Днём с огнём

Недалеко от Женевы в роскошном доме банкира Кувшинова искали пропавшую пелёнку.

Горничные первого и второго этажей сновали по многочисленным комнатам, пытаясь обнаружить пропажу.

Пелёнка исчезла безвозвратно.

Не было её ни в комоде с бельём маленькой Амели, ни в корзине для белья, ни на её кроватке, ни на столике, ни в её комнате, ни в комнате няни, ни в одной из ванных комнат, ни в комнатах Гриши и Сони, ни в прачечной, ни в гладильной, ни в комнате Анны Михайловны, ни в спальне, ни даже в кабинете Олега Аркадьевича, ни в библиотеке, ни в одной из комнат – нигде.

Осмотрели все комнаты и подсобные помещения огромного особняка.

Пелёнка пропала.

Хозяйка нервничала.

«Полон дом народа, – раздражённо думала она, глядя, как женщины в униформе снуют в поисках по дому, – деньги им платишь! А толку!»

Экономка нервничала ещё больше и остервенело гоняла и без того вымотанную постоянными уборками прислугу.

– Наталья! – тихо и злобно шептала она отвечавшей за одежду горничной, к тому же ещё и имевшей обязанность убирать комнаты второго этажа, подавать телефон и встречать гостей. – Вы хорошо посмотрели в прачечной?

Растерянная полная сорокалетняя женщина, облачённая в униформу – бежевого цвета брюки, белую футболку и белый передник с большими карманами – судорожно перекладывала с место на место недавно отглаженные вещи маленькой Амели и в десятый раз пересчитывала пелёнки в стопке на столе. Главную вину за пропажу возложили на неё.

Руки и губы у неё нервно и едва заметно подрагивали, пышные щёки были покрыты резко выделявшимися вишнёвыми пятнами, а жёстко зализанные в тугой пучок волосы мокры. И сама она была мокра от беготни, от работы с утюгом, от постоянных окриков экономки и её же понуканий. Последние два часа она только и делала, что носилась по дому с этажа на этаж и из помещения в помещение в бесплодных поисках пропажи. В её покрасневших от скрываемых слёз глазах хаотично и беспомощно прыгали искры паники.

«Всё! – говорила она себе. – Найду пелёнку, возьму расчёт и завтра же уволюсь! Нельзя так работать! Ни за какие деньги!»

Перебрав вещи на столе, она в очередной раз перешла к комоду.

– Ну, как у вас дела, Наталья? – появилась в дверях хозяйка.

Резкий и требовательный нервный тон голоса Анны Михайловны больно вонзился в быстро колотившееся сердце бедной Натальи, которая уже начала вздрагивать при очередном произнесении своего имени кем-либо в доме.

– Ищу, – смиренно ответила она, пытаясь скрыть чувство вины и неизвестно откуда взявшийся страх.

Пелёнки они не теряла, потому что очень строго и скрупулёзно следила за вещами и педантично относилась к своим обязанностям. А к детским вещам, помимо неё, прикасались и няня, и экономка, и сама Анна Михайловна. И в общей суматохе, которая царит в доме, где есть двухмесячный ребёнок, а кроме того, ещё двое детей двух и четырёх лет, вещи могут исчезать из рук и из поля видимости очень просто. А потом внезапно находиться в совершенно неожиданных местах.

Наталья видела ничтожность пропажи, но чувствовала маниакальное желание хозяйки поставить всех на место, принудить выполнять распоряжения и навести порядок.

«Одна, две, три, четыре… Нет, ну как можно иметь собственный самолёт, несколько домов и устраивать такое из-за простой тряпки? – думала она, в очередной раз перекладывая аккуратно сложенные куски мягкой ткани, считая и шевеля губами. – Пелёнок хватает. Найдётся и эта. Да пойди и купи, раз такое дело!»

Бывшую учительницу географии колотило от мелочности и крохоборства, она представить не могла себя в собственном доме за подобным занятием. Однако же жизнь заставила её искать работу в состоятельной семье.

Пелёнка была самой простой: недорогой, неизысканной – обычной повседневной пелёнкой. И лежала она обычно в стопке себе подобных – с разного цвета окантовкой – красной, синей и зелёной. Пользовались ими каждый день и каждый день пересчитывали, стирали, сушили, гладили и пускали в дело – заворачивая в них недавно появившуюся на свет маленькую Амели.

Маленькая Амели в данный момент безмятежно спала в кроватке и не слышала напряжённого и раздражённого голоса своей мамы, которая перемещалась с этажа на этаж, периодически дёргая прислугу всё тем же неинтересно и без вариантов повторявшимся вопросом:

– Ну, как? Нашли?

Прислугу тихо трясло. Но все суматошно бегали по дому, придумывали место, где бы ещё можно было посмотреть, и повторно заглядывали в уже обследованные места.

Нервный заряд витал и метался по особняку. Хотя внешнее спокойствие и соблюдалось, но атмосфера была накалена электрическими разрядами недовольства и раздражения с одной стороны и беспомощности и покорности с другой.

К поискам подключили всех, кого можно: и экономку, и няню Амели, и няню Гриши и Сони, и горничную первого этажа, и горничную второго этажа, и повара взрослого, и повара детского, и даже шофёров хозяйки и хозяина, которые тоже педантично осмотрели салоны машин в поисках то ли пакета, то ли непосредственно самой пелёнки. Охранников особенно не трогали, хотя тоже придирчиво опросили и наказали бдеть, подмечать и, конечно же, пытаться обнаружить.

Шкафы с детскими вещами перебирали, стопку чистых пелёнок регулярно пересчитывал кто-то из допущенного к ним персонала, пересматривались и корзины с детским использованным бельём.

Маразм лихо наращивал обороты. И люди выбились из сил, проклиная про себя день и час, когда они устроились на работу в богатый дом, думая только о заработке.

«Подумаешь, имя в Википедии! – думала Наталья. – А толку? Даже зарплату задерживают!»

В конце концов, настал час, маленькая Амели проснулась, о чём и возвестила миру громким плачем, который тотчас был пресечён подскочившей к ней няней.

Поспешила на крик и Анна Михайловна.

– Агу! Агу! – загулила она, появляясь в дверях, останавливаясь и придирчиво глядя, как няня меняет пелёнку.

Сама она к испачканному белью не прикасалась, а потому наблюдала за происходящим со стороны.

Памперсы в доме не приветствовались. Ими пользовались только на прогулках.

– А мы просну-у-улись! – сюсюкая, приговаривала Анна Михайловна. – А у кого это такие красивые гла-а-азки? А у кого это такие щё-о-о-очки?

Девочка смотрела на неё во все ясные глазки и беззубо радостно улыбалась, с удовольствием дрыгая освобождёнными голыми ножками.

Но тут в дверях появилась Наталья с телефоном в руках.

– Анна Михайловна, – тихо, виновато и робко сказала она, – Олег Аркадьевич звонит.

Анна Михайловна, мгновенно забыв о девочке, приняла из её рук трубку и нахмурила лоб.

– Да, дорогой! – сказала она уже другим озабоченным голосом и быстро с досадой ответила. – Нет! Не нашли!

И Анна Михайловна беспомощно оглядела комнату.

– Где-где посмотреть? Подожди, сейчас спрошу!

И она пошла в столовую, где в это время няня старших детей кормила Гришу и Соню.

Гриша, уверенно зажав ложку в кулаке, ел овсяную кашу, изредка роняя капельки на слюнявчик с надписью «Супермен».

Сидящую на специальном высоком стульчике Соню с прибаутками и присказками кормила няня Римма. Она артистично выпучивала глаза и нараспев рассказывала традиционную сказку о сороке.

– Этому дала-а-а! – приговаривала няня Римма, старательно и аккуратно отправляя ложку девочке в рот.

– И э-э-этому дала! – сноровисто и быстро провожала она вторую ложку.

Гриша тоже внимал сюжету с большим любопытством.

– Ешь-ешь, детка, – время от времени призывала няня замечтавшегося и увлёкшегося интригой мальчика.

– Римма! – был прерван спектакль вошедшей хозяйкой. – Вы пелёнку в шкафчиках Гриши и Сони смотрели?

– Да, – прерывая сказку, но не забывая протянуть ложку к Сониному рту, немедленно и вышколенно отвечала Римма, которую тоже подключили к поискам, – её там нет.

– Нет, милый, – произнесла в трубку Анна Михайловна, – говорят, что её там нет. Да, будем искать! Вот такие работники!

Затем она выслушала некую тираду и подхватила прозвучавшую мысль:

– Конечно, стОит денег! Конечно, на напасёшься! Конечно, расходы! Конечно, по миру пустят!

И с трагичными нотами в голосе и пессимистичной миной на красивом ухоженном лице Анна Михайловна покинула столовую, не забыв дать инструкции:

– Так, ну вы тут ешьте и сразу отправляйтесь гулять! Погода хорошая, тепло, солнышко светит!

Няня старших детей поняла, что оказалась в положении бедного пятого птенца, которому каши легкомысленная мама-сорока не дала, и он остался голодным.

Пообедать няня Римма не успела, потому что тоже наравне со всеми искала пелёнку, пока её подопечные спали.

Анна Михайловна стала подниматься по лестнице на второй этаж, но не дошла до своей спальни, как её вдруг осенило.

«Надо позвонить в Лондон! – подумала она. Может быть, мы пелёнку там забыли при сборах? Не привезли. Не пересчитали. И теперь ищем!»

Семья имела дома в разных местах мира и периодически меняла место жительства.

– Наталья! – громко позвала она. – Принесите мне телефон!

Отвечавшая за телефон Наталья прибежала к ней с трубкой.

Анна Михайловна нетерпеливо выхватила чёрный прямоугольничек из рук прислуги и нервно нажала кнопку.

– Кристина! – раздражённо сказала она. – Надо поискать пелёнку! Посмотрите везде! Кажется, мы её забыли.

Затем она долго рассказывала о пропаже, предполагая, что тряпку оставили в лондонском доме при переезде и призывая немедленно начать поиски.

Персонал английского особняка тоже принялся методично перекапывать содержимое гардеробных, шкафов и комодов.

Таким суматошным образом пелёнку искали весь день.

– Я больше не могу, – прошептала Наталья голодной няне старших детей Римме, – давай скинемся, сходим в магазин и купим им эту несчастную пелёнку!

К вечеру домой вернулся хозяин Олег Аркадьевич.

Его, как и положено по инструкции, у входной двери неприметно, как тень, встретила Наталья. Она услужливо подала ему поднос с влажной салфеткой, которой тот вытер руки, скомкал и бросил назад. Традиция была подсмотрена Анной Михайловной в Таиланде, и её внедрили в собственном доме. Поначалу горничные отказывались исполнять унизительный ритуал. Но люди в особняке менялись часто. И новые сотрудники приняли всё уже как должное.

– Олег Аркадьевич, – тихо, стараясь особенно не «обеспокоить», обратилась к нему горничная, – у меня к вам один вопрос.

– Все вопросы – к менеджеру по персоналу, – небрежно бросил хозяин и укоризненно добавил, – ну что вы, Наталья, не знаете порядков? Обратитесь к Виктору!

– Я обращалась, – скороговоркой произнесла Наталья, – он сказал, что не может сам решить.

– Ну что такое? – деланно озаботился хозяин.

– Мне задерживают зарплату, – словно оправдываясь, выговорила Наталья.

– В понедельник вам перечислят деньги! Не волнуйтесь! – досадливо отмахнулся Олег Аркадьевич.

– Но мне нужно сегодня! Завтра у меня выходной день, и мне нужно кое-что купить.

– Ну вот! – хлопнул себя по коленям Олег Аркадьевич. – Опять купить! А что вам нужно? Живёте на всём готовом!

Наталья потеряла дар речи, но всё-таки прошептала:

– Это личные вещи.

– Ну вы посмотрите, у кого вы просите! Дыра на дыре! – осенило вдруг Олега Аркадьевича, он засмеялся и прихлопнул себя по рваным модным стильным джинсам от Дольче и Габбана.

Он даже приподнял правое колено, продемонстрировал искусно промышленным способом сделанную пафосную дырку, нарочито сунул в неё указательный палец и расхохотался собственной шутке.

Наталья улыбнулась, сделав вид, что оценила юмор и что ей тоже смешно.

– Ну, хорошо, – смилостивился хозяин, вытащил из кармана пиджака бумажник, отвернулся, пряча его от глаз прислуги, достал оттуда купюру, а потом, закрыв и убрав портмоне, протянул её Наталье, – вот вам аванс. Больше не могу – сами понимаете – семеро по лавкам!

Наталья, превозмогая себя, ещё раз деланно-понимающе улыбнулась.

У Олега Аркадьевича действительно было много детей: трое от Анны Михайловны в этом браке и в этом доме, трое от бывшей жены в Гётеборге и внебрачный взрослый сын в Лондоне.

– На всём экономишь, – горестно пропел хозяин, неспешно и вальяжно поднимаясь на второй этаж в гостиную, стену которой украшал писанный яркими длинными разноцветными мазками подлинник Кандинского.

Олег Аркадьевич был фанатом русского абстракционизма.

Навстречу ему потянулась из кресла Анна Михайловна. Он подошёл к ней, поцеловал за ушком и озабоченно спросил:

– Привет, ну, как там пелёнка?

– Представляешь, не нашли-и-и, – капризно ответила она.

– Искать! – призывно-мобилизующе произнёс Олег Аркадьевич. – А искать надо уметь! За что я прислуге деньги плачу? Не съели же её! – сказал он и с удовольствием развалился в кресле.

В понедельник, убедившись в том, что деньги на её счёт перечислены, вымотанная Наталья без объяснения причин объявила, что хочет уволиться.

Через две недели ей нашли замену, и она, почувствовав себя свободным человеком, улетела домой в Россию.

А пелёнку вскоре обнаружила сама Анна Михайловна.

– Представляешь, дорогой, нашла! – тотчас позвонила она Олегу Аркадьевичу. – Знаешь, где была?

– Где? – сильно оживился Олег Аркадьевич, как будто речь шла о жизненно важном вопросе.

– В моей сумке! Ну, в той, кремовой, с вензельком… прикинь, да? Наверное, я её туда быстренько сунула, когда мы в гости к Нелюбиным ездили.

Разговор закончился.

Олег Аркадьевич отложил телефон и успокоенно улыбнулся.


(«Гуманитарная миссия». Рига. 2017)