Письмо-рассказ о моей родине

Посвящается уральским ( яицким) казакам

Письмо – рассказ о моей встрече с Уральском через 35 лет в сентябре 2015 года моему однокласснику, с которым встретилась по пути в Саратове.
            При встрече с тобой, милый мой одноклассник – одношкольник, мне хотелось прыгать, кричать, беспрестанно обнимать тебя, держать за руку, как за кольцо той нежной и крепкой, сладко-горькой цепочки - дружбы, связующей меня с моим детством и нашей школьной юностью.
            Я видела в Уральске дом, где ты жил в те далёкие годы, дом Амира Сулейманова.
Я ведь знала Амира с раннего детства, ходили мы с ним в одну группу детского садика. Потом нас разбросали по разным школам, и я виделась с ним не так часто, как с тобой. Повзрослев, Амир стал философом, и мне тогда казалось, что он знает о жизни такое, что нам и в голову не приходит. Он был, несомненно, хорошо образован и развит не годам. Как жаль, что его уже нет, как нет и Рауфа Тугушева, вечно иронизировавшего по поводу моей успеваемости, подшучивавшего надо мной необидно, с какой-то душевной теплотой.   
            
           Только не вспомнила, в каком именно доме жил Саша Гусев. То ли это второй дом от угла, то ли один из двух каменных домов с общими воротами и двором, куда я зашла и спросила о нём и его семье. Там живут теперь казахи, как правило, ничего не знающие ни о ком. Пустые, безучастные глаза, туповатое выражение лиц я наблюдала неоднократно во время этой поездки.
           Боже мой! Во что превратили эти варвары город - казачью станицу! Сколько горечи, печали и разочарований я испытала!
           Разумеется, облик города менялся и при бывшей власти: это и многоэтажные дома типа  « зигзаг», бездарные коробки-пятиэтажки и т.п. Но, тогда, в юные годы наши, мы мало переживали по этому поводу, не так ли?
          
           Были живы дома и строения истинно казачьих и купеческих построек, чтима история города, конечно же, выборочно, но не было таких безобразных и безвкусных торговых вывесок, повального разрушения стиля города.
Ротонда в Некрасовском садике  с бюстом по центру крестьянского поэта Н.А. Некрасова - теперь в неопрятном виде и пустая внутри. Чем же помешал бюст поэта новым властям?
Да, также как и памятник А.С. Пушкину в скверике перед пединститутом.
           А ведь до революции в Ротонде находился бюст Великого князя Николая Александровича - брата Императора Александра II – шефа Уральского казачества. Об этом нам говорила наша классная учительница и руководитель краеведческого кружка Александра Андреевна Сазикова. Дом её по Садовой ул. я так и не нашла, как и могилку тоже.
          Спасо- Преображенское кладбище поразило меня совершенным отсутствием какого-либо порядка. Нет былых аллей и дорожек, только высоченные ограды, порой хаотично и немыслимо расположенные. Спасибо моим сестрам, посещающим могилки наших предков ежегодно. Одна бы я долго плутала без их помощи.
          В предпоследний день моего пребывания на родине я повстречалась в Старом соборе с атаманом С.П. Иртикеевым, который мне поведал о том, что шефство над кладбищем теперь передали казакам и это после того, что уже натворено там! 

Относительный покой и благодать живут ещё в твоих родных куренях, православных храмах  и Ханской роще. Я молилась во всех 4 храмах. А особенно усердно в Храме Михаила Архангела (Старом соборе)- дважды.
          Мною было задумано: именно в день Ангела 8 сентября исповедаться, покаяться в том, что я 35 лет не была на родине и причаститься.
Правда, и здесь меня постигло разочарование: не сохранились захоронения священнослужителей. А мне так нужно было поклониться праху далекого предка о. Акакия (Сидоровнина). Батюшка мне указал на место против белёной стены сзади храма, где произрастают ныне невзрачные цветочки и… кактус (!)  Как « мило»!
           Окунуться в уральных водах после прогулки по куреням и Ханской роще так хотелось!  Но по причине моей робости и нерешительности так и не удалось…

           Всё чужое, наносное, а также разрушительное в моём родном городе воспринимается мной как варварское, басурманское. Даже день города прошел без участия казаков, на какой-то безвкусный современный манер.

           Свою ненависть к новым хозяевам города я отмаливала в церквах. Вот почему я так долго не приезжала в родной Уральск. Слёзы то лились ручьём, то застревали  в горле комом.
           Вася и Мишаня, которых мне удалось разыскать в последний день перед отъездом, поведали мне о некоторых драматических событиях из жизни покойного Саши Попова – добрейшего и милосерднейшего человека. Какое-то время, он, оставшись без жилья, проживал в доме моей тёти на Карева, 85, в котором сейчас живёт моя сестра Ирина с семьёй. Помнишь, ты присылал мне фото их дома? Сестра предлагала мне посетить мой бывший дом, но желания созерцать немилые сердцу перемены, не возникло.

           Побывала я и в районе моего рождения – на Красновской, 94 (сейчас имени какого-то чёрта Айтиева, Господи, прости!) Дом моего раннего детства не сохранился, а вот дом моего прадеда (папиного деда) пока жив. Живы на углу и магазинчик, построенный в 1958 году, и школа № 7, теперь уже казахская, под № 36.
           На Соболевской улице, удивительным образом сохранившей своё название с казачьих времён, в доме 38 жила когда-то моя крёстная- кока Катя Анисимова. В этом, некогда ухоженном доме,  с добротной купеческой мебелью: горкой чёрного дерева, наполненной удивительной и необычной формы фарфоровой посудой в виде диковинных фруктовниц  и сахарниц в форме райских птиц, дубовыми столами и стульями, зеркалами в чёрных резных рамах, с белоснежными салфетками  и скатертями, кружевными подзорами на кроватях, действующей на меня устрашающим образом коллекцией охотничьего оружия на стенах с персидскими коврами, проводила я часто зимние каникулы. 
В «охотничью»  комнату я всегда боялась входить и дальше порога не двигалась, а только смотрела вокруг с любопытством и страхом.
           Крёстная частенько обыгрывала меня в «подкидного», на что я обижалась, негодовала и громко ревела, нисколько не щадя эту добрую тихую женщину. Истерики мои её не раздражали, и она начинала мне подыгрывать.
Сухонькая, маленькая пожилая женщина страдала гипертонией и спасалась в жару в подвале. Со мной же часто ходила в железнодорожный магазин и покупала мне там дешёвые духи и одеколончики всегда только в необычных маленьких флакончиках в форме ёлочек, снеговичков, собачек и кошечек. Как сейчас, вижу её, благородного её сына, служившего фельдшером в местном депо, портрет её благочестивого супруга Михаила, также фельдшера, « хирургическую» чистоту их дома, всю обстановку и ощущаю чудный запах булочек и пирогов.  А главное: пусть и с опозданием, испытываю чувство огромной благодарности за моё воспитание, долгое терпение и доброту необычайную этой милой женщины.   
               
                ***
           Бюст Пушкина в Пушкинском садике рядом с областной больницей всеми заброшен и запущен, как и сам садик. У меня есть детское фото, где я сижу на ступеньке перед бюстом и фото там же, с мамой.
           Недалеко - бывшая школа № 9, теперь казахская № 43. В ней учился мой брат Толя, ныне покойный. Преподавали мои прадеды: Кучкин Николай Дементьевич (родной дядя моего деда Аггея) физику и математику, и его жена Кучкина (Сидоровнина) Зоя Акакиевна (я упомянула её батюшку о. Акакия, что служил в Старом Соборе и похоронен в его ограде)  - русскую словесность.   Бедная Зоя Акакиевна! Она всю жизнь вынуждена была скрывать своё происхождение. Шутка ли сказать: при советской власти поповская дочка учит детей в школе! Она тайком, даже от детей, каждое воскресное утро, переодевшись до неузнаваемости, ходила пешком через весь город, от Тёпловской улицы до Преображенской церкви при кладбище. Интересное воспоминание сохранилось у меня: бабушка Зоя и дедушка Коля, как только поженились совсем юными ещё, звали друг друга просто по имени, на что дедушкина мама всегда поправляла: « Он тебе чай муж, а не извозчик! Какой он Коля? Николай Дементьевич он!» Милые, душевные люди!

          Оставшись одни в Уральске (дети их выросли и разъехались по другим городам),  старички привязались к нам, и я всегда по субботам ездила их навещать. А мои родители, также частенько их навещая и чем-то обычно помогая, всегда организовывали домашние концерты: дед и моя мама играли на гитарах, мой папа – на мандолине, а бабушка хлопотала с нехитрыми угощениями и подпевала всем. Какие это были вечера! Позже, младшая дочка забрала старичков к себе в г. Запорожье (Украина), дом с чудесным садом продан и всё потеряно…   Дедушка много лет подряд 3-4 раза в день отмечал погоду и записывал в толстые тетради с коленкоровыми обложками. Таких тетрадей была тьма. Они пропали тоже безвозвратно…   Да! Забыла упомянуть: если я не приезжала в субботу, то дед всегда являлся к нам по вторникам в белом костюме, коричневых полуботинках, белой шляпе или кепке и с ореховой тростью в руке - узнать, не случилось ли чего.   

         Два дня я провела в посёлке Бурлин у родственников моего папы.
Мой прадед Кондрашов Пётр Михайлович с женой Устиньей Александровной выпорхнули когда-то из дворянского гнезда, что на Тамбовщине, и приехали в Уральск «поднимать» мельничное дело, да так и остались. Их дочь Мария вышла замуж за казака Илясова Ивана Гавриловича, сменившего казачью фамилию на фамилию жены в годы репрессий по совету тестя, тем и спасся, родив и воспитав в счастливом браке пятерых своих детей и одного приёмного сына. Ещё двоих сыновей родители потеряли малолетними в годы войны. Мой дед Иван Гаврилович прошёл всю войну и закончил в Берлине и Праге. Старший из сыновей - мой папа Владимир Иванович удирал вместе с другом несколько раз на фронт к своему бате, но отчаянных всё время снимали с поезда. Папа мой еле дождался исполнения 18 лет в октябре 1943,  в ноябре ушёл воевать и также закончил войну в Берлине, но ещё отслужил срочную службу в Германии и вернулся только в 1949 году.  Моя мама его ждала.
         В Бурлин из Уральска переехала семья Кондрашовых ещё перед войной. Деда назначили тогда председателем лесхоза. Ушедшие из жизни члены семьи покоятся на местном кладбище, только могилка моего прадеда Петра Михайловича затеряна в Уральске, предположительно на Ильинском кладбище.
         Живы и здоровы сейчас многие мои родственники: папина младшая сестра Люся (будучи красавицей в молодости, а сейчас: 74 лет от роду - молодая душой, с огоньком в глазах, тонкая, подвижная и по-прежнему работящая), сестры, братья, племянники и их дети, с которыми я давно не виделась, а с некоторыми представителями нового поколения познакомилась нынче. Принимали меня очень тепло и радушно. Угощали, как и ты, своим урожаем из винограда, помидор, кабачков, баклажан и моей любимой ягодой - вороняшкой! 

          Вернувшись в город, я посетила места моего детства в жил - городке  при заводе им. Землячки. Самого завода (бывшей Макаровской мельницы) уже не существует. Взорвали изверги огромное, 6-ти этажное здание с прилегавшими к нему заводскими постройками-цехами.
       Мама поступила на завод в 1942 году 16-ти летней девушкой  и отработала 34 года до переезда ко мне в Ленинград в 1976 году - год рождения моей старшей дочери Ирины, названной в честь моей бабушки с маминой стороны.
Так вот, с этим заводом связана целая жизнь! Остались ещё в живых некоторые мамины подруги - коллеги по цеху, которым она руководила и в котором я просто выросла. Мне очень нравилось бывать на работе у мамы и у папы на асфальтовом заводе.
          Боже мой! Милые женщины провели на заводе всю жизнь, работая на вредном и тяжёлом производстве, отдав ему всё своё здоровье. И, тем не менее, никогда ни кляня судьбу, а переживая за судьбу завода, особенно, когда стало известно о его разрушении, многие приняли это событие как личную трагедию и крах идеалов.
Помню, что мама всегда отзывалась с большой теплотой и любовью о заводской жизни, наполненной всеми оттенками человеческой сути, яркими событиями и людьми, - даже я по сей день ощущаю в себе влияние того бытия.            

         В общежитие семейного типа при заводе мы переехали с Красновской ул., 94 в 1957 году и прожили там 6 лет. Родители часто со смехом  вспоминали, как везли они свои нехитрые пожитки на санках по снегу и потеряли меня, лежавшую сверху «добра». Я лежала спокойно в сугробе и спала, пока  они, наконец,  не вернулись за мной. 
        Рядом с нашим новым домом находился детский садик, в который я попала 3-х лет от роду. Сразу же в первый день,  забившись в угол, понаблюдав за происходящим, я выяснила главного обидчика детишек. Это – некий Коршунов, рослый и нахальный тип не поддавался никакому воспитанию. Тогда я, недолго думая, подскочила к нему, свалила наземь и поколотила его довольно сильно, чем привела в восторг окружающих. « Злодей»  приуныл и затаился.  А года через два он отомстил мне, столкнув в кочегарку. Я тогда сильно разбила голову и напугала всех обилием крови. Ох, и досталось ему потом от детишек, к тому времени уже подросших и набравших физическую силу!
        Был у меня в садике закадычный дружок Коля Пустобаев, с коим меня связывало детское чувство солидарности в наших шалостях и дурачествах. Утро у нас с ним начиналось песенкой « цыплёнок жареный», чем мы поначалу шокировали взрослых. С Колей вместе мы поступили в один класс и к нам примкнул тоже надёжнейший друг Аманок – Амангельды Насымов и получилась уже целая « банда», которая боролась всегда за правое дело и справедливость.  Как мне жаль, что мы расстались при переходе в другие школы!  Время от времени я пытаюсь найти моих верных друзей, но пока безуспешно.
                ***
        А в нашем дворе, тем временем, происходило всё самое важное на свете: это и катание с горки зимой, летом же – игры, такие, как « казаки-разбойники»,        «лапта»,«кондалы-скованы», «почтальон», «колечко» и другие. На праздники мои родители вместе с соседями « гуляли». Выходили во двор с гармошкой, песнями и танцами. Папа мой был отличным танцором: лёгким, подвижным, музыкальным. А мы – дети собирались в это время в какой-нибудь комнате и играли в домашние игры. Однажды, девочки, чуть старше меня, надумали играть в парикмахеров. Я же поняла это буквально и в соседней комнате остригла «лесенкой» Славку Карасёва. Девчонки, как увидели его «причесон», побежали с докладом к его родителям. Те, очень обидевшись, повели мальчика к настоящему парикмахеру, потребовав предварительно надо мной расправы.
        Мой папа взял ремень, я же в это время забралась в самый дальний и безопасный угол под кроватью и начала громко кричать.  А  папа размахивал ремнём под кроватью, прекрасно зная, что не достанет меня. Так мы обхитрили всех, в угоду обиженным. С тех пор я решила не быть парикмахером  ни за что!
         Этот Славка вообще тогда ничего не понял – ему-то как раз понравилась новая причёска. Он был смешным мальчиком – пухленьким и добродушным. Не выговаривая букву « Л», он частенько звал свою старшую сестру Любочку на обед:   « Юбка, Юбка, иди обедать, мамка зовёт!» 
         С малыми представителями многочисленного клана  Карасёвых у меня связаны не только мнимые отметины на теле, но и довольно явственные.
А именно: однажды, принимая курс массажа, я заметила, как мой разговорчивый массажист  вдруг «прикусил» язык, стал молчаливым и осторожным. Я вначале не поняла, в чём дело, - ведь мы только что оживлённо беседовали о прочитанном, об оперном искусстве. Нечаянно перехватив его недоуменный взгляд на изгиб моей правой руки, я чуть не рассмеялась. Объяснять ничего не стала. Вскоре он         «передал» меня другому специалисту.
          Вот она - Вовкина отметина! …Летним солнечным деньком мы беспечно гуляли за сараями во дворе, бегали, смеялись до тех пор, пока Вовка Карасёв не нашёл ржавую бритву и, будучи ещё несмышлёнышем, стал размахивать ею. Я, опасаясь, что он кого-нибудь «зарежет», выхватила у него бритву из рук, так как на уговоры он не поддавался.  Вот и полоснул он этой ржавчиной по моей правой руке. Из длинной и широкой полосы поползла тёмная и густая кровь мне на платье. Моя бдительная подружка Валюша Ленченко помчалась к моей маме. Вместе с мамой подскочила целая толпа взрослых во главе с Вовкиным отцом. Бедная Вовкина,  так-то худенькая, спинка была исполосована ремнём вдоль и поперёк. Но об этом я узнала позже, так как меня сразу же потащили в заводской медпункт. Зашить рану было нечем, просто обезвредили и завязали. Болела рука довольно долго, оставив заметный шрам. Вот так Вовка вскрыл мне вену! Теперь тебе понятна реакция массажиста?! 
         Нередко бывали и курьёзные случаи. Например, как-то к празднику 1 мая всем детям захотелось надувных шариков, а их в продаже не было. Мой папа придумал надуть соски, которые надевают обычно на детский рожок. Смешная фотография, где мы с серьёзными лицами сидим около нашего сарая во дворе с сосками - шариками: праздник удался!
         Впервые в жизни, будучи ученицей 2 класса, я столкнулась со страшным и нелепым словом и самим понятием «смерть» И это - посреди нашего беспечного детства с вечно бродячими, но самыми наилучшими собаками на свете!
         Когда в больнице умирала моя бабуля, то меня к ней не допустили, также как и на похороны. Это событие прошло мимо меня как-то расплывчато и отстранённо.  А здесь - в нашем  дворе я увидела в небольшой ямочке на земле что-то непонятное жёлтоватого цвета и тело человека, лежавшего рядом и укрытого простынёй.         
        Оказывается, отец многочисленного семейства буквально бросился вниз головой с подъёмного крана за считанные минуты до моего прихода из школы.
        Молчание соседей было гробовым. Потом уже мне сказали, что в ямке были мозги самоубийцы. Его дочки как-то выросли всё же без отца, а мы через год после этого происшествия перебрались в свой собственный дом на улицу Кирова (Карева).
         Конечно, дети не всегда бывают сострадательными к чужой беде и горю. Жалеючи бездомных собак, мы не соображали, как  жестоко осмеивали Вовку Смолькова, который рос со «странностями» после тяжёлого недуга. Часто спрашивали его: « Вовка! Сколько времени?», а в ответ слышали: « Шесть градусов мороза!»  Бедный мальчик смеялся вместе со всеми.  Теперь же, встретив его в нашем дворе, я не заметила у него никаких странностей. Этот, вполне разумный, начитанный человек, умудрённый жизнью и сединами, узнал во мне сразу же ту подвижную девчонку-хохотушку из далёкого детства. Сейчас уже мне кажется, что смеялся он тогда вместе с нами и над собой, и над нами, всё прекрасно понимая.
         Квартирка его 90-то летней матери поразила меня чистотой и свежестью. Старинные тумбочки и этажерки в идеальном виде, наполненные книгами и альбомами с фотографиями, покрытые белоснежными салфетками и красивыми статуэтками, иконы на стенах приятно удивили меня и растрогали. Хозяюшка буквально за считанные минуты накрыла полный стол и потчевала меня с удовольствием. Какие удивительные женщины - казачки живут ещё в Уральске! Диво!
         В тот день я навестила моих подружек и, видя их искреннее расположение, не смогла удержаться от слёз умиления и нежности к ним и детским воспоминаниям.
    … А наши сады на берегу Деркула! Все люди там чувствовали себя родственниками, бесконечно угощая друг друга спелыми плодами, помогая вывезти урожай в город, делясь  рецептами заготовок и возделывания земли.
         Примерно до 6 класса я ездила в пионерлагерь « Светлячок » от завода им. Землячки, а потом каждое лето проводила в саду с моей младшей сестрёнкой Иришкой. Часто бывал у нас Саша Попов. Он смешил нас разными выдумками, помогал нам поливать растения, собирал грибы и ловил раков на специальные  «раколовки», привязывая к ним протухшие раскрытые ракушки-мидии. За ночь попадалось до 10 штук. К приезду моих родителей у нас было целое ведро варёных раков.  Пиршеству не было конца! До полуночи сидели у костра, выдумывая всякие истории, часто небылицы, давясь от смеха.
         Никак не могу представить себе Сашу мёртвым... Помню, как он частенько говорил нам после уроков: « У меня свежая музыка есть, пошли ко мне!» Мы гурьбой «вламывались» в квартиру, где он жил с сестрой и матерью, съедали всё, что было приготовлено и танцевали под эту «свежую» музыку, пока не приходили взрослые. Тётя Зоя никогда не обижалась на нас.
         У Саши были золотые руки. Он задумал однажды из отходов керамической плитки выложить настенную мозаику, и я не раз наблюдала за его работой. Сейчас уже не помню сюжет картины, только это было красиво и качественно. Отца своего он не знал и многому научился сам. Делал ремонт в квартире, будучи ещё школьником, строил дачный домик из чего придётся.
          А помнишь ли ты, милый друг, как ты играл на гитаре, пел, а мы подпевали тебе тихонечко, сидя на завалинке у моего дома на Кирова? Ты так и не сказал мне, кто же автор той песни « Ты - царица полей, ты - жемчужина морей»…
          Рауф, как всегда шутил, а Саня Гусев старался изобразить серьёзность на лице. Но это ему не удавалось, и мы хохотали над ним. Однажды, в день моего рождения Санёк подарил мне куклу в синем платьице, которую я долго берегла, пока её не «заиграла» моя дочка Ира.
          А помнишь ли, как ты пригласил меня однажды послушать концерт рок-группы «Муравейник», усадил меня в кресло, включил магнитофон, а я уснула?
           Сколько воспоминаний нахлынуло! Семь дней, проведённых на Уральской земле, потрясли мой мир!
          В день отъезда Вася Пышкин доставил меня к поезду с чемоданом, полным книг уральских писателей: это и его отца – Пышкина Б.Б., краеведа Ялфимова А.П. и отца нашего одноклассника Коли Чеснокова - Н.Г. Чеснокова и др. Мишаня подскочил в последнюю минуту и мы только успели пожать друг другу руки.
         Моя сестра Ира говорила мне о том, что читала исторические заметки Васи на страницах местной газеты. Он, конечно, поскромничал, сказав, что это было давно и не правда. Попробую « добыть» их через его сына Аркашу. 
         Хотелось бы особо отметить моё знакомство с хранителями музея « Старый Уральск», расположенного в том доме, где жили Чесноковы. Тебе приходилось бывать там?
         Создатель музея Сладкова Наталья Акимовна  ушла из жизни совсем недавно, но оставила нам богатейшие коллекции Уральского войска и быта. А люди всё несут и несут вещи, мебель, документы и фотографии. Часто выступает в музее с лекциями краевед Ялфимов А.П. Хранители музея приглашали меня на празднование 120-летия со дня рождения С. Есенина, но у меня был уже билет на обратный путь. (по пути в Уральск я посетила могилку С.Есенина и его матери на Ваганьковском. Меня сопровождал добровольный хранитель всех московских кладбищ, самоотверженный человек Володя. Он пишет и исполняет авторскую музыку на свои стихи. Познакомились мы  с ним  в Домодедово, на могилке Инночки Гулая 28 мая с.г.).
         
            …Именно трудами самоотверженных уральцев переименована улица (кажется Комиссаровская)  в улицу Никиты Савичева - автора казачьего гимна и собирателя фольклора и сказаний. Эта улица пересекает проспект вдоль кинотеатра им. Гагарина, а в той части, что идёт от проспекта к Чагану, устроена пешеходная зона и вначале её установлен скромный памятник-бюст Никите Савичеву. Такие победы над невежеством и косностью правящих властей очень вдохновляют русский народ и потомков казаков.  Ведь память, как говорил Д.С. Лихачёв, - «это генетическое и культурное наследие человечества». Сохранять память в наших сердцах о наших предках  и их делах – это наша святая обязанность во имя будущего.
         Вот и я сейчас задалась целью – восстановить связь поколений в виде генеалогического древа по линии отца. По линии маминого отца у меня есть, созданное в 2000 году моей тётей.  Мне надо теперь свои ветви « растить» и хранить.
         Замечательная книга « Город малиновых зорь» автора Н.Г.Чеснокова – подтверждение вышесказанному.  Я бы ещё добавила: «Край малиновых зорь». Многие суждения, размышления, мысли писателя очень перекликаются с моими. Николай Григорьевич - настоящий интеллигент, патриот своего края. Учась в одном классе с его сыном Колей, я имела доступ к домашней библиотеке писателя. Коля приносил мне книги в школу. Как-то рано ушёл наш одноклассник из жизни… Сам же Николай Григорьевич – в 2014 году, прожив почти 90 лет.
         Дочь маминой подруги Марина Заколова воодушевила меня на поездку в станицу Соболевская Оренбургской области, на так называемые «Соболя», куда стекаются на 3-дневные сборы ежегодно казаки со всего мира. Своими рассказами о пребывании на сборах Марина меня буквально заворожила, а учитывая мою впечатлительность – мысль поехать туда не даёт мне покоя. Есть о чём помечтать! Тем более, что казаки каждый раз меня зовут с собой. А от станицы до Уральска - рукой подать! Этим и живу.
        Может быть, удастся поехать на Учужный затон!? Счастливые денёчки мы там проводили когда-то!  Помнишь ли ты, мой друг? Я там впервые прокатилась на байдарке, а точнее: Олег и Володя катали нас. Девчонки визжали от восторга!
                ***
       И… вот путешествие обратно из Уральска - через Москву в Санкт-Петербург. В окне поезда бесконечно тянется выжженная солнцем степь и только перед Саратовом появляются зелёные поля и леса. По пути в Питер меня ждали новые встречи и впечатления.
        Первым делом, я посетила усадьбу Дубровицы Подольского района Московской области. Моим давним желанием было помолиться в Церкви Знамения Пресвятой Богородицы. Это чудо русского света!  Построил её в 17 веке князь Б.А.Голицын – наставник и воспитатель цесаревича Петра. Необычный для того времени стиль постройки – итальянское барокко с множеством скульптур святых и апостолов как снаружи, так и внутри церкви, с короной вместо главки – сводили  с ума многих вельмож и святош. Корона - конечно же, символ власти будущего императора Петра Первого.
        Церковь стоит на высокой горе, омываемой  двумя речками: Десной и Пахрой. Поднимаясь в гору, я повстречала немолодую женщину (как оказалось автора  монографии о Дубровицах). Она почему-то сразу же подошла ко мне и, узнав, что я из Питера, подарила мне 2 своих книжки-монографии об усадьбах  Дубровицы и Ивановское. Мой чемодан снова пополнился литературой. Но это было ещё не всё! Погуляв по липовой аллее усадьбы, я направилась в музей «Донские казаки в борьбе с большевизмом», созданный донским казаком В.П.Мелиховым там же, в Подольске.  Некогда, этот казак выкупил городскую свалку и преобразил землю в райские сады с редкими породами деревьев и кустарников, необычайно красивыми цветами, построил церковь, 3-х этажное здание музея, красивейшие беседки и детскую площадку. Власти его изживают за это, снесли одну беседку и площадку. Варвары есть и в России, не только в Уральске. 
        В упомянутом музее есть экспозиция, посвящённая уральским казакам. А хранителем всего музея является наш казак Юрий Милекесов - необычайно интересный человек и патриот своей Родины и своего дела, отец девятерых детей. Ещё один наш казак Данила Дубровин издал книгу ценнейших воспоминаний очевидцев и участников под названием  «Уральское казачество в гражданской войне». Чемодан мой стал просто неподъёмным! Как я его дотащила до дому – до сих пор непонятно.      

А теперь: о возможных стихах. Возможно! Но я вспомнила своё давнее стихотворение:


А ты поплачь теперь казак, поплачь!
" ... Словно жаль кому-то и кого-то,
Словно кто-то к родине отвык,
И с того, поднявшись над болотом,
В душу плачут чибис и кулик"

С.Есенин, июль 1925
            
               ***

Рассвет в моё окно едва забрезжил,
Конец бессонной ноченьке, конец.
На родине уже не свой,- приезжий
И сердце давит тяжесть, как свинец.

Чего сейчас ты хочешь,- гордый странник?
Ты родину оставил в двадцать лет,
Не думая тогда, что след в песчаник
Утопнет, и его в помине нет.

Что эти тополя, звеня листвою,
Так вырастут и юный карагач
Исчахнет и сомлеет под луною…
А ты поплачь теперь казак, поплачь!

Ведь слезы очищают наши души.
Ты ради внуков и детей отжил.
Твои глаза пусть суховей осушит
И плесень не коснется твоих жил!


12-13 мая 2012 года
Старый Петергоф

Оно написано 3 года назад, а передаёт настроение сегодняшнего дня.
Вот и всё, пока и пока! До новых встреч! Обнимаю, Наташа Кондрашова.    

P.S. В октябре 2017 года сгорел в своей квартире вместе с женой мой школьный друг Вася Пышкин. Царствие Небесное!
8 сентября 2018 года в день моего Ангела на Преображенском кладбище Уральска установлен поклонный крест с табличкой след. содержания: Сей поклонный крест сыну казака Кучкину Аггею Харитоновичу и Кондрашову Петру Михайловичу.