Zoom. Глава 19

Когда Нос объявила, что Лоскут жила в Убуде на Бали, эта новость была сногсшибательной, по части того, как все у всех нас взаимосвязано, что мы ходим одними и теми же тропами, что вспомнил песню: «Нас водила молодость». Мне тоже было как-то это неожиданно услышать, как пересматривать фильм «Елки»- одна там устраивала свадебную церемонию в балианском стиле, как будто это организовать какую-то фотосессию, другая жила постоянно, но не героиня фильма и книги «Ешь. Молись. Люби». И эти места все также были ассоциированы и со мной –и время нахождения и пребывания там совпадало- как будто мы населяли одни и те же номера и сидели в одних и тех варунгах и следили за графиком приливов на побережье, обживая своим присутствием этот дружелюбный остров.Нос сообщила, что Лоскут сейчас приедет разводиться с мужем, эксперимент не удался.

Бедра побывала с мужем в Краматорске Украины, они оттуда приехали и развелись. Она одновременно внешне похожа на актрису Пету Уилсон, сыгравшую в сериале «Ее звали Никита», который я смотрел летом у бабушки, а если по расщелине между зубами, то и на Ardis. Бедра настояла на рождении ребенка, но муж после родов не стал сознательнее, родительство его ничуть не воспитало. Как тот, кто в свое время не нагулялся, стал ходить по ночным клубам, восполняя баланс клубизны. Дай волку овцу, он непременно вынесет все стадо подчистую.

Нос с претензией на секрет полишинеля сказала, что я очень нравился Волосы. «Ну, очень-очень». И я сказал ей, что тогда, на диване, я не знал, кого предпочесть, и кто-то из них двоих больше проявляет внимания Бедра или Волосы- и тянут к себе, как пытка и способ умерщвления, где разрывают привязанного к двум согнутым деревьям. И я сказал, что мне Волосы тоже нравилась- но сейчас мы стали другими, и кто-то за нас перехватил инициативу. Я ждал инсайда о подругах – а получил свежую порцию откровенных сплетен, которые меня не подвигли ни к каким решениям, ни в чем не убедили, а только разочаровали какой-то внезапно нашедшей элегией и тоской, как будто смотрел фильм на быстрой перемотке о том, как люди сходят с дистанции и перестают на что-то претендовать, даже чтобы о них вспомнили за разговором за столом в ностальгическом кафе. Все это потом плавно подошло к главной новости, что Волосы рассталась «со своим турком», который был несерьезен, приезжал и в Москву, как и она к нему ездила, а потом родила от него, настойчивого, сына. Мальчика назвали Ильясом (самое распространённое имя от славянско-османских союзов), что я невольно сразу вспомнил ролик, гулявший по Интернету «проклятие Турции», и после родов ее разнесло так, что она «раскабанела». Вот это была новость, как новость! Не новостью о ребенке от иностранца, а что Волосы испортила фигуру после родов без предрасположенности к полноте. Скандалы, интриги, расследования! На что и напрашивались соответствующие далеко идущие выводы: «У всех все по-разному», что кому-то везет жениться раньше, но их союзы не прочные и недолговечные, как «заставить майора жить с первой женой», распадаются некрепкие, а у кого-то выстраданное годами счастье и вымоленное, и со временем все приходит, взвешенное и осмысленное, и поэтому все, наоборот, стабильно и нормально. Нос сама держится в отличной форме, но успела заработать язву и перенести несколько операций, от чего я понял, что она сама не дышит/блещет/пышет особым отменным сибирским здоровьем, а от работы еще и нервная и взбудораженная, потому что все хлещут и треплют нервы оттого, что сама по себе работа конфликтная -контролировать поставки и общаться с менеджерами. Она, как контролер поставок проверяет, как оно доходит до конечного потребителя, по какой цене, из чего я понял, что они работают себе «на карман», на прибыль, а она не дает им зарываться, отчего и конфликт интересов. Нос, как ветеран трудового коллектива и отчаянный карьерист прошла уже четыре  должности в одной фирме, и муж ее тоже там трудится, но их деятельность не пересекается. Глядя на его фотку, я увидел такого же европейского склада чела, внешне эдакого организованного немца, как и парня Марсианки. И я видел нормальных мужиков, которые мне импонировали, без отторжения, были в чем-то симпатичны, откровенно говоря, так что я могу сказать, что я с мужской стороны, как друг, одобрил выбор каждой из них и благословил их союзы, как духовный родитель. Только не понятно было, что они находили в них, что было похожего на меня? Тогда как я неповторим, а может их интерес и состоял в том, что мы были разные, и они получали в нескольких парнях все разные вещи, которые они не могли получить в одном человеке - риск и кураж в одном, деньги, решенность бытовых вопросов и хваленая стабильность во втором, щедрость в покупках и безудержных тратах в третьем, тонкая нить и флер переживания, романтики и полет фантазии в четвертом, пятый хорош в том, что «для здоровья», а шестой всегда прикроет и все решит, для безопасности. Так, размазывая тонким слоем по мужикам, распределяя в нескольких людях то, что они тщетно не могут найти и совместить в одном человеке, потому что того портрета идеального мужчины, который она и ее товарки успели нарисовать, не существует в живой природе. Я так и понял, что для современного человека, не обращая внимания на те несостыковки в интимном общении между мужчиной и женщиной, когда у женщины циклы, у мужчины сексуальная гиперактивность, все накладывается на репутационные риски, и еще на многие вещи, на модели поведения, ресурсы, жизненное время, которое нужно отводить и на любовницу, которая априори должна быть лучше, чем жена, потому что она, как отдушина для тела и сердечный друг для души. Она нужна, как пища и воздух, кислород, что одновременно имеет и свои плюсы, и свои минусы, справляться, как-то выкручиваться, терпеть и корчиться, преодолевать эту «половую кухню» и «кузню». Тогда я попытался определиться и для себя разобраться, зачем же она меня позвала и зачем пригласила встретиться, и я рассчитывать мог на какое-то развитие вечера, как на «повестку дня», которое не было изначально предопределено.

Когда начинаешь все пространно объяснять и рассказывать-тебя теребят и торопят, вызывая на спойл: «Не звезди. Скажи сразу, дала или нет?». Выходит, что когда я здесь вуалировал вопросы, задаваемые ей, я педалирую интригу, в том числе, подзаводя и самого себя. Мое нетерпение в этот раз не победило моего такта, и отчасти потому, что я берег нашу теплую привязанность, дружбу и ценил наши отношения и всю недосказанность в них- я снова поберег ее, и себя самого. Нетерпение требовало, диктовало условия, вынуждало меня к тому, что нужно было задавать вопросы в лоб: «Как тогда ты относилось ко мне лично? В какой роли тогда ты видела меня -просто как друга, или мысленно тоже представляла нас вместе?». Это было бы честно спросить, отбросив фантазии и размышления на этот счет, внести ясность, по крайней мере, искреннее думаешь, что события проходят на импульсе, и по инерции, вложенной тобой, как заряд, в этом паблисити. Понимаешь, что все стало неактуальным, все изменилось. И та прямота, отдушина и оглушающая новая искренность, на которую ты рассчитывал, она уже изменилась, сформировалась новая реальность, и никто не вспомнит, о чем он думал и мечтал в тот момент, на чем был зациклен. Даже если мы будем знать, что чувствовали те люди в тот момент, мы бессильны изменить свое прошлое, переформатировать наше настоящее, в котором мы настолько вросли и  прочно забетонированы, что сходны менять только мелочи, а на что-то серьезное, мы и не годны. И на этот раз «чуда не произошло» и случай, который казался таким благоприятным внешне, с самого начала, как загадывал, не представился.

Какая-то неопределенность существовала только для меня, но никак не у нее в голове, нечего было ломать пантомиму, потому что она внезапно сказала, как ошарашила: «Сейчас с мужем познакомлю». И я подумал: «И так от всего тошно, зачем он еще здесь. Явно не по моему заказу». Они меня подвезли до метро, и тогда неопределенность была снята. Я все же так и не задал свой главный волновавший меня вопрос: «Дала бы ты мне или нет? Собиралась или хотела? Было ли такое желание, мысль или фантазия- тогда, спустя время, когда была переоценка? И почему да, если да, и почему нет, если нет». Все вопросы, которыми я собрался было ее огорошить, отпали сами собой, мне показались неуместными, и я даже в чем-то постеснялся спросить «влобовую», даже пока тень расставания и новой разлуки перед нами не нависла снова. Когда она сказала, что они впятером живут в доме, который, как Джек, построил ее отец, и живут там, все вместе, а квартиру сдают, я увидел, что не будет развития, скорее поспешит в свое утлое уютное гнездышко, просто сработали бы какие угодно силы и аргументы, просто было не понять ее и ее поведения, предугадать и просчитать. Как говорится, тяжело определить, за что девушки выбирают парней, за что парни выбирают девок, почему отдают предпочтение одним перед другими -в красоте, репутации, силе, сексе. За что выбирают: за капитал, связи, по расчету. Почему остаются с теми, а не с другими? Почему Буду! остался с этой девушкой, а не с другими? Почему у него не сложилось со всеми теми, остальными? Почему кто-то надолго, а кто-то преходящий. И мне хотелось, чтобы она также разделила мои размышления, рассказала мне о чем-то, чтобы я мог сориентироваться и понять, как будто она знала ответы на мои вопросы, как будто она была способна оценить, понять и разобраться, как провидица, мудрая женщина и оракул одновременно со всей широтой проницательности, дальновидности и интуиции, чтобы помогла мне склеить этот паззл, решить и вынести что-то для себя лично. Я не увидел из ее трогательных и душещипательных историй ни одного удачного союза, абсолютного разделенного на двоих счастья, как и ничего полезного, путного и годного для себя лично. А она посетовала на цикличный «день сурка», который превращается изо дня в день. Я про одиночество. А она про быт, рутину и работу. И я сказал, что «по системе Станиславского», если мне показывали все пары, я бы определял по этой системе «пара- не пара», с позиции «верю -не верю», как бы определял и видел, и потому отмечал тех, которые похожие и настоящие, что их чувства мне кажутся ощутимыми, реальными, искренними и неподдельными. Просто мне хотелось на эту тему поговорить с женщиной, не то, чтобы опытной, просто мне нужен был женский взгляд от человека, которого я хорошо знаю, и не обязательно с женой. Есть темы, на которые я не могу говорить и обсуждать с женой из-за деликатности, просто должна быть доля интимности и доверительности, заповедные зоны и личное пространство. Есть то, что я не должен знать, как сформулировал и выразил ее муж. Просто, если мы будем ковыряться в прошлом наших партнеров, мы будем вытаскивать наружу, может, узнаем неприятные нам вещи, они не разрушат наше впечатление, идеализированный образ и привычный нам мир. Нет, совсем не поэтому. Мы начнем этот бесконечный бенч-маркинг, сравнивать, сопоставлять и поэтому «париться», отравлять себе существование, и не находить себе покоя, места и самоуспокоения, потому что мы постоянно будем думать, превзошли ли мы своих предшественников, и почему, в конечном счете, мы остались с ними, а не они, и думать, как они попробовали, что пробовали мы, и получили это раньше, когда они были так свежи, молоды, неопытны и юны, и в них была и невинность, прозрачность и чистота. Еще тот, нежный возраст, воспетый поэтами и художниками.

Я сказал: «Знаешь, что я со временем стал понимать, что молодость сильнее красоты, как в детях мы ценим невинность, потому что дети еще не знают многих вещей, что они сохраняют чистоту, живость и непосредственность. Пока они не матюкаются, и не знают вредных привычек, пока они все только пробуют на вкус, и балуются, и ничего не принимают всерьез. Я сказал ей, что люблю сына, и так она говорит мне, как вторит моим собственным мыслям, что многие мужчины признаются и говорят, что любят своих детей больше, чем своих половинок, и они понимают, за что любят детей, что они их продолжение, и в них прекрасно абсолютно все, все нравится, и не могут находить иных причин и негатива. Не вызывать раздражения, без антипатии, без каких-то преград, барьеров и условностей. Любишь их за то, какие они есть, и что они есть, что они именно такие, что воплотили в себе, что сочетают в себе, чего в  них еще нет, и что только еще будет, чего в них не будет, что в них есть то, чего нет в тебе, и что в них есть от тебя, как живое напоминание о тебе, как твой беспримерный вклад в них.

За все беспредельно, самопожертвованно любишь своих детей, не хочешь их ни с кем делить, ревнуешь их, заботишься о них курицей-наседкой, тенью крыла орла и всем хочешь быть им, всем для своих детей и всем своим детям, и не можешь одолеть себя в этой любви, не сможешь сказать себе «стоп», не можешь остановиться, не видишь ни граней, конца и края этой любви. Поэтому эта безудержная любовь для нас одновременно и сущий чертов ад и настоящее испытание, которое проверяет нас на прочность и надежность. Мы «проходили» ее раньше, эту любовь, переживали и испытывали, как половое влечение, «сдавали на зачет», и это просто было, как интерес, но это было отношение к другому полу, это было к нашим любимым, которыми мы увлекались. Со временем, наша любовь трансформировалась, она стала асексуальной любовью, мы любим детей без привязанности к полу, наша любовь она стала совершенно иной, у нее поменялись контуры и очертания. Мы стали ставить другие цели: забота, воспитание, совершенствование, развитие, обучение, образование, поддержание здоровья, опека и защита, покровительство, обеспечение всем. Мы стали одновременно учителями, воинами, медиками, продавцами и покупателями, логистикой и всем нужным и необходимым, жизненно важным, малоценным и быстроизнашивающимся: скарбом, кладом и кладезью знаний, навыков и умений и примером для них. Мы, как каптерки и склады, в которых стали находить лежащие на длительном хранении вещи, и вновь выдавать в употребление. Как Ангеллоны мне однажды сказали, что они и не знали, что столько знают детских песенок. Все то, что они сказали, выражается показательной формулой: «Они увидели в себе то, что не замечали в себе раньше». Будучи родителем, ты открываешь в себе новые грани, и ты не всегда и себя узнаешь. Когда идешь на встречу с женщиной, то вполне естественно и оправданно хочешь показаться лучше, чем ты есть, и это объяснимо. Когда для своего ребенка ты хочешь мочь все и уметь многое, добиваться большего, чтобы тоже произвести на него нужное впечатление, чтобы он восхищался тобой, заражался твоими идеями, брал с тебя пример, как удерживающего «формальное лидерство старшего», все также логично. Ты покоряешь дамское сердце, а потом тебе нужно покорить сердце своего с ней ребенка. А здесь становится все гораздо сложнее, потому что внутренний органичный психический мир ребенка создан из совершенно иных наполнителей, чем мир взрослой женщины, даже сестры по духу, с которой тебе легко, привольно, приятно и хорошо. В нем все иначе, он базируется совершено на иных конструкциях, в нем все также одновременно невыносимо сложно, как с женщиной, выбранной из всех, и также идешь, «как по минному полю», среди всей этой довлеющей хрупкости и нежности, которую боишься ранить своим дуболомством и неосторожным движением, поступком или поведением. С женщиной строишь общение, пытаясь угодить и понравиться, не разочаровать раньше времени и остаться подольше, чтобы не выгнали, передумали, ничто другое не отвлекало внимание, никто не отобрал и не «отбил». С ребенком общение совсем другое- чтобы его никто не испортил, не оказал дурное влияние, не переманил и заразил чумными опасными идеями. Суть в том, чтобы удерживать свое лидерство и доминирование, обеспечивая для ребенка гармоничное развитие, добиваясь прилежности и послушания, не умаляя своего родительского авторитета. И ты понимаешь, что эта игра также намного серьезнее, чем в игре со взрослыми, потому что дети заведомо искушенные зрители, хоть они тонкие манипуляторы, интуитивно и четко чувствующие твою слабину, болевые точки и уязвимые места. Потому что сердцем и разумом ребенка могут завладеть другие, «заколдовать» в прямом и переносном смысле этого слова, и ты сможешь его потерять в моральном и психическом плане, поэтому за ребенка предстоит драться в самом честном, прямом, безподковерном и бескомпромиссном смысле этого слова. Именно драться за внимание ребенка, отчаянно, беспрекословно, не покладая рук, все время быть вездесущим, бессонно бдеть, чтобы не упустить, чтобы он не ступил в сторону, чтобы он не пошел другой дорогой, чтобы вас не смогли натравить один на другого, ни жена, ее родители, педагоги и плохие компании, настроить его против тебя, чтобы вам не заволокли глаза паволокой, чтобы все осталось прежним, и ваши ровные отношения, ваша искренность, преданность друг другу, трогательность и любовь, бережное отношение друг к другу, сочетания всех сильных качеств, как сочетание разных цветов в букете, как разные нотки и оттенки в букете напитка, будь то чая, или вина. Все будет соткано тобой, как сомелье, в одном наборе, и тем и нравится это сочетание, что найдутся нотки на любой, даже самый изысканный вкус. То, что ты ценишь, что тебе «сподобается», что тебе нравится, чем ты дорожишь. То, что ты не ценишь сейчас, но что, непременно, оценишь со временем. Ты чувствуешь удовлетворение от общения с ребенком, что ты даже рад, когда чувство не разделено им, когда тебе кажется, что эта эмпатия, от того, что он ее открыто и вербально не проявляет, она носит односторонний характер. Ты просто с избытком своих чувств и ощущений. Все у тебя становится, как в известной песне: «Моей огромной любви хватит нам двоим с головой». Своей любовью хочется укутать, окружить заботой и вниманием, потом постоянно быть рядом, когда понимаешь, что это даже физически невозможно. Ты тоже растешь, развиваешься, как-то двигаешься в каком-то направлении, ваши пути и дорожки сходятся, пока вы вместе, пока дети маленькие, пока синхрон. А потом заодно будете по жизни? На сколько вас хватит, будете ли вы интересны своим детям, или они будут стесняться вас и чураться и сторониться, называя вас за глаза «предками» или «шнурками в стакане»?

Смотришь, как у подружек Нос сложились жизни, интересуешься, сопоставляешь, вот ты знал их давно, было ли понятно тогда, что и как у них сложится, и это не просто пересказ старых сплетен. Просто интересно было узнать много новостей про тех людей, которых давно знаешь, как сложилась их судьба, что у них произошло нового. Ты как будто складываешь паззлы, или пасьянс, и тебе кажется, что сложив и сопоставив судьбы других людей, проанализировав их поступки,  просчеты и ошибки в действиях, у тебя самого все обязательно срастется и получится, все схватит в умозрительных конструкциях, как клеем. Ты видишь их жизни в перспективе, много лет спустя и сквозь свой рост, взросление, становление, отрочество, возмужание и инициации. Несомненно, и они сами проходили путями горьких ошибок, досадных разочарований, выпавших сложностей, преград и испытаний. И ты черпаешь в рассказанных Нос историях многое посильное для себя, ты видишь в этом определенность, загадку или какой-то смысл, и тебе хочется предостеречь своего сына от негатива, уберечь его со всей своей энергией, просто не дать ему оступиться, не дать ему упасть, подстраховать его, спасти его, когда ему нужна твоя помощь- она ему всегда нужна. Он всегда должен чувствовать тебя- даже на расстоянии. Ты должен быть в доступе. Ему порой нужна будет помощь делом и советом. Ты должен всегда разделять его путь, его горести и невзгоды. Как отец, молиться за него, чтобы Святая крестная сила спасла его, как путеводная нить, хранила его, освещала его путь, была ему утешением, направлением, была с ним, как канат, который будет удерживать его, как боксера на ринге, когда жизнь будет подстерегать, чтобы нанести ему неожиданные удары судьбы. Ты будешь отводить его в сторону, вставать на пути ударов, чтобы эти удары настигали не его, прикрывать его собой, подставляя самого себя под удар, чтобы вывести его из-под огня. Ты будешь ему православным щитом, который будет его оберегать. Ты спасешь своего ребенка, свое дитя, и все сделаешь для него. Все у тебя сложится. Ты сможешь за его жизнь, судьбу и успех ответить своим посильным вкладом, и то, что он сделает сам, на топливе твой мотивации, которую ты в него вложишь. Ты будешь во сто крат сильнее драться за его, чем за свое, чем за свою жизнь. Ты не пройдешь мимо там, где проходил прежде, не стерпишь там, где терпел прежде, будешь решительней и смелее, будешь отважней и храбрей, не будешь харахориться, а будешь принимать решения взвешеннее и интенсивнее. Ты будешь для ребенка именно тем, кто может, кто не говорит, и кто делает, кто не бросает слов на ветер, который не воздерживается от лабуды, который делает все с охотой и с желанием, и достигает поставленной цели. Вот кем ты будешь для собственного ребенка. Вот кто ты есть- идеализированный, ты, не пересеченный из красных нитей, не сотканный из клубка противоречий, а ты, такой реальный, стоящий, настоящий и не нервный и разнузданный. Не слабый и неуверенный, сомневающийся и мятущийся, а мудрый и испытанный, опытный наставник, проживающий кучу жизней за раз. Тот, которого не состарили и ослабили годы и жизнь, но сделали твердым и закаленным. Вот все, что может уместиться в тебе, вот все, что всегда было в тебе, вот все, чего тебе не хватало, и не доставало, теперь всего у тебя в избытке, потому что ты стал отцом, и исповедаешь принципы. «Путь отца это не прятаться, это не путаться, это не пятиться». Ты будешь именно таким, каким тебе должно быть. Ты справишься, ты сможешь все, что  было в тебе такого ошибочного или случайного, все выведется на чистую воду, и все будет правильно и оправдано, как следовало бы быть, и что могло было быть ожидаемо, что ты успел предусмотреть и предвосхитить, оградив его от нежелательного воздействия, не то, что дав ему полную и безграничную свободу действий, оторванную от личной свободы, чтобы он мог ее ощутить, насладиться ей, испытать ее, поняв ее и осмыслив самое главное, что мы никак все не можем привыкнуть, что это отдельный человек, с самостоятельными вкусами, пониманием, со своим личным складом ума и характером, отдельная личность.

Уже находясь в белой машине Нос и ее какснегнаголовумужа, я вспоминал, как будто пребывая в дежа-вю, что ровно год назад меня также до метро подвозили на черной машине семейная чета дочери Крестного, я также их впечатлял, что-то болтал такое сальное и запретное, о том, как получил от нервов кожное заболевание пятнами в аккурат, перед самой своей свадьбой, и как меня лечили женщины медики, и развивая историю, я пытался говорить загадками, недосказанным. Типа начал говорить, а потом сразу осекся, мгновенно передумав оттого, что шутка зашла слишком далеко и провисшая мина-пауза затянулась: «Нет, не буду говорить», поселяя и дальше интригу, как будто за этой интригой покоится что-то важное, полузапретное и сладкое. Да и кого я пытался удивить чем-то запретным-перемазанных и вкривь и вкось как коржи в слоеном пироге свального греха грешников? Я хотел поведать о том, о чем думал, остановившись у них в транзитной точке, и послать дочери Крестного сигнал в тот момент, когда сказать прямо и в лоб, не решился и не отважился.

В этот раз я почему-то вспоминал из всей пивной компании именно Стрингера, что и для меня самого было неожиданным, как муж Нос, наоборот, оживился и возбудился от моей речи о том, как правильно все тот организовал. Нет, говорю, это все эксплуатация человека человеком. Так и мушки убеждают муравьев в том, что они муравьи, пичкают их наркотой и паразитируют на них. А он так горячо поддержал это Стрингера, как будто тот был ему морально близок, что он считал его модель бизнеса этичной, а сам бизнес социально ответственным, или просто проецировал в чем-то человека, ситуацию или модель отношений на самого себя, как будто сам был в теме, защищая и свой бизнес от пустозвона- моралиста, который не создает никакой прибавочный продукт.

А потом я для затравки рассказал историю про то, как мы с моим другом Буду! (ой, конечно же не бывшим парнем его жены и ее первым мужиком, не знаю, какая у них степень доверительности в общении и беседах и раскрытии информации) хотели купить Мерседес. Вот, говорю, никто из нас за 12 лет ничего не сотворил, и не состоялся, как бы резюмируя и подводя итоги нашим путям-дорожкам. Хочу, чтобы мы в жизни принимали правильные решения, не тупили, не упускали те благоприятные  возможности, которые идут нам прямо в руки, когда нужно пользоваться моментом. Я думал о нереализованности моментов и шансов, которые у нас были. Я подумал, что я тупил, и наша жизнь могла тогда измениться и сложиться вовсе иначе. Зачем мы планировали? Мы были бодры и наивны «до зеленых соплей», и не знали, как жизнь нас еще скрючит и вздрючит.

Я про ту степень доверия, или заповедные места, где мы не раскрываемся полностью, и даже при партнере многие вещи мы не можем друг другу доверить или рассказать. А мне ты поведаешь большее, во- первых, ты давно меня знаешь, во-вторых, я твой друг, в-третьих, мы не были близки, поэтому у нас нет взаимных обид, в –четвертых, мы говорим про тех людей, которых хорошо знаем, в-пятых, мы не держим друг на друга зла, и нам нечего стесняться, и поскольку отношения не опосредованы и взаимных претензий друг к другу и недоговоренностей, нет, мы достаточно объективны в своей субъективности, и можем быть максимально искренни и откровенны между собой. Такое доверие вряд ли где еще может быть, поскольку мы друг другу ничем не обязаны и ничего не должны, и вместе никакого будущего не строили, мы можем говорить только о тех мыслях, чувствах и фантазиях, которые нам когда бы ни было приходили в голову, но мы их не разделяли ни с кем другим.

Когда смотришь, как можно выбирать, значит, ты целенаправленно видишь то, на что идешь. «Очи бачили, що выбирали». В этой ситуации с Нос, чтобы быть беспристрастным, открытым и честным перед самим собой, попытаться представить ее с собой в роли эротического тугана, как просто попытаться представить ее рядом с собой, не то, что поставить ее за цель и мишень своих действий, не то, что оценивая риски, что она может, на что она может пойти, и в чем подвох, что она может предложить, чувствует ли опасность от того, что захочет получить, что хочет попробовать. Мы взрослые люди, мы почти разменяли третий десяток лет, что мы ищем от жизни не только простых решений, но и свежих впечатлений, новых ощущений. Мы же должны четко себе представлять все последствия своих предпринятых действий, и четко просчитывать будущее на несколько шагов вперед и на ближайшую перспективу. Вот о чем стоит речь -мы слишком рано повзрослели, оплатив это слишком большой ценой- испытаний, потерь и разочарований. За это время, что мы не виделись, удалились на время из друзей, и отдалились друг от друга за нашими семьями, жизнями и делами, ничего не инвестируя в нашу дружбу и отношения. У нас появились новые цели, у нас есть достижения, у нас общие интересы. Мы задумываемся. А может, я себе все просто сам придумываю, и все до боли примитивно. Может, вовсе все иначе, чем я себе представляю.

Смотришь на сломанные девчачьи судьбы, смотришь на все те ошибки юности и молодости, которые они успели совершить. Какими мы были классными, интересными, но мы так и не попробовали друг друга, у нас были встречи, мы были интересны друг другу, но между нами ничего не сложилось, ничего не произошло, наш союз не стал теснее, не было никакого «романтика», просто Нос продолжала встречаться с Буду!, тогда как у меня уже в жизни были и Рыжая, и Русая, а подруги Нос даже не дотягивали по моим рейтингам «до их уровня», потому что эти были мне более интересны, как старшие и эмоциональной зрелые, и отношения, хоть и спорадические, а не постоянные и длительные, были более сложными, противоречивыми, событийно насыщенными и эмоционально окрашенными, по своему, драматическими, со своей внутренней динамикой и напряженностью. Парадоксально, что тебя больше учат те, с которыми сложно и не получается, это воспитывает твой характер, если только хотя бы не делает тебя психом. И я сосредоточился на них, мне было не до Нос, и не до ее подруг. В какое-то время они меня и действительно интересовали, когда я бывал у Буду! в гостях, как неотъемлемый элемент и компонент нашего совместного общения, как наш близкий круг. И я подумал, что все ее подруги были у меня просто, для создания нужного эмоционального фона, только и всего- чтобы разглядеть и почувствовать что-то большее. Так и уху варят-сначала мелкую рыбешку, чтобы суп получился сочнее и наваристей, а потом в нем варят крупную рыбу.

В целом-то я и подумал, что весь мой расцвет пришелся на время, проведенное с Русой. Когда  я жил с ней, каждую ночь я не жалел себя,  выбрасывал столько энергии, вся моя активность сводилась к этому, я никак не мог с ней выплеснуть без остатка всю свою кипучую энергию,  все свое естество, я выбрасывал на нее. Надо отдать должное этому времени, как она предавалась и отдавалась мне, больше так никто не отдавался. Надо отдать ей должное, ее безграничной преданности, значит, она мной сильно дорожила, значит, я был очень ей близок. Тем страшнее для нее было наше расставание, тем болезненнее было прекращение этих отношений, тем сильнее я ее ранил.

Когда я вышел из машины, я подумал, что как в мультике «В синем море, в белой пене», большого и сильного Джина снова запечатали в бутылку, не дав разгуляться. Ты пролежал, как рудимент минулой эпохи, 12 лет в бутылке, тебя выпустил внук рыбака, ты повонял носками, послушал душещипательных историй, с тобой поделились наболевшим, рассказали «с три короба», и настало самое время убираться обратно. Игрушки после игр убрали обратно в картонные коробки на ночь. Невгамованного Олдбоя затолкали обратно в комнату без замка еще посидеть подумать, потому что на этой святой и грешной земле за это дикое прошедшее время не было ничего для твоей души, кроме рождения сына и крестин детей.

Паззл складывается. «Триптих». «Загадочный русский мужик» складывался из «Встречи выпускников», «Крестин» и «Свадьбы», что плавно переросло в описание моего переезда и трудоустройства в Метрополии, после ухода с работы, и двух свадеб, как собирательный образ свадеб, на которых мне довелось поприсутствовать, отношений и чувств, связанных с рождением сына, появлением первенца в семье. У меня все так радикально поменялось, и изменился круг общения, и сама жизнь стала более насыщенной событиями, поездками, встречами и общением. Я встретил множество интересных людей, которые многому меня научили, и у которых мне еще стоит поучиться, и так сильно поменялась моя жизнь и окружающая обстановка за год, и теперь мне сложно судить, изменилось ли так, как я рассчитывал, или все же было легкомысленно полагать, что обстоятельства и жизнь сложатся именно так, а не иначе, я же не в искусственной атмосфере и тепличной среде, стерильной обстановке. Вот я поступил учиться, «и на тебе!» - нас застало в колхозе дикое тотальное подорожание всего, обвал рубля, с 1998 последовательно убирали все жирные и лакомые куски социальных гарантий из статуса, все льготы монетизировали в 2005. Затем я поступил работать в 2012, всем неожиданно сократили зарплату, отчего вся привлекательность работы, престижность социального статуса, все лакомые ништяки «сошли на нет». Все усложнялось на моих глазах в виде ужесточения законодательства и усложнения норм, по которым приходилось работать. Все шло по этапу политического «закручивания болтов» или просто совпало так, что куча разных стрессовых неблагоприятных факторов пришлось как раз на время моей работы. Потом стал устраиваться в Метрополию, когда само трудоустройство сюда носило рисковый характер- я ехал в неизвестность, ведь невозможно было все эти риски предусмотреть и просчитать, не имея инсайдерской информации. Когда я собрался устраиваться в другое место – «информационная бомба» о компании, и о чем я должен думать, как перспективный сотрудник той фирмы, собирающийся туда идти, и все равно сложно сделать выбор, как-то планируя будущее, все равно идешь на определенный риск, и в ситуации много неясности. Мир стал более открыт, информация стала свободнее, ее стало легко получать из общедоступных источников, она стала обращаться и циркулировать без цензуры и модерации, исходя из чего, ее уже не сформируешь «под заказ» на время принятия решения о трудоустройстве. Я всегда предварительно собирал информацию, «разведданные», чтобы быть подготовленным, но на месте меня всегда ждало то, о чем не писали ни в книгах, ни на форумах, в чем разбираться, додумывать и удостовериться всегда приходилось самому. Так и с знакомыми –никакой инсайд не сделал людей к тебе расположеннее, раскованнее и ближе, ни растопил лед, ничего не решил. Кентервильское приведение погремело цепями и костями, Джин так надышал в бутылку, что стеклышко запотело. Как бы я не предохранялся и не готовился, все зазаря- куда не кинь клин-везде импровизация и столкновение с жестокой реальностью.