Беззвёздные воины эпизод-1

                «БЕЗЗВЁЗДНЫЕ ВОИНЫ»
(пересказы с разрешения и со слов очевидцев и участников событий - воинов без
                звёзд на погонах)

Эпизод первый:                «Мойка»
   
     Случай этот произошел давным-давно, на мойке в курсантской столовой. Не знаю, покажется ли он смешным сейчас, но для того, чтобы прочувствовать атмосферу действия и уловить всю его комичность, постараюсь вкратце описать вам, для начала, процесс мойки посуды, который существовал тогда в военном училище.
     Итак, в столовой питалось три раза в день более трех тысяч человек. Курсанты, назначенные в официанты, после приема пищи в залах, свозили на тележках в помещение мойки горы использованной посуды. Несколько человек, стоявшие на приеме, скидывали с тарелок и вытряхивали из бачков для раздачи пищи, остатки последней в отходы, составляя высокие, разделённые по видам посуды колонны для мойщиков. По причине толщины тарелок и фарфора, из которого они были произведены, колонны казались просто неподъёмными, но всё же опускались далее в наполненные горячей водой чугунные ванны и по одной сверку, каждая из тарелок мылась вручную губкой или тряпкой, точно не известно, причем в позе буквы "Г", части которой равны. Ванн было две или три. В общем, сей автоматизированный таким образом процесс, требовал всего только-то семь-восемь человек и двух-трех часов непрерывного горбатого труда. Хочу заметить, что зачтённым результатом его, был чистый палец проверяющего - начальника столовой, втиснутый наугад в одну из вымытых "белых башен" и возвращенный обратно на своё и всеобщее обозрение. Причем, чистый он или грязный определял единолично сам владелец пальца. Негативный результат грозил повторением всего процесса для всех уже вымытых колонн, о чём даже и подумать-то было мучительно. Моющих, с современными супер-свойствами средств, тогда еще не было, по крайней мере в училище - точно. Однако какой-то химпорошок с содой (посудомой) и хозяйственное мыло имелись.
     Да, и ещё, мойка была разделена на два помещения: одно, со стойками - для хранения чистой посуды, другое с ванными и столами для мытья и чистки соответственно. Окружающая среда: горячая вода, пар, тусклый желтый свет сквозь туман стопроцентной влажности, постоянный грохот и звон посуды, в том числе разбитой, ну и стойкий затхлый запах в довершение.
Утомил колоннами, тарелками, мойками и бачками? Пардон - сам уже устал и запутался. Зато теперь, надеюсь, вы можете себе представить замученную, промокшую и вспотевшую команду мойщиков поздно вечером, после довольно изнурительного труда в состоянии только упасть и спать… но помыться самим, было столько же необходимо, сколько и совершить две последние возможности. А на дворе зима, а в казарме только ледяная вода, да и та в кранах, а краны в раковинах, в холодном кафельном помещении со сквознячком. В общем, дабы избежать дополнительных мучений, в одно из таких дежурств была выдвинута идея помыться прямо на мойке. Благо, всё к тому располагало: горячая вода, пар, мыло хозяйственное, посудомой, бачки и скользкие бетонные полы со стоком для воды и незабываемым, пресловутым запахом. Решение это, хотя и толкало на грубое нарушение воинской дисциплины, было принято единогласно, но с некоторыми опасениями за судьбу…
      Раздевшись, в порядке очереди, в небольшом, но относительно сухом помещении с чистой посудой, до наружности, не выдающей в себе уже ничего военного, мойщики, в том же порядке перешли в соседнее и, пользуясь пищевыми бачками, которые совершенно для этого не предназначены ни уставом, ни моральными нормами, обратились в моющихся. И хотя из бачков они только обливались, но все же кому-то могут представиться и иные возможности, аналогичные использованию тазов в общественной бане.
      Минуты через три, от начала процедуры намыливания, кто-то из них, сквозь приоткрытую дверь, заметил неторопливо поднимающегося на второй этаж - в "баню", но совершенно уверенного, что на второй этаж - на мойку, смотрящего под ноги и задумавшегося о чём-то своём, военного в шапке и шинели, опоясанной ремнем с кобурой и пистолетом,то бишь - дежурного по училищу с ярко-красной повязкой на руке. А учитывая его предгенеральское звание - полковник и выполняемую им миссию жёсткого пресекателя любых нарушений любого из уставов, а также строжайшую дисциплину в данном заведении, он оказался ещё и «палевом», которое и прозвучало полушепотом из того «кого-то», кто его заметил и который стоял далее несколько секунд с поднятой, призывающей к тишине рукой и широко раскрытыми на соучастников глазами.
Приняв позу жертв в натуральном мире в начале охоты, все чутко смотрели на сигнальщика и по его губам, складывающимся отчетливо, то в трубочку, то в натянутую улыбочку, окончательно поняли кто именно к ним приближается.
"Переодеться" всем и сразу - ни места, ни времени не было, объясняться по поводу формы одежды не было желания, как и желания получить за неё и за использование столового инвентаря в банных целях внеочередной наряд на ту же мойку или что-нибудь совсем неприятное. Хотя, что могло быть ещё неприятнее?! Поэтому, прикрыв одной рукой низ и размахивая для равновесия другой, группа, поддавшись стадному чувству, бросилась в просторные и пустые, но пока еще освещенные залы для приема пищи, в надежде где-нибудь пересидеть нежданный визит незамеченными. Из залов доносилось эхо скольжения семенящих с пересвистом по кафельному полу множества мокрых ступней, затем и два поочерёдных гулких эха падения с характерными тяжелыми шлепками об пол, всё с тем же свистом, но уже с матом…
     Да, кстати, среди мойщиков был своеобразный юноша, который походил на философа и не раз проявлял себя совершенно иной от общественной реакцией на некоторые происходящие события. Например, как-то раз, в знак протеста, он не стал роптать на судьбу и решения командиров, а просто, не нарушая устава неожиданно для всех побрился "под ноль" или, точнее сказать, - "ниже нуля", потому как прихватил брови. И ведь никто не мог ему ничего высказать против – не запрещено ведь. А протест, непоколебимо, продолжал существовать на его лице еще недели две, а может и три, приподнимая от испуга и удивления общественные брови, как внутри училища, так и за его пределами, порождая слухи о скором выпуске военных фантомасов.
В этот же раз, пока остальные обливались стоя из бачков и мылились,он слегка обмыв жирную от посуды ванну и наполнив её водой, с температурой, подходящей для медитации, залез в нее в чем мать родила, прихватив с собой какую-то книгу и сигарету, распростерся в ней, закурил и зачитал, расставив руки с предметами в разные стороны.  Для полного завершения картины, недоставало только натянуть на голову сеточку и поднести чашечку кофия. В общем аристократ наш расслабился и погрузился в чтение на пару',сохраняя хладнокровие и себя в теплой ванне даже в ходе внезапно начавшихся уже событий, перечисленных выше. Хочу заметить, что курить в столовой было на грани преступления, ну, а читать, в условиях, описанных ранее - на грани невозможного.
Встретившись с недоумевающим взглядом проверяющего, он, для порядка, спокойно произнес фразу по уставу, но только лёжа: «Здравия желаю, товарищ полковник.» - на что последний никак не мог ничего ответить и ничего предпринять, потому как случай был из ряда вон выходящий и поставил его во временный тупик. И лишь начиная нагреваться и потеть, он был вынужден произнести только что-то типа: «Вы, что это здесь…?».
     В это же время, семенящая, частично взмыленная группа, успешно добралась до конца первого зала, с еще мокрым от мытья полом, где наткнулась на внезапно появившегося из-за угла соседнего зала заместителя начальника столовой, который мог бы тоже впасть в общий транс с дежурным по училищу, сохранив тем самым внешнее спокойствие, если бы этим заместителем не была женщина. Будучи средних лет, но достаточно скромной для такого зрелища, она, от неожиданного натиска непристойностей, вдруг - завизжала, вспугнув и без того, осторожно передвигавшуюся с пересвистом группу античных олимпийцев. Им ничего не оставалось делать, как бежать по обратному пути. Поэтому, проскользив по инерции еще несколько вперед, они развернулись и, пытаясь оттолкнутся босыми ногами от мокрого пола, а руками от электрического света - всё же рванули назад. Зал снова наполнился эхами пересвистов и падений... и несвязными сложениями из:"да ё", "да что за".
Не желая быть записанными в штрафники, они проносились болидами мимо застывшего в изумлении, от происходящего, но постепенно приходящего в себя полковника, не обращая внимание на красный свет, излучаемый его лицом от напряжения и прорвавшегося им в след ора: «Стоять!!!..Всем стоять!!!».Полковник побежал вниз по ступенькам, замкнув колонну нагих спортсменов, позабыв про «Леопольда-14-го», оставшегося лежать в ещё тёплой воде в некоторой задумчивости. Последний же - спокойно поднёс к губам, самостоятельно дотлевшую до пальцев сигарету, пепел которой упал в ванну, ничуть не повлияв: ни на температуру, ни на состав, ни на консистенцию воды. Заметив это, он подумал: «Теперь уже, и домыться, и одеться- можно будет спокойно…».
     Пока на перовом этаже, на кухне, дежурный отчитывал и вписывал в историю, выловленных и построенных в ряд взмыленных легкоатлетов, прикрытых всякими кухонными тряпками, фартукам и колпаками, на втором, на мойке - снова раздался знакомый визг, но уже с грохотом упавшего на бетонный пол и раскатывающегося на дне пищевого алюминиевого бачка…

     Пока женщина средних лет удалялась восвояси с вопросом к всевышнему о том, что же это происходит и сроке, наконец, оного окончания, восставший из ванной подумал: «Теперь уже одеться можно будет спокойно."...

Конец первого эпизода.