Пожиратели

- Кто на этот раз? – спросила Карина, когда стеклянная коробка лифта плавно поехала вверх, мимо бледно-розовых стен с прямоугольниками дверей, выкрашенных в темно-голубой цвет. – Мужчина? Женщина?

Кирилл достал сигарету, стиснул фильтр зубами. Хмурый, небритый, с глубоко посаженными глазами цвета стали и коротко остриженной головой, он был похож на кулачного бойца из шоу «Арена», который зачем-то надел на себя аккуратный строгий костюм. 

– Дежурный сказал, что девочка. Шестнадцать лет.

Рядом с массивным, как шкаф, Кириллом худенькая Карина в своем бирюзовом джемпере и полосатых гольфах до колен сама смотрелась как девочка, и лишь посвященные знали истинный распорядок ролей в этой Двойке. Все-таки десять лет в школе «Стальное сердце» - это вам не служба в полицейском участке, пусть даже в чине капитана. 

- Что? – Карина нахмурилась, глядя на свое бледное отражение в стекле. Привычным движением взлохматила короткие волосы.  – Тебе не послышалось?

Кирилл мотнул головой. Девушка бросила на него раздраженный взгляд.

- Тебя, я вижу, это не удивляет?

Выпуская дым через широкие обезьяньи ноздри, Кирилл не ответил.

- Она же еще ребенок! Где она могла достать Зеркало?

- Вот сама у нее и спросишь.

Карина поморщилась.

– Как ее обнаружили?

- Визард из отдела Надзора зафиксировал дисбаланс в энергетической сфере, установил источник... Все как обычно.

Девушка помолчала. Задумчиво почесала шрам от осколка на правой щеке.

- Ничего мы, в сущности, не знаем. Ни-че-го… - она сплюнула под ноги. - Проклятье, этот чертов лифт ползет как черепаха!

- Успеем. Ты же знаешь, они любят прежде поиграть, позабавиться со своей жертвой. Наверное, скучно им там. На той стороне... 

Когда лифт наконец остановился, Карина взглянула на номер этажа и усмехнулась.

- Тринадцать. Мое счастливое число.

***

За окном было уже совсем темно, янтарные окна дома напротив сверкали, будто глаза чудовищ. Мама снова наглоталась транквилизаторов, и в квартире царила такая тишина, что сквозь толстое стекло было слышно, как где-то в небе, под яркими крупными звездами, режет лопастями чернильный мрак геликоптер. На столе горела лампа с голубым абажуром, бросая на бледно-розовые стены пятна света, похожие на лохмотья.

Наташа сидела за столом и рисовала. Мрачные угловатые силуэты на тетрадной странице были ее мыслями, ее страхами. С раннего детства больше всего на свете она любила рисовать, хотя и скрывала свое увлечение от сверстников, да и от мамы тоже. Наташа презрительно усмехнулась. Какой смешной и наивной кажется эта тайна теперь…

Девочка вздрогнула, бросила жадный взгляд на платяной шкаф, в котором она прятала от мамы магическое стекло. Ей было и страшно и сладко, голова кружилась, как в детстве на каруселях, со дна живота поднималась упругая волна блаженства и тошноты. По всему телу пробежал цепенящий холод – будто мимолетный сквозняк от затылка до пальчиков ног…

Она нашла его на чердаке, в старом дедушкином доме. Дедушку как раз похоронили, мать ради такого случая приняла вдвое больше таблеток, и Наташа бродила одна по темным комнатам, будто привидение, с каким-то странным предчувствием вслушиваясь в липкий провал тишины. Сундук на чердаке мгновенно захватил все ее внимание. Наташе даже показалось, что она слышит голос – чистый звонкий голос, и доносился он именно из этого обитого железом невзрачного монстра, который еще помнил, наверное, Судный день.

Под ворохом тряпья Наташа нашла какой-то непонятный предмет, похожий на картину в раме. Стерев сантиметровый слой пыли, Наташа увидела чье-то лицо и едва не выронила находку на вздыбленные половицы – лицо было живым, с расширенными яркими глазами. Оправившись от испуга, Наташа сообразила, что это ее отражение, только совсем не похожее на отражение в оконном стекле или в полировке письменного стола, нет, она будто смотрела сквозь чистое стекло на другого человека, и все же это была она… но гораздо, гораздо красивее - она и не думала прежде, что она такая красавица! Не помня себя от восторга, Наташа как завороженная смотрела на блестящие большие глаза цвета чистых небес, длинные густые ресницы, слегка вздернутый аккуратный носик, будто налитые малиновым соком губы, медовую кожу и такого же цвета волосы, что спускались спиральными завитками до худеньких матовых плеч. О, она бы простояла так вечность, неподвижная и онемевшая, если бы отражение вдруг не улыбнулось белоснежной озорной улыбкой, а в небесно-голубых глазах не заплясали искорки веселья и хмельного азартного сумасшествия.

- Здравствуй, красавица! – не голос, чистый перезвон серебряных колокольчиков. – Как тебя зовут?

- Наташа… 

- А меня Ашатан, - девочка по ту сторону подмигнула, и ослепительная улыбка вновь озарила ее лицо. - Хочешь меня?

Наташа не смогла ничего сказать, только кивнула, и в ту же секунду отовсюду обрушилась мягкая бархатная тьма с серебряными звездами, где ее обняла в падении еще более нежная, чем тьма, янтарная плоть Ашатан.

Словно змеи, они переплетались телами, лаская друг друга, и прошла, наверное, целая вечность, вечность замирающего в блаженстве падения, пока все вокруг не утонуло в серебристо-звонком мерцании...

Наташа притворилась больной, чтобы не ходить в школу. Почти перестала есть, временами чувствовала пронзительный, как электрический разряд, озноб и тяжелую тошноту, но разве все это важно, черт возьми, разве все это может быть важным, когда ты так счастлива?!   

- Здравствуй, красавица…

Выронив карандаш, Наташа скомкала рисунок в деревянных пальцах.

- Хочешь меня?

Неуклюже и странно переставляя ноги, будто управляемая безумцем марионетка, девочка пересекла комнату, с облегчением опустилась на колени и распахнула створки…    

***

- Я вчера книгу читал… - Кирилл прицельно бросил окурок в щель мусоропровода.

- Ты? – Карина так удивилась, что даже притормозила. – Книгу? 

- Представь себе. Старинную, между прочим. У Тимоти на барной стойке лежала, забыл кто-то. Ну я и открыл... а что еще делать, когда в желудке ноль пять чистого, а вокруг ни души? - как бы оправдываясь, пробурчал Кирилл.

- Идем, - Карина быстро двинулась по длинному коридору, в конце которого сиял, как свет в конце туннеля, голубой плафон размером с окно.

- Так вот, там герой, отправляясь на работу, смотрит в Зеркало, - продолжил Кирилл, топая по паркету за ее спиной, будто грузовой кибер. - Оно у него прямо в прихожей висит, представь. Смотрит он, короче, поправляет галстук и спокойненько так выходит, будто и нет никаких Пожирателей, да и не было никогда! Что за чушь, думаю. Перелистнул пару страниц, а там какая-то девка перед Зеркалом в голом виде стоит и грудь себе щупает. Ну, думаю, сейчас Пожиратель ее и сожрет. Ничего подобного! Покрутилась она, оделась и к любовнику пошла, - Кирилл засопел. – Ну я еще накатил, подумал и пришел к выводу, что либо это какой-то дебильный розыгрыш, либо не было в те времена никаких Пожирателей…

- Я же говорю, не знаем мы ничего, - с невольным раздражением ответила Карина. – Зеркала – это окна в другой мир, мир враждебных нам существ. Точка. Возможно, что до Судного дня Зеркала были безопасны, откуда нам знать? Да и не важно все это, - добавила она вдруг. Они уже нашли нужную дверь и встали напротив, плечом к плечу. – Важно только одно – пока в Термитнике остаются Зеркала, мы должны находить их и разбивать. 

- Не переживай, - Кирилл помрачнел. Опустил голову. Такое с ним случалось все чаще - минута оживления, а потом снова беспросветный закат харизмы. – На наш век хватит.

- Ой, заткнись, пожалуйста, - Карина поморщилась. – И принимайся наконец за дело, время идет!

Кирилл покорно вытащил из кармана брюк отмычку, вставил в разъем, повернул, и дверь тихонько скрипнула, пропуская их в душный полумрак прихожей. Карина сняла предохранитель, спрятала пистолет за спиной и показала напарнику на дверь напротив. Щель под ней светилась неярким голубым светом. Кирилл кивнул, пропустил вперед Карину, она оцепенела на несколько секунд, выдохнула сквозь зубы и толкнула дверь влажной ладонью…   

***

Блаженство падения вверх. Да. Именно так. Вместе с Ашатан она падает вверх – в бесконечное небо чистоты, гармонии и покоя.

Их еще разделяла тонкая грань, грань двух миров, но Наташа уже знала – на самом деле никакой грани нет. Потому что самой Наташи тоже нет, была только она, Ашатан, и это внезапное озарение наполняло ее теперь каким-то новым болезненным счастьем, острым, как лезвие бритвы, и горячим, будто раскаленные угли.   

И какая разница, что с ней будет? Умрет она или будет жить – какое это имеет значение?

Нет никакой разницы. Жизнь и смерть, дух и плоть, добро и зло, да и нет – просто слова, которые не имеют смысла. Да и зачем вообще разделять что-то надвое, любить одно и ненавидеть другое, слепо подчиняясь каким-то смехотворным иллюзиям, традициям и инстинктам, в корне которых всегда лежит пустой животный ужас слабой человеческой твари?

Да и в самой любви разве есть какой-нибудь смысл? Разве это не такая же иллюзия, как и все остальное, что придумано людьми в беспомощной попытке защититься от бесконечного пространства, бесконечного времени и всего, что лежит за гранью их представлений о пространстве и времени?

Жалкие смешные определения! Ашатан презрительно рассмеялась, и Наташа подумала, что за один этот смех можно отдать все, что существует по эту и по ту сторону, хотя тут и нечего, совершенно нечего отдавать! Вот же она, подумала Наташа, вот же она, правда, которой нет, потому что «да» тоже нет, как нет и «нет»… Вот он, покой! Вот гармония всего со всем! Все принять, от всего отказаться! 

- Забери же меня! - закричала Наташа. – Забери меня всю отсюда!!!

Ярко блеснули небесно-голубые глаза, усилился шум в ушах, похожий на гудение высоковольтных проводов, глаза Ашатан расширились, перешли все внешние и внутренние пределы, заполняя собою и внутреннее и внешнее - и Наташа внезапно подумала, что мама так никогда и не узнает…

- Брось его, брось его на пол! – раздался где-то пронзительный женский крик, но тут наступила такая тишина, что девочка услышала, как стучит ее сердце, а потом отовсюду обрушился ненасытный ледяной мрак.   

***

- Поздно, - Карина опустила пистолет и стиснула зубы. В глотке было сухо, как в пустыне за Стеклянной стеной, жаркая бессильная ненависть, разгоняясь по венам, обжигала как лава.   

- Если хочешь, Карин, давай я сам… ну… сам ее… - забормотал за спиной напарник.

Девушка медленно подняла руку, почесала шрам на правой щеке. У нее было странное  чувство, будто это именно она виновата в том, что случилось.

В Зеркале на полу отражался расписанный под мрамор потолок и часть стены. Рядом стояла девочка, и ее широко распахнутые глаза были пустыми и неподвижными, как у резиновой куклы. Живой труп, пустая оболочка. Плоть без духа.

Кирилл резким движением сдернул с дивана красное покрывало, накинул его на Зеркало, достал из-под ремня пистолет и прицелился.

- Не надо, - сказала Карина. 

- Что?

- Отойди.

- Я не понял…

- Отойди, я сказала, - Карина направила на напарника пистолет. – Иди в коридор.

- Ты спятила?

- Не твое дело.

- Послушай…

- Клянусь Вечным солнцем, если ты сейчас не уйдешь, я тебя застрелю.

Кирилл грязно выругался.

- Чокнутая...

Карина закрыла за ним дверь, придвинула к ней письменный стол, наклонилась и сдернула с Зеркала покрывало. Эмоции схлынули, мысли были ясными и холодными, как зимний солнечный свет.

Девушка на ощупь подошла к Зеркалу, взяла его в руки и медленно открыла глаза.

В тот же миг у нее перехватило дыхание, ум оцепенел в сладком ужасе, и первобытный огонь блаженства, разгоняясь по венам, расправил за ее спиной крылья восхищения и экстаза. Это было похоже на удар под дых, на внезапный стремительный взлет в благодатные чистые небеса, исполненные непостижимой и потому еще более соблазнительной красоты.

- Здравствуй, красавица. Как тебя зовут?

- Карина…   

- А меня Анирак, - темноглазая богиня засмеялась и грациозным движением почесала шрам на левой щеке. – Хочешь меня?

Их еще разделяла тонкая грань, грань двух миров, но Карина уже знала – на самом деле никакой грани нет. Потому что самой Карины тоже нет, была только она, Анирак, и это внезапное озарение наполнило ее каким-то новым болезненным счастьем, острым как лезвие бритвы и горячим будто раскаленные угли. 

Смешной жалкий мир иллюзорных истин! Один говорит одно, другой другое, никто ничего не знает. Жизнь и смерть, добро и зло, да и нет – все это просто слова, пустые оболочки. Вот она, правда, которой нет, потому что «да» тоже нет, как нет и «нет». Вот он, покой, вот она, гармония! Все принять, от всего отказаться! 

Отказаться… Карина вздрогнула. Нет «да» и нет «нет»?!

- Хочешь меня? – повторила красавица по ту сторону жизни.

- Нет, - улыбнулась Карина, разжала пальцы и вынула из-за пояса пистолет.

Вечное солнце чистого разума снова взошло над горизонтом ее сознания, туман наваждения бесследно растаял. От удара о паркет Зеркало треснуло, и прежде обольстительное манящее видение исказилось, превратилось в жалкое и смешное. Карина презрительно засмеялась. Продолжая смеяться, она спустила курок.

Магическое окно в мир соблазна и гибели разлетелось на тысячи серебряных звезд.   

Карина взяла «Наташу» за волосы, поставила на колени и прижала к ее голове пистолет. Мозги вперемешку с кровью, брызнув на паркет, в тот же миг составили на нем страшный сюрреалистический натюрморт. 

- Мать твою! – атаковал ее в коридоре Кирилл. – Твою ж мать! Ты что творишь, ты совсем спятила?!   

Карина спрятала пистолет за пояс. Глаза ее смеялись, искрились азартной хмельной свободой. 

- Точно спятила… - прошептал Кирилл.

Карина приблизилась, посмотрела на него снизу вверх и обольстительно улыбнулась.

- Хочешь меня?