Не отрекаюсь!

          Князь Михаил Всеволодович Черниговский и боярин Фёдор


                Глава вторая

                Отрочество

     «О светло светлая и украсно украшенная земля Руськая»! Раскинулась ты среди лесов дремучих, дубрав зелёных и пажитей злачных, гор крутых и холмов высоких. Изобильна ты реками и озёрами. Города руськие горделиво смотрят в небо бессчётными церковными куполами! Слывёт Русь страной знаемой во все концы света, недаром европейцы с уважением называют её Гардарикой — страной множества городов!
     Князья руськие не дают в обиду соседям завистливым свой народ, храбро ратуют за веру истинную, православную! Литвины, боясь удалых руських дружин, «на свет из болот не показывались». Поляки и угры, заслышав звон руських мечей, отсиживались в своих городах, наглухо запирая ворота железные. А немцы радовались, что сидят далеко, за морем синим. Тогда многие народы восточные платили Руси дань, бортничая, а за Руським морем1 византийские императоры щедро одаривали руських послов.
     Так с гордостью отзывались о своей стране руськие книжники,2 такой была сила и слава Руси в представлении окружавших её народов.

                Славный град Чернигов

     В широкой пойме Десны, левого притока могучего Славутича, издревле обитали охотники и рыболовы, собиратели даров природы. Прошло немало тысячелетий, прежде чем люди прочно осели в этих краях. В месте, где Десна встречалась со своим полноводным притоком Стрижнем, они построили поселение. Широкие ленты рек и топкие пойменные луга вокруг являлись неодолимой преградой для неприятеля. Первые поселенцы на Болдиных горах3 оказались прозорливы, предугадав великое будущее потомкам.
     Выгодное географическое положение небольших сиверских поселений способствовало их быстрому росту, со временем они слились в единое целое. На высоких крутых холмах, где Десна делает резкий изгиб на юго-запад, неспешно неся свои воды к Днепру, возник град Чернигов — крупный центр ремесла и торговли в Сиверском крае. Став столицей Черниговского княжества,4 он сыграл заметную роль в истории Руси.
     От Чернигова рукой было подать до Киева. Лихой наездник на резвом скакуне мог доскакать до него за световой день. Столица Южной Руси надёжно охраняла водный торговый путь по Днепру «из варяг в греки». А через черниговские земли проходил торговый путь в Волжскую Болгарию и Хазарский каганат. Спустившись по Волге в Хвалынское (Каспийское) море, черниговские купцы попадали в Персию. Караванным путём, полным опасностей и лишений, через глубокое ущелье c горными перевалами, добирались они в древнюю столицу Арабского халифата — Багдад.
     Из глубины веков дошло много легенд о названии города. Самая известная, что основал Чернигов князь Чёрный, но память о нём сохранилась только в народных преданиях. Возможно, имя городу дали дремучие чёрные леса, окружавшие его со всех сторон. Греческий историк Геродот писал о скифском племени «чёрных плащей», проживавших в этих местах, а византийский император Константин Багрянородный вспоминал о древнем городе Дзернигоги. Наиболее убедительная версия, что город назван по имени первопоселенца Чернег или Черниг. Он мог быть князем, как основатель Киева — Кий.
     Уже в начальный период руськой государственности Чернигов по своей значимости уступал только Киеву.5 В Киеве, до захвата его монголами (1240), проживало не менее 50 тысяч человек, в Чернигове — 25 тысяч. Это были крупнейшие европейские города. По численности с ними могли соперничать только Париж (100 тыс.) и Лондон (35 тыс.).
     Границы черниговского княжества простирались далеко на северо-восток, достигали Мурома, на юго-востоке сливались с Половецкой степью. На западных рубежах Днепр отделял черниговские земли от киевских. А река Остёр служила границей с Переяславльским княжеством.

                Молчан с Андреем на ярмарке в Окольном граде

     Молчан с сыном подъезжали к Чернигову по древней любечской дороге. Минули курганный могильник, протянувшийся с юго-западной на северную окраину города, и подъехали к первому кольцу городских укреплений: глубокому сухому рву с валом и возвышающимся над ним бревенчатым частоколом. Телега проскрипела по деревянному настилу через ров и, минуя дубовые ворота, въехала на территорию Предградья.6 Самое людное городское предместье было заселено ремесленным людом и застроено неброскими деревянными домиками и полуземлянками. Ярким пятном среди них выделялись нарядные двухэтажные терема богатых черниговцев. Миновав Предградье и вторую линию укреплений, через каменные ворота с надвратной церковью въехали в Окольный град. Молчан сразу же направился на базарную площадь, раскинувшуюся возле стен женской монастырской обители. Здесь шумела праздничная ярмарка, и он надеялся запастись необходимым в хозяйстве, а заодно приобрести подарок для Рады.
     Главная монастырская церковь Параскевы-Пятницы7 со ступенчатыми арками-сводами и вытянутым, устремлённым вверх куполом, поразила Андрея своей красотой. Подростку показалось, что купол церкви похож на стрелу с острым железным наконечником, готовую сорваться с тетивы лука и ринуться ввысь. Словно грозное предупреждение степнякам, алчно посматривающим на Чернигов из своих задымленных кочевий. Уже много лет они совершали опустошительные набеги на его родину, но, встретив дружный отпор руськой дружины, поредевшими рядами откатывались в степь, разоряя всё на своём пути, уводя в неволю мирное население.
     Торг повстречал отца с сыном разноголосицей. Расторопные продавцы наперебой предлагали прихотливому покупателю свои товары. В кузнечных рядах кряжистые мужики развернули свои скобяные поделки: всевозможные ножи, замки с хитроумным секретом, серпы и косы, маленькие и большие гвозди с широкими шляпками, обручи и дужки для ушатов. Прочая лёгкая железная утварь теснилась на прилавках, терпеливо поджидая своего заборщика.
     Ряды гончаров пестрели обилием узорчатых глиняных мисок и чаш. Стройные узкогорлые кувшины для молока соседствовали с коренастыми и пузатыми кувшинами для воды. Хмельно посматривали на своих младших собратьев большие винные корчаги. На них заносчиво глядели маленькие деревянные бочонки и пузатые, словно опились водой, сорокаведёрные бочки, подпоясанные железными обручами. Это предлагали свои товары бочары. На прилавках ткачей рябило от обилия ярких тончайших заморских сукон. Рядом с аксамитом красовалась бело-красная браная ткань.8 В сторонке скромно лежали куски грубой холстины, рассчитанные на непритязательного покупателя.
     Прочий неприхотливый, но крайне необходимый в быту товар находился на всех прилавках. И всюду между рядами, голосисто прицениваясь к приглянувшейся вещи, толпился нарядно одетый по случаю праздника простой народ.9
     Ближе к монастырским стенам стояли ряды оружейников, ювелиров и торговцев дорогими заморскими винами. Здесь неспешно расхаживал знатный черниговский люд. Мужчины красовались в шитых золотом епанчах, на руках поблёскивали замысловатые золотые и серебряные кольца и перстни. Грудь женщин украшали стеклянные ожерелья с бронзовой подвеской. Витые, плетёные и пластинчатые браслеты охватывали тонкие холёные запястья. Височные кольца с ажурными бусинами из филиграни, отделанные эмалью и чернью колты (подвески), ниспадающие на грудь, томно и звонко побрякивали при движении, заглушая весёлый говор своих обладательниц.
     Андрей, впервые попавший на городскую ярмарку из сельской глуши, вдруг растерялся. И с боязнью подумал, как-то ему будет в этом большом городе среди незнакомых людей? Одному, без батюшки и матушки. Ведь дома он знал всех живущих окрест в лицо. А кроме леса, куда хаживал с отцом за мёдом и драл лыко на лапти, ничего больше не видел. Совершенно подавленный от нахлынувших на него чувств, он теснее прижался к отцу и, толком не зная, что сказать, вдруг спросил, почему так чудно и непонятно называется град.
     Молчан уже давно заметил растерянность сына, а потому неожиданному вопросу не удивился.
— Сказывают, что название это пришло к нам из давнины. Тогда город называли Чурнигов, а всё потому, что предки наши почитали идола Чура. Он охранял подворья от всяких бед и напастей. Ведь и поныне мы его вспоминаем, когда хотим избежать лиха, и с верою восклицаем: «Чур, меня!».10
     Купив бочонок для воды, Молчан стал выбирать подарок для Рады и сторговал добрый лоскут яркой разноцветной материи. Довольный своей покупкой, Молчан направил лошадь к Детинцу, за его укреплениями находился Красный двор князя. Поскрипывая на неровностях мощёной булыжником недолгой улицы, вдоль неё возвышались нарядные одно- и двухэтажные каменные хоромы, телега пересекла по мостку полноводный ручей, впадавший в широкий и глубокий ров. За ним, на высоком земляном валу, возвышалась могучая дубовая крепость со сторожевыми башнями, смотревшими во все стороны узкими окнами-бойницами. Подъёмный бревенчатый мост на стальных цепях был опущен. Телега прокатила по мосту, и Молчан притормозил коня у железных ворот. Увидев на них большое металлическое кольцо, он соскочил с воза и несколько раз громко ударил кольцом в железные створы. Заслышав стук, из бойницы над воротами выглянул стражник в остроконечном шлеме. А когда Молчан объяснил ему суть дела, ворота со скрипом приоткрылись, и отец с сыном въехали на территорию княжьего града.

                В Детинце

     Только что закончилась праздничная утренняя служба, Красный перезвон церковных колоколов торжественно плыл над Детинцем, опускаясь к судовой пристани на Десне. Стлался над мирно покоившимися под белыми холщовыми парусами княжескими многовесельными ладьями и приземистыми купеческими насадами. Простирался над юркими, выдолбленными из цельного дерева, лодчонками рыбаков. Баюкался над широкой рябью реки и замирал среди необъятных далей пойменных задеснянских лугов.
     Стражник указал на заезжий двор, где подобало остановиться Молчану с сыном, а сам направился в княжеские покои с известием об их приезде. Андрею же не сиделось на месте и тайком от отца, прикорнувшего в ожидании княжеского ответа, он вышел со двора. Красив и зелен был княжеский град! Сквозь густую крону столетних дубов проглядывали очертания церквей. Вокруг соперничали своей дородностью и убранством терема бояр и старших княжеских дружинников.
     Его поразил вид стоявшего рядом величественного собора. Стены, сложенные из тонкого красновато-коричневого кирпича с вкраплениями чёрного камня, будто пылали в лучах восходящего солнца. Рыже змеились по ним волнистые линии, какие-то непонятные знаки и кресты. Над всей этой замысловатой вязью возвышался большой центральный купол, схожий с вальяжной княжеской шапкой, а четыре купола по бокам словно составляли ему охрану. Необычными были западная и южная башни собора. Андрей обратил внимание на узкие слепые оконца, выложенные в два яруса в стене западной башни. Одно из них ярко освещало солнце. Он поинтересовался у проходившего мимо монаха, что это за церковь, почему у неё две башни, и для чего служат эти «окна не окна» в стене. Тот с улыбкой ответил, что это Спасо-Преображенский собор, самый старый и почитаемый в городе, а по оконцам узнают время. Солнце в определённый час освещает одно из них.11 Из этой башни можно попасть на хоры, а другая башня — крестильня, в ней крестят новорожденных.
     Расспросив подробнее о цели приезда, монах с улыбкою благословил Андрея именем святого митрополита Константина,13 сердечно сказав, что пусть этот день останется для него навсегда памятным и счастливым. И степенно направился к стоявшему рядом храму, совсем отличному от Спасо-Преображенского собора. Схожий с неприступной крепостью, он сурово смотрел на мир узкими окнами-бойницами, расположенными в два яруса. Над его отвесными стенами, разбитыми полосами на крупные блоки, одиноко возвышался свинцовый купол.
     Андрей внимательно рассматривал полуколонны на стенах, вверху они заканчивались вырезанным в камне рисунком с изображением фантастических птиц и зверей. Обёрнутые головы крылатых хищников с оскаленными пастями и хвосты, переплетённые в сложном замысловатом орнаменте, в котором затаились змеиные головы, — всё это поразило воображение подростка. Он недоумённо смотрел на чудный узор, а расспросить кого-либо стеснялся. Только узнал, что этот княжеский храм называется в память святых Глеба и Бориса.14
               
                Кузнец Людота

     Андрею очень хотелось пройтись по Детинцу, всё ему здесь было любо и ново, однако побаивался далеко отходить от временного пристанища. А скоро пришёл княжеский холоп и без лишних слов дал знак следовать за ним. Отец с сыном прошли через раскрытые настежь ворота с небольшой надвратной церковью, на одной из створок Андрей успел заметить внушительных размеров железный квадратный замок.14 Войдя в Красный княжеский двор, они миновали каменную двухъярусную церковь с цветными стёклами на полукруглых окнах. С кованых церковных дверей на них строго взирал лик Иисуса Христа.
     Одаль, на отшибе княжьего двора, стояла приземистая изба, объединённая в одно целое двумя срубами. Сруб поменьше представлял собой кузницу, которая имела отдельный вход со двора. Холоп открыл металлическую дверь в деревянной ограде и провёл гостей в мастерскую. Войдя, они увидели обнажённого по пояс, в холщовом переднике, рослого человека. Он хватко бил кувалдой по раскалённой пластинке металла, высекая из неё брызжущие во все стороны искры. Левой рукой кузнец сжимал длинные крючковатые клещи, удерживая на наковальне, вбитой острым концом в дубовый пень, отделываемую заготовку. А за спиной у него подросток усердно работал мехами, накачивая воздух в жарко бушующий пламенем большой глинобитный горн.
— Вот, Людота, по княжескому повелению привёл к тебе отрока, будешь обучать своему мастерству, — холоп кивнул головой на Андрея.
     Кузнец, не обращая внимания на вошедших, продолжал громыхать молотом, мерно покрякивая и поворачивая клещами раскаленную железку на наковальне, машистыми и частыми ударами придавая ей форму подковы. А когда работу закончил, быстро окунул подкову в бочку с водой. И только тогда глянул в сторону ожидающих его посетителей. Окинув придирчивым взглядом Андрея, широко улыбнулся и доброжелательно произнёс:
— Добрым гостям всегда рады! Но ты хорошо подумал, когда решил стать ковалем? Труд наш усерден и тяжек, обречён на непокой. А всё потому, что кузнец, который выковал гвозди для распятия Христа, был осуждён к горестной вечной работе. Не боишься ли, хватит ли сил? Ведь в огне и железо надсядется! А ты совсем юн, если нет уверенности в своём призвании, так нечего и за дело браться!
— Не запугивай напрасно дитя, Людота! — вмешался в разговор Молчан. — Не умаляй свой труд. Ведь кузнец, как ведают люди, может сковать не только серп или меч, он может сковать судьбу. В давние времена ловкий кузнец поймал кровожадного Змея клещами за язык и запряг в плуг. На нашей земле по сию пору сохранились валы, которые он пропахал на этой зверине.15
     Андрей же, переминаясь с ноги на ногу, потупив взор, твёрдо ответил:
— Нет, не боюсь, хочу научиться твоему мастерству — делать мечи харалужные,16 крепкие, чтобы исправно служили нашему князю, не одну вражью голову поскепали17 в битве. Стяжали князю и дружине честь, а мне, ковалю, славу!
— Что ж, стремление твоё похвально! Добрый меч при рати дороже злата! А ты, вижу, отрок славолюбивый, но чтобы освоить мастерство оружейника, тебе понадобятся долгие годы. Раз пошел в услужение ковалю, обязан тяжко трудиться, терпеть и огонь, и нужду.
     Людота вынул из бочки с водой закалённую подкову и протянул Андрею.
— Вот, подержись, дабы не сглазить! Кузнецы молвят: куй железо, пока кипит! Выкуем из тебя славного мастера, люб ты мне с первого взгляда! А в людях, поверь мне, за долгие свои годы научился я разбираться!

                Андрей знакомится с княжичем Михаилом
    
     В кузню зашёл княжич Михаил в сопровождении боярина Фёдора. Увидев важных посетителей, все присутствующие низко склонили головы. А княжич обратился к ковалю.
— Людота, ты выполнил мою просьбу, сковал мне булатный меч?
— Просьба твоя, княжич, исполнена в срок. Сейчас узришь.
     Людота кивнул мальчонке-подручному. Тот юркнул в подсобное помещение и вынес из него небольшой кованый меч. Кузнец с низким поклоном преподнёс его княжичу. В сполохах отсвечивающего из горна пламени Михаилу привиделось, что по ложбинкам обоюдоострого, в волнистых узорах, лезвия стекает кровь. Отступив на шаг, он встрепенулся, вскрикнул и резко взмахнул мечом, как бы рассекая надвое невидимого врага.
— Добрый клинок ты сковал, Людота, — восхищённо сказал княжич. — С таким мечом не страшны мне никакие обидчики!
     Он любовно провёл ладонью по лезвию и пристально всмотрелся в причудливый узор с позолотой и чернью на серебряной рукояти меча. Потом передал меч Фёдору. Боярин, напрягшись, согнул лезвие и живо откинул руку. Лезвие, тонко зазвенев, распрямилось.
— Да, ловкий мастер Людота, — подтвердил Фёдор, — любо-дорого взглянуть на такую работу.
— Не захваливай, боярин, — отозвался Людота, — не сам ковал, какой Бог дал!
     Фёдор всмотрелся в тихо стоявших в сторонке Молчана и Андрея.
— Вспомнил я тебя, смерд, ведь это ты намедни окоротил коня княжича на лугу? А это твой отрок, за которого ты просил князя?
— Боярин, ты не ошибся! Я и есть тот самый смерд, а это мой сын Андрей, по княжьей милости привёз его в обучение ковалю Людоте.
      Людота в знак согласия кивнул головой.
— Парень смышлёный и крепкий, думаю, толку нашего прибыло!
     Княжич Михаил с благодарностью посмотрел на Молчана. Сняв с себя нательный золотой крестик, он подозвал Андрея.
— Пусть это будет память о поступке твоего отца и обо мне.
— Твой отец верою и правдою служит князю Всеволоду, — отозвался боярин Фёдор, — Богу угодно, чтобы и ты продолжил это обыкновение. Всегда помни, что ты сын своего отца, и что бы в жизни твоей не случилось, не посрами честь и славу своего рода! Верою и правдою служи княжичу Михаилу, впереди у вас долгая и строгая жизнь. Ещё не однажды понадобится княжичу твоя преданность. А желание твоё похвально, коваль Людота взрастит из тебя великого мастера!
     После такого напутствия, забрав меч, княжич Михаил вместе с боярином Фёдором покинули кузню.

                В Елецком монастыре

     Оставив сына у Людоты, Молчан заехал в Елецкий монастырь, чтобы приложиться к иконе Елецкой Божьей Матери. Решил попросить Богородицу, дабы не оставила Андрея своим вниманием и всегда была благосклонна к его судьбе. Монастырь, огороженный глубоким рвом и крепкими стенами, находился на высоком обрывистом берегу, под которым протекала река Стрижень, впадающая недалеко от обители в Десну.
     По преданию, на окраине города, на поросшей густым хвойным лесом горе, прохожие заметили ослепительное сияние. Когда стали искать причину этого дива, увидели на ели икону Божьей Матери с младенцем на руках. На месте обретения чудотворного образа черниговские зодчие возвели монастырь и церковь Успения Пресвятой Богородицы.18
     Молчан остановился возле Успенской церкви и долго любовался её строгим, без архитектурных излишеств, обликом. Высокие отвесные стены, украшенные резным орнаментом, приземистый полукруглый купол и покрытые «оловянными таблицами» (листами олова) своды, внушали благоговение. Перед тем, как войти, он щедро подал нищим и каликам перехожим, вечно теснившимся у входа на паперти.19
     Солнечный свет радужно преломлялся в цветных стёклах узеньких окон и рассеивался, создавая в храме таинственный полумрак. Пред образами горели свечи, а строгие лики, взирающие с иконостаса, невольно настраивали обременённую несладкой жизнью душу Молчана на высокие, хотя и не вполне ясные думы, что неуклонно пробуждались и росли в глубине его естества. Его взгляд скользил по стенам и сводам, расписанным тёплыми яркими красками. Он долго с благоговением стоял перед фреской20 «Успение Божией Матери», и его утихомиренная душа устремилась за пределы храма, в высокие и заоблачные дали, где, по разумению Молчана, обитал Бог.
     Осторожно ступая по выложенному цветными шиферными плитками полу, он подошёл к чудотворной иконе Елецкой Божьей Матери, затеплил перед нею свечу и, встав на колени, стал усердно молиться.
— Пресвятая Богородица, прими моление недостойного раба твоего. Не оставь отрока моего Андрея своим вниманием. Отверни его от узилища21 и наставь на путь праведный. Будь ему помощницей и защитницей и накрой его от всех бед своим омофором.22
     Помолившись, он вышел в притвор и подошёл к фреске, изображавшей молящуюся Богоматерь.23 Перед ней в юные годы часто молился черниговский князь Святослав Давидович, прозванный за свою набожность Николой Святошей.24 А пока Молчан зажигал и ставил перед иконой свечу, из часовни, расположенной на хорах, спустился епископ Порфирий — глава черниговской епархии, одной из самых давних и больших на Руси.25  Епископ в сопровождении бояр остановился недалеко от Молчана. Тот стал невольным свидетелем разговора Порфирия со своим окружением.

— Грустко мне на душе, неспокойно нынче на рубежах нашего княжества. А виной тому сиверский князь Игорь. Опрометчиво он поступил, когда затеял полк в Половецкую степь. Алчность затмила ему разум, Святослава Киевского решил обойти. Дружину свою, аки былинку пред лицом ветра, положил в поле незнаемом. А сам, неразумный, пересел со злата седла в кощеево.26 Зло сотворил Руськой земле, часто стали её воевать степняки. Князь Владимир Глебович27 храбро ратовал с ними, но уязвили его половецкие копья. Раны были тяжкие, и праведная его душа покинула нас.

— Владыка, я был тогда в Переяславле, — ответил монах, сопровождавший епископа, — и знаю, как плакали переяславцы по своему князю.28 Напрасно Игорь ополчился на Поле, только разбудил ярость половецкую. Ведь мир был у нас с ними. Всем ведомо, что дочь Кончака была просватана за Владимира, сына Игоря. Знать, дьявол прельстил князя, что заратился со своим сватом.
    
      Владыка Порфирий, беседуя с боярами, вышел из церкви. Молчан, помолившись у иконы Богоматери Оранты, заглянул в монастырскую лавку и купил два серебряных нательных крестика, взамен старых, которые он вырезал из липы ещё до венчанья с Радой. Аккуратно завернув покупку в тряпицу, бережно спрятал её в потайном разрезе на поясном ремне. Потом вышел на подворье, отвязал послушно ожидавшую его лошадь и неспешно выехал из монастыря.
    
      Проехал мимо большого кургана, именуемого Чёрной могилой,29 минул весь город, и лишь только на выезде задержался у приземистого сруба. Яркая вывеска, на которой были малёваны добрый молодец с кружкой в руке и жареная курица, настойчиво зазывала в питейное заведение. И Молчан, проголодавшись, решил завернуть, чтобы за чарой хмельного мёда отметить своё расставание с сыном. Привязав лошадь и кинув ей охапку сена, вошёл в харчевню.

                В пивнушке

      Окликнув хозяина заведения, Молчан заказал обед и добрую порцию хмельного. Подсуетившись, дородный харчевник поставил на стол братину с мёдом и жареную курицу. Уверяя, что кур вкуснее нигде нет, а меда у него знатные, настоянные сорок лет на разных травах. Слава о них ширится по всей округе. Сам князь Всеволод, выезжая на охоту, всегда здесь останавливается, а изведав мёда, разно расхваливает.
     Молчан, внимая словоохотливому хозяину, пригубил мёд и стал закусывать курицей. К нему подсел неприятной внешности одетый в рубище человек, со свалявшимися жирными волосами и потёртой медной серьгой в ухе. Наклонив через стол худое, дико заросшее щетиной лицо, незнакомец дохнул перегаром и на правах завсегдатая потребовал мёда.
—Вяхирь, сложи свои крылышки и не приставай! — осадил беспутного харчевник. А когда Вяхирь послушно отошёл, презрительно произнёс:
— Не обращай, дядя, внимания. Гультяй, пропащий человек! Пропил свою одежду, дал ему взамен рубище.
     Уловив недоумённый взгляд Молчана, добавил, что давно бы выпроводил, да иногда этот гулёна помогает по хозяйству за глоток мёда и похлёбку.
    
     А за соседним столиком шумела компания. Медвежьей стати мужик, услышав, как хозяин обошёлся с Вяхирем, подозвал его, повелительно махнув рукой компаньонам. Те, потеснившись, дружелюбно усадили бедолагу рядом с собой. Кто-то хмельно выкрикнул:

— Присаживайся, милок, в ногах правды нет!
— Правды нет на всём белом свете! — отозвался Вяхирь.
— А ты в церковь сходи, батюшка тебе объяснит, где нужно её искать. Али ты безбожник, что крестика на тебе не вижу? — насмешливо отозвался громила, которого присутствующие уважительно называли Кормильцем.
— Пропил крестик, — бесшабашно ответил Вяхирь. — А что ризники? Чётки на руке, а девки на уме. Поп в нашем приходе свят лицом, а похабен обычаем. Сколько девах испоганил! Зато о Боге рассуждать силён. А попробуй-ка к нему подступись! За всё ему неси: и молоко, и яйца, и птицу. Крести — давай, женись — давай, умирать собрался — тоже давай! Неужели этого требует Бог? Нет Бога! Да и жить хочется сейчас, а не в сладком вырии!30
— По девкам не обмирай. Девки убавилось, бабы прибавилось! Вижу, омрачился ты помыслами своими. Эх, отвяжись, худая жизнь, привяжись — хорошая!
     Кормилец, юродствуя, перекрестился и велел подать Вяхирю ложку. Придвинул ему миску с варевом из гороха и сала. Быстро глотая, Вяхирь насытился, потом аккуратно собрал со стола крошки и кинул в рот.
— Спасибо за хлеб-соль честной компании! Теперь и сплясать можно! — помявшись, он обратился к Кормильцу. — Эх, выпить хочется, может, нальёшь в долг? Отработаю.
— В долг не наливаю, а вот как заработать, подскажу.
— С радостью приму твоё предложение.
— Работка не тяжёлая, не убоишься ли? — пытливо посмотрел Кормилец на Вяхиря.
— А ты опробуй в деле. Зря языком трепать, что деревом рубить по железу!
    
     Кормилец ухмыльнулся и подмигнул приятелям. Вяхирю налили полную ендову31 браги.

— Пей, отчаянный человек, разговор будет позже.
    
     Схватив ендову и прищурив глаза, Вяхирь стал жадно глотать, а когда осушил посудину, растянул в блаженной улыбке губы. Кормилец, увидев, что случайный товарищ быстро хмелеет, переглянувшись с дружками, потянулся к нему через стол и жарко задышал в ухо.

— Вот тот человек, — он указал пальцем на занятого едой Молчана, — не оказал тебе чести, не усадил с собой. А сам сытно ест и пьёт. Скупяга! Такому человеку не грех убавить веку! Чего жалеть, как считаешь?
      Осоловевший от выпитого Вяхирь только согласно кивнул головой. Правда, пытался что-то пролепетать о законе, преследующем такое лукавство.32
— Аль боишься? А ты не страшись, никто не узнает. Да и мы подсобим. А что закон? Отчаянному человеку не страшен!33 Потрясём немного, опомниться не успеет. На похмелку всем нам хватит. Живи — не скупись, с друзьями веселись! Ну что, согласен? Тогда по рукам!
    
     Кормилец стиснул своей огромной ручищей дрожащую руку Вяхиря и затряс, потом кивнул напарникам. Подхватив под руки совсем опьяневшего Вяхиря, компания быстро оставила харчевню.
     Плотно пообедав и пригубив изрядную долю хмельного, Молчан подозвал харчевника, поблагодарил за угощенье и рассчитался. Видя, что тороватый посетитель собирается уходить, хозяин предложил остаться.

— Куда собрался? Солнце заходит, на дворе непогода разыгрывается! Может, заночуешь? Полати застелены мягко, почивать будет сладко! А утром отправишься в путь-дорогу.
— Не кисейный, не намокну, — разгорячённый хмельным, бездумно ответил Молчан, — Рада ждёт не дождётся, хочу обрадовать жёнушку. Да и путь недалёк!

Слегка пошатываясь, вышел из харчевни и пошёл к лошади. Харчевник перекрестил вслед.

— Ну что ж, добрый человек, езжай с миром! Везучей тебе дороги!

                Разбойники напали на Молчана

     Угрюмые тучи заполонили весь небосвод. Задул холодный, пронизывающий ветер. Придорожные сосны тревожно раскачивались и поскрипывали, сцеплялись кронами. Молчан, сожалея, что не внял дельному совету, поёжился и плотнее укутался в душегрейку. Хмель мигом прошёл, занепокоилось сердце. Чтобы унять тревогу, обратился к лошади, сказывая, как будет довольна Рада, когда он вернётся домой с добрыми известиями о сыне и подарками.
     Стало совсем темно. Недалеко от княжеского сельца, где проживал Молчан, лесная дорога сузилась, спускаясь в сырой, разбитый колёсами телег и копытами лошадей неглубокий овраг. Вязкая глина комьями наматывалась на колёса. Молчан натянул вожжи, придерживая лошадь. Вдруг кобыла громко заржала и шарахнулась. Воз накренился. К нему метнулось несколько теней, ночную тишину вспорол резкий заполошный крик: «Стой!». Здоровенный мужик схватил под уздцы лошадь. «Тати!», успел подумать Молчан и спрыгнул с воза. Сжав кулаки, кинулся на разбойников, но чем-то тяжёлым ударили по голове. Обмякнув и потеряв сознание, он упал.
— Ловко, ты его, Вяхирь, — одобрительно прогудел Кормилец, сдерживавший испуганную лошадь, — обыщи, не мешкай, и уносим ноги!
     Вяхирь дрожащими руками снял с валявшегося в грязи беспамятного Молчана душегрейку и пояс. Торопливо завалившись на воз, настёгивая кнутом обезумевшую лошадь, грабители помчались в ночь.

                В один день две радости не живут

     Очнулся Молчан от моросившего холодного дождика. Болела голова и знобило. Еле поднявшись, чертыхаясь в душе, что так глупо влип в передрягу, постанывая и опираясь на подобранную палку, побрёл в село. Уже светало, когда он постучался в дверь родного дома. Увидев полураздетого, в кровоподтеках и ссадинах мужа, Рада, всплеснув руками и схватившись за сердце, только и промолвила:

— Ох, Господи! А что с Андреем?
— Не волнуйся, с ним всё ладно!
— Да что же с тобой случилось?
     Молчан, морщась от боли, скупо поведал о событиях долгого летнего дня, когда покинул родной порог с Андреем.
— Вот и привёз тебе гостинцы…
— Татям впрок они не пойдут! Слава богу, хоть до смерти не забили! — со вздохом ответила Рада.

     Растопив печь и нагрев в корчаге воду, слила её в корыто, осторожно омыла распухшее лицо и тело мужа. Помогла ему переодеться в чистое бельё и бережно уложила спать. А когда, постанывая и скрежеща зубами, Молчан уснул, прикорнула рядом, тихо и горестно промолвив:

— Недаром говорится: «В один день две радости не живут».

                Примечания

1. Руськое море — Чёрное море
2. «Слово о погибели Руськой земли»: «Древнерусская литература», хрестоматия, сост. И.И. Прокофьев, изд. второе, дополненное. М.; «Просвещение», 1988, с. 145-146. До наших дней дошёл только отрывок из этого произведения. Он сохранился в качестве предисловия к списку жития Александра Невского.
3. Болдины горы (старославян. «болд» — «дуб») — высокая холмистая терраса правого берега Десны, густо поросшая в древности дубовым лесом.
4. Древнейшая укреплённая часть города, расположенная на возвышенном месте у впадения правого притока реки Стрижень в Десну, получила название Детинец. Здесь находился княжеский Красный двор, церкви, дома бояр, хозяйственные постройки.
5. В «Повести временных лет» говорится о договоре Олега с Византией (907). По нему греки обязались «давати уклады на города руськие… первое на Киев, а также на Чернигов…».
6. Территорию древнего Чернигова составляли: Детинец, («днешний град», площадью 16 га); Окольный град (торгово-ремесленный посад площадью 40 га); Третьяк (юго-западная часть Окольного града до Елецкого монастыря, территория 20 га); Предградье (88 га) и Подол (поселение под Болдиными горами вдоль древнего русла реки Стрижень, площадь — не менее 50 га). Все части города были обнесены глубоким рвом и земляным валом высотою 4-5 метров, укреплены высокою «острожною стеной» — частоколом. Детинец имел мощную деревянную крепость с башнями.
При проведении земляных работ в 80-х гг. XX ст. (район просп. Мира и ул. Пролетарской), обнаружили остатки рва Окольного града. Его глубина составляла 5-7 м., ширина — 18-22 м. Елецкий Успенский монастырь имел самостоятельную линию укреплений, не менее 800 метров по периметру. В описываемый период Чернигов занимал площадь 240 га (по другим данным — не менее 500 га). В настоящее время — 8869 га.
7. Церковь святой великомученицы Параскевы-Пятницы (к. 12 ст.-н. 13 ст.). По одной из версий построена зодчим Петром Милонегом. Считается шедевром поздней древнеруськой архитектуры.
Святая Параскева (;;; в.) приняла мученическую смерть за веру при римском императоре Диоклетиане. Считается покровительницей торговли и семейного благополучия.
8. Брань, браная ткань — старинная узорчатая, бело-красная ткань.
9. В описываемое время существенных различий в одежде мужчин и женщин не существовало. Мужской костюм состоял из шерстяных штанов, короткой рубахи из грубого домотканого полотна — «рубища» (отсюда — рубаха) и лаптей.
Рубашки отличались покроем, наиболее распространённый тип — косоворотка с разрезом на левой стороне ворота. В зависимости от достатка владельца рубахи пуговицы могли быть деревянными, костяными или медными. Мужчины подпоясывались узким кожаным поясом с фигурными металлическими бляшками, на котором прикрепляли шнурками ключи, нож и другие, необходимые в быту мелочи. Поверх рубахи мужчины и женщины надевали свитку, зипун, плащ. Существовало несколько видов плащей.
Вотола (ватула) — верхняя льняная или шёлковая одежда (накидка) длиною до колен или икр, могла иметь капюшон. Носили её простые люди и князья. Княжеская вотола шилась из дорогой ткани и отличалась застёжкою — золотой фибулой. Простолюдинам застёжкой служила тесёмка или пуговка.
Мятель (мятль, мятля) — вторая разновидность тёплой верхней одежды, по покрою схожа с корзно.
Корзно — длинный княжеский плащ прямоугольной или округлой формы с яркой подкладкой, сшитый из дорогих заморских тканей. Застёгивался на правом плече застёжкой — фибулой. Украшался меховой опушкой и галунами. Корзно покрывал своей полой только левую руку, правая оставалась свободной.
Простой народ (мужчины и женщины) наматывал на ноги онучи из холстины и обувал плетёные из лыка липы и др. деревьев лапти, кто побогаче — ходили в сапогах из свиной кожи. Состоятельные горожане обували кожаные туфли (поршни), княжеская семья ходила в разноцветных, украшенных инкрустацией мягких сафьяновых сапожках, выделанных из шкур коз и овец.
Распространённым головным убором являлись высокие остроконечные колпаки, шитые из сукна или войлока. Часто мужчины носили серьгу в ухе.
Суровой зимой простой люд надевал тёплые шапки и шубы из овчины, а знатный — из мехов куницы, лисы и соболя, шубы в то время носили мехом внутрь. Мужчины и женщины носили валенки, называли их катанками или катанцами.
Женщины разного возраста носили понёву или длинную белую, красную рубашку с долгими рукавами и украшенными запястьями. Носили сарафан — длинное платье без рукавов, которое застёгивалось снизу доверху на пуговицы. Свои одежды женщины украшали разноцветной вышивкой, различными бусинками.
Незамужние девицы носили длинные, ниже пояса, косы. Волосы на голове были забраны тонкой серебряной или бронзовой лентой, простые девушки носили повязку. Часто на голову надевали венец, сделанный из коры или кожи, который мог быть с треугольными, четырёхугольными зубцами. Такой обруч-венец назывался очелье.
Замужние женщины обязательно покрывали голову сначала повойником, потом убрусом. Повойник — чепец, который плотно стягивался на затылке. Убрус — белый или красный платок из шерсти или холстины, сложенный треугольником. Надевался поверх повойника, концы платка опускались под подбородок, скалывались и украшались. Нередко поверх убруса женщины надевали такие же, как у мужчин, шапки.
В зависимости от достатка к головному убору на лентах или ремешках подвешивали височные кольца со стеклянными, янтарными, реже каменными бусинами.
См.: Большая Советская Энциклопедия, изд. 3, том 2; Рабинович М.Г. Древнерусская одежда IX-XIII вв. // Древняя одежда народов Восточной Европы. — М., 1986.
10. Гипотезы, что название Чернигова произошло от имени языческого славянского божества Чура, охраняющего жилище от нечистой силы, придерживается черниговский учёный, доктор философских наук, профессор А.В. Личковах.
11. Полукруглые ниши в стене левой башни Спасо-Преображенского собора считал солнечными часами известный черниговский художник и краевед Г.И. Петраш (1901-1985).
12. Митрополит Константин (+1159) был изгнан из Киева и последний год своей жизни провёл в Чернигове. Канонизирован РПЦ как местночтимый святой. Во времена Киевской Руси считался покровителем города. Похоронен в Спасском соборе.
13. Борисоглебский храм (перв. треть XII ст.) — родовая усыпальница черниговских князей Давидовичей. Заложен Давидом Святославичем, внуком Ярослава Мудрого. Построен в романском стиле. Назван в память святых благоверных князей Бориса и Глеба, убитых в 1015 году в борьбе за власть братом Святополком, прозванным за убийство Окаянным. Первоначально храм назывался Глебоборисовским, так как князь Давид в крещении был наречён Глебом.
Дивный «черниговский зверь» на капителях полуколонн Борисоглебского храма — языческое божество южных славян Семаргл (Симаргл). Один из богов пантеона великого киевского князя Владимира Крестителя. Изображался священным крылатым псом, охранявшим семена и посевы (версия академика Б.А. Рыбакова), считался посредником между землёй и небом. В настоящее время фрагменты древних капителей экспонируются в музее Борисоглебского храма. При реставрации (середина XX ст.) заменены копиями из оргстекла.
14. При раскопках на территории княжьего двора черниговские археологи нашли большой железный замок, остатки надвратной церкви и двухъярусной княжеской церкви с фрагментами мозаики.
15. Молчан говорил о древних «Змиевых валах» — оборонительных земляных сооружениях, проходивших южнее Киева по обоим берегам Днепра и вдоль его притоков.
16. «Харалуг» (староруськ.) — сталь.
17. Поскепать (староруськ.) — пощипать, рассечь. «Поскепаны саблями калеными шеломы Оварьскыя…». «Слово о полку Игореве». М.: «Книга», 1988, с. 13.
18. Елецкий мужской монастырь возведён при черниговском князе Святославе Ярославиче (1060). В монастырском синодике записано: «Помяни, Господи, благочестивого князя Киевского и Черниговского Святослава Ярославича, иже созда монастырь Пресвятой Богородицы Елецкой».
Однокупольный собор Успения Пресвятой Богородицы построен позже (втор. пол. XI ст.-н. XII ст.). Однотипен с черниговским Борисоглебским храмом. После реконструкции (к. XVII ст.), собор стал пятикупольным. К нашему времени сохранилось четыре купола.
19. «Калики перехожие» — слепые странствующие певцы.
20 Фреска (итал. «fresco» — «свежий»)— роспись стен водяными красками по сырой штукатурке.
21. Узилище (староруськ.) — темница, тюрьма.
22. Омофор (греческ.) — «носимое на плечах». Часть епископского облачения, надеваемого на плечи. «Накрой его своим омофором», т.е. возьми под свою защиту.
23. Икона Божьей Матери с приподнятыми руками и раскрытыми ладонями получила название «Богоматерь Оранта» (от латинского «orans» — «молящийся»).
24. Преподобный князь Святослав (Панкратий) Давидович (1070-1143), сын черниговского князя Давида Святославовича. В 1106 году постригся в монахи Киево-Печерской лавры с именем Никола, свои богатства роздал монастырям. «Ибо я обнищал ради Христа, чтоб приобрести Христа». В Киево-Печерской обители Никола Святоша подвизался до самой смерти (36 лет) и заслужил безмерное уважение всей монашеской братии и киевлян. Канонизирован РПЦ.
25. Черниговская епархия основана в 992 году, первоначально называлась Черниговской и Рязанской. Долгое время была самой обширной и второй по значимости (после Киевской) на Руси.
26. «Пересел со злата седла в кощеево». Так в «Слове о полку Игореве» говорится о пленении князя Игоря Святославовича половцами. Речь епископа Порфирия показывает, что он хорошо знал «Слово о полку Игореве» и был знаком с его автором.
27. Князь Владимир Глебович Переяславльский (1157-1187). Из рода Мономашичей, внук Юрия Долгорукого. Оборонял Переяславль от половцев после неудачного похода в Половецкую степь новгород-северского князя Игоря. Был тяжело ранен и, недолго проболев, умер.
28. В Ипатьевской летописи в связи со смертью князя Владимира Глебовича Переяславльского впервые говорится об Украине. (1187). «О нём же Оукраина много постона». Так названо Переяславское княжество, пограничное (окраинное) с Половецкой степью.
29. Курган Чёрная Могила (вт. пол. X ст.), является самым большим из сохранившихся курганов на территории Восточной Европы. Первоначальная его высота составляла 11 м., диаметр основания — 40 м. Находится рядом с Елецким женским монастырём.
30. Вырий, по поверьям восточных славян, — тёплый край, где вечная весна, обитают птицы и души умерших.
31. Ендова — старинная широкая чаша с носиком, предназначенная для напитков.
32. Вяхирь имел в виду «Руськую Правду» — первый письменный свод законов Древней Руси, регулирующий отношения между людьми в государстве. Законы стали записывать при Ярославе Мудром. В 1072 году сыновья Ярослава (Изяслав, Всеволод, Святослав) дополнили свод новыми законами, которые получили название «Правда Ярославичей».
33. «А что закон? Отчаянному человеку не страшен!». Намёк, что «Руськая правда» не предусматривала смертную казнь за убийство. За тяжелые преступления конфисковали всё имущество, изгоняли виновного из общины или лишали свободы — сажали в «поруб».