Два раза по шесть ноль Бени Крика

                Отчет пациента для моей любимой музы Лизы Готфрик
     Мужичок - с - ноготок Паук Загорский всегда предполагал, что много денег - красивая жизнь, и, видимо поэтому он встал на четвереньки и грозно зарычал, распугивая коал, ползавших по отеческим березам с той стороны коры совместно с юркими жуками - короедами и разнообразными неустановленными насекомыми, глупостью самой самой самой тупой теннисистки лишенных даже лиц, присущих пелевинским представителям мира живой природы, употреблявшим одеколон в целях безопасности и развития космических технологий тоже, как и Паук, бородатого Вексельберга, с преогромным изумлением обнаружившего яйца Фаберже в ларце, заныканном еще до нас на неизменном по таинственности острове вуду, географически обозначенном как Гаити или Таити, в чем не было разночтений, ведь нас и здесь хорошо кормят, как говорил толстый котяра в джинсах голосом Славы Невинного, ампутировавшего конечности во славу фестиваля людоедов, принимаемых с присущим всяким стадным гостеприимством напротив Сколково, этого нью - александринки - ибн - марьино воеводы Боброка Кармаля, едроса, педроса и просто пидараса, вихлясто выползшего из недр кровавой гебни Алины Витухновской, так и сгинувшей с концами в борьбе видов посреди ночной Москвы опять же с самой тупой спортсменкой Земли, отосланной окончательно в сторону селезенки Изи Кларк внутренним путем самоедства. На четвереньках мир выглядел совсем иначе, нежели с табурета или пенька, травы высились, парадигм гудел, чьи - то ноги дышали глубоко - взволнованы, смазные солидолом обутки шурудили вязко, втаптывая следы прошедших эпох в прах и говно, из чего и состоит гумус, вообще - то, а без гумуса не бывает почвы, что, в свою очередь, милая Эльза, тащит нас капитаном Колбаскиным в сторону джаза.
     - Тыр, пыр, - выдавал синкопы из сжимающегося нервно колечка ануса молодой казак Лютов. Он был Бабелем сначала, но комиссар в пыльном шлемофоне обгорелого на солнце Квебека танкиста посчитал бабелизм излишним в ситуации кромешного ахуя и переименовал приказом по БЧ младшего боцманмата в казака, а уж джазистом он стал сам, разложившись за минуту прослушивания Алисы Лайт, невероятным тембром мужественного голоса сотрясшей древние стены Кремля с печальной Магдаленой Рыбариковой, так и не нашедшей ни х...я интересного в ночных тренировках королевы Датской марки. - Пыр, тыр.
     - Ништяк музло, - решил конь казака и промчался по эволюции с бодрым топотком австралопитека, узревшего в копании смысл, приспособившего копыто к пиктографической азбуке поздней литографии, испещрившей загадочными знаками пыльные нити дорог, ведущих из манды в п...ду, а если быть точным : из Салехарда в гребаный Экибастуз, бродячий по карте город, то он очучивался среди полесских землянок скотобазы вятичей и лютичей, то устремлялся скотоводчески на Север, где олени скорбно поют бурундукастыми пищеводами, а то и находился геологами прямо посреди искривленного пространства Вуйкеса, научно объясненного объясняющими господами как вещь непонятная, но сдобная, будто усы, обмакнутые в солодовое сусло, или бакенбарды, устриженные садовым секатором под пальмами Среднего Урала. - Ых, продали Россию, - заорал конь, приплясывая нарастяг. Стуча хвостом по бабкам, он кружил великолепной кадрилью между оглоблистых телег, замкнувших социалистический лагерь куреня между Каховкой и родной винтовкой, вытарчивающей граненым штыком из кальсон Суворова, молча стоящего на запасных рельсах депо.
      - Здравствуйте, товарищи, - поприветствовал их незаметно подкравшийся п...дец. Он был прислан из штаба на личном паровозе наркомвоенмора приказом и пайком, стылой ночью пересек горизонт, грейдерной трассой форсировал суглинок и супесь, пока не уткнулся в Лютова или Бабеля, не суть. Можно его назвать как угодно, от этого ни хера не поменяется, разве, числитель станет знамением, волосы вырастут вспять, зубы выпадут от усталости пережевывать зернообразную пищу, а винца теперь будет вдоволь.
     - Здоровей видали, - крайне независимо отозвался конь, угрожая седлом. - Лютов, - вскричал он высокомерно, - рази ж такие п...цы мы с тобой наблюдали под Бобруйском ?
     - В - натуре, - подтвердил Бабель.
     - Я могу и поширше, - нахмурился п...дец, вынимая из кармана пиджака киндер - сюрприз. Вынул из тонко - шоколадной оплетки плексигласовую фитюльку, махоньку, как собачка Жужа, крутнул за какую - то хренотень сбоку и продемонстрировал наглядно. - Вот, товарищи, Ламборджини.
     - Да ну на х...й, - не поверил Лютов. - У ей сиськи во, - он показал руками, - как у Софи Лорен, тока рылом не так.
     - А как ? - заинтересовался конь, косясь на Суворова, тяжко вздохнувшего от бессмысленной беседы.
     - А вот так, дорогой ты мой, - завизжал Лютов, вспрыгивая на коня.
     Через год их видели на отрогах Памира. Конь жрал какие - то степные и дикие частично злаки, п...дец лежал у реки, подремывая в ажидации, а Лютов ходил гоголем вокруг какой - то ехидной девки из граждан евреев, строил ей глаза и без того косые и безумные и рассказывал невероятные сказки, найдя свободные уши, не говоря о твердых кругленьких ягодках, высовывающихся сквозь виссон и фиолетовый пурпур императрицы всех котов и кошек.