Часть I. Ветренный городок. 5 Глава. Куратор

Куратор.

Уже пять минут,  страрший специальный следователь СНБ по городу, Руслан четко,  по пунктам составлял план дальнейших действий, то и дело, набрасывая короткие записи на большой лист бумаги остро заточенным, простым карандашом. Свою толстую чернильную ручку при этом он, по обыкновению вертел двумя пальцами левой руки на сукне стола.

Телефон в его кабинете начал настойчиво верещать ещё, когда он возился с ключами в замочной скважине. Было без одной минуты восемь утра пятницы, самое начало рабочего дня, и столь ранний звонок был, уже только по своему факту, совершенно необычным.

Еще больше вопросов и размышлений вызвал сам состоявшийся пять минут назад телефонат.

Молодой мужской голос на другом конце представился просто Андреем. Сразу же обратился к нему по имени и отчеству, в абсолютно офицальной, уставной форме, принятой среди офицерского состава сотрудников его ведомства. Его пригласили на частный банкет по случаю празднования дня рождения некоего Потапова Виталия Владленовича, российского предпринимателя, гостя их города.

В данный момент, сама форма беседы наиболее занимала его мысли. Руслан даже ощущал некое чуство,  что где–то его переиграли, чего–то он не увидел, не досмотрел,  не угадал.
Весь последний месяц именно этот самый российский бизнесмен,  Потапов и его спутники занимали большую часть его служебного времени. Вернее разработка по ним. А тут,  они сами вдруг, совершенно  конкретно выходят с ним на контакт. Можно было бы ожидать чего угодно,  но и этого мало. В первом же разговоре ему дали понять,  что разговор и встреча будут проходить,  по крайней мере,  на равных.
Само празднование было назначено на завтра, то есть субботу. Его пригласили к девяти вечера в новый, банкетный зал на квартале, в районе центрального, городского базара.
Если готовилась вечеринка такого размаха, то наверняка там будет представлен весь местечковый свет. Вся мало–мальски поднявшая головы предпринимательская шелупонь и новая номенклатурная шваль из местных и окрестных хокимиятов. Хотя сейчас, всё это практически слилось в один единный монолит, или лучше - в один мерзкий клубок повсеместной коррупции.
Кто, как не Руслан Шералиевич Иргашев, специальный следователь национальной безопасности, знал лучше, о всей закулисной жизни этого города со всеми его 80 000 жителей. Помимо всего прочего его ведомству приходиось попутно заниматься практически всем криминалом в городе: начиная с расформирования зоны  строгого режима и переформирования её в зону для специального контингента,  а попросту попавших за жадность ментов, зажравшихся налоговиков и прочих, сменивших униформу и погоны на чёрную, арестантскую робу.
А также и свержением воровского положенца в городе, сформировавшейся большой, бандитской группировкой,  состоявшей преимущественно из местных спортсменов под предводительством одного крупного ростовщика. Он был отцом одного большого семейства. Имено его сыновья, братья Хушимовы и стояли во главе этой мощно возросшей группы.
Все большие дела в городе плелись вокруг огромного комбината чёрной металлургии. Промышленный гигант был отстроен здесь в Узбекистане, в конце второй Мировой Войны. Так, из никому неизвестной, имперской станции Хилково, на берегах Сыр-Дарьи, вырос город со своей особенной историей.   
А поскольку в соседнем Таджикистане последние два года шла гражданская война, то и огромную часть сырья состовляла битая, военная техника и отстрелянные гильзы всевозможнейших калибров.
Много фирм и фирмочек рождались вокруг ЧерМета промышлявших буквально паразитированием на теле гиганта. Что, в свою очередь, было фактически неощутимо для огромного завода с десятью тысячами обслуживающего персонала всевозможных профессий и квалификаций. Самой простой была схема приёмки прямо с Комбината, так называемой, бракованной продукции в практически неограниченных количествах. Затем, эта „бракованая“ продукция быстро переплавлялась тут же в подсобных цехах в тяжёлые, в пол центнера, болванки и перепродавалась обратно металлургическому гиганту, как готовое, высококачественное сырьё и, конечно, с многократной, ценовой накруткой.
Шли и другие крупные хищения государственного имущества, и СНБ было вынужденно держать на контроле всё. Президент Узбекистана возвёл взятие на контроль любых, мало-мальски значимых криминальных поползновений в статус национальных интересов. От того и повсеместно совместная работа двух, по–сути,  изначально конкурирующих между собой ведомвств СНБ и МВД.
Но закулисная возня начальства мало волновала Руслана. На его отделе висели и другие заботы,  напрямую касающиеся безопасности национальных интересов независимого Узбекистана.  Кучу времени занимали бесчисленные, ротирующие директивы конторы, доставшиеся ведомству ещё от могучего СССР, который так старательно развалили меченный слюньтяй  и его дружки в Форосе, а потом  и в Беловежской Пуще.
Да, к визиту на такой банкет следовало подготовиться основательно, и Руслан Шералиевич, сложив свои записи в карман пиджака, покинул свой кабинет.

На следующий день, задолго до назначенного времени, несколько групп из отдела Руслана Шералиевича заняли позиции для наблюдения за новым банкетным залом на 64ом квартале. Несколько сотрудников также должны были позже смешаться с приглашёнными гостями.
Сам старший следователь появился на широких ступенях большого ресторана ровно в пять минут десятого, в только что начавшихся, вязких азиатских сумерках. Он был в светлом шёлковом костюме и кремовых ботинках из змеинной кожи. Блестевшая от лёгкой испарины, свежевыбритая лысина на бычей шее, торчала из расстёгнутого ворота чёрного, тонкого батника. Так он походил более на одного из заезжих, крутых дельцов от мафии или номенклатуры. Такие часто стали встречаться в последние годы в этом регионе, и не напрасно.
 В соседнем Таджикистане шла гражданская война, всю бывшую, большую страну лихорадило. Шёл огромный передел собствености, зон влияния, территорий контроля, власти. А здесь был самый стык двух государств Узбекистана и Таджикистана и рукой подать до Афгана. А это огромная доля всех трафиков наркотиков, оружия и наличности, как раз через этот злополучный, для него, город.
Да и вообще, весь среднеазиатский регион наводнили в последние годы выходцы из спецслужб чуть ли не всех стран, от востока до запада. Почуяли, что большой, старый хозяин сладкого пирога, огромный СССР скоропостижно скончался. А свято место, как известно, пусто не бывает. Да только вот не замечет никто, что пирог этот изнутри весь, сверху до низу, ядом пропитан, а снаружи мухами весь засран, потому как облеплен ими постоянно.
В этом городе, его, как старшего специального следователя СНБ, мало кто знал. Конечно же его часто видели повсюду, знали в лицо, здоровались. На востоке, тем более в Узбекистане, люди чётко определяют большого человека на глаз, и не надо даже предъявлять никаких документов и удостоверений личности. Но мало кто знал, чем он занимается на самом деле. Даже те немногие, люди из старшего  поколения, что знали его прежде, когда он жил в отчем доме в Зафаре – городе спутнике, и те редко когда узнавали его в лицо.
Конечно-же ходили всякие слухи о нём, и многие задавались вопросом, кто же такой этот крепкий, бритоголовый мужчина, одетый подчёркнуто не по-здешнему, но мелькающий постояно в городе там и тут. Кто–то говорил, что он, де бывший большой начальник, вставший где–то, ещё более крутому кому–то, как кость, поперёк горла или, как кое-что кое-где. Другие рассказывали, что он один из молодых следователей прокуратуры Союза, присланых сюда в перестройку с группами Гдляна и Иванова по „хлопковому делу“, но полюбившим этот край и решившим остаться здесь навсегда.
Были и такие, что говорили уж совсем абсурдное. Например, что он российский, толи бизнесмен, толи мафиози, прячущийся здесь от конурентов. Или, что он один из кавказских авторитетов или полевых командиров, забравшихся сюда, в азиатскую глубинку, на отдых. И ещё много другого, ещё более несуразного. Впрочем, слухи всегда были неотъемлемой частью, можно даже сказать, дыханием этого „интересного“ во всех отношениях областного города.
Возле настежь распахнутых, широких дверей банкетного зала ему навстречу шагнул высокий, крепкий парень со стильной, классической причёской и, протянув огромную ладонь для приветствия, сказал,
— Добрый вечер, Руслан Шералиевич! Меня зовут Андрей. Это я говорил с вами по телефону. Очень рады, что откликнулись на наше приглашение. Добро пожаловать на хлеб соль. Виталий Владленович встретит нас внутри, – и он сделал широкий приглашающий жест свободной рукой.
Руслан, не спеша проследовал в зал в сопровождении высокого блондина с огромными ладонями.
Здесь уже, как и предполагал заранее, собрался весь свет маленького, но значимого городка. Длинные столы были расставлены кругом, подобно солнечным лучам, оставляя свободное пространство в центре зала.
Руслан приметил, что люди за столами сидели, как бы сообществами. Что и не мудренно, так как здесь были и большие группы авторитетных, городских блатных с Кировского и Металла, а также и их непремиримые конкуренты – бандитская группировка из бывших и настоящих спортсменов: боксёров и борцов, под руководством одного из отцов, значимого в округе клана.
Сразу несколько столов были заняты представителями правлений местных промышленых гигантов, таких как комбинат СМ и ЖБИ, Цемзавод, ЧерМет Комбинат. Там где сидели металлурги, явно ожидали и самого шефа металлзавода, господина Рахманова. Но он задерживался, длительной паузой давая понять свою значимость.
Ещё несколько столов были оккупированы, как мухами, большой группой людей из новоявленной волны современных бизнесменов, на манер новых русских – новые узбеки. В большинстве своёмэто были, либо бывшие номенклатурные хапуги, либо быстро поднявшаяся со дна шваль, сколотившая капиталы на первой волне дешёвого челночного ширпотреба. Были конечно же и серьёзныее деляги, бывшие цеховики, легализовавшиеся в пору перестроечной кооперации. Но те держались обособленно, чувствовался совсем другой уровень, другие приоритеты.
Самое большее количество столов было занято разномастным, шумливым скоплением людей. Здесь было много и явно славянских, совершенно неместных лиц, и выходцы с Кавказа и даже бородатые таджики в афганских паколях. И много всяких других совершенно разных людей. Но главное, чем можно было бы охарактеризовать эти столы, было то, что все сидевшие за ними, тоже своими, обособленными группками, были людьми пришлыми, гостями в этом городе.
Один длинный стол привлекал особое внимание. За ним постоянно сидело всего человек семь, но стол, не смотря на это, всё время гудел людьми, которые, то и дело, подходили от других компаний, вели какие–то общие неспешные беседы, выпивали–закусывали и, поблагодарив за приглашение на банкет, снова отчаливали к своим кругам.
Это Руслан приметил позднее, а сейчас они, как раз, и направлялись к этому столу, за которым их уже заметили. Когда они приблизились, эта компания из семи молодых мужчин поднялась со своих мест.
Некоторых следователь уже знал в лицо, как например старшего из братьев Сеитхалиловых, о которых они давеча говорили с начальником милиции города. А также, того самого российского бизнемена, некоего Потапова Виталия Владленовича виновника сегодняшнего торжества.
Рядом с невысоким именинником, стоял здоровый лысый бугай с лицом чисто славянского типа. Далее невысокий, крепкий узбек с лысеющей головой, но длинновьющимися по бокам волосам, в новомодной ташкентской причёске. За ним следовали трое молодых мужчин: высокий, русский парень с загорелым, острым лицом; широкоплечий, серолицый, с непроницаемой мимикой, скорее всего, кавказец; и хорошо сложеный, бритоголовый парень непонятной нацинальности, до безобразия смахиваюший на популярного актёра голливудских боевиков – Жана Клода Ван Дамма.
Вся компания была не по–здешнему элегантно одета, если это можно было сказать о здоровом бугае, рядом с Виталием Владленовичем, на котором кремовый, альпаковый пиджак выглядел огромной, детской распашонкой.
Вся группа поприветствовала его стоя, на чистом узбекском языке, традиционным приветствием: Вассалям Аллейкум.
Потом, когда ему предложили место между Виталием Владленовичем и здоровым бугаём, и все уселись, хозяин торжества продолжил на чисто русском,
— Хотел бы сразу поблагодарить вас, Руслан Шералиевич, что приняли моё приглашение и почтили нас своим визитом! Простите мне мою высокопарность. Предлагаю тост за знакомство! Я – просто Виталий. Рядом с вами, здоровяк Сергей. Справа от меня Ленур Сеитхалилов – мой близкий друг и товарищ. С Андреем вы уже познакомились и заочно по телефону и вот теперь. Напротив вас – наш друг и товарищ, Равшан Саидович из Ташкента с нашими друзьями и товарищами Артёмом, Марселем и Биродаром.
В конце речи тот немного подмигнул, явно шутя,  и вся компания поддержала шутку, касавшуюся этого частого: „друзья и товарищи“. В этой компании чувствовалась, какая-то, непонятная пока ещё ему, связь. Единственный кто, как бы немного выпадал из рамки, был Ленур Сеитхалилов. У него был слегка ошарашеный вид, что он, впрочем, пытался всячески затушевать и держаться абсолютно по-свойски.
Свежие, пузатые бокалы были наполнены ароматным, французким коньяком и за знакомство выпили стоя. Хотя Руслана, хозяин торжества так и не представил официально, просто назвал по имени отчеству. Но тот понял, что о его официальной должности вся компания и так знала уже загодя.
А вот он не знал об этих людях ничего, кроме названных только что имён. И это, его абсолютно не устраивало, даже на данном этапе.
Далее, разговор и общение за столом скатилось на общие темы, и их банальность не могла уровнять даже неожиданная, широкая эррудиция интересных собеседников. Впрочем, так всегда на Востоке, особенно в Средней Азии. Здесь никогда не заговорят о серьёзных делах во время празднества и застолья.
Руслан,  и не ждал, впрочем, что будут вестись какие–либо серьёзные беседы. Эта встреча и приглашение на столь крупный, дорогой банкет, было скорее просто „зондированием на вшивость“, как говаривал один, очень хорошо знакомый ему старый генерал из Комитета, тогда ещё Союза.
Столы были действительно необычно накрыты для этих мест. Нет, богатые застолья не были здесь редкостью. Убранство поражало скорее именно необычностью для Средней Азии всевозможных привозных деликатесов. Здесь были в обилии сырокопчённая оленина, осётр в виде любого достойнейшего, рыбного блюда мировой кухни, грибы–трюффель, красная и чёрная икра и прочее, и прочее.
Виталий Владленович, за те два с небольшим часа, которые Руслан провёл в кишащем весельем и разгулом банкетном зале, отлучился от стола трижды. В первый раз с Равшаном Саидовичем и одним из его парней, представленного Марселем. Они удалились в малый, смежный зал, куда затем проследовала группа из четырёх кавказцев от соответствующего стола.
Во второй раз тот удалился в тот же малый зал, но в этот раз с тем же Равшаном Саидовичем, встретившим его Андреем, Ленуром Сеитхалиловым и парнем, представленным Артёмом. Туда же, в малый зал, потом зашла группа от стола с россиянами, представители местных блатных и глава клана местных бандитов со своим старшим сыном. Пробыли они там так же недолго, как и в первый раз, около двадцати минут.
В третий раз Виталий Владленович отлучился от стола в сопровождении всей компании провожать его,  Руслана, когда он объявил о своём уходе.
На ступенях широкого крыльца, пожимая ему руку, Виталий Владленович сказал прямо, без восточных экивоков, 
— Руслан Шералиевич, если вы не возражаете, завтра в десять утра я заберу вас от входа в вашу контору. Я знаю, вы всегда по воскресеньям работаете там, в тишине с девяти до тринадцати часов.
Руслан отреагировал на такую осведомлёность молча, он уже догадывался с кем имел дело, а предчуствия или интуиция ещё никогда его не подводили.
Остальная кампания молча распрощалась с ним, и он покинул этот праздник жизни в провинциальном захолустье.

                ;  ;  ;

Ровно в десять утра воскресенья, в окно своего кабинета Руслан Шералиевич увидел, остановившийся у обочины, шикарный белый Мерседес с ташкентскими номерами.
Поправив кобуру под мышкой и надев свой лёгкий льняной пиджак, следователь вышел из кабинета.
Задняя дверца автомобиля услужливо открылась ему навстречу, и из тёмного чрева дохнуло хвойной свежестью и прохладой.
За рулём сидел вчерашний парень Андрей с огромными ладонями, а на заднем сиденье его поджидал улыбающийся Виталий Владленович, в чёрной шёлковой рубашке и свободных льняных брюках.
Руслан легко сел рядом, щёлкнув дверцей, и машина быстро взяла с места в сторону вокзала на разворот. Там, лихо развернувшись, чуть ли не месте, Мерседес рванул в сторону Красного Моста и выезд из города.
Когда уже довольно быстро ехали по новому мосту через Сыр–Дарью в сторону ташкентского тракта, Виталий Владленович, неудержавшись, прокоментировал,
— Андрей у нас часто так энергично маневрирует. У него все предки до третьего колена танкистами были. Да и сам он порой, Мерс с гусеничным транспортом путает.
Андрей лишь улыбнулся, довольно приветливо, одними глазами, в зеркало заднего вида, а Виталий продолжил,
— Поедем на озёра ваши карьерные. Там на природе можем спокойно обсудить наши вопросы.
Руслан всё время молчал, поэтому после длинной паузы, совершенно невзначай, Виталий Владленович сказал,
— Вчера на ночь читал Библию. Псалом 90. Специалисты до сих пор спорят, кто его автор. Но самые авторитетные полагают, что Моисей. А вы?
Руслан внутренне на мнгновенье замер, но ничем не выдал этого состояния. Внимательно посмотрев на Виталия Владленовича и не отрывая взгляда от немигающих, буравящих глаз, ответил,
— Да, и это очевидно! Ведь Псалом 90 – это продолжение Псалма 89. А там, в первом стихе сказано: „ Молитва Моисея, человека Божия.“
Виталий, туж же, без паузы, в тоне теологической беседы, продолжил вопросом–просьбой,
— Могли бы процитировать первый стих Псалма 90? Его очень любит говорить на память один очень дорогой мне человек.
Руслан, не отрывая взгляда, продолжил,
— Это несложно. „Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится“  Любопытно! У меня есть абсолютно аналогичный случай в кругу очень дорогих мне людей. Мой старый друг любит ещё и заключительные три стиха этого Псалма.
Воцарилась тугая пауза, во время которой Руслан не отрывал испытующего и, как–будто чего–то ожидающего, взгляда от Виталия Владленовича.
Тот тоже молчал, но как–то беспечно, как–будто уже закончил разговор. Даже поглядывал в окно на мелькающие ландшафты.
 А они, между тем, уже сворачивали к четвёртому, самому дальнему из карьерных, озеру.
И тут Виталий Владленович, так же, будто невзначай продолжил,
— В Русском Синодальном Переводе это стихи 14, 15 и 16. Это цитата: «За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое».
В этот момент они уже остонавливались у одного из маленьких, заросших со всех сторон камышом пляжей, облюбованных горожанами. В это время дня здесь было почему-то абсолютно безлюдно, и машина подъехала к самой кромке воды.
Вся троица вышла наружу и, обойдя автомобиль, встала у багажника.
Руслан Шералиевич и Виталий Владленович стояли глаза в глаза секунд тридцать, а потом, как старые друзья, крепко пожали друг другу руки.
Разговор начал Руслан,
— Как там поживает старый шахматист и знаток Библии? Давно вы виделись с ним?
Виталий ответил сразу без пауз,
— Примерно четыре недели назад я с братьями, вот с Андреем и Сергеем, с которым вы познакомились вчера, были на даче в Подмосковье и лично от генерала Северова получали напутствия касательно вашего региона. Именно в этой беседе Антон Савельевич передал и вам личные приветы, Руслан Шералиевич.

— Давай просто Руслан. И на ты. – сказал просто следователь, одними глазами слегка, довольно искренне улыбнувшись. И продолжил, - Мы и в звании с тобой одном наверняка?!

Виталий расплылся в подобии улыбки и ответил, ещё раз крепко пожимая руку Руслана,
— Ты прав, капитан! Я старший нашей группы. Андрей и Сергей оба старлеи. Ты не обессудь, Руслан! Надо было нам раньше на контакт выйти, тем более по этому поводу было особое поручение от Антона Савельича. Но были другие приоритеты. Сам всё поймёшь позже, когда будет сделана соответствующая рокировка.
Руслан разжал крепкое рукопожатие и оправив пиджак, с полуулыбкой в глазах, переспросил,
— Рокировка? Шахматные термины генерала Северова проникают в речь всех его людей.

— Да, ты прав. Суть её в том, что во вторник, послезавтра ты получишь официальный перевод от своего начальства в Ташкент. Будешь возглавлять одну из групп в относительно недавно созданном специальном антикризисном отделе. Всем направлением там руководит генерал старой школы Саматов. Он тебе хорошо знаком по прошлым годам твоей службы в ташкентской Конторе. Теперь будет возможность возобновить и освежить дружеские отношения. – ответил Виталий и в конце довольно заметно посмотрел на часы. Затем продолжил, – Сейчас, с минуты на минуту должны подъехать ещё пара знакомых тебе со вчерашнего дня людей.  С одним из них ты будешь длительно сотрудничать попутно твоей официальной деятельности. Но он будет занят в другом ведомстве. Вон, уже пылят, я их вижу.

По грунтовке, ведущей к пляжу, поднимая за собой клубы пыли, действительно быстро приближались два автомобиля, тёмно–синяя AUDI 80 и редкая модель Волги, ГАЗ 3102 серого, мышинного цвета. У обеих машин были обычные ташкентские номера.
Пока машины останавливались, до того молчавший Андрей, парень с огромными ладонями,  сказал,
— А вы хорошо работаете, капитан! Чувствуется старая школа Антона Савельевича! И людей ваших вы, видать, прилично натаскали. Мы практически не ощутили вашего пристального внимания к нам.
А Виталий Владленович, соглашаясь, добавил,
— Это факт! Хотя, конечно же, наша вина, что сразу сами не внесли ясность.

В это время из подъехавших машин уже выходили вчерашние знакомые, гости из Ташкента.
Из-за руля Ауди, остановившейся раньше, вышел Равшан Саидович, а его попутчиком был вчерашний парень Марсель. Из Волги соответственно вышли Артём и, похожий на Ван-Дамма, Биродар.
Во время приветствия все собравшиеся ограничились крепкими рукопожатиями. Затем,  Виталий Владленович вновь взял инициативу в свои руки, несколько необычным для ситуации обращением –
— Итак, мужчины, сейчас только о том ради чего непосредственно мы здесь собрались. Руслана Шералиевича я уже частично ввёл в курс дела, в остальном он быстро соорентируется сам. Тем более, что ореентиры таковы;  Равшан Саидович буквально до недавних пор  был действующим командиром специальной, антидеверсионной тактической группы действующей в среднеазиатском регионе под эгидой проекта „Воины Гедеона“. Группа базируется и работает в Узбекистане с 1990 года. С момента объявления Узбекистаном Независимости, при Аппарате Президента был создан специальный секретный отдел стратегического планирования. С самого начала этим отделом руководит особым распоряжением назначеный и приглашённый туда высококлассный специалист, дипломат старой школы, Акмаль Замирович Мансуров. Отряд Равшана Саидовича подчиняется непосредственно ему. Однако, в ближайшие же дни Равшан Саидович возглавит один из новых, антитерористических отделов в МВД Узбекистана, а отряд перейдёт в подчинение другого командира. С Мансуровым Акмалем Замировичем и Равшаном Саидовичем вы, Руслан Шералиевич, будете длительное время сотрудничать и по служебной линии. В детали вникнете на месте, в Ташкенте. Сейчас же ситуация такова. Вы прекрасно знакомы с проектом нашего старого шахматиста генерала Северова „Воины Гедеона“  и отлично знаете все пункты предписания по вербовке агентов подходящих по этому профилю. Сейчас в отряде вакантно одно место, и я думаю, вы знаете одного молодого человека, которому сможете помочь и изподволь направить в нужном направлении,  как куратор, как человек, умеющий рукововодить ценными кадрами. Кстати, ваш подопечный, насколько я знаю из его уст, собирается поступать в ТашПИ, и у него, я думаю, неплохие шансы. И было бы конечно же идеально, направить его в правильное учебное заведение и подготовить к офицерской службе. Но боец для отряда нужен именно сейчас, в ближайшее время. Поэтому направить его нужно, пока что, только в этом направлении. Вам лично, Руслан Шералиевич, поручается курировать Османова Амета Асановича по этой линии и вообще. На первых порах не следует вербовать паренька, в открытую. Пусть всё происходит, как бы само собой. У него непростой характер, как вы уже наверняка убедились. Кстати, это поручение и ваше непосредственное участие – это личная рекомендация генерала Северова. Мы говорили и обсуждали это с ним по телефону, вчера. Это он вам и сам лично подтвердит. Через две недели Антон Савельевич будет с коротким визитом здесь в Узбекистане, в Нукусе. Вы тоже уже заранее приглашены на встречу. Подробности тоже потом. В общем, вот такой вот этюд вырисовывается, как говорит наш генерал. Кстати, Руслан Шералиевич, двоюродного брата вашего курируемого, Османова Амета, Сеитхалилова Ленура Серверовича, я забираю с собой в Новороссийск. Он будет заниматься инструкторской работой по проекту „Воины Гедеона“ . Он и постарше и опыта инструкторского и боевого у него больше. А у Амета ещё всё впереди. Но под вашим курированием он наверняка станет очень ценным,  для нашей структуры, приписным сотрутдником. Кстати, ещё одна вводная: В среднеазиатском отряде „Воинов Гедеона“ принято решение создать боевое звено „Тишина“. Поэтому и боец нужен по специализации „танцор“. А вы, Руслан Шералиевич, повторюсь еще раз, уже убедились наглядно и фактически, после проведения следственных действий, что в этом плане, младший из учеников бывшего военнопленного идеальная кандидатура на эту вакансию.

Все время длинной тирады, участники встречи только молча перебрасывались понимающими, порой испытующими, порой озадаченными или даже оценивающими взглядами. Всё напоминало скорее обыкновенный вводный инструктаж, чем, вроде бы, непринуждённое рандеву на идилическом фоне загородного озера.
Руслан прекрасно понимал свою позицию в этом этюде генерала Северова. Ведь именно тот являлся в свою очередь его собственным куратором. И памятный, тайный разговор в 1989ом, в присутствии ещё одного, очень серьёзного чиновника из Кабинета Министров, Руслан помнил до мельчайших интонаций и даже окружающих запахов и звуков.
Длинные пароли и отзывы, особенно на библейскую или шахматную тематику, были коньком генерала старой школы Северова Антона Савельевича. И тогда, позже, во время личного инструктажа, Руслан должен был на долго уложить в памяти именно этот, прозвучавший сегодня.
В той далёкой беседе было особо подчёркнуто, что агент, вышедший на контакт, и будет тем самым координатором секретного,  антикризисного проекта, разработанного в недрах Лубянки еще даже задолго до горбачёвской перестройки. Именно этот человек и должен был обеспечить дальнейшими инструкциями и необходимыми контактами. В принципе, именно сейчас, несколько неординарно, на берегу карьерного озера это и произошло.
Для Руслана многое сейчас становилось на свои места из произошедшего в его собственной жизни за последние годы. Даже прошлый, пару летней давности, несуразный перевод из Ташкента, сюда, в этот, так нелюбимый им, почти отеческий, город. А теперь вот, выход на контакт, напрямую с человеком генерала Северова и тут же обещанный мнгновенный перевод обратно в столичную, ташкентскую контору. Да и к тому же сразу руководителем какого-то важного отдела. Который, в свою очередь, наверняка являлся одним из звеньев структуры,  созданной когда-то генералом Северовым и другими, высоко сидящими и далеко смотрящими товарищами из секретных ведомств, нашей когда-то большой родины. Из тех, что не часто бывали  на слуху.
Много разных и, требующих глубоких размышлений, а порой, и тщательного анализа мыслей роились в голове следователя СНБ Иргашева. За идеологию и жизненные принципы генерала Северова Антона Савельевича, Руслан уже, однажды, отказался от личных приоритетов, поставив на первое место служебный долг. Это решение он принял тогда только потому, что впитывал в себя эту идеологию и принципы от своего куратора через личное, почти сыновне- отеческое общение, и готов был за ним и в огонь и в воду. Решающими для него, как он сам понимал, были именно эти факторы, выстроеные на личном доверии к Северову.
Пауза после инструктажа Виталия Владленовича затягивалась, и Руслан Шералиевич, оглядев внимательно всех участников встречи, скрепил ладони в звучном хлопке и, потерев их, зычно сказал,
— Что ж! Тогда приступим к партии, товарищи?!
На это вся компания разразилась раскрепощающим смехом. Было видно, что все присутствующие лично знакомы с генералом Северовым Антоном Савельевичем. Потому что своей комичной фразой он, как раз пытался сейчас имитировать генерала.
После этого все обменивались уже совсем другими рукопожатиями, как-будто были давними соратниками и участниками одного общего дела.
Затем у Руслана состоялся еще один, довольно пространный, диалог наедине с Равшаном Саидовичем. Для этого они отошли к Ауди „Бочке“ с ташкентскими номерами. Там столичный гость, ещё раз пожимая руку Руслана, заговорил без всяких восточных экивоков. Причём, Равшан Саидович говорил абсолютно чётко и правильно по–русски, но с едва заметным узбекским акцентом, что, впрочем, не портило, а наоборот, делало особо колоритной его, мужественного, низкого тембра, речь.
— Капитан! Очень приятно с тобой познакомиться. Значит будем сотрудничать с тобой на всех уровнях!? Сейчас очень туго со временем. Выдвигаемся на Ташкент. Служба! А там, вольёшься на следующей неделе в конторскую суету, и пересечёмся, глядишь, на более свободное общение и обмен опытом. А сейчас я всё за „танцора“ тебе сказать хочу. Нам бы вот этого Сеитхалилова Ленура на это место, но его забирает Потапов на инструкторскую работу в Центральный. А я лично видел на днях, что он умеет. Правда, в зале, на тренировке. Да, и по возрасту и весу он, для наших вводных, немного староват и тяжеловат, если честно. Нам предельно молодой и компактный агент нужен для этого нового боезвена „Тишина“. Есть уже у нас в Ташкенте одна кандидатура. Год рождения 1976ой. Его, кстати, один из моих парней ведёт, с которыми я приехал.  Очень качественный, готовый полуфабрикат, так сказать. Как-будто специально для нас всю жизнь готовился. И даже один из самых решающих для нас факторов, по будущей легенде, в полном ажуре.
Руслан вопросительно вскинул брови, а ташкентский гость, словно ожидал такой реакции, без паузы продолжил,
— Я имею в виду то, что кандидат абсолютно гражданское лицо и даже не проходил срочную службу в рядах доблестных войск этой страны в которой мы стобой живём теперь, капитан. Ты запамятовал видать, что на специальные вакансии по проекту „ВГ“,  рекомендовано подбирать кандидатов либо из гражданских лиц, либо из запасников, и подготавливать из подходящих курсантов, строго „агентов-приписников“, либо в Балашихе, либо в каком другом из наших центров, в зависимости от специальности.  А вот, того, которого поручили тебе, молодого?! Османов Амет. Семдесять седьмого года рождения. Что можешь о нём сказать так сразу, навскидку? Потянет, хотя бы в общем, на такую спецуру, как „танцор“? Я его не видел, не знаю. Виталик говорит, что ты знаешь.
Руслан даже не растерялся от такого необычного прямого вопроса. В секунду перебрав в памяти все вводные по вербовке сотрудников для групп специального назначения в рамках проекта „Воины Гедеона“ и вспомнив нормативы и подходящие психотипы для агентов этой специализации, следователь ответил,
— Я лично видел только результаты его столкновения с тремя превосходящими по весу и возрасту противниками. То есть, в психо-физическом плане, он находился в абсолютно невыгодном положении, в виду их предположительного опыта и явно активного, агресивного настроя. Один из нападавших, к тому же, был вооружён ножом.
Из сбивчивого, но правдивого рассказа Османова, и после проведения нами необходимых следственных действий удалось более менее точно установить общую картину проишествия. В очень короткое время он нанёс всем троим серьёзные увечья. Как он сам показывал на допросе, он впал в состояние подобное аффекту и плохо контролировал себя. Причём, в дальнейшем никак не пытался снять с себя ответственность, сохранял боевой, понимаешь, настрой. В панику не впадал, держался уверенно. Думать и запоминать умеет хорошо, потому, как и рассказывает достаточно логично и  ровно. Разносторонние интересы, широкий кругозор. Кстати, занимался бальными танцами в школьном кружке. И со слов его отца, довольно-таки серьёзно. Прямо действительно, „танцор“. Очень занимательно и нестандартно, порой, теоретизирует. В ходе допроса, говорил нечто в том духе, что большинство пользователей всевозможных видов прикладных единоборств ограничены строгими поведенческими стереотипами. А он, якобы, был научен действовать нестереотипно, либо эти установки разрушать. Говорил, что был готов и на более жёсткие меры, если бы имел больше контроля над собой во время данного эпизода. То есть, морально он готов идти настолько далеко, насколько наврядли отважится среднестатистический обыватель. Это так, как ты и просил, на вскидку, без тщательного анализа и разработки.
Возникла недолгая пауза, а Равшан Саидович, оторвавшись от сосредоточенного созерцания водной глади, сказал,
— Ну, кто и чему этих братцев учил, мы уже наслышаны. Да, жаль не удалось лично познакомиться с преинтереснейшим стариком, их покойным мастером. Вот кстати, раньше, во времена СССР, разработкой специальных систем для подготовки агентов особых специальностей, занимались целые закрытые НИИ. Учёные-офицеры физики, психологи и прочая их учённая братия по крупицам собирали и систематизировали эти знания. Всё держалось в строжайшем секрете и использовалось только по назначению. А, поди ж ты, попадаются и сейчас такие вот самородки из людской массы?! И кто теперь знает, что за человек был этот старик, как попал сюда и, самое главное, почему остался здесь, на чужбине? Один из его учеников уже полностью наш. Но и вот этого, молодого, тебе, Руслан, никак профукать нельзя. Нам, самое позднее с начала 95 года нужно выдвигать двух кандидатов-курсантов на подготовку по специальности „танцор“ и обязательно с указанными параметрами. Нужен нам такой боец, очень нужен. А готовить кого-то с нуля – нет времени. Выбрать из готового, тоже не представляется возможным – нет таких молодых, тем более с такими подходящими физиогномическими свойствами. Так что бери его и веди по его неисповедимым ему путям, ибо не может знать идущий, куда направляет свои шаги.
Мужчины встретились взглядами и слегка улыбнулись друг другу, ещё раз отметив, каждый сам про себя, что личное общение с их общим ментором, генералом Северовым, наложило и на них свой неизгладимый отпечаток. Каждый из них, так или иначе, цитировал иногда библейские изречения старого разведчика-библиофила и шахматиста. 
Затем Руслан сразу же задал вопрос, чтобы уточнить заинтересовавшую его деталь,
— Физиогномическими свойствами?
Равшан Саидович, снова увлёкшись созерцанием водной глади, ответил,
— Видел я его фотокарточку. Он же татарин крымский, и к тому же явно, из каких-то степных, воинственных кланов, потомков великого Чингиз–Хана. А значит, при небольшой доработке, сойдёт за местного в любой точке нашей многострадальной центральной Азии, от Каспия до Китая. Да и в среде наших южных, неспокойных соседей, за Пянджем, вполне может слиться с общей массой, никак особо не выделяясь. Сейчас в Центре, офицально приоритетным является направление „Кавказ“. О наших тараканах и обо всей этой каше, что здесь у нас варится, во всех граничащих с Афганом регионах Узбекистана и Таджикистана особо не шумят или, вообще молчат. Сам же знаешь, восток – дело тонкое! А здесь разгребать, на наш век точно хватит!
Руслан, выслушивая ответ, по примеру своего собеседника, тоже сконцентрировал взгляд на,  отражающей чистейшее синее небо, водной глади озера. Затем, вспомнив что-то, начал было говорить,
— Кстати, ещё одна примечательная деталь и особая способность Османова, открывшаяся в ходе следственных действий, очень подходящая по профилю „танцор“,  это то, …
Но тут, Равшан Саидович, внезапно прервал его, на секунду положив руку на его запястье и сказав,
— Подожди, капитан! Извини, что перебиваю! Хочу тебя ещё раз удивить! Наш первый кандидат там, в Ташкенте, о котором я тебе уже говорил, четырнадцать лет занимается спортивной, академической гимнастикой. Акробат, каких поискать! На тренировке, по залу чуть ли не летает и по стенам бегает. Сальто-мортале там всякие, фляки, пируэты, полный арсенал. К тому же самбист, мастер спорта, вот так! Так вот, самое главное, помимо остального самого главного, в большом зале в Динамо на тренировке, он в считаные секунды забирается по железной балке под потолок, карабкается по ней вниз головой через весь зал, а на другой стороне соскальзывает по ней вниз. За всё время этого пути, он только трижды меняет положение тела. Ну, и другие подобные трюки откалывает на потеху. Ну,  как, удивил? Об этом тоже сказать хотел?
Взгляды обоих офицеров встретились, и оба слегка улыбнулись друг другу.  Затем Руслан ответил,
— Удивил! Не знаю, как Османов на счёт тренировок в зале. Не видел ни разу. Знаю только со слов его отца, что тренируется он трижды в день на протяжении семи лет. Но самое интересное показала соседка. Она рассказывала, что Османов с малолетства оказывает соседям по микрорайону посильную помощь, карабкаясь по балконам в окна верхних этажей, если те, вдруг, забывают ключи внутри, или ещё почему не могут попасть в собственные квартиры. В общем, природный талант, я бы сказал.
Равшан Саидович почему-то внимательно осмотрел свои ладони и сказал полузадумчиво,
— Природный талант! Талант, данный при рождении! Потап рассказывал, Виталия Владленовича я имею в виду, что один из его летёх адьютантов тестировал Османова на предмет психостабильности, и похоже, там всё тоже в ажуре. Хотя он не спец конечно и тест сам тоже, можно сказать, так, на вскидку. Под воздействием, так сказать, психотропных вещевств слабого действия. Такой вот талант, тоже дающийся при рождении — устойчивость к воздействию на сознание. Бунтарь, короче! На клеточном уровне. Именно такие нам и нужны, нестандартные, устойчивые бунтари способные на всё, чтобы дойти до цели. Ну, и если надо, уничтожить её! Или, как говорит наш дед Северов, помножить через ноль.

Тут Равшан Саидович вполне искренне рассмеялся, будто, говоря о чём-то весёлом, сказал удачную шутку. Но Руслан не поддержал веселья, и ташкентский гость продолжил,
— Таких, конечно, сложнее контролировать, не говоря уж о том, что сначала нужно взять под контроль! Но на то уж ты, Руслан Шералиевич, обученый и опытный офицер и куратор от ныне и на веки сына Божия Османова А. А. , сим тебя и нарекаю. С чем тебя и поздравляю, я хотел сказать.

Тут Равшан Саидович снова рассмеялся и даже хлопнул Руслана, искренне по-дружески, по плечу и дополнил свою мысль, как-бы объясняя своё странное веселье,

— Ладно, не принимай к сердцу, капитан! Работай над ним серьёзно просто. Мало у нас выбора. Поэтому кандидаты должны быть идеальными. А таких, днём с огнём, сам знаешь! А здесь, по профилирующему аспекту, полный ажур! Нельзя профукать!
Руслан засунул руки в карманы брюк и, не глядя на Равшана Саидовича, проговорил,
— Нельзя профукать. Не припомню я, чтобы Северов ввязывался в проигрышные партии. Даже, если играет на нескольких досках. В общем, информацию принял. Начну разработку.
На это Равшан Саидович ответил только лишь прямым взглядом и крепким рукопожатием. После, они сразу же присоединились к остальной компании на берегу.
У ташкентских гостей было явно мало времени, потому что они почти сразу же попрощались со всеми традиционными среднеазиатскими объятиями и укатили по пыльной грунтовке в сторону трассы на столицу.



Уже через час Руслан сидел в своём кабинете в здании СНБ города и, по обыкновению, вертел на сукне стола свой Паркер. Его субботнее утро в конторе уже давно превратилось в почти целый рабочий день.
Виталий Владленович приглашал его вместе отобедать в его съёмным доме в Кировском посёлке. Но он вежливо отказался, сославшись на то, что такая возможность им представится наверняка ещё не один раз, если им предстоит тесно сотрудничать. Он попросил, чтобы его подвезли к автомобилю, который был припаркован недалеко от пешеходного тунеля в Цемгородок. Но когда Потапов с товарищем уехали, решил зайти в контору.
На краю его стола лежал обычный картонный скоросшиватель с броским шрифтом: ДЕЛО Nr. Куратор смотрел на чистый лист канцелярской бумаги лежащий перед ним. Его мозг буквально кипел от бурлящих там мыслей, большинство из которых он и сам сейчас, в данный момент,  считал только паром.
На его лице, однако, не отражалось никаких эмоций. Это он заметил сам, подняв глаза и увидев своё отражение в стекляных дверцах шкафа напротив. Встав со стула он обошёл вокруг стола, задумчиво взял скоросшиватель с края столешницы и, повертев его в руках, решительно шагнул к конторскому шкафу.
Недолго покопавшись, он достал оттуда добротную кацелярскую папку из покрытого чёрным винилом плотного картона с белыми, матерчатыми завязками на боку. Повернувшись к столу, он небрежно бросил её на место скоросшивателя.
 Затем сел на место и, неторопливо раскрутив Паркер, вывел крупным, размашистым шрифтом одно слово в центре белого листа и обвёл его овальным росчерком.
Куратор вложил этот лист в черную, виниловую папку и прежде чем завязать белые, нелепые завязки, ещё раз прочитал записанное слово вслух; « Т А Н Ц О Р » .

Продолжение следует…