С хорошим туалетом

Настоятель открывает царские врата, смотрит в пространство храма и замечает всего несколько человек, жмущихся к стенкам. И он рассказывает нам о  святителе Николае (Касаткине), который взывал к преподобному, чтобы он отправил для просвещения язычников миссионеров из стен академии...

Вот новый храм, построенный совсем недавно, ; с современными подсобными помещениями, с хорошим туалетом.

А мне вспоминается служение в храме преподобного Сергия. Когда я его впервые увидел, то решил, что этот храм, затерявшийся среди новостроек, уже не будут восстанавливать ; не имеет смысла. Служили там, где по сути нельзя было служить: один зашедший строитель, задумчиво посмотрев вверх, сказал, что перекрытия могут рухнуть.

А сейчас храм по будням почти что пустой и проблем, неожиданностей и новостей не должно быть, а в то же время что-нибудь каждый день да замечаешь. Иду кадить по храму ; вижу: сидит у стеночки человек в кепке. Человек в кепке, конечно, не совсем здоров - мы его часто видим в храме. Вроде бы и ничего страшного, ведь кепку надел больной человек. Страшно другое: в храме кроме него 11 прихожан, в том числе человек, о нем заботящийся, - скорее всего его мать. Среди 11 человек пара человек, наших активных прихожан, завсегдатаев. Кроме того, женщина за ящиком и охранник, и никто не сказал больному, что надо снять кепку. Помнится, лет двадцать назад, случись такое  хоть на миг, шуму бы было. Активные бабуси, каждый день драившие пол, считали храм своим и наброситься могли бы на обидчика с кулаками. А сейчас получается, что храм ничей или батюшкин - вот пусть он и разбирается. Хорошо, конечно, что в храме не стало грубости, но кажется, что и вообще ничего не стало. Просто тупое равнодушие. Я с каждением задерживаюсь у человека в кепке. Получается выразительная минута молчания. Потом кто-то из присутствующих пробуждается, проявляется суетливая активность, кепка исчезает... Можно сказать, что кепка на голове в храме ; мелочь, как недостача копейки в министерстве финансов. Но церковь ; не финансовое ведомство, здесь мелочей не бывает. Конечно, существует опасность скатиться на путь старообрядческого сектантства и начать доказывать, к примеру, что крест должен быть из рябины, но в то же время каждый знает, что  в церкви любовь и вера уходят по песчинкам. Встал утром ; песчинки нет: не помолился, не позаботился о ближнем, завтра что-нибудь еще, а потом смотришь ; внутри пустота, и ничего нет.

Недавно прихожане завороженно смотрели, как расхулиганившиеся дети строем пошли в алтарь: смотрели все и все промолчали. Значит, за этой вежливостью мы просто не видим, как умирает любовь к храму. Последнее время храмы активно украшают цветами. Зачем? У нас же не ботанический сад. А любой батюшка вам толково объяснит, потому что православные любят храм и как дорогое место украшают самыми красивыми земными созданиями.

Парадокс: храмы мы все больше украшаем, но меньше и меньше любим. Лишний раз зайти в храм, постоять на службе становится тяжело. Пустуют храмы во время воскресных всенощных. Придем уж в воскресенье с утра на Литургию. А недавно я еще знавал прихожан, которые молись на каждой службе из года в год. Потому что знали, что главное в храме: «Дом мой домом молитвы наречется...» А мы, даже если не делаем его вертепом разбойников, то уготовляем ему запустение. И происходит это не с кем-то, а с нами всеми.

20 лет назад люди жертвовали самое дорогое, чтобы восстановить храмы. Я сам  видел женщину, которую била дрожь ; видимо, все-таки трудна была для нее эта жертва: ее престарелая мать прислала в возрождающийся храм пригоршню золотых украшений. Принесла золото в храм, который мог вот-вот рухнуть. Но не рухнул и восстал из мертвых, труды молитвенные и физические, любовь, отданная храму. вернули его к жизни.

Сейчас выросли те, кто родился двадцать лет назад и только по книгам знают о разрушенных храмах, которые никогда не ощущали пустоты заброшенного храма. Они не знают, а мы забываем о березках, тянущихся ввысь из стен храма, о зияющих пустотой окнах, о намертво запертых металлических дверях храма-склада.

На глазах моей бабушки взрывали московского красавца: Храм Христа Спасителя. А в 80-х, когда едва пошли слухи о переменах в церковной жизни,  я сидел  на Арбате  на каком-то тайном собрании и уважаемый архитектор говорил о том, что возникла мысль подать документы о возрождении Казанского храма. И по поводу Храма Христа Спасителя заметил, что вопрос о его восстановлении не поднимался, слишком уж это символично, потому и невозможно. Прошли годы ; восстал и Казанский храм, и Храм Христа Спасителя, и восстало то, что, казалось бы, не могло восстать, но дорога может попетлять и незаметно повернуть обратно. Конечно, тут важно и политические направления в обществе и много другое, но если запустеют храмы, куда после открытия устремились люди, то Всесильный Бог может развернуть дорогу обратно ; и снова мы будем спешить на работу мимо наглухо  закрытых дверей храма.  Храм ; это дом молитвы, и надо это помнить, а если молитва станет не нужна, то Бог закроет двери храма. И можно себе придумывать множество оправданий: и плохого батюшку, и плохой хор, и коммерциализацию и бюрократизацию, и обмирщение и т.д. и т.п. А действительности речь идет о том, насколько ты любишь храм и насколько он тебе нужен. А то ведь были и есть, и будут те, которые любят, чтобы в храмах звучала музыка, либо стены их хранили древности, либо... Можно найти множество благородных направлений для применения культовых зданий...
Под другим названием "В храмы снова может придти запустение" был опубликован на РНЛ