Метания души еретички

                Если тело тоскует о душе, нет оснований считать, что в вечной
                жизни душа не страдает от разлуки с телом - и, следовательно,
                не мечтает о возвращении на землю.
                /Альберт Камю/
    Сегодня последний день, сороковой, судный. Все это время, со дня кончины моего Суженого, я не спала, почти ничего
не пила и не ела, готовясь предстать вместе с ним пред очами Отца Небесного. Мне неведомо, как это может произойти,
иль дана нам была душа на двоих, что даже по истечении этого срока мы были неразделимы, но сердце-вещун никогда меня
не обманывало. Я ведь чувствовала, как душа моего Суженого в течении двух дней рыдала вместе со мною над своим
бездыхАнным телом.
   Я не ведаю, почему, к примеру, известный французский моралист XVII в. принц де Марсийак, даже пережив смерть
своего сына, то есть имея свой печальный опыт, мог заподозрить в сим лицемерие:
"Человеческое горе бывает лицемерно по-разному. Иногда, оплакивая потерю близкого человека, мы в действительности
оплакиваем самих себя: мы оплакиваем наши утраченные наслаждения, богатство, влияние, мы горюем о добром отношении
к нам. Таким образом, мы проливаем слезы над участью живых, а относим их за счет мертвых. Этот род лицемерия я считаю
невинным, ибо в таких случаях люди обманывают не столько других, сколько себя..."
 Сегодня душа моего Суженого должна опять вознестись на поклонение Богу, и тогда уже Судия определит приличное
ей по ее делам место заключения. И Я должна быть рядом с ним. Он будет стоять безвольно, опустив очи долу.
А я, уверенная, что смерть не может разлучить нас, и читая молитву об ушедшем: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий.
Утоли мою скорбь сердечную по усопшему Суженому. Помоги мне справиться с тяжкой потерей и придай силы выдержать
горе...",  брошусь на колени перед Господом Нашим и со всей искренностью и откровением буду просить за моего Суженого
о смягчении участи, ибо не он один повинен был в грехах своих.

   На третий день облегчающая влага едва коснулась моих воспаленных глаз - это душа моего Суженого возносилась
на небеса для поклонения Господу. И Им было велено показать его душе христианской различные приятные обители
Святых и красоту Рая. В сопровождении Ангелов душа моего Суженого впервое навестила души братьев-князей
Бориса и Глеба, первыми "открывшими" пантеон русских Святых, безвинно убиенных, якобы, их сводным братом
Святополком, прозванным в народе Окаянным.  Но не был повинен Турово-Пинский князь в смерти братьев своих,
о чем тут же было и поведано.
   Следующим было крестьянское дитятко - Митенька, коварно нареченный Алексеем-цесаревичем не по роду званию,
а по кончине своей страшной. Алешенька, настоящий сын царский, инкогнито был отправлен за границу на лечение
от гемофилии по настоянию "возжигателя царских лампад", "святого черта" Гришки Распутина, которому было дано
умение заглядывать за край настоящего в будущее. И до недавнего времени Романов Алексей сын Николая проживал
в далекой Южно-Американской стране и занимался простой работой, добывая средства на скромное проживание.
   Шесть дней витала в Раю душа моего Суженого, удивляясь и прославляя Бога. У него словно открылись душевные очи,
и он видел, ощущал и ясно осознавал всю греховность своей жизни, скорбел и укорял себя за это. Но и не завидовал,
глядя на картины наслаждений Святых. Но только самую малость посетовал на то, что так далеко запрятан замысел Бога
в отношении нас и всех дел наших земных. И в муравейнике человеческом напрасно ломают копья, бьются и ложатся
костьми, пытаясь его обнаружить. Не там ищут.
                Ад — это место, где дурно пахнет и никто тебя не любит.
                /Мать Тереза/
   По рассмотрении же в продолжении шести дней всей радости праведных, вознеслась душа моего Суженого
на поклонение Богу. После вторичного поклонения Владыка Всех повелел отвести душу его в Ад, и показать ей
разные отделения Ада, в которых томились души грешников. Стоном и рыданием, скрежетанием зубов и всем
был наполнен Ад. Многие души грешников подобно связкам бананов висели вниз головами в холодно-голубой мгле,
раскачиваясь с большой амплитудой над бездонной пропастью Ужаса и Страданий.
   Мой суженый и при жизни мучился высотобоязнью, а здесь его душа в течении 30 дней трепетала и скулила,
как неразумный щеночек, от страха перед этим наказанием.
                Для вас я атеист, а для Бога — конструктивная оппозиция.
                /Вуди Аллен/
   Утренняя голубь аки свет адовый сочился снаружи, причудливо расцвечивая оконную морозную роспись.
После стольких дней и ночей безо сна и пищи почудилось мне в изгибах мохнатых ветвей неведомых деревов на замерзшем
стекле фрагменты "Дантового Ада", и суженого моего, готовившегося нести свой тяжкий крест...
Все! Опоздала! - взорвалось у меня в голове. Я кинулась к окну, распахнула створку форточки и от слабости в ногах,
или же от глотка свежего воздуха, который чистым спиртом ожег мое горло и внутренности, упала на пол, теряя сознание.
   Все падала и падала, будто в бездонный колодец. Страх цепко, как когтями, схватил меня в начале падения, понемногу
отпускал, пока не исчез совсем. Было уже не понятно куда я провалилась, то ли вверх, то ли вниз, но вот впереди забрезжил
слабый свет. Место страха заступили спокойствие и тепло. Воссияло передо мной Большое, Доброе, как Солнце Яркое,
что взгляд мой поневоле скатился к ступням собственных ног. Это был Бог, но приготовленная молитва не зазвучала.
Мне, родившейся в год Быка, наступившая благодать пыталась парализовать мои решимость и волю.
   Накренился и готов был разрушиться весь мой Мир. Но и это не остановило меня. Я ринулась на огненную субстанцию,
как бык на красную тряпицу. Ослепшие от яркого света глаза застило слезами, язык еле ворочался в густой пене, внезапно
наполнившей рот. Бога, которого я только что восхваляла, с остервенением вдруг стала обвинять в сыноубийстве.
Зачем бедную женщину клонировали эмбрионом Отца Небесного, зачем он позволил книжникам и фарисеям изгаляться
над духом и телом своего сына, зачем наконец нужен был весь этот обман с  Первым пришествием, с Воскресением
и Вознесением... Появившуюся было надежду в сердцах людей на избавление от мрака незнания убили и распяли там,
на Голгофе, вместе с Мессией.
                Мир содрогнулся, и солнце затмилось не тогда, когда Бога распяли,
                а когда с креста раздался крик, что Бог оставлен Богом.
                /Гилберт Честертон/
   А ты! Иисус Христос, которого я любила как своего сына, зачем позволил над собой унизительные допросы
у Понтия Пилата, результатом которых было всеобщее раздражение к твоей особе. Все видели в тебе более человека,
чем царя всех царей, и все ждали тебе помощи от могучего Отца, как и каждый из нас ждал бы чудесного избавления
от кары в последний момент. И чем, презренный в веках, Иуда из Кариота, который предал тебя, исходя из ложных
представлений, хуже тебя, Ииуса из Назарета, который предал всех своих учеников, оставив их одних расхлебывать
всю эту кашу? Лучше бы нам было остаться жить без Веры, чем видеть крах ее собственными глазами.
  И Вы оба с Отцом позволили этот бесстыдный фарс в кампании двух закоренелых преступников, которым тут же,
как сотоварищам по несчастью, было даровано царствие небесное, как ключи от большой кооперативной квартиры
на берегу Черного моря.
   Я уже до бликов в глазах насмотрелась на тебя Владыка Всех. Теперь хочу видеть сына твоего, в каких он теперь
Галилеях, Самариях или Палестинах вешает лапшу на уши своим Апостолам и последователям.
   Не холодной водой приводят в чувство, а холодное слово Господа остановило меня и заставило ужаснуться:
что я наделала? Этого ли я хотела? А Суженый мой, словно вдруг протрезвев от хмеля, недоуменно озираясь,
давно уже брел совсем в другую сторону от дверей Ада и Рая,  пока черной точкой не исчез вдали, на фоне множества
таких же черных точек...
                Если у Бога есть насчет меня замысел, пусть Он тогда спустится
                сюда и объяснит, в чем он... потому что я не знаю!
                /Оливия Мазурски/
   Сиплым от напряжения голосом я прошептала: Господи, прости меня неразумную, дозволь увидеться с Сыном Твоим.
Хочу поговорить с ним, как с человеком, попросить прощения у него и совета, как жить мне дальше без Суженого моего,
которого теперь, считаю, не уберегла дважды, сначала тело, а теперь и душу.
   Розоватым светом уже догорал утренний сумрак, когда я очнулась от оцепенения. Глиняный пол холодом обжигал
мои голые пятки, колючая, битая шерстью дерюжка не только не согревала мое посиневшее от холода тело, но вдобавок
причиняла и физические муки. Я оглядела убогую келью, продуваемую ветрами насквозь. За какие такие грехи заточили
рабу божию в эту холодную? Долго растирала окоченевшими руками свое измученное тело, пока не согрелась.
   Солнце, сбрасывая с себя лохмотья туч, как прилипшие комки слизи, едва поднялось над горизонтом, когда в мой
апартамент просочилась Кирина, послушница игуменьи Феодосии. Она принесла снедь: - едва теплый картофель,
корку хлеба и обжигающий кипяток. По завершении мой трапезы Кирина, едва шевеля распухшими губами,
произнесла, что по моему желанию меня сейчас препроводят к Иисусу. Бог ты мой, свершилось. Мои молитвы дошли
наконец до небесной канцелярии.
   Долго мы плутали по лабиринту монастырских катакомб, пока наконец не остановились у лестницы, круто вздымавшейся
вверх. По обе стороны стражниками стояли две мрачные фигуры. Кирина исчезла, очевидно торопясь в чьи-то горячие
объятия. Мне такого уже не знать и я ей позавидовала.
   Один из стражей был в, привычной мне, монашеской сутане. Другой же в тельняшке навыпуск, в галифе и хромовых
сапогах. Эте-те, пропела я про себя, маскарад продолжается. Вот этому импозантному, который в тельняшке, пулемётную
ленту бы на грудь, да маузер с прикладом, да еще морду набить - был бы вылитый Попандопуло, адъютант пана атамана
Грициана таврического.
   Деревянно ступаю замерзшими ногами в сопровождении эскорта анархистов, я долго двигалась по лестнице вверх.
Наконец остановились у двери. Который в сутане, вежливо постучал. Дверь открылась и я вошла. Бог ты мой,
живут же лю..., пардон, боги. Я никогда не была  в Георгиевском зале кремлевского дворца, но теперь получила о нём
представление. Еретически подумала, что наконец-то обнаружилась Янтарная комната, которая никуда не пропадала,
а была рассредоточена по разным местам, что и создало интригу. После Победы её поиском занимались многие люди.
Даже в романе Юлиана Семёнова этим делом безуспешно занимался Максим Исаев, он же вначале  Всеволод
Владимирович Владимиров, позднее штандартенфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц, он же генерал-полковник
Юрий Гусев (кстати, в die Waffen-SS не набирали кого попало. Ведь отбор в войска СС был чрезвычайно строгим,
наиболее важным условием было "арийское происхождение" (то есть следовало быть чистокровным немцем с 1750 года),
и как туда попал, и за какие "заслуги" пресловутый член ВКПБ, Юлиан Семёнович умолчал, как и о многом другом)...
Спустя минуту откуда-то вышел благообразный молодой человек, лицо - чисто икона писаная, одетый в джинсовые
брюки и светлый свитер из коттона.
                Бог в игре с людьми так несерьёзен,
                А порой и на руку нечист,
                Что похоже - не религиозен,
                А возможно - даже атеист.
                /И.Губерман/
   Однажды меня мать возила в Краснодар крестить. Мы с ней нашли краснокирпичную церквушку среди акаций,
да фруктовых деревьев. Вышел поп, одетый примерно также и запел стихами с легким налетом прозы, что мол необходимо
письменное разрешение от поссовета и другого родителя, разрешающих и не возражающих на крещение ребенка...
В общем ушли мы несолоно хлебавши. На третий день мать нашла какого-то подпольного попа, который за пару красненьких
и окрестил, и окропил святой водой, и придал крестик алюминиевый, и даже женишка богатого пожелал.
   Вот так я смотрела на этого Исуса во все глаза, в глазах которого плескалась суматоха, будто предстояло ему вскоре делать
ремонт квартиры или готовиться к переезду. Все мое благоговение помаленьку таяло и испарялось. После вежливых, ничего
незначащих фраз мы оба замолчали. Из глубины зала неслась фортепианная музыка, сюита Ференца Листа "Спящий лес"
до минор. Откуда-то вышла ещё заспанная красавица в шикарном мятом гарнитуре. Прошествовала мимо, зевая и расчесывая
набок золотистую прядь волос.
   Где-то заскрежетало железо, зажурчала вода. Смутившийся Исус пояснил, что это сантехники из жэка меняют вентиль
и опрессовывают систему отопления. От ударов водопроводные трубы пели как органные. Следующий удар заставил меня
окончательно проснуться - этой мой с'уженый заспанный, здоровый и невредимый плескался, чистился и готовился
на работу,  и уронил мыльницу на кафель. Лежала и думала, что же это было, привиделось или взаправду - настолько всё
выглядело реально... Потом решила не заморачиваться, глядела на его торс и подумала: - чего только не может приснится
в ночь с воскресенья на понедельник... Радио распевало популярный шлягер:
                В белом венчике из роз,
                В окружении прогресса,
                Впереди Исус Христос,
                За баранкой мерседеса...
                /почти по А.Блоку/

                E  N  D