Oxygen Thirst Эпилог

Август выдался жарким вопреки прогнозам СМИ. Голубое небо покрывалом накрыло столицу, позволив солнцу в преддверии осени побаловать жителей теплом. Для большинства людей этот день ничем не отличался от других. Суббота – выходной. Но для парочки, которая в этот самый момент выходила из дверей Богородского ЗАГСа, он был особенным. Пышное, но без пафоса, нежно-персиковое платье невесты было небрежно скомкано в кучу. Так, как было удобно жениху. Улыбаясь всем своим зубным составом под марш Мендельсона Антон, переступив небольшой порог, вынес Женю на руках. Гостей было не много, только самые родные и близкие. Устали от внимания и шумихи вокруг: за последние месяцы эти двое много чего пережили и преодолели вместе. Хотелось покоя и уединения. Хотелось часами сидеть в их уютной квартире и просто болтать. Ни о чем. И одновременно обо все. Нагнать то, что пропустили. Упустили. Растеряли.
Антон только учился быть отцом, привыкал к этой новой и самой главной в своей жизни должности. Не всегда все было гладко, и, пожалуй, так и должно быть, но иногда, вечерами, просыпаясь с книжкой в руках у кровати спящего сына, Соболев в глубине души гордился собой. Он очень старался заслужить любовь и уважение этого маленького бойкого мужчины, и когда это получалось – не мог сдержать восторга. Радовался как мальчишка, от души, часто застывал с улыбкой на лице, думая о чем-то своем.
Его старая холостятская квартира была мала для них троих, а жить в доме отца после случившегося не хотел ни он, ни Женя. К тому же, там сейчас они были бы лишними и могли спугнуть то маленькое хрупкое, что зародилось между Константином и его помощницей… другом, которая долгие годы шла рука об руку и каким-то чудом умудрялась скрывать от мужчины свои чувства. Или он просто был слеп и не видел очевидного? Последнее время мужчина часто задавался этим вопросом, целуя висок женщины, что так тепло прижималась к нему. Он, впервые, лет, наверное, за двадцать, не бродил в полумраке пустых и холодных комнат, а смотрел по телевизору старые русские комедии. Эта женщина делала его сумасшедшим, и он позволял ей это. Она стала его надеждой… во всех смыслах этого слова. А он… он просто подарил ей всю любовь, которая годами хранилась в сердце под грудой ледяных камней.
Один камень все же остался. Не мог не быть. Константина поглотила вина, съедала - первое время особенно сильно. Надежда смотрела на него и молча переживала, боялась, что если спросит - разобьет его еще больше. Боялась за сердце любимого мужчины. А он чувствовал, как тонет в этой вязкости, как сам закапывается глубже, изо всех сил хватался за протянутую Надей руку и карабкался на свет.
Виновен Константин или нет – судить никто не брался. Ни друзья, ни коллеги за два месяца и словом не обмолвились с наскоро поседевшим стариком. Видели его боль, буквально чувствовали стоя рядом с мужчиной и молчали. Осунулся, похудел, появились темные круги под глазами. Впервые две недели после смерти Вадима убитый горем отец был не похож сам на себя. Он понимал ненависть сына, пытался бороться, но как можно самостоятельно уйти из жизни Константин не понимал.
Известие пришло, когда его не ждали: они как раз забирали Женю из больницы, когда звук входящего вызова эхом разлетелся по больничному коридору. Три слова навечно застыли в его памяти и стали причиной частых ночных кошмаров:
- Ваш сын повесился…
Дальше только звон в ушах, боль в сердце и застывший в горле немой крик.
Если бы не Надежда не отошел бы. Не смог один вынести эту боль. Не ужился с чувством вины навечно поселившейся в его душе. За это он будет всегда ей благодарен и готов даже смотреть эти глупые старые комедии. Все, лишь бы его Надежда сияла ярче самой красивой звезды.
А меж тем, парочка усыпанная рисом и лепестками роз возле дверей все того же ЗАГСа, уселась в шикарный черный лимузин и отправилась на Манежную площадь. Зачем нужно было ехать в самый центр города ни Женя, ни Антон не понимали. Фотографироваться вроде там не собирались, но Яр вместе со своей с недавних пор постоянной спутницей и другом семьи Соболевых – Юлией, целовались и тихонько посмеивались над ничего не подозревающими молодоженами.
– Блин, Яр, в самом деле!- Антон еле сдерживался от крепкого словца, а все от того, что ему не терпелось представить своей уже жене подготовленный заранее сюрприз. Ох, скольким сил и трудов ему стоило хранить за зубами эту тайну, ведь с некоторых они делились друг с другом абсолютно всем: мыслями, чувствами, душами
- Все будет,- - все также лукаво щерясь, друг жестами и словами пытался успокоить Антона.
Ярослав знал о сюрпризе. Знал для кого он был, и на что два мужчины, изначально на дух не переносящие друг друга пошли, чтобы порадовать свои женщин. Сам лично помогал выбирать у дизайнеров табличку. Как сейчас помнил, как Олег и Антон ругались, споря о цвете и шрифт, а он громко ржал, радуясь, что эти двое наконец-то поладили. А потом они втроем, восхищаясь своим выбором, довольно улыбались, глядя, как незамысловатые буквы впервые загорелись яркими огнями.
«Школа балета имени сестер Смирновых» - эта надпись теперь красовалась на здании, где Антон изначально планировал еще один клуб. Он не задумываясь поддержал идею Олега с подарком на день рождение девочек и без лишних размышлений отдал помещение на подготовку дизайнерам.
Прибыли на площадь. Молодожены то и дело целовались, не желая ни на секунду отрываться друг от друга. Они находились в своем маленьком миру, где кругом цвели сады, пели птицы и пахло ванилью. Этот мир принадлежал только им двоим.
- Тох, оторвись от своей жены ненадолго, пусть девочки пошушукаются, пока мальчики завершат одно очень важное дело.
Не понравился Антону хитрый взгляд друга, но он все же выпустил из медвежьей хватки Женю и подошел к Яру. Весело зашуршал целлофановый пакет, а Ярослав едва стоял на ногах, буквально загибался от смеха, доставая его содержимое.
- Нет!? – Соболев мотал головой, заражаясь грубым гортанным смехом друга. – Я их не надену!
- Спор, Антон, дороже чести, - не унимался он.
Долгих уговоров не было – Соболев привык держать слово. Через десять минут голый, в одних только трусиках «слониках» любезно подаренных Яром, Антон вылез из салона авто. Ржали все. Дружно. Заливисто. Никто не мог стоять и равнодушно смотреть на бегающего по площади с голым задом молодого человека.
- Не так быстро! Ты выбиваешься из кадра! – едва не икая от смеха, тараторил Яр, бегая за Соболевым с телефоном.
- Правда, я сексуальный симпатяга? – Антон подбежал к Жене и, крепко обняв, прижал к себе.
- Если бы я узнала раньше – не вышла бы за тебя, Соболев, - девушка явно намекала на суть их с Яром спора. – Раньше я бы… я бы убила тебя. – резко захватив в плен ее губы, Антон целовал до тех пор пока не высосал весь воздух из ее легких.
- А сейчас? – довольная улыбка расплылась по абсолютно счастливому лицу.
- А сейчас я люблю тебя… любого... И злого, и хмурого… счастливого и грустного. В болезни и радости… пока смерть не разлучит нас.
Это были самые главные и дорогие слова, которые они сказали друг другу. Клятва – навсегда заклеймившая их влюбленные сердца и исцелившиеся души.