Репатриант. Глава 4

Начало http://www.proza.ru/2017/10/19/1348


Годы, прошедшие после окончания войны, были заполнены работой, не всегда добровольной, но, надо признать, интересной и приносящей моральное удовлетворение от процесса творчества как такового.

Как ни странно, это относилось и ко времени вынужденного пребывания в России на секретном Острове посередине озера Селигер. Русские, насколько это было возможно, хорошо относились к немецким ученым, создающим узлы для новейшего оружия: была интересная работа, были необходимые книги и статьи из американских журналов, были хорошие жилищные условия и еда. При этом немцы получали зарплату, о которой только могли мечтать их советские коллеги.

Даже ограничения на свободу перемещения не были абсолютными. Иногда устраивались выезды в город Осташков, а два раза Арнольд и Кристиана побывали на экскурсии в Москве.

Разумеется, такие путешествия происходили в сопровождении лиц в штатском, но это было лучше, чем просто безвылазно сидеть на Острове.

После разгрома Германии Штекельберги не делали никаких попыток перебраться в американскую зону, как, по слухам, это сделал фон Платен, прихватив с собой наиболее ценных сотрудников и грузовики с документацией. Арнольд и Кристиана просто остались в городке Блайхероде в Тюрингии, где и работали последний год войны. Русские, занявшие город, довольно скоро начали проявлять интерес к инженерному персоналу, работавшему ранее на «Среднем Заводе», создали учреждение под названием «Раабе», где и собрали уцелевших специалистов. Чуть позже даже организовали целый институт. Но относительно спокойная жизнь продолжалась совсем недолго. Ранним октябрьским утром 1946 года всех сотрудников института вместе с семьями погрузили на грузовики и под конвоем вывезли из Германии в СССР.

Так Арнольд и оказался на Острове, где провел шесть лет, работая над конструкторскими расчетами в отделе автоматических систем управления. Эти расчеты направлялись куда-то, затем возвращались с пометками, сделанными неизвестным русским конструктором. Почерк был всегда один и тот же: четко выписанные буквы, украшенными витиеватыми петельками. Иногда пометки делались на немецком языке, что свидетельствовало о том, что невидимый конструктор прекрасно знал о том, кто проводит расчеты. У Арнольда периодически возникало чувство, что русские сталкиваются с теми же проблемами, что и фон Платен. Они заставляли по многу раз пересчитывать одни и те же задачи. Видимо, результаты расчетов не совпадали с экспериментальными данными телеметрии.

Работа на Острове окончилась в 1953 году. Нельзя сказать, что это стало полной неожиданностью, слухи начали распространяться еще за два года до прекращения деятельности островной шарашки. Всему персоналу была предоставлена возможность вернуться в Германию, точнее, в ГДР. Судя по всему, немецкие ученые выполнили всё, что от них требовалось, в их услугах СССР больше не нуждался. С другой стороны, ГДР была под полным контролем со стороны Советского Союза и в этом смысле мало чем отличалась от Острова, разве что только бОльшими размерами. Как бы там ни было, но Восточная Германия все-таки была ближе по духу, чем Селигер.

Незадолго до отъезда Штакельберг напросился на прием к начальнику особого отдела. Русский полковник сидел в небольшой комнатке, в которой кроме стола и двух стульев расположился громадный сейф, а на столе стояли лампа и большой черный телефонный аппарат.

– Присаживайтесь, по какому вопросу вы хотели переговорить?

– Гражданин полковник, скоро я уеду в ГДР и вряд ли когда-либо вновь буду в России. У меня к вам просьба совершенно личного характера.

– Слушаю вас.

– До войны я жил в Латвии.

– Я знаком с вашим личным делом, – перебил полковник. – Пожалуйста, сразу изложите суть вашей просьбы.

– Постараюсь быть кратким. Я хотел бы знать судьбу моей первой жены Ольги Штакельберг и нашего сына Петера.

– Хорошо, я сделаю запрос. Можете идти.

До отъезда оставалось два дня. Арнольд уже не надеялся, что сумеет узнать что-либо о семье. Поздно вечером, когда Кристиана легла спать, а Штакельберг укладывал в картонные коробки книги, которые собирался взять с собой в Германию, раздался звонок в дверь. На пороге стоял солдат.

– Товарищ полковник приказал немедленно доставить вас к нему в кабинет, – парень топтался в прихожей, явно не понимая, как следует себя вести. То ли отконвоировать этого немца, то ли просто ждать, когда тот соберется и сам пойдет к полковнику.

– Проходи, сейчас оденусь, и пойдем вместе.

В кабинете горела только настольная лампа с зеленым стеклянным плафоном, освещавшая угол стола, на котором лежали какие-то бумаги.

– Штакельберг, проходите. Я получил ответ относительно вашей жены и сына. Они живы и находятся на поселении в Иркутской области. Им сообщено, что вы покидаете пределы СССР.

Кроме того, им разрешено приехать в Ленинград в день вашего отлета в Берлин. А захотят ли они приехать или нет, мне неизвестно. Это всё.

– Я даже не знаю, гражданин полковник, как мне вас благодарить.

– Не надо благодарить. Вы скоро будете совершенно свободным человеком у себя на родине, товарищ Штакельберг. Не хотел вам говорить, но думаю, что не совершу должностного преступления, если скажу несколько слов о вашей теперешней жене. Кристиана Хауштайн была осведомителем гестапо. Наверное, не стоит предавать данному факту чрезмерное значение: в конце концов, в Третьем рейхе все были либо осведомителями, либо непосредственно работали, кто на тайную полицию, кто на ***. В числе последних были и вы, согласившись сотрудничать с фон Платеном. Между прочим, ваша супруга написала несколько донесений, в которых цитировала непатриотичные высказывания барона. Кстати, вы ничего не знаете о его послевоенной судьбе?

– Я слышал, но это только слухи, что он сумел уйти к американцам.

– А что вы думаете о нем как об ученом?

– Если ему создать соответствующие условия, он может добиться очень многого. Ради достижения цели барон не остановится ни перед чем. К этому я еще бы добавил, что он обладает какой-то особой интуицией, которая позволяет выбрать единственно правильный вариант из сотен возможных.

– Спасибо, товарищ Штакельберг, и счастливого пути. До свидания.

Арнольд и Кристиана стояли в холле нового здания ленинградского аэровокзала «Шоссейная». До отлета оставалось чуть более часа. Вещей практически не было, весь багаж был отправлен в Германию «малой скоростью» в железнодорожном контейнере. Вместе со Штакельбергами этим же рейсом летели несколько сотрудников Островной шарашки. Никто из покидавших СССР не знал, что их ожидает в этой новой стране с непривычным названием ГДР. Конечно, были газеты, было радио, но официальная трескотня о первом на немецкой земле государстве рабочих и крестьян как-то не внушала доверия. Уж слишком все было парадно и неправдоподобно.

Объявили посадку на рейс. В это время к Арнольду подошел сопровождающий.

– Товарищ Штакельберг, с вами хочет увидеться гражданка Сидорова.

– Кто это? – машинально спросил Арнольд и в тот же момент увидел Ольгу, стоявшую, прижавшись спиной к стене. Одетая в убогое темно-серое пальто, с седыми волосами, неаккуратными прядками, выбивавшимися из-под сиреневого берета, она казалась совершенно чужеродной на фоне хорошо одетых пассажиров ленинградского аэропорта.

Оставив ничего не понимающую Кристиану стоять посередине зала, Штакельберг подошел к своей бывшей жене.

– Ты все-таки приехала, я уже не надеялся.

– Я сама не верила, что это возможно. Неделю назад меня вызвали и сказали, что разрешили свидание. Сначала я подумала, что ты осужден, но потом начальник объяснил, что нет, не осужден, а отправляешься на жительство в Германию, и я смогу увидеть тебя в аэропорту. Он выдал мне разрешение на недельную отлучку из колхоза. Правда, разрешил только мне, Петя остался дома.

– Как вы там живете? Как Петер? И почему твоя фамилия Сидорова, ты вышла замуж?

– Слишком много вопросов, а у нас осталось не больше десяти минут. Нет, замуж не вышла. Фамилию мне посоветовал сменить кум*, сказал, что так будет меньше проблем. Думаю, что он был прав. Петер стал Петькой Сидоровым, работает трактористом. В армию его не взяли: он в детстве обморозил ноги, пришлось ампутировать три пальца. Но это к лучшему: теперь он всё время на глазах. Местные мужики его не трогают, им кум строго-настрого запретил приставать к таким, как мы. Я работаю уборщицей в сельсовете. В общем, все очень хорошо. Мне велели тебя ни о чем не спрашивать. Вижу, что жив, Gott segne dich!** Давай прощаться, вряд ли мы когда-либо увидимся.

Во время четырехчасового полета до Берлина Арнольд молча сидел в кресле, уставившись на белоснежные облака, проплывающие под фюзеляжем самолета. Казалось, что новенький двухмоторный Ил-14 летит над бесконечными снежными полями. Где-то там под белым одеялом находилась Латвия, ставшая частью СССР, Рига и улица Тербатас. Прошло четырнадцать лет, а кажется, что прошло столетие и ничего не осталось от прежней жизни.

Самолет начал снижаться, заходя на посадку в аэропорту Шёнефельд.

Кристиана взяла Арнольда за руку.

– Это твоя русская жена?

– Да.

– Она была красивой в молодости?

– Очень красивой.

***
Восточный Берлин. Двадцать четвертое декабря одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года – ровно двадцать девять лет назад Арнольд Штакельберг стоял на палубе парохода, идущего в Данциг.

Кристиана копошилась на кухне, запекая в духовке рождественского карпа. По телевизору, настроенному на канал Западного Берлина, транслировали передачу из Центра управления полетами НАСА. Впервые в истории человечества космический корабль «Аполлон-8» совершал пилотируемый облет Луны.

Глядя на триумф человеческого гения, Арнольд не мог избавиться от мысли, что этот успех американцев оплачен тысячами жизней пленных в подземельях «Среднего Завода» и лагерях острова Узедом. Эти жизни безжалостно уничтожались во имя глобальной цели, которой было вовсе не создание оружия возмездия – этого пресловутого «Vergeltungswaffe», и даже не нанесение ракетных ударов по Лондону. Уже тогда, в воюющей Германии, за спинами всех этих рейхсфюреров и группенфюреров создавалась техника, способная оторвать людей от сил притяжения Земли. Вопрос только в цене, которую пришлось заплатить за всё это величие мысли. Кто возьмет на себя смелость взвесить на весах истории смерть тысяч людей с одной стороны и «триумф воли» с другой? Получается, что и он, Арнольд фон Штакельберг, виновен в гибели людей. Ведь мог же он тогда в ресторане «У старого Августа» просто встать и уйти, поблагодарив барона за ужин. Мог! Но не сделал этого. Хотя кто знал, чем всё кончится?

Арнольд снова посмотрел на экран. Спиной к телекамере стоял мужчина крепкого телосложения с темными волосами, украшенными проседью. В тот момент, когда на громадном табло, расположенном на стене Центра управления, появились цифры телеметрической информации, человек обернулся лицом к передающей телекамере, соединил на обеих руках большие и указательные пальцы в кольца, объединил эти кольца в звенья цепи и поднял руки высоко над головой.

– Не может этого быть! Этот знак, показанный когда-то на мысе острова Узедом в июне 1943 года, Арнольд фон Штакельберг запомнил на всю жизнь: «Гироскопы отработали безупречно!».

Камера крупным планом показала лицо улыбающегося человека, предками которого были германские короли. Осознавая значимость успеха, мужчина поднял вверх указательный и средний пальцы в виде буквы «V».

– Интересно, – пробормотал себе под нос Арнольд Штакельберг, – какой из возможных смыслов вложил он в этот раз в свой жест «V»? Очень даже может статься, что вовсе и не «Виктория»!


* Кум (жаргон) – оперативный сотрудник (начальник оперативной части).
** Gott segne dich! (нем.) – Да благословит тебя Господь!