Зимние забавы

Снег сверкает мелкими колючими и острыми искрами под ярким солнцем. На морозе лучистые слепящие бриллиантовые вспышки на белом кажутся праздничным салютом.

И от этого весь лес выглядит празднично и торжественно, словно смеётся от восторга и одному ему ведомой радости.

Нежно-белые с чёрными пятнами стволы берёз тонут в глубоких облаках снежного пуха. А синие тени лежат у их запорошённых озябших изножий.

И весь лес купается в свете и радуется миру под бирюзовым бездонным и чистым небом.

День гармоничен и чудесен.

Мерцающий снег вдоль просек исчерчен длинными бесконечными линиями – лыжни скрываются за деревьями и ведут куда-то в дальнюю даль.

И в субботний день тут много людей – лыжники катаются и поодиночке, и парами, и группами – взрослые и дети. Минус десять градусов – самое время для такой прогулки.

Люди выглядят счастливыми и беззаботными.

На небе – ни облачка. И только ярко-белые следы инверсии от пролетевших поблёскивающих в лучах солнца самолётов перечёркивают иногда высокую и глубокую синеву прямыми линиями – как лыжни перечёркивают лес. Линии иногда пересекаются на разных высотах, создавая странные геометрические фигуры. Прямые и чёткие сначала при появлении вслед за самолётом, они растворяются и тают в голубизне и вышине, чтобы бесследно исчезнуть.

К реке с пригорка из-за берёз спускается лыжник – мужчина средних лет в красной куртке.

«Вжи-и-их!» – свистят лыжи.

Очутившись внизу, он смотрит назад, долго и внимательно вглядывается в пригорок, с которого только что съехал.

Но никого не видно. Мужчина не отводит глаз от верхушки пригорка, но безрезультатно – перед ним только пышная снеговая подушка, а за ней – никого.

Наконец, время, отведённое им для появления ожидаемого спутника, заканчивается, и лыжник кричит куда-то вверх и вдаль с вызывающей восходящей интонацией:

– И-и-ир!

– Ну что? – запыхавшись, откликается появившаяся на горке разрумянившаяся женщина в такой же красной куртке.

Видно, что это она позаботилась об экипировке обоих – костюмы у пары одинаковые, равно как и шапочки, и шарфы, и варежки, связанные из одинаковой пёстрой шерсти.

– Ну ты где там? – с претензией спрашивает мужчина, и в голосе его слышно некое недовольство медлительностью спутницы.

– Здесь! – грубовато откликается она. – Что разорался-то, Гош?

Короткой фразой Ира сразу ставит своего спутника на место, и тот, сбавляя обороты, уже даже заискивающе зовёт:

– Ну, давай сюда!

Он отъезжает подальше и отступает в сторонку, освобождая ей место.

Ира неспешно, осторожно и немного неуклюже спускается вниз.

– У-у-ух! – на высоких нотах говорит, почти поёт сладким медовым голосом она, оказавшись внизу. – Не упала!

Перед лыжниками расстилается белое пространство.

Река похожа на воздушный пышный ворох ваты или на опустившееся на землю облако. К нему хочется осторожно, чтобы не повредить целостность, прикоснуться. Или по-детски прыгнуть туда – в мягкую обволакивающую манящую массу легчайших и нежнейших снежинок, плюхнуться, окунуться, погрузиться, раствориться, поваляться или даже по-щенячьи поноситься там, вздымая ворох искристой весёлой снежной пыли.

И неважно, что обман лёгкости и удобства рассеется сразу же, как только холодный снег набьётся под шарф, за пояс или в рукава, обжигающе коснётся кожи, сразу сделав одежду мокрой и противной. И мигом исчезнет гармония. Но лишь ненадолго. Потому что величественная картина останется завораживающей и великолепной.

Ира и Гоша молча смотрят на реку.

– Красота какая! – шепчет Ира, и от её тёплого дыхания на морозе появляется облачко пара.

– Купаться пойдём? – спрашивает и одновременно предлагает ей Гоша.

– Да ну тебя! – отмахивается она и смеётся.

– А я окунусь! – сразу решает мужчина, отталкивается палками и едет по проложенной лыжне на реку.

– Так я полотенце не взяла! – урезонивающее кричит ему вслед Ира.

– Да ладно! – говорит он и целеустремлённо двигается вперёд.

Женщина послушно следует за ним.

Вскоре они доезжают до широкой и довольно длинной проруби.

В тёмной неприютной воде плавают небольшие острые прозрачные льдинки. Из проруби торчат два поручня и пара перекладин деревянной лестницы.

– Ого! Кто-то уже купался! Лёд разбили, следов много, – глядя в полынью и на обледенелый пятачок возле лестницы, говорит мужчина, снимает лыжи и начинает палками разгонять льдинки на поверхности воды, прибивая их к краям и освобождая середину.

– Острые какие! – приговаривает он.

– Полезешь? – для чего-то говорит женщина, не зная, как остановить своего спутника.

Но тот даже не отвечает – он непреклонен и сосредоточен на важном занятии.

– Ну что? Не будешь? – расчистив пространство, спрашивает он.

– Ай, не знаю, – раздумчиво говорит женщина, оттягивая момент принятия решения и выискивая аргументы против раздевания на морозе и погружения в ледяную воду, – я купальник не взяла.

– Нужен он! – восклицает мужчина. – Намокнет и примёрзнет. Не отдерёшь! Давай так!

– Да народу много, – всё ещё размышляет женщина.

– Нет никого, – мужчина для убедительности смотрит вокруг себя, разводит руками и начинает раздеваться.

– Так в лесу много, – никак не может определиться женщина.

Гоша между тем снимает перчатки, брюки, куртку, шапку. Раздевается он по всем «моржовым» правилам – снизу вверх – и аккуратно складывает одежду на лыжи. Последней в стопку отправляется шапка. Оставшись в чём мать родила, мужчина ёжится и идёт к проруби.

Женщина смотрит ему вслед, тянется рукой к молнии на куртке и начинает медленно её расстёгивать.

Мужчина, осторожно ступая по льду, подходит к лестнице, берётся за деревянные поручни, пробует воду бледно-синеватой ногой и начинает неспешно спускаться по перекладинам. Он всё делает, как положено: главное – не спешить. Вода поначалу кажется ему обжигающей. Но он знает, что после погружения скоро наступит тот самый «момент истины», когда станет тепло и даже горячо, а потом появится непередаваемое ощущение лёгкости, счастья и удовольствия.

– Ну что? – опять спрашивает он Иру. – Полезешь?

Ира всё ещё теребит молнию куртки. На лице её – сомнение, затруднение и внутренняя борьба.

Гоша не ждёт, а делает своё дело – он неторопливо целиком окунается в воду и плывёт, разгоняя перед собой оставшиеся мелкие льдинки и, резко выделяя букву «р», словно рыча, громко приговаривает:

– Хор-р-рошо!

На лице мужчины сосредоточенность и одновременно восторг. Гоша фыркает, ухает, шумно отдувается и двигается к другому краю прямоугольной полыньи, сильно и шумно загребая руками. Он поднимает белые бурунчики на тёмно-синей поверхности воды, а вслед за ним тоже прочёркивается след-вектор – то ли как за самолётом в небе, то ли как за лыжником на снегу.

Женщина всё ещё раздумывает. Она смотрит на Гошу, понимает, что тому хорошо, представляет всю гамму ощущений. Она бы тоже была не прочь испытать захватывающее знакомое наслаждение. Но надо раздеваться на морозе, преодолевать себя. К тому же в любой момент из лесу могут появиться лыжники, а быть застигнутой врасплох в «первозданном» виде ей совсем не хочется. Она смотрит назад – на лес, потом вокруг – никого нет. «Ай! – говорит она про себя. – Нужно оно мне! Не полезу!»

– Ну ты где? – зовёт её Гоша. – Иди сюда!

Ира в одно мгновение оставляет все сомнения, решается, быстро скидывает с себя одежду, небрежно бросает её на свои лыжи и, звонко охая, с опаской ступая босиком по снегу и льду, подходит к лестнице и осторожно начинает спускаться по деревянным перекладинам в воду – в лучших традициях русских женщин: с милым – и на край света, и в прорубь, и в пустыню, и в космос.

Гоша уже достиг противоположного «берега», развернулся и плывёт обратно.

– Хороша водичка! – радуется он и направляется к лестнице, уступая место своей спутнице.

Ира окунается и после первого стресса тоже испытывает весь комплекс ожидаемых приятных ощущений. Сначала в ледяной воде её кидает в жар, а потом наступает долгожданная эйфория.

– Кайф, – приговаривает она, широко разводя руками и высоко держа голову, чтобы не намочить собранные в пучок на затылке волосы.

Она доплывает до края проруби и поворачивает назад. Гоша тем временем уже отошёл от полыньи и начал одеваться.

Он доволен и горд собой. На его раскрасневшемся лице сияет широкая улыбка.

– Как оно? – неожиданно раздаётся у него за спиной.

– А-а-а! Витёк! – оборачиваясь и увидев ещё одного лыжника, восклицает Гоша и смеётся. – Купаться приехал?

– Да я не собирался, так, заехал посмотреть. А тут вы плещетесь, ну а я, что, хуже, что ли? – улыбается Витёк, снимает лыжи и начинает неспешно разуваться.

– Ты бы отвернулся, – просит его Гоша и машет рукой в сторону проруби, откуда должна вылезти Ира.

– Ага, – понимает, соглашается и поворачивается спиной к полынье единомышленник.

Из воды по лестнице поднимается светящаяся от блаженства и упоения Ира.

Она идёт к вороху своей одежды и начинает одеваться.

Гоша уже надевает куртку.

На берегу на высоком пригорке появляются двое лыжников, они останавливаются и смотрят на реку.

– Нудистов развелось! Тьфу! Спасу нет! – громко говорит и в сердцах плюет на снег один из них. – Обалдели совсем! И зимой, и летом! Поехали отсюда, Маш!

Лыжники неуклюже разворачиваются и скрываются за сугробами.

– Что б ты понимал! – кричит вслед мужчине стаскивающий с себя штаны Витёк.

Гоша с Ирой дожидаются, когда искупается и оденется друг и соратник.

А потом они втроём, освежившиеся, воодушевлённые и счастливые, едут к пригорку и один за другим ёлочкой забираются на него. Лыжная прогулка продолжается.

Солнечный зимний день прекрасен. И только синее небо отражается в тёмно-кобальтовой растревоженной воде, а прозрачные льдинки ещё тихонько покачиваются на поверхности проруби.


(«Гуманитарная миссия». Рига. 2017)