Байка, как быль?

Казацкие байки..
Александр Багрыч 2
Прижавшись к обмазанному глиной плетню сарая и прикрывая полой «дубленаго» тулупа молодую жалмерку - дочь войскового старшины, стоит первый кулачный боец на хуторе и забияка, танцор и песенник  Вовка Горшок. Сдержанный шепот, смех, возня...
- Ну? - выжидающе спрашивает  парубок. Жалмерка, помолчав, вытирает губы вышитым платочком:
-  А грех на себя принимаешь?
- Да что грех?!  По дорожке бег, в ямочку упал и весь грех  пропал! Люба ты мне, зорька ясная, пташка нежная…
- Ну, нет! Примаешь, ай нет?
-  Ну, примаю!
-  Так то-то! Так и гутарь!

Лунный луч конфузится и, выбравшись из под сарая, бежитъ по снежному ковру, покрывающему хутора, слободки и станицы  Тихаго Дона, играя серебром инея... Казачество Дона справляет масляницу во всю ширь своей   вольной, еще не знающей гражданской войны свободной жизни, святой веры в царя, Бога и Отечество.

…Все в доме  давно улеглись спать, а мы с бабой Ниной все чаи гоняем. В спальне заплакал маленький Ванятка, двадцать шестой правнук нашей бабули. Она  тот же час подхватилась и бегом к малышу. Слышу замечательную колыбельную песенку:

Спи, сынок! Что было — сбылося
 А что будет впереди,
То от Бога будет милость нам,
То лелеем мы в груди:
Чтоб страну нашу родимую
 Снова вольной повидать,
Чтоб жену себе любимую
 На Дону ты стал искать.
А пока, соколик маленькой,
Баю-баюшки-баю!
Я лампас казачий аленький
 В ночи долпя сошью.
Не сверкает в поле инеем
 Серебристая парча.
Не зовет за море синее
 Руси скорбная свеча...

Я вместе с Ваняткой  под эту чудную колыбельную  песню тоже сладко засыпаю. И снится мне наш  вольный  и богатый Дон, разный люд и счастливая радостная жизнь, как один день бабушкиной масленицы.