Oxygen Thirst Глава 18

Можно ли убить человека словами? Думаю – да, потому что я сдох на том же месте где стоял, когда слова Жени достигли моего мозга. Ошибка... я всего лишь ошибка для нее. Хотелось остановить время, открыть окно и закричать. Так чтоб до хрипоты, до боли в горле. Стереть из головы, из памяти, из сердца ее слова, жалящие хлеще самой ядовитой в мире змеи. Хотя, какое сердце – она вырвала его, к ч*ртям собачьим, потопталась и свалила. Как только дверь закрылась за ее спиной, я схватил первое, что попалось под руку и, в порыве слепой ярости, со всей силы швырнул в стену. Тишину разорвал звук бьющегося стекла; бутылка дорогого виски со звоном разлетелась по комнате мелкими осколками, оставив в напоминание о себе лишь мокрый желтовато-коричневый след. Я понятия не имел, что делать дальше, казалось, даже забыл как дышать. Это не могло быть правдой, нет. Не сейчас, когда обнажил перед ней свою душу, рассказал, что действительно чувствую. Хотя Женю, по всей видимости, это мало волнует. Как бы я хотел, чтобы это был сон...
И зачем только сказал ей? Зачем признался? На что надеялся? С самого начала было понятно, что я противен ей. Блуждая пальцами по своей знатно отросшей шевелюре, уселся на край кровати, где совсем недавно сидела Женя. Если она ничего не чувствует, тогда почему в ее глазах застыли слезы? Или это очередная игра? Она вообще когда-нибудь была со мной настоящей? Я понимал, что мной управляют эмоции, но ничего не мог с собой поделать. Мысли... отвратительные мысли одна за другой бомбардировали мой мозг. Я не хотел думать о девушке плохо, не хотел упрекать в чем либо или обвинять, в конце концов, она имела полное право так поступать. Это не ее вина, да и не моя, просто человек так устроен – не получая желаемого, начинает винить всех вокруг, кроме себя. Мне срочно нужна была сигарета. Порывшись в карманах , понял, что оставил пачку и зажигалку в машине. Естественный порыв пойти спуститься вниз был тут же остановлен вперед бегущей мыслью: вероятность столкнуться с Женей на лестнице или в холле очень велика, а я пока не был готов к этому. Знаю, что увидев ее, могу сорваться и наломать дров, а этого мне сейчас нужно меньше всего. Необходимо время, чтобы решить, как жить дальше: продолжать биться в закрытую дверь или отступить и оставить ее навсегда. Сколько понадобиться времени - не знаю, но, надеюсь, у меня еще будет возможность подумать об этом... после. Будет ли только это - после? От собственного заключения комок застрял в глотке. Стены давили. Отдернув длинную в пол занавеску в сторону, я открыл дверь и вышел на балкон. Прохладный ночной ветерок приятно освежал лицо, облокотившись на перила, потер ноющие виски и только сейчас в полной мере ощутил, каким изматывающим был сегодняшний день. Стоявшее в углу плетеное кресло-качалка, манило меня и, словно, зазывало уютно расположиться в нем. Что, собственно говоря, и сделал: выпрямив ноги, откинулся на спинку и сомкнул уставшие глаза. Полностью расслабиться не удалось, но я и не надеялся на это, учитывая последние события.
В кармане завибрировал телефон. Мне не надо было открывать глаза, чтобы увидеть кто звонил.
- Да, Яр, - на другом конце в трубке послышался женский смех, и уж после более-менее серьезный голос друга.
- Все в силе?
- Да. Во сколько ты подъедешь? – долго не думая он назначил время. – Отлично. И еще... будь осторожен.
- Обижаешь, - ровным тоном ответил мужчина и повесил трубку.
И как бы ни хотел, но глаза всё же пришлось открыть – набирать СМС вслепую пока никто не научился.
Я несколько раз набирал и удалял текст. Пальцы плясали по экрану, нажимая на буквы, составляли слова. Сердце, готово было неустанно повторять, что любит, но разум хладнокровно отбросил все попытки. На дисплее наконец-то появились три правильных слова:
«Завтра в полдень».
Не прошло и минуты, в тишине прогремел звук оповещения – отчет о доставке. Я не ожидал от нее ответа, да и не на что было отвечать. Не зачем было цепляться за то, что оттолкнула. Ответив, Женя показала бы, что сомневается в правильности своего решения, а значит - дает шанс. А так она продолжала рубить на корню и свои, и мои чувства, не давая ни шанса, ни надежды... ничего.
Перед тем как отправиться спать, мне оставалось сделать всего один звонок. Не могу сказать, что разговор с Олегом мне неприятен, но особого удовольствия вряд ли принесет. Еще недавно мы капот к капоту стояли на финише, озлобленно поглядывая в сторону друг друга через стекло, а сегодня, он один из самых близких людей для женщины, которую люблю больше жизни, и я, мать его, вынужден просить у него помощи. Черт! Признаюсь, это не особо приятно – склонять голову перед человеком, которому ты, пусть и не по своей воле, проиграл гонку и тачку, если бы на кону не стояла жизнь Жени... В общем, я нажал клавишу вызова напротив номера телефона Тимофеева Олега и принялся вслушиваться в длинные гудки.
- Слушаю, - ответили мне на той стороне, спустя пару тройку гудков.
- Олег? – у меня не было настроения на приветствие.
- Да, – сухо произнес мужчина и тут же добавил: - Кто это?
- Антон Соболев... Соболь – так наверно будет более понятно, - возникла небольшая пауза.
- Что тебе надо?
- Ты один? Мне нужно серьезно поговорить с тобой. Это касается Жени, - ответили мне тяжелым вздохом.
Я слышал, как на другом конце мужчина объясняется с кем-то, просит лечь спать, обещая, вернуться максимум через пять минут.
- Слушаю, - голос твердый, уверенный, так отвечает мужчина, когда дело касается его семьи.
- Завтра ночью Женя с Кириллом будут дома, мой друг Ярослав доставит их в целости и сохранности.
- Ты же звонишь мне не для того чтобы об этом предупредить, так ведь? – несмотря на то, что мы друг другу ничего не должны, разговор выходил натянутым.
Нам не чего было делить, но и в вечной дружбе мы не клялись. Обоюдная неприязнь зародилась с первого взгляда и окончательно закрепилась, когда стали соперниками. Это трудно объяснить, еще трудней понять, но иногда мужчинам не нужно иметь особых причин, чтобы кого-то недолюбливать.
- Так. У моей семьи серьезные проблемы, к сожалению, они коснулись и Женю с Киром...
- От меня тебе что нужно? – рыкнул Олег.
- Для начала, хотя бы дослушать, - он проскрипел в ответ что-то типа «продолжай». – Оставаться в Москве не безопасно, не скажу, что Краснодар – идеальное место, но выбирать не приходится. Я приставил охрану и, пока не прикажу, они всюду будут следовать за ними. Это не просто неприятности, все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Всего рассказать не могу, уж прости.
- Скажем так, я тебя услышал. Что-то еще? – он явно спешил закончить разговор.
- Береги их, пожалуйста.
- Глупая просьба. Они – моя семья и я все сделаю ради их безопасности, - следующее, что я услышал в трубке, были нудные короткие гудки.
- Я. Тоже. Все. Ради них. Сделаю, - отчеканил каждое слово, но Олег их уже не слышал.
Господи, ну что за сумасшедший день?! Я не был уверен, что мне хватит сил выдержать весь этот круговорот событий, но попытаться должен был... обязан.

***

Быстро поднимаясь по трапу, я взглянул на часы: без трех двенадцать. Скорее всего, в этот самый момент любимая женщина покидает меня навсегда, а я - болван ничего не могу с этим поделать.
- Вот ваше место – располагайтесь. Приятного полета. Если что-нибудь понадобиться, обращайтесь ко мне, - симпатичная молоденькая стюардесса восточной наружности, глядя куда-то в пол, раскланялась и ушла встречать других пассажиров.
Слава богу, их было не много, за это я и люблю чартерные рейсы: быстро, надежно и мало вероятности встретить знакомых, когда нужно срочно и незаметно свалить из страны.
Рухнув в светлое кожаное кресло, я достал телефон и наушники; люблю слушать музыку во время полета. Когда в ушах заиграла любимая «Depeche Mode», я закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. У меня есть все треки этой группы, но песню «Only When I Lose Myself» почему-то слушал редко – она казалась немного нудной. Сейчас же, слова песни пробирали до мурашек, заставляли сердце неприятно ныть. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду испытывать такие эмоции просто слушая музыку. Что буду страдать от того, что женщина отвергла меня. Я старался не поддаваться душевным терзаниям, но разве это чувство можно контролировать: оно жрет изнутри, поражает голову, сердце, выворачивая наизнанку душу. Глубоко впивается цепки когтями и рвет на живую... каждый раз эта дыра становится все больше.
- Простите, через пару минут мы взлетаем, - я почувствовал, как женская рука коснулась моего плеча. - Пристегните, пожалуйста, ремни.
Я открыл глаза и, кивнув головой, ответил:
- Хорошо.
- Спасибо. Вам что-нибудь нужно?
Рука девушки продолжала покоиться на моем плече, и я еле сдерживался, чтобы не схватить и скинуть ее одним рывком. Эти прикосновения были мне не приятны. Эти руки принадлежали не Жене. Я больше не хочу чужие руки, губы, не хочу никого, кроме нее.
- Нет, спасибо, - вышло немного грубее, чем нужно.
Стюардесса еще несколько раз извинилась и, ошарашенная моим грубым ответом, скрылась за плотными шторами.
Что со мной происходит? Я уперся локтями в колени и уронил голову на руки. Не могу перестать думать о ней, о нашем поцелуе и словах девушки после, которые разрушили то хрупкое, что едва начало зарождаться между нами. Сказать, что я был подавлен – значит, ничего не сказать. Я был разбит, чувствовал себя надломленным. Как, ч*рт возьми, в таком состоянии можно заниматься чем-то серьезным? Перегонять через границу автомобиль под завязку набитый всяким запрещенным д*рьмом - не представляю, как собираюсь это сделать, но обратной дороги нет. Будь, что будет...
Полет длился почти четыре часа, но за все время мне так и не удалось вздремнуть. С учетом часовых поясов, самолет приземлился в аэропорту Кандагара в половине шестого вечера. Забрав багаж, я вышел на улицу – раскаленный сухой воздух ударил в лицо. Складывалось ощущение, будто я только что зашел в парилку в старой доброй русской бане. Вот только Россией здесь и не пахло. Зажмурившись от лучей палящего солнца, достал солнцезащитные очки: находиться без них на открытом воздухе было просто невыносимо. Припекало так, словно светило собралось выжечь все живое на этой планете. Я поднял глаза на небо – ни единого облачка. С*ка, если не убьют, точно сгорю от этого адского солнца. Ко мне подошел мужчина средних лет и, к моему удивлению, по-русски спросил:
- Куда едем? – и рукой указал в сторону машины.
- В гостиницу, - он кивнул, и мы молча пошли к автомобилю, а точнее, к старенькой наглухо тонированной девятке.
Толпа мужчин, по всей видимости, таких же «таксистов» как и мой теперешний спутник, стали что-то кричать нам в спину и улюлюкать, весело посмеиваясь и переглядываясь. Мужчина ответил им на непонятном мне языке и, подойдя к машине, открыл багажник чтобы я мог положить туда свою сумку. В салоне было весьма уютно: черные кожаные чехлы, по-видимому, должны были шикарно сочетаться со сделанной под дерево панелью и яркой неоновой подсветкой вкруговую прилепленной к потолку. В целом все выглядело очень даже не плохо, главное – чисто. Мужчина повернул ключ зажигания и послышался ровный шум мотора. Для своих лет эта «ласточка» очень даже неплохо работала – за машиной следили, пусть и в меру своих возможностей.
- Первый раз у нас? – водитель наблюдал за мной в зеркало заднего вида.
- А что так заметно? – я устал после долгого перелета и не имел никакого желания общаться абсолютно ни с кем.
- Да, - ответил мужчина, не отрываясь от дороги. – Сильно выбиваетесь из толпы, одни ваши часы стоят в два, а то и три раза дороже моего автомобиля.
Меня напрягал этот разговор, а таксист, похоже, только начал входить во вкус.
- Разбираетесь в марках дорогих часов? – он как-то загадочно улыбнулся.
- Вы совершенно не знаете страну, в которую приехали. Это очень опрометчиво.
- С чего вы это взяли? – чересчур откровенный диалог стал меня настораживать.
- Во-первых: язык – вы не знаете и пары слов; как собираетесь передвигаться по городу? Во-вторых: внешний вид и то, как вы смотрите на людей – все это кричит, что вы обеспеченный человек, не знающий нужды, смеющийся, но чаще не замечающий простых людей, вроде меня.
- Но вас то, я заметил, - поспешил я поправить мужчину.
- Это не вы меня заметили, а я – вас.
Эту фразу мне сказал уже не болтливый таксист, а совершенно другой человек: серьезный, даже строгий, характерный, властный – так бы я охарактеризовал теперь своего спутника.
- Что это значит? – он сузил глаза и лукаво улыбнулся.
- Тебя в этом городе ждали, Антон.
Подняв очки на макушку, уставился на водителя. Кажется, эта история начала набирать обороты, к которым я был не готов.
- Что еще вы обо мне знаете? - в душе затаилась тревога.
- Все вопросы потом, - таксист даже голову в мою сторону не повернул.
Он потянулся к старенькому дисковому магнитофону и включил его: из динамиков полилось что-то смутно напоминающую музыку, а точнее это был бестолковый дворовой реп, видимо, какого-то местного исполнителя. Мужчина выругался под нос (не надо было знать язык, чтобы примерно понять, что он говорил) и быстро сменил диск. В этот раз по салону разлилась ритмичная мелодия; явно довольный выбором, водитель в такт застучал пальцами по рулю.
Ехали мы довольно долго: минут сорок – пятьдесят. Чем дальше автомобиль отдалялся от черты города, тем неспокойней становилось на сердце. Страх цепями сковал позвоночник, я сидел натянутый, словно гитарная струна и не мог пошевелиться. Можно было открыть на ходу дверь и выброситься из салона, но какой в этом толк – я в чужой стране, где, как понял, общепринятые законы не действуют.
Спустя некоторое время таксист свернул с дороги, не проехав и километра, он остановился перед железным шлагбаумом и будкой – это место напоминало блокпост. Из машины выходить не стал, крикнул охраннику в открытое окно пару фраз на своем и, дождавшись когда тот уберет преграду, поехал дальше. Это была другая сторона жизни в Афганистане: не было разрушенных войной домов, ям в асфальте. И хотя власти более – менее привели столицу в порядок, город не был цельным. Дух разрухи и хаоса все равно витал над этой кем-то проклятой землей. В месте, куда привез меня незнакомец все было по другому: конечно не «Рублевка», но в том, что здесь живут люди другого ранга и социального статуса было видно сразу. Аккуратный двухэтажный домик, спрятанный за высоким забором, находился, примерно, в центре квартала. Мужчина подъехал к воротам, сам открыл их и загнал машину внутрь, как мне показалось, пряча от лишних любопытных глаз, хотя, за все время мы не встретили на улице ни души. Я вышел из машины и потянулся, разминая, затекшее после перелета и езды в автомобиле тело.
- Добро пожаловать в мой дом, - таксист подошел ко мне и протянул руку. – Меня зовут Муса.
Я пожал его руку в ответ. Мне было не по себе: не понимал в каком качестве я здесь нахожусь. Заложник или гость? По лицу Мусы не возможно было определить, как он ко мне относиться, и что вообще происходит.
- Зачем я здесь? – это волновало меня больше остального.
Хозяин дома достал сигарету и закурил, выпуская изо рта плотный клубок дыма.
- Я уверен, у тебя много ко мне вопросов, но не жди, что на все ты получишь ответы, - он смотрел куда-то вдаль и был сейчас похож, скорее, на мудреца. – Разговоры нужно вести на сытый желудок – так мужчина лучше соображает. Но прежде чем примешь мое приглашение отужинать, ты должен уяснить несколько главных правил.
Только после того, как я согласно кивнул, он продолжил:
- Первое: нельзя заходить на женскую половину дома, второе: нельзя касаться женщин и детей, и третье: никакого алкоголя в моем доме.
- Женщины и алкоголь – последнее, что меня сейчас волнует.
Муса развернулся на месте и пошел в сторону крыльца, я молча проследовал за ним.
- У нас конечно не Москва, но душ имеется. Если хочешь, я прикажу подготовить для тебя хаммам?
- Нет, спасибо, - задерживаться долго в этом доме в мои планы не входило.
Мужчина ненадолго задумался.
- Не сочтите за оскорбление или пренебрежение вашей добротой, но я пока не совсем понимаю, что происходит, и в первую очередь хотелось бы получить хоть какую-то информацию.
- Я понимаю тебя, но, как уже сказал, сначала ужин.
Как бы мне все это не нравилось, но выбирать не приходиться. Глубоко вздохнув, я смиренно кивнул.
Мы прошли в большой просторный зал, где на полу уже была расстелена скатерть и на ней стояли заранее приготовленные длинные подносы с едой. Чего только там не было: несколько разновидностей плова, шашлык, различные супы, которые из-за своей густоты похожи скорее на кашу и конечно местные лепешки. Сидеть пришлось на высоких матрасах, обшитых бархатистой тканью. Отведав зеленого чая, мужчина принялся с завидным удовольствием поглощать пищу, мне же кусок в горло не лез. Чтобы не обидеть хозяина дома, я все же заставил себя съесть немного плова и лепешку, за что получил одобрительный взгляд. Когда с ужином было покончено, женщина невысокого роста с платком на голове и одетая в длинное в пол платье, унесла подносы и спустя пару минут вернулась с новой порцией все того же зеленого чая. За все время она не отрывала взгляда от пола и не разговаривала. Мне было в диковину видеть такое отношение к женщине – оно противоречило моему собственному взгляду на жизнь. Ни за что не поверю в то, что эта женщина счастлива и полностью принимает такое отношение к себе. Я бы никогда не стал сам так поступать с Женей и никому не позволю.
- Надеюсь, тебе все понравилось? – Муса скрестил ноги в позе лотоса и снова закурил.
- Да, спасибо, все было очень вкусно.
- Ты, кажется, хотел о чем-то спросить?
Ну вот и настал момент ответов и вопросов.
- Откуда вы знаете, как меня зовут, и зачем я здесь? – взгляд мужчины стал жестче.
- Два дня назад мне позвонил брат и попросил помочь одному хорошему человеку, поэтому - ты здесь, - он решил одной фразой ответить на оба вопроса, но мне нужна была конкретика.
- Не особо понимаю.
Муса долго и пронзительно смотрел на меня, словно, думая, говорить или нет, но все же продолжил:
- Я знаю, зачем ты здесь, это мне вовсе не по душе, но брату отказать не мог. Если Фархад сказал, что ты хороший человек, значит, так оно и есть.
У меня были некоторые догадки о том - кто такой этот Фархад, но я никак не мог понять, зачем он решил мне помогать.
Тем временем Муса продолжал рассказывать:
- Хозяин моего брата, да покарает Аллах этого неверного, отправил тебя сюда специально, - я внимательно вслушивался в каждое его слово. – Тебя отправили на смерть, Антон.
- Вы не знаете всего, я вынужден был сюда приехать, чтобы защитить близких мне людей, - лицо мужчины исказила злая ухмылка. – К тому же, всегда есть шанс.
- Твоим близким ничего не угрожает, а вот тебе... - он снова обратился к своему Богу. – Брат заказал брата.
Его слова оглушили меня: Муса продолжал говорить, но я не слушал его. Да, мы не были хорошими братьями, постоянно сорились и даже дрались, никогда не скрывали, что терпеть друг друга не можем, но чтоб дойти до такого. В голове просто не укладывалось. Неужели ненависть настолько затуманила его взор, что он готов убить, пусть и не своими руками, родного брата.
- А как же долг? – мой собеседник только покачал головой.
- Не было никакого долга. Скажу больше, твоему братцу пришлось отвалить не маленькую сумму, чтобы все это провернуть, - я обхватил голову и потер лицо руками, до конца не веря в происходящее. – Меня всегда поражало, как мой брат столько лет смог прожить среди неверных. Вы – русские, готовы мать родную продать рады выгоды – ничего святого нет. Семья для человека – это все. Как живут твои родные и близкие, что кушают, во что одеваются, счастливы ли они – это показатель того чего ты, в первую очередь, как мужчина, добился. Так, как поступил твой брат, делают только шакалы.
- Зачем вы все это мне рассказали? – Муса достал две сигареты и протянул одну мне. – Спасибо.
Горький дым сейчас не был таким неприятным, а еще хотелось водки, но я хорошо уяснил правила этого дома.
- Так захотел Фархад. Он решил, что перед смертью ты должен знать, кто воткнул последний нож в спину.
- Вы же сказали, что поможете мне? – мужчина тяжело вздохнул и поднял руки к небу.
- Все в руках Аллаха, и только если он того пожелает - я смогу помочь тебе. А сейчас извини, мне нужно молиться.
Я собрался было спросить, что в этот момент делать мне, но Муса продолжил:
- Выйдешь в коридор и пойдешь до конца, последняя справа комната твоя. Захочешь принять душ – комната напротив, твои вещи в спальне, все остальное найдешь в ванной.
- Спасибо, - я не знал, как еще благодарить этого мужчину.
- Иди. Тебе надо хорошенько выспаться, завтра предстоит долгая дорога.

Я проснулся незадолго до рассвета, небо все еще было во власти ночи. Натянув спортивные штаны и футболку, вышел во двор. Хотелось какого-то единения с природой: абсолютной тишины, умиротворения, покоя, чтобы все мысли выветрились из головы. В задней части двора я обнаружил крытую беседку, сразу за которой находился сад – отличное место, чтобы побыть наедине с собой. Я до сих пор не мог прийти в нормальное состояние после вчерашнего разговора с хозяином дома. В голове не укладывалось, как Вадим мог решиться на такое. Прав был Яр, когда говорил, что в этом деле не все так чисто. И я еще жаловался на спокойную жизнь?! Теперь мне очень даже «весело»: у отца инфаркт, Женя открестилась и не хочет иметь ничего общего, и так, маленькое дополнение – родной брат жаждет, чтобы я сдох, поэтому заказал меня. Шикарный расклад, даже к бабке не ходи, сто процентов удача на моей стороне.
Фархад так и не позвонил, но думаю, его уже предупредил о моем приезде. Я так и не понял, зачем этот человек мне помогает и ожидал какого-нибудь подвоха. Верить в то, что на этой планете остались справедливые и честные люди мозг отказывался. Высокопарные речи Мусы приторным сиропом лились в уши, но это всего лишь слова. Трудно верить человеку, которого знаешь меньше суток.
- Я вчера много молился и думал о тебе, Антон, о судьбе, что уготована тебе твоим Богом, - я чувствовал спиной чьё-то присутствие еще до того, как он заговорил.
Мусса положил на стол сигареты и зажигалку и пододвинул их ко мне, садясь напротив. Вид у него был серьезный и задумчивый. Сомневаюсь, что этот мужчина ночью хоть на секунду сомкнул глаза.
- Видимо, Он меня не особо жалует, - ответил, выпуская ртом в небо колечки из дыма.
Мужчина вновь погрузился в раздумья. Он молча просидел минут десять, а потом вдруг спросил:
- А ты когда-нибудь верил в Бога?
Меня озадачил его вопрос. Верил ли я когда-нибудь? Пожалуй – нет. Честно говоря, до сегодняшнего дня и не задумывался ни о чем таком.
- Так я и думал, – грустно констатировал Муса. – Это еще одна причина, по которой я не люблю русских. Вы просите помощи у Бога, только когда плохо, сломя голову, летите в храм и ставите свечки свои святым. Вы не любите Бога, а потом уповаете на него, считая, что так сможете в один миг разрешить все свои проблемы.
Мусса набожный человек, это видно сразу, и, несмотря на то, что у нас разное вероисповедание – говорил правильные вещи.
- Зачем Фархату мне помогать? – мой вопрос, похоже, не удивил его.
- Думаешь, что есть подвох? – глядя ему прямо в глаза, я кивнул. – Правильно делаешь. Мой брат собирается занять место своего хозяина, и ты ему в этом поможешь... если все пройдет как надо.
Вот все и встало на свои места. Фархат решил ходить конем и этот конь – я, а точнее козел отпущения.
- И в чем заключается моя основная задача?
- Через пару часов ты заберешь машину с товаром и поедешь в сторону границы. Проходить таможенный контроль придется: у хозяина Фархата там свой человек и он должен проверить и передать ему, что груз при тебе. Надеюсь, с этим проблем не возникнет, - он говорил так, словно, это пустяковое дело типа сводить кота к ветеринару. – Через пятьдесят километров от границы с Таджикистаном, я буду тебя ждать на точно такой же машине.
- Зачем?
- Я же говорил, что не на все свои вопросы ты получишь ответы. Могу сказать только то, что в машине, которую ты будешь гнать в Москву, товар будет не настоящий, - подозрение, что будут подводные камни, естественно было, но чтоб столько.
- Не пойму в чем смысл. Зачем гнать пустышку? – Муса все также задумчиво блуждал взглядом по саду.
- Это уже не твоя проблема, Антон, - с этими словами он встал и направился в дом.
У меня было еще немного времени перед тем, как сходить в душ и отправиться в дорогу. На улице рассвело, и солнце полным ходом спешило вступить в свои права. Несмотря на то, что было еще довольно рано, воздух уже успел достаточно прогреться, похоже, это нормальное явления для этих краев. При нормальном свете я наконец-то смог разглядеть сад: множество низкорослых деревьев и кустарников отлично соседствовали друг с другом. Немного прогулявшись, я наткнулся на финиковые деревья, оливковые, парочка была похожа на фисташковые деревья, а некоторые я вовсе не смог определить. Разговор с Мусой немного успокоил меня и дал надежду, что я все же смогу вернуться домой. Вопросов было еще много, но на них вряд ли кто-то даст ответы, да и сам не до конца понимаю, нужны ли они мне. Если все-таки удастся вернуться, мне есть что разгребать и с чем разбираться – пусть каждый решает свои проблемы.
Я достал из кармана телефон и набрал номер Надежды: она ответила практически сразу.
- Здравствуй, Антон, - женщина говорила почти шепотом.
- Что случилось? Отцу хуже? Почему ты шепчешь? – волна переживаний пронеслась по телу.
- Успокойся - ему лучше. Ночью он пришел в себя, но пока все еще слаб, чтобы вернуться домой. Да и не доверяю я нашим врачам. Говорю тихо, потому что он недавно заснул. Сон и покой для него сейчас самое важное лекарство.
- Слава Богу, что все обошлось, - я облегченно выдохнул, одной проблемой меньше.
- И еще... Сережа сказал, что Косте стало плохо после телефонного разговора, я проверила вызовы и...
- Что? Не тяни, - я невольно сжал кулаки.
- Последний с кем он разговаривал – Вадим.
О чем был их разговор можно только догадываться. Спрашивать отца сейчас нельзя – должно пройти время пока он полностью восстановится. Гр*банное время, его вечно, то слишком много, то не хватает. Попрощавшись с Надеждой, я сбросил вызов.
Внутри что-то подмывало сделать еще один звонок, но я не был уверен, что мне ответят. Повертев в руках телефон, сунул обратно в карман.
Я не могу заставить Женю полюбить меня, но и отпустить не могу, по крайней мере, не попробовав достучаться до ее сердца еще раз. Она значит для меня гораздо больше, чем мог предположить. Проворачивая в голове наш последний разговор, я никак не мог избавиться от ощущения, что девушка соврала. Ее глаза, усердно пытающиеся сдержать слезы, дрожащий голос, даже ее поза: куда делись всегда гордо расправленные плечи и прямая, как струна спина? Передо мной стояла маленькая испуганная девочка, которая больше всего на свете хотела в тот момент залезть под одеяло и свернуться клубком, чтобы ее никто не трогал. Женя только на вид кажется сильной, уверенной, в душе же все по-другому.
Позавтракав на скорую руку, мы с Мусой вышли во двор, где вместо старенькой, потрепанной девятки нас ждал мощный тонированный внедорожник. Я догадывался, что Мусса не таксист и далеко не бедный человек и сейчас мои сомнения окончательно развеялись.
- Неплохо, - попытался сделать хозяину что-то подобие комплимента.
- По мне, так лучше классика: «Мерседес», «БМВ», «Ауди», - я присвистнул, одобряя выбор собеседника. – Эта машина принадлежит сыну, как и та на которой мы приехали: девятку он собрал собственными руками, когда ему было четырнадцать лет.
Когда мусса говорил о сыне, ее глаза источали искреннюю любовь и гордость. Хотел бы и я когда-нибудь иметь сына и точно так же гордиться его успехами.
Долгое время мы ехали в полной тишине. Глаза Мусы были устремлены строго на дорогу, а мои – я смотрел в окно, делая вид, что разглядываю окрестности, но, на самом деле, представлял в голове возможные варианты развития событий. Высадив меня на площади « Четырех базаров», мужчина объяснил, что делать и куда идти и уехал.
На площади было шумно, как и подобает быть на рынке. Люди сновали от палатки палатке и разговаривали исключительно на своем языке. Даже отжив два года в Лондоне, не чувствовал большей тоски по дому, чем сейчас. Я чувствовал себя чужаком, постоянно ловя недовольные взгляды прохожих. Строго следуя по указанному Мусой маршруту, свернул в узкий переулок и, пройдя не больше двухсот метров, оказался на месте.
Тихий безлюдный уголок, скрытый от лишних глаз и любопытных прохожих. Меня уже ждали: темно-синий старенький форд с московскими номерами и молодой парень с длинной густой бородой. Я подошел и протянул руку в качестве приветствия, но мужчина проигнорировал ее и бросил взгляд полный презрения и усмешки.
Открыв заднюю дверь, он взял с сидения пакет и молча протянул его мне: там лежал навигатор с заранее забитым маршрутом и пистолет.
- Это мне не нужно, - вытащив оружие, протянул его бородачу.
Он пробормотал что-то на своем и забрал ствол, сунув его за резинку штанов. Из всего что он сказал, я понял только одно слово «шакал», и адресовано оно было явно мне.
Раз беседа не клеилась, я решил не терять времени зря. Повернув ключ зажигания, оживил движок и, включив навигатор, плавно тронулся вперед, как можно дальше, прочь из этого ч*ртого города.
Машина, несмотря на то, что старенькая, была довольно резвой и прыткой. Выжимая из своего железного коня максимум, к вечеру я добрался до границы. Очередь была не большая: несколько фур и с десяток легковых машин. Афганские пограничники тщательно досматривали все машины, а если возникали какие-то сомнения, задействовали специально обученных собак. Я старался ничем не выдать своего волнения и даже тихонько включил музыку, но когда из впереди стоящей машины военные силой вытащили какого-то мужика и, бросив лицом в грязь, жестоко избили, мое наигранное спокойствие кануло в пропасть. Страх мертвой хваткой вцепился в горло. По спине табуном пробежали мурашки. Живот скрутило в тугой узел и меня начало тошнить. По какой причине избили того мужчину я так и не понял, но как только его машину отогнали, один из военных махнул чтобы я подъехал ближе. Во рту пересохло, как в Сахаре. Не знаю как завел двигатель, проехал вперед – в висках бешено пульсировало и я очень хр*ного соображал. Открыв окно, приготовил документы, пока два пограничника обходили вокруг мою машину.
- Русский значит, - констатировал один из них, возвращая после проверки права и техпаспорт. – С какой целью приезжали?
Мой язык отказывался слушаться. Увидев на заднем сидении бутылку с минеральной водой, я открыл ее и стал пить, жадно глотая воду.
- Вы хорошо себя чувствуете? Мне повторить вопрос?
- Нет, - отрицательно мотнул головой. – Ч*ртова акклиматизация, никак организм не перестроится. Все в порядке. Я журналист, пишу статью о послевоенном Афганистане.
- Ваша пресскарта? – я протянул удостоверение, которое мне незадолго дал Муса. – Что-нибудь запрещенное перевозите: оружие, наркотики?
- Нет. Мне бы себя перевести, уж больно тяжелый у вас тут климат, все время хочется пить, - попытался я пошутить, но видно у мужчины было плохое чувство юмора.
- Откройте, пожалуйста, багажник, - к нам наконец-то подошел второй военный.
Мои глаза не успевали бегать от одного до другого. Я понял, что это конец, и сейчас меня будут иметь по-полной. Я как мог старался не паниковать раньше времени, но второй мужчина, размахивая дубинкой, еще раз повторил свою просьбу.
- Слушай, что ты прицепился к этому пр*дурку. Он журналист, а они трусливые и кроме своего д*рьма ничего протащить не смогут. Тем более смена заканчивается, а если сейчас начнем проверять багажник хр*н знает на сколько тут зависнем. Пусть валит на все четыре стороны.
Второй долго сомневался, но в конце все-таки сдался:
- Проезжайте. Не задерживайте очередь.
Увидев зеленый огонек и поднимающийся шлагбаум, я облегченно вздохнул и вытер тыльной стороной ладони пот со лба. Вот это, мать его, адреналин. Семь потов стекло по моей спине пока я отвечал на тупые вопросы пограничников. Еще немного, совсем чуть-чуть и мое путешествие могло плачевно закончиться. Я ярко видел эту картинку у себя в голове. Вдобавок, мужчина передо мной был отличным примером. Но все обошлось, и впервые, я благодарил Господа, что он помог мне. Вжимая газ в пол, я все дальше отдалялся от границы.
Муса не обманул. Ровно через пятьдесят километров, я увидел на обочине точно такой же «Форд».
– Ты – везунчик, Антон! – поприветствовал он меня. – Никто ничего не заподозрил?
- Нет. Но почти уверен, они знают, как пахнет мой страх.
- Шутишь – уже хорошо, - улыбнулся мужчина. – Здесь наши пути расходятся. Тебе надо ехать. Прощай, Антон.
Обменявшись рукопожатиями и автомобилями, мы разъехались в разные стороны. Как дальше сложиться судьба Фархата и Мусы - понятия не имею, в своей же жизни, обозначил четкие ориентиры, и будь я проклят, если сверну с этого пути.