Лето

  Старый одинокий селянин Векс как-то поздней весной пас овец. С рассвета он вышел из дому, и вот уже час как, жуя молодую соломинку, топтал грязными башмаками землю. Солнце мягким светом покрыло степь до крайних холмов, нежный ветерок разгонял утреннюю прохладу. Овцы, переминаясь, лениво чавкали клевером.
  Когда в очередной раз, пересчитывая стадо, Векс вглядывался вдаль, утренняя голубизна неба ослепила его, глаза зачесались и наполнились слезами. А когда он наконец разжмурил их, то увидел совсем неподалеку незнакомую девушку, шагающую к нему.
  Вернее, девушка словно плыла, едва касаясь жесткой степи босыми ногами. На ней колыхалось лёгкое льняное платье цвета лета, волосы чёрные, словно распаханная молодая земля, прямыми прядями падали далеко за плечи, и с каждым её шагом сознание старика Векса всё больше мутнело. Он уже различал её глаза, голубые и ясные, что небо после рассвета, тонкие светлые руки, как потоки хрустальных горных ручьев и весь изгиб и изящество её членов пробудили в старике что-то, что он когда то помнил, но давно забыл. Влекущее чувство прекрасного, что засасывает сердце в бездну сладкого мрака. Но чем глубже оно погружается, тем больнее давят на него толщи этой липкой дряни.
  Когда красавица поравнялась с ним, бедный Векс уже не мог ни дышать, ни стоять, на его удачу старая пастушечья  клюка пока не обломилась под ним. Старик пребывал в таком расположении, когда мужчина не может и не хочет помнить своего возраста, положения и всего того, что было где-то незримо далеко в прошлом, было до этой встречи. Его маленькое простое сознание целиком заполнил один единственный образ, этот полу-взгляд небесных глаз, этот треплющийся на чудной тонкой белой шее локон, это легкое дыхание, как дуновенье прохладного бриза жарким днем, которое, он мог поклясться, он ощутил на своем лице, хотя и незнакомка стояла всё же на почтительном расстоянии, и сам Векс никогда не бывал у моря.
  Девушка заговорила первой:
  - Что же ты обомлел, старик, иль не видел никогда женщин? - голос, как громовой раскат, предшествующий грозе, могучий, но одновременно с тем по-женски плавный. Векс, конечно, женщин видывал, но таких - никогда. Стремясь вернуть самообладание, он как-то сжался и весь вцепился в клюку, словно та была нерушимым стержнем его сознания.
  - Ну-ка,- продолжала девушка, так и не услышав ответа,- скажи мне, любишь ли ты лето, старик?
  - Люблю,- только и смог выдавить из себя Векс. Сила возвращалась к нему, хоть и не так быстро.
  - А что в лете ты любишь больше всего?- девушка стала расхаживать вокруг Векса, уделяя больше внимания не ему, а пейзажу.
  - Да что и все любят, сударыня,- старик вертел головой за незнакомкой, пугаясь потерять её из виду.- Тёплые ночи, прохладную зарю,  холодное пиво. Рыбалку по утрам, окрошку сытную и речку быструю.
  - Шутишь, значит, старый?- красавица резко развернулась бёдрами и уперлась взглядом в Векса, который от неожиданности и испуга сделался ещё меньше. Было что-то в её взгляде ужасающее, пугающее, неземное, а потому неизведанное, но Векс об этом даже не думал, хоть и чувствовал, где-то в тени своего сознания.
  - Да как же можно, сударыня,- оправдывался старик,- все любят лето, и все за то же. Разве можно не любить. Только вот...- Векс запнулся, прогнувшись под тяжестью этих немигающих, пронизывающих голубым сиянием глаз.
  - Продолжай.
  - Только вот мошкара надоедливая, ни поесть, ни поспать, ни в поле постоять. Так и норовит в рот аль в глаз залететь. А кусючая - жуть.
  Девушка расхохоталась, вмиг смягчившись, и одарила старика уже иным взглядом. Взглядом теплых, влекущих грёз, от чего Векс вновь затрепетал, но уже благоговейно, готовый служить и повиноваться. Только не мог он никак понять (да может и не стоило ему), что взгляд этот обращен вовсе не к нему. А в бесконечную степную даль, за холмы, на целую земную твердь, куда властью своей по праву очереди приходило лето.
  - Бывай, старый, и не вздумай кому болтать о встрече со мной,- незнакомка подмигнула, развернулась и уже было собралась идти восвояси. Но тут на секунду остановилась, призадумалась и бросила через плечо,- а впрочем, все равно не поверят.
  Вновь щекочущий глаза блеск, и девушка растворилась, словно её и не было. Не нашлось и следа на траве, всё истоптали овцы.