Освобождайте общество!

ОСВОБОЖДАЙТЕ ОБЩЕСТВО!
(КОММЕНТАРИЙ К ОТКРЫТОМУ ПИСЬМУ И. ВЫРЫПАЕВА) Недавно мне в руки попало «Открытое письмо драматурга и режиссера Ивана Вырыпаева в поддержку Кирилла Серебренникова». Документ показался интересным и своевременным, независимо от «дела Серебренникова», которое для него явилось лишь поводом высказаться. Высказывание имеет четкое политическое звучание, что тем более ценно, когда оно исходит от человека, чья деятельность далека от политики. Недоброжелатели и противники  либерально настроенной части театрального пространства тут же узрели в тексте письма чуть ли не подрыв основ и призыв к оранжевой революции. Поэтому я счел необходимым сделать небольшой комментарий, цель которого, защищая автора от клеветы, всегда слепо и ядовито копающейся в мелочах и не видящей сути дела, подчеркнуть ценность его высказывания акцентами на главном.
Прежде всего, важно то, что автор обращается не к абстрактной «общественности», единодушной и молчаливой (даже когда она говорит), как народ в пушкинской трагедии, и не к конкретному народу, которому иные вещи, происходящие между человеком и государством, просто, как говорится, по барабану, и даже не к интеллигенции, само имя которой, «гнилой прослойки», растоптанной героической историей последних ста лет, говорит о том, что надо искать другую терминологию.
Он обращается к деятелям российской культуры.
Уточняю: культуры не во всем ее объеме, а в узком, духовном, ее значении, связанным с работой над человеческим образом. То есть, речь идет, так сказать, об искусстве и литературе. Евангельское «не хлебом единым» стоит эпиграфом ко всей этой деятельности. Люди, причастные к этой сфере, отличаются особой чуткостью к изменениям в общественном климате, что связано с исторической памятью творческого гуманитарного разума о его нелегких отношениях с государством.
Если взять наиболее духовно и умственно развитый период российской истории – приблизительно чуть более 200 последних лет, – то видим, что его начало как раз совпадает и с началом конфликта государства и культуры (конечно, скрытое в нем противостояние духа социального насилия и духа индивидуальной свободы уходит корнями к Адаму и Еве, но формат высказывания вынуждает ограничиться кратким срезом). Причина конфликта в том, что творческий разум, эволюционируя, выходит за пределы этно-государственной ментальности, поднимается над нею и занимает критическую позицию. Но даже если он прямо не критикует, то все равно своим поиском и экспериментом отрицает наличный образ этнической и государственной жизни, и потому консервативная часть социума, психологически льнущая к государству, склонна воспринимать его носителей как чужаков, а творимую ими культуру как инородное тело в «народно-государственном организме». И чем более нехороши дела на международной арене, чем более страна приближается к состоянию осажденного врагами военного лагеря –  а так было всё советское время и так начинает угрожающе складываться сейчас – тем хуже положение творцов, ибо прогосударственная клевета из уст благонамеренных, но консервативно-подслеповатых, граждан всегда готова объявить их, по традиции, «пятой колонной», «врагами народа», «жидо-масонами», «агентами влияния» и т.д., т.е. бросить на культуру мерзкую политическую тень.
Вспоминая известную поговорку на тему пушек и муз, можно сказать, что в накаляющейся ситуации сегодняшнего времени пушки еще не заговорили, а часть общества уже жаждет принудить муз к молчанию, особенно этим отличается церковь как «конкурентка» муз и неформальная наследница и «правопреемница» ЦК КПСС в качестве держателя Скрепы для мозгов. На моей памяти, в постсоветскую эпоху атака церкви на муз началась ровно 20 лет назад, с подачи патриарха  Алексия II, выступившего  против фильма «Последнее искушение Христа». Затем воевали отдельные мракобесы вроде дьякона Кураева, убоявшегося Воланда, а в последние несколько энергичных лет, когда Россия поднялась с колен, взяла в руки оружие и сочинила закон о защите чувств её верующих, атаки церкви на муз участились (привожу несколько лишь наиболее ярких фактов), – начиная с похода «общественности» на новосибирского «Тангейзера», продолжая налётами православных активистов на выставки современного искусства, изгнанием Мэрилина Мэнсона из России в боевом 2014-м и травлей  «Матильды» в нынешнем 17-м (посмотрев, кстати, сегодня телепередачу Малкина на канале «Культура», посвященную Алексею Учителю и его ученикам, я остро почувствовал, почему сейчас мрак нападает чаще всего на театр и кино – да потому что актерско-режиссерские коллективы это мощные ресурсы социальной духовной свободы, оазисы и острова свободного общественного самопознания, насыщаемого творческой работой саморазвивающихся индивидуальностей). Над  «Гоголь-центром» и его режиссером тоже неслучайно кружится общественно-моральное воронье, ведь там планируется спектакль о великом танцоре балета, – о ужас! – гомосексуалисте… Что меня восхищает, так это резиновое дипломатичное лицемерие матушки-церкви: когда разражается очередной скандал, она всегда оказывается «не причем», ничего «не запрещает», «не оценивает», «не вмешивается» и так далее. Спрашивается, откуда же тогда у этих активистов и общественности сей «дискурс» в головах, эти «оскорбленные» чувства, связанные со слепой верой в обожествленных и канонизированных  людей, на которых после православных процедур и дышать нельзя? Не из церкви ли? И не её ли активное посткоммунистическое ретросуществование создает в стране атмосферу раскола и гражданской войны?..
Вот внутриполитическая атмосфера, окрашивающая Открытое письмо драматурга, призывающее деятелей муз не сотрудничать с властью, пока страна радикально не переменится в политическом отношении, окончательно распрощавшись с остатками советской психологии и тем открывшись свободному общению с европейскими народами, справедливо ожидающими нашей цивилизационно-культурной адекватности.
От нас ждут очищения от прошлого, подобного немецкому. «Но основная проблема», пишет Вырыпаев, «в том, что в сознании россиян и многих деятелей культуры, “большевизм” не равен фашизму».
Судя по кавычкам на слове «большевизм», автор письма имеет в виду не известное политическое движение ХХ века, а сопутствующее ему массовое психическое состояние, в котором главную роль играют разрушительные аффекты, те же, что и у любых фашистов, националистов, религиозных фундаменталистов и тому подобных антропогрупп, когда они переходят от теории к практике, ибо общим знаменателем любой крупной социальной резни являются этнические заботы и страсти, умноженные на моральную переделку человечества. (Именно в этом смысле, кстати, мировой халифат, с которым Россия воюет на Ближнем Востоке, является «законным» – «закон» здесь есть  силовое изменение мира по своему усмотрению – наследником Советского Союза и коммунистического блока.) Головорезы всех народов равны.
Но те, кто настаивает на неравенстве этих «измов», дорожат, видимо, политическим смыслом исходного движения – в данном случае, русского коммунизма (формула Бердяева, синонимичная «большевизму»).   
Да, коммунизм действительно неравен фашизму, но не в том смысле, в каком кажется этим россиянам. Он сложнее фашизма. Гитлеризм был примитивен и груб, его опасность заключалась лишь в геноциде, то есть была только физическая – его абсолютная победа означала бы, что на Земле существует человек, и имя ему Немец. Коммуно- же большевизм, кроме эксцессов геноцида, был опасен прежде всего тем, что стремился к радикальной внутренней переделке человека, то есть угрожал человеческой сущности в принципе – его абсолютная победа означала бы, что на Земле человека больше нет, его сменил некий антропоидный Муравей.
С другой стороны, Гитлер явно не чета (ему по плечу – Сталин, Пол Пот и т.п.) главному большевику. Ленин стоит в ряду таких недвумерных исторических злодеев, как Робеспьер, Наполеон или Кромвель, вокруг которого, в частности, благодарные англичане в свое время сплясали прощальный танец, водрузив мертвую голову лорда-протектора на кол. Это я к тому, что не одни россияне пляшут на гробах своей истории. Преимущество англичан в том, что они сплясали на триста лет раньше. 
В общем, эти параллели – слабое утешение. Наше общество не дает героям прошлого уйти на покой, тем самым оно тащит это прошлое на себе как тяжкий груз, мешающий нормально идти вперед. Хуже того, оно отождествляет себя с этим грузом, мечтая и даже силясь по новой разыграть театр исторических теней на сцене живой реальности, и, разумеется, пугая этим соседей по планете, от ужаса впадающих в русофобию. Под тлетворным влиянием церковной и государственно-политической пропаганды последних десятилетий российский социум превратился в коллективного Ретрограда (есть такое старинное слово, переводимое с латинского retrogradus как идущий назад, в словаре В. Даля толкуемое и как попятчик), пытающегося перед всеми выдать свое попятное движение за «особый» национально-культурный путь. Но обмануть человечество нельзя. Ибо любому, кто не  челядь и не раб вот этого короля, а таковым и является весь остальной мир, видно как на ладони, что русский король гол и одевать его всё равно придется… Так что, чем быстрее произойдут окончательное раскрытие архивов ушедшей эпохи, ленинапад и покаяние (или, лучше, словами Солженицына, «раскаяние и самоограничение», то есть, раскаяние в национальном грехе русского коммунизма и самоограничение в национальной гордыне «особого пути»), тем быстрее те же Ленин-Сталин займут в истории подобающие им как крупным деятелям места и тем быстрее другие народы перестанут от нас шарахаться.
«Единственный путь», заключает Вырыпаев, «к освобождению нашего многострадального народа … это смена этой власти и изменение основной ценностной парадигмы, лежащей в основе жизнедеятельности этой страны.» Всё так, но один пункт, никому, может быть, незаметный, меня здесь смущает. Я говорю о выражении «многострадальный народ». Автора Открытого письма в поддержку коллеги и говорящего как бы от имени слоя людей, получающих от государства хотя и необходимые для дела, но миллионные дотации, и при этом призывающего к «освобождению нашего многострадального народа», легко обвинить в лицемерии.
Господа, меняйте риторику!
Это двести лет назад было духоподъемно и относительно честно говорить и кричать о замученном народе, но отнюдь не сейчас – освобождайте Общество, а не народ! Сегодня я бы сказал не только России, но и всем странам земного шара: хватить болтать о «народной свободе» (именно потому как раз, что «история народов» кончилась)! Эта карта за двести лет разыграна тысячекратно, время её истекло. Она была необходима для освобождения от средневековых и древнейших государственных форм, монархий и империй, а также от колониализма. И всё! В этом смысле Фукуяма абсолютно прав: конец древней и средневековой истории наступил – народы свободны! Они получили то, что хотели: – всеобщие выборы и статус суверена. 
Более того, в ХХ веке они ринулись в свою свободу и дали крайние образцы своего суверенитета, гитлеризм и сталинизм (национализированный ленинизм), причем высшим образцом является, конечно же, первый из них как беспримесно народный – в гитлеризме идея народа-нации достигла вершины и предела, исчерпав свои возможности; он показал, чего в глубине своей «души» хочет любой народ от свободы и демократии и, вообще, от жизни: беспрепятственного потребления пространства со всем его живым (этим объясняется непримиримость «национальных интересов» и невозможность стола переговоров). Не надо обманываться, что с Гитлером покончено: в тайнике сердца любого, даже самого раздемократичного, народа цветет свой гитлер. «Народов-вегетарианцев» нет. И если один из народов преуспел в пожирании космоса больше другого, не думайте, что второй сидит тихо из нравственных  соображений –  отнюдь, просто он как любой более слабый зверь выжидает своего часа.  Хотя народы и состоят из отдельных людей, не сводимых целиком к биологии, но сами они, народы, – коллективные биологические существа, живущие в основном инстинктами. Поэтому, хотя история народов, как мы уже вместе с Фукуямой сказали, кончилась, для общественного человека начинается тяжелейшая борьба с духами этой мертвой истории, с призраками прошлого, которые, насыщая собою все завоевания свободы, демократии и прогресса, на наших глазах пытаются выдать себя за живые силы и отобрать у нас всё то лучшее, что человек создал за века эволюции. Биологическое прошлое человечества не хочет смириться с тем, что человек уже поднялся над своей биоплатформой, породившей его, и может дальше двигаться сам.
Это и есть время великого планетарного кризиса, когда наше биологическое прошлое мобилизует против дальнейшей эволюции человека все наработанные веками ресурсы государства и традиционных религий. Выражаясь языком вечной культурологии, можно сказать, что Кесарь, то есть совокупные военно-полицейские силы человечества, и Инквизитор-Патриарх, то есть совокупные церковно-религиозные силы, снова объединяются, чтобы заново предать суду всеземношарного Христа, по-прежнему мечтающего о свободе… Потому, повторяю, не народ нуждается в освобождении, а общество, и в этом наша проблема. Вырыпаев предлагает «перестать направлять свою личную энергию на поддержание этой власти». Прекрасная мысль! Для любого подлинного художника во все времена и при всяком режиме это аксиома и условие реального бытия.
Но 85% избирателей никогда не перестанут делиться с властью своей энергией. Вот в чем беда. Они обойдутся без нас, зачем им культура? Зачем им разум и смысл? Зачем им человеческая голова, когда у них есть национальное тело? На худой конец, у них есть та же церковь, являющая собою некий телесный, вполне, по сути, посюсторонний дух, прикидывающийся «неотмирным». У них есть всё для продолжения растительного существования… Впрочем, если так произойдет, и останутся только 85%, чиновники и попы, то наверняка можно сказать, что этого государства на карте вскоре не будет. Ведь совсем недавно, по историческим меркам вчера, так произошло с Советским Союзом и по той же причине. Отрицание живой культуры, то есть свободного человеческого духа, и унижение человеческого образа высшие силы бытия не прощают, и общество, подавляющее творческое индивидуальное начало, т.е. осуществляющее интелецид*, выносит приговор само себе… Но я оптимист и, противореча себе, не хочу отказывать нашему Обществу в развитии, и надеюсь, что оно не замрет на 15%, уступая материально энергичной, но духовно инертной массе то пространство возможного расцвета жизни, на котором эта масса лежит, как собака на сене. Но для этого нам самим надо двигаться быстрее той скорости, которую нам предлагают будни.
Поэтому Иван Вырыпаев задает очень нужные вопросы: «Неужели вы правда надеетесь на то, что скоро все как-то само собой поменяется, а сейчас нужно делать свое дело и помалкивать? А в чем наше дело?..» И т.д. 
И я хочу закончить, продолжив его вопросы своими: Для чего живем? Для поддержания «системы»? Для растительного приумножения и прозябания населения? Или – для раскрытия и осуществления человеческой природы, что и есть настоящая свобода?
17 октября 2017.
Примечание:
*Интелецид – практический результат интелефобии (церковный, государственный и этнический страх-ненависть к свободному творческому разуму, то есть к тому, ради чего человек живет в мироздании; застарелая российская общественно-духовная болезнь, начавшаяся еще в конце XVIII века как реакция на европейское Просвещение и Революцию), подавление в обществе свободного творческого разума.