Ступени времени. картина 7

                Весенний вечер 1934 года. Надежда, вернувшись с работы, застает
                дома только младшую дочь Елену (Лёлю) –

Надежда –Лёля, а что Настя ещё не возвращалась?

Елена – Кажется, сегодня они у Ляли планируют устроить спиритический сеанс.

Надежда – Ох уж эти последователи  Е. Блаватской до добра не доведут, такие кружки преследуются властью атеистов-большевиков. Загремит из них кое-кто в колонию.

Елена – Да наша Анастасия все печется о судьбе нашего отца, все хочет узнать, жив ли он и если жив, то где находится.

Надежда – Бедный Станислав, даже весточку подать не может. Да и жив ли?

Елена – Через  несколько ней моя библиотека,  наша музыкальная школа закрывается на каникулы, да и детские сады, где ведет музыкальные занятия Анастасия тоже. Куда мы на лето?

Надежда – Об этом завтра, а сегодня нам нанесут как бы прощальный визит Саша и Бардзим.

Елена – Анастасия терпеть их не может.  Хорошо, что её не будет дома.

Надежда – Они студенты, приятели нашего Бориса и вполне благовоспитанные молодые люди, особенно Бардзим, один из дядей которого епископ православной церкви, а второй известный юрист.

Елена – Да они тридцатилетние дядьки. А с чего бы им прощаться, не в Париж ли едут?

Надежда – Не в Париж, но и в Москву продолжать учебу выпадает не каждому.

Елена – Я вижу ты принесла торт, будем чаевничать? А может нам обзавестись бутылкой шампанского и испечь хачапури?

Надежда – Ну если ты возьмешь на себя эти заботы, то я непротив.

                Когда появились молодые люди с цветами, у Елены все было готово. Надежда с
                Бардзимом сразу заговорили на музыкальные темы, а Елена стала расспрашивать Сашу
                об их предстоящей поездке –

Елена – Я знаю, что Вы с другом учитесь в здешнем университете и слышала, что Вы не поступали туда до тех пор пока Ваша сестра и брат не  получили  дипломы. А теперь, когда они стали материально самостоятельны и Вы свободны, решили отправиться в Москву?

Саша – Да, после того как мой брат получил диплом экономиста, родная сестра стала врачом-терапевтом, а двоюродная сестра окончила консерваторию, я оставил работу помощника машиниста паровоза, благодаря которой получил комнату и неплохо зарабатывал, и поступил в университет. Мы с Бардзимом окончили два курса политехнического отделения университета и нам предложили продолжить учебу в Московском энергетическом институте по специальности электрический транспорт.

Елена – Это связано с началом электрификации Закавказской железной дороги, не так ли?
Саша – В  общем  да, но кого-то посылают осваивать станкостроение, кого-то авиастроение. Республике нужны специалисты разного профиля. А почему ни Вы, ни Анастасия, ни Борис, ни его сестры не стали поступать в университет?

Елена – Не хотим привлекать внимание властей к  нашему происхождению.

Саша – Однако, мне известно, что ближайшая подруга  Вашей мамы по происхождению из столбовых дворян – Ольга Дмитриевна, вышла замуж за отпрыска владетельного княжеского рода Абашидзе, и власти их не преследуют. Видно здесь в Грузии таких гонений как в России нет. Здесь больше сводят личные счеты и вам, приезжим, можно не опасаться.

Елена – Не знаю, но маме кто-то на улице в спину шипел – «недорезанная».

Саша – Ну, мало ли дураков?

Елена – Один наш знакомый ещё по Москве, сейчас живя здесь, все боится, что раскроется его родство с генералом Юденичем.

Саша – Это тот генерал, который собирался захватить революционный  Петроград?

Елена – Да собирался, только собирался.

                После того как бокалы, поднятые в тосте за успехи Саши и Бардзима в
                Москве  были выпиты, Надежда села за фортепиано и аккомпанируя себе
                стала напевать –

Надежда –     …и в саду сидели у бассейна,
              Наблюдая, как лунеет мрамор,
              И проток дрожит  на нем муаром.
           Корабли оякорили бухты,
           Привезли тропические фрукты,
           Привезли узорчатые ткани,
           Привезли мечту об океане.
              А когда придет бразильский крейсер,
              Лейтенант расскажет Вам про гейзер.
              И сравнит, но это так интимно…
              Напевая что-то вроде гимна.
           Он покажет вам альбом Камчатки,
           Где еще культура  не в зачатке.
           Намекнет о нежной дружбе с гейшей,
           Умолчав о близости  дальнейшей.

                Затем она остановилась и вдруг запела в полный голос -

Надежда – Забудь меня, безумец исступленный,
          Покоя не губи.
          Я создана душой твоей влюбленной,
          Ты призрак не люби!
                О, верь и знай, мечтатель малодушный,
                Что, мучась и стеня,
                Чем ближе ты к мечте своей воздушной,
                Тем дальше от меня.
          Дитя, отри заплаканное око,
          Не доверяй мечтам.
          Луна плывет и светится высоко,
          Она не здесь, а там.

                Все дружно захлопали –

Бардзим – О, Фет прекрасен, разрешите и мне его исполнить.

                Надежда освобождает ему место у фортепиано –

Бардзим –   Тихая, звездная ночь,
            Трепетно светит луна;
            Сладки уста красоты
            В тихую, звездную ночь.
                Друг мой! В сияньи ночном
                Как мне печаль превозмочь?
                Ты же светла, как любовь,
                В тихую, звездную ночь.
            Друг мой, я звезды люблю –
            И от печали не прочь…
            Ты же ещё мне милей
            В тихую, звездную ночь.

                Он взял ещё несколько аккордов, а потом вновь запел –

Бардзим – Склонились тихо ивы над сонною рекой.
          В молчании долины, объял их всех покой.
          Я буду тихо, тихо рассказывать тебе –
          О чувстве, о надежде, о весне.
              Волною эта песня умчалась по реке,
              Прекрасная как сказка зачем ты вдалеке.
              Я буду тихо, тихо рассказывать тебе,
              А волны тихо плещут как зов.
Саша – Браво, прекрасно! А теперь, пожалуйста, «Качели».

Бардзим –    Там, где сосны и ели,
             Там, где свод голубой,
             Висят на елках качели,
             Чтоб мы взлетели
             На легких крыльях
             Вдвоем с тобой.
             Ну, будь  смелей, дорогая,
             Крепко держит рука.
             Мы полетим, легких птичек
             Вверху пугая
             Прямо под облака!

                Вечер продолжался и Надежда вновь села за инструмент -

Надежда -    Ничего, что мы расстанемся
             Нам разлука не страшна.
             Знаю я, мы снова повстречаемся,
             Будет утро – голубые небеса.
        Я надену платье белое
        В честь свидания с тобой,
        Средь других такая неприметная,
        Я смешаюсь, я смешаюся с толпой.
             Но меня тотчас же взглядом
             Ты отыщешь вдруг в толпе
             И пойдем, пойдем с тобою рядом
             По тропинке, по тропинке в стороне.
        Ничего, что мы расстанемся –
        Нам разлука не страшна.
        Знаю я, мы снова повстречаемся,
        Будет утро, будет утро и весна.

                И вот теперь вдруг все поняли, что прощальный вечер окончен, и молодые
                люди стали благодарить и прощаться.
                А спустя два дня, когда отъезжающие пассажиры поезда Тбилиси-Москва уже
                устроились в вагонах и паровоз  дал сигнал отправления, на перроне
                появились бегущие фигуры Бориса и Надежды. Увы, они опоздали, но Саша их
                увидел,  высунулся в окно и что-то прокричал –

Надежда – Жаль до слез, я так хотела перекрестить их в дорогу.

Борис – Жаль, конечно, что опоздали. Им теперь в эту жару мучиться трое суток.

Надежда – А почему так долго?

Борис – Так ведь путь лежит на восток, на Баку, и только потом, сделав петлю, поворачивает на запад. Дорога вдоль Черного  моря ещё даже не спроектирована.

Надежда – «Так мало пройдено дорог, так много сделано ошибок».

Борис – Это Вы о том, что мы в Тбилиси, а не в Париже?

Надежда – И об этом тоже.

Когда Борис очутился дома, он сказал отцу –

Борис – Мы с Надеждой сегодня вдруг вспомнили, что Саша с другом именно сегодня отправляются в Москву для продолжения учебы и захотели их проводить, но опоздали. Только ручками помахали вслед.

Антон – Они-то будут учиться, а мои дети и племянницы этого лишены. Имей вы на руках свидетельства о рождении, а не несчастные справки можно бы было рискнуть. А так будут делать запросы и неизвестно чем это кончится. Впрочем, для Веры поезд уже ушел – она вышла замуж и теперь воспитывает своего сынишку Мишеньку.

Борис – Вера увлекалась изучением грузинского языка, обычаями. Я думал кончится тем, что зная язык выйдет за кого-нибудь из местных, а оно вон как вышло – за Николаева. И сразу же по окончании школы.

Антон – Оно и ладно. Правда простоват мужик, но любит её и ценит.

Борис – А вот, что ждет наших остальных девочек?

Антон – Если ситуация не изменится, то ничего хорошего.

Борис – А что может измениться? Воевать всерьез с большевиками никто не собирается, а само по себе старое время не вернется. Придется приспосабливаться. Может мне рискнуть и попробовать поступить в университет?

Антон – Борис, дорогой! Если бы моя воля я бы послал тебя на учебу в Петербург или Москву.

Борис – Мне думается, что здесь карательные органы больше присматривают и прочесывают коренное местное население и не особенно обращают внимание на таких как мы, приезжих. Мне Саша рассказывал, что семья их местечкового князя до сих пор боится попасть на глаза властям.
 
Антон – Ты уже имеешь серьезную специальность, впрочем, как и я. Мы с тобой прекрасно разбираемся в конструкциях и работе оборудования табачных фабрик.

Борис – Отец ты прав, ведь недаром тебя оставили в руководстве фабрики, которая так расширилась после Бабаяна, правда, поставив над тобой директора грузина. Но мне этого не доверят,  и останусь я навсегда простым наладчиком оборудования. А мне хотелось бы …
Антон – Сын мой, я не ясновидец, и мне хотелось бы для тебя лучшей доли. Но решай сам - я не знаю чем все может обернуться. В конце  концов мне известно, что, например, царский генерал, некто Игнатьев, служит в такой же должности в Красной армии большевиков.


                Через несколько дней, когда Борис навестил Надежду с дочерьми, она
                спросила его – знает ли он что-нибудь о Саше –

Надежда – Борис, не получал ли ты письма от твоего приятеля Саши? Как они там?

Борис – Да он написал мне, что к ним отнеслись очень уважительно как представителям Грузинской республики, да и по возрасту они одни из самых старших третьекурсников, и их сразу же поместили в новое общежитие в Лефортово, расположенное вблизи учебного корпуса их института. Он советует мне приехать туда учиться. Бардзим пользуется большим вниманием из-за умения играть на фортепиано и знания многочисленных романсов. Так что все у них хорошо.

Надежда – Они поехали учиться, а не играть на фортепиано. Исполнять романсы он мог бы и здесь.


                Когда Борис получил от Саши второе письмо, он сам специально
                заглянул на работу к Надежде сообщить ей об этом -

Борис – Я получил от Саши еще одно письмо, где он рассказывает о том, что лекции по электротехнике читает у них известный специалист, академик Круг,  который  преподает и в Ленинграде и в  Москве и поэтому очень занят. Его учебники уже издавались дважды: в четырехтомном издании и в двухтомном. Они с Бардзимом учатся по этим учебникам.

Надежда – Так уж целыми днями сидят и штудируют учебники? Как-то мало верится. И что еще пишет?

Борис – Что живут интересно: ходят по музеям, как-то побывали в Большом театре, слушали «Иван Сусанин» Глинки. Зовет приехать.

Надежда – Я вот тоже получила письмо от Бардзима, он рассказывает об истории о том, как «батоно Александре» (так он шутливо назвал Сашу) решил проконсультироваться с вечно спешащим на  ленинградский поезд, всемирно известным академиком Кругом «о влиянии магнитопровода дросселя на величину и форму тока в обмотке».

Борис – И что же профессор Круг?

Надежда – Круг мило ему улыбнулся и сказал – « Коллега,  подобные вопросы мы будем с вами разбирать в следующем семестре, а пока моя голова занята вопросами, излагаемыми мной в этом семестре. Пожалуйста, подойдите ко мне в следующем семестре » - и отправился на вокзал. Собственно живет то  он в Петрограде и наезжает в Москву читать лекции.

Борис – Бедный Саша,  представляю  как он смутился перед профессором и стал тысячу раз повторять извинения.
 
Надежда – «Каждый сверчок знай свой шесток».

Борис – Бедный Саша, он то решил, что барство кончилось.

Надежда – Борис, да ты поддался большевистской пропаганде и решил, что все  и вправду  равны?

Борис – Но ведь у Господа Бога все равны!

Надежда – Для Бога -  да. А в  миру - нет, даже у большевиков, якобы строящих  страну равных возможностей.
Борис – Бедный Саша, кажется и Бардзим над ним стал подтрунивать.

Надежда – Борис, ты меня удивляешь – разве не видишь разницу между ними: один – аристократ, другой – плебей, хоть и умен и порядочен.

Борис – Саша неровно дышит к твоей Анастасии, ты заметила?

Надежда – Бог с тобой, ты же знаешь, как она относится к аборигенам.

Борис – Даже к аборигенам- аристократам типа Бардзима?

Надежда – Боюсь, что да.

Когда дома Борис остался наедине с отцом он спросил -

Борис – Отец, мне кажется наша Надежда увлеклась Сашиным другом Бардзимом, что ты по этому  поводу думаешь?

Антон – Я думаю, что долгое одиночество для входящей в возраст женщине, а ей ведь  за сорок, невыносимо, и чего-то подобного следовало ожидать. А когда твои приятели вернутся?

Борис – Они только на четвертом  курсе.

Антон – Значит ждать около двух лет, что нереально. Можно ждать неожиданностей.

Борис – Неожиданностей? Но какого рода?

Антон – Житейских, прозаичных. Кое-кто может поменять Тбилиси на Москву.

Через несколько дней Надежда вновь при встрече с Борисом спрашивает –

Надежда – Борис, не получал ли ты письма от твоего приятеля Саши? Как они там?

Борис – У него все хорошо. С успехом учится. Смешно рассказал о том, что студенты узнали о том, что из-за стесненных жилищных условий, один из их молодых преподавателей вынужден писать докторскую диссертацию сидя на жердочке в ванне с одетыми на ноги валенками.

Надежда – А что он сообщает о своем друге?

Борис – О, Бардзим стал любимцем всего общежития. Его приглашают на все торжества, но и учится он с удовольствием.
Надежда – А не писал ли он тебе о том, что его чуть не приняли за шпиона?
Борис – Что?  Какого еще шпиона – грузинского?

Надежда – Зачем грузинского, французского или английского.

Борис – Просто смешно – Саша шпион! Что за история?

Надежда – Когда твоему тихоне Саше при курсовом проектировании предложили создать силовую схему электровоза, он ничего лучшего не придумал, как на заводе, выпускающем электровозы, попросить для ознакомления схему нового еще даже не изготовленного электровоза ВЛ-22М. Когда ему в этом отказали, он порылся в библиотеке и в одном из номеров немецкого журнала «Elektrische  Bahnen».

Борис – В описанной истории шпионажем и не пахнет. Просто эту историю Бардзим пытался представить тебе как можно более в смешном виде.

Надежда – Пусть так, но она все-таки достаточно нелепа. Обличать власть? Глупее не придумаешь. Простота из него так и прет, а простота, как говорят, хуже воровства.

Борис – Тетушка, (посмеиваясь) но хоть признай, что у него хороший вкус, раз ему нравится твоя Анастасия.

Надежда – Пожалуйста, не произноси имя моей дочери рядом с именем этого  простолюдина.

Борис – Извини, виноват, я знаю, что она недолюбливает местных.

Надежда – Хорошо, и ты меня прости. Я просто от всего местного колорита очень устала – эти беженцы, эти заросшие щетиной полудикие лица, эти нелепые местные одежды. И если Анастасия все вздыхает – Париж, Париж, то мне впору вздыхать – Москва, Петербург, Москва.

Борис – Извини, а почему бы тебе не съездить в Петербург, ведь это можно сделать в твой отпуск, а мы тут не дадим пропасть моим кузинам. О них можешь не беспокоиться.

Надежда – Прекрасная идея, в ближайшее время обсужу это с Антоном и Антониной. Но вот только как воспримут это мои дочери?

Борис – Ну это во многом будет зависеть от того как им это преподнести.


                В квартире у Антона и Антонины находится Надежда -

Надежда – Прошло более 13 лет как мы в Тбилиси. Теперь ясно, что эта власть надолго. Не пора ли попробовать вернуться в Петербург?

Антон – Соблазнительно, но как это осуществить?

Надежда – Конечно проблематично, но попробовать следует. Съезжу-ка я  в отпуск в Москву и Питер, поищу уцелевших родственников и знакомых. Возможно, помогут  делом или  советом, как устроиться на работу, как быть с жильем?

Антон – В отношении работы быть может тебе поможет твоя же организация Красного Креста, ты же здесь видный работник.

Надежда – Это верно, переговорю по этому поводу с начальством.

Антонина – Антон, если мы решим перебираться, то как же Вера? Ведь теперь она мужняя жена.

Антон – Но супруг у неё русский, и вряд ли откажется от переезда, если такая возможность представится.

Надежда – А меня вот беспокоит, как мои дочери отнесутся к моему отъезду.
Антон – Постой, мы говорим о разведывательной поездке или ….. Выкладывай все как на духу.

Надежда – Я сама  пока ничего не знаю, может поездка прояснит все. Повидаю Бардзима …

Антон – Что, зовет?

Надежда – Пишу ему буквально каждый день. Отвечает изредка. Боюсь его потерять. Женится там и не вернется.

Антон – Это так серьезно? Бедная моя сестра. Поступай, как знаешь. А дочерям твоим скажем, что едешь только в отпуск.

Антонина – Девочки твои вполне взрослые. Работают, себя как-никак обеспечивают. Мы всегда будем рядом, но будут ли они слушаться наших советов, ведь они такие своенравные.

Надежда – И ещё я надеюсь на вашего Бориса, он такой разумный и они к нему прислушиваются.

Антон – Да Боря любит своих кузин и старается быть в курсе их дел. Они ему доверяют.

Надежда – Вот и славно, вот и хорошо, значит еду!

Супруги проводили гостью и остались одни –

Антонина – Антон, это признание Надежды для меня так неожиданно. Между ними ведь пропасть лет.

Антон – Сколько точно не знаю, но насчитал 16.

Антонина – Да, сведений от Станислава нет, а годы бегут, а тут этот смазливый и романтичный мальчишка, любитель оперной музыки. Бедная Надежда.