Вмятина

   Нервилов и Спокойнов, кроме того, что приятели, - работают в одном учреждении. Нервилов и Спокойнов, кроме того, что приятели и работают в одном учреждении, - ещё живут в одном доме. Нервилов и Спокойнов, кроме того, что приятели, работают в одном учреждении и живут в одном доме, в одном подъезде, на одной лестничной площадке, ещё имеют обыкновение заходить друг к другу. Заходит как-то Нервилов и спрашивает:
    - Как на духу, Спокойнов: где ты достал холодильник «ЗИЛ»? Мой «Апшерон» из ремонта не вылезает, а твой, знай, урчит да урчит. Я ночь в очереди отстоял за гарнитуром и каким – своей местной фабрики, а ты спокойно привез польский за ту же цену, я за импортным пианино для дочки…
    -   А я пошёл и купил.               
    -  Слушай, познакомь с каким-нибудь заведующим, так хочется своего человека иметь в торговле.
    - Да нет у меня знакомых.
    - Не валяй этого самого… Каким путём ты всё достаёшь?
    - Не достаю, а покупаю.
    - Видали психа! Вот так идёшь и покупаешь?

    Вместо ответа Спокойнов взял Нервилова за руку и подвёл к холодильнику. Спереди, на дверце была наклеена красивая переводная картинка. Спокойнов осторожно снял картинку. Под ней зачернело пятно; можно было подумать, что в холодильник ударил метеорит.

    - Ты бы купил такой?

   Нервилов заморгал. Не давая сослуживцу опомниться, Спокойнов повёл его в комнату, отодвинул стул и показал боковую стенку импортного шкафа. У стенки был выдран клок древесины, видна свежая защепина.

    - Ну как?
    - М-да,- сглотнул Нервилов.
    - А у пианино клавишу выломали, показать?

       Спокойнов откинул  крышку, и Нервилов увидел щель посредине клавиатуры.
     - Я покупаю повреждённые вещи. Это не брак, не халтура, а последствия транспортировки. Люди на заводах старались, делая их, а потом какой-нибудь грузчик ронял, кувыркал или вбивал гвоздь не в том месте. Меня продавцы знают, вон, говорят, наша палочка-выручалочка идёт. За этими вещами очереди нет, подходи и…
     - Спишь нормально?
     - У моих вещей есть недостаток: их не продашь. Но я убедился: повреждают самые лучшие экземпляры; зачем же их продавать?
     - Жена как к этому относится?
     - Привыкла. Вот только насчёт клавиши посетовала. Но я договорился с мастером, обещал склеить.
     - Так…, -всё не мог успокоиться Нервилов, - так… А берёшь за ту же цену?
     - Видишь ли, у нас не принято уценять дефектные вещи. Приходится брать за ту же. Откровенно, я бы не хотел за меньшую. Конкуренты появятся; а так у меня их нет. Я и «Запорожец» таким же путём куплю. Ты простоишь в очереди пять лет, а я за день  оформлю. Всё равно машины стукаются, не ты – так тебя, какая-нибудь вмятина – пустяк, ей богу.
   -  Ну, Спокойнов, - только и мог вымолвить изумлённый Нервилов,- ну, сосед…

   На другой день он стоял в хозяйственном отделе универмага за эмалированным баком для капусты. Никаких баков в продаже об эту пору не бывает, и жена ему говорила, что зря только время убьёт, но Нервилов стоял перед двумя молоденькими продавщицами и хорохорился:
   -  Так-таки и нет?
   -  Да нет же, гражданин, вам русским языком сказано.
   -  А этот?

    Нервилов показал глазами под стеллаж.
   -  Бракованный, вы его не возьмёте.
   -  Покажите.

    Вытащили бак. Едва белая эмаль сверкнула под светом люстр, как Нервилова окружили. Бак оказался  вместительным (пятнадцатилитровым), с двумя ухватистыми ручками и нарисованным кокетливым красным петушком, не бак – загляденье. Медленно поворачивал его Нервилов на тумбочке, а его пытали сзади, возьмёт  или откажется, есть ли ещё такие, может, выбросят, если подождать. Но вот сбоку, где стенка переходила в днище, показалась большая чёрная вмятина. Словно  ударили кувалдой да так сильно, что эмаль отскочила. Собравшиеся разочарованно закивали: «Э…, бракованный,  хлопот не оберёшься…»

   - Не бракованный, а повреждённый,- поправил Нервилов, и все разошлись.
   - Гражданин, вы подумайте прежде, чем брать,- сказала ему продавщица, а вторая  поддержала: «Жена вас заругает, а назад мы не примем».
   - Девочки,- широко улыбнулся Нервилов,- пока я расплачиваюсь, проверьте, не течёт ли.

    Проверили. Совершенно непроницаемый. И капусты в него вошло много, и капуста дала сок, а бак и не думал течь, стоял себе в кухне под столом, большой, вместительный, с красным петушком, а вмятину никто не видел, вмятиной повернули к стене. Нервилов время от времени разворачивал его: нет, не текло. У него это даже вошло в привычку – смотреть, приходя с работы, и утром – просыпаясь. «Хорошая вмятина»,- щёлкал он по ней ногтем.

    «А всё-таки вмятина,- тоскливо размышлял Нервилов. – И внешний вид не тот. Стоят же у нормальных людей в кухнях, на балконах, в подвалах тысячи эмалированных баков без единой царапины, гладких, как стекло, а у него одного – со вмятиной, да такой большой, что кулак влезет».

    «Вмятина,- свирепел Нервилов. – А всё Спокойнов, старая калоша, тащит в квартиру всякий хлам и меня надоумил. Ладно, он чокнутый, а я?»

    И так он себя распалил, что не выдержал, пошёл к Спокойнову. Спокойнов только посмеялся: «Закрась ты её и дело с концом».

    Нервилов купил краски и в тот же день закрасил. Теперь издали совсем незаметно стало, только вблизи. Вблизи видно, что вмятина. Нервилов понял, что сделал лишь половину; вмятина есть вмятина, как ни крась. Решение пришло само: выправить. Взял он молоток, отгрёб от края капусту и робко постучал по внутренней стенке. Никакого результата. Стукнул сильней. «Во делают»,- удивился Нервилов. И тогда он стал бить изо всех сил, видя, как вмятина выправляется на глазах, как с её исчезновением начинает что-то петь в душе, даже перестарался немного, перебил чуток. «Снаружи ещё стукну и будет, как в аптеке».

    Этот удар был последним. Молоток пробил отверстие в баке, через отверстие полился рассол. «А-а…,-отскочил Нервилов,- что я наделал?» И вдруг, обидевшись на злополучный бак, он стал лупить по нему, целясь в глаз нахальному красному петушку, который, как ему казалось, больше всех подсмеивался над ним…  Потом взгромоздил бак на живот и попёр к Спокойнову. «Забирай! – крикнул он с порога,- не могу больше!» Спокойнов, не смутившись, ловко заклеил отверстие с двух сторон пластырем. «Хоть сто лет простоит»,- сказал. «А-а…»,- не выдержал пытки Нервилов и убежал к себе.

    Бак занял своё место в коллекции Спокойнова. Нервилов приходит теперь к Спокойнову с баночкой, тот накладывает ему капусты, они сидят в кухне, мирно разговаривают. «Сколько ещё осталось?» - как бы между прочим спрашивает Нервилов. «До весны хватит»,- утешает его Спокойнов. Нервилову хочется взглянуть на результат своего общения с баком, но он пересиливает себя и уходит. «Не покупайте бракованных вещей,- говорит он при случае,- они…» И рассказывает о баке. Не всё, конечно. Некоторые детали опускает.