В полумраке от любви

ПРЕДИСЛОВИЕ

Очень долгое время меня посещали грустные мысли. Я разменял второй десяток, и кажется, должен был чего-то добиться. Если так посмотреть, то большинство юношей моего возраста – учаться на биологов, юристов, кто-то в военных академиях, кому-то посчастливилось стать известной личностью. Понятное дело, что все эти люди не без труда заработали себе репутацию и славу. Но далеко не каждый смог стать такой личностью, и признаться честно, я один из тех людей, которые утопили все надежды в грязи – мне 21 год, я живу в «эмоционально-суицидальном» состоянии. Я обменял лучшие годы своей жизни на алкоголь, постоянные тусовки, секс с непонятно кем, желания обрести себе то, что я называю любовью, но в конечном итоге обретя то, что называют страданием. Кто я такой? И что я могу сделать, чтобы изменить свою жизнь? Я не верю в Бога, мне нет дела до его любви или сострадания. Я не люблю людей, и мне плевать, что с ними происходит. Но желание любить и быть любимым всегда было первостепенным. Знакомые, друзья, родители, все они твердят – забей, перевоспитай, настрой себя. Я не могу. Я долгое время засыпал с мыслями, что – вот-вот, скоро, но я точно найду себе девушку. Не на одну ночь. Постоянную. Но что произойдет тогда? Мне говорят – обуздай желание. Дай волю событиям. Как только так сразу. Стань одним целым с одиночеством – я же думаю, друзья, что это бред. Одиночеством я живу с тех пор, как родился, и с тех пор никто не проявил ко мне сострадания. В школе меня били. На почве таких событий я мог бы легко стать убийцей, маньяком, педофилом, насильником. Кем угодно. Все условия были для этого соблюдены – в доме ничего хорошего, за стенами дома – ничего хорошего. Общаться сложно, любить сложно, ненавидеть – легко. Но за этой ненавистью никогда не скрывалось насилие, а наоборот, вопросы – почему так со мной, а с другими по-другому? И есть ли эти другие, которые стали жертвами бытового жанра? Наверно, они были, но даже они, взглядываясь со стороны на меня, понимали, что с таким «лучше не связываться» иначе и они попадут под град новых выстрелов.   Все эти события не стоит описывать. Они могли бы стать сюжетом для автобиографии, но и автобиография, по сути, ни к чему. Я не столь популярен и моя личность не требует внимания. Но история любви, которую хотелось бы написать, конечно стоит внимания. Не обязательно вашего. Через несколько дней, недель, месяцов, а то и лет... Я обязательно прочту снова эту историю. Я больше никогда не встречу людей, которые будут здесь описаны – это не вымышленные люди, а только имена. Эти люди были в моей жизни не напрасно – они мне помогали, поддерживали, были моей стеной. Именно эти люди позволили мне понять, что дружба – это не фикция, что любовь – существует, и бояться её не стоит, но вопреки всему, кажется, сомнения зарождаются, и спустя несколько лет, мне будет понятно почему. Любовь – это обратная сторона страдания. Зачем нам любить? Чтобы вскоре страдать? Или, к примеру, зачем искать партнера? Что будет? Смех, горе, радость, падения и взлёты? Так это можно повторить и с друзьями. Всё это случится и с тобой без посторонних. А быть может – это особенный человек, похожий на тебя?  Букет эмоций – очень непонятная вещь. Её хочется разгадать, вскрыть, чтобы посмотреть внутрь – но ты ровным счётом ничего не найдешь.  Вы скажете, что я забавный, а я отвечу вам, что я ни черта не забавный. Мне больно. И свою боль я сублимирую в этот рассказ. В этом рассказе я постараюсь уместить все свои волнения, эмоции, боль, страдания. И очень надеюсь что больше мне не придётся ничего писать.  Здесь может быть допущено много ошибок,возможно последовательность надломиться где-то... проблемы с запятыми, но знаете, это не важно – пускай вся моя прошлая жизнь останется в этом электронном пергаменте. И никогда больше не будет меня преследовать. А если же и захочет помучить меня, то значит, где-то я допустил прокол.

«Любовь любимых тел
Могущество любви
Чья нежность возникает
Как бестелесное чудовище
С отринутою головой
Прекрасноликой грусти.»
Поль Элюар.

ГЛАВА 1 [День, когда меня не стало]
 
Мне всегда было сложно начать день. Я точно не понимал, что мне делать, но всё решалось систематически. Я поднимаюсь с кровати, я умываюсь, направляюсь на кухне. Возле плиты стоит мать и занимается выпечкой, может готовкой. За столом сидит отец и почитывает газету – вполне нормальное занятье для обычного обывателя. Мне семнадцать, взъерошенные волосы, красные глаза, усталость нагоняет стресс и потом вовсе не хочется ничем заниматься.  Я стою в проёме дверей и наблюдаю за этой серой сценой. Почему серой? Так ведь это повторялось изо дня в день. Ничего нового. Мне казалось, что ведь можно поменять какую-то деталь в семейной жизни – но ничего не менялось. Позже я пойму, что и в моей жизни ничего не поменяется. В моей жизни тоже будут серые сцены, плачевные ноты, перебитые аккорды. Так случается, конечно не со всеми, но со мной – постоянно. У меня грубые черты лица, огромные зеленые глаза, волосы скрывают мои губы, мою улыбку не сразу заметишь, а вот грусть – по глазам. У меня всегда были грустные глаза.
 
Отец, не обращая на меня внимания, скажет:
 
– Ты чего?
 
Я ему ничего не отвечу. Я ещё раз посмотрю на мать и повернусь, чтобы направиться в свою комнату, ведь аппетит с утра у меня всегда отсутствовал, но отец всегда был злой. Ему казалось, что все должны завтракать, обедать, ужинать. Он своим трудом зарабатывал нам на еду, и если кто-то в доме отказывался есть, он сразу орал.
 
– Возвращайся и садись! – орал он мне, до сих пор читая новости.
 
– Я не хочу, – ответил я ему.
 
Отец посмотрел на меня держа газету в руках и заорал:
 
– Садись, кому сказано!
 
Должен вам признаться, быть сыном рабочего человека – дело неблагодарное. Ты должен делать всё, чтобы оправдать деньги родителей. Твоё слово здесь мало что значит. Тем не менее, иногда, когда отец возвращался в расположенном духе – можно было вообще не слушаться его. Да ведь редко такое бывало. Я присел на стул и ждал завтрака. 
 
– Арнольд, как дела в школе? – спрасила мать, готовя завтрак. Она не повернулась лицом к нам – когда она готовила, она погружалась в это как в работу. И хоть она была простой домохозяйкой, но полагала, что готовка для неё больше чем готовка. Отвлекаться было нельзя.
 
– Всё нормально, соврал я, – скоро подготовительные экзамены, готовлюсь, – опять соврал я.
 
– Ничего у тебя не хорошо! – пробурчал отец. – Ты ни черта не готовишься! Твои учителя мне постоянно названивают, приглашают в школу, поговорить о тебе, и когда я слышу в очередной раз, что мой сынок курит на переменах, избивает каких-то детей, я просто с ума схожу! Вот почему ты так со мной?
 
Я ничего не ответил.