Жизнь поэта. книга 5-я. пр. 4 стр 121-150. пр. 5 с

томатически. Целью моего прихода было только увидеть её, а не следить, кто к ней придёт и с кем она уйдёт.
   Ванька-двойник только высунул свою голову и хотел обругать её плохим словом, чтобы выслужиться передо мной, но я сразу поставил его на место, сказав: -Заткнись, сволочь!»
   Я смотрел на них до тех пор, пока они не свернули на другую улицу, развернулся и пошагал на автовокзал, который был в трёхстах метрах.
-Вань, опять облом! – сказал, подхалимски, Ванька-двойник.
-Да, опять облом, Ванька. Но там я искал половую щель, и дело срывалось, а здесь я искал любовь, но видишь, она улетела, на крыльях курносого и рыжего военного. То ли сержанта, то ли старшего сержанта? До чего же у него паршивая морда?! Хоть он парень и здоровый. Неужели она променяла меня на него?
-Ну, и чёрт с ней, Вань! Вчера красиво сказал этот старый пердун, Мойша, еврейскую поговорку: «-Из самой сладкой любви компот не сготовить». Давай махнём по кружке пива!
-Давай, но только ты, за свою кружку будешь расплачиваться сам!
-У меня нет денег, а тебе, козёл, брат дал две десятки! На них, даже, можно купить билет на самолёт до Батуми.
   Мы пили пиво с Ванькой-двойником, вспоминали нашу прекрасную Грузию, а в это время за стеклянными окнами кафе ходили такие красивые хохлушки с оголенными ногами, что я тоже вспомнил другое изречение друга Мойши: «-Надо жить, хоть бы из любопытства». Или просто жить, невзирая на все препоны Фортуны, которая всегда вставляет палки в колёса.
-А ещё, Вань, Мойша сказал и третье «-Если жизнь не улучшается, значит, она будет ухудшаться».
-Похоже, что так оно и будет. Увидим  в  понедельник.
121
   В понедельник я пришёл в зал библиотеки часов в десять. Работа кипела. Время бежало неумолимо. Все торопились подчищать хвосты.
   Нинка корпела над беловиком графической части, проще перечерчивала со старого на новый лист ватмана.
-Капцов, где тебя черти носят? Я уже не дождусь, что-бы кое-что уточнить. Посмотри, нормально?
-Сойдёт, для тебя. Вот тут и тут подправь. Молодец!
-Ещё бы не молодец, всю субботу и воскресенье пахала.
-Отдыхала от траханья.
-Ванечка, для тебя хорошая новость. Людка приходила два раза. Помнишь, ты говорил, что если она захочет с тобой наладить прежние отношения, то стоит ей прийти и взять тебя за руку.
-Нин, в общем, у тебя всё готово. Доделывай, а я пошёл.
-К Людке?
-Пить, пить и ещё раз пить! Не воду, а пиво.
-Не шути так! Она опять скоро придёт, а тебя не будет. Что я ей скажу?
-Да, так и скажи, что я пошёл пить пиво. Зашёл бы за старостой, он тоже любитель пива, но не хочу встречаться с ней, Грищенко.
-Ты, что охерел? Я её, в пятницу, когда ты смылся, целых два часа убеждала. Ты – идиот!
-Может, тебе щёку подставить для пощёчины?
-Скотина ты?
-Теперь-то я тебе не нужен. У тебя всё сделано, можно и плюнуть мне в лицо.
-Не в лицо, а в рыло твоё свинячье. А за помощь мне, я тебе заплачу. Хахаль даст денег. Двести рублей хватит?
-Я рядом, плюй! Плюнешь и иди за деньгами, а затем засунь их себе в то место, которое любят твои хахали.
Этот диалог, у нас с ней, как обычно проводился шёпотом, от любопытных посторонних ушей.
122
   А затем она громко сказала:
-Сань, если я поставлю свой кульман рядом, в углу, не помешаю?
-Не помешаешь! Только здесь у стенок темнее.
-Ты поможешь перетащить?
-А, что у Капцова, спортсмена, уже нет сил?
-Он заболел. У него что-то с головой. Отбили мозги.
   Все засмеялись и я вместе с ними.
-Видите, этот идиот хохочет сам над собой.
-А ещё, вчера, Мойша сказал  еврейское изречение: «-Бог хранит от плохих женщин, а хороших берегитесь сами! – громко сказал я и, смеясь, пошёл на выход.
   Уходя, я боковым зрением увидел, как сзади вспыхнул деревянный мост между мной и Людой. Мост, который я поджёг своими руками. Искры летели от него и обжигали не только спину, но и грудь, превращая мою тонкую душу в труху и пепел. Всё! Назад возврата нет. Вместе с мостом сгорела и моя большая душа, в которой было так много любви.
   В техникум я в этот день больше не ходил. Было желание пойти и напиться, но я пересилил себя. Два раза приходил Витька, якобы за карандашами и бумагой, но на самом деле, проверить, не свихнулся ли я.
-Вань, ты не заболел?
-С чего ты взял?
-Все болтают, что ты нёс какую-то чушь про евреев и смеялся.
-Читаю книгу, а в ней встречаются интересные еврейские изречения.
-А почему от тебя Нинка ушла?
-Она мне не жена, куда хочет, туда и идёт.
-У тебя, правда, всё в порядке с головой?
-Вить, в порядке, в порядке, через час пойду в спортзал на тренировку. А завтра начну переписывать пояснительную записку. На мелованную бумагу.
123
   Месяц пролетел, как один день. Весна, красивой птицей, опустилась на землю и сделала её милее и  краше. Листья на деревьях радовали глаз. Сирень благоухала, радуясь, что в своей кроне приютила соловьёв и слушала их пение. Всюду цвели тюльпаны разных расцветок. Я, постоянно гуляя в сквере, или по улицам города, срывал их, делал большой букет и приносил Людмиле, но как только собирался отдавать, к ней подходил курносый, рыжий сержант и я тут же, все тюльпаны возвращал на место. Зачем им портить жизнь, они такие красивые! Тогда я прогонял эти дурацкие мысли из головы и начинал сочинять стихи. А тюльпаны, которые я мысленно срывал, чтобы подарить Людмиле, говорили мне спасибо и качали голо-вками, но никто этого не замечал, все думали, что это лёгкий ветерок целует их, а они, наклоняясь, подставляют ему свои губки для жаркого поцелуя. Надо поблагодарить Лиру, как только она в очередной раз прилетит ко мне, за то, что научила меня разговаривать с природой, и, особенно, с цветами. Но она, Лира, уже давно не посещала меня. Она сделала своё подлое дело, разлучив меня с любимой и заставив часто писать стихи, летала вокруг меня красивыми бабочками и стрекозами и радовалась, глядя на меня, подлая.
   Как-то, когда я ходил в сквере, и глубокомысленно размышлял, как Ньютон, ожидая, когда на его голову свалится яблоко, для того, чтобы открыть закон Ньютона, на меня свалились не яблоки, а несколько капель дождя и  я встал под листья сирени. Я бы ушёл домой, если бы  увидел на небе большую чёрную грозную Тучу, а там шалила маленькая чёрно-белая тучка и когда Ветер дал ей пинка под зад, быстро стала удирать к мамочке Туче, проплывавшей в стороне. Затем оттуда сверкнула молния, и прогремел первый весенний гром.
   Я бы ушёл, Я бы ушёл, Я бы ушёл, - вертелось у меня в голове. А потом полились стихи строчка за строчкой.
Я б ушёл в голубые дали,
124
В золотисто-багряный закат,
Мне цыгане давно нагадали,
Что я солнцу и звёздам брат.
Я б ушёл, но цветы не пускали,
Ели с соснами встали стеной,
А дожди мне лицо целовали
И шептали, что я им родной.
Я ушёл бы в те майские грозы,
Что сверкали, гремели с небес,
Но заплакали вслед мне берёзы,
Весь заплакал берёзовый лес.
Я б ушёл, но все птицы запели,
Звонче всех пел поэт-соловей,
Разнеслись соловьиные трели
И душе моей стало больней.
Я б ушёл, но ты вдруг мне призналась,
Что завянешь, засохнешь травой,
Что пошла бы за мной, не осталась,
Вдаль, безбрежную, сразу за мной.
Я б ушёл, но ты вдруг мне призналась,
Что давно меня любишь и ждёшь
И в дорогу за мной увязалась,
Без меня ты, одна – пропадёшь.
Я б ушёл. Я б ушёл, но остался,
Без тебя потускнела б вся даль!
И с мечтою я мигом расстался,
Но в душе поселилась печаль.
     * * *
   Я вышел из-под сиреневого дерева и стал шлифовать, а затем переписывать стихотворение на другой лист, чистовик. Мне оставалось переписать пару строчек, как ко мне подсела Нинка. С тех пор, как она убежала от меня, как ревнивая жена от мужа, в другой угол спальни, мы с ней не общались и даже не здоровались.
-Привет, Капцов!
-Привет, Горобец!
125
-Всё пишешь?
-Если не с кем целоваться, приходится писать.
-Сам виноват!
-Как у тебя с дипломом?
-Не поверишь! Рецензент, очкастая баба с енакиевского завода КПД (завод крупно-панельного домостроения) похвалила меня, и поставило отлично. Будь она мужиком, я бы расплатилась натурой.
-Я рад за тебя!
-А я думала, ты бы злорадствовал, если бы я завалила.
-Не радуйся преждевременно. Пока не защитилась.
-Считай, уже защитилась. Эта, очкастая, сказала, что она входит в состав комиссии на защите.
-Тогда тебе повезло!
-Это, благодаря тебе, Капцов. Возьми десятку на коньяк? Я тебя, хоть этим отблагодарю.
-Спасибо, Нин! Я, уже месяц, не брал в рот спиртное.
-Завязал? Или закодировался? Говорят, сейчас как-то кодируют?
-Ни то, ни другое. Просто не было хорошего повода. Защитимся – выпью.
-А я – напьюсь. Возьми деньги! Мне вчера хахаль дал полтинник, сказал, что дали премию.
-У хахаля имя есть?
-Гриша.
-Нин, наверно это твоя судьба. Подумай!
-Уже думаю. Надоело трахаться с разными. Только начинаешь привыкать к одному, он бросает, или я его. Послушай, Вань, иногда вспоминаю тот день, когда сбежала от тебя в другой угол, к Сашке, что тогда на тебя нашло? Почему ты так резко, тогда, охладел к Людке? Она тоже никак не поймёт. Мы уже говорили с ней несколько раз об этом. Скажешь?!
-Стоит ли ворошить прошлое? Всё равно уже ничего не изменить.
-А, может, ещё можно? Ведь она любит тебя, дурака!
126
-Ой, ли?
-Дурацкое это восклицание: Ой, ли, ой ли! Не ой, ли, а любит, я же вижу! А ты за это время, больше месяца, заходил в её аудиторию всего раза два, к старосте, а к ней ни разу не подошёл.
-А зачем?
-Хотя бы узнать, как дела?
-И услышать ответ: «-А тебе не всё ли равно?»
-И всё-таки, ты так и не сказал, почему в тот день ты так, поступил? Может, в тот день у тебя, правда, крыша поехала.
-Немного, Нин. Она бы съехала с моего черепка совсем, если бы я её не удержал.
-Тебе кто-то наплёл гадость о Людке, и это, точно, была сука Нелка! Змея, подколодная.
-Нелка совсем не причём. Мне эту гадость выдали мои глаза.
-Как тогда с её братом Славиком.
-Я не знаю, как его зовут – Славик или Бобик, но на этот раз я видел их троих близко на расстоянии десяти метров, а тумана в тот день не было.
-Она была с двумя парнями?
-Он был с двумя бабами, старой и молодой.
-Вань, ничего не понимаю!
-Тогда слушай:
   Не доходя, метров тридцать-сорок, увидел, как она вышла из дома во двор, но не одна, а с парнем, военным. Они вышли за калитку и стали разговаривать. Парень, что-то говорил, жестикулируя, а она смеялась. Прячась за деревьями, я подобрался ещё метров на Я смотрел на них до тех пор, пока они не свернули на другую улицу, развернулся и пошагал на автовокзал, который был в трёхстах метрах.
-Но Людка никогда не говорила мне о парне, военном. Правда, я, однажды  слышала  разговор  Людки,  с  Алкой,
127
которая говорила Людке, что она должна, при распределении проситься в Горловку, потому, что вернётся из армии Володька. А затем они замолчали.
-Нин, теперь всё встаёт на свои места. Этот Володька вернулся из армии и приходил к ним. А её мать печёт вкусные пироги и дала любимой дочери, чтобы она после но-чного траханья покормила будущего, а, может, уже настоящего мужа.
-Я сегодня спрошу об этом у Людки.
-Только потом не старайся посвятить меня в содержание вашего разговора. Я уже, как тяжелобольной, постепенно стал выздоравливать и больше не хочу ещё раз под-вергнуться этой заразе – любовной малярии.
-Ванечка, а что писал? Опять сочинял стихи?
-Что ещё можно писать в сквере? Не пояснительную записку, же, к диплому! Хочешь, прочти!
-Спрашиваешь, конечно, хочу! Твои стихи я прочитала Грише, в постели, после хухры-мухры, он обнял меня, прижал и сказал: «-А ты, оказывается, и поэтесса, моя девочка?!», а я промолчала, пусть думает, что эти стихи написала я. А ты, Вань, не в обиде?
-Мне-то, что? Я рад, если мои стихи кому-то помогли. На, читай!
-Я – перепишу?
-Как хочешь. А я пойду, пройдусь, чтобы тебе не мешать.
   Я сделал круг по аллее, пристыдил Самсона, который так бездушно относится к животным, раздирает льву пасть, похвалил соловья за красивые песни, полетал со стрекозами ввысь, к небу, а когда спустился, нарвал большой букет сирени и вернулся к Нине.
-Ванечка, это мне?
-Здесь же больше никого нет!
-Поняла. Я отнесу его Людке. А можно я ей дам переписать это стихотворение? Оно самое лучшее, что ты давал нам.
128
-Тебе.
-Нам. Мне и Людке.
-Зачем переписывать? Отдай мой чистовик. А черновик я оставлю себе.
-Вань, возьми десятку. Даю от души.
-Ладно, Нин, уговорила, но с тем условием, что ты со мной совсем, совсем расплатилась.
-И за диплом и то, что брала в долг?
-Я же сказал – совсем!
-Тогда на деньги, которые я потихоньку накопила, чтобы отдать тебе, пошьём Гриши костюм.
-Свадебный?
-Не знаю. А ещё, я сейчас, зайду в буфет и куплю Людке шоколадку и пару пирожных и скажу, что всё это от тебя: сирень, стихи и сладкое, хотя всё это будет для неё сладким.
-И ещё, Нин, ничего не спрашивай у неё о военном и ничего не говори о том, что я тебе рассказал. Обещаешь!
-Обещаю!
   Мы, пошли в здание техникума. До защиты дипломной работы - осталось меньше месяца.
   Я долго сидел с открытым дневником и смотрел в одну точку.
-Вань, у тебя глаза отдохнули? Если да, то читай дальше! А, то, я устал лежать, просто так, у тебя на коленях, да, ещё с открытой страницей, - взмолился дневник.
   Я начал читать дальше её дневник.
13 мая. Воскресенье.
Вот и прошли все праздники 1 и 9 Мая, а у меня так и не было праздников. Конечно, я, наравне со всеми, принимала участие, но внешне. А в душе, вместо праздника у меня бушевали: ураган, шторм, смерч, которые затем сменялись мёртвой или мертвящей тишиной. Что с ним произошло? Почему он так резко переменился? Где же я  смогла так крупно ему «насолить»,
129
что он, чуть ли не возненавидел меня? Определённо ему кто-то наплёл гадости обо мне. Но, кто и зачем? Кларка. Конечно, она! Только она сохнет по нему, и захотела, таким образом, отбить его у меня, решила я и вызвала её на откровенный разговор. Я поднялась этажом выше и вошла к ней в комнату.
-Клар, такая хорошая погода, нет желания прогуляться?
-Странно, Люд! Что это ты решила меня пригласить гулять? Тебе надо поговорить со мной о Капцове?
-Ты догадливая.
-Говори здесь.
-Клар, сюда могут каждую минуту войти девки и нам могут помешать, а на улице мы поговорим спокойно.
   Мы ходили по улицам, где не встречались знакомые, и мирно беседовали.
-Люд, если ты решила, что это я виновна в вашей размолвке с Капцовым, то ошиблась. Ругаться я с тобой не хочу и не стану.
-Клар, ты любишь его?
-Это к делу не относится. Даже, если и люблю, что с того?
-Ты, сейчас, не встречаешься с ним, тайно?
-Ни – тайно, ни явно. Но если бы он мне предложил с ним встречаться, то плюнула бы на всякие пересуды. А если бы предложил пожениться, побежала бы заказывать свадебное платье. Но, увы, он не предлагает ни, того, ни другого. Значит, он тебя, дорогуша, бросил?
-А ты – злорадствуешь!
-Ни капельки! Да, я его люблю, может, больше, чем ты! А ты, похоже, его не любила, а только пудрила ему мозги! Я его люблю настолько, что хочу ему счастья, даже если он никогда не будет со мной.
-Клар, ты завелась, не злись! И я его люблю! И страдаю, даже унизилась и пришла к тебе выяснять отношения, как жена к любовнице.
130
-А ты и была почти его женой, трахалась с ним, а я  не была его любовницей. Даже ни разу не поцеловалась с ним. Не знаю вкус его губ.
-Клар, а губы у него вкусные.
-А у других?
-Причём здесь другие? На что ты намекаешь?
-Люд, не притворяйся! Все в техникуме болтают, что после Нинки и той малолетней проститутки, со второго курса, ты - третья по спортивной гимнастике на кроватях.
-Значит, ты тоже меня записала в проститутки?
-Запомни, я - никогда, никому и ни где не говорила о тебе плохо, наоборот всегда защищала тебя, если при мне о тебе говорили гадости, не потому, что ты такая красивая и нравишься мне, а потому, что защищала твою честь, ради Ванечки.
-Спасибо, Кларочка защитница моей чести! Но ведь, какая-то сволочь распространяет эти гадости обо мне!?
-Я тут, не причём! Ищи других.
-Клар, может, ты знаешь, кто их распространяет?
-Разве мало у тебя врагов? Может, кроме нас, влюблённых в него есть и ещё кто-то, тайный поклонник, вернее поклонница.
-Не знаю, может и есть?
-А у тебя совсем с ним плохо?
-Дальше некуда.
-Может, мне поговорить с ним? Он меня ценит, как человека, жаль только, не как бабу!
-Спасибо, Клара, не надо! Хорошо, что мы поговорили и нашли общий язык.
   Кларка засмеялась.
-Люд, вначале нашли общего парня, а затем общий язык. Ты, не волнуйся, я и впредь не стану делать попыток завладеть им. Бесполезно. Если он видел в тебе белое, а в других чёрное, его уже не переубедить. Любовь не покупают, она приходит сама и даром. И также – уходит!
-Ты – права, Клар! Как приходит, так и уходит.
131
-На то она и любовь! Раз пришла, то  надо  её  бережно хранить, чтобы не ушла.
-Клар, это понимаешь только потом, когда она уже ушла.
-Люд, не обижайся, не надо было вертеть хвостом!
-Клар, говори уж прямо: «-жопой перед другими самцами!»
-Может, и так!?
-Кларочка, ещё один вопрос, вы в одном помещении с Капцовым, он часто появляется поддавшим?
-За последний месяц – ни разу. А почему я знаю, выдам тебе секрет, я, когда подойду и прикоснусь к нему, у меня целый день хорошее настроение, словно мы поцеловались. А подхожу я к нему всегда с одной причиной – подточить карандаш. Он это понял и на меня не в обиде, что я ему постоянно надоедаю. Раньше, бывало, подойду, а от него пахнет, а за последний месяц – ни разу. Он всё время всё пишет и пишет, а, как только кто-то к нему подходит, прячет листок или блокнот. Такое впечатление, что пишет роман.
-Стихи, Клар.
-Ты читала?
-Некоторые.
-О чём он пишет? О природе?
-О любви ко мне.
-Только о любви к тебе?
-Да, только о любви и только ко мне.
-Счастливая ты.
   Я нагло врала Кларке. Ни в одном из них не было моего имени. Но стихи, поэтому и хороши, что каждый примеряет на себя. Если бы их прочитала Клара, считала бы, что он посвящает стихи ей. Клара сказала, что у неё есть полбутылки сухого белого вина. Хотя я, по примеру Вано, полюбила красные вина. Правда, редко удаётся пробовать.   
   Девок у них в комнате не было и мы ещё целый час болтали, как хорошие подруги. Но  уже  об  «общем»,  как она, до этого, выразилась, парне
132
 - больше не говорили. Он уже был не наш «общий», а чей-то чужой.
   В пятницу, уже перед тем, как мы, с Алкой и Лоркой, должны были отчалить домой, и они ушли в магазин, а Нелка ещё работала в аудитории, зашла Нинка с огромным букетом сирени в руках.
-Нин, новый хахаль завёлся, охапку сирени тебе подарил? За такой букет тебе всю ночь придётся отрабатывать, мандой!
-Старый, Людочка и не мой, а твой. Это он так передаёт тебе привет и тысячу поцелуев. А ещё шоколадку и пирожные, ешь и смотри не подавись от удивления.
-О каком старом хахале ты болтаешь? У меня его не было!
-А Капцов?
-Он уже не мой хахаль. Ты сама нарвала сирень и купила шоколадку, чтобы утешить меня и глупо поступила. Я в таких утешениях не нуждаюсь!
-Почерк его, ты надеюсь, не забыла? На, это дополнительно к сирени и шоколадке.
   Я взяла лист и начала читать. Уже вид его почерка поднял мне настроение. Прочитав – спросила:
-Он дал тебе переписать?
-Я уже переписала. Это он просил передать тебе. Или снова станешь выкаблучиваться?
Я расцеловала Нинку в обе щёки.
-Не буду!
-Стих понравился?
-Этот самый лучший из всех.
-Людка, ты станешь знаменитой. Он тебя прославит в стихах.
-Здесь даже нет намёка на моё имя.
-Зато всё стихотворение пронизано твоим духом. А ты, курва, сразу повеселела.
-Сама же знаешь, что мы, бабы любим, получать подарки!
133
-А ещё знаю, что мы – сучки! Любим получать подарки от одного, а бежать трахаться к другому.
-Я не такая.
   Нинка, улыбнулась и сказала:
-Зря, я давала ему обещание, а то бы, сейчас, тебе сказала!
-Кому, Вано?  И какое обещание?
-Проехали. У меня есть бутылка красного вина. Пока никого нет, выпьем по стакану?
-Давай, повод есть.
   Мы выпили по полному стакану и только успели помыть их и убрать бутылку, как пришли Алка с Лоркой.
   После вина настроение поднялось вдвойне и я, тихонько стала напевать песенку. 
-Алл, Людка собирается испортить погоду, замурлыкала кошечкой, а до этого ходила злой тигрицей.
-Сейчас и Нинка замурлыкает. Они уже выпили вино. Не чувствуешь запаха в комнате?
-Ну, и нюх у тебя Алка, как у легавой собаки! – сказала Нина. –Люд, давай уже допьём вместе с ними, раз они нас разоблачили.
   Она достала оставшееся вино, и мы разлили на троих, так, как Алка отказалась и всю дорогу, до Горловки, молчала. Сложный у неё характер. А я всю дорогу гадала, что такое сказал Вано Нинке и просил не говорить, что взял с неё обещание.
Всю субботу и воскресенье, пока мы копались на участке, эта мысль не покидала меня.
   Я вновь отложил дневник и погрузился в воспоминания.
   В среду или четверг, как я нарвал букет сирени и отдал Нине, вместе с листом своего стихотворения, она подошла ко мне и предложила прогуляться. За полтора месяца, что мы работали по разным углам, отвыкли от шёпота,
134
поэтому она потащила меня в коридор, а затем мы пошли в сквер.
   Вначале болтали о разном.
-Нин, ты меня вытащила на улицу, не просто поболтать, а что-то сообщить важное, так говори! 
-Первое, Вань, я не сдержала своё обещание и сказала Людке, о том, как ты видел её с военным.
-А ты думаешь, я тебе так и поверил, что ты не ей скажешь? Не болтливых баб не встречал. Кроме Клары.
-Клара такая же, как и все. А почему ты тогда рассказал мне о Людке и этом рыжем солдате?
-Рассказал, а затем пожалел. А воробей, то есть слово уже вылетело и назад не вернёшь. Ну, и как она отреагировала?
-Когда она выслушала, облегчённо выдохнула и сказала, что думала совсем другое, что тебе о ней наговорили гадости. Ей пишет парень из армии, сосед по улице. Ему ещё служить полгода. Из его части демобилизовался  горловский парень и принёс Людке письмо, а затем она отвела его к матери этого парня.
-Красивая сказка про белого или чёрного бычка. Только она играла не по правилам, вроде бы была со мной, а писала письма другому, как говорила Рахиль Мойше – заимей запасной аэродром. Значит, военный – её запасной аэродром.
-Какой Рахиль, какой Мойше?
-Это из еврейского анекдота.
-Слушай, тебе письма пишут?
-Ну, и что?
-Ты хочешь, чтобы я тебе ещё раз наговорила грубых слов?
-Не надо!
-Ни хера ты её не любил и не любишь! Придурок - ты! Не знаешь сам, чего хочешь. Ты или помирись с ней, или не морочь девке голову и отстань от неё!
-Нин, не кипятись! Я давно от неё отстал. Какого  хера
135
ты сама тогда припёрлась и опять заговорила о ней. Всколыхнула душу вот я и нарвал цветов.
-Да, чёрт с вами! Разбирайтесь сами. Только учти, у неё никого нет. Пока! Но у неё, как и всех баб, нервы не железные, погладит её какой-нибудь котяра и уведёт твою кошечку на крышу любоваться луной.
   Почему я, идиот, тогда не всё сделал, чтобы вернуть  её. А мог бы.
  А потом вся эта череда событий; когда я, под дождём ходил за сиренью для Клары и из всех аудиторий наблюдали за мной, в том числе и Люда; и меня, как хулигана встречал у входа в техникум наш куратор – Петухов; и то, как я со старостой напился пива и пришёл к Людмиле в комнату, когда она приболела, а я вновь предложил ей выйти замуж за меня, а она меня попёрла; и много разных других мелочей. Если бы вернуть жизнь с начала? Но, ни кому в мире время не подвластно. Даже самому могущественному в мире – Всевышнему.
   Я снова начал читать дневник. А он, как резина, всё растягивался и растягивался. Это мне так казалось, потому, что я сам растягивал процесс чтения, чтобы продлить, то лучшее время моей скудной жизни, а дневник, наоборот, с каждым перевёрнутым листочком становился всё тоньше и тоньше, всё сокращался, как шагреневая кожа, как и сама моя жизнь. Как любая человеческая жизнь.
20 мая. Воскресенье.
Прошлая неделя была насыщена событиями, повлиявшими на мою судьбу.
  Я еле дождалась понедельника. Так свербели у меня в заднице слова Нинки о том, что Капцов ей что-то сказал, а она дала ему обещание не рассказывать мне. Но, хоть я и прожила не много лет, но уже кое-что знала в этой жизни. Немного постигла женскую психологию, потому, что сама – баба. Одна из непреложных истин – не доверять секрет женщине.
136
  Всё равно женщина не сможет его удержать, как ребёнок, у которого в руках конфета, не удержится, чтобы её не съесть. Конечно, исключения есть. Среди женщин разведчиков. Но Нинка не была разведчицей, разве только в сфере половых связей. Я подкатывала к ней три дня и в среду она не выдержала, потому, что у неё самой было большое желание поделиться этим секретом.
   Мы остались с ней в комнате вдвоём. Её новый хахаль Гриша работал во вторую смену и она никуда не торопилась, а девчонки ушли смотреть новый индийский фильм.
-Нин, я твоя должница. Ты в прошлую пятницу угощала меня вином, а сегодня угощаю я или ты уже беременная, пить нельзя?
-Дура, такими вещами не шутят! Меня всегда ранит, когда я вспомню, что у меня не будет ребёнка.
-Не волнуйся, я наделаю много и парочку дам тебе.
-От кого? От Вано или того военного, который к тебе приезжал?
-Тебе Алка рассказала?
-У тебя ещё можно что-то узнать, а Алку пытать будут – не скажет! Комсомолка – Зоя Космодемьянская.
-Откуда ты, тогда, узнала?
-Значит это, правда?
-Что, правда?
-Что у тебя есть хахаль военный и приходил к тебе домой?
-На, открой бутылку, у меня не получается и поговорим.
   Я рассказала Нинке всё, как было, а Нинка, то, что рассказал Вано. Ни он, ничего не приврал,  и я всё рассказала честно, как было на самом деле.
-Нин, над нами висит какой-то злой рок. Только, вроде, всё начинает налаживаться, и обязательно что-то произойдёт.
-Судьба, Людочка. Не хочет она, чтобы вы соединились.
137
   Боится, что у вас от совместной большой любви и страсти, родится богатырь.
-Или Змей Горыныч.
-Сделайте ещё одну попытку, назло всему и судьбе остаться вместе.
-Нин, если ничего не случится на этой неделе, в следующий понедельник, я сама возьму его руку и поведу в ЗАГС.
-Как телёнка? Люд, на тебя вино действует моментально. Тебя любой мужик разведёт спиртным. Даже вином, я не говорю уж о водке или коньяке. Ты, выпив, бокал вина уже стала Наполеоном, хотя не мужик, и собираешься идти расписываться.
-Я с тобой спорить не стану. Увидишь. Но при условии, что ничего не произойдёт.
-Чтобы нарушить своё обещание ты завтра пропрёшься с кем нибудь на прогулку, и сделаешь так, чтобы видел Вано.
-Не с моей, а с его стороны. Если он, что-нибудь не выкинет, то в понедельник мы пойдём подавать заявление.
-А ты уверена, что он с тобой пойдёт?
-На сто, двести, триста процентов. Распишемся и будем проситься в один город.
-Горловку?
-Нет, куда-нибудь подальше от мамочки. Она не даст нам жить вместе.
-Похоже, ты всё обдумала.
-Нин, только ничего не говори Вано. До понедельника. Я сама ему всё объясню.
   Мы сидели и болтали пока, не пришли мокрые девчонки, начался мелкий дождь.
 Дождь, похоже, не прекращался всю ночь, а утром, в десятом часу начался ливень, которого я не помнила с детства.
   Кто-то в аудитории сказал:
138
-Посмотрите на полуголого придурка Капцова! Он,ведь, идёт к сирени!
   Все бросились к окнам. И я, конечно.
   Он стоял возле сиреневых деревьев, за которыми мы, когда-то, прятались с Флорином, и нашей страсти не было предела. Я так хотела, чтобы он взял меня прямо там.
   Капцов поднял руки к небу, он, словно, молился, благодарил небесные силы, за то, что они помогли соединиться нам. А потом начал рвать сирень и складывать её на скамейку
-Идиотка, Нинка, -сказала я мысленно себе-, всё-таки она сказала ему, что мы на той неделе пойдём в ЗАГС, вот он и бросился рвать для меня сирень.
   Я млела, глядя на него. Какой же ты у меня смелый и красивый! Ещё чуть-чуть и мы станем мужем и женой!
-Грищенко, ты нам дашь по веточке, когда он принесёт тебе всю эту охапку? – сказала Анька.
    Хорошо, что я, улыбнувшись, промолчала.
   А потом забежала сплетница, Нелка и сказала:
-Надо же, Капцов, в такую погоду, пошёл за сиренью для Кларки, у неё сегодня День Рождения. Петухов её поздравил, а Капцов вручил цветы.
   Моя душа нет, не выскочила из тела. Она сжалась в комочек, не оттого, что он рвал цветы для другой. Она сжалась оттого, что теперь уже никакого ЗАГСа не будет!
   Я через полчаса ушла домой и, уткнувшись в подушку, стала выть, пока никого не было в комнате.
   Потом успокоилась и стала читать книгу.
   Нинка, после всего этого, зашла ко мне в аудиторию, но меня не было, и она пошла в общежитие, видимо, поняла моё состояние. Но я уже успела прийти в себя.
-Люд, ты уже знаешь?
-Знаю. Что Капцов рвал сирень под дождём?
-Он у тебя – герой! Петухов сказал это при всех.
-Только он рвал сирень не для меня, а для Клары.
-Но День рождения не у тебя,  а  у  неё.  Когда  хлынул
139
этот ливень, барабаня по стёклам, Капцов первым подошёл к окну и сказал:
-Никогда не видел здесь такого дождя! Тропический, как у нас в Кобулети. Мы, пацанами, всегда бегали под таким дождём.
-А Кларка, стоявшая у другого окна, сказала, что, как только у неё день рождения, обязательно идёт дождь. Все бросились её поздравлять. Витя Бойко, посетовал, что ей даже не подарили цветы. И тогда Валя Шестак сказала, что сирень под окном, а кто-то из парней, ответил ей, что принесёт после дождя. Тогда она с презрением сказала, что в этом помещении нет настоящих парней, и Капцов тут же вышел на улицу. А дальше ты видела сама. А, потом, он пришёл с цветами и Петуховым, который назвал Капцова – героем. А ты, что расстроилась?
-Вначале, да! Когда он начал, рвать сирень. Думала, что ты проболталась насчёт ЗАГСа, и он, от радости, ошалел! А теперь мне всё равно!
-Пойдёшь в понедельник подавать заявление в ЗАГС с героем.
-Сейчас, разбежалась!
-Дура, я Людка! Ведь, знала вчера, что не ты говоришь о ЗАГСе, а вино, которое ты выпила. Хотела поспорить, но не хотела тебя обдирать. Деньги, теперь, и у меня самой есть. Ладно, раз у тебя всё нормально, я пошла.
   Она ушла, а я снова завыла, ведь, теперь уже я подожгла мост за собой.
На следующий день, как только он вошёл в аудиторию, я встала и пошла к Вадиму. Он подошёл к старосте. Работать стало не выносимо. Отовсюду были смешки и хихиканья. Через час я ушла в общежитие и притворилась больной.
  А затем через пару дней он пришёл в комнату, с фруктами, поддавший, и снова заговорил о женитьбе, но на беду, за день до этого, приходил проведать меня староста и принёс книгу с блокнотом Капцова, в котором  были  стихи,
140
которые он сочинял для какой-то девушки Лены. Это стало пределом моему терпению. Я категорически сказала - нет! Когда он уходил, мост между нами уже догорал.
ИЮНЬ. Без даты.
   Я забросила писать дневник. Воспоминания слишком ранят душу. Запишу, в общем:
А затем были: защита дипломной работы. Распределение по городам Украины, прощальный вечер, в общежитии, в комнате Клары, где мы были оба, а затем сбежали в мою комнату; полчаса безумных ласк, после чего я сняла с себя всё, а он не успел, пришла моя телохранительница Алла; а утром, он, как обещал не пришёл. Уехал к брату.
Вот и всё. Любовь закончена. Не вообще, а с ним. Но почему же, ты, Ванечка, не пришёл на следующий день? Теперь, я, почти на сто процентов уверена, что ты просто  хотел меня укротить. Укротил. Бог тебе судья. Но, всё равно, главной своей цели ты так и не достиг! Не оседлал меня. Красивую же ты причину придумал, мол, уехал к брату. Ну, и чёрт с тобой!
   Мать была рада, что учёба в техникуме уже позади и стала уговаривать нас съездить к своей сестре, нашей тёти. Я вначале отнекивалась, в надежде, что ОН может приехать. Но они обе насели на меня. А, до этого, долго шушукались.
Мы с Алкой уехали. Прощай, милый ИШАК, Вано!
   Больше мы с ним не виделись несколько лет.
   Дневник начну продолжать, когда начнётся новая жизнь в Херсоне.
   Я посмотрел на дневник, а он на меня и мы, с ним, оба тяжело вздохнули. Тогда я ему подмигнул. А он мне. Мы уже настолько срослись друг с другом, что понимали всё с полуслова.
-Я не против, Вань, сказал дневник. Только чуточку.
 Я налил себе полную рюмку, а ему пять капель капнул на корочки. Там уже было много капель. Старых.
141
       ДНЕВНИК.  ХЕРСОН.
                Херсон. Начало.
13 июля. Пятница.
   Наконец, принялась за дневник. Иначе всё забуду.
3 июля, во вторник, поезд Донецк-Херсон уходил из Горловки утром. Мать, провожая нас, прослезилась, как будто мы уезжали на Северный полюс к белым медведям. А мы отдалялись всего на каких-то шестьсот километров.
   Алка читала книгу, а я смотрела на пробегавшие мимо терриконы, посёлки, городишки. Донбасс – почти сплошной жилой массив, один посёлок или городишко кончается и тут же начинается второй. Иногда за окном пробегали донецкие степи.
   Надолго ли я покидаю родные края? Я ещё не уехала, а уже соскучилась по ним. Как же приходилось тяжело Вано вдали от родины? Мысль перекочевала на него.
Хорошо было бы, если бы мы расписались, ехали бы сейчас вместе. Но не получилось.
Распределение на работу было по всем большим городам Украины: Киев, Харьков, Донецк,  Херсон,  Николаев, Днепропетровск, Черкассы  и  Ужгород.  Туда,  где   были крупные  заводы панельного  домостроения,  набиравшего силу, и где нужны были специалисты в этой области.
   Дело доходило, чуть ли не до драки.  Вчерашние  сокурсники готовы были перегрызть друг другу глотки, чтобы попасть в такие города, как Киев, Херсон, Николаев и Ужгород. Но туда, было понемногу мест, и в них первыми распределили отличников.
   Вадим, со своей подругой, тоже отличницей  из  параллельной   группы,  попал  в  Киев.  Марат  в   Николаев.  У Аллы, единственной  из  двух   групп,  был  красный  диплом  и  ей   предложили   место  на  выбор.  Она  выбрала -
Херсон и попросила направить  туда  и  меня,  как  сестру.
   К нам добавили ещё двух  выпускников  из  параллельной группы – Маслову и Васильченко.
   Вано, вместе со старостой  Колей  Чепижко, и парня Володей Чайкой, из параллельной группы  распределили  в  город Черкассы.
142
   Я совсем и не думала о нём последнее время. Вернее старалась не думать, но иногда, какой-то предмет или событие, сразу напоминали о нём. И тогда волна воспоминаний накатывала на меня. Но время, это неумолимое и неукротимое время, как наждачная бумага, потихоньку стирало эти воспоминания. Вот и сейчас я не помню, все детали, нашей последней с ним встречи. То ли была возбуждена, то ли пьяна, а скорее и то и другое.
   Общего  прощального   вечера   не  состоялось.  Хотели скинуться по  десять  рублей  и  снять ресторан  или  кафе, не  получилось.  Вначале  спорили   собраться  двум  группам вместе или по отдельности,  затем  сумма для  многих
стала неподъёмной. С большим трудом до этого собрали по столько же, чтобы заказать фотоальбомы. А после получения дипломов на руки, все, крысами, стали разбегаться и собираться кучками.
   Аллка предлагала уехать сразу домой и ничего не отмечать, но мы с Лариской упёрлись. Мне хотелось последний вечер провести с Вано, хоть он и козёл!
   Зашла, за тарелками, Клара, и сказала, что они решили отметить окончание учёбы своей комнатой, пригласив ещё двух парней из группы: Брылёва  и  Вовку Южко.
-Хотите, присоединяйтесь?!
   Мы согласились.
-Клар, два парня, на столько девок?! Давай пригласим ещё парней! - сказала Лариса.
-Давай, если кто, согласится!
-Витя Камнев жалел, что не придётся отмечать. А там и Вано. Не против, если я схожу к ним?
-Не против! - радостно ответила Клара, и я тоже обрадовалась, но промолчала. -Только комендант  разрешил пустить мальчиков и ограничил  по времени, до двенадцати ночи. Ларис, и не забудь содрать с них по пять рублей. Да, и вы гоните деньги тоже. Люд, а ты, у себя будешь готовить или салаты или второе на плитке. Выбирай!
-Салаты. Второе и первое ты готовишь лучше.
143
   Он пришёл без пяти семь. Все уже сидели за  столом  и даже успели пропустить по рюмашке.
-Ещё за одного техника-технолога по  железобетону – сказала Клара Василенко, которая была к нему неравнодушна, наливай Витя, выпьем за  опоздавшего. Налей ему полстакана.
-Пусть выпьет штрафную –раздались возгласы.
-Нет, не надо, Витя, я буду со всеми. 
   Он сел на свободное место возле Вали Левченко, с параллельной группы.
   На столе стояли вино для девочек и  водка  для  парней.
   Витя налил полные рюмки водки и по пол фужера вина.
-С окончанием техникума вас, мальчики и девочки! – поднявшись, сказал Вовка.
   Я выпила до дна.
   После второго бокала вина, мои глаза  расширились,  и Вано сказал бы, что они стали ещё  больше  и  красивее.  Их блеск, посылал искорки, его глазам, если наши взгляды встречались. А его, ответный взгляд, вновь распалял не угасавший огонь в моём сердце, и оно стало биться так, словно его стук разносился по  всем  этажам  общежития. Он старался не смотреть на меня, а я пожирала его глазами.
   Виктор разлил «горючее» снова.
   Вано выпил полрюмки, а я вновь до дна.
-Давайте потанцуем! – говорит Клара, включая магниитофон и тут же приглашает Ванечку.
   Виктор приглашает меня. Но я отказываюсь и мы остаёмся за столом с Валей. Хотя мы с ней болтаем, я искоса наблюдаю за ними.
   Клара прижимается  к  нему.  Её  полные  губы  готовы вцепиться в его губы. Но они, по праву принадлежат мне. Никто не имеет права прикасаться к ним, тем более она, толстогубая сучка.
   Я, с иронической улыбкой, смотрю на них. Затем, предлагаю Вале выпить и она, налив в бокалы вино,  говорит:
144
-Люд, а ты его по-прежнему любишь! За вашу  любовь!
   Имя она не назвала. Зачем? И так всё было ясно. Мы чокнулись и выпили.
   Танец кончается. Он отстранят Клару и они идут к столу. 
   Начинается другая мелодия.
-Ванечка идем,  потанцуем – говорю я. Меня  уже  немного покачивает.
-Ты же прижимал  Клару! Почему не  прижимаешь  меня? – шепчу я – или ты меня уже разлюбил?
-Клара сама ко мне прижималась, а разлюбить за  кароткое время – невозможно.
-Скажи ещё раз, что ты меня любишь!
   Кто-то выключает свет. Я чуть ли не ложусь на него.
-Скажи мне ещё раз, что ты меня любишь!
-Люблю!  Люблю! Тысячу  раз  люблю! И  буду любить всю жизнь. Мне хочется, гладить, ласкать тебя всю, но  зоркие глаза Аллы, неотступно, следят за нами. Он  шепчет и шепчет мне самые красивые слова на свете, и я начинаю таить в его руках, наливаться соком, как спелый плод.
   Я  где то прочитала: «Что  мужчина  любит   глазами,  а женщина – ушами».
   А он шепчет и шепчет мне нежности. Называет меня самыми  ласковыми именами. Нежно прикасается губами к мочку уха, и я всё сильнее и сильнее начинаю возбуж-даться, созревать  в его ладонях. И тогда он говорит:
«Женщина, как  плод: яблоко  или  груша.  Не  трогай  его,  пока  он  не созрел.  А  когда  он  созреет,  подставь  ладони  и он  сам упадёт в них»,  «А  если  ты  не станешь,   сразу    есть,   созревший   плод,   упавший  в твои  подставленные  ладони   и  оставишь  его   на  потом, его съедят другие».
-Ванечка, этот плод уже созрел. Съешь его, а то его съедят другие – шепчу я в ответ и прикасаюсь к его губам, моим губам.
   Кто-то включает свет. Мы снова садимся за стол.
145
-Не пей больше! - продолжает шептать он.
-Ещё по одной. А потом сбежим. Ключ от нашей  комнаты у меня – в ответ шепчу я.
  Кто-то произносит очередной тост. Мы выпиваем.
  Я встаю, подхожу к Вано, беру его за руку и говорю:
-Мы с Ванечкой уходим. Всем пока, пока!
  Спускаемся этажом ниже. Я отпираю ключом дверь, затем поворачиваю ключ пару раз изнутри,  чтобы никто не вошёл.
   Он привлекает меня к себе. Целует губы глаза, гладит по талии и ниже. Берёт в губы мою мочку уха и гладит  языком. Я уже завожусь окончательно. Сок обильно течёт из меня, а он всё шепчет и шепчет нежные слова, как там, при всех, во время танца. Как он бережно со мной обращается, другой уже бросил бы меня на кровать и разорвал платье. Хоть я и немного пьяна, но понимаю, чувствую его большую любовь к себе. Я беру его руку и кладу себе на грудь. И он так нежно её гладит, как будто его рука впервые легла на неё.
-Как же я люблю тебя, родная – уже громче  говорит он.
-Любимый! -тихо отвечаю я – Пойдём, сядем.
   Мы садимся на кровать и вновь начинаем, ошалело  целоваться.
   Он потихоньку наклоняет меня, и я легко подаюсь. Мои губы впиваются ему в шею и я, сделав засос, говорю ему:
-Расстегни мне лифчик. Он стесняет.
   Он подсовывает руки мне за спину и расстёгивает.
-Душно. Помоги снять платье! -я сажусь  на кровати.
   Вано, неумело, помогает снять платье, и я остаюсь в  одних трусиках. Он бешено начинает целовать мне икры, затем бёдра, выше и выше. Его руки залезают под мои трусики  и начинают гладить лобок. Затем он медленно  стаскивает с меня и трусики. Я, приподнявшись, помогаю ему.
   И вот уже я лежу обнажённой перед  ним. Я  снова  целую ему губы и шею
146
и ставлю ещё один засос. На память. А он говорит:
-Маха Гойи была ничто, по сравнению с тобой, обнажённой. Холодок пробежал по мне.
   Я встрепенулась и сжалась!
-Твоя бывшая любовница?
-Какая любовница?! Помнишь, мы в Горловке, на практике, смотрели фильм об испанском художнике Гойе.
   Но я ничего не помнила и не хотела вспоминать. Я только хотела его ласк и больше ничего.
-Целуй меня всю, любимый! –стала шептать я. – Мне так хорошо с тобой. Иди ко мне! Прижмись всем телом. Как мне не хватало тебя. И сними рубашку.
   Он начал снимать рубашку.
-И всё остальное… прошептала я.   
   Раздался стук в дверь. Мы затихли.
   Стук повторяется громче, настойчивее.
-Люда!  Открой. Уже  первый  час. Мы пришли.  Дежурная выгоняет парней.
-Надень рубашку! – шепчу я. – Где моё платье?
Смятое платье валяется на полу.
-Не надо! – говорит он тихонько – я  укрою  тебя  простынёю.
   Он поднимает платье с пола и подаёт мне. Я засовываю его вместе с лифчиком и трусиками под подушку. Он укрывает меня простынёю.
-Ванечка, приходи завтра утром и мы решим, когда подавать заявление в ЗАГС.
-Приду, обязательно!
   Он включает свет и ключом открывает дверь.
-Тихо! – говорит он девчонкам, прикладывая палец к  губам. Люда заснула, видимо перепила.
-Ты последний остался. Все парни  уже  ушли. Выметайся, говорит вахтёрша, стоящая рядом с девчонками.
-Сволочи! - молча, с закрытыми глазами, ругала я девок –Не могли они прийти позже! Нет, нам, дуракам, надо было сразу сбежать, как только сели за  стол.  А  мы  ушли уже под конец.
147
   Подлая судьба опять нам вставила палки в колёса. От моих воспоминаний всё намокло внизу, но мне не хотелось идти менять трусики, чтобы не вспугнуть на-хлынувшие воспоминания.
-Люд, Люд! Ты что оглохла? Что ты уставилась в окно и отрешилась от всего? -сказала Аллка с верхней полки с кроссвордом в руках. 
-Смотрю на красивые пейзажи за окном.
-Какие, к чёрту красивые? Там – голая степь.
-Только что там была речка и сидели рыбаки.
-Не знаешь слово из пяти букв? Вопрос в кроссворде - большая собачья радость.
-Наверно – кость.
-Не подходит.
-Мосол. – сказала женщина сидящая напротив.
   Я достала из сумки чистые, сухие трусики и пошла в туалет.
   Когда я вернулась, Аллка сказала:
-Люд, тебе понравились рыбаки на речке? Что увлеклась рыбалкой? Приедем в Херсон, будешь рыбачить на море, каждую свободную минуту.
-Херсон не на море, а на Днепре. До моря надо ехать не менее трёх часов на автобусе. – сказала женщина.
-Вы из Херсона?
-Да, коренная жительница. Преподаватель. Веду историю в херсонском мореходном училище. Была в Донецке в гостях.
-Расскажите нам о Херсоне. Мы с сестрой Аллой, закончили техникум, и нас по распределению послали в ваш Херсон. А мы о нём ничего не знаем. Меня зовут Люда.
-Я слышала. А меня – Марина Геннадиевна. А что, вам рассказать о Херсоне?
-Что хотите, на ваше усмотрение. Хотя бы об училище, где вы преподаёте.
-Хорошо, всё равно дорога длинная. Делать нечего:
-«Училище основано в 1834 году и вначале размещалось в бывшем путевом дворце Екатерины II, ранее  упразднённом Херсонском адмиралтействе,
148
по ходатайству-графа Воронцова. Училище готовило штурманов, помощников штурманов, корабельных мастеров.
   5 марта 1944 года вышло постановление Государственного комитета обороны «О мерах по подготовке командных кадров морского флота» и техникум снова переиме-новывается в Мореходное училище ММФ СССР, однако, временно размещенного в здании школы №20.
   Она долго рассказывала, а мы слушали. Под её красивую болтовню и под убаюкивающий стук колёс Алка заснула, а мы с этой училкой долго болтали, попивая чай.
-Люд, сказала она, ты красивая девочка, а там есть такие красивые мальчики, будущие штурманы и капитаны, смотри, что б тебя сразу не посадили на хер?! Это, нам, бабам, конечно, нравится, но можешь пойти по рукам. Сейчас много тридцатилетних щлюх околачивается постоянно у училища. Девки, в молодости, подсели на молоденьких моряков, и сейчас стали разовыми давалками, над которыми курсанты смеются, используя их. Смотри, не обожгись!
   Потом она рассказывала многое другое о Херсоне.
   Время летело быстро и вечером мы были в Херсоне. Идти было некуда. И она приютила нас на ночь у себя, а утром, рассказала на каком транспорте добраться до завода железобетонных изделий, который находился рядом с судостроительным заводом.
   Нас приняли с радостью. Специалистов не хватало. Мне, как уже работавшей в конструкторском отделе до техникума, сразу предложили место техника в конструк-торском отделе завода, а Аллку направили в отдел главного технолога. Места нам дали в общежитии, в корпусе, для молодых специалистов. Там были двух, трёх и четырёхместные комнаты. Нам досталась - трёхмёстная. Пока Аллка ходила в магазин за продуктами я познакомилась с Надей, с которой нам предстояло жить.
   Время летело быстро. Подошла суббота. Стали ходить слухи, что в скором будущем СССР перейдёт на 5-ти  дневную рабочую неделю.
149
   Дай-то бог! Вечером Надюха пообещала, что с утра поведёт нас с Аллкой знакомить с городом. Но Алка с утра заартачилась и решила ещё поспать. Мы пошли вдвоём.
   Город впечатлял. Особенно воздух. Так легко и непринуждённо было дышать. Рядом было устье Днепра, впадавшего в Чёрное море, в двух часах езды Чёрное море и со-всем недалеко Крымский полуостров. Отовсюду пахло чем-то свежим, необъяснимым.
-Надь, ты чувствуешь какой приятный воздух?
-Воздух, как воздух, а у вас разве не такой?
-Ты откуда, милая родом?
-Рядом, с Николаевской области.
-А я из «всесоюзной кочегарки». Донбасса. Там на каждом углу, то завод, то шахта. Угольная пыль, гарь, загазованность. Но я выросла там и к этому привыкла.
-Кто к чему привыкает. Люд, прости за нескромность! Открой секрет, чем ты мажешь свои волосы: Они так пахнут!
-Чем, по-твоему, они пахнут?
-Какими-то цветами, а какими не пойму. Ромашкой, васильком или другим полевым или луговым цветком?
-Наденька, всеми полевыми цветами, так говорил он, мой Вано.
-Грузин, что ли?
-Русский, но из Грузии.
-Любовник?
-Друг.
-Все они друзья, пока у них не встанет.
-Ты, что так обижена на мужиков?
-Обижена. Вот, мы уже подходим к мореходному училищу, проще – мореходке. Сейчас увидишь таких молодых и красивых жеребцов, что станешь, пальчики облизывать и забудешь своего Вано-грузина. У тебя много было любовников?
-В основном - друзья. Только – целовались.
-Что, целка?
150
Продолжение 5 следует.
мой сайт:
www.kapczov-stihi.ru
На Стихи. ру. публикуются мои стихи.