где ответ...

ах, разбился мой кувшин
а я так его любила
как же я его разбила?

сегодня, гуляя в лесу, нашла шишку.
казалось бы, что может быть прозаичнее, гуляя в лесу, подобрать шишку.
только метров через десять я сообразила, что с шишкой что-то не так.
обычная на вид шишка, но...фокус в том, что в наших краях такие шишки не встречаются!
мучимая сомнениями и дабы исключить ошибку, я вернулась на место, где ее нашла, и обошла все пространство в радиусе десяти метров, изучая шаг за шагом деревья и то, что падает вниз.
обычные наши елки, шишки на них раз в пять меньше по размеру, другого цвета и формы.
странная шишка даже пахнет по другому, - нюх у меня как у поискового спаниеля.
отчего-то именно эта, почти атрофировавшаяся у людей функция,  работает на полную катушку, даже кажется иногда. что я не думаю, а вынюхиваю ответ или выпробовываю его "на зуб".
еще одно свойство моего ума, механически выхватывать из пространства то, чего здесь быть не должно, потом же долго ломать голову "откуда оно появилось?"
среди сотен тысяч упавших шишек одна шишка не местная.
шишки ковром устилают землю и никто ими не интересуется, да и чем может быть интересна шишка, каких миллион.
это задача для какого-то супер вундеркинда.
найти шишку только часть ответа, но где сам ответ???
раньше я так же много лет терзалась вопросом "как я могла родиться у абсолютно нормальных родителей и почему там, где всем хорошо мне смертельно плохо?"
буддисты сказали, что родители это враги из прошлой жизни, так что не удивляйся.
но я все равно удивляюсь, разве может быть врагом принципиально иное, его жизнь лежит в другой плоскости, а в эту оно непонятным образом выпало из своей реальности, где не было удивительным фриком.
поэтому мне больше понравилась версия из сна.
за моей спиной кто-то сказал "понимаешь, твои родители две бодрые крепкие полевые морковки, а ты - ананас!"
страшно представить такое дисгармоничное сочетание даже на уровне натюрморта, оно и в картине будет резать глаз.
"не верю!" - скажет зритель, нет здесь гармонии, нет и быть не может, как ни раскладывай композицию и не выбирай свет,- чужие они, чужие.
разная образно- чувственная кухня!

когда я познакомилась с будущим мужем, меня привлекли его простые, детски - непосредственные акварели: сирень, яблоки, груши, лодочки на пустом туманом берегу, брошенные на песке игрушки - как же моя душа отдыхала на этих изображениях и чувствах, как мне не хватало этой детскости и непосредственности.
к нему же, несчастному, перешел мой океанический размах, им овладела неистовая страсть к яхтам и кораблестроению.
-она - чужая! - встали на дыбы друзья, - она не просто не наша, она инопланетянка какая - то, она опасная.
вся бумага в доме покрылась сотнями яхт, всяческих узлов и креплений. яхты заполонили все пространство, а на единственной, написанной тогда маслом картине, в золотисто - коричневом цвете ананасы, кокосы, бананы, плетеная бутылка и трубка, картина абсолютно не вязалась с его прошлыми "тихими" работами.

и если в лодочках и яблоках светилось ясное умиротворение пребывающей в ладу с собой и миром, души, то ананасы с бананами выглядели напряженными и испуганными.
сама я никогда о яхтах или ананасах не думала, наоборот, вела себя весьма скромно, почти все время прячась в книги и за книги, хотя и меня не минула странная мания. - каждый день я ждала семи часов вечера, чтоб выйти и купить себе сникерс, а затем съесть его в полном одиночестве на лавочке во дворе.
только после этого ритуала я могла спокойно идти домой и жить до следующего вечера.
в какой-то момент он внезапно сорвался и улетел в грецию, затем перебрался в израиль и прислал мне оттуда странную смс "я нашел свой дом, я целовал эту землю и плакал", - весьма странно для абсолютно русского парня с традиционным носом картошкой.
вернулся он какой-то потерянный и помятый, чувства дома исчезли, все опять стало чужим, а греция превратилась в депрессивную европейскую страну с плохим климатом и огромными проблемами.

однажды муж застал меня ночью на кухне, я ничего не делала, просто с отрешенным лицом смотрела в окно, в руке была зажата холодная куриная нога.

тогда он впервые сильно испугался, это лицо было ему незнакомо и еще жутче стало оттого, что обернувшись к нему, я несколько мгновений смотрела насквозь и только потом, вдруг опомнившись, заулыбалась и заговорила.
еще эта холодная куриная нога в руке,- известная ему дневная я, поедала ящиками финики и инжир, пила кофе и грызла шоколад как печенье.
ночное же это остановившееся голодное лицо, с обостренными как у мертвеца чертами, но в то же время величественное и будто подсвеченное изнутри, оно могло напугать любого, лицо духа, томящегося по плоти, или лицо плоти, томящейся в самой себе.
утром он пытался мне объяснить как страшна эта метаморфоза.
в окно смотрел неподвижный древний сфинкс, а потом он сообразил, где находится и быстро надел узнаваемую человеческую маску.
понятно, ничего хорошего из этого союза не вышло.
- я не знаю, что с тобой делать! - грустно резюмировал он, - не для моего сарая этот лимузин, да и от нашего бензина он загнется, прости, не могу смотреть на эти муки.
расставшись со мной, ни одной яхты он больше не нарисовал, как пришло, так и ушло, упало зерно на каменистую почву, упало зерно при дороге.

что же делать бедному ананасу с такой же странной шишкой в руке, что делать лимузину без мотора...
не срастаются принципиально разные вещи, как ты их не пришивай и не фиксируй, не прирастают к чужой реальности, так и качаются как мяч на волнах.
но так хочется верить, что вниз по течению скучает без своего мяча небесный ребенок и так же всматривается в монотонную бесконечность, сцепленных друг с другом волн.
и не с кем ему даже поговорить...