впервые видел, как человек преломился пополам, чтобы лутьше её рассмотреть. Наверное любопытство белки было сильнее страха дать стрекача, и она продолжала с изумлением наблюдать за Пашкой.
   - Ничего не получаеться из того, чтобы взять зверя на "понт"! - послышался здавленный голос Пашки, - помогите ка мне разогнуться, или мне что, - так и идти по лесу?! А как я машину поведу?
   Его было очень трудно разогнуть: видимо Пашкины суставы задеревенели от злости и ярости.
  Я попросил Настю крепко обхватить его ступни, а сам сел верхом на его большую задницу; завёл руки за шею,  и с силой потянул! Глухой хряп позвоночника совпал, в унисоне, с хлёстким, как гром среди ясного неба, звуком: "Прррруть!", и Пашка выпрямился в струну!
 - Ну, чего вылупился! - рявкнул он в сторону зверюги, - иль ты думаешь я тебя боюсь!? Ошибаешься!
   Обезумевшие глаза Пашки стали шарить вокруг, и взор его остановился на стволе сухой осины, которую недавно повалило ветром.
   - Слушай, Паша, а может пойдём всё таки домой, - осторожно спросил я его, но он больше никого не слушал.
  Схватив ствол осины, он смело подбежал к зверюге и замахнулся.
  Белка почему то и не думала убегать, может думала, что это очередной Пашкин "закидон", - типа представление.
   Смекнув, что будет дальше, я бросился спасать зверька!
Помню только, что успел схватить белку в руки, а дальше удар по затылку, и тьма окутала моё сознание.
                **********
  Пашкин удар бревном мне по голове, вышиб из меня душу.
Если кто смотрел фильм "Привидение", то поймёт, что со мной произошло. Я с изумлением смотрел на своё распростёртое тело со стороны, и понимал, что мне наверное каюк.
   Настя подбежала ко мне, пощупала пульс и запричитала: - "Ой, какого хорошего человека то мы убили, ой да что же теперича будет то!"  И.т.д. и Т.п. Ну, вобщем слегка переживать стали.
  - Ну, делать нечего - помер дядя Володя, - вздохнул Пашка, - я его щас на плечо и понесу потихоньку, а там видно будет.
   Пашка взвалил мой труп на плечо, и поволок к машине, а мне(вернее моему Духу),ничего не оставалось, как "поплыть" следом. С каждым шагом Пашке всё тяжелее и тяжелее было продолжать скорбный путь, всё злее и злее он становился, - ведь вешу я почитай килограмм семдесять, да ещё Настя, которая шла следом, как завоет:
   - Ой, что же теперича будет то, ай какого хорошего человека ты Паша грохнул!
Пашка от неожиданности резко обернулся, и тут моя голова долбанулась о ствол берёзы. Ежели у моего Духа были бы глаза, то я зажмурился бы.
  - Ну что ты так переживаешь то, - стал успокаивать он Настю, скрепя зубами - щас передохнём и продолжим идти. С этими словами он скинул меня с плеча, как мешок с навозом. Моё тело брыкнулось оземь, а мой Дух, как буд то сжался.
 - А полегче нельзя ли? - хотел я было сказать, но понимал, что меня никто не услышит, а тем более не увидит.
   - Фу, сам то маленький, а тяжёлый гад! - и Пашка пырнул своим сапогом, сорок восьмого размера, мне в бок, и тут же скривился от боли.
   - Что с тобой, миленький ты мой, - Настя подбежала к Пашке, который с трудом снял сапог, и показывал ей раздутый(и видимо сломанный) палец, - ой давай я тебе его перебинтую!
   - Не, нам дядю Володю не доволочь до машины, - констатировал суровый факт Пашка, - как я со сломанным пальцем его попру? Ему же теперь всё равно?
   - Да, да, ему уже всё равно, - согласилась Настя, вздохнув с облегчением - надо его, как и того попугая, закопать в лесу. Тем более он когда то говорил: - "Да до меня, за прошедшие тысячелетия, на нашей планете, почитай восемдесять миллиардов человек стали перегноем!"
   - В точку сказано! Гениально, - согласился Пашка, - отволочим его от тропы метра на три и закопаем, - перегной от дяди Володи будет хороший, питательный!
   Я "парил" рядом и наблюдал как они закапывают мой труп. Да если бы закапали поглубже, а то бросили; кое как завалили мхом и валежником - аж сапог торчать остался!
  - Ну вот и порядок, - сказал Пашка вытирая пот, -  работа окончена, дядь Володя на том свете будет доволен.
  - Ой, какой красивый холмик получился, - всплеснула руками Настя, - вот только надо бы крест поставить и молитву "За упокой" прочитать.
  - Я не знаю никакой молитвы, - вздохнул Пашка, - а ты?
- Я тоже не знаю, - ответила с грустью Настя, - Папка мой знает. Только он щас на работе.
   - А вот когда дяде Васе будет выходной, мы и приведём его к холмику его брата, - решительно сказал Пашка, - он то и пропоёт дяде Володе "За упокой"! А щас пошли быстрей домой, я здорово проголодался на свежем воздухе.
  И они в обмимку пошли по тропинке. Пашка здорово прихрамывал, да оно и вправду, -  им меня было не допереть, сами еле шли, о чём то весело болтая.
  Хотел им крикнуть: " - Вы хоть место моего упокоения запомнили!? Но понял, что бесполезно Духу вступать в контакт с физическим миром.
***********
Я кружил над своим бренным телом, и не знал что делать дальше. Вдруг слева от меня возникла туманная воронка, и меня потянуло в её жерло.
  Я оказался в каком то тёмном туннеле, в конце которого мерцал свет - меня, с невероятной скоростью, понесло к этому свету, и благополучно "выплюнуло" на какую то поляну, окружённую зарослями красивых цветов. В полёте я влетел головой в пузо какому то деду, которого до меня выплюнула воронка.
   - Ой! - всрикнул он, - и на том свете покоя нету! - ты хоть смотри куды падаешь то! Отойди от портала, а то следующий покойник и в тебя врежеться!
  И вправду: только я отошёл в сторону, тут же из жерла воронки вылетел очередной забулдыга, вращая обезумевшими глазами.
  - Полянка эта - как бы место сбора, - начал объяснять мне дед, а потом нас распределяют - кого куда!
  - А кто распределяет? - задал я вопрос.
- А эна кто! - дед указал пальцем на вершину холма. Там восседал на величественном троне бородатый дедуля. По правую и левую стороны от него, были две двери: на правой сияли буквы - Рай, на левой - Ад!
   - А кто же этот дедуля то?
 - Да сам апостол Пётр!
  - Иди ты!?
  - Э, мил человек, скоро ты совсем перестанешь удивляться всему, - вздохнул дед, - а щас жди пока не вызовут, а там уж куды определят.
   Я присел на травку и стал ждать, даже задремать успел. И тут я услышал, как кто то произнёс моё имя. Открыв глаза, я оглянулся: на поляне не оказалось моего собеседника, видимо деда этого Пётр куда то "определил", и сейчас моя очередь...
   Я поднялся на вершину холма, и робко встал напротив апостола Петра, который читал какую то книгу, выудив её из воздуха. Очевидно это была книга моей судьбы.
  - От чего смерть претерпел? - спросил меня Пётр грозным голосом, оторвавшись от чтения моей судьбы.
   - От дубины, - ответил я сиплым голосом, - и не надо так на меня кричать, - прошептал я, удивляясь собственной наглости.
   Глаза Петра округлились, и он стал снова читать мою книгу судьбы, лихорадочно листая страницы.
  Ворота Рая были чуть приоткрыты, и я поднялся на цыпочки, и вытянул шею, чтобы из за плеча Петра посмотреть что там происходит, пока он отвлекся чтением книги.
    О, там было здорово! Моего знакомого деда растирали разными душистыми маслами, и играли ему на арфе, а он с блаженной улыбкой вкушал со стола разные фрукты и вина.
    Я улыбнулся от мысли, что скоро и я возлежу в Раю вместе с дедом - во поблаженствуем!
  - Ты чего лыбишся? - Апостол Пётр смотрел на меня из подлобья, - грехов у тебя не ахти как много, но тебя ещё не отпевали, и в Рай тебя я пустить не могу. А посему иди пока вон в ту дверь, и поварись у чертей в котле - эт тебе будет полезно.
  Я уныло поплёлся к дверям Ада, которые были нараспашку, а у входа, по бокам створок этих врат, стояли два скелета в капющёнах и с косами. Ничего не поделаешь - я по военному отдал честь скелетам и переступил порог.
***********
  В Аду мне сильно ничего не понравилось! Ну как в Библии: всюду плачь, и скрежет зубов грешников, котоые варились в котлах - в кипящей смоле. А котлов этих - от самых врат и до самого горизонта, и каждый котёл на куб смолы - не меньше. И кто им столько смолы поставляет? И у каждого котла деловито суетились черти: кто смолу помешивает, кто дров подкидывает в костёр, а кто кунает грешников поглубже, что бы не слышать как они визжат.
  - А этого далеко не водите! - крикнул в мою сторону один из чертей - очевидно ихний бригадир, - не долго он тут пробудет.
  Меня ласково, и бережно подвели к одному из котлов, возле которого стоял чёрный, как сажа, чёрт, и помешивал кипящую смолу корцом.
  - Ну чего стоишь, - обратился он ко мне, - залазь! Али тебе помочь?
Мне чего то ой как не хотелось туда залезать, и я решил потянуть время.
   - Послушай, - обратился я к нечистому, - до самого горизонта я видел котлы, на которых нету крышек, а вон тот котёл накрыт крышкой. Я показал пальцем на огромный котёл, который стоял в стороне от остальных. И кто же в нём то вариться?
  Это особый котёл, - ответил мне чёрт, - и в нём, вот уже третье столетие вариться Данте, который написал "Божественную комедию". Ну ты будешь залазить то? - обозлился он, - что я на тебя дрова то попусту жечь буду!
   - Щас, вот только помолюсь, - тихо ответил я.
- Что? - не расслышал чёрт.
  - "Господи, - взмолился я про себя, - прости мне пригрешения мои, вольные и невольные, и вразуми: как отседова дать дёру"
  Во время молитвы я смотрел на корец, которым чёрт помешивал кипящую смолу в котле, и у меня созрел план!
  - Из какого дерева сделан этот ковш, - спросил я своего мучителя.
  - Конечно из осины!
 - А я думаю из бука!
  - Из какого бука? - он вытащил ковш и протянул его мне, - это осина, дурак!
  Я взял тяжёлый ковш в обе руки.
  - Эна  летит райская птица, - воскликнул я, указывая пальцем в чёрное небо.
  Чёрт обернул харю к небу, ища глазами райскую птицу, и тут я со словами:  - " А я говорю из бука!" со всего маху хряснул корцом по его рогатому темени. Корец пополам, а я рванул к распахнутым вратам Ада, и кубарем выкатился к поляне, на которую меня изначально и выкинуло после смерти.
 На поляне народу прибавилось, но на меня никто не обратил внимания - все слушали здоровенного мужика, который что то рассказывал, яростно жестикулируя руками. Я подошёл поближе и тоже начал его слушать.
                ************
 - А тренер мне орёт: - "Ты поднимешь этот вес! Иначе вон из большого спорта, и не видать тебе ни медалей, ни славы! - рассказывал свою историю смерти здоровенный мужик - очевидно штангист. Ну, ничего не поделаешь. Подошёл я к штанге, схватился поудобнее, и как рвану!
  -  На грудь то я её взял, а дальше уже и не помню! В некрологе написали: - "Враз лопнули все внутренние органы, и даже мозги"!
  Все сочувственно закивали штангисту, а я подумал: - "Вот он то и поможет мне попасть в Рай"!
   Когда пришла очередь штангиста предстать пред Петром, я подошёл к нему, и шепнул ему в ухо свою просьбу.
   - Да не вопрос, друган! - ответил он, легко взвалив меня на своё широкое плечо, - идём к апостолу!
   Штангист смело подошёл к Петру, и встал пред ним широко улыбаясь. Апостол оторвался от чтения книги его судьбы и посмотрел на спортцмена.
   - И чего вы все лыбитесь то? - спросил его Пётр устало, - один вон тоже улыбался, и доулыбался, - щас в котле вариться в Аду, пока его не найдут в лесу, и не отпоют.
  Я висел на плече штангиста вниз головой, и боялся пошевелиться.
- Ты то, судя по книге судьбы, хороший человек, и пойдёшь прямо в Рай - продолжил Пётр, - а вот кто у тебя на плече болтаеться, и показал пальцем на меня.
  - О, этот мужественный человек великий аскет, - начал рассказывать про меня штангист, как я его и научил, - в посте и молитве он многие годы провёл в пещере, прославляя Господа и апостолов Его. Особенно он возлюбил, и славил Святого Петра.
   - И от чего же он помер то, - спросил его Пётр, и чуть не прослезился от услышанного.
 -  А вот так и помер он, во время молитвы, - от истощения и поста, - сильно он плоть свою терзал, а Духом возвышался, что даже здеся еле ноги передвигал. Пришлось его тащить. Ну, дык мы пошли в Рай?
   - Подождите, - Пётр смахнул слезу с ресниц, - я хочу посмотреть в лицо этому великому герою христианской Веры, и поднял мою голову.
   - Ах, опять ты! - воскликнул в сердцах Пётр, увидев мою физиономию, - да как же ты из Ада то сбёг, не дождавшись срока!?
  - Я очень в Рай хотел, вот и сбежал, - промямлил я.
 - Ну что за народ пошёл! - воскликнул в сердцах апостол, - ни один хмырь не хочет помаяться, пострадать сначала, - а сразу давай в Рай им!
  - А ну давай обратно в Ад, и чтоб до срока я тебя тута не видел, - Пётр указал пальцем на соседние врата.
       Ничего не поделаешь: я понуро поплёлся к вратам Ада.
                **********
  По бокам ворот Ада, как часовые у мавзолея на Красной площади, продолжали стоять два скелета, одетых в балахоны с капющёнами на черепах, держа в костлявых руках косы.
    - "Господи! - взмолился я, - на тебя только и уповаю! Помоги избежать гиенны огненной. Вразуми неразумное своё дитё - как избежать котла с кипящей смолою!"
  Я было хотел переступить порог адских врат, но споткнулся об сплетения высокой травы перед входом, и бухнулся оземь.
    - Вы вообще тут хоть окашиваете траву то, - рявкнул я от злости, на этих двух костлявых истуканов, - стоят с косами два лодыря. Или вы косить не умеете мерзавцы!
    - А может ты нас научишь? - ответил мне тот, что стоял справа, - а то нам нельзя и шагу ступить за врата.
   У меня тут же созрел гениальный план!
 - А что? Дай ка мне свою "литовочку", - попросил я скелета, - я покажу как надо косить, да и порядок наведу возле ваших адских врат.
   Скелет чуть помедлил, и протянул мне косу. Я начал яростно косить траву, делая широкие замахи, и отходя всё дальше и дальше от ворот Ада. Когда я отошёл достаточно далеко, я бросил косу в кусты, бросился на землю, и пополз к поляне где я и появился после смертушки.
   Там было всё по старому: народ всё пребывал, и пребывал, - а Святой Пётр всё сортировал и сортировал.
     Не зная, что мне делать дальше, я присел на край поляны, и стал наблюдать, как из воронки, поминутно вылетают "упокойники", тараща глаза от непонимания происходящего.
    У меня снова созрел план! Я подошёл к порталу, и стал ждать, и, - о счастье! Из воронки вылетел, одетый странником, мужик с посохом, непонимающе хлопая глазами.
    - Я приветствую тебя в новой обители! - подскочил я к нему с радостным криком, - снимай скорей свой балахон - здеся сначала меняються одёжкой!
   Странник суетливо стащил с себя одёжу и протянул её мне, тараща глаза в разные стороны. Я ему подарил свой " комуфляж", оделся в его балахон, и, скрыв лицо  капющёном, пошёл к апостолу Петру, постукивая посохом.
     - Ты кто? - спросил меня Пётр устало( сочувствую апостолу: нелёгкая у него работа).
   - Я пилигрим! Шёл в Иерусалим поклониться Святым местам, - ответил я подняв посох, - по дороге претерпел нападение разбойников, и мне размозжили дубиной "Репу" - и вот я тут.
    Пётр выудил из воздуха какой то папирус и стал внимательно читать, а я тем временем, заглянул в полуоткрытые ворота Рая.
    Мой знакомый дед продолжал блаженствовать там: улыбка вожделения так и не сходила с его щербатого рта. После того, как его намастили душистыми маслами, три красивые девушки стали делать ему тайский массаж. А потом поднесли царские носилки, и бережно уложили деда на них. Четыре негра подняли носилки и понесли его куда то.
   - "Наверное дальше понесли блаженствовать" - подумал я. Везёт же некоторым!
  - Штой то я не нашёл в истории Бытия недавнего убийство пилигрима, - прервал мои мысли Пётр, захлопнув папирус, - да и знаком дюже мне твой голосок то! А ну, подними капющон!
***********
- Ай, ухо то оторвёшь, - вопил я, пока Святой Пётр волочил меня к поляне, к воронке портала, - я же просто хочу поблаженствовать в Раю!
   - Такие как ты вообще никому не нужны, - орал на меня апостол, таща меня за ухо, - был на земле россейской Евпатий Коловрат - герой! А ты вообще коловорот, - так что возвращайся обратно! И с этими словами толкнул меня в жерло воронки. Последнее, что я увидел, прежде чем воронка меня засосала, так это вытаращинные глаза странника, которого я перед этим раздел.
*************
   - "А грибник то ваш вона лежит, на третьей койке"- услышал я чей то голос, и с трудом открыл глаза. Голова болела, и гудела как трансформатор, да ещё сильно болело левое ухо почему то. Я потянулся пощупать его, и меня пронзила острая боль в левом боку! Неужели и рёбра пополам?
   Тем временем открылась дверь в мою палату, и вошли Пашка с Настей, смущённо улыбаясь, Пашка слегка прихрамывал, а  на плече у него лежал мешок с апельсинами.
   - Вот, дядя Володя! - улыбнулся он, скидывая мешок со своих могучих плеч, - тебе поправляться надо! Правда Настён?
 - Да, да, ответила она, - а то ты такой худой и бледный! В лесу то вишь как получилось то нехорошо, но Пашка мой - молодец!
  Он взвалил тебя на свои могучие плечи и два километра тащил до машины.
    - Да, дядь Володь, я даже палец сломал пока тебя тащил! Хороших людей мы никогда не бросаем!
  - Спасибо вам большое, что не оставили меня там, что бы я стал перегноем, - ответил я улыбаясь, - а я ещё помню об чего ты сломал свой палец, Паша!
  Паша с Настей как то  напряглись, и перестали улыбаться.
 - Да о пенёк небольшой, что возле развилочки, - ответил я(не буду же я говорить что палец Пашка сломал о мои рёбра!), я об него столько раз спотыкался!
   - Фууу, - выдохнули они в унисон, и сразу снова заулыбались.
- Ну, когда в следующий раз за грибами то вас отвести, - спросил я у них.
   Пашка с Настей переглянулись и хором крикнули: - да в любое время! Да, а щас дядь Володь, тебе покой нужен, - ну мы пошли!
  Они ушли, пообещав навестить меня завтра, а я всё же дотянулся до левого уха и пощупал его. Ухо было распухшим и сильно болело...