Товарищи

Марина проснулась. Тягостные мысли, караулившие ее пробуждение, немедленно проникли в полусонное сознание, чтобы омрачить  предстоящий день с самых первых секунд. Марина не получала зарплату уже второй месяц, и в семейном бюджете как в дырявом кармане стало пусто. А деньги нужны были позарез – завтра истекал срок оплаты за детсад. Стоило ей только вспомнить недоброе костлявое лицо заведующей, знающей наизусть выдержки из правил и законов, как Марину начинало подташнивать. В прошлом месяце ей, чувствуя себя провинившейся школьницей, пришлось объяснять сложившееся затруднительное положение, чтобы просить отсрочки. Только не в этот раз! Нет, она готова вылезти из кожи вон, лишь бы не увидеть снисходительной улыбки на этих вечно сжатых высушенных губах. Марина вздохнула. Ей вспомнились хорошие времена, когда зарплата выплачивалась без задержек, бывали премиальные, и с мужем они умудрились устроить себе небольшое путешествие. Но это было еще до рождения сына, а теперь кризис, конкуренция, новые законы основательно потрепали небольшое предприятие, где работала Марина, оно сдулось, объемы упали, работяг вполовину сократили, и начальство недовольно поглядывало вокруг, на чем бы им еще сэкономить.

А список начальства над Мариной был длинным. Начальником был и Сергей Петрович, который долгое время управлял компанией, а теперь по слабости здоровья на своем черном Опеле по-стариковски приезжал раньше всех, а уезжал домой в двенадцать тридцать. Впрочем, Сергей Петрович до сих пор мог решить любой вопрос и люди по привычке шли к нему. Его сын Ярослав Сергеевич, которому старик передал управление, и за чьей директорской подписью теперь устраивалась настоящая охота – официальный директор компании. Была Кристина – совладетельница фирмы на правах супруги Ярослава Сергеевича, которая не пренебрегала своим положением и давала Марине разные поручения, например, помочь с инвентаризацией склада, или вбить цифры в бесконечные таблицы фактур. Был человек, под чьим непосредственным руководством составляла Марина громоздкие сметы и чертила чертежи. Еще была главбухша, которая не имела притязаний на рабочую силу Марины, но чью благосклонность удерживать было все-таки нужно.

Перебрав в уме всех тех, кто мог так или иначе ей помочь, Марина соскочила с кровати и с особым рвением начала собираться на работу. Когда она допивала растворимый кофе, разглядывая узор из сиреневых ирисов на обоях своей кухоньки, дело, щепетильное для всякого, кому предстоит просить деньги, пусть даже и заработанные, не казалось таким уж катастрофически неприятным. Домашние стены помогли обрести уверенность и некое достоинство, Марина приказала самой себе не растерять все это по дороге в офис и не оробеть в самый неподходящий момент. Она деловито надела плащ и туфли, мельком взглянула на себя в зеркало, и уже собралась выходить из квартиры, когда в прихожую вышел муж в одних трусах и с заспанным лицом, он пробубнил:

– Они вообще собираются тебе деньги платить?

Марина, не удостоив мужа ответом, хлопнула дверью и побежала по ступенькам вниз.

Уже на своем рабочем месте, сидя за компьютером, Марина, повертев в голове так и сяк, решила утрясти свой вопрос с Сергеем Петровичем, его припаркованный автомобиль она приметила, когда заходила в здание. Она прочистила горло, сглотнула слюну, расправила плечи, но тут же их опустила, тяжело вздохнула и направилась в кабинет начальства. Неуверенность шаг за шагом нарастала, и пока Марина дошла до деревянной филенчатой двери со строгой табличкой, волнение стиснуло ее своими клешнями так, что от решимости и ясности ума ничего не осталось. Вспомнив лицо заведующей, она все же сумела подавить свое малодушие и робко постучалась. Услышав за дверью негромкий ответ, заглянула в кабинет, и неожиданно для самой себя, проделав вместо кивка головы дурацкий кланяющийся жест, вошла.

Мягкое морщинистое лицо Сергея Петровича до этого озабоченное, с налетом старческой печали, мгновенно поменяло выражение, взгляд отвердел, кабинетный воздух пропитался властью. Марина осталась у двери и негромко произнесла:

– Я хотела спросить по поводу зарплаты. Можно получить деньги, а то мне уже за садик нечем заплатить…

Когда взгляд Сергея Петровича встретился с ее взглядом, полным подчинения и вместе с тем надежды, он вскинул голову, и раздражительно произнес:
 
– Что вы все ходите и просите! Только и умеют, что ходить, просить. Были бы деньги, заплатили бы уже. Работать надо, а не деньги просить!

Марина хотела что-то возразить, но внезапный спазм перехватил горло, и вырвался нелепый бессмысленный звук. Низко опустив голову, она поспешила за дверь. Марина казалась отвратительно жалкой даже самой себе. Мышкой она прошмыгнула в свой кабинет, села в кресло и невидящим взглядом уставилась в монитор. Онемевшие руки и грудь, затуманенная голова, и неистово бившееся сердце – все свидетельствовало за то, что она ужасно оскорблена. Ее словно столкнули в мутное глубоководье, и сейчас она медленно опускалась на дно – перед глазами пелена, в ушах шум, не вдохнуть, ни выдохнуть. Так продолжалось какое-то время, пока в глубинах сознания не началась трудная работа по усвоению полученного урока, завертелись неведомые защитные механизмы и, наконец, в черной мгле засияли разумные мысли. Во-первых, этому унижению нет свидетелей. Во-вторых, бросить работу прямо сейчас, она ни при каких обстоятельствах не может. В-третьих, этого старика, который наверняка болен, ей, молодой женщине, ведь можно и пожалеть. Глубокий вдох, и Марина встрепенулась и ожила. Она провела ладонью по волосам, смахнув с себя ненужные мысли, почувствовав облегчение, взялась за работу.

Сергей Петрович уехал в положенный час. Тут же заглянула кассирша Яна, чтобы позвать в кабинет бухгалтерии – к ним напросился продавец-коммивояжер с кучей косметики.

– Я все равно ничего не буду покупать, – сопротивлялась Марина.

– Ну, хоть поглазеешь, – потащила ее за собой Яна.

Брызжущий радостью и оптимизмом, молодой человек, раскладывал на столе пузыречки, флакончики, тюбики и всякие другие милые дамскому сердцу штучки. Когда вошла Кристина, жена молодого хозяина, опытный коммивояжер, скользнув взглядом по линялой кофточке Марины и скучному, без макияжа, лицу Яны, тут же переметнул свою энергию навстречу прекрасной Кристине.

Как и всякая дама с положением, Кристина была лишена суеты. Она долго разглядывала разложенное на столе добро, прежде чем взять какой-нибудь сверкающий золотом флакончик, а когда уже взяла, то без интереса вертела его в руках, подстегивая продавца прямо таки вывернуться наизнанку. Этого парня учили преподносить товар так, будто в упаковке с помадой или пудрой запрятан маленький кусочек счастья, и только глупцы жалеют на это денег. Он честно отрабатывал свою маржу, когда его красноречие иссякало, и он заходил на второй круг, Кристина проявляла великодушие и пробовала на тыльной стороне руки помаду или орошала душистой водой свое запястье. Она то и дело морщила свой носик, от чего все вокруг восхищались ее утонченным вкусом. С окружающих лиц невидимым хищным хоботком Кристина собирала сладкий нектар лести, и ее тщеславный мир пополнялся новыми красками. Кристина не устояла перед соблазном, со словами: "Вы меня совсем разорили" протянула продавцу несколько купюр за приглянувшийся товар. Там было пол Марининой зарплаты. Кристина сгребла красивые коробочки с парфюмом, благоухающие невероятными запахами, в ее глазах сверкнул обещанный огонек счастья. Яна, по совету Кристины, тоже купила для себя кое-что.

– Ну а ты, Маришка, разве ничего не выбрала? – Кристина обернулась к Марине. – Вот эта помада была бы тебе к лицу, твой типаж девушка-весна.

Кристина оставила коробочки, сделала несколько розовых штрихов на своей руке, поднесла руку к светлому чистому лицу Марины, и так залюбовалась своей добротой, что даже озарилась внутренним светом, ведь не всякая хозяйка так внимательна к своим работникам. 

 – У меня такая есть, – соврала Марина. Жаловаться на пустой карман выглядело бы упреком, а Кристина была так мила, что обижать ее совсем не хотелось.

Кристина пожала плечом и тоненькими ножками на каблучках зашагала в свой кабинет, унося с коробочками счастье. Список Марины сократился на два человека.

Ярослав Сергеевич появился после обеда. Марина решила даже не соваться в его офис, слишком болезненным было воспоминание об утренней сцене. Лучше дождаться его у себя, или на худой конец столкнутся на нейтральной территории, рассудила она. Время отсчитывало секунды, минуты, часы, конец рабочего дня неумолимо приближался. Она вышла в коридор и прислушалась. Ярослав Сергеевич окопался у себя, будто и не собирался выходить. Марина несколько раз бесцельно пересекла коридор из конца в конец, потом решила на всякий случай зайти к  главбухше.
 
– Зарплату нам случайно не собираются выдать?
 
– Пока указаний не было.

 – И на что мне жить?

Главбухша чем-то напоминала Марине бурундука, может от того, что все в ней удивительно кругленькое: карие бусинки глаз, кругленькие розовые щечки, ротик кружочком. Глазки-бусинки смотрели на Марину с сочувствием, но оно выходило такое поверхностное и прозрачное, что за ним, как за тонким стеклом не скрыть закостенелую сытую удовлетворенность.
 
– Что, совсем худо? – с любопытством спросила главбухша.
 
– Мне скоро за автобус нечем будет заплатить. Придется в шесть утра на работу выходить, чтобы пешком добираться.

От Марины не скрылось невольное торжество главбухши, очевидно в эту секунду гордившейся своим умением обходить подобного рода неприятности. Но быстро спохватившись, главбухша сказала:
 
– А что я могу сделать? Разве что назвать размер твоей зарплаты, а все остальное не по моей части, это к директору. Ну не знаю… Попроси из кассы.

Впрочем, совет главбухши показался дельным. Марина снова сунулась в коридор караулить директора. Наконец у того появилась причина покинуть свой кабинет. Марина замерла, услышав звуки открывающейся двери. Ярослав Сергеевич приближался, а его лицо – самодовольное, как у непрофессионального игрока в покер, когда к нему приходит превосходная карта – медленно отворачивалось. Они поравнялись, и после приветствия, вынудив все же его остановиться, Марина, ни в коей мере не желая испортить к себе отношение начальства, просто и честно, без намека на претензию  сказала:
 
– Я хотела попросить вас выдать мне зарплату. Я совсем на мели, а мне надо за садик заплатить.
 
– Но у тебя же есть муж! – удивлённо воскликнул Ярослав Сергеевич, только теперь взглянув на Марину. – Разве он не должен обеспечивать свою семью?
 
– Да, но у него проблемы…

– Вот видишь, сейчас у всех проблемы.

В нетерпеливом движении Ярослав Сергеевич уже поддался всем корпусом вперед, чтобы продолжить свой путь, на его лицо надвигалась тень недовольства. Он демонстративно нажал кнопку ключа зажигания на брелоке автомобиля Вольво. Заведенная пружинка уже не давала Марине ходу назад, она наплевала на остатки достоинства, которые в другой раз не позволили бы выпрашивать подачки, и жалобно попросила:

– Может быть из кассы, хоть какую-то часть?

– А касса пуста, – сухо сообщил директор, и, видимо, решив, что это хороший повод закончить разговор, сменил неестественную позу, сделав, наконец, шаг и стал удаляться.

– Но может там хоть пару тысяч найдется? – клянчила Марина уже в сияющий лысиной затылок.

– Не знаю, я по дороге позвоню кассирше, – буркнул, не оборачиваясь, директор.

Тяжелая входная дверь на доводчиках мягко закрылась. Марина остолбенела, пока телефонный звонок, кажется у главбухши, не привел ее в чувство, она медленно развернулась и побрела в свой кабинет. Села за компьютер. Опустошенным взглядом обвела стол, заваленный ворохом бумаг – нужно просчитать объемы и подбить сметы, набрать договора и дочертить чертежи, а в голове, как после выстрела в висок – не провернуть ни одной мысли. И тут позвонил человек, под чьим непосредственным руководством она выполняла всю свою работу, в этот день он разъезжал по объектам.

– Сметы и договора готовы? – требовательно спросил голос в трубке.

– Еще нет.

– Как это нет!? Чтобы завтра утром все лежало готовым на моем столе! – грубо проорал голос и тут же послышались гудки.
 
«Какие все нервные», – сказала вслух Марина, взяла лист бумаги, ручку и написала в правом углу: «Директору ООО … Ярославу Сергеевичу». Потом, чуть ниже, по центру: «Заявление». И дальше: «Прошу уволить по собственному желанию». Ровно в шесть занесла заявление главбухше, ничего не объясняя развернулась, и отправилась домой.

Она доехала до своей остановки на трамвае, зашла в супермаркет. Не глядя на полки, заставленные манящими упаковками, прошла в самый конец торгового зала, чтобы взять булку хлеба. Заранее наскребла мелочи в кармане, встала в очередь к кассе. Люди выкладывали из корзин сыры и колбасы, сладости и напитки. Марина неосознанно глазела на продукты, которые кассирша отправляла в большие пакеты, пока не поймала на себе недоброжелательный взгляд одной из покупательниц, только тогда она спохватилась и отвернулась.
 
Марина на автомате открыла дверь подъезда, поднялась на третий этаж, вошла в квартиру, прошла в спальню, переоделась в домашний халат и со словами: «По крайней мере, я сделала все, что могла» рухнула в кровать. Она хотела разреветься, но была так подавлена, что некая кнопочка отключила в ней абсолютно все чувства, а чтобы расплакаться, нужна хотя бы обида. Так и заснула Марина в надежде, что за ночь чистая совесть подлечит ущемленное самолюбие. Утром ее разбудил звонок мобильного телефона. Взглянув на часы, Марина поняла, что проспала. Она взяла в руки мобильник, немного помедлив, все же ответила на звонок.

– Ты что такое придумала? – голос начальника, орущий вчера в трубке, сегодня был миролюбив и даже ласков. – Ты же наш товарищ. А товарищи своих не бросают. Как мы без тебя? Мне нужна срочно смета, а Сергею Петровичу договор, у него встреча с заказчиком. Ярославу Сергеевичу чертежи нужны, прямо кровь из носу. Какой у тебя номер дома? Я скоро буду!