Я не бегу на длинные дистанции, я не пишу короткие

Я не бегу на длинные дистанции, я не пишу короткие стихи.
Я глубоко дышу, размашисто хожу.
Хочу увидеть суть, а вижу только дрожь
Хоть не пристало, видимо, жалеть о тех, которых нет,
Или о том, что я смогла бы сделать.
Вот так всё прозаично, просто, прямо…
Всё прямо как стрела, что устремилась вдаль, в момент,
Когда рождён был новый человек.
Как скоро ей найти пристало цель?
Как скоро, опьянев от скорости… не времени, момента?
Она вонзится в цель?
И пусть то будет древо,
И даже пусть стена иль каменная кладка.
Нет, не тело. Пускай не кровь, не страх, недоуменье,
Не станут ей пределом.
А быть может…
Та цель – победа, гром рукоплесканий, шампанского волна.
Уж лучше так… Ну а быть может…
Мне не пристало вжаться в землю, услышав окрики безумных пуль,
упасть на дно окопа, в жижу грязи?
А встать, и в полный рост, крича истошным воплем что-то о победе
Вперёд идти. И верить. И дойти!
А там…? Хочу, чтоб солнце там взошло.
И не кровавое, а светлое, играло на рассвете…
…Я не ползу. И не пристало плакать мне в подушку.
А коль и плакать, то уж взвыть, чтоб изумилось небо.
О чём там черви плачут на земле?
– Что не спится им, всем тем, кто не глядит на солнце,
И кто терзает ближним сердце, душу?
Сидит над издыхающим, надеясь на поживу,
Кто гложет слабого, или смеется над убогим…
Я не плыву, и не летаю.
Одежды умерших себе не примеряю.
Я помню всех, и зла не забываю – есть место, верь,
Ведь полка доброты и светлой памяти – совсем пуста, покрыта пылью, паутиной…
Я не хулю закат, как солнца смерть,
Не восхищаюсь я рассветом. И в полдень я не греюсь в свете солнца.
Ночь? Что ночь мне звёздная? Бродяги-метеоры что-то мне хотят сказать,
Но, не успев спросить желаемое – сразу погибают.
Слабы они. Что могут? Чем помогут мне?
И чем, быть может, я им помогу?
Чем я могу помочь всем тем, кто рядом бродит?
Кто у соседа поночи идя, срывает яблоки в саду,
Или таясь, ворует сразу – из окна, что видит.
Мне скучно злорадно смеяться. И наплевать я в душу не могу.
Я не смогу взглянуть в глаза убийце.
Но… сколько злости, лицемерья…
Мне претят дети.
Что продали ордена отцов.
Я не люблю собак.
Что мелки, гнусны – в подворотнях.
Я не люблю цветов, которые приносят в день рожденья.
Что перевязаны в утайку чёрной лентой.
Я ненавижу слОва доброту.
С усмешкой сказанное вслед, но так, чтоб тоже было слышно.
Я не хочу, чтоб рядом был бы друг,
Тот друг, что спрячет от меня глоток последний в жажду.
Я не хочу, чтоб окружил бы меня враг.
В тот миг, когда мне руку не согреет меч.
Я свежий ветер не люблю.
Что обрывает мои крылья.
И пенья птиц не выношу я по весне.
Когда певунья каркает с насмешкой.
Я…
Я не бегу на длинные дистанции.
И я не вижу смысла в резком и оборванном,
но сказанным с насмешкою Иуды…,
нервном, жалком, мелководном «…я люблю…».