Глава 36. На перекрестке миров

          Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2017/10/10/2179


          «Я сам иногда не знаю, кто я такой. Трудно жить на грани миров.
          Быть волком с волками и человеком с людьми.
          Особенно когда люди видят во мне волка, а волки – человека».

          Елизавета Дворецкая. «Огненный волк».



          Лафей угрюмо восседал на своём троне, вырубленном из цельного куска гранитной скалы и украшенном искусной резьбой, напоминающей морозные узоры на стекле. Трон был установлен в огромном зале дворца царя йотунов, построенного из камня и льда. Размеры дворца, как и всё его внутреннее убранство, поражали своими размерами и какой-то мрачной, холодной красотой. Широкие ледяные колонны, покрытые серебристым инеем и украшенные замысловатыми древними рунами йотунов, поддерживали высокий сводчатый потолок, сквозь который на гладкий каменный пол падал рассеянный свет ночного  светила, отражаясь от многочисленных граней ледяных кристаллов и наполняя их светом радужных искр. Стены дворца казались зеркально-гладкими из-за покрывавшего их толстого слоя льда. Но если присмотреться, внутри ледяной толщи открывались колючие, инеистые узоры. По всей вероятности, когда-то это было грандиозное, монументальное сооружение. Кое-где на стенах сохранились искусно вырезанные из камня исполинские барельефы, изображающие исторические сцены, портреты прародителей, царей и героев народа Йотунхейма. Полуразрушенные гигантские скульптуры украшали многочисленные ниши, вырубленные в стенах дворца.

          Теперь всё это былое великолепие находилось в довольно плачевном состоянии. Со стен сыпалась ледяная крошка вперемешку со снегом, который залетал внутрь помещения сквозь лишённые стекол окна. С потолка острыми пиками свешивались ледяные сталактиты. Некоторые колонны потрескались и покосились. Куски льда, отколовшиеся от стен, валялись повсюду, рассыпавшись на множество мелких осколков, заиндевевшим крошевом покрывая весь пол. Давящая тишина была разлита внутри дворца. И лишь порывы ветра, гуляющего под его высокими сводами, время от времени нарушали мертвый покой и звенящую пустоту этого мрачного места странными звуками, похожими на удручённые вздохи.

          Такую же пустоту внутри себя ощущал и Лафей. Его чудовищная исполинская фигура словно вросла в ледяной трон и была столь же неподвижна, как и окружающие его каменные изваяния. Руки Лафея безвольно лежали на подлокотниках, сизая кожа, испещрённая извилистыми длинными линиями – синими и черными, была покрыта изморозью.  В уголках губ залегли горестные складки, алые глаза, похожие на глаза рептилии, не мигая, холодно смотрели в пространство на останки былого йотунхеймского величия. Мысли его были тяжелы и темны, как и окружающие его скалы, и обращены в прошлое. Глядя на полуразрушенный замок, Лафей вспоминал былую красоту и величие своей державы.  Великолепные просторные дома, сложенные из тщательно выточенных искусными мастерами ледяных глыб; ледяные дворцы с башнями и шпилями, устремлёнными в небо, с узкими прорезями окон, забранными прозрачными пластинами изо льда, через которые внутрь проникали солнечные лучи, заставляя лёд светиться волшебным опаловым светом.  И сами йотуны, рождённые в этих холодных землях, были особенными, будто сделанными из чистейшего льда и твёрдого несокрушимого камня.

          Последняя война с Асгардом ввергла некогда великий мир в нищету и разруху, превратив его в мёртвое, холодное царство вечной зимы, где даже лёд казался тусклым и серым. В этой войне Йотунхейм лишился своего главного достояния – Ларца Вечных Зим, в коем заключалась вся его сила и суть. Без Ларца первый древний мир и его народ, от которого почти уже ничего не осталось, медленно умирал.

          Тёмная тень внезапно выросла перед троном.

          – Ваше Величество! – взволнованный голос стражника, вошедшего в тронный зал, прервал тяжкие размышления Лафея. – Есть донесение от северного Дозора.

          – Надеюсь, оно достаточно важное, что ты решился побеспокоить меня, – мрачно произнёс царь, подняв голову. Слова его упали тяжело, как камни, заставив стражника заледенеть от страха и опустить глаза под тяжёлым взглядом царя.

          – На северной границе патруль обнаружил открытый портал, ведущий в Асгард, – произнёс воин, не отрывая глаз от пола.

          – Портал в Асгард? – Лафей подался вперёд, вцепившись в подлокотники трона. Но через секунду, снова расслабленно откинувшись, произнес голосом, в котором первоначальное удивление сменилось прежней холодностью. – Наверняка, это очередная подлая уловка моего старого друга Вотана*. Это как раз в его духе – устроить нам ловушку, чтобы развязать новую войну, обвинив нас в незаконном вторжении.

          Ледяной тон сочащихся ядом слов всё же не смог полностью скрыть под собой волнения, прозвучавшего в голосе царя йотунов.

          – Нет-нет, наши маги проверили портал, – энергично замотал головой молодой стражник. – Судя по следу ауры, он был активирован не асгардцем. Кто-то, кто владеет древней йотунской магией, вошёл через портал, но тут же вернулся обратно.
 
          – Вот как? Йотунская магия. Интересно, очень интересно, – тяжёлый взгляд царя буквально пригвоздил к месту стражника. Лафей зловеще усмехнулся. – В Золотом Чертоге появился предатель? Ну что же, как бы там ни было, это нам на руку. Кажется, в Асгарде сегодня праздник по случаю коронации наследника? Позвать ко мне лучших воинов! Мы воспользуемся этой лазейкой. Пришло время вернуть похищенное!

           Через полчаса перед Лафеем стояли трое могучих воинов-йотунов. Их огромные тела бугрились мышцами и излучали невероятную силу. На них не было доспехов – лишь набедренные повязки, не скрывавшие сложных выпуклых узоров, покрывавших их синюю кожу.

          – Наш мир гибнет без своего сердца, запертого в Хранилище Асгарда, – обратился к воинам Лафей. – Забрав Ларец Вечных Зим, Один ввергнул наш мир в хаос и мрак. По его вине вечная зима сковала Йотунхейм! Если мы не вернем Ларец, солнце больше никогда не озарит наши земли своим животворящим светом. Мы не можем силой отобрать свою реликвию: слишком уж плачевно состояние нашей армии. Но сегодня боги посылают нам шанс. Вы тайно проберетесь в Асгард через открытый портал, пока асгардийцы будут пьянствовать, прославляя нового царя. Проникнете в Хранилище, похитите Ларец и вернёте его в Йотунхейм. Наш мир воскреснет из этой пучины грязи и унижения и восстановит свою доблесть и величие!

          Голос у Лафея был глубокий и низкий, он эхом прокатился по пустому залу, заставив стражников упасть на колени у подножия трона.


          *   *   *


          Новость о скорой коронации наследного принца быстро облетела все девять миров. Золотой город гудел, словно потревоженный улей. Народ ликовал. Все жили ожиданием грандиозного события. Улицы украшались разноцветными флагами и цветами. Во дворце царила предпраздничная суматоха. Прибывала аристократия из разных миров. Прислуга метушилась, стараясь быстро разместить всех в многочисленных комнатах Гладсхейма. Вокруг всё пестрело от непривычных местным жителям лиц, роскошных нарядов и драгоценных украшений. Все приезжали со свитами, и поэтому вскоре во дворце стало тесновато.

          С шипением, рычанием и плевками разобравшись в хитросплетениях костюма Локи, Фенрир кое-как оделся и, пребывая в самом мрачном расположении духа, решил немедля отправиться к Фроде во избежание грядущих неприятностей. Волчонок всё больше ощущал дискомфорт, находясь в непривычном обличье. Его тело стало длинным, плоским и неустойчивым из-за того, что четыре лапы сменились на две ноги. Не было хвоста, позволяющего легко выразить свои эмоции, а ещё – привычных когтей. Без этих важных волчьих атрибутов его постоянно заносило на поворотах: ведь там, где на помощь волку приходят все четыре лапы с острыми когтями, человеку приходится полагаться только на свою ловкость. Зубы стали маленькими и тупыми, из-за чего пищу приходилось очень долго и тщательно пережевывать. Кожа Локи была слишком тонкой и мягкой, и Фенрир постоянно мёрз без своей великолепной тёплой шкуры. На многие привычные вещи тело аса реагировало как-то странно и непредсказуемо, в частности, когда волчонок встречал красивых молоденьких девушек. Слабость растекалась по ногам и рукам, учащая сердцебиение, а истома начинала заволакивать разум. Делалось слишком жарко в области грудной клетки, и жар этот отдавался вниз, к животу, без какой-либо видимой причины, мешая дышать и доставляя определённые... неудобства в определённом месте. Особенно, если учесть тесноту тех странных тряпок, называемых штанами, которые ежедневно натягивали на себя асы. Кроме того, раздражало обилие остальной одежды, которую ежедневно приходилось напяливать на себя, застегивая бесконечное число пуговиц, кнопок, пряжек и замков. И главное – всё время хотелось есть.

          Выйдя из комнаты по уже привычному для него маршруту, волчонок вихрем пронесся коридорами Гладсхейма в библиотеку, не обращая внимания на шарахающихся от него в испуге слуг. Настроение у Фенрира после визита в Йотунхейм было не слишком шикарным, а после разговора с Тором испоганилось вконец. Если так странно на него влияла оболочка аса, тогда ему оставалось только посочувствовать тем, кто жил в ней постоянно.

          Волчонок застал Фроде в кабинете за не понятным, на его взгляд, занятием. Старик, замерев, пристально вглядывался в стоявшее перед ним, бережно прислоненное к стене, большое, в человеческий рост, вытянутое зеркало из черного обсидиана*. Оно было абсолютно тёмным, в нём не отражалось ничего, даже отблески пылавшего в кабинете камина. Поражённый этим необычным явлением, Фенрир тихонько подошел к магу и через его плечо заглянул в зеркало. Вблизи стала видна идущая по окружности рамы извилистая рунная надпись. Вырезанные в тёмной поверхности рамы знаки казались живыми, они шевелились, словно странные насекомые. Руны были незнакомы Фенриру – видимо это был очень древний язык.

          – Что это? – удивлённо спросил Фенрир.

          Фроде вздрогнул и обернулся.

          – Ах, это ты, Фенрир. Никак не могу привыкнуть к твоей манере неслышно подкрадываться. Это зеркало – своеобразный датчик, связанный с амулетом, который я отдал Локи. Руны, которые ты видишь на его раме, идентичны тем, что окружают камень в амулете. Каждая из них – отдельное древнее заклинание, призванное защитить своего владельца от физических и магических атак. Пока руны движутся, заклятия действуют, значит, с владельцем амулета всё в порядке.

          – Не кажется ли тебе, Фроде, что владельцу амулета давно пора вернуться, – ворчливо отозвался Фенрир. – Был бы я в своём истинном обличии, давно бы уже отыскал его. Мигом! Но не с этими возможностями.

          Фенрир в отчаянии оглядел себя, при этом кончик носа его недовольно зашевелился. О, как не хватало ему его облика!

          – Сегодня коронация Тора, и мне придется общаться со всей королевской семейкой, а я совершенно не знаю, как себя вести. Одно радует: после коронации предстоит пир, хоть поем вволю.

          – Поменьше болтай, улыбайся и старайся быть дружелюбным. Я сказал – улыбайся, а не скалься и не гримасничай, – повторил Фроде, видя, как Фенрир завёл глаза куда-то вверх, точно пытаясь посмотреть на свои сдвинутые брови. – Не нужно шевелить носом, сверкать глазами и рычать. И постарайся на пиру обуздать свой аппетит. Локи ест очень мало, а ты только и думаешь, что о своём желудке. Мне кажется, что Рагнарёк начнется, а ты не вылезешь из кладовой, пока не прикончишь все припасы.

          От Фроде не укрылось, что Фенрир был порядком возбуждён с тех самых пор, как они с Локи обменялись телами. Это постоянно проявлялось в его движениях и выражении лица, что не могло не бросаться в глаза. Из всегда спокойного юноши с непроницаемым лицом, по которому очень трудно было что-либо прочесть, принц внезапно превратился в нервного, дёрганого, резкого в движениях, вечно стреляющего по сторонам глазами и гримасничающего молодого человека. Узкое, худощавое лицо Локи с резкими угловатыми чертами почти идеально отражало волчьи эмоции, которые Фроде легко сопоставлял с привычными гримасами фенрировой морды. К тому же старого мага ужасно раздражала и даже пугала привычка волчонка неслышно подбираться и стоять за спиной, сверля глазами. Хищник...

          – Я надеюсь, что у Локи хватит здравого смысла, чтобы вернуться в ближайшее время. Отведённый ему срок истекает сегодня в полночь. Сразу после коронации, под благовидным предлогом возвращайся ко мне – будем вместе ожидать принца, чтобы как можно быстрее провести обряд обратного перевоплощения. А сейчас отправляйся к себе и надень парадные доспехи Локи, да смотри ничего не перепутай – не опозорь принца перед всем двором на коронации.

          – Я понял, – хрипло ответил Фенрир с неприкрытым раздражением в голосе. Вид у него был напряжённый и злой.  – Хотел только задать тебе один вопрос, старик. Скажи мне, что такое Ларец Вечных Зим?

          – Ларец? Вечных? Зим? – останавливаясь на каждом слове, поражённо переспросил Фроде. – Откуда тебе известно о ларце?

          Объясняться у Фенрира не было ни времени, ни желания, поэтому он просто поджал губы, вскинул брови, округлил глаза и, с бесшабашным видом разводя руками, промямлил:

          – Я... это... как-то слышал… – но договорить он не успел.

          Одна из рун, выгравированных в раме, ярко вспыхнула и исчезла, за ней вторая, и третья...

          Оттолкнув Фенрира, маг подскочил к зеркалу, пробежался сухими старческими пальцами по поверхности рамы, что-то быстро бормоча себе под нос.

          – Магический щит, физический щит, ментальный… – краем уха услышал Фенрир.

          – Что случилось? – испуганно спросил волчонок, пытаясь что-нибудь разглядеть из-за спины Фроде.

          Не переставая бормотать, старик положил на поверхность зеркала обе ладони, внимательно вглядываясь в тёмную гладкую поверхность, словно пытаясь что-то рассмотреть в её глубине. И тёмная гладь отозвалась, словно качнулась навстречу, и в её глубине Фенрир увидел себя – огромного чёрного волка с оскаленной пастью, с острых клыков которого стекала кровавая слюна, а за спиной волка виднелись уже знакомые Фенриру ледяные пики Йотунхейма.

          Фроде отшатнулся от зеркала, спиной налетев на застывшего волчонка. Лицо его было искажено гримасой страха.

          – Куда же тебя занесло, мальчик, – тихо прошептал он, судорожно оглядываясь по сторонам.
 
          – Что происходит, старик?! – распаляясь, закричал Фенрир, уже не думая о приличиях и хватая Фроде за грудки.

          – Исчезли заклинания физического и магического щитов... И, кажется, ментальный щит тоже, – взволнованно прошептал маг. – Это значит, Локи с кем-то сражается, и ему приходится не сладко.

          – Так делай же что-нибудь! – чуть не плача, взмолился волчонок.

          – Сейчас, сейчас, – заторопился Фроде, вырываясь из рук Фенрира и бросаясь к столу. – Где же он? Где?

          Он перебирал какие-то непонятные предметы, лежащие среди бумаг, как вдруг в его руках оказался небольшой кинжал странной волнообразной формы, выкованный вместе с клинком как единое целое.

          – Наконец-то, – обрадовано произнёс маг и, предупреждая вопрос Фенрира, который уже открыл было рот, объяснил. – Это крис – могущественный артефакт, выкованный из метеоритного железа – того самого, в котором был обнаружен гиперстен, вставленный в амулет Локи. С помощью него я смогу изменить рисунок силовых линий и открыть портал в том месте, где сейчас находится Локи. Камень и крис – как два полюса магнита, притягиваются друг к другу.

          – Я пойду с тобой! – тут же запальчиво выкрикнул Фенрир.

          – Нет, ты сделаешь так, как я тебе сказал, – тоном, не терпящим возражений, произнёс Фроде. – Возвращайся во дворец и веди себя так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что перед ним принц Асгарда! Ты меня понял? Я сам помогу Локи. Я сказал, марш отсюда! Не путайся под ногами!

          Фенрир злобно зарычал. Он пыхтел, как паровой котел на стадии закипания. Ноздри его трепетали, рот вытянулся в жесткую линию. Но он не посмел ослушаться старого мага. Волчонок понимал: волк есть волк, и как бы он ни был умен, ему всегда ненавязчиво напомнят о месте всего лишь чуть выше, чем место обычного питомца.

          Засунув руки в карманы и обиженно нахохлившись, Фенрир неохотно вышел из библиотеки, повесив голову и ворча самому себе под нос, поплёлся, наполненный самыми отвратительными предчувствиями, прямиком в тронный зал, который к этому времени уже был переполнен посетителями, богато украшен и сиял в утреннем блеске.

          Он уже не видел, как Фроде, скользнув чуткими пальцами по рукояти криса, вставил кинжал в распахнутую, словно волчья пасть, руну уруз на ободе волшебного зеркала, закрепив его заклинанием экстренной телепортации. Как завибрировала магическая сеть, и золотая искорка, спрыгнув с лезвия артефакта и коснувшись запылённой поверхности зеркала, медленно растеклась по нему от одного края до другого, заполняя всё пространство золотистой паутиной. Как на мгновение тёмная гладь осветилась, и в ней возникло изображение белоснежных волков, мчавшихся по заснеженной равнине, их оскаленные в бешенстве клыки и кинжальные росчерки когтей на твёрдо-скрипучем снежном насте. Фенрир не видел, как старый маг, не раздумывая, шагнул вперёд, скользнув по тонкой нити, что связала два артефакта узами, не слабее кровных, дальше, дальше – туда, куда нужно, куда звал его голос древнейшей реликвии.


       * Вотан (Водан) – одно из имен Одина (от прагерманского W;;anaz – бог).

       * Обсидиан – один из сильных камней, рождённых в огне вулкана. Он многолик и может быть чёрным, как смола, или красно-коричневым, как кирпич. Но самый сильный из них – чёрный обсидиан, особенно тот, что переливается в серебристо-перламутровых тонах. Именно чёрный обсидиан йоги связывают с первой чакрой, энергия которой принадлежит Земле, а обсидиан, как магнит, проводит эту энергию в физическое тело.

Следующая глава:http://www.proza.ru/2017/10/19/1279