С холодной головой

Любовь Отраднева

в соавторстве с Naru Osaka)

С холодной головой

Посвящается дражайшему соавтору

Частичный ретеллинг фильма «Наследники» о детях диснеевских злодеев. Вернее, фантазия в похожем сеттинге.
* * *
«Древние германцы топили предателей в болотах. Они не знали нового мЫшления».
В последнее время Интегра Хеллсинг сомневалась в этой знакомой с детства истине.
Впрочем, в ней самой тоже сомневались многие. Смотрели недоверчиво – мол, слишком молода. Как будто она просила, чтобы на нее вот так, сразу, в одночасье свалилось вот это вот все. Отец умер – она осталась. Наследницей, что включало в себя и руководство Комитетом по делам злодеев. Тех самых, которых общими героическими усилиями когда-то собрали всех вместе и сослали на отдаленный остров – чтобы не мешали жить хорошим людям. Почему-то мало кого казнили и так же мало кто пал в битвах. Почему-то и ни в чье возможное исправление тоже не поверили.
Интегра увлеченно копалась в деле каждого ссыльного – а их было множество, и в каждом находилось что-нибудь любопытное.
И в последнее время ее мысли занимал Логейн Мак-Тир. Формально – предатель. Подлежавший казни… Подлежавший бы, если бы страна его, да и он сам, были бы сами по себе. Будь так – казнили бы. Или, по крайней мере, заставили бы работать на правительство. Талантов у него было предостаточно. Совсем юным он спас короля, помог ему выиграть не одну битву, в том числе и решающее сражение. Однако даже с таким помощником удача сопутствовала королю недолго – сгинул неизвестно куда, оставив малолетнего сына, который, конечно же, сам править государством не мог. А кто стал регентом? Конечно, Логейн. Потому как планировал женить малолетнего короля на своей дочери, которую сам растил и всему учил. Но до этого оставалось еще несколько лет – и тут на королевство Ферелден напала орда чудовищ. И король Кайлан возжелал отличиться. Впереди на лихом коне… Те, кто доблестно – а вернее сказать, сдуру – отправились за ним, с поля битвы уже не вернулись. Они там еще и подкрепления ждали. А Логейн скомандовал остальным войскам отступать. За это его и объявили предателем, раззвонив по всему королевству – мол, он задумал это давно, только и ждал случая убрать короля, чтобы стать регентом уже при его невесте-вдове – собственной дочери.
И потом стареющего полководца (и далеко не худшего из правителей), как и злобную орду чудовищ, одолел молодой герой из низов (странно повторяющий судьбу самого Логейна). И Собрание Земель голосовало за то, чтобы возложить на парня корону. Одновременно с этим Ферелден вступал в масштабный альянс государств, а прежний правитель, разумеется, был уже не нужен. Казнить все же не стали, ограничившись ссылкой. А лучше бы к полезному делу приспособили. Хотя… кто знает, что было бы лучше для Логейна Мак-Тира.
* * *
 Страны побольше и поцивилизованнее любили называть Ферелден «собачьим углом». И правда, собак там любили, даже вывели свою собственную огромную бойцовскую породу. Мабари. Дочурка Логейна исключением не в этом смысле не была, правда, теперь, в ссылке, проявлять любовь к лучшим друзьям стало затруднительно. Как ни проси собаку, отец только руками разводит. И правда, какая собака в двух крошечных комнатушках многоквартирного дома? Тем более, собака большая и серьезная, которой нужен простор… Маленькие собачки у настоящих ферелденцев как-то не котировались.
В итоге Логейн Мак-Тир пошел на компромисс.
Он завел кота.
Правда, кот был суровый и боевой – получше любой собаки. И такой же преданный. Бывают иногда такие коты, признают одного хозяина, бегают за ним хвостом и громко-громко мурчат. Сперва, конечно, это был маленький котеночек, и завелся он более-менее сам, сидел в подъезде и мяукал, и пока был маленький – спал в обнимку с Анорой… Правда, теперь он явно считал ее добычей: показательно охотился, выслеживал, а потом набрасывался и непременно царапал. Ладно, без кота все равно было бы хуже, чем с ним. А папу он обожал, и кому, как не Аноре, было это оценить! Стоило Логейну сесть или лечь, кот тут же пристраивался рядом. Кота звали просто – Разбойник. Но обожали. Кличку он получил не только за характер, но и за окрас – черно-белый, с настоящей разбойничьей «маской» на морде. А еще кот вполне выгуливался сам. В окно. Последствия в виде котят потом бегали по всей округе. И очень узнаваемых котят. Кто-то из соседей жаловался, а кто-то даже и ловил.
Вон, пожалуйста, идет парнишка с верхнего этажа, несет котеночка, правда, очень бережно… И сам симпатичный – смуглое миловидное лицо, темные глаза, орлиный профиль, длинные черные волосы. Только Анора не стала ему улыбаться и демонстративно смотрела только на котенка.
– Привет! – тем не менее рискнул парень.
– Привет, – кивнула Анора, по-прежнему глядя на котенка. – Ты его себе оставишь?
– Назло отцу оставлю.
Анора скривилась:
– Ты ведь даже не знаешь – а вдруг ему как раз и понравится? Ты же с ним не разговариваешь, а он, может, кошек любит!
– Такой отвратительный человек не может любить кошек! И вообще никого не любит, кроме поганых тамплиеров! А я… Я должен был быть с героями, а не с ним, я терпеть не могу его дурацкие проповеди и… И все остальное!
– Радунхагейду, – Анора подчеркнуто тщательно выговорила его индейское имя, данное этому придурку при рождении, – он твой отец. Другого у тебя нет и не будет.
– Да он о моем существовании-то узнал прямо перед тем, как наш мир присоединили к клятому альянсу!
– А разве это его вина? Это всего лишь недоразумение, твои родители расстались очень надолго, в жизни такое бывает!
– Мама говорила – он был подлец, он ее обманывал, терся в племени, чтобы выведать наши секреты и отнять нашу землю! И когда она об этом узнала, она его выгнала!
Анора знала, конечно, что мать Радунхагейду умерла, когда он был совсем крохой, и услышать проклятья в адрес отца от нее он никак не мог. Только от чужих людей, которые могли наговорить, что угодно.
Примерно это она ему и высказала, добавив:
– Каждый любит свою маму, ты в своем праве, но почему тогда ты не носишь имя, что она тебе придумала?
Он помрачнел.
– У меня был наставник. Старый, мудрый… На самом деле, его-то я и считаю своим отцом. Считал бы, сложись все иначе. Не сложилось. И все, что я мог сделать, это взять имя его погибшего сына – Коннор.
– Ну, понять могу… наверно… с трудом. Котенок тебе святой достался, ты орешь, как подбитый стрелой дракон, а он сидит себе спокойненько у тебя на руках. Значит, ты не такой уж плохой человек.
– И на том спасибо… папина дочка!
Прозвучало это так, что Анора снова вышла из себя – и лишь в самый последний момент сдержалась, вспомнив о том, что она все-таки королева, пусть и несостоявшаяся. Просто повернулась и пошла домой.
* * *
Коннор Кенуэй, который с куда большим удовольствием носил бы фамилию наставника – Дэвенпорт – нарочито громко хлопнул дверью. А потом, не снимая ни куртки, ни ботинок, всунулся в отцову комнату и кинул ему на колени котенка. Тот с громким мявом приземлился, как положено, на все четыре лапы.
– Это что такое? – изрек отец, сурово сдвинув брови и глядя так, что стушевался бы разъяренный дракон, а не только маленький котенок.
– Это я зверя принес, – радостно сообщил Коннор. – Будет жить у нас.
Отец ловко изловил собиравшегося удрать «зверя». Приподнял, придирчиво осмотрел со всех сторон. Впрочем, долго рассматривать не потребовалось, чтобы понять, чье это потомство.
– Ну, – прозвучал вердикт, – сам завел – сам и заботься.
– Я так и знал, ты не любишь кошек!
– Поспешные выводы тебя не украшают… Коннор, – с неожиданной бережностью передавая котенка обратно, отец добавил: – А теперь – мыть руки. И лапы! И сапоги наконец снять!
Не послушаться было невозможно. Зато котенка удалось вымыть без проблем: лесная жизнь с раннего детства научила Коннора, как не дать удрать добыче, пусть даже такой маленькой и с когтями.
Замотав смирившегося зверенка в полотенце, Коннор пристроил сверток с глазками к себе на колени. И задумался о будущем. Внезапное решение позлить отца, кажется, грозило обернуться непредвиденными сложностями. Кормить котеныша, убирать за ним… Но уж чего Коннор не собирался делать – так это беречь от когтей мебель и отцовские книги. Решив так, он решительно взял нового питомца и направился на кухню – для начала котенка следовало хотя бы покормить. Но на пороге кухни Коннор остановился, изумленно моргая: отец с невозмутимым видом наливал в блюдце молоко.
– Ой…
– Ну, одно мясо ему пока рано… Как ты его назовешь?
– Пират! – тут же выпалил Коннор и на взгляд отца пояснил: – Не из родни, а в родню! И не только в кота Мак-Тиров, а еще и в честь дедушки Эдварда!
На мгновение в отцовском лице что-то дрогнуло, будто Коннору все же удалось пробить его вечную броню, но почти сразу послышалось спокойное:
– Ну, хорошо, что хотя бы не Ассасин!
Коннор только хмыкнул. Для того, чтобы вдаться в тему, у него не было ни одной аргументированной фразы. Котенок тем временем невозмутимо принялся лакать из блюдца.
* * *
Хэйтем Кенуэй перестал обращать внимание и на котенка, и на сына. Временно, конечно. Пора было прочесть переписку, благо, сеть тут действовала, как надо.
Так. Товарищи по несчастью, понятно… А вот это что за письмо? Незнакомый адрес. Послание явно «с воли», но от кого? От какого-то неведомого эксперта…
«Уважаемый мистер Кенуэй!
С точки зрения антропологии, феномен предательства…
Хотя нет, начинать надо совсем не с этого. Меня зовут доктор Темперанс Бреннан. И работаю я в данный момент, признаться, не по своей воле, да и не по своему профилю – я специалист скорее по человеческим останкам, нежели по поведению. (Ненавижу психологию!)
Но руководство обязало разобраться в вашем деле и еще ряде дел. С вашим делом, хочу заметить, все довольно странно – не понимаю, что такого вы сделали, чтобы считать вас злодеем? Не все знают, что вы никого не предавали, любой, кто покопался бы в вашей биографии, сразу бы это увидел. Я понимаю, что вам неприятно вспоминать эту историю, но неужели приятнее всю жизнь провести с клеймом предателя, когда не являешься им? Я бы предложила встретиться и поговорить.
С уважением…»
Прочитав послание, Хэйтем задумался. Бойкая особа – встречу предлагает и, кажется, прекрасно его знает, а вот он ее… хоть бы фото прислала, что ли!
Впрочем, а интернет-поиск на что?
Упоминаний нашлось масса. Дама отметилась и как ученый, и как автор детективов. Впрочем, книгами можно заняться и позже, главное – нашлись фотографии.
Красивая. Самоуверенная. Светлые глаза смотрят прямо в упор, испытующе. И в первую голову видишь этот взгляд, потом уже замечаешь, что она еще и очень красивая женщина. Да, непросто с докторами. Даже с теми, чей профиль – мертвые. Они и на живых смотрят как… на объект.
Ладно, надо сочинять ей ответ.
* * *
Новое сообщение Темперанс даже заметила не сразу. Мысли о работе частенько отвлекали… да совсем от всего. Она сильно и не надеялась, что этот англичанин ей ответит. Но он ответил. С истинно английской обстоятельностью, ничего не скрывая.
Хотя нет. Это только казалось, что ничего. На самом деле все было написано весьма… обтекаемо. Он как Интегра Хеллсинг. По делу сказано все, а по сути – ничего. Удивительно даже, неужели англичане все такие? А ведь, казалось бы, это стереотип… Но ничего, главное – что он не против сотрудничать.
Можно рассказать Интегре. Тоже эксперимент своего рода, ведь подружки по лаборатории только и делают, что ловят малейшую новость и засыпают вопросами – и что? а ты? а он? а она? – а вот Интегра все выслушивает молча и мнение часто держит при себе. Потом только сделает свои выводы.
Но в этот раз Интегра повела себя необычно. Выслушав Темперанс, задала вопрос:
– Правда, что этот Кенуэй живет рядом с Мак-Тиром?
Кто такой Мак-Тир, доктор Бреннан сообразила сразу:
– Ну да, в одном доме… А что, кампания по реабилитации и на него распространяется?
– Надо бы распространить.
– С Кенуэем будет проще.
Они переглянулись – и договаривать не стали. Ни к чему. Можно было обсуждать дела.
* * *
Даже если «с Кенуэем и проще»… Насколько все же сложно, когда объявляют злодеем и выносят вердикт, не выяснив до конца всю историю!
Дневники Хэйтема мало кто читал, хотя они были в открытом доступе. Все знали только то, что сначала он считался героем истории, а потом оказался отцом героя и антигероем. Но после того, как все миры соединились, в историю все же вломились – в прямом смысле слова, с разбега.
Коннору, он же Радунхагейду, герою истории, на тот момент было четырнадцать, он только что узнал, кто его отец, и пытался искать с ним общий язык. Получалось из рук вон плохо, и тогда судьба пришла на помощь, хоть и весьма своеобразно – в ссылке отец и сын оказались вместе. Стало ли от этого лучше? Кто знает.
Но за это тоже можно было зацепиться. Дать парню шанс и уберечь его от никому не нужной вражды. А следующим шагом (помимо обнародования дневников Хэйтема, разумеется) должна была стать хотя бы попытка дать Аноре и Коннору учиться как все и со всеми, а не в ссылке. И для Коннора добиться этого было совсем несложно. Оставалось утвердить Анору ему в компанию.
И вот тут уже были трудности. Историю Логейна знали все. А вот толковали по-разному… И отношение к нему тоже было весьма неоднозначным.
Тут нужно было доказывать тоньше, с помощью не фактов, а результатов. И желательно, чтобы за это взялось как можно больше народу.
Интегра изначально и не предполагала, что альянс Бреннан и Кенуэя окажется в этом плане так полезен. Их переписка уже проткала весьма бурно. Хэйтем реабилитации очень даже хотел. Правда, вот признавать неправильность своих взглядов и не собирался. Тамплиеры были правы, на этом он стоял твердо. Даром что отдельные личности из их числа изрядно ему навредили. Один убил отца, продал сестру в гарем, самого Хэйтема маленьким взял под крыло и положил начало переформированию его взглядов. Но тот человек уже наказан по заслугам, а вот идеи – это нечто совсем другое. Тамплиеры хотят порядка – разве это плохо?
Прочитав это, Темперанс поняла, что подобный подход Интегра точно одобрит. Организация «Хеллсинг», та, что стояла над «злодейским» Комитетом, примерно такими методами и работала. Темперанс это не всегда нравилось, но «Хеллсинг» – контора влиятельная и вполне могла счесть взгляды реабилитируемого вовсе и не преступными.
Таким образом, первый этап пошел. В очередном письме Темперанс посоветовала Хэйтему намекнуть соседу на возможность реабилитации.
«Может, пока лучше не обнадеживать?» – написал Кенуэй в ответ.
«Вы хотя бы спросите, нужно ли ему это, – посоветовала Темперанс. – А то еще получится, что человека против его воли облагодетельствовали!»
«Понял, с этим соглашусь».
И на следующий же день после этого согласия, Хэйтем, встретив соседа во дворе, решился завести разговор.
– Мистер Мак-Тир, вы хотели бы отсюда выбраться?
– Я хотел бы делать что-то полезное, и при этом совершенно неважно, каков будет мой статус и где я буду находиться.
– Это мы тоже могли бы попробовать вам обеспечить. А главное – для вашей дочери какие-то более приемлемые перспективы.
– Да, это было бы замечательно, – Мак-Тир явно оживился.
– Тогда готовьтесь способствовать. Вот только сам отсюда выберусь…
Сам Логейн пока что ничего не говорил Аноре. Зачем обнадеживать. Понимал, что вернуть ему доброе имя – очень и очень непросто. Те, кто над этим работал, тоже понимали. Они были логиками, а факты надо было создавать эмоционально. Вернее, правильно подавать то, что все знали. А это временами куда сложнее, чем обнародовать неизвестное.
* * *
В общем, реабилитация Логейна пока провалилась. Оставалось только с двойными усилиями ратовать за то, чтобы хотя бы Анору отпустили вместе с Коннором. Тоже непросто. Мнение-то о ней какое сложилось! А тут еще и Коннор, услышав о скорых переменах, задрал нос. При каждой встрече с Анорой только и слышалось:
– Еду к героям, да еще и в закрытую школу! Двойное счастье! А ты сиди тут, принцесса!
«В закрытую школу» – читай, подальше от отца. Анору такой подход бесил. Не любишь родителей – не имеешь права называться человеком. Однако «принцесса», собрав все королевское достоинство, вслух этого высказывать Коннору не стала. Что с него взять? Можно сказать, вчера только с… березы слез!
Тем более что вскоре выяснилось: едут они все-таки вместе. В рамках эксперимента – попробовать дать детям ссыльных равные возможности.
Анора еле сдерживалась, чтобы самой не начать дразниться, а вот Коннор будто и позабыл, как это делается, и угрюмо молчал, глядя исключительно в корзинку с питомцем.
Пират там крутился, укладывался, мяукал… Коннор просунул в корзинку палец и почесал котенка как уж достал.
Кажется, Пират был единственным, кто тут вообще подавал голос, потому что ехавший с ними Хэйтем тоже предпочитал все происходящее никак не комментировать. С сыном ему и всегда сложно было разговаривать, Анору он скорее одобрял, но в душу к ней лезть не собирался.
А на душе у Аноры было неспокойно. Садясь в самолет, она почти физически чувствовала, как натягивается нить между ней и отцом. И не лопнет, и не притянет их обратно друг к другу. Ощущение было очень неуютным. И непонятно, что впереди.
Коннор – тот, похоже, напротив, был на седьмом небе от счастья. Постепенно это стало более чем видно по его лицу, на котором не осталось и следа угрюмости. Парнишка только что не распевал и щедро делился счастливыми перспективами будущего с котенком. Тот успокоился и мурчал, а Анора даже тихо завидовала.
Наконец самолет снизился в аэропорту огромного мегаполиса. По виду этот город опережал в развитии тот, где жили ссыльные, лет на сто-двести. И Коннор, и Анора прежде видели такое только по телевизору. И совершенно одинаково хлопали глазами. Хэйтем вел себя сдержаннее, хотя подобное тоже видел впервые.
Их встречала делегация во главе с Интегрой Хеллсинг. Истые англичане только едва скользнули друг по другу взглядом. Зато доктора Бреннан Хэйтем заметил сразу. Она принарядилась, умело подкрасилась – или она всегда такая? Улыбнулась, взглянула на него – без кокетства, но заинтересованно. Даже оценивающе. То ли потому что доктор, то ли… То ли и правда по-женски оценивает мужчину.
Темперанс сейчас и правда размышляла о том, что не прогадала, выбирая союзника. Намечалось очень интересное продолжение знакомства!
…Тем временем Интегра уже повела новоприбывших в сторону школы. Хэйтем поотстал, нормального прощания с сыном все равно не светило. Коннор и Анора шли рядом, но на максимально возможном расстоянии, и старались даже не смотреть друг на друга. Явно оба надеялись найти себе компанию получше.
Будущие одноклассники тем временем вовсю смотрели на них. С любопытством, но как-то настороженно. Особенно на Анору. О ней все были явно наслышаны, а уж что себе надумали – оставалось только догадываться.
Ну, она и держалась гордо и особняком. Правда, поначалу было особо не до гордости – новое место, уроки, необходимость обустроиться…
* * *
Понемножечку оба втягивались в новую жизнь.
Интегра не оставляла ребят вниманием. Даже в первую очередь Анору. Было видно – она всегда оставалась в одиночестве. Тяжко жить с клеймом дочери предателя. Отчуждение с обеих сторон от этого только усиливалось.
Однажды Анора, не выдержав, заявила Интегре:
– Куда это годится! Вот если бы таких, как я, целой компанией адаптировали – вот это был бы эксперимент!
– Компанию не набрали, к сожалению, – вздохнула Интегра. Она чувствовала себя неловко – из-за своей молодости ей непросто было держаться с Анорой, как старшей. Разве только очки добавляли солидности.
Интегра вздохнула и наконец высказала главное:
– Я же вас сюда вытащила, чтобы вы помогли вытащить отца. Мы даже обладая административным ресурсом не справились.
– И что для этого надо? – поинтересовалась Анора. – Быть безупречной?
– Быть безупречной всегда полезно, хоть и нелегко. Но главное – ты всем расскажешь правду…
Анора пожала плечами:
– Я-то могу, конечно. Но, во-первых, еще вопрос, послушают ли меня, а во-вторых, для чего такие сложности, когда есть право призыва?
– Это у вас там оно есть, – нахмурилась Интегра. – Серые Стражи, порождения тьмы…
– Но ведь «Хеллсинг» тоже борется с нечистью, разве нет?
– Последнее время больше в переносном смысле, но да…
И в голове мелькнуло – а ведь это мысль! Взять и официально объявить, что организации нужен очередной «цепной пес». Письмом, конечно. Пусть и электронным. Сначала. Чуть позже – на гербовой бумаге.
* * *
А вслед за этим письмом прибыть уже и самой. Вот же обалдели соседи… Да еще и кот под дверью орал, как в марте. Пришлось звонить в дверь как можно громче.
– Разбойник, ну ты чего? – бурчал Логейн, открывая.
Кот вместо ответа с деловым мявом полез знакомиться, опережая хозяина. Терся об ноги Интегры, мурчал как мотор…
– Ну ты даешь! – Логейн наконец-то оторвал ошарашенный взгляд от животного и смущенно взглянул на гостью. – Извините, но он мало на кого так реагирует…
– Неужели я ему понравилась? – Интегра недоверчиво, поверх очков уставилась на пушистого зверя. Не то чтобы она не любила кошек, но вот шерсть на своих штанах не любила точно.
– Отстань, Разбойник! – прикрикнул Логейн.
Кот отошел – послушный, как собака!
– Редко встретишь такого кота, – отметила Интегра.
– Это верно, – Логейн оглядывался по сторонам в поисках того, чем можно было бы привести гостью в порядок. Специальной щетки у него не было. Схватил первую попавшуюся и уже потянулся счищать шерсть, но вдруг сконфуженно осознал, что до сих пор он даме даже сесть не предложил.
– Ничего-ничего, – отмахнулась она и села в старенькое кресло. Само собой, так чистить стало гораздо удобнее.
Интегра и не возражала. Она и раньше слышала, что Логейн умеет ну абсолютно все. Вот и выпал случай убедиться. И качество работы оценить явно выше, чем (почти отсутствующие) попытки галантности и (минимальную) степень расшаркиваний.
– Не волнуйтесь, – поспешила она пресечь это последнее. – Я не хрустальная, в конце концов. А вы все сделали, как надо.
– Я рад, – прозвучало сдержанно, но искренне. – Чем обязан вашему визиту?
– Вы в общих чертах уже знаете. Но да, о таком надо говорить лично. Хотите послужить хорошему делу?
– Хотелось бы. Если дело действительно хорошее, и я бы шел на это с открытыми глазами.
– Понимаю. Ловить нечисть достаточно хорошее дело?
– А конкретнее? Какую именно нечисть? – педантично уточнил он.
– В основном вампиров. Только для этого придется пройти посвящение.
– Как в Серые Стражи? – и чуть заметно покривились губы…
Интегра кивнула:
– Почти. Вы же знаете, чтобы чуять нечисть, приходится немного самому быть ею.
– Необратимо или на время?
– Боюсь, что…
Она осеклась. Логейн поймал ее взгляд и невозмутимо кивнул:
– Ясно.
Ему ведь и правда было нечего терять. Только спросить еще раз про Анору…
– Не волнуйтесь, с ней все хорошо, – заверила его Интегра. – Ни клейма, ни каких-либо ущемлений. Я слежу за этим лично.
– Спасибо, – по голосу Логейна чувствовалось, что он искренне тронут. – Я благодарен вам за дочь, но… Ради чего вы прилагаете столько усилий?
– Ради вас. Вашей воли, ваших талантов. Я пока не могу официально вернуть вам доброе имя, но мы с Анорой решили, что вам его вернут ваши поступки…
– Но ведь раньше вы не знали Анору. Почему же выбрали именно меня? Прошу прощения, но вы непохожи на наивную девицу, которая способна легко выдумать себе светлый образ, только услышав имя.
– Я изучала вашу историю. И не считаю вас предателем. Вы все делали для страны. И можете продолжить делать это и дальше. Уже не только для своей страны.
Он ответил не сразу. Но по глазам было видно – не устоял.
Она нашла к нему ключ. И только старалась не радоваться слишком явно.
* * *
Сборы были недолгими, как и дорога. По прибытии Интегра велела Логейну сперва как следует отдохнуть – конечно, в компании одобрительно урчащего кота, который не стать спутником хозяина просто не мог.
Так и лежал Логейн Мак-Тир на шикарном ложе с котом на груди – и думал о будущем. Конечно, до ритуала еще достаточно времени, хватит, чтобы опомниться, и даже увидеться с Анорой.
Увидеться до – одно дело, а вот после… Неизвестно, можно ли будет это сделать вообще. Каким он будет? И… останется ли человеком? Это ведь не Серые Стражи, чтоб их. Это что-то похлеще. И жизнь, по заверениям Интегры, не укоротится, а даже продлится, ишь ты… Только вот, по мнению Логейна, бессмертие – это весьма сомнительное удовольствие и преимущество. Особенно если в одиночестве. Пережить Анору и…
Да все равно придется соглашаться. А времени осталось так мало! Ему даже заснуть не удавалось.
…Не спалось и Интегре – до того ли, если собираешься стать хозяйкой вампира?
К сожалению, несколько поколений назад клан Хеллсинг утратил свое ручное чудовище. И вот сейчас… Неужели удалось найти то, что так долго искали – не просто рядового бойца?
Раньше Интегра со страхом думала об этом дне. Придется же выбрать кого-то, кого она и знать не будет… Она старалась не задумываться об этом. Внушала себе – лишь бы оказался достаточно сильным, чтобы выдержать это… И кто бы мог подумать, что человек, зацепивший ее с первого взгляда, окажется идеально подходящим? Хотя и взгляд был на фотографию, и разве ж она, Интегра, не собирала информацию, не анализировала с холодной головой? И все же – как удачно все сошлось! Теперь в руках Интегры будут печати и ключи от бессмертия. Их обоих, если они так захотят. А если Логейну в конце концов наскучит быть бессмертным – в ее власти освободить, отпустить его, превратив снова в человека.
Хотя есть и другой выбор. Он обратит ее, и бессмертие и правда станет общим!
Интегра мысленно одернула себя. Что-то размечталась. Ведь для такого явно нужно быть чем-то большим, чем просто хозяйкой и слугой. Впрочем… им должно хватить времени, чтобы узнать друг друга получше.
До самого ритуала они так и не виделись. И оба даже толком не знали, что им предстоит. Секреты обращения хранили старейшие члены организации. Среди них была даже парочка настоящих, изначальных вампиров – «независимых помощников». Помогали абсолютно сознательно и добровольно – ибо, по их собственным словам, желали мира, а не бесчинств. Интегра старалась держаться с ними на равных. Правда, это было непросто ввиду их многовекового возраста. Но статус-то был все равно примерно одинаковый.
* * *
И вот наконец настала ночь ритуала. Подготовка была в разгаре. Интегра собиралась выглядеть как можно более официально – и как можно менее женственно. Сигарой, конечно, не дымила, но костюм был строгий, почти мужской. Она почти всегда так и ходила. Только волосы не подбирала никогда.
Зайдя в ритуальный зал, Логейн смотрел только на нее. На ее лицо, будто не замечая подчеркнутой строгости и закрытости костюма. Смуглая, как антиванка, а волосы совсем белые. Нет, золотые. В тот раз он как-то и не заметил… И ярко-синие глаза, синеву которых никакие очки не скроют.
Видение на миг ослепило его – и погасло. Осталась деловая, серьезная… ужасно молодая женщина.
Думая об этом, Логейн не замечал, что она тоже пристально разглядывала его. Уже сейчас бледный, как вампир, под глазами огромные круги… Но сами глаза – голубые, глубокие… притягательные. Кому-то показались бы холодными… но не Интегре. Это были глаза человека, похожего на нее саму – человека, для которого дело и долг прежде всего.
У обоих невозможно было прочесть по лицу хоть какие-то чувства.
В зал зашел главный участник ритуала. Истинную его природу выдавала разве что мраморная белизна невероятно красивого лица в обрамлении пышных черных волос и непроницаемый взгляд карих глаз.
Интегра поклонилась. С достоинством и уважением. Логейн невольно повторил за ней, глядя больше на нее, чем на вновь вошедшего. Ему, Логейну, было по сути все равно, кто там пришел и что собирается делать. Он выдержит все, но скорее бы покончить с этим и приступить к настоящему делу!
Вампир приблизился. Заглянул Логейну в глаза. Тот ощутил непонятный холодок, голова закружилась – но почти мгновенно по телу разлилась истома, ни капли не напоминающая страх. Это, видимо, для того, чтобы дальнейшее прошло безболезненно, была его последняя ясная мысль. А потом… Он ощутил укус, но вот была ли боль – понять так и не смог. Он как будто был где-то не здесь. Чувство реальности вернулось лишь когда подошедшая Интегра взяла его за руку. Хотя что точно она говорила – Логейн потом не повторил бы. Но он ощутил то, что важнее слов – теперь они были неразрывно связаны. И, видимо, навсегда.
То же ощущала и Интегра. И уже начинала соображать, какие перспективы обещает эта связь. А вдруг она решится отдать ему свою девственность… после того, как он ее обратит? Если до – обращение будет неполным, уродливым… А может, Логейн не захочет бессмертия… Что ж, тогда они будут людьми – но тоже вместе. Она уговорит. Она умеет смирять страсть рассудком – и он тоже.

Январь, сентябрь 2017