Арабески. Созвездие Персея

           Ну что же читатель, время двигаться дальше. Поговорим о страхах. Такие забавные, наивные, но подчас очень серьезные детские страхи! Мир еще совсем не познан, каждое новое явление может заинтересовать и увлечь, а может здорово напугать.
           Первое серьезное чувство страха возникло у меня в три или четыре года, когда я стал понимать и осознавать громкие звуки, раздававшиеся иногда в моей квартире. Источники этих звуков были совершенно разными. К примеру, обычная электрическая дрель. Как же оглушительно жужжала она, когда папа затевал какой-нибудь ремонт.  Или старый пылесос, модели «Вихрь». Он и сейчас по моим, взрослым меркам, работает совсем не тихо. А тогда, в четыре года, он казался настоящим доисторическим чудовищем, с ревом, ползшим во время уборки по комнатам. Причем я понимал, что сам пылесос не будет нападать или гнаться за мной, просто его звук казался мне слишком ужасным.
           Еще я очень боялся грохота сливаемой воды, который производил наш домашний унитаз. Прошу прощение за интимные подробности – сливной бочек с водой располагался над унитазом достаточно высоко, на уровне двух метров, и когда наступал момент смыва, поток воды разгоняясь с шумом обрушивался вниз. Для меня в те далекие времена, подобный шум был сравним с ревом Ниагарского водопада, но ведь смывать как-то надо! И я нашел способ, помогающий проделывать всю работу с закрытыми ушами. Одно ухо я прикрывал ладошкой, другое зажимал плечом и свободной рукой дергал за веревку. Думаю, выглядел я в такой позе весьма презабавно. Этим чудным способом мне пришлось пользоваться очень долго, наверно лет до 10 – 11, пока туалетный страх постепенно не прошел сам.
            А еще у нас в зале стояли громадные самодельные колонки. Громадные, конечно для моего пятилетнего возраста, ведь они доставали мне тогда практически до плеча. Во время включения усилителя в нем подскакивало напряжение, и динамики колонок громко «бухали». Вот это «буханье» и казалось мне самым пугающим. Когда папа собирался послушать музыку и включал свою аппаратуру, я специально готовился к такому событию, зажав уши, или просто убегал в другую комнату.
            Сейчас я понимаю, что подобная боязнь громких звуков была для меня несколько избирательной. Например, я совершенно не опасался грохота машин на улице, спокойно относился к лязгу подъезжающего поезда или к реву грузового автомобиля. И только дома начинал проявлял свою озабоченность. Может это происходило от того, что я воспринимал дом как место абсолютной защищенности, где не должно быть ни врагов, ни опасностей, поэтому любые раздражающие факторы воспринимал близко к сердцу.
             Я мог испугаться некоторых совершенно невинных картинок. В одной из моих детских книжек, легендарном «Приключение Бибигона» К. Чуковского имелся рисунок злобного и страшного индюка Брундуляка с ярко красной, морщинистой кожей на голове и свирепыми глазами. Это изображение всегда вызывало у меня чувство тревоги. Хотя я часто и с удовольствием рассматривал в «Бибигоне» другие картинки, но как только доходил до места с Брундуляком, на меня нападал тихий ужас, и я старался побыстрей перевернуть страницу, чтобы не встретится глазами с его леденящими душу очертаниями.
             В доме хранилась книга, с еще более жутким изображением, а именно, горячо любимый и почитаемый мной «Энциклопедический словарь юного астронома». Так как с малых лет я питал слабость ко всему, что касалось темы космоса, словарь стал для меня практически настоящим другом. В дни болезни, а болел я часто, я устраивал на диване уютное гнездышко, окружал себя подушками, укутывался одеялом и обязательно просил родителей достать с полки любимую энциклопедию. В таком своеобразном больничном ритуале было особая прелесть, именно тогда я начинал по-настоящему ощущать тот сомнительный выигрыш, который получал от своего недомогания: гриппа или ангины. Выигрыш в том, что не нужно теперь, в эту самую минуту, промозглым ранним утром бежать в надоевший садик, а вместо этого можно просто лежать под теплым одеялом с любимой книжкой в руках, любоваться поразительным картинкам и фотографиям и уноситься в своих грезах, туда к сверкающим в пустоте, бесконечно далеким галактикам. Так, с книгой в руках, незаметно пролетало утро, и вот уже совершенно забывалась противная боль в горле и высокая температура.
            Все бы ничего, если бы не одно но…, энциклопедический словарь содержал статью, посвященную звездным созвездиям, а к статье шли иллюстрации - старинные гравюры атласа Гевеля, изображавшие созвездия в виде сцен из мифов древней Греции. Эти гравюры, а точнее одна из них, стали для меня в 6-7 летнем возрасте настоящим суровым испытанием. Однажды, впервые рассматривая ту статью, я добрался до страницы с гравюрой «Созвездие Персея», перевел взгляд на рисунок и остолбенел. На меня смотрела чья-то отрубленная голова, страшная и косматая. Эту голову, за пучок длинных волос, держал на вытянутой руке воин, одетый в шлем и латы. В другой руке он сжимал короткий меч. Подразумевалось, что голову эту он только что отрубил. Здорово перепугавшись, я тотчас захлопнул книгу. С тех пор, как только я брал в руки словарь, всегда заранее готовился ко встрече с самым ужасным его местом и как только доходил до рисунка «Созвездие Персея» пролистывал опасную страницу с закрытыми глазами.

                * * *               
             Ах этот милый и любимый моему сердцу Космос. Ведь все мое детство было буквально пронизано, окутано и сплетено с тем, что хоть как-то касалось этого таинственного и величественного понятия. Думаю, что более-менее осмысленно я начал интересоваться космическими и фантастическими темами где-то за год до окончания детского садика. Помогли мне в этом конечно мои родители. Так уж повелось, что с самого малого возраста, перед сном, они читали мне волшебные книжки. Сначала небольшие, поучительные русские сказки и сказки не русские, те что посложней, к примеру: «Братец Лис и Братец Кролик». Потом более серьезные произведения, такие как: «Волшебник Изумрудного Города» А. Волкова, «Незнайка на Луне» Н. Носова, и даже «Затерянный Мир» и «Когда Земля вскрикнула» А. Конан-Дойля. Все это, бесспорно, захватывало воображение и формировало во мне определенный круг интересов, но окончательно мое мировоззрение перевернулось, когда папа начал читать мне роман «Непобедимый», написанный гениальным польским писателем С. Лемом. Эта книга естественно не предназначалась для моего возраста, я мало что понимал в сюжете, но общее ощущение от произведения было потрясающим – все эти черные тучи из металлических мушек, таинственный инопланетный город, сходившие с ума люди…
             Помню, однажды перед сном, мне читали фрагмент романа с описанием научной экспедиции, во время которой главный герой исследовал заброшенный космический корабль под названием «Кондор». По возвращению к себе на базу он рассказал капитану о странных предметах, найденных на «Кондоре». Одним из перечисленных предметов оказалась консервная банка со следами (о ужас!) человеческих зубов, отпечатавшихся на поверхности металла.
            Почему я так подробно все это пересказываю? Да потому-то в течение долгого времени после чтения, я лежал в своей постели и гадал – кто же мог так покусать эту банку? Как? И главное зачем? Мне никак не получалось представить себе образ космонавта, вцепившегося зубами в металлическую банку с тушенкой. Почему он так делал? Ведь на космическом корабле определенно должен иметься консервный ножик? Вот сколько неожиданных вопросов роилось у меня в голове той ночью. Строя различные предположения и волнующие догадки, от которых сам начинал ужасно пугаться, я в конце концов уснул. А на следующий вечер, услышав продолжение романа, понял, что все вышло намного проще, чем я навыдумывал.
            Повторюсь еще раз: тематика детских книжек во многом послужила фундаментом, основой для моих увлечений в подростковом и взрослом возрасте. Если бы мне предположим, читали рассказы про индейцев, детективные истории или вообще не знакомили с книгами, неизвестно, каким бы я вырос впоследствии. И тут затрагивается не только область человеческих увлечений и интересов, но и понимание, принятие окружающего мира в целом.

                * * *               
           Примерно за месяц до первого школьного звонка я почувствовал, что жизнь моя очень скоро, коренным образом изменится. Не будет больше сказочных игр с утра до вечера, не будет дружной детсадовской кампании. Приближалось что-то грозное и таинственное. Приближалась школа! К тому же меня начала сильно волновать моя якобы неподготовленность к ней. Остаток лета мы гостили у бабушки и дедушки в городе Миллерово. Перед отъездом домой, я весь вечер плакал, жалуясь родителям, что совсем плохо (по моему мнению) умею читать и писать. Долго убеждал, что в школу мне идти еще рановато. Мама успокаивала, как могла, но страх и неуверенность перед предстоящей школьной жизнью остался.
            А первого сентября был букет белых хризантем, огромный темно-синий ранец с изображением веселого паровозика и неминуемый первый звонок. После торжественной линейки, нас, новоиспеченных первоклашек повели в классную комнату, там учитель показал маленькие, бумажные карточки на которых были изображены оценки и сказал, что хорошие оценки привез Айболит, а плохие Бармолей. В первые месяцы учебы эти карточки нам начали выдавать вместо настоящих оценок. Не знаю, может кто подсказал, но в ожидании своего скорого дня Рождения, я постарался собрать как можно больше карточек с хорошими оценками, чтобы таким образом сделать маме подарок. К концу первой четверти их набралась уже целая коробка, и мой праздник удался на славу.
            К сожалению, я не стал ответственным и усердным учеником. Проблемы хулиганства, баловства и дворовой жизни, меня конечно совершенно не касались, но существовала одна вещь, из – за которой родители постоянно говорили мне:
           - Денис, почему ты такой невнимательный. Тебе все надо повторять по два раза?!
             Попробую сейчас объяснить. Если вычесть из моих обычных детских суток примерно 8 часов, что уходили на сон, 5 часов занятий в школе и 3 часа уроков и помощи родителям, то оставшиеся 8 часов свободного времени меня в настоящем мире просто не существовало. Я полностью погружался в мир выдумок и фантазий и этот выдуманный мир становился для меня второй, совершенно скрытой для других, тайной жизнью!!! Пусть читатель еще раз прочтет последние фразы. Ведь за ними стоит великое многообразие красочных эмоций и переживаний, отважных подвигов и опасных путешествий, сказочных стран и далеких таинственных планет. Это действительно была моя вторая жизнь, иногда более содержательная и яркая, чем существующая, реальная. И формировалась эта жизнь как бы из двух частей. Первая, когда в стране грез я пребывал один, а вторая, когда кто-нибудь составлял мне в этом компанию, чаще всего, мои школьные друзья Димка, или Лёшка, а позже и Илюха. Находясь вместе, мы занимались своими любимыми делами – сражались игрушечными солдатиками, строили в песочнице базы «космических повстанцев», отправлялись, сидя на ветке старой ивы в межзвездные путешествия, писали фантастические рассказы или изобретали небывалые устройства и механизмы, то есть все, как бы находились в нашей «общей виртуальной реальности», не замечая и не интересуясь тем, что творилось вокруг нас.


Рецензии