Посреди океана. Глава 14

                Всё время пытаясь придать своей жизни
                какой-то смысл, начинаешь понимать,
                что она упорно всё более и более
                обессмысливается. Хотя мыслей
                по этому поводу много.

С трудоустройством в тралфлот, поначалу затягивающимся, вдруг стремительно всё
завертелось.
Проходили санминимум. И даже экзамены сдавали после недельного обучения. Кроме
того, инструктаж по технике безопасности; плотики какие-то в порту; ходили в комитет
комсомола. И ещё, Бог знает, куда их только не посылали!

Пришли в паспортный стол и возле дверей начали доставать фотографии, как один из
стоявших неподалёку мужчин спросил:

- Девушки, вы в паспортный стол? Как ваши фамилии?

- Ерошкина и Соколова.

- Правильно. Я так и знал. Отругать вас надо!

- За что это?

- А мы вас тут разыскивали! Где вы были?

- Фотографировались.

Дядька тут же завёл обеих к паспортистке.

- Вот те, которые пропали.

Паспортистка забрала паспорта, фотографии. Заполнила карточки. Дала расписаться. И
сказала, чтобы назавтра обе "крали" пришли в милицию за новыми паспортами.

Затем подруги явились в отдел кадров за выписками из трудовых книжек.
Сивая дама отыскала нужные книжки. В каждой уже было записано: зачислена
официанткой БМРТ.

В первичном отделе кадров на новоиспеченных официанток накинулся инспектор Роман
Кузьмич. Лысый дяденька в очках.

- Где вы пропадали? Вас тут заискались! Приказом когда оформлены, а не показываются.
Так бы вы уже на "Лермонтове" ушли.

- Мы фотографировались. Наши фотографии испортили. Пришлось перефотографироваться.

- Что же это они испортили, сапожники! - проворчал Кузьмич уже добродушным тоном
и стал звонить кому-то по телефону.

- Трофимыч? Тебе девочки надо? Нашлись они. Подослать к тебе? Они фотографировались.
"Лермонтов" уходит? Когда ж теперь? Они только после пяти завтра паспорта получат.
Ну ладно. Добро.
Инспектор положил трубку.

- Значит так, - обратился он к подругам. - Сейчас уже идите. А в понедельник сюда
к девяти часам утра. Поняли? - и взглянул нарочито строго из-под очков.

И когда они уже вышли на улицу, обсуждая новости, на порог выбежал Кузьмич и
позвал:

- Инга, Инга!

Обе отчего-то испугались и бросились со всех ног на зов.
Оказалось, инспектор выбежал на улицу только для того, чтобы отдать Соколовой
фотографии на пропуск, которые прежде было где-то здесь затерялись.

Спрятав фотографии, девушки поспешили отдалиться от мрачного серого здания  немецкой постройки с огромной мазутной лужей, растянувшейся под тусклыми нечистыми окнами.

Надо заметить, что угрюмость данного пейзажа усугубляла погода, которая в этот  день
была премерзопакостная.


У входа в эМДээМ столкнулись с Риткой. Утром приехала из командировки простуженная
и куда-то уже намылилась с непокрытой головой.

- Эй, подруга, ты куда это без головы? Утром говорила, что у тебя температура, а
сама без шапки под дождём разгуливаешь? - упрекнула её Инга.

- Ну что же поделаешь, не могу же я себе позволить быть выше Веньки на две головы?

- Какого Веньки? - не поняла Анюта. - Ты про того самого или уже про другого?

Ритка посмотрела на неё вытаращенными от удивления глазами.

- Ну если тот самый, то ты его намного ниже была, - пояснила Анюта.

- Чтобы ты его выше оказалась, знаешь, какую башню на твоей тыкве надо соорудить! -
удивилась Инга.

А вечером уже они Ритку удивили.

- Что это вы делаете? - не поняла она, застав соседок за их трапезой, состоявшей
из хлеба и голого кипятка.

Дело в том, что денег осталось только дней на десять-пятнадцать за гостиницу
заплатить. Точно ведь неизвестно, когда в рейс. Вот и приходилось экономить на
питании. Просить, чтобы из дому прислали, уже смысла не было, потому что деньги
можно было и не успеть получить. А тратить отложенное на проживание в гостинице
тоже рискованно. Лучше уж поголодать, чем на улице ночевать.
Но когда Ритка застала их за столь скромной трапезой, обеим отчего-то стыдно стало.

- Вот, решили попробовать, как люди в войну питались! - засмущавшись, ответила
Анюта. Умнее ничего не сообразила сказать.

Инга тоже далеко за умным ответом не сходила в своих комментариях:
- В буфет неохота бежать!

Кажется, Ритка не очень-то и поверила. Но ей некогда было вникать глубоко в их
проблему. Надо было переодеться и опять куда-то бежать.
Что для соседок было и хорошо.

Зато в рейсе будет ежедневное четырехразовое питание.
Ритка вон как поправилась. Показывала фотографии, какой она была до рейса и какой
пришла после. Два разных человека! Была тощая, а стала пончик.
Рассказывала, что и штормы ей были нипочем, и не укачивало совсем.
Другие морской болезнью страдали, их тошнило, выворачивало, а она , знай себе,
сгущенку наворачивала.


В понедельник, как в нормальный день тяжёлый, Инга с Анютой с самого утра носились,
не жалея ног.
Сначала отправились в порт сдавать фотографии на пропуск.
Потом бегом к Роману Кузьмичу. Тот отдал девушкам на руки карточки учёта и отправил
к Трофимычу, чтобы они расписались в первом экземпляре приказа.

У Трофимычева окошка пришлось долго постоять в очереди. Где-то через час он забрал
у девушек гражданские и санитарные паспорта.
Затем новоиспеченные рыбачки расписывались на всех многочисленных бумагах, которые
им подсовывались.
Закрепив новых официанток за БМРТ "Лазурит", Трофимыч направил обеих к старпому
подменной команды,
Тот же, в свою очередь, отдал им квитки на получение спецодежды и сказал, чтобы
уже завтра выходили на работу.
Затем подруги снова пошли к паспортистке за справкой о прописке, чтобы вступить в
жилкооператив.
Из жилбытотдела их опять послали к Трофимычу за справкой с работы.

Инга всё думала, кого же это ей напоминает инспектор. Сколько ходили к нему, столько
и думала. А тут вдруг осенило: внешне он был точная копия пана Вотрубы из кабачка
" Тринадцать стульев". Та же лысина, опушенная ряской жидких волос; те же очки,
то и дело сами собой ползущие на лоб.

- В кооператив? - удивился Трофимыч. - Вы бы, красавицы, хотя бы один рейс
сделали, а потом уже...

- А зачем время терять? - возразила Инга. - Пока мы будем в море, наша очередь
будет двигаться.

Инспектор усмехнулся, но справку всё же стал выписывать.
Тем временем Анюта, вспомнив рассказы Ритки о "Лазурите", решилась и спросила:

- А нельзя ли нас на какой-нибудь другой корабль, получше, оформить. А то на этом
"Лазурите" мало денег в прошлом рейсе заработали.

- Вы посмотрите на них! - воскликнул Трофимыч, обращаясь к кому-то в отделе. -
Я их в первый рейс определил на "Лазурит", на судно польской постройки! А они
недовольны.

- Да что же там хорошего? Все последние рейсы прогорели! Ничего не заработали.

У пана Вотрубы от возмущения очки поползли на лоб.

- Прогорели! Первый рейс идут и уже знают, что такое прогорели! По тысяче семьсот
на пай заработали, и это ты считаешь прогорели?! - разворчался бедный инспектор.


- А Ритка говорила, что четыре месяца кильку ловили и по восемьсот рублей всего-
навсего получили, - сказала Анюта задумчиво,когда они вышли на улицу.- А этот сказал, что по тысяче семьсот на пай заработали. На пай какой-то... Что за пай?.. Вот и
верь после этого кому хочешь! Кто из них врёт, как ты думаешь?


На следующий день - первый рабочий день - проснувшись ни свет-ни заря и наскоро
позавтракав кипятком, новоиспеченные тралфлотовки покатили в порт выписывать себе
спецодежду.

Прибыв по нужному адресу, в нужном отделе девушки обнаружили двух кладовщиц.
Одна из которых была с головой, похожей на грушу: внизу лицо оплывало толстыми
щеками, а ко лбу плавно заужалось. Вторая дама имела голову, по форме напоминавшую
тыкву.

Груша стала выписывать накладные, а Тыква смотрела на пришедших с любопытством
человека, изнывающего от безделья

"Сейчас спросит: девочки, вы в море идёте?" - подумала Инга.

- И что же, девочки, вы в море идёте?

"Сейчас спросит, сколько вам лет?" - мысленно развеселившись, предположила Инга.

- А сколько же вам, красавицы, лет?

- Девятнадцать, - строго ответила Анюта.

- А мне уже скоро двадцать! - похвасталась Инга.

У обеих кладовщиц брови поползли вверх.

- Вот это да! - восхитилась Тыква.

- В моей практике такие впервые! - покачала головой Груша. - И что вас, таких
молоденьких, в море тянет? Там же никакой перспективы! Я понимаю, перед пенсией
сходить, чтобы пенсию хорошую заработать. А вам что надо? Молодые такие!

- Ну почему без перспективы? Мы же учиться будем, - не согласилась Анюта.

- А. Ну тогда другое дело, - протянула Тыква.

- А я говорю: замуж лучше выходите! - посоветовала Груша. - Я сама на семнадцатом
году вышла и не жалею.

- Ну, замуж выйти - не напасть, как бы замужем не пропасть, - вспомнила Инга
бабушкину присказку.

- Там видно будет, - солидно заявила Анюта. - Пока мы только об учёбе думаем.

- Правильно. Учитесь, а замуж успеется! -  сказала Тыква.

А Груша не соглашалась:

- Нет, замуж выходите.

А Тыква:

- Правильно, правильно! Выучитесь сначала.

- Всё равно замуж выйдете! - не унималась Груша. - Если я сказала, значит, выйдете!
Я кому говорила, те все повыходили. Вон, Ирина у нас работала, ей уже двадцать пять
было. Я как-то сказала: "Ирина, что-то ты засиделась, пора тебе замуж выходить!"
Через некоторое время смотрю, она уже беременная. "Ирина, ты что, замуж вышла?" -
"Да, - говорит, - вышла". А Марина! Тоже у нас работала. Совсем даже неинтересная,
невидная такая. Пошла в море, два рейса сходила и замуж вышла за судового врача.
Теперь, как идёт его встречать или провожать - разодетая, ну чистая тебе королева! И
не сказать уже, что она была невидная, неинтересная...


Прописавшись на "Лазурите", Инга с Анютой приняли все дела у подменки: швабры,
тряпки, посудомоечный кабинет.

Старпом давал задания, где и что мыть-убирать.
А потом и первый помощник капитана подключился находить официанткам работу.
Например, поручил отобрать книги для "Лазурита" в библиотеке эМДээМ. Тот день,
который они провели среди книг, связывая и записывая их, Инга чувствовала себя просто
счастливой.

В один из тех дней, когда девушки, приняв дела от подменной команды драили палубу,
к ним подошли двое и стали знакомиться. Сказали, что тоже пойдут в рейс на
"Лазурите", один токарем, другой слесарем.
Токаря звали Анзором, а слесаря Толиком.
Едва познакомившись, тут же начали приглашать в ресторан. В основном, активничал
Анзор. Толик молча метусился рядом, делая заинтересованное лицо.

- В ресторан надо сходить обязательно. Это традиция такая. Нельзя её нарушать.

- Неужели традиция? - не поверила Инга. - Официанткам с токарем и слесарем в
ресторан ходить?

- Нет, - засмеялся Анзор. - Традиция, чтобы все перед отходом сходили в ресторан,
а то рейс прогарный будет.

- Ну если весь личный состав коллективно в ресторан отправится, тогда и мы пойдем.
А с вами одними - нет!

- Вы что? Все сто человек коллективно? Это ж надо такое придумать!

- Так ведь традиция! - напомнила Инга.

- Вот именно, традиция! - не унимался Анзор.

- Мы и без вас можем сходить, если уж на то пошло.

Конечно, это они только картину гнали. Ни в какой ресторан они сами не могли пойти.
С их-то финансами, которые давно уже не романсы пели, а похоронный марш.

Хорошо, хоть со дня прописки на пароходе они питались в портовой столовой по
талонам, которые получали на "Лазурите".
А денежки строго были отложены лишь для того, чтобы платить за гостиничное
проживание.

И вообще, у них и без ресторана проблем хватало.
Например, чемоданы. Днём перед отходом тащиться с ними на пароход было бы позорно.
Днем хотелось прийти с небольшими сумочками, а не переть на глазах у всех свои
неподъёмные чемоданы.
Инга с Анютой поинтересовались у Анзора, будет ли вечером кто на судне, если они
захотят перенести туда вещи.

- Когда сами придете, тогда и вещи принесете, - ответил он.

- Нет, у нас слишком чемоданы тяжелые, за один раз всё не унести.

- Вы что, в море собрались или на танцы? - возмутился Анзор.

- У нас одних учебников - не поднять! - с умным видом заявила Анюта.

Она же в университет решила готовиться поступать. А Инга перевелась из финансово-
экономического в технологический институт рыбной промышленности на второй курс
факультета "бухучет".
Да и без учебников барахла набралось, хоть и старались отобрать самое необходимое,
хоть и в камере хранения эМДээМа оставили нехилый багаж, который должен ждать их
из рейса. Но всё равно уходить в море придётся весной, а возвращаться на берег
летом.

Когда, вернувшись в гостиницу, они рассказали Ритке, как токарь со слесарем их в
ресторан приглашали, она материнским тоном проронила:

- Вы на Анзора не очень-то внимания обращайте. Он женатый.

- А мы что, замуж собрались выходить? - удивилась Инга.

- А что, в море разве не за этим идёте? - удивилась в свою очередь Ритка.

- Нет, конечно.

- А зачем тогда?

- Денег заработать, - сказала Анюта.

- Зачем таким молодым деньги? - спросила старуха-Ритка.

- А старым зачем? - поинтересовалась Инга.

Подобные разговоры уже одолели. Зачем в море? Зачем деньги? Зачем молодые?


Когда притащились вечером на БМРТ со своими чемоданами, то еле по трапу с ними
взгромоздились.

Сгущались сумерки. Вода в канале отливала чёрным серебром.
На "Лазурите" стояла мёртвая тишина.

Девушки даже испугались, что никого нет на судне, и всё кругом будет закрыто. И что
тогда? Тащиться назад со своими чемоданами или здесь до утра куковать?

Прошли по шлюпочной палубе с левого борта на правый и услышали чьи-то негромкие
голоса.
Вкусно запахло ухой.
Подруги подошли ближе и увидели в темноте два чёрных силуэта, сидящих возле
какого-то примуса с кастрюлей.
Ингу с Анютой тоже заметили. Спросили, кто такие? Зачем пришли?
И стали приглашать на уху.
Есть девушки отказались. Но присесть присели на какой-то ящик, стоявший поблизости.

В этой части шлюпочной палубы было совсем темно, так как труба отгораживала весь
правый борт от портовых огней и скрывала сидящих здесь людей в чёрной тени.

Прошло достаточно времени, прежде чем глаза, привыкнув к темноте, сумели различить
во мгле лица тех двоих, что сидели напротив.
Один был молодой, а другой совсем старик.

Узнав, что девушки идут в первый рейс, юнец хихикнул, а старый стал их жалеть.
Мол, такие молодые...

- Что же в том плохого, что молодые? - удивилась Инга. - Пока молодые, везде
хочется побывать, всё увидеть. Вот будем старые, тогда и насидимся дома.

- Нет, вы так говорите, потому что не знаете, что такое море, - вздохнул старик.

- Вот мы и идём, чтобы узнать.

- А мужиков не боитесь? - спросил молодой.

- А чего их бояться? Они что, звери дикие, что ли? Мужики тоже люди.

- Есть такие, что похуже диких зверей, - стал пугать молодой.

- Ну так они и на берегу есть.

- Эх, молодо-зелено! Глупые вы, - старик покачал головой. - Я бы свою дочку ни
за что бы в море не отпустил.

- Но почему?! - возмутилась Анюта.

- Ну как вы не поймете? - удивился он. - Тяжело в море. Нечего вам там делать.

- Что значит, тяжело? - спросила Инга.

- То и значит, что тяжело. Кругом вода, вода... Много воды.

Девушки так ничего толком и не поняли. Но от этого разговора на душе остался
неприятный осадок. Почему-то слова старика задели за живое больше, чем все
остальные рассказы и запугивания.
Перед мысленным взором так и стояло тёмное морщинистое лицо с глубоко посаженными глазами, глядящими из-под косматых бровей жалостливо и осуждающе.