Кондуктор - профессия с женским лицом

        Репетиция концерта ко Дню победы закончилась около одиннадцати часов вечера. На улице было по-весеннему свежо, и я здорово продрогла, стоя на остановке.  Наконец, подъехал долгожданный маленький, бежевый пазик. Двери пригородного автобуса шумно закрылись, и он тронулся с места, подобно старой, скрипучей повозке. Чувствовалось, как тяжело ему - бедняге ползти в гору. Припозднившихся, ехавших в город людей было мало, но и остановка была одной из первых, а значит, была перспектива еще кого-то подобрать.
        Приемник  в кабине водителя больше шумел, чем играл, потому что на разъезде всегда плохо ловятся сигналы радиостанций, горы мешают. В автобусе было тепло и даже уютно, насколько это было возможно. Красивые голубые занавески в обильную складочку, окаймленные маленькими кисточками внизу, покачивались в такт движению автобуса. На сегодня, это был последний круг по сто первому пригородному маршруту.
        Сейчас мы поднимемся в гору, и можно будет включить радио на любимой волне, - думала я, присоединяя наушники к телефону. Это так помогает отключиться от действительности и временно уйти в себя, подвести итоги дня, или ни о чем не думая, вперив взгляд в темное окно, скоротать недолгий путь...
        Не торопившаяся обилечивать пассажиров, полноватая, средних лет женщина - кондуктор, вытащила из сумки на боковом сидении небольшой старенький термос, обернутый махровым полотенцем. Усталая и слегка взъерошенная, перед чайной церемонией она пригладила непослушные рыжие волосы обеими руками и ловко поправила несколько шпилек, торчавших из прически. Затем, отведя назад изрядно потрепанную кондукторскую сумочку, женщина стала молча наливать чай в открученную пластмассовую крышку термоса. Бросив в нее несколько кусочков сахара, из небольшой коробочки, женщина аккуратно размешала его. Затем достала из той же сумки пачку печенья. Вопреки моим ожиданиям, она не стала пить  аппетитно дымящийся напиток, а подала водителю, дожидаясь, когда тот протянет к нему руку, миновав участок, где внимание должно было быть особенно сконцентрировано.
        Не пойму, почему эта сцена вызвала у меня какой-то трепетный интерес. Моя неуемная фантазия разыгралась не на шутку! Кем они были друг другу? От чего в ее поступках просматривалась такая приятная, на грани нежности, забота? Может, это обыкновенная вежливость? А может, начало служебного романа, и мы стали его невольными свидетелями? Как закончится их смена?  Возможно, они женаты, и придя домой, станут медленно разуваться, когда в прихожую радостно выбегут, еще не ложившиеся без них спать, дети и будут щебетать наперебой о своих новостях... Наспех уладив какие-то проблемы, угомонив детей, они просто рухнут спать от усталости... А возможно, каждого ждет с работы их собственная семья, разогревая поздний ужин...
        - Рабо-о-о-тают, - протяжно заговорил во мне внутренний голос. - Делают одно, необходимое всем, дело... Помню случай, когда совсем молодая девушка - кондуктор мирно заснула на рабочем месте. Тогда у меня тоже прозвучала эта протяжная фраза, только в несколько иной тональности. Пассажиры, стараясь не разбудить бедняжку, клали плату за проезд в коробочку, которая стояла рядом. И даже, очень строгая на вид пожилая женщина, с не вяжущейся с ее образом добротой, тихо сказала: "Какая милая спящая красавица, умаялась видно. Молодо - зелено!".
        Я часто наблюдаю, как трудятся кондукторы. Некоторые тихонько поют вслух вместе с дорожным радио, в том автобусе, который утром возит меня на работу. Есть очень услужливые, которые с удовольствием расскажут, на какой остановке вам удобнее сойти, да так, что весь автобус знает, в какую поликлинику вам надо. Процентов семьдесят из них приветливо улыбаются, когда высыпают в вашу ладонь целую горсть мелочи - "вдребезги" разменянную крупную купюру. Таких я иногда с издевкой спрашиваю: - А что, мельче-то не было?! И они иногда машинально отвечают: - Нет. - и быстро удаляются. Иногда мне хочется им "отомстить", заплатив пятнадцать рублей десятикопеечными монетами. Но я все время забываю.
         Еще одно испытание для кондуктора  - когда надо высадить нетрезвого пассажира. Особенно, если весь салон возмущен таким соседством. Мне жаль беспомощных горемык, так опрометчиво перебравших спиртного. Когда их выставляют за дверь, я думаю: "А вдруг этот автобус - был их последней возможностью добраться сегодня домой. И куда он теперь?!". И все же, находятся сердобольные и понимающие кондукторы, которые дают возможность нетрезвому пассажиру добраться, куда ему надо.
        В каждой работе есть свои фишки. И кондукторы на редкость многофункциональны! Они не только обилечивают пассажиров, а еще являются руками и ногами водителя, которому нельзя покидать свое место за рулем рейсового автобуса. Некоторые за время одной остановки умудряются купить воды, растворимого кофе, сигарет, жвачки или беляшей в придорожных киосках. А в часы пик так шустро могут выйти на остановке и зайти в другой конец автобуса, что даже не сразу поймешь - куда она делась, и откуда появилась вновь! И в этом смысле толстая кондукторша - настоящая каторга и для нее самой, и для пассажиров. Когда такая восседает на своем неприкосновенном "троне" и терпеливо ждет плату за проезд, я чувствую к ней безмерную благодарность! Лишь бы не начала, как локомотив, прокладывать себе дорогу посреди и без того тесной компании!
         Кондукторы для меня самый наглядный пример, когда я объясняю своим ученикам ионизирующую способность альфа - и бета - частиц. «Какая кондукторша - спрашиваю я их - сорвет больше пуговиц и наушников в час пик, протискиваясь между пассажирами: толстая и большая или худая и маленькая?» Ответ, как правило, не заставляет себя долго ждать и повышает всем настроение.
         Улыбаясь этому примеру, я тщетно вглядывалась в темноту окна, но все равно видела отражавшийся в нем салон автобуса. Напротив сидел молодой хмурый, долговязый мужчина, и напомнил мне историю, которая как-то давно произошла в Бийске. Правда, не в автобусе, а в трамвае.
         Я работала тогда в сорок шестом училище, которое находилось почти "на конце географии", как сейчас модно говорить. Добираться от него домой можно было с пересадкой на автобусе или без пересадок - на трамвае, но за гораздо большее время. Билет на оба автобуса обходился в десять копеек, а на трамвай - три.
        Выбрав трамвай, я удобно расположилась на коричневом сидении с потертой дерматиновой обивкой, из под которой местами торчал поролон. Заполучить свободное место у окна в час пик, после рабочего дня - было настоящей удачей. Ноги в туфлях ныли так, будто я весь день проходила в «Испанских сапожках»*. От этой боли даже совесть, забившись в дальний темный уголок души, молчала и не мешала мне внаглую не уступать никому своего места.
        Метроном трамвайных колес начал отбивать свой неторопливый такт, когда в начале вагона я услышала ее высокочастотный голос.
        - Билетики?! Ваши билетики, пожалуйста! Молодежь, проходим, не толпимся у дверей! Мужчина, сумку с сидения уберите! Вошедшие, передаем плату за проезд! Что у Вас, девушка? Проездные показываем, не стесняемся! В середину проходите! Извините! Так, у Вас что?!  - слышались вопросы подобно трели.
        Громкая, верещащая и чрезмерно активная, кондукторша брала плату за проезд, отрывала билеты, возвращала сдачу и раздавала всем четкие инструкции. Так продвигалась она из конца в конец вагона, расталкивая тесные ряды пассажиров, которые старались уклониться от нее, как примятые травы в поле. Женщина была настолько невысокая, что увидела я ее только тогда, когда она подошла к моему месту. И еще она была почти круглая. "Ко-ло-бок" - подумала я, протягивая плату за проезд.
         Звук сопровождавшей ее трели то затихал, по мере ее удаления, то снова усиливался. К середине пути по этому звуку я уже безошибочно могла определить место ее нахождения.  Так же безошибочно определял канун ее приближения и высокий молодой парень с большим дипломатом. Чтобы вы понимали насколько высокий - он стоял, держась за поручень трамвая, а его кулак находился напротив лица. Словом, Гулливер молча курит в стороне от зависти.
         - Билетики?! На двери не облокачиваемся! Я Вам говорю, девушка! Ваши билетики, пожалуйста! Извините! Мужчина, подвиньтесь! Вошедшие, передаем плату за проезд! Проездные показываем, не стесняемся! В середину продвигаемся! Так, у Вас что?!
         Кондуктор - колобок практически "дышала ему в пупок" и доставляла пассажиру столько неудобств, что после каждого ее прохождения тот возмущенно и шумно вздыхал, закатывая глаза. Ведь чтобы пропустить неуемного кондуктора, парню приходилось принимать нелепые позы, то прогнувшись вперед, то прогнувшись назад... Еще этот дипломат, будь он неладен... Остальные пассажиры с улыбкой бросали на него сочувствующие взгляды.
Пожалуй, любому терпению рано или поздно приходит конец. С очередным приближением кондукторской трели парень, подняв лицо к потолку, зычным басом на весь вагон выдал: "Аапяяять!!!".  И тут захохотали все! Не удержались даже самые тактичные. Только кондуктор, всецело поглощенная своей деятельностью, недоуменно посмотрела на окружающих и продолжила свое деловое шествие.
         За этими воспоминаниями время пути пролетело незаметно. Предстояло выйти из уютного и теплого автобуса в прохладную и звездную, как открытый космос, темноту.
         Я почувствовала, что как-то сроднилась с водителем и кондуктором этого автобуса, наблюдая и придумывая про них (ничего не подозревавших) всякое... Провожая их взглядом, я мысленно пожелала: - Доброго вам пути, дорогие, хороших пассажиров и, на всякий случай, счастья в личной жизни!


*Испанский Сапожок - изощренное орудие пыток в форме сапога.