Пример авангарда по роману Саши Соколова

Нет смысла вспоминать  старые направления авангарда.
Авторы поспешно оставили Землю и отплыли на корабле истории столь стремительно, лихорадочно выстреливая манифестами, будто знали, что сил не хватит на лавры.

Их в последний раз видели, направляющихся в области туманности, но скоро силуэты совсем исчезли.  Моряки  в тавернах рассказывали легенды, что корабли авангарда давно разбились о скалы времени, ушли на дно событий, обросли тиной сплетен и стали домом для новых форм жизни .

Память о них живёт в большом количестве книг, в тоннах  научных докладах и диссертациях, в  старых фотографиях сердец  сумрачных барышень.  И только студень – филолог грызёт ступени  знаний, вызубривая бессмертный манифест «Пощёчина общественному вкусу».

Интересно, к чему привели разрушения стен классического литературного мира, во  что воплотились  абсурд и парадокс.  Где сегодняшние авангардисты и с каким манифестом шефствуют впереди планеты всей.

Я обратилась к филологам друзьям, кого они считают авангардными писателями.  Список был не очень большой: Владимир Маканин, Евгений Водолазкин и Сергей Чуприн. Но потом поправлялись, что они скорее  модернисты.   

Да,  термин  «авангардизм»  не имеет жестких  определений, так как поглотил в себе  многие другие направления и ответвления:  футуризм, кубизм, экспрессионизм и прочее.  Основной смысл авангардизма – отказ от любых канонов и стереотипов в искусстве, эксперименты с образами и формами, полная свобода самовыражения и творчества.

Очень трудно сказать, что  Маканин,  Водолазкин и Чуприн  впереди всех , в рискованной , боевой ситуации.  Да, есть эстетический бунт, но внутри системы, не против традиций, и  уверенно перетекают в классиков современной литературы.

Появились новые молодые авторы ,  что не нашли себя в творчестве и идут на любые эксперименты.

Это Вера Полозкова с  двумя авторскими сборниками « Непоэмание» и «Фотосинтез».
Поэзия простая и легкая. Обычные слова приобретают новые смыслы, оттенки, удивительно точно обрисовывают состояния.

"- Ну привет, вот бог, а я его генерал,
я тебя придирчиво выбирал
и прибрал со всем твоим
барахлишком
человеческий, весь в прожилочках, минерал,
что-то ты глядишь изумленно слишком
будто бы ни разу
не умирал…"

Ильдар Абузяров «ХУШ. Роман одной недели». Его называют русский Борхес и Милорад Павич.

«Крыши домов, — подумал он, — как нечто, поднятое до высот человеческого бытия из праха земного. Нечто, взросшее бок о бок с цветущим деревом абрикоса, а потом этим же бытием спрессованное и засушенное. И уложенное — на этот раз с помощью рук человеческих — под солнце на крышах, поверх голов, как и сухофрукты. Рукотворно спрессованное, и обожженное в печи, и поднятое высоко в небо — поближе к рыжему солнцу».

Иван Вырыпаев «13 текстов написанных осенью». Мистификатор и мифотворец. Настоящий волшебник слова. Для Вырыпаева  характерен минимализм Хармса. Похожие пограничные смыслы и словесные коллажи. Слово у автора течет, извивается и изливается свободно и безудержно.

"Только в в таких отношениях между мужчиной и женщиной есть кислород. А если клясться в любви и не любить, то это уже говно собачье, а не кислородный фильм, а если любить и не клясться, то это уже немецкое порно, а если встречаться с разными мужчинами, а любить только одного человека, то это уже похоже на русский кинематограф про березы и поля."


Ульяна Гамаюн  с великолепным романом  "Ключ к полям" . Простые описания, простые диалоги, минимальная игра с образами. Ульяна лауреат премии “Неформат” за роман “Ключ к полям”.

"В мокром снегу ползут осторожные машины, в одной из них она катит прочь к морю или еще куда угодно. А я могу только смотреть издали, из своего разбитого окна могу только любоваться своим ущербным миром в осколках, оставаясь по эту сторону, и описывать все это непослушными, новообретенными словами. Потому что теперь, несмотря ни на что, громко и четко: я могу говорить».

Поэзия Дмитрия Воденникова «Здравствуйте, я пришел с вами попрощаться» замкнута на писателе, постоянно находясь в пограничном пространстве, своего тела и чужого. Фиксирует мысли и образы. Всё очень узко.

"...Я стою на апрельской горе — в крепкосшитом военном пальто,
у меня есть четыре жизни (в запасе), у меня есть письмо от тебя:
“Здравствуй, — пишешь мне ты, — я серьезно больна,
И у меня нет жизни в запасе. Завтра у меня химиотерапия.
Однако я постараюсь выжить, я буду бороться.
Ты же — постарайся быть счастлив.
Живи по возможности радостно.
И ничего не бойся”. Ну вот я и стараюсь. "


Мне не известны имена ярких представителей направления авангарда в современной русской литературе. Не хочу опускать руки и предлагаю поразмышлять над великолепным романом «Школа для дураков» Саши Соколова, что максимально  использовал самые яркие принципы авангарда.

Роман  был  написал в 1973 году , опубликован в  США в 1976 году, но только  через 10 лет стал доступен русскому читателю. Книгу невозможно было купить.  Находились добровольца, что печатали на листах формата А4, сшивали и отпускали в мир.  Реакция была неоднозначной. Первая – удивление. 

Сюжет  очень трудно пересказать.  Дело в том, что в произведении заложена нелинейная концепция времени-памяти, но нанизана на номерной принцип.   Он характерен для  оперы:  ария, дуэт, хор, речитатив, интермедия и сквозное действие через всю музыку.

Сквозное действие в романе, это желание убежать герою с автором из школы , из реальной жизни  в метафорическую свободу . Автор создаёт текст,  сама форма которого свободна: поток сознания.

 Главный персонаж -  мальчик  с раздвоенным сознанием. Говоря языком  медицины,  шизофреника.  Иногда сам читатель начинает заражаться двоичностью и считать, что персонажей двое.

 Действие "Школы для дураков"   скачет  то вперёд, то назад .   Очень трудно  такое воспринимать человеку  с   фабульным хронологическим мышлением . Даже зацепиться не за что.  С одной стороны, персонаж влюблён  в  учительницу Вету Аркадьевну, с другой стороны, не понятно,  она реальна или выдумана больным воображением, так  как  в сознании героя легко превращается в "ветку акации". А кто-то   из персонажей  в железнодорожную ветку, по которой едут поезда и электрички из города на дачу.

В романе  трудно выделить  кульминацию или развязку. Всё повествование представлено объёмными диалогами с непрерывным и безудержным потоком мыслей.

Многие рецензенты пишут, что «роман в лучших традициях модернизма». Не знаю, иногда кажется, что это последствия системного мышления, когда один пришёл к такому выводу, опубликовал, а остальные механически переписывают.

Да, на поверхности уход от классических стандартов, поиск новых, радикальных литературных форм и создание абсолютно нового стиля. Меняется восприятия картины мира: авторы больше не являются носителями абсолютной истины и готовых концепций, а напротив демонстрируют их относительность. Линейность повествования исчезает, сменяясь хаотичным, обрывочным, раздробленным на части и эпизоды сюжетом, часто подаваемым от лица сразу нескольких персонажей, которые могут иметь совершенно противоположные взгляды на происходящие события. Но это характерно в какой-то мере и авангарду.

Если следовать логике, что авангард - порождение революционной эпохи начала двадцатого века, тогда как модернизм возник в конце девятнадцатого, то современного авангарда вообще не существует.  Какая чушь ! 

Цитирую Льва Рубинштейна:
«Авангард подразумевает активную социальную позицию художника.  Будучи революционным по своей природе, авангард, как правило, сочетается с радикальными политическими убеждениями».

 Нет, Саша Соклов не призывал  совершать революцию. Да это было не возможно в  70- х годах.  Он был революционером по сознанию, по образу мышления.

Например,  активное участие в СМОГе. Это  литературное объединение молодых поэтов, созданное Леонидом Губановым.  Одно из первых в СССР и самое известное из творческих объединений, отказавшееся подчиняться контролю государственных и партийных инстанций.

Организаторами СМОГа были: Леонид Губанов, Юрий Кублановский, Владимир Алейников, Владимир Батшев. Через некоторое время в СМОГ также вошли Саша Соколов, Аркадий Пахомов, Сергей Морозов, Вадим Делоне, Борис Дубин, Владимир Сергиенко, Татьяна Реброва и другие — всего несколько десятков человек. К СМОГистам был близок художник Николай Недбайло. Почётным членом СМОГа был философ Арсений Чанышев.

Аббревиатура СМОГ расшифровывалась  «Самое Молодое Общество Гениев», лозунг был: «Смелость, Мысль, Образ, Глубина», а творческий девиз — «Сжатый Миг Отражённый Гиперболой».

Поэты, входившие в СМОГ, стихийно устраивали чтения на площади Маяковского, приняли участие в подготовке «митинга гласности». Выпустили несколько самиздатских сборников, издавали журнал «Сфинкс».

Власти преследовали смогистов — исключали из института, высылали из Москвы, насильственно помещали в психиатрические больницы и т. д.

Саша Соколов знал, что ему не дадут напечатать роман, хотя там ничего не было про смену власти, критику режима. Видел, какими страхами живут родители и всегда у дверей держат чемодан.

Роман был отправлен в американское издательство "Ардис" какими-то окольными дипломатическими путями.  Соколова выгоняли в эмиграцию  и он согласился:
«Потому что я не любил советскую власть и никогда этого не скрывал, что, конечно, наводило ужас на мою мать, на мою семью»

Писатель Саша Соколов определяет себя как авангардиста "не столько по стилю, сколько по мировоззрению, по способу мышления" .  Он "верит в авангард" и в то, что "на русской почве он (авангард) может отличиться, как нигде" .

Уверенность Соколова основана на существовании в русской культуре сильной авангардной традиции и на совершенно особом отношении этой культуры к речи, интересе собственно к слову, игре словом .

Если убрать рамки , то  перестает существовать контроль за словом, язык начинает развиваться, появляются новые формы. Соколов мечтает "увидеть что-либо новое в плане языка" ("Я по специальности, так сказать, стилист и пекусь в основном об этом".