Тонкое дело

   Во время концерта к журналисту Строчкину подсел преподаватель музыкальной школы Лоходомов, и они стали шептаться.

   - Опять рецензия?

   Строчкин кивнул в знак согласия.

   - Слышь,- придвинулся вплотную Лоходомов,- ну что тебе эта рецензия, ты их написал чёртову уйму; одной больше, одной меньше… Поставь хоть разок за моей фамилией, увековечь!
   - Но…
   - Если ты насчёт гонорара, то не беспокойся, верну целиком, даже вычеты по подоходному налогу на себя возьму.
  - Нет,- решительно отказался  Строчкин,- дело тонкое; вдруг тебе не понравится?
   - Я доверяю твоему вкусу. Ладно бы концерт какой-нибудь заезжей «звезды», а то ведь свои, из музыкальной школы.
   - Значит,- подытожил Строчкин,- ты хочешь, чтобы под заметкой стояла твоя фамилия?
   - Да.
   - В таком случае напиши её сам.
   - Я пробовал. Но как сравню с твоей, так вижу, что у тебя точнее, ты находишь простые, ясные слова.

    Довольный тем, что его похвалили, Строчкин согласился.

   - Ладно,- сказал он,- только не забудь про гонорар!

    Строчкин сдержал слово. Рецензию поместили на последней странице на видном месте. Слева от заголовка можно было прочесть «Филармонический зал», а внизу – «Лоходомов, преподаватель музыкальной школы». Строчкин, просмотрев заметку, остался доволен и стал ждать звонка от Лоходомова.

    От Лоходомова в течение двух недель не было не только звонка  - ни слуху, ни духу. Как в воду канул. Строчкин уже и забыл о рецензии, но, когда пришло время получать гонорар, вспомнил. Поехал в школу.

   - Что ты наделал? – встретил его Лоходомов.

    Строчкин даже не узнал приятеля: тот похудел и теребил рыжую бородку, которую неожиданно отрастил.

   - Увековечил; ты ведь это просил?
   - Как у тебя написано про дирижёра?
   - Что ему не хватает…
   - Это наш директор. Вчера он приказал сто часов вычесть из моей педагогической нагрузки. Приехал новый преподаватель, у кого взять – конечно, у Лоходомова.
   - Откуда я знаю, кто у вас завуч, кто директор? Во время концерта он был дирижёром.
   - А про певицу что ты ляпнул?
   - Что она от первой до последней ноты поёт одинаковым голосом.
   - Вот-вот. А мы с ней – друзья детства. В продовольственный магазин, которым заведует её мама, я  входил, когда мне вздумается, а теперь?
   - А теперь давай гонорар и будешь знать, как…
   - И не подумаю. Я потерял больше.
   - Значит, не отдашь?
   - Нет.
   - Да если хочешь знать, я смягчил заметку. Про твоего директора следовало написать, что у него нет музыкального слуха, а эта певица… Ей богу, коза поёт лучше. Сразу  видно, кто чего стоит.

    Строчкин разошёлся, но это ему не помогло; гонорар остался в кармане у Лоходомова. «Ну, погоди»,- закусил губу Строчкин.

    Подошло время Лоходомову получать зарплату. Нарисовался он в окошечке, приготовил авторучку расписаться, а кассир ему: «За вас получил по доверенности товарищ Строчкин». Лоходомов глазам не поверил. Повертел бумажку. Составлена грамотно. И даже подпись его, Лоходомова. Ничего другого не оставалось, как отправиться к другу.

   - Твоя зарплата,- протянул ему деньги улыбающийся Строчкин,- за вычетом моего гонорара.
   - Кто тебе доверенность оформил?
   - Директор. Хороший, между прочим, малый! Я ему сказал, что если б я писал рецензию…
   - Но ты ж и писал!
   - Разве я? Говорят - Лоходомов… А ещё я познакомился с той певицей. Поёт она, прямо скажем… Но человек прекрасный, и в магазине, где работает её мама…
   - Ну и прохиндей ты, Строчкин,- только и смог выговорить Лоходомов.
   - Сам же научил,- развёл руками Строчкин в знак примирения, но Лоходомов с силой закрыл дверь. Строчкин высунулся в форточку и прокричал:
   - Не я ли тебя предупреждал - тонкое это дело!