Тот самый снег

                Г.Ф.

                «А Иудифь сказала:
                буду пить, господин,
                потому что сегодня жизнь моя
                возвеличилась во мне больше,
                нежели во все дни от рождения моего».
                (Иудиф. 12:18)


7

Все шло по плану.
Управившись с ужином и вымыв посуду, я вытащила из рабочей сумки планшет и вернулась на кухню.
Муж не обратил внимания на мою возню: он погрузился сериал о буднях полиции, до сих пор интересуясь подобной мерзотенью.
Я относилась к этому снисходительно; в его возрасте мужчина имел право не предпочтения, отличающиеся от моих.
Закрыв кухонную дверь, я села к столу и включила устройство.
Читать удалось не сразу: антивирус долго требовал обновления, роутер висел в передней, наш монолитный дом имел плохую проницаемость, а во время снегопада интернет по «вай-фаю» почему-то бывал еще хуже, чем обычно.
Когда системы загрузилась, я еще некоторое время искала страницу, на которой остановилась.

«Да, Юлю я не видел больше никогда.
Но судьба распорядилась так, что в городе наших встреч мне пришлось побывать еще раз.
Случилось то в 2003 году.
Когда хозяин магазина прокинул меня с деньгами, я уволился из университета, где закрылись все источники потому, что я был русским, а не башкирином, и начал искать работу. В 44 года это оказалось непросто, я  смог устроиться лишь в филиал задрипанной московской фирмы, которая торговала компонентами для компьютерных сетей. Согласно трудовой книжке я был «руководителем проекта», на деле занимал придонную должность продавца. Время от времени каждому такому «руководителю», руководящему лишь своими ногами, приходилось становиться коммивояжером.
Когда мне приказали ехать в любой из городов области, я выбрал Мандоуз.
Почему я так сделал, не знаю до сих пор.
Жизнь рушилась, былое было невозвратным, впереди не виделось ничего.
Разумный человек бежал памяти о хорошем, я решил помучить себя сладкой болью.
У меня имелся джип «Гранд Чероки» - купленный в начале неудачного бизнеса, спустя три года отобранный по решению суда – но денег на бензин уже не было и я отправился автобусом, словно нищий.
Хотя по сути нищим я и стал.
Ехал я в туманном полузабытье, даже подкрепился пирожками в городе Елбазы, где всегда стояли долго, давая пассажирам насытиться.
Прошлое обволакивало меня флером – по крайней мере, в то хотелось верить.
На самом деле все было куда жестче.
Едва я ступил на перрон автовокзала, как понял, что за минувшие четыре года Мандоуз еще глубже опустился в пучину. Предлагать местным интернетчикам американское оборудование, в десятеро более дорогое, чем турецкое, было все равным рассчитывать на прибыль от бутика французской одежды.
Бессмысленность попыток тут что-то продать стала очевидной с первых минут.
Но командировку я оформил на два дня и сокращать ее не собирался хотя бы потому, что фирма платила суточные в валюте, а при моем положении даже пять долларов были благом.
Помимо контактов, начальство требовало детальную картину города с учетом перспектив. Будучи писателем, за три сессии я хорошо изучил жизнь Мандоуза и мог рассказать о нем что угодно вплоть до того, какой газетой вместо туалетной бумаги пользуются его убогие обитатели. Для конкретики отчета я прямо с вокзала пошел к трем провайдерам, известным по «Желтым страницам». Визиты подтвердили, что продавцу здесь делать нечего, оставшееся время я мог посвятить самоистязанию.
Я пошел в гостиницу, забронированную из дома, оставил там ненужную сумку с образцами коробов и оптоволоконными маршрутизаторами.
 Затем очень хорошо пообедал в кафе, где когда-то пытался расстегнуть бюстгальтер на спине студентки Наташи. И где обманувшая меня Светлана еще казалась искренней.
Вспомнив тех девиц, я понял, что ненужно храню лишние имена, и заказал себе пива. Но, храня и остатки разума, попросил провести его вторым чеком, чтобы скрыть в отчете.
А потом пошел свободно бродить по городу.
Он остался прежним и в то же время стал чужим.
Угол центральной улицы не обрадовал: «Галактика» была закрыта на ремонт - судя по всему, стояла брошенная давно и надолго.
Шагая мимо серых частных заборов и глядя на серые девятиэтажки другой стороны, я направился туда, где проходила моя работа.
Трудно сказать, какое было время года; в моей судьбе наступила осень.
Впрочем нет: в природе тоже стояла осень, красные грозди рябин напоминали, что жизнь кончена и ее останки вот-вот накроет снег.
Снег ощущался и в небе, хотя было еще тепло.
Во всем дрожала неустойчивость предопределенных перемен, вызывающая томительную тоску.
Я шел, расстегнув кожаное пальто, еще целое с лучших времен, без шляпы, и обманчиво ласковый воздух овевал мою коротко стриженную умную голову – умную настолько, что я позволил себя разорить.
Приближаясь к кварталу академии, я замедлил шаги, принялся озираться: случайно встречаться с кем-то из знакомых не хотелось.
Дом Наташи (1D7) я увидел издалека.
Это удивило.
В подсознательном, иррациональном восприятии реальности  я полагал, что он давно исчез с лица Земли вместе с памятью о Наташе, Альфреде, Фариде, напомаженном Игоре, пудовом бюсте Лены и даже ее тупом муже, которого, кажется, звали Сергей.
Но Наташина убогая девятиэтажка никуда не делась. Не развалилась в прах и даже не переместилась на другое место. Стояла там, где я ее оставил в прежней жизни, и блестела остеклением лоджий, не мытым с сотворения мира.
Завернув за угол, я услышал тявканье собак, так и живущих под вторым с края балконом первого этажа.
Территория бывшего детсада выглядела покинутой, время тут остановилось в точке моего ухода.
На крыльце краснела знакомая доска с золотым названием помоечной «академии».
Пройдя ближе, я посмотрел на Наташины окна.
Я их не забыл.
Этаж я помнил, перед подъездом торчала каменная будка непонятного предназначения. В ее тени когда-то стояла белая «Ока» Альфреда. Мой приятель жил в близлежащем городе, по производственной необходимости на сессиях бывал наездами, квартиру не снимал, а ночевал у Наташи, находясь с ней в такой же нежной дружбе, как и я. Когда вторую комнату почтовой старосты занимали Фарида и Игорь, которым родители запрещали встречаться, Альфред спал в своей машине.
Относительно Наташиного замужества я ничего не знал, мы расстались невнятно, а она могла передумать в последний момент. Но даже если она и была замужем, то между нами не произошло того, что могло осложнить нынешнее общение.
Наташа являлась замечательной женщиной, она относилась ко мне с теплотой - совершенно немотивированной, поскольку я не сделал ей ничего хорошего, «пятерки» ставил за содействие моему нечестному обогащению, в котором староста помогала помимо своей группы. Но она была не просто ходячей сумкой с купюрами; рядом с ней я ощущал покой и уверенность в будущем. Наверняка даже в нынешнем веке я мог прийти в гости, посидеть с ней и ее мужем, выпить и поговорить обо всем на свете.»

Честное признание Никонова в том, что Наташа что-то значила в его жизни, меня не удивило.
В самом деле, она была не только старше меня, но и как-то опытнее чисто по-женски в те времена.
Такой человек, как он, этого не мог не понять и не оценить.
Но все-таки привязан в мыслях он оказался ко мне, а не к ней.

«Но к Наташе я не пошел.
Оглянулся на заводскую столовую, вонь от которой все так же заполняла всю округу, и пересек широкую улицу.
Громада здания, принадлежащего автобазе, тоже осталась прежней.
Тоска и только тоска висела над местами, где я был счастлив.
Ведь я понимал, что больше счастливым не буду никогда.
Ноги довели до пересечения с другой главной улицей, заставили повернуть направо, пройти мимо вереницы банков и магазинов в одноэтажной пристройке.
Я мгновенно нашел дом и подъезд, поднялся на нужный этаж и тихо вышел из лифта.
Не имев понятия о том, что стало с академией, в сумерках сознания я не смог подсчитать, на каком курсе могли быть «хлебницы».
За знакомой дверью стояла могильная тишина.
Там никого не было.
Умерло мое прошлое, вместе с ним умерло все.»

Я представила математика около двери и поняла, что для него, видимо, в самом деле все умерло.
Сама я тоже с трудом ориентировалась в хронологии и не могла ответить, жили мы с Галей, Гулей и Светой той осенью на той квартире, или уже получили дипломы и навсегда забыли Мандоуз.
Впрочем с Виктором Викторовичем у нас уже вряд ли что могло получиться: я круто меняла жизнь и не согласилась бы на эксперименты, которые никуда не вели.
Но я читала строчку за строчкой и меня опять захлестывала запоздалая жалость к своему бывшему преподавателю.

«В тот момент я не подумал о том, что Юля наверняка забыла меня, и вообще за эти годы все полностью изменилось.
Минувшие годы измочалили меня, ожесточили - огрубили мне сердце и отрезвили голову.
Теперь я знаю, что наш эпизод с Юлей мог быть не более, чем эпизодом.
Что даже при благоприятных обстоятельствах у нашей связи – буде таковая возникла – не имелось будущего.
Ведь мы были абсолютно разными.
Хотя в момент нашей встречи это не казалось важным.
Как, впрочем, важным и не было, пока мы были вместе.
И, возможно, ради таких воспоминаний стоило жить.»

Я подумала, что жизнь писателя представляет айсберг, у которого стороннему человеку видна лишь вершина.


*******************************************
ВЫ ПРОЧИТАЛИ ОЗНАКОМИТЕЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ.

Полный текст можно приобрести у автора –

обращайтесь по адресу victor_ulin@mail.ru

*********************
АННОТАЦИЯ

Преподаватель и студентка нескромно общались, гуляя по заснеженным улицам… Все это вспоминает взрослая женщина, читая спустя 20 лет мемуар о себе самой, найденный ее бывшей сокурсницей в дебрях Интернета. И осознает с изумлением, что единственный интимный эпизод той зимы перевернул всю ее жизнь.

******************************************
               
                2019 г.

© Виктор Улин 2009 г. - фотографии.
© Виктор Улин 2019 г.г.
© Виктор Улин 2023 г. – дизайн обложки.


http://ridero.ru/books/tot_samyi_sneg_1/

232 стр.

Аудиокнига (11 ч. 44 мин.) доступна напрямую от меня.