Дневник жизни

Очередное ужасное утро. Первое что я вижу перед собой потолок. На первый взгляд он кажется белоснежным, но, если присмотреться присутствуют едва заметные капли крови. Чтоб заметить нужно очень долго приглядываться с моего ракурса. Грязные желтые стены со всех сторон окружают меня. Такие же грязные и безобразные как были в каморке у Раскольникова. Я уверен. Я делаю каморку веселее. Разбавляю желтизну красными пятнами. Бью кулаками об стены, сбиваю в крови костяшки, безжалостно относясь к себе и предметам. Узор получается ничего такой, миленький. Вот только к творчеству моему равнодушны. Каждый раз приходя после приёма пищи, обнаруживаю, что мое творение закрасили. Нет ни пятен, ни всего что могло бы мне напомнить о случившимся. "Опять цветы, не люблю..."- проносится у меня в голове. Неужели им не надоедает убирать за мной всякий раз. Будь это колючая роза с только что распустившимся бутоном нежно-розового тонна. В эти моменты меня ничего не интересует. Я не держу себя в руках. Все производит без моего ведома. Наивные и правда думают, что прекрасный цветок я бы оставил. Нет ничего и никого. Ничто не дорого. В моем мире не существует жалости. Меня могли запереть, каждый раз, когда вспышка ярости посещала меня. Когда в гости забегали они. На следующий день приходил давно известный санитар Гришка, у которого я покупал по три блока сигарет в месяц и закрашивал все бледно-желтой краской.
Из окна видно пустырь. Вспомнил психологический тест, который кажется, завалил. Мой психолог спросил меня, что видно из моего окна. Как слова в треке у Басты «здесь даже солнца не видно». Я сравнивал подобные явления с моей злобой и вспыльчивостью. Это как приход убийцы среди ночи. У тебя не остаётся шансов. Так и я никогда не подавлял вспышки агрессии. Кто же я? Величать меня Денисом Алексеевичем. Военный. Пятьдесят два года от роду. Вредные привычки имею. Курю...Много курю. Ветеран Вьетнамской войны. Чуть раньше разведчик поисково-спасательной службы. Ещё раньше рядовой солдат. Тело в шрамах, все ещё не потерявшее форму. Кто же такие они? Интересно Вам знать. «Они» Пашка. Красавчик. Молодой парнишка, самый молодой из нас. При любых обстоятельствах улыбается своими белоснежными зубами. Не буду слишком подобен. Витек и Женя два брата. Тридцатилетние мужчины. Низкорослые, при этом очень коренастые. Им нет равных в рукопашных боях. Влад мозг всей команды. Очень начитанный мужик. Интересные мысли глаголет. Мастер минного дела. Ещё один товарищ Сергей. Мой названый брат. Разбойник, грешник и просто шут. Все мы были полными противоположностями друг другу. Единственное сходство, одиночество. Ни у одного не было дома. Одиночество и желание убивать, причинять боль. Мы оправдывали это благим делом, службе родине. Забыл уточнить один момент. Все они мертвы. Да...Пашка, Братья, Умник, Серега. Мертвы. Их нет в нашем мире, но они живут во мне. Слышу.Вижу.Разговариваю. Так же приходят и местные жители, но не говорят. Я никогда не был верующим человеком. Слишком много видел. Относился к смерти с равнодушием. Кем являются мои друзья? Духами, призраками?
 Впервые это произошло после похорон. Перевозил товарищей в цинковых гробах...Одного за другим, на Родину. Тогда же начали лезть седые волосы. Сказать, что я чувствовал, сложно. Я остался один. Я военный, не привык выражать чувств. Но единственное, что я запомнил явно. Бешенство. Я отправился к врачу. Мне порекомендовали уйти со службы. Мужчина в солидном костюме сказал: «У многих, то побывал на войне подобные проблемы. Вы не один. Я могу посоветовать вам одно замечательное место. Там Вы сможете пройти курс реабилитации». Пансион -так называли дом престарелых. Вы, наверное, считаете меня психом? Имеете полное право. Я не контролирую себя. Каждый кто здесь находится такого же мнения. Но вот сказать мне в лицо их останавливает страх. Ведь узнаю. Тогда поводов убить или покалечить любого, будет на один больше. Не завёл в доме престарелых друзей. Каждый раз, когда я спускаюсь принимать пищу, старики затыкаются. Не слышно гула. Даже Антонина, старушка которой тысячу лет, играет последний такт на своей дряхлом фортепиано. С грохотом закрывает инструмент и поднимается себе. Она не боится меня. Возможно мы могли бы подружиться Сослуживцы опять приходили. Рассказывали, как хорошо там. Я впервые начал завидовать, что не с ними. Матери и дети окружили меня. Они тянули руки, благодарили, за то, что я избавил от мук. Тупая сестра появилась в каморке. Чертова дура. Она пришла сюда без санитаров. Гнев потихоньку наполнял меня. Все движения, все что она делала раздражало меня. Я ненавидел девушку за тупость. Юлия взяла таблетки и протянула мне. Резко поднявшись, намотав капну на кулак я ударил ее об стену. Ещё и ещё. Из носа текла кровь. Бросил тело на пол.
Теперь нам никто не мешал. Все выглядели такими реалистичными. Мы заговорили о раковом дне. Влад приготовил засаду. Новая задумка. У него была особая технология. Песня, каждое слово обозначало, где находится ловушка. Очень хороший способ, не запутаешься. Спокойствие прервал плач. Самый жалостливый звук, который мне приходилось слышать. Мрази вели захваченных в плен женщин и детей. Дальше начало происходить что-то нереальное. Вся группа выскочила на поле, спасая несчастных. Моих друзей расстреливали у меня на глазах. Я стрелял, троих моих друзей убили. Сколько полегло ещё я не мог сказать. Пыль утихла. Пашка стоял на мине, каким-то чудом оставшись в живых. -Прощай брат: сказал он улыбнувшись. Поднял ногу. Последнее, что я помню стрелял в небо. Орал. Проклинал жизнь, за то, что не умер с ними. Операции поставили оценку шесть из десяти. Сорок спасённых жизней. Десять убитый. Мне приписали звание ветерана войны, и я помчался на реабилитацию. В комнате не осталось никого кроме мерзкого тела. Все исчезли. Я взял в столовой нож. Серебряная ручка. Выгравировано две ящерицы, держащихся за хвосты.
Последнее что написано в дневнике. "Я должен быть с вами".