Пианист

Арсений сидел за фортепиано и наигрывал известную лишь ему мелодию.  Его пальцы с неимоверной быстротой бегали по клавишам, создавая новое произведение. Когда юноша едва ощутимо касался клавиши, она еле слышно отзывалась в ответ, но стоило нажать на гладкую поверхность музыкального чуда чуточку сильнее, – как тихая и застенчивая клавиша звучала громче и увереннее.
Арсений не просто играл на фортепиано, он, словно, жил в рождающейся мелодии. Глаза горели азартом, а клавиши и искусные пальцы музыканта на время стали единым целым, взаимно дополняя друг друга. Тем, что не может существовать по отдельности.
– Как здорово! – восхищённо проговорил кто-то за спиной музыканта, когда прозвучал последний аккорд.
– И давно ты здесь, Макс? – вздрогнул Арсений. Его друг обладал умением бесшумно появляться за спиной.
– Полчаса точно, решил тебя не отвлекать. Твоя мама печёт чудесные пироги. Я это когда-нибудь говорил? – поинтересовался Макс, в меру упитанный паренёк с тёмно-каштановой шевелюрой и лёгкой россыпью веснушек на носу.
– Ты говоришь это постоянно, когда она угощает тебя пирогами, – последовал незамедлительный ответ сына чудо-пекаря. – Умеешь же ты напугать!
– Я слишком обаятелен, чтобы пугать людей, – хихикнул Макс.
– Никто не спорит, – согласился  Арсений. Его друг и вправду больше напоминал большую и невероятно добрую панду, особенно в своём чёрно-белом свитере со скандинавским орнаментом, чем жуткого монстра.
– Сеня, ты играешь просто нереально! Ты обязан участвовать в конкурсе талантов! – воодушевился добрый панд.
– Не-не-не, я пас! – замотал головой Арсений. – Пусть конкурс талантов проходит без меня.
Макс скрестил руки на груди и забавно поморщился:
– Чего так?
При одной единственной мысли о том, что ему придётся выступать перед публикой у Арсения участилось сердцебиение и появилась внутренняя дрожь.
– У меня боязнь сцены и  я не хочу, чтобы все услышали как я играю, я не могу, я…
– Участвуй, и боязнь сцены пройдёт, а другие пусть восхищаются твоим талантом! – стоял на своём Максим.
– Ой, совсем забыл, – хлопнул ладонью по лбу скромный музыкант, – скоро будет защита курсовой, а я не готов. Даже не начинал ещё, – заторопился сменить тему Арсений, убирая ноты с пюпитра.
– Не уходи от разговора! – топнул ногой Макс. – Ты должен участвовать! – его упрямству можно было только позавидовать.
– Я боюсь играть на публике, – вздохнул юноша, закрывая клавиши фортепиано. – Боюсь, и ничего не могу с этим поделать!
Но Макс не думал сдаваться.
– Мужик ты или не мужик? – решил он включить тяжёлую артиллерию, но его друг не растерялся.
– Мужик, но мужики тоже бывают не застрахованы от боязни сцены. И зачем ты меня уговариваешь?
– А затем, что за каждым великим человеком стоит скромный друг, который в своё время поддал этому великому человеку ускорения пинком под…
– Я понял тебя, скромный друг, – улыбнулся Арсений. – Хорошо, я подумаю.
Макс на радостях обнял друга с такой силой, что тот едва не задохнулся.
– Я знал, знал, что ты согласишься! Завтра же идём подавать заявку!
– Стоп! Я ещё не соглашался, а сказал…
– Это не важно. Нас ждут великие дела!
– Нас?
– Виртуоз и его лучший друг покоряют мир музыки, – пританцовывал Макс.
– Мальчики, обедать! – послышался из-за двери голос мамы Арсения.
– Ой, как я вовремя зашёл, – зааплодировал Макс. Его и без того румяные щёки, зарумянились ещё сильнее. – Уже идём, тёть Ань! – крикнул он и друзья отправились на кухню: весёлый и жизнерадостный Макс и задумчивый Арсений. Молодой пианист догадывался, что любитель милых свитеров со скандинавскими орнаментами от него не отстанет. Рано или поздно, ему придётся явить свой талант миру.

Предчувствие Арсения не обмануло.
– Ну что, идём подавать заявку? – в перерывах между парами интересовался его настырный друг.
– Нет, я всё-таки не буду участвовать!
– Как? Ты же согласился!
– Я подумал и решил, что не смогу.
Макс сделал глубокий вдох, скрестил руки на груди и наигранным голосом выдал:
– Или ты подаёшь заявку или я тебе больше не друг!
– Это шантаж, – погрозил пальцем Арсений.
– Ни сколько, – фыркнул Макс.
– У кого ж ты тогда будешь списывать? – сощурился скромный пианист.
– Об этом я как-то не подумал. В общем, решайся! Сегодня, между прочим, последний день подачи заявок.
Арсений спрятал руки в карманы толстовки и с мыслью «Вот и хорошо» перевёл взгляд на стену, на которой по закону подлости красовалось объявление о том самом конкурсе. Юноша резко отвернулся, зажмурился и быстро-быстро заморгал.
– Это знак, – продолжал уговоры Макс, заметив злосчастный плакат на стене. – От судьбы не уйдёшь!
– Уйдёшь, и я это сейчас сделаю, – сказав это, Арсений зашагал по коридору.
Макс последовал за ним.
– Не вредничай! Я от тебя не отстану!
– Я знаю, – взвыл музыкант.
– Ну, пожалуйста, только попробуй! Если ничего не получится, то можешь винить меня в своём позоре всю оставшуюся жизнь!
Арсений резко остановился, отчего следовавший за ним целеустремлённый вредина, едва в него не врезался. И со словами «ты не исправим», повернулся к другу.
– Вот только не надо делать этот взгляд, – зажмурился юноша. Щенячьему взгляду Макса невозможно было отказать. Он не моргал и казалось вот-вот заплачет. – Ладно, – махнул рукой Арсений, не выдержав натиска, – где, говоришь, можно подать заявку на конкурс?
Будучи эмоциональным парнем, Макс от переполнявшей его радости подпрыгнул (с потолка этажом ниже посыпалась штукатурка) и, крепко схватив друга за руку, чтоб тот не передумал, помчался с ним вверх по лестнице.

Наступил день конкурса, и волнение Арсения достигло своего апогея. Он не спал всю ночь, накануне выступления, а если Морфею всё же удавалось его убаюкать, то те минуты сна были непродолжительны. Несколько раз юноша просыпался в холодном поту и спешил к фортепиано.
Ничего не изменилось и перед выступлением. Арсения колотила дрожь. Он охотнее согласился бы прыгнуть с парашютом, чем играть перед многочисленной публикой. В глазах темнело и парню казалось, что он вот-вот упадёт в обморок. Арсений очень надеялся на обморок, тогда б ему точно не пришлось выступать, и он с чистой совестью вернулся бы домой в свою маленькую комнату к любимому фортепиано. Фортепиано! Но ведь и на сцене Арсения ждали обожаемые клавиши. Да, при любом раскладе, и дома и на сцене юношу ждал любимый музыкальный инструмент. Только на одном нужно играть на глазах сотен людей. СОТЕН ЛЮДЕЙ!
– Готов? – сквозь монотонный шум в ушах, услышал Арсений знакомый голос друга.
В ответ страдалец поневоле не мог вымолвить ни единого слова, его язык отяжелел и напрочь отказывался выполнять свои, заложенные самой природой, функции, а потому юноша нерешительно пожал плечами и, словно, в замедленной съёмке замотал головой.
– Да брось, у тебя всё получится, – Макс ободряюще хлопнул Арсения по плечу. Парень лишь кивнул в ответ, а с большим трудом выдавленная улыбка больше напоминала гримасу отравившегося бедолаги, но никак не улыбку жизнерадостного молодого человека, мечтавшего явить свой талант миру.
– Арсений Александров! – как раскаты грома в чистом поле, прозвучал голос ведущего.
У Арсения задрожали кисти рук, а сердце бешено заколотилось в груди, отчего стало тяжело дышать. Парень всё ещё надеялся на обморок или, на крайний случай, метеорит, надумавший упасть рядом со сценой. Но в обморок не падалось, а прогноз погоды не передавал ничего аномального.
– Удачи, Сеня! Буду держать за тебя кулачки, – сквозь усиливающийся шум в ушах, услышал пианист.
Ноги стали ватными и отказывались слушаться своего хозяина. Арсению потребовалось приложить титанические усилия, чтобы заставить сдвинуться их с места и сделать несколько шагов на пути к сцене. Прожекторы ослепляли юношу, голова кружилась, но он не останавливался. Всё было как в классическом кошмарном сне.
Арсений сел за рояль и заиграл мелодию, которую сам сочинил и годами оттачивал в своей комнате. Колени дрожали, отчего было труднее нажимать на правую педаль рояля, благодаря которой мелодия становится плавной и певучей.
Нота за нотой, аккорд за аккордом. Внезапно Арсений вспомнил, как много лет назад выступал на школьном концерте и, не справившись с волнением, забыл мелодию на середине… Как убежал со сцены под смешки одноклассников… Вспомнил, как несколько лет не приближался к клавишам и как был счастлив, когда сочинил первую мелодию, спустя годы после памятного поражения.
«Где тот мальчишка, мечтавший стать известным пианистом?» – пронеслось в голове у Арсения. От этой мысли у юноши к глазам подступили слёзы. Как? Как он только посмел предать свою мечту? Сколько времени потеряно. А сколько времени потрачено впустую. Хватит! Сейчас или никогда!
Арсений собрался с мыслями и, заиграв увереннее, внезапно осознал, что волнение исчезло: сердце больше бешено не колотилось в груди, руки и ноги не дрожали, а голова не кружилась. На губах заиграла лёгкая улыбка, глаза засияли азартом, а пальцы музыканта принялись виртуозно и с невероятной живостью бегать по клавишам. Больше юноша не боялся ошибиться, детская мечта окрылила его. Сложные аккорды, форшлаги, стаккато, сменяемые легато, – всё стало ему нипочём. Именно к этому выступлению Арсений готовился всю жизнь.
Мелодия завершилась. Парень встал из-за инструмента и поклонился под бурные аплодисменты и крики «браво!». Он больше не боялся сотен зрителей.
Переполняемый чувствами счастья и воодушевления, Арсений вернулся за кулисы, где его встретил Макс, утиравший слёзы рукавом свитера.
– Это было великолепно!
– Ты что, плачешь? Я не облажался! Успокойся.
  – Эта мелодия…она… Я так рад за тебя, – Макс обнял друга. – Ты победишь, я уверен!
– Я уже победил. Я переборол себя! И всё это благодаря тебе, – подмигнул Арсений.
От услышанного, к глазам Макса подъехала очередная партия слёз. Арсений лишь улыбнулся и протянул носовой платок сентиментальному другу.