Перевал, глава 20

Утром, попив чаю и взяв из мешка нож, Гришка отправился «в разведку».
Боль в колене ослабла, и он лишь слегка прихрамывал.

На этой стороне горы растительность была богаче и вскоре он шел по настоящему лесу, наслаждаясь теплом и живой, звенящей птичьими голосами, природой. Зелёная стена, заслоняющая перспективу, не позволяла просчитывать направление, и Гришка брёл наугад, уклоняясь то левее, то правее, стараясь примечать дорогу, чтоб не плутать на обратном пути.

Соскучившись среди белого безмолвия, ухо жадно ловило каждый новый нюанс и вскоре различило некий особый звук, не похожий ни на пение птиц, ни на шелест листьев.
Прислушиваясь, Гришка определил, что звук доносится справа и снизу. Спустившись, он расслышал яснее и понял, что это не что иное, как блеяние овец.

Сообразив, что где стадо, там и пастухи, а где пастухи, там и селение, Гришка обрадовался, что так скоро удалось ему достичь желанной цели и прибавил шагу. Но пройдя ещё немного, услышал не только блеяние, но и собачий лай и понял, что торопиться не стоит.

Ориентируясь по звукам, он стал обходить стадо, не приближаясь и не удаляясь. Искомый аул, несомненно где-то неподалёку и к пастбищу должна вести широкая, заметная дорога. Такая, на которой поместится стадо. Её-то и намеревался обнаружить Гришка.
Но когда, продираясь сквозь чащу, он раздвинул очередную порцию веток, представшая взору картина полностью изменила планы.

На полянке, залитой солнцем, склонив голову, мирно пощипывал травку кудрявый барашек. Ничуть не беспокоясь тем, что отбился от стада, он кушал, ни на что не обращая внимания и не спеша уходить.


В ауле Гришка видел, как режут баранов. Кто-нибудь из абреков тихо подходил сзади и, одной рукой приподняв голову животного, другой втыкал нож глубоко в шею и резко дёргал на себя.


Волнуясь и сомневаясь, не подведёт ли старый нож, да и сам он – окажется ли на высоте? – Гришка медленно, стараясь не шуметь, выдвинулся из кустов.
Баран продолжал щипать траву и по сторонам не смотрел. Приблизившись, Гришка подхватил его голову и со всей силы вонзил старый кусок железа в тёплую, мягкую шерсть туда, где под рукой пульсировала жила.

Как по команде баран рухнул на землю, даже не пикнув.

Ещё не веря, что ему удалось, Гришка обтирал нож, глядя изумлённо и рассеянно, как будто это не он только что совершил чудо и теперь смогут они по-человечески поесть. Поесть мяса.


Унести тушу целиком нечего было и думать и, снова пустив в ход незаменимый, порядком затупившийся инструмент, Гришка попытался отделить заднюю ногу. Молодое мясо резалось легко, но с суставами пришлось повозиться.
Ожесточённо терзая не желавшую поддаваться плоть, Гришка пилил ножом сухожилие, исходя слюной и чувствуя, что готов есть это мясо прямо сейчас, сырым.

Наконец обе ляжки оказались рядом на зелёной траве.
Гришка вытер нож, взял по ноге в каждую руку и, отягченный добычей, направился в пещеру.


Теперь идти приходилось вверх, трудная дорога и тяжелый груз разбередили больное колено, но вдохновлённый мыслями о сочном, тающем во рту шашлыке, Гришка не сдавался.

Изнемогая, едва дополз он до входа в заветную нору. Бессильно разжав пальцы, сбросил непомерную тяжесть и, пошатываясь меж бараньих ляжек и утомлённо взывал:

- Дед! Де-е-ед! Смотри, что я принёс!

Из пещеры выскочил перепуганный Илья. Недоумённо и озабоченно стал он осматривать перемазанного кровью Гришку, но заметив его трофей, остановился удивлённый.

- Эх ты!.. Это откуда?
- Хе! Места надо знать! А? Как считаешь? – с видом победителя Гришка подобрал одну ляжку и высоко поднял, похваляясь своей удачей.
- Да-а-а, - тянул старик. – Мяско-о-о… мяско, это хорошо.  Мяско, это… Сейчас супцу как заварим! Как навернём!

Но Гришка уже определился с меню.

- Да ну тебя, дед, с твоим супом! Мы шашлык сделаем!
- Эх ты… - опешил Илья. - Это как же это ты, интересно, тут его сделаешь? Шашлык… Это и шампуры нужно и эту… как её… мангалу нужно. Где ты её здесь возьмёшь?

Но Гришка, все главные трудности уже преодолевший, растерялся лишь на мгновение.

- Ничего… Придумаем что-нибудь, - бодро говорил он, вернувшись к обычной самоуверенности. - Ты пока давай, шкуру снимай. В шкуре-то и суп не сваришь, не то что шашлык… На вот тебе нож… действуй! Ничего! Что-нибудь придумаем.

Илья стал ковырять лезвием косматую баранью кожу, а Гришка в раздумьях медленно направился в обратную от пещеры сторону, вверх, туда, откуда недавно пришли они.


Освежевав обе ноги, Илья взял котелок и пошел к ручью. В затею с шашлыком он плохо верил, но даже если упрямец и в самом деле придумает, как его пожарить, мясная похлёбка ни в каком случае не помешает.
Вернувшись, старик обнаружил у пещеры сияющего Гришку.

- Ну что, дед… Иди, принимай работу!

Недоверчиво поглядывая, Илья отправился следом за Гришкой.

Вскоре тот остановился у открытой, лишенной растительности площадки и, широко отводя руку, с гордостью объявил:

- Мангала!


В этом месте выходила на поверхность горная порода. Монолитный наплыв под воздействием времен и стихий раскрошился, превратившись в груду камней разнообразных форм и размеров.
Их-то и использовал Гришка для осуществления заветной мечты.
У края площадки над обрывом из камней разного калибра он выложил окружность, наподобие чаши и по бокам её, друг напротив друга воткнул толстые, разветвляющиеся вверху палки.


- Что это? – в недоумении разглядывая чудо инженерной техники, спрашивал Илья.
- Ой, дед, ну до тебя и доходит… Как до жирафа прямо! Вот тут вот видишь – типа печки, сюда дрова сложим, вот тут я даже дырочку небольшую оставил, чтобы воздух шел, чтобы лучше горело. Вот! А сюда, на палки, сюда – шашлык! Дошло теперь?
- Дошло. Шашлык-то на что нанизывать будешь? Тоже на палочку деревянную?
- Шашлык-то?.. – сразу осекся не подумавший об этой мелочи Гришка. – Шашлык-то это да… шашлык-то на деревяшке, пожалуй, не пожаришь…

Растерянно стоя рядом с «мангалой», он скрёб затылок, и в смущении бормотал:

- А вроде так всё хорошо придумал… И камни тут… и обрыв – ветер будет относить… запаха не будет… собакам. Да-а… на деревяшке… как же её… как бы это её… придумать бы…


Положение казалось безвыходным, но повернувшись, чтобы идти обратно к пещере, греть воду да ставить суп, Илья вздрогнул от нового победного вопля.

- Есть!! Придумал! – радостно орал Гришка. – Мы крючки сделаем! Точно! Палки повыше поднимем и на них - тоже палку. А на палку – крючки! Точно?
- Какие крючки? – утомлённый фонтаном идей, говорил Илья.
- Ой, дед, ну ты тупой! Крючки! Не знаешь, какие крючки бывают? Нормальные крючки. Железные, несгорающие. Из ложек.

Воодушевлённый, Гришка побежал к пещере, а Илья всё стоял, гадая, точно ли слышал он то, что слышал или это возвращаются с горных высот нездоровые галлюцинации.

Но Гришка и не думал шутить.
Он вытащил из мешка ложки, перегнул их по самому тонкому месту, а потом загнул в обратную сторону края ручек, действительно получив нечто, напоминающее двойной крючок.


- Вот! За ложки зацепим, а сюда, на ручки насадим мясо, - деловито объяснял он Илье. – Ты давай пока, нарезай. Знаешь, куски такие… не толстые такие квадратные… или прямоугольные. А сверху делай разрез такой, небольшой. Чтобы на ручку можно было одеть. А я пока костёр разведу.


Поспешая к ненаглядному детищу, Гришка снова скрылся из вида.
Поняв, что шашлыка не миновать, кряхтя и тужась, старик тупым ножом пилил мясо, стараясь придавать кускам форму, которую заказал шеф-повар.

                ____________


Вечерело. Розовым и алым разливался по небу закат, а от аппетитных, коричневато-золотистых кусков, висевших над тлеющими углями на гнутых ложках, разносился умопомрачительный запах.

Истекая слюной, как два голодных пса, Илья и Гришка кругами ходили вокруг костра, уговаривая и удерживая друг друга.

- Надо, чтобы хорошенько прожарилось, - говорил старик. – А то желудок-то на подножном корме… не больно-то… От нормальной пищи отвык, так что надо постепенно… понемногу…
- Ну да, - сглатывая слюну, вторил Гришка. – А то с непривычки облопаемся и будет… заворот кишок… хе-хе-хе…


Наконец настал желанный миг.
Подцепив ножом, Гришка снял притягательные, как магнит, куски, а на оригинальные крючки нанизал новую порцию натёртого солью мяса.

Перехватывая «шашлык» из руки в руку, обжигаясь и блаженствуя, Гришка неспешно жевал, облизываясь, как кот, подбирая стекающий отовсюду жирный, восхитительно вкусный, сладкий сок.

- А? Как считаешь? – жмурясь от удовольствия, то и дело приговаривал он.
- Урррр… - отвечал Илья, остатками зубов разминая душистую, ароматную снедь.


Но желудок и впрямь отвык и, съев по куску, оба почувствовали, что объелись до безобразия.
Наспех побросав в мешок пожитки и остатки мяса, они попадали, как были, на землю и моментально уснули.

                _____________


На следующее утро обязанности распределили так: Илья остаётся «дома» и готовит впрок остатки мяса, а Гришка снова идёт «в разведку», довершать прерванное появлением барана дело.

Нога не болела, дорога была знакома и, подкрепившись мясом, Гришка быстро оказался у места, где прервал свои наблюдения.
Чутко прислушиваясь, он направился вниз и вправо, где по его предположениям, находился аул.
Иногда вдалеке раздавался собачий лай и Гришка слега отклонялся от маршрута, удаляясь от опасных звуков.

Вскоре ландшафт изменился. Теперь он изобиловал резкими перепадами и, чтобы продвинуться вперёд, часто приходилось карабкаться вверх по круче. Но Гришка предпочёл преодолевать препятствия, чем приближаться к собакам.

Взобравшись на очередную высоту, он оказался на открытой площадке над обрывом, открывавшей взору живописную панораму.
Внизу, меж кудряво зеленеющих зарослей, подобно камню в оправе, лежало уютное поселение с игрушечными домиками и извилистыми дорожками, по которым сновали крохотные человечки. Среди буйного леса, оно представлялось чем-то вроде небольшой залысины. От неё узким хвостиком, терявшимся в гуще деревьев, отходила дорога.


Гришка долго смотрел на село и окрестности, стараясь запомнить.
Нужно было наметить маршрут, и он просчитывал, как может идти скрывшаяся в зарослях дорога и как должны идти они сами, чтобы, во-первых, не отклониться от этой дороги, а во-вторых, ни в коем случае на выходить прямо на неё.
Сопоставляя расстояния и направления, примеряясь, как лучше двигаться от пещеры и как обойти аул, чтобы остаться незамеченными, Гришка радовался, что кругом лес, что сама природа посылает им подмогу.
Наконец, решив, что видел достаточно, он спустился с кручи.


Узнав, как расположен аул, Гришка понял, что обходить предполагаемое пастбище нужно не справа, как делал он вначале, а взяв левее.
На разведку он вышел рано, до заката оставалось много времени, поэтому, не слушая настоятельные призывы желудка, он решил пройти новым путём, чтобы выяснить, что их может там ожидать. Ведь другого шанса не будет.

Продвигаясь по густым зарослям, не торопясь и осторожничая, Гришка постоянно слышал то блеяние, то лай. Иногда долетали голоса и обрывки разговора.
Но вот звуки стихли. Он понял, что обошел пастбище и, сломав довольно крупную ветку на одном из деревьев, пометил место. Отсюда они смогут идти, не опасаясь, что их заметят люди или учуют собаки.


С чувством выполненного долга Гришка возвращался обратно, отмечая и запоминая маршрут, находя очередной «маячок» в окружающем пейзаже или просто обломав ветки на нужном дереве.

Близился вечер, во весь голос заявлял о себе пустой желудок и Гришка торопился.


Растительность на горе, сверху выглядевшая непроницаемым зелёным ковром, в действительности представляла собой прозрачный лиственный лес, перемежающийся открытыми солнечными полянками. Настоящие заросли встречались редко.

Выйдя из кустов на очередную прогалину, Гришка поднял глаза и оцепенел.


На противоположной стороне поляны из таких же зарослей спокойно и внимательно смотрел крупный, дымчато – серый волк.
Матёрый, роскошный самец, властный хозяин на своей территории, казалось, неспешно раздумывал, в каком именно смысле он, Гришка, может оказаться ему полезным.


Тот тоже не сводил глаз, как загипнотизированный, а в голове беспорядочным вихрем мелькали ненужные, запоздалые мысли о том, что под рукой нет даже палки, что нож остался у занимавшегося мясом Ильи, да и навряд ли смог бы помочь здесь старый, затупившийся кусок железа.
Шансы были неравны.


Яркой цепью понеслись мимо разрозненные картинки.

…вот его, совсем маленького, отец учит плавать… сильные, надёжные руки всегда рядом, готовые поддержать… а вот получил он двойку и всё придумывает, сочиняет, что сказать, чтобы не ругалась мама… звонкий смех, русые волосы в лучах солнца… первая любовь…  армия и свирепый прапор, всегда не в духе, всегда подшофе… весёлое время, безотказные подружки… пыльный автобус, сгорбленный, унылый старик, одиноко бредущий по лесу, рёв мотора вдалеке за спиной… ненавистный аул, боль, голод, грязь… как хотелось ему умереть тогда… измученные, виноватые глаза старика… Айгуль… каменный холм… свист ветра, камень и снег, ледяная пустыня… перевал…

Пёстрая цепь развернулась, ударилась о взгляд хищника и, распавшись, осыпалась, затерявшись в траве меж когтистых лап.


Так вот, оказывается, для чего было всё это. Унижение, грязь, боль и утраты… вот для чего. Чтобы лесной красавец смог пообедать. Жестокая, мучительная школа, истязания и отчаяние, ежемгновенная смерть… Вот для чего так хотел, так старался он выжить, вытерпел всё, что не в человеческих силах терпеть. Чтобы дикий зверь ел и насытился.


И Гришка понял, что не согласен.
Древний, далёкий голос пробудился и зазвучал в нём. Звук, не поддающийся определению, не обладающий формой, имеющий только сущность. Зов жизни, ненавидящей смерть…
В секунду вернул он назад, это голос. К началу, к первобытному естеству, к истоку.
Весь титанический труд эволюции, все кропотливые наслоения цивилизации вмиг растворились, исчезли, рассеялись в дым и осталась лишь агрессивная и самовластная жажда жизни в неуёмной ненасытимости своей не брезгующая поглотить даже костлявую старуху смерть.

Как будто и не было биллионов лет, потраченных природой на обтёсывание косной и неподатливой человеческой натуры. Как будто всё случилось только вчера.


Дрожа от ярости, глядя в глаза зверя безумными, бешеными глазами, Гришка чувствовал, что ещё секунда - и он нападёт первым.
Вопьётся, вцепится в глотку и не разожмёт зубов до тех пор, пока в ненавистном волчьем теле будет трепетать хоть одна жилка.

Он присел, пригнулся, как бы готовясь к прыжку… И зарычал.


Не шелохнувшись, не изменив выражения спокойных безжалостных глаз, волк продолжал смотреть на него.
Потом развернулся и исчез в кустах.


                *              *              *


Илья, получивший важное стратегическое задание по обеспечению экспедиции провиантом, стремился выполнить его добросовестно.
Но терзая тупым лезвием бараньи ляжки, понял, что так дело не пойдёт.

Для заготовки впрок нужны аккуратные, тоненькие пласты, которые хорошо провялятся на огне и сохранятся надолго. И чтобы получить их, требовался острый, хорошо отточенный кухонный инструмент.
С грустью осмотрев старое, потрёпанное в боях лезвие, Илья отправился искать камень, подходящий на роль точила.

Поднявшись к месту, где располагалась оригинальная Гришкина «мангала», он вскоре подобрал то, что нужно. Но и подходящий камень - не точильный круг и, доводя до «кондиции» нож, старик потратил много времени.
Зато и результат впечатлял. Ушла ржавчина, исчезли зазубрины и в очередной раз получившее новую жизнь лезвие, заблистало переливчатым зеркалом отражая солнце и рассыпая весёлые «зайчики».


Довольный своей работой, Илья быстро нарезал длинные тонкие куски и, разведя огонь, подвесил их печься.


К вечеру бараньи ноги были счищены до кости, а на тряпках и кусках полиэтилена, некогда служивших оболочкой спасительному салу, возвышалась горка коричневато – бардовых, поджаристых полуфабрикатов.


Солнце скрывалось за горизонтом, когда появился Гришка.
Завидев его, старик радостно заулыбался, стал хвастаться своими успехами, говорить, что наготовил много мяса и теперь они не пропадут, рассказывать, какие пришлось преодолевать трудности, как искал он камень, как точил нож…

Но Гришка не слушал.
На предложение отведать новоиспечённых деликатесов, сказал, что лучше попьёт чаю и, догадавшись, что случилось неладное, старик сразу смолк, осёкся и больше ничего не спрашивал.


Глядя прямо перед собой, Гришка выпил две кружки сладкого, горячего чая и только тогда глаза его оттаяли, ожили, сделались и вправду зрячими.
Оторвавшись от невидимой точки в пространстве, он посмотрел на Илью так, будто впервые увидел его. Потом перевёл взгляд на стопку жареного мяса и равнодушно произнёс:

- Наготовил?
- Наготовил… - робко и неуверенно ответил Илья, не зная, чего ждать.
- Идти нужно, дед. Двигаться. Засиделись…

                ______________


За время в плену Гришка так и не научился понимать язык. Иначе из разговоров, доносившихся с пастбища, он знал бы, что пастухи давно заметили волка, невесть откуда явившегося в этих местах.
Несколько раз подходил он к стаду, но стоило прицелиться, неизменно исчезал, растворившись в густой зелени.

Когда не досчитались барана, никто не сомневался, чья это работа, не пошли даже искать, уверенные, что остались только рожки да ножки и что незачем зря тратить время.


Следующая глава  http://www.proza.ru/2017/10/21/501