Пожиратель сюжетов. Глава 12

Глава 12. Король умер! Да здравствует король!

Преобразившийся неожиданным образом Муз, левой рукой поправил золотой венец, неумолимо сползавший ему на переносицу, а правую вытянул вперёд и вверх в традиционном римском приветствии.
- Аве, Избранный! – неожиданно громогласно пророкотал он, заглушая все прочие шумы. Затем откашлялся, и обратился к кому-то у себя за спиной: - Звук немного убавь, и убери эти наводки аидовы.
- Матерь Зевсова, - прошептала Муза.
- Какого хрена тут вообще сейчас происходит? – от чего-то тоже шёпотом возмутился Козорезов.
- Раз, раз, раз, - произнёс бывший грек, словно проверяя микрофон.
Звук действительно менялся, пока не стал вполне пригодным для восприятия. Хотя немного басов невидимый звукорежиссёр всё же оставил, наверное, для соответствия величественности момента.
- Раз, - повторил новоявленный император, - вот так хорошо.
Валера посмотрел на свою любимую. Девушка с глазами, распахнутыми раза в полтора шире естественного придела, взирала на вершину Колыбели. Из этого следовало, что подобная трансформация ковбоя оказалась для неё совершенно неожиданной.
И тут Он заговорил.
- Взгляни на наше величие, Автор! – прокричал бывший грек. – Теперь ты станешь единственным в мире!
- Не понял, - замотал головой Валера.
- Чего ты не понял, дуралей? – закричала Муза. – Он и есть Пожиратель!
Всё вдруг вокруг затряслось. Это хохотал Муз.
- Глупое имя! Хотя и эпатажное! – согласился тот. – Да убери ты басы! – закричал он на невидимого помощника.
- Да как ты мог? – возмутилась девушка. – Ты же муза! Мы созданы помогать созидать, а не разрушать!
- Не волнуйтесь, - усмехнулся Пожиратель, - ни один сюжет не пострадал. Я их не уничтожаю, а собираю для своего автора!
- Это он, оказывается, для тебя старается, - больно толкнув Валеру в плечо, сообщила девушка.
У Козорезова закружилась голова от переизбытка абсолютно нереальных событий, которые его мозг честно пытался перевести по курсу в реальные. Мало ему было оказаться в идеальном мире у Колыбели сюжетов, так теперь ещё одна его муза оказался зловещим Пожирателем, а вторая, пусть и бывшая, судя по всему, его же в этом и винила.
«Кругом виноватый», так это, кажется, называлось в литературе. Валера честно пытался вникнуть в ситуацию, но это действие никак у него не выходило.
- Великий Козорезов! – тем временем продолжал вещать Муз. – Звучит не так красиво, как Шекспир, но вполне сойдёт для наших целей. Про Шекспира она тебе уже рассказала?
- Что ты творишь, ковбой? – вопросила Муза. – В каком веке ты оставил свои мозги? Свой разум?  Ты хочешь величия вопреки воли автора? Да ты с ума сошёл!
Бывший грек снова поправил венец, продолжавший предательски сползать ему то на уши, то на нос.
- От чего же вопреки? – делано удивился он. – Козорезов, разве ты не мечтал ещё утром встать в ряд бородатых классиков?
Девушка тревожно посмотрела на Валеру, но тот обречённо кивнул.
- Было такое.
Император ещё более воодушевился, наблюдая похвальную покорность в среде своих подданных.
- Теперь, когда я заберу все сюжеты всех авторов мира, мой писатель поднимется выше всех этих унылых бородачей! Ибо никто и строчки не сможет написать без нашего участия и внимательного контроля!
- С Шекспиром вы действовали также? – поинтересовалась Муза.
- Если честно, - почти обычным голосом произнёс бывший грек, - он меня и научил, как тырить сюжеты! Классный мужик был.
Что-то тут не так, подумал Валера. Хотя, тут всё не так! Голый писатель, завёрнутый в купальный халат, разговаривает с двумя абстракциями на фоне горы, пожирающей сюжеты и образы, а так же обезьян с дубинками.
- Мне кажется, - медленно произнёс он, - или тут дело не только в величии?
Император аж подпрыгнул от удовольствия, от чего золотой венец, помяв ему уши, сполз на шею, затормозив о плечи.
- Ты начинаешь вдохновляться, мой автор! – заявил он. – Правда, Шекспир додумался быстрее, но на то и меркантильный шестнадцатый век!
Вот так и едет крыша, решил Валера. Не стоило всё-таки пить столько «Бехеровки». Коварный оказался напиток. Прочих писателей глючит с коньяку на эльфов, гномов и разных там волкодавов. А его бредом оказались сразу две музы. Одна с сиськами, и вторая с золотым венцом на шее.
- Ты о чём? – девушка смотрела то на Козорезова, то на Пожирателя, поэтому было непонятно, к которому из них она обращается. – О чём Шекспир додумался?
- Бизнес, - вздохнул Валера, - чего ж непонятного. Он собирается торговать сюжетами. Продавать их прочим авторам.
В ответ Муза даже сказать ничего не смогла, только изумлённо охнула и как-то вся обмякла и осела.
- Поправочка, - изрёк бывший грек, - не я, а мы! В большей степени ты! – и вытянутым вперёд указательным пальцем он ткнул в сторону автора. 
- Я-то тут, каким боком? – поинтересовался Валера.
- Что ты, как маленький, - Муз даже руками развёл. – В идеальном мире нет денег, да и не нужны они здесь. А вот в мире материальном на них всё и держится! Власть, благополучие, даже в некоторой степени здоровье! Имея такую монополию на сюжеты, которую я организую тебе здесь, там ты сможешь требовать с авторов любую цену! Ты станешь купаться в золоте… и ты, кстати, тоже, как его подружка, - хихикнул он, посмотрев на Музу. – Заметь, дорогая, насколько я выше нашей взаимной неприязни.
- С чего вдруг такая забота обо мне? – обретя, наконец, дар речи, поинтересовалась девушка.
Приторная улыбка растянула губы новоявленного императора, однако в следующее мгновение лицо его стало серьёзным, а взгляд даже строгим.
- Чисто деловой расчёт, - сообщил он, - моему автору будет гораздо комфортнее даже среди того великого комфорта, которым он станет окружён очень скоро, если ты продолжишь оставаться с ним. А то, что хорошо для автора, хорошо и для меня.
- Не понимаю, о чём таком хорошем для себя ты говоришь, - негромко, словно рассуждая сам с собой, произнёс Валера. – Только что сам же признал, что в твоём мире не к чему деньги и прочие материальные блага.
Обладатель пурпурной мантии вдруг, как показалось, стал выше ростом и, втянув живот и  выпятив грудь торжественно изрёк:
- Величие, мой друг!
Затем, слегка повернув голову, проворчал:
- А вот сейчас басов и громкости надо было прибавить, дармоеды.
И секунду спустя уже с нужным эффектом пророкотал так, что ближайшие к Колыбели образы в ужасе попадали на колени, и даже гориллы от неожиданности выронили свои дубинки и пораскрывали рты:
- Величия жажду я! Величия и власти! И чем более велик мой автор в своём мире, тем в десять крат величественнее я здесь! – он сделал малозаметный жест рукой невидимому звукорежиссёру и добавил уже обычным голосом: - Кроме того, как уже заметила твоя дама, я, как муза великого автора, могу принимать телесный облик в материальном мире и наслаждаться там всеми его прелестями, - и он игриво подмигнул девушке.
Вот такие вот дела, подумал Козорезов, могли я предположить, что явившийся ко мне облезлый грек, на самом деле окажется будущим Наполеоном мира муз и сюжетов.   И, главное, что теперь делать? Может и впрямь прав Гомер, и мне лучше остаться здесь тенью в Городе Затерянных Душ, чем разрушать собственный мир по воле маленького монстра?
- И не рассчитывай, - толи, прочитав, толи, просчитав его мысли, с гадкой ухмылкой посоветовал новоявленный император, - я не позволю твоим сомнениям и колебаниям, вызванным большей степенью похмельем, чем совестью, разрушить мои планы. Поверь, ты и сам согласишься с ними очень скоро. Уж я-то тебя хорошо изучил, прежде чем начинать эту игру. А этот гомеровский приют для неудачников мы уничтожим. Дабы кое у кого ненароком более не возникало глупых соблазнов.
Валера и Муза переглянулись. Перед ними теперь был вовсе не тот пусть и порою вредный, а чаще полный сарказма, но всё же друг. Теперь перед ними предстало нечто, потерявшее остатки разума. Вот так просто и бесповоротно уничтожить место, где пусть и тенями, но ещё обретались великие авторы со своими не менее великими сюжетами, нормальный, будь он хоть трижды император, просто не посмел бы.
И тут вдруг Козорезов заметил неожиданно появившийся блеск в глазах своей подруги. В них не просто затеплилась, а ярко засияла какая-то идея.
- Потяни время, - одними губами прошептала она, - я кажется, придумала.
Она ободряюще улыбнулась.
- Ладно, - произнёс громко писатель, обращаясь к начинающему проявлять признаки нетерпения бывшему греку, - я всё понимаю, ты старался для меня.
Его слова бальзамом на душу легли Пожирателю, и он сразу позабыл о зарождающихся подозрениях. Его лицо просияло, он утвердительно кивнул, от чего венец, водружённый было обратно на чело, съехал теперь на переносицу.
- Ты понял! Ты, наконец, это понял! – воскликнул он, не обращая внимания на конфуз. – Я же говорил, что знаю тебя.
Вытянутой рукой с поднятой вертикально ладонью, Козорезов остановил, начинающийся словесный поток. Муз замолчал.
- Тогда зачем ты мой-то сюжет утащил? Он же гениальный, ты сам говорил. Или это совсем не так? – в последнем вопросе Валера был абсолютно искренен.
- Гениальный. Гениальнейший! – Подтвердил Пожиратель.
Ласковое слово и кошке приятно. От удовольствия, полученного от услышанного, писатель чуть было не позабыл, в чём заключается сейчас его роль. Однако не сильный толчок в бок острым локотком девушки сразу вернул его в реальность.
- Значит, я и так стал бы известным и великим писателем, без всего этого, - он обвёл рукой вокруг, где по дорогам вновь продолжили свой путь в недра Колыбели сюжеты, а огромные обезьяны возобновили свою работу.
- Понимаешь ли, - принялся объяснять Муз, - отдельное гениальное произведение может, конечно, поставить своего автора со временем в один ряд с Великими. Правда, случается это, как правило, посмертно. Но богатым никогда не делает. А мы же хотим, чтобы ты стал Великим и богатым, а не Великим когда-то лет через пятьдесят. А сейчас продолжал бы ютиться в своей унылой хибаре, радуясь редкому случаю выпить что-нибудь дороже бюджетной водки.
Пожиратель понизил голос до громкого заговорщицкого шёпота:
 - Кроме того, мы же хотим быть не ОДНИМ из многих Великих, а ЕДИНСТВЕННЫМ Величайшим!
Козорезов скосил взгляд на Музу. Едва заметным кивком девушка попросила его продолжать и дать ещё немного времени на обдумывание своей идеи.
- И ты украл мой сюжет, чтобы уговорить отправиться на поиски и показать мне всё это, - произнёс он.
- Разумеется! – воскликнул самозваный император. – А разве поверил бы ты мне на слово, не побывав в нашем мире? Да ты вспомни, как поначалу меня самого принял за глюк. – Он коротко хохотнул, совершенно не величественно потирая руки. – И потом, как понимать твоё «украл», - запоздало спохватился он, - это я его к тебе первоначально и привёл, а затем решил немного попридержать для наглядности.
- А также для того, чтобы я понял, от кого, собственно, зависит успех моего творчества, - усмехнулся Валера.
- Ну за чем ты так? – сделал вид, что обиделся Пожиратель. – Сюжет это ещё не произведение, и без таланта автора им никогда и не станет. Подкинь, к примеру, лишённому литературного дара человеку историю про чудака, которому однажды повезло в казино на рулетке выиграть целое состояние, а он всё его спустил на проститутку и снова стал нищим. А? В лучшем случае он станет рассказывать её, как байку друзьям под пивко. Но уж точно не напишет «Игрока».
- Ладно, без обид, - примирительным тоном произнёс Козорезов, заметив, как сигналит ему Муза, показывая, что готова поделиться своим планом, - я понял главное, что ты для моего же блага старался.
Бывший грек просто растаял от комплемента своего автора.
- Так ты согласен? – всё же спросил он.
- А какой дурак бы не согласился? – притворно удивился Валера. – Но ты помнишь то, что сам мне пообещал?
- Что именно?
- Муза остаётся со мной!
Пожиратель с облегчением вздохнул, ибо всё же ожидал какого-нибудь подвоха. А тут такая мелочь на фоне его грандиозных планов. Честно говоря, он был уверен, что она однажды просто надоест его автору и незаметно сама сойдёт со сцены. В любом случае, помешать она ему никак не была в состоянии.
- Зевс мой! – воскликнул он. – Разумеется!
- Ты слышала, любовь моя? Я устрою тебе рай на земле!
- Я тебя обожаю! – с этими словами девушка кинулась в объятия к писателю.
Они крепко обнялись, но с таки расчётом, чтобы её губы оказались почти прижатыми к его уху. Поглаживая его затылок и шею, она одновременно быстро зашептала:
- Мой Ланселот, ты же действительно хочешь победить дракона?
- Конечно хочу, - так же на ухо Музе прошептал Козорезов, продолжая одновременно страстно прижимать её к себе.
- Тогда есть один способ сделать это.
- Он недаром продемонстрировал нам свою силу, - засомневался писатель, - ты уверена, что он не предусмотрел все варианты сопротивления с нашей стороны?
Дабы избежать статичности сцены, девушка принялась осыпать лицо Валеры поцелуями, одновременно продолжая говорить.
- Он слишком самоуверен и самовлюблён, чтобы всерьёз бояться такого поворота. Иначе он бы не допустил меня сюда вместе с тобой.
Воображение Козорезова ярко нарисовало картину смертельной схватки двух муз. Нарисовало, правда, весьма оригинально, в виде знаменитого полотна Васнецова, изобразившего поединок Челубея с Пересветом. Только в роли ордынского война на коне восседал Пожиратель, а Пересветом оказалась Муза.
- Ты собираешься убить его?
Валера был так ошарашен этой мыслью, что внезапное изменение выражение его лица привлекло внимание новоиспечённого императора, и без того с возрастающей подозрительностью наблюдавшего за затянувшейся любовной идиллией.
- Эй, голубки, наворкуетесь ещё! – прокричал он с вершины Колыбели. – Пора и делами заняться.
Вовремя осознав свою, чуть не ставшую роковой для них обоих, ошибку, усилием воли писатель совладал со своим лицом. Натянув счастливую улыбку, и продолжая прижимать к себе Музу, он прокричал в сторону вершины:
- Просто она мне такое сейчас сообщила, что любой бы мужчина на моём месте обалдел бы от счастья!
- Даже так! – Пожиратель расхохотался. От его подозрений не осталось и следа. – Так это тебе, мой автор, дополнительный стимул в нашем деле!
Пальцами левой руки, чтобы было незаметно с холма, девушка больно ущипнула Козорезова за шею. Теперь приходилось торопиться.
- Слушай меня внимательно, отец-молодец, - быстро зашептала она, - я не могу его убить, да и не стала бы этого делать. Но я могу его заменить!
- На посту пожирателя? – удивился Валера. – А какой смысл? Станешь «хорошей» императрицей?
- На посту твоей музы!
- Моей музы?
- Если помнишь, я ей однажды уже была.
- И что тогда?
- Тогда он потеряет всю свою власть и величие! Муза не может быть великой сама по себе! Тебе это уже много раз объясняли.
- Я..., - растерялся писатель, - в том смысле, а это возможно?
- Да! И это единственный вариант его остановить!
- А как это сделать технически?
Высвободившись из объятий, девушка взяла руки своего любимого в свои. И глядя ему в глаза, тихо произнесла:
-  Технически это так же просто, как принять религию. Трижды громко отрекись от него, затем трижды громко призови меня.
Она произнесла это с такой грустью, что Валера отчётливо почувствовал какой-то подвох в таком варианте. Недаром Муза так долго его обдумывала, пока он отвлекал Пожирателя милой дружеской беседой.
- Дьявол, как известно, в мелочах, - согласилась с его мыслями девушка. – Став снова твоей музой, я перестану быть той, кто я сейчас. Я вновь стану просто абстракцией.
- Нет! – слишком громко возразил Козорезов. – Не такой ценой.
- Эй, там, - снова, теперь уже не на шутку, всполошился Пожиратель, - что происходит? Хватит, наговорились.
- Да! – твёрдо произнесла Муза. – Поверь, мне тоже трудно это принять, но другого выхода просто нет.
Новоявленный император не слышал их, но интуитивно почувствовал опасность.
- Быстро, - скомандовал он гориллам, - взять их!
Две огромные обезьяны, оторвавшись от процесса проталкивания сюжетов и образов в тёмный зёв Колыбели, вразвалочку направились к влюблённой паре.
- Прошу, не тяни! – взмолилась девушка. – Иначе станет поздно.
- И я никогда больше тебя...,- растеряно бормотал Валера.
- Я всегда буду и останусь с тобой! Давай же!
Обезьянам оставалось сделать едва ли более полу дюжины шагов, когда Великий Козорезов, поднявшись во весь рост, грозно рявкнул на них:
- Стоять, животные!
Как ни странно, это подействовало. Обе гориллы застыли на месте.
Хотя, что тут странного, успел подумать Валера, ведь и сам грек говорил, что в связке автор-муза автор все же главнее.
- Слушай меня, Цезарь недоделанный, грек липовый, - заорал он почти во весь голос, оставляя небольшой запас мощности, дабы не сорвать связки в самый неподходящий момент, - я – автор отрекаюсь от тебя, муза!
Что-то прогрохотало там наверху. Это не был гром небесный. Последовавший за ним противный звук фонящего микрофона, позволил судить, что упал усилитель звука вместе со стерео колонками. А громкий стон – что упали они прямо на звукорежиссёра.
- Прекрати немедленно! – надрывался с вершины Муз. – Валера, ты что творишь? А! Это всё девка твоя! – без усилителей его голос на таком расстоянии не внушал абсолютно никакого почтения.
- Я – автор отрекаюсь от тебя, муза! – повторил Козорезов.
Гориллы синхронно подняли головы и посмотрели на хозяина, словно оценивая остатки его могущества. Хозяин же растерял всё наносное величие. Оно улетучилось вместе с пурпуром и венцом. Он уже более не бесновался и не угрожал. Он умолял:
- Валера, пожалуйста! Не прогоняй меня. Это же всё для тебя и ради тебя! – лебезил он. – Ну, если ты считаешь, что я ошибался, я всё исправлю. Сейчас же развернём сюжеты обратно и заживём, как прежде!
- Как прежде я тоже не хочу, - сообщил писатель.
- Только не бросай меня. Я же погибну без автора!
- Найдёшь себе какого-нибудь лопоухова конопатого графомана. Перекантуешься  как-то, в общем.
Гориллы, раньше бывшего начальника осознавшие, что всё кончено и ловить здесь более нечего, развернулись и неторопливо  вразвалочку направились прочь. Сюжеты на всех дорогах напротив прекратили движение и остановились в ожидании.
- Я – автор отрекаюсь от тебя, муза! – в третий раз объявил Козорезов.
Голоса бывшего Муза стало не слышно, хотя его губы по-прежнему шевелились, а руки в немой мольбе тянулись к писателю. Его фигура вдруг потеряла свой объём и сделалась плоской, как рисунок на карте, затем потеряла краски, став чёрно-белой, потускнела, стала прозрачной и, наконец, окончательно исчезла.
Тяжело вздохнув, Козорезов опустился на песок. Он вдруг почувствовал себя таким опустошённым, таким уставшим, словно целый день толкал в гору огромный камень, который теперь с грохотом унёсся обратно к подножию горы.
- Я понимаю, что ты чувствуешь, - услышал он голос девушки. – Эта пустота от того, что ты только что лишился своего симбионта. Это, как лишиться части себя.
Он только молча кивнул. Сильно хотелось разрыдаться, невзирая на все предрассудки о том, что «мужчины не плачут».
- Я заполню эту пустоту, - ласковым голосом произнесла она, - через минуту тебе станет легче, а через две ты вновь будешь бодр и полон сил.
Снова молча кивнув, Валера нежно взял девушку за руки, и последний раз посмотрел в её глаза.
- Просто трижды призови меня, - грустно улыбнулась она.