Эволюция одного физрука

(Из дневника влюбленной барышни)

Запись первая. Дмитрий Дмитриевич.
О, мой милый дневник, как скудна и банальна моя жизнь! Как унизительно мелки наполняющие ее события! Как равнодушно взирают боги на несчастную, чистую мою душу, светлую мою любовь!.. Да, да, мой милый дневник, я влюблена. Я влюблена! Я!!! Влюблена!!! Он – моя мечта, мой кумир, мой идеал! О, мой Дмитрий Дмитриевич, как я счастлива тайно произносить и писать ваше имя!.. Вы не учитель, вы греческий бог! Аполлон! И всякий раз я иду на урок как на свидание – в белом, словно невеста. Вы хвалите мою нижнюю прямую подачу, но не догадываетесь, что это – не спорт, не урок и не игра – это танец, мой белый танец с вами, таким мучительно близким и одновременно невыносимо далеким, как свет Альдебарана!

Запись вторая. Димочка.
Встретила сегодня – точнее уже вчера – бывшую классную, узнала от нее, что Димочка развелся! Проклятая грудастая англичанка теперь в прошлом! О, мой милый дневник, уже четвертый час, а мне не спится! Мне восемнадцать, и значит я вольна распоряжаться собой и им как мне заблагорассудится! Ну, Димуся, берегись! Я уже не та бледная девочка, что трепетала с белой розочкой в руках у твоего плеча на выпускной фотографии… В моих глазах искрится шампанское, на моих устах алеет помада, у моих каблуков валялись в пыли четверо однокурсников и один аспирант. О, рельефный мой Димочка, мой обольстительный и свободный (свободный!) Аполлон! Ради тебя я сверну горы! Скоро, совсем скоро ты будешь моим!

Запись третья. Дим Димыч.
Дим Димыч все тот же. Подтянутый неприступный красавчик. Говорят, он опять развелся. На этот раз – с химичкой. Что ж, зная его, – вполне ожидаемо… А ведь многие ночи юности – о, как же я страдала о нем! Бывало, зарывалась от бессилия лицом в подушку, или же, тупо улыбаясь, мечтала о поцелуях и грызла угол одеяла, вперившись невидящими глазами в потолок. Эх, Дим Димыч! Сволочь ты этакая! Ведь могло же у нас с тобой тогда что-нибудь получиться, могло ведь!.. Стоило мне, наверное, быть тогда посмелее. А тебе, гад, повнимательнее…
Но! Воспоминания, конечно, – это хорошо. Да вот тройка в четверти у Машки от тебя – это просто свинство! Ты же видел наши гены – видел папу нашего на собрании! Так зачем же ты требуешь непосильного от его ребенка? Вот бы засадить тебе, скотине, моим фирменным нижним прямым – да в черепушку! (Лысеющую, кстати, Димусенька!)

Запись четвертая. Дрын Дрыныч.
Была у Светки в школе. (Вызывала директриса в связи с поимкой ее с сигаретой в туалете). Машка-то умная: как что – так всем некогда. «Бабушка, выруча-ай!..» А Дима, оказывается, все работает. Ушел в худобу, но все такой же симпатишный… Не берут мужика года! От директрисы-то вышел он, красавец мой, орло-ом!.. А она-то, милая, вся такая счастливая, раскраснемшись… Хи-хи!
А как все-таки точно его дети прозвали: «Дрын Дрыныч»! А ведь и вправду – уже не Дим Димыч. Дремучим стал, плешивым. Но осаночку-то физруковскую все держит, не сдает! Умничек, мой Дрыныч! Вот попрошу парикмахершу покрасить меня в блондинку – и загляну к нему. Не прогуливает ли, случаем, Светка наша физру-то?

Запись последняя. Кащей.
Анька сегодня проговорилась, откуда взялось Димино последнее прозвище – Кащей. Дрын Дрынычем-то он еще давно – при Светке был. Потом, как с директрисой они развелись, перешло в Горыныча. От выхлопа, конечно же. Ну а как поженились, как я ему гайки-то подзакрутила – так стало понятно, что никакой он не алкаш. Сухой, осанистый вечный дед. Вот и зовут его теперь дети Кащеем. Светка с Машкой – так до сих пор его боятся. Анька-то – нет, она на нем виснет. А я…
А я его – Димочку, Дмитрий Дмитрича, Кащеюшку моего, Дрын Дрыныча-Горыныча – всю жизнь, родненького, любила!
Вот!

2017