Логарифмическая линейка

Самая первая не рабочая, а ИТР должность, которую я получил на заводе, называлась начальник заготовительного цеха, или даже участка, хорошо не помню.
В его обязанности входило обеспечение фронта работы второй смены.
Руководство цеха с утра прописывало, что каждый человек будет делать во второй смене. Для этого ему следовало  заранее подготовить заготовки, из которых он будет делать детали.
Если требовался специнструмент, допустим фреза, следовало ее подобрать и оставить под его фамилией. Иногда требовалась очень глубокая проточка. Простые резцы не подходили, надо было отковать длинношеею заготовку, напаять на нее победит, и так оставить.
Работа была очень хлопотливая. Всегда чего-то не доставало. Вечные проблемы с инструментом. Но мы уже привыкли довольно умело делать какие-то замены, и по нашей вине простоев не возникало.
Одним из постоянных, беспокоивших нас вопросов были  крупные заготовки из круглого металла.  Почти никогда не было металла нужного диаметра.
Приходилось много обтачивать, теряя и время и металл.   
Допустим нам нужна заготовка диаметром 100мм. А металл только 150 и 70мм. Как быть?
Либо обтачивать, пуская в стружку более половины металла, либо осаживая болванку несколько раз, нагревая ее, подставлять под молот,  пока не достигнешь нужного размера.
Если изделие было штучное, то, как правило, брали большего диаметра болванку и обтачивали ее до нужного размера.
А если изделий надо было 100 и более, то конечно приходилось осаживать (спрессовывать) более тонкую заготовку до потребного Вам диаметра.  Вот тут и возникал сложный вопрос: какой длины нужно взять 80мм заготовку, чтобы получить из нее поковку нужного диаметра и толщины.
Была годами сложившаяся практика. Отрезали на глазок одну заготовку и несли ее в кузницу, нагревали и осаживали. Потом смотрели на результат. Если поковка получилась тоньше нужного размера, это означало, что заготовку надо брать длиннее. Резали вторую заготовку.
Все процедуры повторялись. Но, поковка опять не годилась. Оказывалась либо толще, либо тоньше. Резали третий раз, но здесь уже разница была невелика, и третий вариант, как правило, уже годился. По этому шаблону нарезали всю партию. Завод был небольшой, ремонтно-механический, поэтому там, до поры до времени практиковалась такая примитивщина.
Я в то время уже учился в институте. Очень часто мы, три студента, вместе работали. У меня была не совсем хорошая, но отдельная квартира. Поэтому собирались, в основном,  у меня, Причем сложилась жесткая специализация.
Один быстро чертил. После того, как проекты был вчерне сделаны, обговорены, они передавались ему. Он вычерчивал все три проекта. Была у нас женщина, на нее ложились все оформительские работы.
А мне передавали подготовку экономических обоснований. Дело в том, что все были технари, экономику понимали плохо. К тому же, в те времена никаких вычислительных механизмов не существовало. А логарифмическими линейками, почти никто не умел пользоваться.
Случилось так, что я не только хорошо научился пользоваться этой линейкой, но и полюбил ее, так что даже с удовольствием выполнял все вычислительные работы, которые нужны были по службе, либо по учебе.
Особенно я гордился тем, что свободно освоил работу с тригонометрическими функциями.
Когда меня перевели в заготовительный цех, и встретилась первая крупная партия поковок, для которых надо было нарезать соответствующие заготовки, я даже немного растерялся.
А нельзя ли расчетным путем получить нужные параметры без этих мучительных проверок и подгонок, методом проб  и ошибок
Один вечер я не поехал в институт и не пошел домой, а остался на рабочем месте на заводе. Я долго и трудно размышлял. Сейчас некоторые из этих соображений  кажутся мне смешными.
Начал я с того, что если взять два одинаковых сосуда  и  наполнить их жидкой сталью.
Из одного сосуда отливать кубики 10х10, а из второго такие же кубики 10х5.
Сейчас это больше похоже на анекдот, а тогда я был очень рад, что понял очевидную истину.
Если готовые кубики поменять местами и вновь расплавить, мы получим одинаковые объемы. Мне стало очевидным, что главное это объемы. А объемы любого тела мы считать умели.
Иначе говоря, бралась нужная  деталь, и высчитывался   ее объем.
Затем брали заготовку и по той же формуле высчитывали длину заготовки, которую нужно взять, чтобы получился тот же объем.
Мне настолько стало очевидным, что это единственно правильный способ, что я решился пустить под нож всю партию, т. е. больше 100 шт.
Вечером, когда идет пересмена, начальство увидело, что я пустил под нож всю партию марочной стали, без всяких проверок.
На меня страшно кричали и угрожали удержать с моей зарплаты всю стоимость убытка. Выручил кузнец. Он хорошо знал, что я совсем недавно взят от верстака, и такую ошибку мне никто не простит.
Он обратился к начальству: почему вы молодому парню даже шанса не даете. Включил печь, разогрел до нужной температуры принесенную мною болванку, и перенес ее на молот. Вокруг собралась целая толпа, как в цирке.
Он положил около себя кронциркуль с нужным размером, и  стал осаживать болванку. Только мерил часто. Наконец он остановил молот. Подозвал женщину, начальника ОТК завода, дал ей циркуль и попросил замерить заготовку.
Она попросила его сбросить заготовку на пол и стала измерять ее складной линейкой, которую всегда носила при себе. Она измерила в поперечнике  и по высоте. 
Размеры оказались точными, плюс 5 мм. на обработку. До измерения кричала больше всех она, что нельзя неграмотных мальчишек допускать на такие ответственные должности. После измерения она положила на пол сумку, пробилась ко мне и публично обняла, выкрикивая при этом хвалебные слова.
Все меня поздравляли, как будто я в космос слетал. Больше всех радовался кузнец, я тогда подумал, что это проявление классовой солидарности.
Этот эпизод имел для меня ряд положительных последствий. Во-первых, эта дама стала очень расположенной ко мне. Она никак не могла  принять как обыкновенный производственный факт, то, что я без мерки нарезал всю партию. В ее глазах это выглядело почти как героизм, и она стала общаться со мной крайне уважительно, и, где могла, поддерживала.
Все цеховые ребята, не желая идти наверх к конструкторам. за какими нибудь вычислениями обращались ко мне. Я охотно помогал. Мне это нравилось. Я всегда держал в кармане спецовки маленькую, слегка потертую от возраста, логарифмическую линейку. Однажды, уже к концу смены, на завод привезли поломанную шестерню. Надо было срочно сделать новую. Болванку, к счастью, нашли. Быстро выточили. Надо было нарезать зубья, да еще косые. Там, в управление станком, надо было вставить много данных, в том числе синус одной величины. Все специалисты уже ушли. Зуборезчик, почти со слезами пришел ко мне.  Ну я ему сказал: «Садись, вместе будем пробовать» Раньше тригонометрическими функциями с помощью линейки я никогда не пользовался.
Он подсказал мне, в каких пределах находится искомое число.
Пока я понял, как считать, много раз пересчитывал, добиваясь одинакового результата, пришел мой напарник. Он сообщил, что нашел деревянную заготовку, обточил ее до нужного диаметра, и даже вставил в станок, чтобы сделать пробу.
Взял он мой результат, вставил его в станок, и запустил его.
Станок проработал несколько минут. Но уже видно было сколько зубьев нарезается и под каким наклоном. Сто раз промерили, двадцать раз  сравнивали с  разломанным образцом.
Все совпадает. Пожали друг другу руки, вставили заготовку в станок и запустили его. Время было очень позднее, после двенадцати, но я все же не ушел.
Я решил дождаться готовой детали. Работа продолжалась примерно час. Когда, наконец, деталь сняли со станка, и она легко и свободно перекатывалась своими косыми зубьями по образцу, восторгу нашему не было границ.
Я ушел домой, он остался работать.
Наутро начальство и коллеги поздравили нас за, казалось, очень простую работу.
Этой простой линейке я многим обязан. Когда распределяли вновь построенные квартиры,  я еще не был женат, да и по заводской иерархии стоял на одной из самых низких должностей.
Вероятно, поэтому мои шансы были ничтожно малы. И тут неожиданно выступил кузнец. Он был член квартирной комиссии. Он сказал: «Мы несправедливо решаем. Когда кому нибудь что-то надо рассчитать, весь завод к нему бегает, К тому же он единственный человек, на заводе,  который параллельно с работой учится в институте. Разве не надо его хоть немного поддержать».
Примерно в таком же ключе выступила женщина начальник ОТК. Так или иначе, мне квартиру дали. Это было первое в моей жизни жилье, оформленное на мое имя.
(А я шепотом благодарил свою линейку, считая ее талисманом)
Но на этом дело не кончилась.
На завод приехала корреспондент республиканской молодежной газеты. Ей надлежало написать очерк о молодом заводчанине, который передовик производства, растет, учится и т.д.
Принимала ее наша начальник ОТК, которая к тому же была еще и парторгом. Она поводила гостью по заводу, завела и ко мне в цех. И вдруг, обращаясь к корреспонденту, сказала: «А чего Вам искать. Вот Вам отличный типаж».
Та послушалась, и подошла ко мне с просьбой дать интервью для молодежной газеты. В то время имидж прессы был очень высок, и я, естественно, согласился.
Интервью было достаточно большое, но я коснусь только одного момента. В заключение беседы, учитывая, что я металлист, она спросила, что я считаю самым большим изобретением человечества.
Я не был готов к такому вопросу. Но все время нашей беседы я держал в руках свою маленькую логарифмическую  линейку.
Поэтому, полушутя, полусерьезно  я ответил, что самым большим изобретением я
считаю эту линейку, Она очень удивилась, взяла из моих рук линейку и долго ее рассматривала.
Потом вернула со словами: «Впрочем это Ваше интервью. Вы свободны определять свой выбор»
Видимо она, и не только она, считали по другому.
Прошло уже 60 лет. 
Теперь мало кто даже вспоминает логарифмическую линейку.
А я продолжаю испытывать к ней трогательную нежность, как к подруге, много лет шедшей со мною рядом и вместе. Выражая свою личную благодарность,  и поклон,  желаю, чтобы еще много лет ты служила людям, облегчая их жизнь.