Oxygen Thirst Глава 20

Он ушел… Оставил меня навсегда… Не в силах больше стоять на ногах, я падаю на колени и голосом полным боли и отчаяния, из последних сил кричу:
- Он твой… твой сын! – уже гораздо тише, почти шепотом. – Кирилл твой сын, не оставляй нас.
Слезы пеленой застлали глаза, а губы застыли в немом крике. Я почувствовала легкие удары по щекам и услышала настойчивый голос сестры.
- Жень. Женя… - меня трясло все сильней, но в вдруг, в один миг все закончилось.
Я почувствовала, как что холодное и неприятное коснулось лица и резко распахнула глаза, - надо мной с кружкой в руках стояла Кристина. В ее глазах была тревога, голос дрожал.
- Жень, ты кричала, - поджав под себя ноги, я села и обхватила мокрое лицо руками. – Я долго не могла тебя разбудить и… в общем пришлось пустить в ход тяжелую артиллерию.
Я все еще всхлипывала и, тяжело дыша, пыталась утереть уголком одеяла бесконечный поток слез. Реальность стерлась, я все еще была во власти сна. Внезапно, откинувшись на подушку, я стала тихонько смеяться, но мой истерический смех вперемешку со слезами только начал набирать обороты. Крис была растеряна, она безмолвно стояла и с ужасом в глазах наблюдала за мной, вертя в руках пустую чашку. Я хохотала во все горло, метаясь головой по подушке. Сон взорвал мой мозг вместе с остатками самообладания. Это была грань, за которую меня вышвырнуло подсознание, вряд ли после я смогу быть прежней. Картинки, которые еще недавно казались явью, мелькали в голове со скоростью света, страх цепкой хваткой схватил за горло. Резко оборвав смех, я села. Мой мозг решил добить меня : в голову ворвалась мысль от том, что этот сон мог быть вещим. Антон уехал ничего не объяснив… что если…
- Крис, ты сможешь взять к себе на некоторое время Кира, мне срочно нужно уехать? – глаза сестры чуть не вылезли из орбит, а я тем временем вскочила с кровати, побежала к шкафу и стала наскоро запихивать вещи в чемодан.
- Так, стоять, - ошарашенная резким и довольно злым тоном, я замерла и повернула голову в ее сторону.
- Мне очень надо, пожалуйста, - Крис была неумолима.
Схватив за руку, сестра потащила меня на кухню.
- Я не отпущу тебя, пока все мне не расскажешь, - усадив меня за стол, она, причитая, стала готовить кофе. – Надо ей… Я с ума схожу, пытаясь понять, что с ней происходит, а ее видите ли надо!
- Крис…
- Хватит, Жень. Хватит бегать от ответов и самой себя, - но, тут же смягчившись, добавила. – Я же все чувствую. Ты – моя сестра-близнец, мы вместе с момента зачатия. Я не могу позволить тебе и дальше копаться в этом д*рьме в одиночку.
У меня снова навернулись слезы. Слова сестры тронули до глубины души. Скрывать от нее правду было не справедливо, и это нужно как можно скорее исправить.
- Ты кричала во сне, что…
- Кирюша сын Антона, - Кристина чуть не поперхнулась кофе, пробуя его на вкус.
- Что? Но, как? А Вадим? – она поставила передо мной кружку и села напротив.
- Прости меня, я должна была сразу тебе все рассказать.
Тяжело признавать свои ошибки, каким бы сильным человеком ты не был. Сложно подобрать слова, вскрывая правду. Несколько лет я в тайне хранила ее, оберегала, а сейчас поняла, что это было глупо. Я думала, что смогу хранить свой секрет вечно и унесу его с собой в могилу, но судьба снова обыграла меня.
- Если ты сейчас ничего не объяснишь – мой мозг взорвется, - возмутилась Крис.
- Да, что тут рассказывать. У нас с Антоном не было связи, отношений, мы едва были знакомы. Я приехала в клуб с Вадимом, но позже между братьями произошла ссора. Они подрались. Вадим был зол, он напился. Я на несколько минут отлучилась в туалет, а когда вернулась, обнаружила, что его нет. Он уехал, бросив меня одну, - воспоминания ворвались в голову, будоража что-то давно забытое, покоящееся на самом дне души. –
- Дальше, что было дальше, Жень?
- Я играла с ним. Решила, что…
- С кем? Что ты решила?
- Я решила, что он такой же как и все. Я правда думала, что Антон – пустышка, богатенький папенькин сынок, бесхребетный мажор. Я ошиблась. Понимаешь, ошиблась. Мальчик оказался мужчиной – властным, сильным, со стальным стержнем внутри. Он сломал меня. А потом переступил и пошел дальше, - из меня вырвался глупый смешок. – В конце он сунул мне пятнадцать штук и ушел.
- Он изнасиловал тебя? – в глазах сестры застыли боль и тревога.
_ И да и нет. Не знаю. Нет, нет, Крис, я сама виновата. Сейчас я понимаю, что во все виновата сама. Выдавая за ту, кем не являюсь, я растеряла себя. Антон лишь вернул меня к жизни.
- Теперь я понимаю, почему ты вернулась домой такой разбитой, - Кристина вытерла рукой бегущие по щекам слезы и придвинула свой стул ближе ко мне.
Крепкие объятья сестры согревали меня, давали поддержку, силы. Мы всегда были одним целым и то, что она сейчас не осудила меня, а наоборот поддержала – было бесценно. Я продолжала говорить, снимая со своих плеч тяжелый груз бремени, который сама на себя повесила, а Кристина внимательно вслушивалась в каждое слово.
- Пока мы жили в доме Соболевых, многое изменилось. Антон открылся мне с другой стороны. Два года я изо всех сил старалась заставить себя ненавидеть его, пыталась забыть. Но каждый новый день, просыпаясь, я видела перед глазам Кира и понимала, что это не возможно. Вместе с семенем, этот мужчина навсегда поселил во мне любовь. Я люблю его, Крис, все эти годы любила. С самого первого дня, с первого взгляда. Ни ненависть, ни злость не помогли мне его забыть. Стоило только увидеть Антона вновь и я пропала, окончательно и бесповоротно. Чем больше сопротивлялась, тем сильнее меня тянуло.
- А Антон знает про Кира? – тяжело вздохнув, спросила сестра.
- Нет. Но я хочу ему рассказать. Хочу чтобы он знал. Кошмар, который мне приснился, был про него. Антон попал в автокатастрофу и умер у меня на глазах… во сне я так и не успела ему сказать, - по спине побежали мурашки, а глаза не в силах были сдержать рвущиеся наружу слезы. – Я хочу поехать в Москву и поговорить с ним. Я должна, Крис, понимаешь, должна. Не смогу простить себе если с ним что-нибудь случиться.
Я уткнулась в плечо сестры и горько зарыдала. Слезы душили, погружая меня снова в состояние отчаянья. Нехорошее предчувствие камнем застыло в груди.
- Я такая дура, сестренка. Такая дура.
- Ш-шш, - она пыталась меня успокоить, но выходило пока не особо. – Все наладиться. Никто не умер. Слышишь?!
Оторвав мое зареванное лицо от груди, она обхватила его ладонями, то и дело, вытирая бегущие слезы.
- Он уехал, и я не знаю куда. Но это не самое страшное, - сестра внимательно слушала. – Накануне Антон признался, что любит меня, а я назвала его ошибкой. Я плюнула ему в душу и уехала.
- Всего лишь? – она ласково погладила меня по щеке. – Я уверена, что он забыл о том, что ты ему сказала. Вспомни, сколько всего мы с Олегом в свое время друг другу наговорили.
Она улыбалась, искренне веря в то, что сказала.
- Прошло уже столько дней, почему тогда он до сих пор не дал о себе знать?
- Я не знаю, Жень, но это не повод сходить с ума. Занят или еще не вернулся из поездки, да бог его знает, может Антон решил дать тебе время подумать?
Ее слова не были лишены логики. Чмокнув сестру, я крепко обняла ее, затем встала и пошла умываться. Вернувшись, я застала сестру за ноутбуком, она что-то увлеченно там разглядывала.
- Жень, иди - глянь, я нашла тебе билеты на поезд. Сегодня в час ночи, - положив руки сестре на плечи, я посмотрела в монитор.
- Спасибо, чтобы я без тебя делала, - ее теплая рука легла на мою.
- Жень, а как же свадьба? – я покачала головой.
- Не знаю, дай мне сначала с одной проблемой разобраться.
- Как скажешь, родная. Просто хочу, чтобы ты знала – я люблю тебя и приму любое твое решение.

***

Выйти из дома оказалось не так просто, как я думала; серебристый внедорожник сутками караулил под нашими окнами.. Сломав всю голову, мы так и не придумали что делать. Идею подкинул Олег: он предложил мне на время стать Кристиной. Обменявшись одеждой и взяв с собой только небольшую сумочку, в которую поместились только документы, телефон и пара сменного белья, мы с Олегом под ручку вышли из подъезда. Играя счастливую парочку, сели в машину и медленно двинулись в сторону вокзала. Город, несмотря на позднее время, не спал. Пробок уже не было, но движение все равно было затруднено большим количеством машин. Летом здесь всегда так. Местная молодежь, приезжие отдохнуть на курорты Кубани – вечером, когда воздух более менее становиться прохладным, выползают из своих жилищ прогуляться и полюбоваться достопримечательностями. Я уже и забыла, когда последний раз выбиралась побродить по ночным улицам и паркам.
На место мы прибыли вовремя. Тревога не покидала меня всю дорогу, выдохнула я, только когда поезд тронулся, и то недолго, впереди был о много часов пути и серьезный разговор с Антоном. Застелив свою койку, я выпила перед сном стакан горячего чая и завалилась спать, с головой накрывшись простыней. Я закрыла глаза и стала представлять, что все хорошо, что мы с Антоном вместе. Представляла, как обрадуется Кирюша, узнав, кто его папа. Эти светлые, приятные мысли быстро унесли меня в царство Морфея.
Ночь была не спокойной: я постоянно просыпалась и причина была вовсе не плачущем в соседнем купе маленьком ребенке. Меня крутило изнутри, переживания и предчувствия время от времени накатывали в виде панических атак. Иногда так сильно, что в пору было бы выпить валерианочки или грамм двести коньяка. Ни того, ни другого у меня не было, поэтому я продолжала мучить себя, накручивая и додумывая то, чего нет.
Поезд прибыл в Москву в шесть часов вечера – строго по расписанию. Чем ближе мы подъезжали, тем сильнее мое сердце долбилось о грудную клетку. Уровень адреналина зашкаливал и меня слегка «колбасило». Поймав первое попавшееся такси, я села в машину и назвала нужный адрес, услышав его, водитель что-то пробурчал себе под нос и двинулся с места. Вскоре мы уже маневрировали в плотном потоке машин в сторону Рублево–Успенского шоссе. Чуть больше часа протыркавшись в пробках, мы все-таки добрались до места. Расплатившись, я проводила машину взглядом и подошла к калитке, к моему удивлению та оказалась незапертой. Охраны на месте тоже не было. Предчувствуя неладное, я шла по выложенной тротуарной плиткой дорожке и пыталась отбросить страх, что липкими лапами окутал меня. Взявший за ручку, я опустила ее и потянула дверь на себя. Сглотнув, попыталась протолкнуть подступивший к горлу комок и решительно сделала шаг вперед. Трусость – последнее после жалости, что я хотела сейчас испытывать.
- Есть кто-нибудь до…
Оборвавшись на полуслове, я застыла с раскрытым ртом: посреди холла сидели Надежда и Константин, последний в инвалидном кресле. Они оба были связаны. Я сразу разглядела сидящего за ними в кресле с ядовитой ухмылкой на губах Вадима. И пистолет, который он приставил к виску своего отца.
- Вот так встреча! – пафосно провозгласил на всю комнату Вадим. – Что же ты стоишь в дверях, как не родная, проходи – присаживайся.
Он поставил посреди комнаты еще один стул и ладонью постучал по сидушке. Я не могла двинуться с места, тело оцепенело от ужаса, который видели мои глаза. Голос пропал. Влажные руки нервно теребили ручку сумки.
- Ты что, бл*ть, оглохла? Быстро села. Мне еще нужно успеть тебя связать до того, как соберется вся семья.
Я продолжала стоять не шелохнувшись, и тогда Вадим подошел ко мне и больно схватил за подбородок. Резкий запах алкоголя противно ударил в нос. Вадим молча смотрел в глаза: надменно, издеваясь, смеясь надо мной. Его сузившиеся от злости глаза горели опасным огнем. Не выдержав, я опустила голову и тут же почувствовала резкую боль в левом виске и громкий звон в ушах. Тело обмякло, голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Последнее что я услышала перед тем как отключиться:
- Сегодня ночью вы все сдохните…
***
Ужас ворвался в мое тело и больно сковал сердце. От увиденной картины стало тошно и одновременно страшно. Глаза сразу бросились к привязанному к стулу толстой бичевой веревкой телу девушки. Она была безсознания. Голова безжизненно склонилась к левому плечу. Лицо перепачкано, на виске темной коркой запеклась кровь. Бледное лицо, синяки под глазами – Женя не подавала признаков жизни, только слабо поднимающаяся грудная клетка говорила, что она все еще жива. Надежда и отец тоже были связаны, но выглядели куда лучше. Кулаки сжались сами собой, и я резко двинулся вперед, охваченный волной ярости.
- Не так быстро, малыш! – Вадим повертел в руке пистолет «ТТ» и с едкой ухмылкой ткнул им в затылок отца. – А поговорить? В коем-то веке вся семья в сборе. Нельзя упускать такой шанс.
Уверено двигаясь вперед, я сделал еще пару широких шагов, не обращая внимания на угрозы брата. Вадим всегда был трусом. Вряд ли в нем хватит духа, чтобы выстрелить. Ненависть ослепляет людей, делает их бессердечными, черствыми, но не каждый может побороть внутренний страх и пойти на такой серьезный шаг, как убийство.
Остановил меня только звук взведенного Вадимом курка. Я замер и исподлобья посмотрел на человека, который считался моим братом.
- Ты проиграл, «брат»! – брезгливо бросался фразами Вадим. – На этот раз тебе никто не поможет.
Слегка покачиваясь, он подошел к столу, находившемуся в паре метров, и прямо из бутылки отпил несколько глотков дорогого элитного виски. Утеревшись рукой, немного поморщился и поставил стеклянный сосуд на место.
- Чего ты хочешь? – спросил, сдерживая гнев и желание расквасить морду этого урода.
Громкий хохот Вадима эхом разлетелся по комнате. Сдвинув густые брови, он глазами полными отчаянья и злости стал сверлить меня.
- Я хочу, чтобы ты сдох... Вы, - размахивая стволом, он указывал на отца, Надежду и Женю. – Вы все сдохли.
Отец попытался что-то сказать, но кляп во рту мешал это сделать. Вадим лишь усмехнулся его ничтожной попытке.
- А кто это у нас тут мычит? – кругом обойдя инвалидную коляску, он стал за спиной старика и, положив руки на плечи, раздраженно стал говорить ему на ухо. – А ведь ты всегда его любил больше. Антошка – то, Антошка – се… да поперек горла твои дорогой сынок мне стоял с самого детства. Я ненавидел тебя с того самого дня, когда ты ушел к его матери-шл*хе. Ты предал нас с мамой. Бросил на произвол судьбы.
Отец пытался протестовать. Он издавал лишь звуки, но всем в комнате было понятно, что тот хотел сказать. Он явно был не согласен с Вадимом..
- Ну, конечно, ты помогал финансово – платил жалкие копейки. А мать любила тебя. Всю жизнь любила. Когда она умерла, стоя на ее могиле, я поклялся, что отомщу. Я обещал, глядя на ее лик, высеченный на гранитной плите, что ты поплатишься за все.
Мерзкое рычание вырвалось из его горла.
- Как же я тебя ненавижу. И почему ты только не сдох после нашего последнего разговора?! Я ведь все просчитал, подгадал, когда этот ублюдок улетит, - Вадим снова приложился к бутылке. - Я очень надеялся, что ты окочуришься и облегчишь мне жизнь, когда узнаешь, что твоего любимого Антоши больше нет. А ты, с*ка, живучий.
Пока Вадим был увлечен поминанием своей горькой судьбинушки, я аккуратно попытался приблизиться к нему.
- Стой где стоишь, или я пришью его, - дуло пистолета снова было приставлено к голове отца.
- Ты ведь не хочешь этого, Вадим, остановись пока не поздно, - я пытался оттянуть время любым способом.
- Ошибаешься, очень хочу. И сделаю. Только чуточку позже, злорадно оскалившись, он подошел к Жене.
Поставив ногу на нижнюю перекладину стула, к которому была привязана девушка, он оперся на колено и склонился над ней. Дулом пистолета откинул упавшие на лицо волосы. Женя не реагировала. Она по-прежнему была без сознания. Подавив рвущийся наружу рык, я крепко сжал челюсть. Впервые за всю свою жизнь, я чувствовал, что готов убить. Злость настолько поглотила меня, что сейчас это казалось единственно правильным решением. Я, не переставая, вглядывался в лицо девушки и молил Господа, чтобы она пришла в себя. Травма была серьезной, и я очень боялся, что опоздал.
- Красивая, правда?
Ствол скользнул по нежной гладкой коже щеки, затем вниз, задевая пухлые губы, прошелся вдоль вытянутой шеи и замер у ложбинки, где начиналась женская грудь. Вадим поднял взгляд, наблюдая за моей реакцией. Казалось, он восхищался собой. Досрочно радовался лаврам победителя. Хотя, взгляд его стал немного туманней от крепкого алкоголя.
- Красивая, но шл*ха, да, Антош? – нараспев проговаривая гласные не унемался Вадим.
Он вернул ствол к девичьим губам и немного поводил им, приговаривая:
- Эх, сколько раз эти сладкие губки обхватывали мой член. Да, братишка, эта девочка сос*т, как пылесос, - для большего эффекта он присвистнул и закатил глаза. Все эти манипуляции Вадим производил специально, чтобы зацепить, вывести меня из себя, унизить, пытаясь в очередной раз доказать свое превосходство.
Я изо всех сил старался быть хладнокровным, сдерживал, как мог, бьющее о грудную клетку в бешеном ритме сердце. И пытался хоть что-нибудь придумать, чтобы нейтрализовать Вадима. Пока же преимущество весомо лежало на его стороне. Трудно было думать, когда у тебя перед глазами сидит связанная и бездыханная с кровоточащим виском и бледным с болезненной синевой лицом любимая женщина. Ни одна стоящая идея не приходила на ум.
- Ты думал я дурак и не узнаю, что ты тр*хнул ее, ошибаешься, братец. Я не настолько глуп. Когда отец сказал что эта с*ка родила от меня, в мою голову закрались сомнения, и скажу тебе не зря. Я всегда предохранялся, когда имел ее. Я сдал анализы, мой горячо любимый брат, - Вадим распалялся все сильнее. - Выродок, которого родила эта мразь, не может быть моим ребенком – я бесплоден. Значит… - он нарочно выдерживал паузу, - если верить результатам ДНК – он твой.
Я не мог поверить в происходящее. Слова Вадима перевернули мой мир. Кирилл - мой сын. Этого не могло быть… хотя... В ту единственную ночь, когда я был близок с Жене, мы не предохранялись. Меня накрыло. С головой. Наверно, только сейчас я осознал, почему меня так тянуло к этому мальчугану. Почему нам так легко было общаться.
- А знаешь, я даже рад. Такие как ты не должны размножаться, – бешеный взгляд Вадима тут же метнулся ко мне.
- Ты и я одной крови - разве не так « Киплинг» писал? - горло бутылки вновь коснулось его губ.
Жадно вливая в себя содержимое, Вадим, зажмурившись, поглощал остатки пойла. Покачиваясь, поднял бутылку до уровня глаз и, убедившись что та действительно пуста, швырнул в сторону. Тишину разрезал звон бьющегося стекла. Время шло. Вадим все больше зверел. А у меня в голове так и не появилось спасительного плана. Я был готов просто идти напролом. Ломать. Сокрушать. Делать что угодно, лишь бы спасти свою девочку и, конечно же, отца с Надеждой. Все мысли были зациклены на ней. Только на ней. Кровь. Ну почему она до сих пор не приходит в себя? Обмякшее тело девушки по-прежнему не реагировало ни на шум, ни на что-либо другое. Невысказанные слова рвались наружу. Один Господь Бог знает, что я испытывал в эти секунды. Что делать? Что? Помощи реально ждать неоткуда, в этом Вадим был прав. И ведь должен быть какой-то выход. Должен. Всегда есть. Я бегал глазами по комнате и пытался зацепиться хоть на чем-нибудь, что даст подсказку. Вадим позаботился об охране: не знаю, что он сделал, но на территории никого нет и камеры, скорее всего, тоже не работают, в противном случае, ребята уже были бы здесь.
- Но, в нашем случае это не так. В тебе течет бл*дская кровь твоей мамочки, - он снова склонился над телом Жени. Ухмылка коснулась его губ, глаза заблестели, жесткой хваткой Вадим схватил Женю за волосы и потянул на себя. – Ее я убью последней. Хочу чтобы ты видел. И только после я убью тебя. Ты будешь последним.
Следующие события происходили слишком быстро, чтобы я мог их анализировать. Видимо, от слишком большого содержания алкоголя в крови Вадима качнуло и мотнуло в сторону. Надежда, собрав все силы в кулак, неожиданно привстала и подалась вперед, сбив брата с ног. Тяжелым грузом он ухнул на плитку, выронив пистолет из рук. Я не мешкал ни секунды. Все действия были отточены, словно, спланированы заранее. В несколько шагов преодолел расстояние между нами и попытался схватить с пола оружие. Едва моя ладонь успела накрыть металлическую рукоятку, я почувствовал мертвую хватку на своей ноге. Резкий рывок и я оказался на холодном полу. Вадим, как-то быстро очухавшись, подался вперед и налетел на меня. Уселся сверху. Взмах руки и его кулак приземлился точно в цель – правая скула. Кожу нещадно жгло. Но я не чувствовал боли в полной мере. Второй удар пришелся в бровь. Он был сильнее первого, жестче. Из рассеченной раны потекла теплая струйка крови. Взбрыкнув, я скинул Вадима с себя и, не раздумывая, выбросил правую руку вперед. Удар был сильным, хлестким, неожиданным для него. Вадим потерялся. Мотнув головой попытался восстановиться, но я видел, что он все еще дезориентирован. Алкоголь сделал его уязвимым. И это была непростительная ошибка.
Удары наносил быстро. Вкладывая в них всю свою злость. Костяшки пальцев покрылись рваными ранами и ссадинами, смешав на себе кровь Вадима с моей собственной. Я бил пока он не отключился. Ярость бешеным потоком влилась в мою кровь, неслась вместе с ней по телу, в какой-то момент я потерял власть над собой и своим телом. Желание защитить только распаляло тот костер, всепоглощающий огонь которого рвался наружу. Как обезумевший перестал понимать, что делаю. Злость пеленой заволокла глаза искажая картинку происходящего. Что вырвало меня из этого омута так и не смог понять, но еще пара ударов и душа Вадима непременно покинула бы тело. Была эта душа или нет – разбираться не стал. С отвращением последний раз взглянул на «кровавое месиво» отдаленно напоминающее человеческое лицо. Сожаления не было, впрочем, как и жалости.
Первым же делом подскочил к Жене. Дрожащими руками аккуратно приподнял окровавленное лицо, попытался привести девушку в чувство, но она продолжала не реагировать. Пытаясь заглушить охватившее душу отчаянье, больно закусил нижнюю губу. Мерзкий ком застрял в горле. Паника. Она подкрась медленно, сзади, но с каждой секундой все больше обволакивала меня, засасывала в свое вязкое болото.
- Потерпи, малышка, - развязав веревку, я бережно, словно она самое драгоценное сокровище на всей плате, перенес Женю на диван. Дыхания практически не было слышно, только бьющая на шее из последних сил жилка слабо пульсировала. – Я сейчас… сейчас скорая приедет…
Пальцы отказывались попадать по нужным цифрам. Кровь, льющаяся струйкой из рассеченной брови, попадала в глаз и мешала нормально видеть. Следующее решение , которое я принял было опрометчивым опасным, но я больше не видел никакого другого выхода. Оставил Женю только для того чтобы развязать отца и Надю. Сунув взволнованной не меньше моего женщине пистолет, быстро инструктировал, что делать дальше. Надежда, наверно, впервые в жизни слушала не перебивая, беспрекословно, буквально внемла каждому моему слову.
- Вызывай полицию, сейчас же! – сказал грубее, чем нужно, обматывая веревкой запястья Вадима. – Где бл*ть Сергей? – Метнул злой взгляд в сторону отца.
- Отпустил я его, развеяться отправил. Он итак как машина: не ел, не спал – ночами от меня не отходил, - дальше говорил уже о Вадиме. - Оставь «его», - горечь собственных слов приносила отцу невыносимую боль. Не знаю до конца, что творилось в его голове, но взгляд был отрешенный. – Вряд ли он придет в себя ближайшие пару часов.
Рисковать я не мог, но и тратить такое драгоценно, ускользающее, словно песок сквозь пальцы время – не мог. Подхватив Женю на руки, быстро, насколько только было возможно, пересек комнату и выбежал на улицу. Открыл дверцу машины, не задумываясь, одной рукой скинул с заднего сиденья папки и прочий хлам и бережно, боясь причинить боль, положил свое сокровище.
Лил дождь. Нещадно сбрасывал с неба миллионы капель. Он - то ли разделял со мною страх, грусть и печаль, то ли специально мешал, затрудняя обзор и движение. «Встречка» то и дело ослепляла, голова раскалывалась, а гладкая, скользкая, словно, натертая воском дорога «плясала» перед глазами.
- Даже не думай меня оставлять… слышишь? Не вздумай, - я как долбанный шизофреник разговаривал с Женей надеясь, что та меня слышит. – Ты должна мне, помни об этом. Я ведь предупреждал тебя, что когда-нибудь вернусь и спрошу с тебя должок.
Голос неуверенно «прыгал» с ноты на ноту, иногда переходя на крик. Я из последних сил сдерживал готовый накрыть меня с головой и утопить в ощущения шквал эмоций. Подобно дождю, он - то стихал, то наваливал с новой силой.
- Не смей оставлять меня, Женя, не смей. Твой долг мне – жизнь. Ты только живи, любимая… только живи.
Подъехал максимально близко. В десятке метров от приемного покоя остановил машину. Прижимая к себе тело Жени влетел в первую открытую дверь. Дежурный врач – женщина лет сорока пяти хладнокровно приказала положить девушку на кушетку и, не мешкая, стала проводить осмотр параллельно опрашивая меня.
– Катя, носилки, срочно, - крикнула жестким волевым голосом куда-то в коридор. – Готовьте реанимацию. Девушка. Удар в область виска тупым предметом. Нет. Пока не ясно. – быстро отвечала кому-то в трубку.
- Сколько она в отключке? – я не сразу понял, что вопрос был задан мне.
- Не знаю, возможно, час-два, - ответил неуверенно.
Ч*рт, почему так медленно! Я мерил коридор шагами, сдыхая от затянувшегося ожидания. Боялся даже выйти покурить, чтобы, не дай Бог, не прозевать момент, когда кто-нибудь из врачей выйдет из палаты. Время застыло на месте, оно отказывалось меня щадить, прогоняя каждую, с*ка, секунду по всем кругам ада. Устал неприкаянно метаться из угла в угол, как загнанный в клетку дикий зверь – сел в старое обшарпанное кресло но, тут же резко вскочил на месте. Дверь в палату резко распахнулась. Все та же женщина-врач, стягивая с головы напоминающую бахилы шапочку, устало оглядела меня тяжелым взглядом.
- Жить будет, - и уже гораздо мягче. – Подлатаем немного, подштопаем, глядишь – через пару недель можешь смело в ЗАГС вести.
Я не верил своим ушам. Подхватив под руки женщину, крутанул и поставил на место, расцеловав в обе пухлые щеки. Не мог больше ждать ни минуты – рванул вперед, хватаясь за ручку двери.
- Куда, обалдел, что ли?! Нельзя к ней сейчас, - я замер, повинуясь грозному голосу. – Завтра приходи.
- Одним глазком, пожалуйста, - но она была неумолима.
- Завтра, - проговорила на распев и, взяв меня под руку, повела в свой кабинет, чтобы написать список необходимых Жене вещей.
Она говорила, но все это было не важным для меня, ни одно ее слово не достигло мозга, влетая и вылетая через уши. Тревога до конца не ушла, но дышать стало легче. Намного легче. Сердце взволнованно трепетало, жаждало показать Жене, как может любит. А разум настойчиво твердил:
Жива. Слава Господу… Жива. Больше никогда, никуда не отпущу.