Храм нашего детства

(фрагменты из книги «ГОРОД-ПРИЗРАК»)


«А в кипящих котлах прежних войн и смут
столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на роли предателей, трусов, иуд
в детских играх своих назначали врагов.

И злодея слезам не давали остыть,
и прекраснейших дам обещали любить,
и друзей успокоив и ближних любя,
мы на роли героев вводили себя»
- В. Высоцкий. 


     …У меня в детстве  даже телевизор не всегда был. Может быть, поэтому я понимаю, что за языком нужно следить, а за слова отвечать.
     …Где-то вычитал, что в театре жизни самые настоящие зрители – дети. Это правда. У нас было абсолютное детство.
     В нем не было интернета, компьютеров, мобильников, дивидишников, спутникового телевидения. Зато был клуб завода  им. Кирова,   кинотеатры  «Украина» и «им. Котовского».  И  я сейчас задним числом завидую одному однокласснику. Подумать только, его дядя был директором сразу двух кинотеатров! Со всеми, бесплатно  истекающими на одноклассника, последствиями.
     …Кино изобрели не братья Люмьеры, а какой-то пацан,  впервые посмотревший на мир через цветное стекло.
     …Неотъемлемый антураж – покупка на улице, до входа, мороженого. Тогда оно стоило 13 копеек, а с изюмом – целых 15! Детский билет на сеанс был 5, чуть позже 10 копеек, а на 2 серии – 20. Мороженое продавали «старые тетки»  (лет за 30-40),  накладывая  его в  хрустящий, поджаристый вафельный стаканчик   алюминиевой   ложкой   из   металлического бидона в деревянной бочке, обложенного льдом, чтобы не таяло, и дотошно до ста граммов взвешивая на магазинных весах со стрелкой.
     Со вкуса вожделенной прохладной сладости начинался поход в другой мир – мир кино. На контроле -  очередные «старые тетки» внимательно оценивали возраст, (не на все фильмы пускали младших школьников), а затем продавали и  отрывали «контроль» на заветном синем квиточке. И вот, наконец, он, -  имеющий неповторимый запах, с откидными фанерными сиденьями и приглушенным светом, - кинозал.
      Несколько минут ожидания – свет начинает понемногу затухать, и на экране появляются первые кадры, но не фильма, а… киножурнала. На детских сеансах это обычно был киножурнал «Хочу все знать», а на взрослых - «Новости дня» или, на очень кассовых фильмах - «Фитиль». После 10-минутного журнала делался маленький перерыв, чтобы впустить в зал опоздавших зрителей, и наступал волшебный мир кино.
    
………………………………………………………………..
……………………………………………………………….    
…И вот плывут титры и надпись «Конец», и нужно успеть вскочить, чтобы твоя тень – на экране, или подбросить в воздух панамку, кепку, шапку… Чтобы успеть, попасть в мигающий, устремленный дрожащею пылью на белое полотно луч киноаппарата, и запечатлеться в фильме, чтобы остаться в том невозможно волшебном мире. А потом, через боковую дверь выйти на солнечную улицу, и рассказать  друг другу, хоть и  сидели  рядом, самые  классные моменты, -
    - «Тот как развернется, а Чаплин пригнулся, и мужик кулаком   по    стене – бац!   Стена   грохнулась.   А  Чаплин мужику снизу ка-а-ак даст! И как он вообще, скажи? А тот бороду – раз, сорвал, наган из-за пояса и - «Спокойно! Я – Котовский». А как он из тюрьмы бежал, скажи? Во, дает! А этот, ого! Я, говорит, тоже командир, только советский. И – бах, бах в этого! Тот – брык, и все. А тот, который с ним, ну, этот, говорит – Знаешь, кто я такой? – Сильный! Ка-а-ак даст, так все сразу падают. А  этот  ему – р-р-раз!  Тот опять – брык! И говорит - «Братцы, он наш! Ей богу, наш!» И сразу стал за него. Ну, за нас. А Петька – Тихо, Чапай думать будет! А белые гады наступают, в психическую, а пулемет заело, и тогда она ка-а-ак врежет. А он плывет через реку, и беляки из пулемета кроют – та-та-та. А наши – из винтовок – тыдышь, тыдышь! И пули – пиу, пиу! И те – вниз с обрыва… А тут сзади наши на конях, - Ур-р-р-а! А тот был анархист. Пел «Цыпленок жареный». И флаг, как у пиратов  – с черепом и костями. Пираты, они как анархисты. Тоже глаз перевязанный, пьют, дерутся и поют все время. А толстый – Налей-ка мне мою смесь №3! Выпил и хрум-хрум, - стаканом закусил. И этот, весь в белом – А мне, пожалуйста, стакан колалокового лимонада. И ковбой, ну, который лысый, издалека ножиком – на! А тот даже револьвер не успел достать. А Джо – бах! И прямо в муху на лету! А фриц - «Мальтшик, если ти скажешь, где есть партизан, ти будешь есть белий булька» А наш дурил ихних, как хотел. Чтоб они думали, что он того… а он в это время – разведчик. Они говорят - «Выпьем за победу». А он так подождал немного и говорит - «За нашу победу!». И выпил. Они думают, что он – за них, а он – за нас. И еще один там говорит - «Вы болван, Штюбинг» - и ходу!  А этот перчатку ему в лицо – Мои секунданты к вашим услугам, граф! А человек-амфибия, - по крышам, по крышам от полиции, а потом – на   дно  за  ее   сумочкой  и  гуляет  себе, собирает жемчуг – Я хотел подарить тебе весь мир, а ты не захотела взять даже такую малость! И в конце ей – Ну, вот и все! Мне запрещали тебя любить, а я любил. Нас разлучали,  а  я  находил  тебя.  Как странно!   Сегодня  нам никто не может помешать, а я прощаюсь с тобой навсегда. Я всегда буду тосковать по земле. – А она – И тебя на земле не забудут, Ихтиандр! – А он – Ты еще будешь счастлива, Гуттиэре. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Прощай! – И уходит в море. Нет,  скажи, как он…как она…как они…  Эх!!!»
          И разыграть самые впечатляющие сцены и пока еще не знать, что жизнь короче фильма, но она – самое великое кино, которое сулит самые невероятные приключения, и потому удивительно прекрасна. Удивительна и прекрасна!

       Таким  было наше кино. Больше такого кина не будет.